Из всех версий поведения ивантеевского стрелка наиболее подходящей кажется психиатрическая. Три года маниакальных угроз со стороны подростка, смакование момента возмездия, непонятно за что и кому, тщательное изучение опыта других случаев массовых убийств в школах, даже в американском Колумбайне в 1999 году… За три года подростки проходят огромный путь в развитии, а этот засахарился со своими навязчивыми идеями.

Навязчивости входят в структуру нескольких болезней, например синдрома Аспергера, шизофрении, олигофрении.

Попытки общественности найти корни зла в школе банальны: к нему плохо относились одноклассники, довели. Плохо относились или ему казалось? И кто в результате больше пострадал — парень, которому светит пожизненная клиника, или школа, которая тратила время на неперспективного ученика, давала шанс на социализацию.

Тут встает болезненный вопрос об инклюзивном образовании, настойчивой политике включать всех без разбору детей-инвалидов в классы с обычными учениками. Дети с психиатрическими диагнозами, о которых родители обязаны оповещать, но часто не оповещают, попадают в классы с обычными и высокомотивированными детьми. Дикость наша в том, что мы лояльнее относимся к болезням психиатрического круга, чем к физической инвалидности. Руки-ноги на месте, пусть сидит. Даже при усыновлении берут в первую очередь «целых» детей, а ведь протеза мозга еще нет.

Я вынуждена делиться крайне непопулярными соображениями, потому что цена нашего прекраснодушия — жизни ни в чем не повинных, уверена, людей.

Если это навязчивость, то перспектива плачевна, потому что навязчивости лечатся плохо. В советские времена таких неугомонных убийц изолировали в закрытых отделениях. Пациент может вести себя так адаптивно, что ни родители, ни учителя не смогут даже подумать, насколько ужасна его тайная жизнь. Моим первым случаем в диагностической практике был 14-летний красавчик, мама — прокурор, папа — директор завода, а он заманивал младших школьников на крышу старого дома и там забивал их кирпичом по голове… Холостой ход и обвинять социальные сети, искать следы групп смерти, еще хуже — разрабатывать идею американского следа. Наоборот, социальные сети канализировали его бред, снимали напряжение, и если бы родители и доктора изучили их содержание, то траектория социализации преступника прошла бы через другое учреждение. Вопрос, который стоит перед нами: можем ли мы давать шанс одним детям за счет жизней других? Родители пристрастны, их можно понять. В таких случаях действует принцип консилиума, где решающее слово за опытными психиатрами.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции