Наша историография никак не может избавиться от одного парадокса. Меняются режимы, эпохи, научные взгляды, идеология, но некогда заложенные клише в оценке исторических персонажей остаются неизменными. А потому Иван Васильевич, вдвое увеличивший территорию государства и обеспечивший небывало бурный рост населения, – садист и палач, а Петр, наоборот, уменьшивший население на треть, – великий реформатор. Петр III, ликвидировавший пресловутую пыточную тайную канцелярию и облегчившй положение крестьян, форменный идиот. А уж Павел I…Достаточно прочитать «Поручика Киже» Юрия Тынянова или посмотреть фильм «Суворов», построенный на анекдоте о посылке целого полка пешком в Сибирь. Факт ничем не подтвержденный, но ведь воздействие кинематографа на исторические оценки известно.Так из-за чего все-таки холодной и сырой мартовской ночью 1801 года заговорщики не то задушили, не то убили императора ударом золотой табакерки в висок?[b]Самодур и псих? Ой ли…[/b]Конечно, Павел Петрович не был ангелом. И всерьез считал себя полным хозяином вверенной ему Богом страны.Хозяином над всеми без различий сословий и чинов. Одна его вполне документальная фраза «Вельможа это тот, с кем я сейчас говорю» чего стоит. Но вот, как водится, судят о нем историки в основном по запискам его искренних недругов. Так же, как об Иване Грозном отчего-то исключительно по письмам беглеца Курбского.А обидел Павел многих. Причем именно тех, кто в серьез считал себя элитой и солью России. Как заметил один из непредвзятых комментаторов: «Из 36 миллионов населения 33 имели все основания благословлять императора». Но оставалось еще три.После беспредела, сложившегося при матушке-императрице Екатерине, когда воровали все и везде, попытки Павла навести порядок в стране традиционно встретили в штыки. Не правда ли, привычная для нашего царства-государства картина? Между тем своим первым декретом новый император обязал поданных соблюдать воскресенье, когда запрещались любые работы, и четко разделил остальные шесть дней на две рабочие половины. Три дня крестьяне должны были отрабатывать барщину. А три имели отныне полное право работать на себя.Нет, Павел был далек от отмены крепостного права, но ввел отношения помещика и работника в четкие, как сейчас сказали бы, правовые рамки. Разве разного рода салтычихам такое нововведение пришлось бы по нраву? Плюс вслед за этим вышел четкий запрет продавать крестьян без земли.Собственно, крепостное право и предполагало исключительно прикрепление крестьян к земле и не более того. Но кто при прежних властях утруждал себя соблюдением элементарных законов? К слову, при Павле даже крестьян стали приводить к присяге. Тем самым подчеркивался их статус граждан, а не быдла.К слову, ведь исторически земля со времен Ивана III предоставлялась дворянам исключительно для содержания в качестве слуг государства и государя.Поместье давалось за службу. Но после Манифеста о вольности дворянства ситуация возникла абсолютно абсурдная.Можно было не служить, а поместье никуда не девалось. Павел же стал возвращать прежние служивые традиции. Офицеры, что годами находились в отпусках и стали забывать о своей докучливой службе, были возвращены в полки, где впервые за много лет вынуждены были вернуться к воинским занятиям. Маршировать вместо балов, согласитесь, не самая популярная перемена. К тому же им строго-настрого запретили разъезжать в каретах и носить шубы и прочее штатское платье. Шинель и мундир, как и положено.Утверждают, что Павел, фанатик прусской дисциплины, гнобил самого великого Суворова и насаждал тупую шагистику вместо полноценного обучения.Как человека Суворова Павел, может быть, и не любил. Тем более что причуды старика многих достали. Но его заслуги и талант высоко ценил. Именно при Павле Суворов стал графом италийским, генералиссимусом и получил право на прижизненный памятник. А в рост пошли как раз простые армейские офицеры, что прежде ловили крохи милостей вслед за блестящими гвардейцами.И самое примечательное, что даже идейные противники Павла не могли отрицать его популярности среди солдат. И дело не в его внешнем аскетизме (годами он носил одну и ту же шинель), а в расширении прав рядовых и унтеров…Впервые нижние чины получили право жаловаться на господ офицеров по инстанциям.