[i]Очнувшись от наркоза на операционном столе, я спросила, еле шевеля языком: «Где мой ребенок? Ребенок жив?» — Жив. Им сейчас занимаются.Через несколько минут мне показали завернутый в теплое одеяло сверток с крошечным сосредоточенным личиком. Ребенок дышал через специальный аппарат.— Вес — кило сто. Прогноз — пятьдесят на пятьдесят. Будем надеяться.Вобрав в себя весь образ родного существа, я сказала, вернее, прошелестела: — Он — будет жить. Он — должен.[/i]Два месяца я привыкала к синим от катетеров ручкам-ниточкам и ножкам-веревочкам. Считалась среди медиков самой чокнутой мамой. Мне фантастически повезло. Сегодня напоминание о том, что было — слишком взрослые глаза сына. Как будто он меня намного старше и уже прожил целую жизнь.Теперь я понимаю тех женщин, дети которых оказались в другом, неутешительном прогнозе. Справиться с собственной психикой им так же трудно, как остановить лавину. В Москве только в двух роддомах есть кабинет психолого-педагогической помощи семье.Один из них — НИИ педиатрии Научного центра здоровья детей РАМН.— Когда у мамы рождается проблемный ребенок, начинается нескончаемый марафон несчастий, — замечает психолог [b]Светлана ЛАЗОРЕНКО[/b]. — Наш кабинет психологической помощи создавался с ориентиром больше на родителей, чем на детей. Бывает, после разговора с врачом, который вынужден сказать матери горькую правду, женщина хочет наложить на себя руки. Наша задача — повернуть маму и папу лицом к ребенку, сделать так, чтобы они не зацикливались на собственном несчастье. Ведь их чаду понадобится помощь родителей и врачей еще долгие годы. Пока мы разговариваем, в полный игрушек кабинет пришла мама с пухлым симпатичным карапузом. Верилось с трудом, что ребенок родился с целым веером проблем.— Это такие же любимые дети, — продолжает Лазаренко. — Если ими будут заниматься, они доставят радость родителям и найдут свою нишу в жизни. Непосвященному в голову не придет, что перед ним человек с задержкой умственного развития.Просто их необходимо любить.Беседуя с директором института [b]Митрофаном СТУДЕНКИНЫМ[/b], я выяснила один из фактов биографии 77-летнего академика РАМН, который остался за рамками его регалий и заслуг.Академик вспоминает: — Я сам родился недоношенным семимесячным ребенком в деревне Листопадовка Воронежской области. Повитуха, она же родная бабка, приняв преждевременные роды у моей матери, чуть не выбросила меня в лохань. Я родился в так называемой «рубашке» — пленке, плотно меня окутавшей. Видимо, почувствовав недобрые намерения моей близкой родственницы, я громко заорал и был извлечен на свет. В ноябре будет ровно сорок лет, как я руковожу институтом.Много вы видели руководителей, занимающих свой пост столько лет? Заведующая отделением недоношенных детей академик РАЕН Галина Яцык использует разные варианты лечения. Даже при вынужденном лечении медикаментами, утверждает она, можно обойтись без метода «тыка». Не экспериментируя на несчастном ребенке, подбирать ему необходимую дозу препарата.— Имеется универсальная возможность определить, сколько лекарства нужно детскому организму, — подчеркивает Галина Викторовна. — Для этого есть цитохимический анализ, когда по одной капельке крови мы уже знаем необходимую для ребенка дозу. У нас есть для этого оборудование, но нет денег на реактивы. А всего-то на каждого ребенка нужно 3 (!) доллара.Один из методов лечения детей, которым пользуются в отделении, взят из практики космической медицины. Космонавтов после полета реабилитируют с помощью имитации невесомости. Такого же результата можно достичь, обернув крошечное тельце в обычную медицинскую пленку и поместив ребенка в ванночку с теплой водой. В результате у недоношенных детей улучшается кровообращение, сердечно-мозговое и кислородное снабжение, стабилизируется давление. Даже родовые опухоли, которые обычно отсасывают хирургическим путем — а это страшная боль для новорожденного, — исчезают после такой процедуры.— Галина Викторовна, — спрашиваю я академика Яцык, — недоношенные дети обычно маловесные. Какой в вашей практике был самый маленький ребенок? — Всего 670 граммов. Сейчас ему пять с половиной месяцев и он развивается вполне нормально. В нашей практике был случай, когда нам привезли из другой больницы четырехмесячную девочку, весившую 2,5 килограмма. К тому же она полтора месяца провела на искусственной вентиляции легких. А это катастрофически отражается на зрении. Она была практически слепой и абсолютно неразвита. Мы очень серьезно ею занимались, используя и традиционные, и все другие методы, какие только есть. Это и плавание, и музыкальная терапия — лечение детей классической музыкой и народными песнями.Применялась ароматерапия — вдыхание грудничками ароматов аниса и ромашки. Так вот, эта девочка в год встала и пошла. И один глазик стал видеть на 30 процентов, против 3-х — при поступлении к нам.Мы счастливы и гордимся этим случаем, — продолжает академик. — А представляете, как счастливы мама и папа. Наших маленьких пациентов мы наблюдаем обычно до года. Но проблемных детей ведем и до 18 лет. У одного из подопечных уже свои дети. Я называю его своим третьим сыном.