[b]Глухие металлические ворота, изза которых выглядывает здание с нарисованной на фасаде огромной забавной мышкой. Вывеска на проходной – «Лаборатория биологических испытаний, филиал Института биоорганической химии РАН. Станция подопытных животных».[/b]– Все уже разошлись по домам – приходите в понедельник, – говорит охранник. Но тут из ворот выезжает легковой автомобиль, доверху нагруженный клетками, в которых мечутся крошечные хвостатые существа.За рулем – старший научный сотрудник лаборатории, кандидат биологических наук Владимир Садовников.– Ждите здесь, отвезу мышек в институт биофизики и вернусь. Тут рядом, за углом...В Пущино все научно-исследовательские институты (а их около десятка) расположены на одной улице – Институтской. Вдоль и поперек ее можно пройти за 15 минут.Садовников ведет нас в свой «дворец» – так он называет мышиное царство, в котором работает уже 20 лет.Всего здесь – около двух тысяч мышей и крыс. Когда-то были кролики и морские свинки. Но содержать их стало слишком накладно. В этом смысле мыши и крысы наиболее благодатный материал: они дают по пять-семь пометов за год, до 12 малышей в каждом, беременность у них – всего три недели.Еще один высокий забор, за которым нас встречают несколько пузатых кошек. Сразу видно, что им здесь – раздолье.– Питаются они, в основном, дикими мышами, избавляя нас от необходимости их травить, – говорит Садовников. – Но и лабораторные им перепадают – бракованные.«Брак» – это старые мыши и крысы возрастом более трех месяцев. Свой срок они уже отслужили. Оказывается, разведение мышей и крыс – целая наука. Для разных исследований нужны разные животные. Но все они делают одно дело: помогают людям сохранить свое здоровье, нередко принося себя в жертву.Вот и «мышиные покои». Просто так туда не пройдешь – сначала приходится миновать зону санитарного контроля. Вымыть руки по локоть, нарядиться в белые халаты, резиновые бахилы, потоптаться на коврике, пропитанном дезинфекционным раствором...Однако и после столь тщательных процедур в комнаты к мышкам не пускают: все, кто работает с ними в непосредственном контакте, принимают душ и каждые полгода проходят тщательные обследования. С насморком или расстройством желудка к зверькам тоже нельзя. Такие животные называются барьерными – они живут в стерильных условиях, лишенных патогенной флоры. Нам разрешают только посмотреть на них через окошко в двери.Мыши и крысы живут в комнатах с «удобствами» – в каждой клетке туалет и доставка пищи на дом. Посчитать, сколько их в каждой комнате, с ходу невозможно. Белые, черные, полосатые, розовые, даже оранжевые и голые мыши – ощущение такое, будто мы попали на международную выставку мелких грызунов.– Они не догадываются, сколь драматична их судьба, – говорит Садовников. – Вот эти мышки, например, помогают исследовать гипертонию. А эти – злокачественные опухоли. Мышам прививают раковые клетки, а затем испытывают на них новые лекарственные препараты.В соседней «камере» живут грызуны, пораженные рассеянным склерозом. Ни о чем не подозревающие крысы получают этот недуг путем искусственно нарушенного иммунитета. Сначала их заражают, а потом пытаются лечить, меняя дозировки лекарств, отрабатывая новые приемы и методики.Каких только «гадостей» не готовят невинным тварям лабораторные условия существования – язву кишечника, глаукому, инсульт, инфаркт...– Я считаю, мышам и крысам надо ставить памятники, – считает Владимир Борисович. – Ведь они спасли очень много человеческих жизней.Это необыкновенные существа. Мыши – нежные, добрые, беззащитные, ласковые зверьки. Крысы – очень умные, наблюдательные, я бы сказал – разумные существа. Неправда, что они злые и мстительные. Они кусают лишь в случае опасности. Я вообще не понимаю, как можно их обидеть...Владимир Борисович рассказывает, что, проработав всю жизнь в лабораториях с подопытными животными, он постепенно проникся к ним особым, трепетным отношением. Проводить с ними опыты, резать их больше не может: «Пусть молодежь упражняется».При выходе на улицу стоит клетка, внутри которой бегают, с любопытством выглядывая наружу, два серых кареглазых зверька.– Это для кошек? – спросила я.– Да, это «старушки», – с грустью говорит Садовников. – Сегодня их слопают...Уникальные исследования, подобных которым в нашей страненикто не ведет, были бы невозможны, если бы не иностранные гранты. Доктор Джон Малинз из Великобритании, который помог лаборатории включиться в грант Евросоюза по исследованиям гипертонии, не понял, как выживают пущинские ученые. Узнав, что заведующий лабораторией получает зарплату около 60 долларов, он уточнил: «В день?» Услышав всеобщий смех, удивился: «Неужели в неделю?» В то, что это – в месяц, он, кажется, так и не поверил.[i]г. Пущино. Московская область[/i]