Детям срочно необходима ваша помощь

Прекрасная Лейла стоит посреди стерильного бокса босиком, в белоснежной рубашке. И бережно держит в руках крохотного человечка, сына. Человечек – Анзор – улыбается. А раковые клетки у него в мозге – растут. «Я тучка-тучка-тучка, я вовсе не медведь», – поет в телевизоре Винни Пух. Чем быстрее Анзору поставят резервуар для прямого введения лекарств в мозг, тем быстрее начнется борьба с раком. Резервуар стоит 70 тысяч рублей. У Анзора очень тихая, красивая и вообще чудесная мама. С большой любовью она рассказывает об их доме. Как жили в ингушской станице вместе с мужем. Как преподавала в школе английский язык, а муж был водителем в таксопарке. Как дома завелся маленький детский садик – родилась девочка, а за ней, с промежутком в год, два брата. Как все играли вместе и смотрели мультик про Винни Пуха. Даже о том, как у младшего сына, Анзора, в 6 месяцев высыпали синяки по всему телу, Лейла тоже говорит очень спокойно. И как врач в Ингушетии вдруг сказал: «Если вы не окажетесь в московской больнице в течение ближайших дней, все закончится плохо». Лейла и Анзор оказались в реанимации Российской детской клинической больнице. 7-месячному малышу было очень плохо. Врачи пытались добавить ему тромбоцитов, вставляли иголку в крохотную руку, в ножку, даже в живот. Везде выскакивали гематомы, кровь, даже по 1 капле в минуту, не переливалась. А потом Анзору поставили капельницу в макушку. И мама сидела ночью, поддерживала голову сыну. Синяки, кстати, до сих пор не прошли, хотя с тех пор уже больше 5 месяцев миновало. Врачи в буквальном смысле вытащили маленького человечка с того света. Потом были страшные диагнозы – острый лимфобластный лейкоз, а на его фоне – нейролейкоз. Было лечение по протоколу – блок за блоком химиотерапии. Анзор по плану выходил в ремиссию, болезнь отступала. Врачи сказали, что, скорее всего, переведут Анзора на амбулаторное лечение и можно будет вернуться домой, в Ингушетию. Значит, Анзор и Лейла снова будут жить вместе с двумя старшими детьми и мужем. Все этого очень ждали. А Анзор смотрел «Винни Пуха». Он вообще его всегда смотрит – и только его. Вот Винни висит на воздушном шарике, осы кусают его со всех сторон: «Но если я выстрелю в шарик, он испортится?!!» – кричит снизу Пятачок. «А если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я!» – отвечает Винни. Незадолго до отъезда домой у Анзора в мозге были обнаружены бластные клетки. Рецидив нейролейкоза. Болезнь вернулась. Это означает, что все лечение придется повторить сначала. И после всего – пересадка костного мозга. Брата с сестру Анзора пришлось вызывать в Москву на типирование. Все надеялись, что раз есть и брат, и сестра, наверняка кто-то из них подойдет как донор и с пересадкой не должно быть трудностей. Брата и сестру протипировали. Они идеально подходят друг другу. Но Анзору – нет. «Если я чешу в затылке – не беда. В голове моей опилки, – да, да, да! Но хотя там и опилки, но кричалки и вопилки, А также шумелки, пыхтелки и сопелки Сочиняю я неплохо иногда – да!» Врачам нужно срочно начинать противорецидивную химиотерапию. Чтобы она подействовала, «химию» надо вводить не в вену, а непосредственно в мозг, где случился рецидив. Для этого маленькому Анзору должны срочно установить специальный резервуар в голове – резервуар Омайя. Через него будет поступать лекарство. Операцию по установке резервуара делают в Институте Бурденко. Стоит она 70 тысяч рублей. Деньги на это нужны очень быстро. Потом еще, скорее всего, понадобятся 15 тысяч евро на поиск неродственного донора костного мозга и на пересадку. Но об этом потом. Сначала резервуар и блоки «химии». Анзор улыбается. Я закрываю дверь его стерильного бокса. «Поздравляю с днем рождения, желаю счастья в личной жизни, Пух», – звучит из телевизора. Если вы хотите помочь Анзору и другим детям, напишите нам! Письма отправляйте по электронной почте Lidia.Moniava@vm.ru либо на адрес редакции с пометкой «Для Лидии Мониавы».