Капитан за бортом

[b]Загадки[/b]В этой мрачной истории много загадок. Вот лишь главные. И первая из главных: кто он, этот странный, угрюмый человек, возникший словно бы ниоткуда и сгинувший без следа? И почему, на каком бы корабле он ни плавал, какая бы команда ни была под его началом, он всегда вызывал общее недовольство? И что же, в конце концов, случилось после того, как Гудзон, его сын Джон и семь матросов, не пожелавших примкнуть к бунтовщикам, были оставлены в шлюпке без оружия и запасов пищи? И напоследок: почему по возвращении в Англию мятежники не были повешены, фактически, за убийство нескольких человек? Ни один из этих вопросов не имеет не то чтобы однозначного, но даже сколько-нибудь убедительного ответа. Нам остается строить догадки и проверять на прочность новые и новые гипотезы, сверяя их с немногочисленными достоверными фактами.[b]Кто он?[/b]О Генри Гудзоне известно до прискорбия мало. Даже год его рождения, и тот определяется приблизительно. Вроде бы 1550-й… Кем были его родители, где родился, где учился, чем вообще занимался Гудзон до того, как в 1607 году на него обратила внимание торговая Московская компания, все в тумане. Ясно лишь, что к тому времени он был опытным мореходом, иначе бы не обратила… Есть, впрочем, предположение, что в качестве офицера Гудзон участвовал в экспедиции Джона Дэвиса к Гренландии, но это именно что предположение.Безусловно другое – Генри Гудзон был сумасшедшим. Вернее, одержимым, что является одной из форм умопомешательства. И как многие одержимые люди, он обладал редким даром убеждения. Он подавлял собеседника своей убежденностью, заставляя уверовать в осуществимость самых, казалось бы, нереальных планов.Конечно, лондонские купцы были заинтересованы в том, чтобы разведать северный морской путь в Индию, Китай и Японию, однако вверили Гудзону свои корабли они не только из трезвого расчета и безудержной алчности. Он сказал, что сможет сделать то, что никто до него не делал, и так сказал, что не поверить ему было невозможно. Лишь потом, много позже, когда чары развеялись, купцы стали корить себя, что связались с авантюристом, но «Хопуэлл», корабль Генри Гудзона, был уже в море.Покинув Англию, Гудзон направился на север вдоль восточных берегов Гренландии, но наткнулся на ледовый барьер. Повернув на восток, он вышел к островам Ньюланд (теперь Шпицберген).Ему удалось пройти до 80° северной широты, чего еще не делал никто. А потом он повернул назад, домой, и принудили его к тому не сплошные льды, а начавшие роптать матросы.В Лондоне Гудзон сообщил нанимателям, что ему не удалось пройти Северо-Западным проходом, однако в краях, где он побывал, море богато рыбой и китами, а на берегах островов полным-полно морского зверя. Готовые рассчитать капитана, купцы тем не менее дали Гудзону еще один шанс, и весной следующего года Гудзон на верном «Хопуэлле» вновь отправился в плавание. Только не на запад, а на восток, вокруг земель, подвластных московитам.В поисках свободной ото льда воды Гудзон оказался между Шпицбергеном и Новой Землей, однако дальше прорваться не смог – льды стеной стояли на его пути. Презрев инструкции, которые ему были даны в Лондоне, Гудзон приказал изменить курс, но идти не к Англии, а к Гренландии, чтобы вновь попытаться открыть Северо-Западный проход. И вновь осуществлению его планов помешала команда. Она ненавидела капитана. За высокомерие – Гудзон никогда не снисходил до того, чтобы поделиться с ней своими планами. За безразличие к нуждам матросов – они могли болеть и умирать, Гудзона это нисколько не трогало. И вообще, трудно находиться на борту корабля, которым правит безумец.А в том, что капитан безумен, не сомневался никто.[b]Восток и запад[/b]В Лондоне купцы окончательно рассчитали Гудзона, после чего он обратился к их конкурентам из нидерландской Ост-Индской компании. И был принят на службу, получил корабль «Халфмун» и даже выбор на свое усмотрение – искать Северо-Восточный или Северо-Западный проход. Лишь бы найти! В апреле 1609 года Гудзон отплыл из Амстердама и в начале мая уже был близ Новой Земли. И снова льды заставили его отступить. Да и в разношерстной команде, состоящей из голландцев и англичан, донельзя измученных непосильными вахтами, опять началось брожение… Но до бунта было еще далеко, и Гудзон направил «Халфмун» к Америке.