Тимур Родригес: Молодые наступают на пятки

[b]Резидент «Комеди Клаб» Тимур Родригес голосист как соловей, пластичен как гимнаст, обаятелен как Остап Бендер. Он из тех звезд, кто редко появляется на тусовках, а если появляется, то с пользой для себя и окружающих. Увидеть его скучающим за столом – нонсенс. Тимур всегда в гуще людей и событий, говорит тысячу слов в минуту и не устает улыбаться.[i]Как на иголках[/b][/i]– Я избегаю тусовок не потому, что мне на них скучно, хотя зачастую бывает и так, а потому, что у меня мало времени. Вот и сейчас мы сидели с Полиной Дашковой, и она произнесла замечательную фразу: «Хорошо людям, у которых много времени и нечего делать!» Поэтому и сижу тут как на иголках. И это вовсе не потому, что мне хочется быть занятым человеком или я из себя его корчу, это на самом деле так. C каждым годом, несмотря на возраст, времени становится все меньше.[b]– Сколько тебе, Тимур?[/b]– Некоторые до сих пор думают, что 18 ([i]смеется[/i]). Мне 27. И я чувствую, что молодежь все чаще наступает на пятки. Вот Джастину Тимберлейку всего 26, а он всемирно популярен.[b]– Завидно?[/b]– Не завидовать ему просто невозможно. Он молод, и у него впереди еще больше возможностей.А в нашей стране ведь только единицы пробиваются на Запад.[b]– Ты хотел бы всемирной славы?[/b]– Да. А кто от этого отказался бы?[b]– Джастин Тимберлейк – твой кумир?[/b]– Джастина я привел как пример, мой кумир – Джек Николсон. Во всяком случае, он один из тех, у кого я учусь и чьи успехи заставляют меня что-то делать. Дело в том, что помимо того, чем мы занимаемся в «Комеди Клаб», у меня огромное желание и амбиции делать что-то еще. Например, для меня было очень важно напомнить людям о том, что я, помимо того, что поющий, еще и играющий человек. Поэтому я с удовольствием снимался в сериале «Золотая теща». Все-таки начинали мы в КВН, где реализовывали себя по-разному.[b]– В «Комеди Клаб» ты «отвечаешь» за вокал. Не надоело узкое амплуа?[/b]– В общем, нет, я доволен, хотя гениальным певцом себя не считаю.[b]– А музыкальное образование у тебя есть?[/b]– Нет, я с удовольствием бы позанимался вокалом. Сейчас я занимаюсь своим имиджем, но мне хочется, чтобы люди говорили, что я пою хорошо, а не смешно.[i][b]Ох, как круто![/i]– Что ближе – вокал или кино?[/b]– Я хочу всего. Я знаю, есть люди, которые успевают делать и то и другое. Безусловно, я не сунусь в какой-то серьезный проект, если не буду чувствовать себя к нему готовым. Потому что огромное количество людей, будучи амбициозными, попадают в какие-то спорные проекты, где выглядят не лучшим образом.[b]– Тебе делали комплименты музыканты-профессионалы?[/b]– На наших концертах были и Андрей Макаревич, и Володя Пресняков, – огромное количество талантливых людей, которые подходили, жали мне руку и говорили: «Ох, как круто!» Ты можешь тысячу раз быть счастливым от того, что довел до предоргазменного состояния женщин от 15 лет до 84, но только от суперпрофессионала ты действительно можешь узнать о том, чего ты достиг на самом деле.[b]– Если ты не гениальный исполнитель, то хотя бы профессиональным можешь себя назвать?[/b]– Я окончил английское отделение педагогического университета. Мой папа – актер, и я всю жизнь был на сцене, поэтому у меня все в порядке с дикцией, с выражением собственных мыслей и умением держаться на публике.Но я не являюсь профессионалом ни в одном деле, которым я занимаюсь сейчас. Я не профессиональный актер, певец, ведущий, потому что ни тому, ни другому, ни третьему меня нигде не учили. Но, во всяком случае, зная это, я не сижу дома и не занимаюсь самокопанием. Я что-то делаю для того, чтобы совершенствоваться. Собственно говоря, по этой причине я не поехал на новогодние каникулы.[b]– И чем же ты занимался?[/b]– До этого у меня полгода не было возможности читать. Я сидел дома и читал книги. Увиделся с огромным количеством интересных людей, с которыми не мог увидеться в течение года. Устроил замечательный праздник своим родителям.[i][b]Будто другой человек[/i]– Какие перспективы у «КК»?[/b]– Я думаю, клуб будет расширяться за счет региональных филиалов. Хотелось бы, чтобы они развивали свою самобытность, а не подражали Москве. Что касается рейтингов шоу, мы не можем прогнозировать, насколько это все затянется, потому что многие говорят, что успех идет на спад.[b]– Как тебе кажется, в чем причины? Может, дело в чрезмерном эпатаже?[/b]– Мы никого не хотели эпатировать. Вдруг так получилось, что нам разрешили это делать. Вот и все. Те же самые шутки мы рассказывали друг другу или в компаниях, которые собирались у нас дома. Мне кажется, эпатаж – это вещь в себе, а мы шутим не ради эпатажа, а потому что хотим вызвать смех у зрителей. И, я думаю, у нас получается. Мы даже предполагать не могли, что будет такой взрыв. Рассказывая о своих успехах друзьям, которые живут за границей, я до сих пор удивляюсь – как будто о другом человеке рассказываю. Еще сильнее я удивляюсь, когда вижу свои портреты на обложках журналов, на каких-то школьных тетрадках и дневниках. Это безумно приятно, но к этому невозможно привыкнуть. И если бы мы говорили об этом, как о само собой разумеющемся.[b]– Как насчет звездной болезни?[/b]– Ты можешь задрать нос, но неужели это облегчит твое общение с людьми? Наоборот, это отдалит тебя от людей. Гораздо проще оставаться тем, кем ты являешься на самом деле, быть откровенным и не пытаться из себя кого-то гнуть.Тут есть опасность заболеть другой болезнью – потерять себя. Если ты будешь соответствовать образу, который создавал на экране 24 часа в сутки – ты не будешь настоящим. Мы всего лишь актеры, певцы, как угодно. Но, возвращаясь в нормальную жизнь, мы должны оставаться такими же нормальными людьми, как любой слесарь, учитель или журналист.[b]– У тебя образ эдакого современного гламурного Остапа Бендера. У тебя есть стилист?[/b]– Моими стилистами были мои родители. Я рос в обыкновенной семье. Зачастую у нас не было возможности купить то, что хотелось. Выкручивались за счет мамы, она хорошо шьет. Мне она шила какие-то интересные костюмы – еще и в силу моих не совсем выразительных габаритов. Я привык к этому и до сих пор шью одежду по индивидуальному заказу. Иногда даже придумываю что-то сам.