Павел запретил использовать солдат вне службы. И тогда, видимо, дачки генералам строили. Недаром ведь в армии из 400-тысячного списочного состава не хватало 50 тысяч. Впервые рядовых стали награждать орденами. А отслужившие ветераны не выгонялись, как при Екатерине, на улицу без гроша, а награждались земельными наделами в Саратовской губернии, получали что-то вроде подъемных. А награжденные знаком за беспорочную службу вообще освобождались от телесных наказаний. То есть в чем-то приравнивались к дворянам.Особенно рьяно Павел принялся за традиционное российское горе – взяточничество. Пойманных безжалостно наказывали ссылкой в Сибирь. И любой гражданин империи мог пожаловаться на мздоимца, опустив свое обращение к властям в специально для таких целей заведенный ящик. Причем император отвечал жалобщикам через прессу. Сейчас бы так же получать ответы! Хотя бы через Twitter.Словом, привыкшие к вольготной жизни «сливки общества» были искренне возмущены самодуром и садистом.Тем более что всех встречавших на своем пути императора обязали выходить из кареты и кланяться. Приходилось в лаковых туфлях прыгать прямо в российский чернозем. Кошмар!Беда, что крайние оценки деятельности императора пережили, как мы уже отмечали, все режимы и добрались до наших дней. Читая некоторые учебники, можно прийти к выводу, что ликвидация Павла – просто шаг в сторону прогресса страны.[b]Внешний фактор[/b]Понятно, что возмущение сильных мира того росло пропорционально павловским нововведениям. Особенно сильны были переворотные настроения в среде бывших екатерининских фаворитов и гвардейских бездельников. Что до 1812 года, вообще в войнах практически не участвовали.Немало было сказано и написано о роли шпионов британской короны в убийстве Павла. Вопрос этот не так прост.Конечно, довольно долго Лондон ловко использовал Россию, таскавшую для него каштаны из пожаров европейских войн. Собственно, и итальянский поход Суворова, его победы над французскими армиями скорее сыграли на руку английским, чем русским интересам. К тому же Павел и военный истеблишмент были возмущены предательскими действиями австрийцев, которые изначально вместо с Великобританией, Россией, Турцией и Неаполитанским королевством образуют антифранцузскую коалицию, призванную поставить предел республике, запятнанной, по мнению монархической Европы, еще и казнью Людовика ХVI.И тут «взбалмошный» Павел резко меняет свою геополитическую ориентацию. Возникает, по оценкам ряда историков, совершенно безумный (опять безумный) план совместного русско-французского похода против «жемчужины британской короны» – Индии. Вот только идея такой экспедиции принадлежит отнюдь не Павлу. А совсем даже Наполеону, которого можно считать «корсиканским чудовищем», но уж точно не идиотом.А Бонапарт, понимая тщетность своих потуг нанести без сильного флота удар по самой Великобритании, резонно полагает, что если лишить лордов индийских прибылей, то главная колониальная империя будет поставлена в крайне тяжелое положение. А потому он предлагает Павлу Петровичу принять в районе Волги тридцатипятитысячный экспедиционный корпус генерала Массены, который вместе с русскими пехотинцами и казаками спустился бы по великой реке к Каспию, а затем через Персию вторгся бы в Индию, где, возможно, был бы поддержан местными раджами.В чем-то Наполеон планировал пройти с оружием один из маршрутов Великого шелкового пути.Ясно, что такой поворот вряд ли мог понравиться коварному Альбиону, который вскоре наносит превентивный морской удар на Балтике по Копенгагену, сделав таким образом и предупреждение России. И не удивительно, что среди участников первого несостоявшегося заговора фигурирует и «аглицкий посол».Звали этого конспиративного джентльмена лорд Уитворт. Именно не без его влияния за год до убийства Павла собирается тайный кружок заговорщиков, которые ставят пока своей целью не столько цареубийство (вещь, которую вряд ли кто-то мог открыто одобрить), но принуждение императора к отречению с передачей престола старшему сыну – Александру. Помимо посла, а сейчас бы Уитворта назвали бы еще и резидентом английской разведки, к числу заговорщиков примыкают адмирал Рибас, Панин.Но вскоре престарелый адмирал отправляется в мир иной. Англия срочно отзывает своего посла (не исключено, что по требованию Петербурга), а Панина ссылают вскоре в Сибирь. Судя по всему, Павел был в курсе приготовлений и принял превентивные меры.Но истеблишмент уже принял решение. Теперь никто не исключает и физического устранения императора. Во главе новой конспирации петербургский генерал-губернатор граф Пален и братья Зубовы, Платон и Валериан, что на пару числились среди любовников престарелой Екатерины.