[b]Еще когда Бернардо Бертолуччи был юным школьником, сыном известного поэта, писавшим лирические стихи, его уже называли гением. Бернардо вырос, но о нем продолжали говорить так же. А гению позволяется многое.[/b]Близкий к левому движению, он вступил в итальянскую компартию, чтобы творчеством содействовать скорейшей революции и социальной справедливости. Как и его товарищи, он неоднократно говорил, что против подавляющего личность буржуазного общества необходимо бороться по китайскому рецепту – с книгами в руках, и только. Он снял почти революционного «Конформиста», фильм-обвинение тем итальянцам, кого левые считали ответственными за итальянский фашизм, – этот фильм расколол левую интеллигенцию. Потом произвел сексуальную кинореволюцию фильмом «Последнее танго в Париже». И, наконец, снял киноэпопею из итальянской жизни «Двадцатый век». И еще много снял Бернардо Бертолуччи, прежде чем на проходящем в Москве фестивале «Лики любви» показали его новый фильм «Мечтатели», выходящий в наш прокат.Этот фильм напрямую связан с перечисленными – и тем, что снова говорит о политике, и тем, что обращен к молодости. Молодость самого Бертолуччи очень похожа на молодость юных поэтов и киноманов, волею судьбы оказавшихся втроем в богатом парижском доме во время революционных (опять-таки почти революционных) событий 1968 года, когда свободолюбивые студенты закидали полицейских «коктейлями Молотова», а потом выяснилось, что все их требования сводились к свободе сексуальных отношений. Впрочем, за такое суждение могут упрекнуть в близорукости, а то и в провокации… Стоп, но тогда придется упрекнуть и некогда пламенного революционера Бертолуччи и его «Мечтателей».«Втроем в богатом доме» – это значит вот что: брат с сестрой без родителей. Благополучный поэт с женой уезжают в отпуск на юг и оставляют двоих детей одних. А третий – юный американец, приехавший на стажировку в город Гюго и Верлена.Троицу объединяет любовь к кинематографу. Они вспоминают отрывки из любимых фильмов, и эти коротенькие фрагменты Бертолуччи вставляет и в свой фильм, таким киноманским способом иронически комментируя психологические состояния героев. Еще они занимаются любовью, что весьма интересно, если учесть, что у девушки и американца все это в первый раз.Так что объединяет этих ребят не только любовь к кино, а – и по преимуществу – их брызжущая жизненными соками молодость… А вот финал разъединяет их, уже так «вписавшихся» друг в друга. Свел их секс, а развела политика. «Представляешь, как это здорово – бороться против кучки зажравшихся богачей с помощью одних только книг. Так, как в Китае», – мечтательно говорит сынок хозяина парижского дома американскому другу.Чем не революционно настроенный модный гений Бернардо Бертолуччи, в свое время горячо поддержавший студенческие волнения в Париже 68-го и маоистские настроения в итальянской компартии? Но американец, при всей своей наивности куда яснее представляющий себе настоящую свободу, смотрит в самый корень – и видит то, что отказывались видеть левые интеллектуалы Европы. «Нет, не с одними только книгами, – резонно возражает он. – А с ОДНОЙ ТОЛЬКО КНИГОЙ! И та – цитатник Мао». Тут-то друзья и расстаются. Брат с сестрой яростно швыряют в полицейские кордоны бутылку с горючей смесью, а ошеломленный бессмысленностью их действий американец грустно продирается сквозь беснующуюся толпу «поближе к воздуху».«Блажен, кто в двадцать франт и хват, а в тридцать выгодно женат», – такой иронической цитатой «припечатал» очевидную эволюцию Бертолуччи – коммуниста-революционера 70-х и благодушного соглашателя 90-х – критик Борис Парамонов. Это критик, начинавший с поколением семидесятых, в эпоху борьбы за еврокоммунизм «с человеческим лицом». Но фильм Бертолуччи «Мечтатели» вовсе не выглядит запоздалым отречением от ошибок молодости. Просто Бертолуччи постарел вместе с Европой, успевшей с тех молодецких пор пережить разочарование и в коммунизме, и в американской политике, и в идеалах самой левой европейской интеллигенции, продолжающей спорить о том, насколько продуктивен пацифизм, и при этом неспособной справиться с невиданным с прошлой войны всплеском ксенофобии и антисемитизма. Разумеется, эти проблемы слишком сложны, чтобы уместить их в один камерныйрассказ о собственной молодости – но именно такой рассказ и предлагает Бертолуччи. Ни о чем не сожалеющий, отнюдь не разочаровавшийся в грехах бурной юности старый художник просто рассказывает, «как все было», новому поколению, используя для этого модную сегодня жанровую конструкцию молодежного эротического фильма – в меру насмешливого, в меру драматичного, в меру эротичного… И просто с нежностью напоминает новой молодежи о тех временах, когда Европа наивных левых энтузиастов, охваченная борьбой против всех и всяческих запретов, была намного моложе… и, быть может, свободнее, чем ныне, когда о свободе толкуют все кому не лень.