В июне, когда «Халфмун» был недалеко от Ньюфаундленда, сломалась одна из мачт. Тем не менее Гудзон добрался до американского берега, где поставил новую мачту. Тогда же он убедился, что в этих местах можно вести меновую торговлю с туземцами, а море богато треской. После этого, обогнув мыс Код, Гудзон в августе подошел к заливам Делавер и Чезапик. Никакого пролива здесь не оказалось. В сентябре Гудзон поднялся на 250 километров по Большой Северной Реке, носящей ныне его имя (хотя открыта она была венецианцем Верраццано за 85 лет до Гудзона), и убедился, что и этот путь не ведет в Китай.Возвращаясь в Голландию, Гудзон зашел в английский порт Дартмут. Здесь «Халфмун» был арестован английским правительством, а Гудзону и другим его соотечественникам был запрещен выезд в европейские страны. Английское правительство заявило, что открытия новых земель нужно делать в пользу английской короны, а не для каких-то голландцев…Все, что мог сделать Гудзон, это отправить в Голландию подробный отчет о своем плавании с приложением собственноручно вычерченных карт. Во многом благодаря этому докладу голландцы начали успешно колонизировать американское побережье.[b]Последнее плавание[/b]Казалось, капитан Гудзон более уже никогда не выйдет в море. Однако через год его приветила английская Ост-Индская компания. Для поисков все того же Северо-Западного прохода она предоставила ему маленькое судно «Дискавери» с командой из 23 человек. А еще, желая подстраховаться, компания назначила старшим офицером «Дискавери» своего соглядатая. Гудзон не стал возражать, но это была мнимая покорность.17 апреля 1610 года Гудзон вышел из лондонского порта и уже на следующий день в устье Темзы высадил на берег навязанного ему «наблюдателя».От Исландии Гудзон направился к Гренландии, обогнул южную ее оконечность и повернул на запад. 5 июля «Дискавери» вошел в пролив, а 3 августа на широте 63°20’ перед моряками открылось серебристо-голубое, свободное ото льда водное пространство. И Гудзон внес следующую запись в судовой журнал: «Мы пошли (на запад) по проходу между островами Дигс и Лабрадор. Мыс у входа из пролива с южной стороны я назвал Вулстенхолм». Это последняя запись, сделанная рукой Гудзона.[b]С чужих слов[/b]Что случилось дальше, известно со слов штурмана Роберта Байлота и палубного матроса Абакука Приккета.За мысом Вулстенхолм берег круто повернул к югу. В конце сентября, пройдя более 1200 километров, моряки попали в сравнительно небольшой залив.Здесь Гудзон высадил на берег моряка, которого считал главным зачинщиком готовящегося бунта. В ноябре поворачивать назад было уже поздно, и корабельный плотник Филипп Стафф получил приказ строить зимовье на берегу.Зимовка была сносной: топлива много, пищи достаточно, от цинги пили отвар сосновой хвои с лиственничными почками. Ледоход начался в конце мая, м в середине июня 1611 года «Дискавери» спустили на воду. Команда рассчитывала на возвращение в Англию, но вместо этого Гудзон приказал продолжать поиски Северо-Западного прохода.И тогда начался бунт.22 июня Гудзона с сыном и матросами, оставшимися верными капитану, заставили спуститься в шлюпку. После этого «Дискавери» распустил паруса, и вскоре шлюпка исчезла из вида. Ни о ком из находившихся на ней больше ничего не известно.Хотя кое-какие следы обнаружились… В 1631 году капитан Томас Джемс нашел на острове Данби посреди залива остатки лачуги. А еще, по утверждению трапперов – охотников на пушного зверя, промышлявших в этих краях десятилетия спустя, им не раз попадались камни с нацарапанными буквами «НН», но, возможно, это были не инициалы Генри Гудзона (Henry Hadson), а какие-то индейские символы.По одной из легенд, Гудзон с товарищами добрался до берега, где они были убиты туземцами. По другой, подходящей приключенческому роману, на своей шлюпке они проплыли более 3 тысяч миль до Шпицбергена, где и погибли.Что касается мятежников, трое из них умерли в пути, остальные же по возвращении на родину были арестованы.Им грозила виселица, но после долгого разбирательства бунтовщиков помиловали. Для проявления такого немыслимого по тем жестоким временам милосердия было два основания. Они знали маршрут на север – в земли, отныне принадлежащие английской короне.Однако помимо такого циничного в своей прагматичности объяснения, было еще одно: нельзя считать виновным в неповиновении начальству человека, если начальство – безумно.Капитана Генри Гудзона, наверное, можно причислить к неудачникам. Особенно с учетом его трагического конца.Но не получается – посмертная слава не дает: «Большая Северная Река», открытая до него, названа его именем – рекой Гудзон; пролив, открытый Себастьяном Каботом – Гудзоновым проливом; море, ставшее его могилой, – Гудзоновым заливом.[b]На илл.:[i] «Последнее путешествие Генри Гудзона». Картина Джона Коллиера.[/b][/i]