[b]Свой карман всегда ближе[/b]Впрочем, так ли волновал вельмож индийский поход? Проблема в том, что век за веком российская элита постоянно ставит свои шкурные интересы выше национальных в целом. Недаром, оценивая нынешние «сливки общества» один из американских политиков глумливо заметил: «Пятьсот миллиардов долларов в западных банках свидетельствуют о том, что у вас, в России, нет национальной элиты». Не лучше обстояло дело и двести лет назад.Действительно, ситуация двухсотлетней давности мало отличалась от нынешней. Для развращенных нравами «золотого века Екатерины» разрыв с Великобританией был явно невыгоден. Он жестко бил их по бездонному карману. Дело в том, что именно в Англию тогдашние компрадоры с графскими титулами отправляли на экспорт хлеб, воск, пеньку, сало. Словом, все сырьевые товары, что Россия веками поставляет в Старый Свет. Двумя десятилетиями позже Александр Пушкин отметит в «Евгении Онегине» принцип такого товарообмена с «Лондоном щепетильным».Разрыв отношений грозил немалыми убытками дворянству, для которого роль России как сырьевого придатка Англии, представлялась вполне естественной. Хлеб шел в обмен на предметы роскоши.Выходит, Павел собирался не просто ограничить дворянский беспредел, стереть по мере возможности различия между сословиями, но еще и ударить по самому больному – доходам. О достоинстве этих людей, готовых в юном возрасте за деньги и награды ублажать старую императрицу, говорить не приходилось.Более того, как свидетельствуют современники, Платон Зубов, который был оскорблен должностью инспектора артиллерии, на одном из заседаний заговорщиков прямо говорит об ущемлении «экономических интересов». А этого допустить они уже не могли.Словом, старик Маркс был многократно прав, когда он говорил о том, что только наивные люди не могут разглядеть за разными историческими процессами четких экономических интересов различных групп. У нас с такими интересами всегда был полный порядок.Не с «безумством» Павла боролись убийцы в спальне Михайловского замка, их вел страх утраты красивой жизни.[b]Эпилог[/b]Говорят, что Павлу легко было справиться с заговорщиками. Ему стоило только вырваться и обратиться к дежурившим в замке солдатам. Заговорщиков просто растерзали бы. Кстати, утверждают, что хитрый генерал-губернатор Петербурга Пален специально отстал от общей группы цареубийц с тонким расчетом, что, если Павел сумеет позвать на помощь, то он явится в спальню спасителем, арестовав, не моргнув глазом, своих же недавних подельников. Таков был моральный уровень цареубийц. Но вроде бы в спальне оказалась некстати заколоченной вторая дверь, и император оказался в западне.Интересно, что всем было объявлено, что царь скончался от апоплексического удара. Остряки тут же переиначили диагноз – от апоплексического удара табакеркой. И более того, до революции 1905 года вообще было запрещено писать об истинных причинах его кончины.А уже известный нам лорд Уитворт в своем письме русскому послу в Лондоне графу Воронцову, известному англофилу, шлет ему самые искренние поздравления по «поводу этого счастливого случая, ниспосланного Провидением». Проведение, заметим, финансировалось Лондоном и после отзыва Уитворта.Вернемся к тому, с чего начали. Менялись режимы, но оценки, раз и навсегда навязанные Романовыми, оставались живы даже в советских исторических исследованиях. Образ Павла, столь популярного как раз среди простого народа, карикатуризировался. О его прерванных убийцами реформах говорили исключительно с плохо скрываемым снисхождением. Видимо, и советской историографии был выгоден царь-вырожденец. Не хотелось, видимо, напоминать, что царь списал с крестьян империи более семи миллионов различных недоимок, а сумму эту в той или иной форме разложил на дворян.И что создал коммерц-коллегию, фактически министерство торговли, куда ввел простых купцов, представителей того самого третьего сословия. И что вроде бы прогрессист Сперанский, как считают многие историки, во многом пытался развивать именно идеи, заложенные политикой убиенного Павла. Зачем? Это не вписывалось в звериную сущность имперской власти.В то же время в Европе Павла называли русским Гамлетом и «последним рыцарем». А Наполеон именовал его Дон Кихотом.Сам император рассказывал, что к нему как-то явился призрак Петра Первого, который произнес: «Павел, бедный Павел».Так все и случилось.