«ПЕСТРЫЕ СУМЕРКИ» неожиданно для многих (похоже, и для самой актрисы) оказались режиссерским дебютом Гурченко. Напомним: первым идею снять фильм с участием актрисы, практически не снимавшейся в кино почти двадцать лет, подал Михаил Швыдкой, и он же предложил его финансировать.
Но пока звезда и сценарист Олег Антонов совершенствовали свой оригинальный замысел – рассказать о двух одиночествах – некогда великой артистке и слепом юном музыканте – много воды утекло. И в нашей огромной стране так и не нашлось режиссеров, способных взяться за съемки столь необычного мюзикла.
Эту ношу вынуждены были нести Гурченко и оператор Дмитрий Коробкин.
В результате получился авторский фильм-исповедь: искренний, но во многом несовершенный. А если учесть, что в середине съемок и Коробкин ее покинул, отправившись по контракту снимать «Ярослава», и все тяготы по монтажу картины легли на Гурченко, то в очередной раз проникаешься к ней невольной симпатией и уважением. Она не бросила коллектив, а взяла ответственность на себя, понимая степень ответственности.
О прототипе главного героя фильма (слепом музыканте Олеге Аккуратове) один профессор консерватории сказал, что такие гении рождаются раз в сто лет. Однако теперь ему уже 20 лет, а он оказался востребованным лишь в провинции. Поэтому отъезд героя в финале фильма на музыкальный фестиваль в Торонто его прототипу может только присниться в сладком сне. Ведь в России гении не в чести.
Так, номер с его исполнением (а он блестяще играет и классику, и джаз) был благополучно вырезан из фильма, снятого на деньги НТВ под патронажем Чулпан Хаматовой. Да и актер Дмитрий Кубасов не слишком справился с ролью слепого вундеркинда. Ему трудно тягаться со знаменитым мэтром Владимиром Ильиным, создавшим искрометный, хотя и противоречивый образ лабуха и рубахи-парня.
…Когда-то Фридрих Ницше написал о сумерках кумиров, но у артистов они часто оказываются пестрыми.
Бравурные песни, звучащие в фильме и сочиненные Людмилой Марковной, совсем не похожи на реквием по неоткрытым талантам. Ибо в ее искусстве всегда остается место надежде.