Завтра будет новый день: почему у каждого человека счастье свое

Каждый помнит со школьной скамьи, правда, отчего-то считается, что автор его — Горький: наверное, путаем с не менее затертым «Человек — звучит гордо». На самом деле расхожее выражение принадлежит другому писателю, Короленко. Один из самых мрачных и страшных его рассказов, «Парадокс», написан в 1894 году, через год после смерти крошечной дочери Лели. Главный персонаж «Парадокса» — «феномен, чудо натуры», безрукий карлик, который зарабатывает на жизнь, показывая разные фокусы ногами.

Причесывается гребешком, крестится. И для почтенной публики пишет «поучительный афоризм» — как раз фразу «Человек создан для счастья, как птица для полета». Несчастнейший из несчастных, да как он смеет вообще рассуждать о счастье? Что он понимает в такой тончайшей материи? А в этом вот и заключается горькая ирония. Счастье-то у каждого свое.

Есть свое счастье и у бедного уродца. И у первой весенней бабочки, живущей всего один день. И каждый, даже самый вроде бы разнесчастный человек, если как следует покопается в своей памяти, отыщет какую-то золотую искру — пусть не год, не месяц и даже не день, но хоть минуту, когда он был счастлив. Жаль только, что, как правило, мы понимаем, лишь утратив: да, это было оно, счастье.

Моя подруга Марина вспомнила как-то, как целую осень они с мужем на старенькой машине возили сына-младшеклассника по субботам заниматься английским на другой конец Москвы. Пока сын учился, родители ходили в магазин. Покупали обыкновенное: сардельки, огурцы, красное испанское вино и корм для почтенного своего кота Марти.

Фото: Рixabay

Потом забирали Дениску, и ехали домой по пробкам, и говорили обо всем на свете, и слушали музыку по радио, и сын говорил: как хорошо, что мы спрятались от дождя в нашей теплой машинке! А дома их встречал Марти. И было хорошо, мирно, и после дождливой осени наступила зима. Муж, Дима, заболел ковидом в конце зимы и умер. Совсем еще молодой человек, сорок с небольшим. Следом за ним ушел Марти — где-то они сейчас вместе, Дима и Марти, смотрят на Марину, как она крутится. Она сильная и молодец. Растит Дениску, у него теперь сложный подростковый период, но Марина справится.

— А самое большое счастье было в ту, доковидную еще, осень. Когда мы вместе прятались от дождя в машине, ехали домой и слушали, как Дениска пересказывает нам свои уроки английского, — говорит Марина. — Странно, да? Не путешествия на моря, не свадьба, не переезд на новую квартиру. А те самые обычные субботы.

Я очень ее понимаю. Один из моих самых счастливых дней был в далеком детстве — абсолютно обыкновенный день: лето, дача, запах земляники и цветов в бабушкином палисаднике. На скамеечке перед домом сидит дед, издали наблюдает за мной и младшей сестренкой. Лайка Джек улыбается, глядя на нас. Собаки все понимают и умеют улыбаться. Загнать нас домой под силу только бабушке: «Завтра будет новый день!» — говорит она, и это, пожалуй, самое простое и надежное обещание вечного счастья.

И нет ни тени сомнения, что это правильный и естественный ход жизни: все живы-здоровы, а завтра будет новый день. Сейчас летом бывают такие дни, необычайно солнечные и теплые, безветренные, когда я закрываю глаза и чувствую те же запахи жасмина, купальниц и дорожной пыли. «Человек создан для счастья», — думаю я, и мне хочется плакать, как, наверное, хотелось плакать карлику из рассказа Короленко. Как хотелось плакать самому Короленко в его самый страшный и горький год.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции