[b]На заре перестройки, когда были открыты некоторые тайные архивы ЦК КПСС, мне попались в руки письма Григория Зиновьева товарищу Сталину, написанные в Верхнеуральском политическом изоляторе. Проще говоря, письма из тюрьмы. Того самого Зиновьева, который жил с Лениным в Разливе, возглавлял большевистский Петроград/Ленинград, был членом Политбюро, руководителем Коминтерна и т. д., и т. п. А потом встал в оппозицию Сталину, который поначалу это терпел, но в конце концов обвинил его во всех смертных грехах и велел арестовать.[/b]Я читал письма Зиновьева из тюрьмы и поражался: боже мой, что же он пишет! Он берет на себя моральную ответственность за убийство Кирова. Он проклинает себя за то, что участвовал в оппозиции. За то, что шел против народа, не сознавая всю мудрость сталинской политики. Он уверяет вождя в своем полном разоружении перед партией и умоляет его о прощении. Он кается, кается, кается…И заверяет, что он больше «никогда», «ни за что...», «поверьте мне, товарищ Сталин...» Нет, тогда его еще не били (я думаю, его и потом не били). Почему же он каялся и «поступался принципами»? Не знаю. Возможно, не хотелось сидеть в тюрьме (а кому хочется?). Но, возможно, из-за тюремной решетки ему все вдруг увиделось по-другому. И то, что раньше казалось узурпацией власти, ликвидацией внутрипартийной демократии, антинародным курсом и т. п., вдруг предстало перед ним в новом свете: нет, он, конечно же, ошибался: курс Сталина – единственно верный путь, и народ прав, когда проклинает таких, как он, Зиновьев, вставших поперек светлого будущего. Читая «крик души» узника, я готов был поверить в то, что раскаяние его было чистосердечным и искренним. Но Сталин, как известно, не поверил.Я вспомнил о письмах Зиновьева, когда прочитал в газете «Ведомости» статью Михаила Ходорковского «Кризис либерализма в России». Конечно, всякое историческое сравнение хромает — и даже на три ноги. И время не то, и страна не та, и персонажи не те. Тем не менее почему-то вспомнилось. В общем-то, понятно почему. Статья Ходорковского, как ее ни назови, по сути — то же самое покаяние.И как же знакомы слова! Цитирую: «Те, кому судьбой и историей было доверено стать хранителем либеральных ценностей в нашей стране, со своей задачей не справились. Ныне мы должны это признать со всей откровенностью. Потому что время лукавства прошло — и из каземата СИЗО № 4, где я сейчас нахожусь, это видно, быть может, лучше, чем из других, более комфортных помещений».Нет, это не Зиновьев, это Ходорковский. Но как же похоже! В чем же кается из застенков каземата бывший оппозиционер-либерал-олигарх? Не уверен, что все читатели «Вечерки» знакомы с текстом статьи в «Ведомостях», поэтому процитирую тезисы покаяния, переведя для пущей ясности существительное «либералы» в личное местоимение «мы» (нас, нам и т. п.).Итак:1. Народ разочаровался в нас, поскольку мы наплевали на его нужды и интересы ради своего личного процветания: «привычки к бытовому комфорту», «порции севрюжины с хреном», обрастания «Мерседесами», дачами, виллами, ночными клубами, золотыми кредитными картами»…2. Мы «обманули 90% народа, щедро пообещав, что за ваучер можно будет купить две «Волги», жеманно назвав ее (приватизацию. – Н.Е.) безболезненной, честной и справедливой».3. Мы «не заставили себя задуматься о катастрофических последствиях обесценивания вкладов в Сбербанке».4. Мы не занялись «реформами образования, здравоохранения, жилищно-коммунальной сферы. Адресной поддержкой малоимущих и неимущих», мы «отделили себя от народа пропастью».5. Мы «должны разделить моральную ответственность за дефолт» (1998 г. – [b]Н.Е.[/b]).6. Мы использовали медиапространство (газеты, ТВ) не в интересах свободы слова, а в собственных целях, оправдывая это «угрозой коммунизма».7. Мы не возражали власти Ельцина, «дабы не рисковать своим куском хлеба».8. «Мы взрастили и чиновничий беспредел, и басманное правосудие».И так далее, и так далее. Удерживаю себя за руку, чтобы не начать переписывать всю статью — этот замечательный в своем роде стриптиз покаяния.Нет, история, конечно, не повторяется. Выпрашивая милость вождя, Зиновьев готов был ползать на коленях перед Сталиным и, растоптав личное достоинство, называть его великим и мудрым. Ходорковский, говоря о Путине, еще употребляет союз «но». Он пишет: «И хочется задуматься: да, Путин, наверное, не либерал и не демократ, но все же он либеральнее и демократичнее 70% населения нашей страны…» Ну что ж, время на дворе действительно другое. За окном, слава богу, пока еще 2004-й, а не какой-нибудь 1937-й, что требует, наверное, и других слов. Да и не мне судить человека, сидящего в тюрьме.Но почему же, читая покаяние Ходорковского, я не могу отделаться от грустного сравнения: уж не у Зиновьева ли он это списал? Слушайте: «Я хочу жить, работать и умереть здесь. Хочу, чтобы мои потомки гордились Россией — и мною как частичкой этой страны… Возможно, я понял это слишком поздно… Но лучше поздно, чем никогда».Не хватает только слов: «Поверьте мне, товарищ Сталин».[b]P.S.[/b] [i]Уже написав эти заметки, я узнал, что аналогичный сюжет – только с Бухариным вместо Зиновьева – прошел по ТВ. С одной стороны, по-журналистски немного досадно, что не я один додумался о сравнении. С другой... Значит, идея носится в воздухе. И это тоже грустно.[/i]