Главное
Путешествуем ВМесте
Карта событий
Смотреть карту
Сторис
Если попали в ДТП, что делать? Полицейский с Петровки

Если попали в ДТП, что делать? Полицейский с Петровки

Теракт в Крокус Сити

Теракт в Крокус Сити

Какие профессии считались престижными в СССР?

Какие профессии считались престижными в СССР?

Выборы

Выборы

Ювелирные украшения из СССР

Ювелирные украшения из СССР

Идеальный мужчина

Идеальный мужчина

Полицейский с Петровки

Полицейский с Петровки

Фестиваль молодежи

Фестиваль молодежи

Русский след в Гарри Поттере

Русский след в Гарри Поттере

ПРИГОВОР ВРАЧА

Общество

[i]В книге о народном артисте Евгении Евстигнееве потрясают строки о последних минутах биения его очень больного сердца. В Лондонской клинике ему планировали провести шунтирование сосудов сердца.Знаменитый кардиохирург накануне пришел к больному. «…У нас принято предупреждать пациента о возможных последствиях операции, — сказал он и нарисовал схему сердца Евстигнеева: лишь один из четырех сосудов был проходим для крови и — только на 10%. — …Вы умрете в любом случае — сделаете операцию или нет!» При этих словах больной на глазах у всех присутствующих покрылся испариной, стал тяжело дышать, а на экране, где вычерчивалась его кардиограмма, появилась прямая линия… Наступила клиническая смерть. Почти мгновенно! Даже срочная операция не спасла… О врачебной тайне и врачебной корректности, о том, всю ли правду о своей болезни должен знать человек, размышляет директор Института хирургии имени Вишневского академик РАМН [b]Владимир ФЕДОРОВ[/b].[/i][b]— Владимир Дмитриевич, можно ли считать приемлемой подобную прямоту врача по отношению к тяжелобольному человеку? [/b]— Трудно давать оценку разговору, в котором я не участвовал. Но если бы стал его свидетелем, то отнесся бы отрицательно к такой форме общения. Убежден, с любым больным, даже с самым безнадежным, вести беседу надо очень деликатно, мягко, не отнимая у него надежды на перспективность лечения.[b]— Но согласно нормам биоэтики, принятым международным сообществом, каждый человек имеет право знать все о своем здоровье.[/b]— И наше законодательство предусматривает такую норму. Любой гражданин страны вправе располагать сведениями о состоянии своего здоровья, полученными в результате обследования, о поставленном диагнозе и о прогнозе заболевания. Он имеет право знать о применяемых методах диагностики и лечения, а также о риске, связанном с применением этих методов, возможных вариантах медицинского вмешательства и его результате. Эта информация должна быть представлена в доступной для пациента форме, но не может быть сообщена помимо его воли.Пациент имеет также право знакомиться с медицинской документацией, отражающей состояние своего здоровья, и получать консультации по этой документации у других специалистов, помимо лечащего врача.Но вся эта информация составляет врачебную тайну для третьих лиц и не может быть (кроме случаев, предусмотренных законом) предоставлена им без согласия пациента.[b]— Каковы эти особые случаи? [/b]— Например, если данная информация необходима, чтобы оградить других людей от инфекционных заболеваний, массовых отравлений и поражений, если ее запрашивают органы дознания и следствия, прокуратуры и суда и в других определенных законом ситуациях.[b]— Значит, вопрос в том, как именно сообщить пациенту правду о его болезни и в какой «дозе»? [/b]— Да, главное — как это делать. Дозирование — по ситуации, индивидуально. На примере с Евгением Евстигнеевым видно, как прямолинейность может в буквальном смысле сразить человека. Между тем осторожно и умело выбранные слова успокоят, убедят больного и дадут ему силы бороться с болезнью, помогая тем самым врачу.[b]— Особенно в онкологии? У наших людей сложилось устойчивое представление о раке как о безнадежной болезни. Вы много лет работаете с такими больными. В общении с ними что самое трудное? [/b]— Для любого врача, имеющего дело с онкобольными, самое мучительное — сформулировать диагноз так, чтобы не удалиться от истины и в то же время сохранить надежду, мобилизовать человека для радикального лечения.[b]— Но от такого лечения пациенты порой отказываются… [/b]— И совершают большую, подчас роковую ошибку. За более чем сорок лет хирургической практики мне довелось множество раз беседовать с больными раком, отказавшимися от операции. Зачастую эти пациенты упорно и многократно отвергали доводы лечащего и других врачей. Но мне почти всегда удавалось убедить собеседника и получить согласие на операцию, беседуя с ним не торопясь, ссылаясь на клинический опыт и нередко прямо говоря о злокачественном характере заболевания. Побеждает тот врач, который ведет разговор без излишней горячности, имеет мужество ответить достаточно прямо на любой вопрос пациента, опираясь на научные аргументы и собственный опыт. Но не раня человека жесткими заключениями.