Владимир Войнович написал «Автопортрет»

ВЛАДИМИР Войнович для большинства читателей ассоциируется с романоманекдотом «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина». Но были еще и «Москва. 2042», и «Иванкиада», и «Замысел»...Только что состоялась презентация его новой книги «Автопортрет», в которой почти на 900 страницах он рассказал о наиболее интересных и важных событиях своей очень непростой и очень интересной жизни. В 1974 году исключен из Союза писателей, в декабре 1980 выслан из страны, в 1981 указом Л. Брежнева лишен советского гражданства, которое ему возвратил М. Горбачев спустя 10 лет...Корреспондент «ВМ» задал Владимиру Николаевичу несколько вопросов…[b]– Как родилась идея написать такую книгу и когда вы ее начали писать?[/b]– Я попытался рассказать в «Автопортрете» практически о всей своей жизни. А начал собирать книгу примерно 30 лет назад. Начал с публицистики, когда в эмиграции за границей рассказывал на радио о различных фактах своей биографии. К тому времени обо мне ходило множество небылиц, которые частично распространяли лекторы из ЦК КПСС. Так, когда в театре запретили мою пьесу «Два товарища», актерам объявили, что я попался на границе с контрабандой бриллиантов, хотя я в ту пору и близко не мог подойти к границе, а бриллианты от битого стекла и сейчас не отличу. Во время перестройки небылиц стало еще больше.Некоторые генералы называли меня в интервью не иначе как «западногерманский господинчик», говорили, что я не служил в армии и ничего о ней не знаю. На это тоже нужно было отвечать. В том числе письменно. Но книга не писалась в один присест. Я то начинал, то бросал, как и остальные мои книги. Например, «Чонкина» я писал 49 лет. При написании я ни в чем себя не ограничивал. Мне хотелось, чтобы читателю не было скучно.[b]– В жизни вам довелось многое испробовать. Вы были пастухом, столяром, слесарем, авиамехаником, инструктором сельского райисполкома, редактором на радио. Насколько для писателя важно пробовать себя в разных профессиях?[/b]– От этого напрямую зависит то, о чем писатель будет писать. Если бы Толстой не воевал, он бы не написал «Севастопольские рассказы».Действительность, которую видит и осваивает писатель через свой жизненный опыт, он потом перекладывает на бумагу. Но есть писатели вроде Марселя Пруста, который всю жизнь болел и поэтому вынужден был описывать свой внутренний мир. Когда я приехал в Москву и встретил молодых литераторов, которые казались образованней меня, я понял, что обладаю перед ними преимуществом – у меня есть опыт, которого нет у них.[b]– Рисовать вы начали достаточно поздно, в 62 года, а как пришли к этому?[/b]– Тут многое совпало. Однажды мне надоело писать слова. Я садился к компьютеру и сидел, мне не писалось, душа не лежала. И тут ученики моей ныне покойной жены привезли из Германии в подарок натюрморт, и она повесила его на стенку. Мне эта картина не понравилась, и я ее перерисовал, вернее, изменил фон. Натюрморт заиграл.Я удивился. У меня остались краски, и я начал писать автопортрет, стало получаться, хотя пропорции немного были не соблюдены, и вышла карикатура. А через некоторое время пришли мои друзья и обнаружили, что весь дом у меня завален моими картинами (я писал маслом на бумаге и, чтобы не испортить рисунки, вешал их на стены).Так увлекся живописью, что года три только рисовал.[b]– А почему книга называется «Автопортрет»? Потому что в ней только ваши рисунки и ни одной фотографии?[/b]– Жанр родился от моей живописи, если ее так можно назвать, хотя я до сих пор этого стесняюсь. Я вообще редко чем-либо горжусь. И если это чувство возникает, то делается как-то неудобно.Я радуюсь, что еще живу, потому что никогда не думал, что это будет так долго. А фотографий в книге нет, потому что я безалаберный человек, у меня ужасный архив.Я никогда не любил фотографироваться, и ранних фотографий осталось мало. Да и те обычно берут для съемок.А потом не возвращают. Вот я и решил обойтись в книге вовсе без них.