[b]— Отказ онкологических больных от радикального лечения объясняется, видимо, тем, что очень мало публичной информации. Люди часто слышат — «умер от рака», но не знают, сколько жизней продлено благодаря своевременному вмешательству хирургов, а также специалистов по химио- и радиотерапии.[/b]— Когда в конце 50-х годов мы, молодые хирурги, узнали, что есть больные, живущие после онкооперации более 10 лет, нам это казалось невероятным, почти фантастикой. В 80-х годах Онкологический научный центр впервые обнародовал цифру: в стране проживает около 2 млн. людей, лечившихся от злокачественных опухолей более 10 лет назад, то есть, несомненно вылечившихся.Потом пришел и собственный опыт лечения злокачественных заболеваний органов желудка и кишечника. Вот несколько примеров. В 1972 году меня разыскала моя первая школьная учительница с просьбой помочь в связи с опухолью прямой кишки. Ей была сделана операция. Потом в течение более 20 лет она периодически проходила контрольный осмотр у меня. Очередной разговор состоялся в прошлом году. Все у нее нормально.Другой пример. В 1987 году мне с коллегами пришлось провести сложнейшую операцию больному 28 лет. Рак прямой кишки у него, несмотря на лечение, многократно давал рецидивы и уже поразил кости таза. В этой ситуации был единственный выход — произвести калечащую операцию, то есть, по сути, лишить человека нижней части туловища.Принять такое решение было чрезвычайно трудно для всех. Состоялся широкий консилиум специалистов. Мы получили согласие пациента — он оказался человеком волевым, готовым на все ради продления жизни. Операция состоялась. Вопреки опасениям, а они были, и неблагоприятным прогнозам ряда специалистов, больной жив, социально адаптировался.Вспомню еще об одном своем пациенте. Я оперировал его по поводу рака желудка в возрасте 38 лет. Через двадцать лет другое заболевание — рак толстой кишки — снова привело его в хирургическую клинику. Он был успешно оперирован. Долгое время сохранял трудоспособность, работал инженером и только спустя 23 года после удаления желудка вышел на пенсию. Недавно приходил повидаться, побеседовать. Живет он один, полностью себя обслуживает. Со времени первой операции минул 31 год. В мировой медицинской литературе не встречается подобных случаев.[b]— Совсем недавно я узнала о Дарье Донцовой, авторе многих известных читателям иронических детективов. По ее признанию, она стала писателем неожиданно, «когда после операций с четырьмя наркозами восстала из мертвых в реанимации…» Она знала свой тяжелейший диагноз. Но муж принес ей ручку, бумагу и сказал: «Пиши!» И жизнь началась с новой строки.[/b]— Побудительный мотив к жизни — величайший стимул для одоления болезни. Я полагаю, что и врачи почувствовали в этой пациентке огромную силу сопротивления болезни и вовремя этим воспользовались.[b]— Дозируя сведения о диагнозе, не нарушает ли врач при этом Закон о правах пациента? [/b]— Думаю, что нет. Ведь врачи делают это во имя больного. Еще не так давно онкологический диагноз был окутан великой тайной. Лишь при последних вздохах умирающего правду сообщали одному из самых близких людей. Сейчас ситуация совсем иная, потому что изменились отношения в социальной сфере. Острее встали вопросы сохранения имущества и его наследования, оформления брака и т. п. Поэтому в ведущих онкологических учреждениях России последние 10—15 лет намного шире стали оповещать больных о характере злокачественного заболевания. Но учитываются при этом не только социальные причины. Врачи стремятся достичь большего взаимопонимания с больными, чтобы донести до них цель комбинированного лечения, нередко требующего многократного повторения. Принимая такой принцип взаимоотношений с больным, я тем не менее уверен: врач не имеет права стать на формальные позиции. Не имеет права забывать, что перед ним — человек, тяжело больной, ранимый. Слово врача никогда не должно звучать приговором судьбы ни в чем не повинному человеку. Больной должен услышать поддержку и надежду.Это — главное!

Вопрос дня
Кем ты хочешь стать в медиаиндустрии?
Спецпроекты
images count Мосинжпроект- 65 Мосинжпроект- 65
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.