Глеб Васильевич Холмов в 90-е был человеком солидным. Денег на себя не жалел, с людьми становился осторожен, в делах — подозрителен, любил выпить да пожрать. Нрав имел крутой, телосложение тучное, за словом в карман не лез. Я работал у него и поневоле стал свидетелем историй, точно описывающих ту эпоху. Ломалась страна — ломались люди, ничего удивительного.

Все началось с Хохла. Мы сидели в пыльном офисе на Петровке. Холмов только выписал себе нового повара с Украины: расхваливал его борщи да поросячьи ножки. Страдал животом, толстел, злился. Никакие «кремлевские таблетки» уже не помогали. Жара и одышка изматывали, не хватало только непрошенных гостей. Однако они пожаловали. Охранник после некоторых препирательств пропустил в офис «родственницу» Холмова — так она представилась.

В комнату скользнула бледная девочка, сделала два шага и робко остановилась. Босс окинул ее быстрым взглядом и набычился. Девушка лет двадцати теребила руками подол простого платья и тихо всхлипывала. Холмов мрачно рассматривал поверхность своего стола.

— Ну чего пришла, родственница? — буркнул он после минутного молчания, поняв, что просто так посетительница не уйдет.

— Дядя Глеб… — гостья скривила губы, — дядя Глеб, помогите, ради Христа прошу! Машка плачет, слабая совсем, есть нечего, покормить надо…

Холмов брезгливо кривился и смотрел в сторону. Голос девушки стал пронзительным. В нем звенело отчаяние:

— Дядя Глеб! Умоляю! Это же кровь ваша… Я же племянница вам! Папа ведь, когда жив был, вы же как родные были…

Холмов продолжал морщиться, но что-то в его фигуре изменилось. Женский плач метался под потолком офиса, проникал за перегородки, отражался от стен.

— Совсем немного! Чтобы за квартиру заплатить да поесть. На улицу выгоняют…

Глеб, стараясь казаться непоколебимым, поинтересовался с напускной надменностью (было ясно, что ответ он слышал не раз):

— Я вот чего хочу спросить, Светик… А где же муж твой? Куда подевался?

Забрезжила надежда. Просительница судорожно вздохнула, размазывая по изможденному лицу слезы, и, по-бабьи причитая, затянула рассказ про то, что муж пропал:

— Нету его, сами ведь знаете. Без вести сгинул давно. Может, убили где, за долги, или в бегах, скрывается… Так нам не легче!

Фото: pixabay.com

Она оторвала от красных глаз грязные кулаки и умоляюще сложила ладони. Холмов достал кошелек.

— На, возьми! — протянул он, не глядя, две бумажки.

— Так это ведь, дядя Глеб! Здесь ведь… Хоть немного добавьте, чтоб на молоко хватило ребенку!

Глеб Васильевич, немного поколебавшись, положил на стол еще одну купюру. Света быстро, будто боясь, что деньги заберут обратно, смяла ее и, не отрывая взгляда от лица благодетеля, сунула в карман.

— А чего не работаешь нигде? — лениво вытянулся Глеб Васильевич в кресле.

Всем стало легче. Его родственница пятилась к выходу:

— Так с Машей же сидела. Садики закрыты, работы не найти. Помогли бы, дядя Глеб.

— А и помогу! Только смотри, если обманешь, копейки больше не подам! — Холмов строго поднял палец и направил его на девку. — Завтра чтобы пришла сюда в десять часов! Я все устрою, только… Попробуй подведи!

Светка спешно закивала головой в знак благодарности:

— Я в девять под дверями буду, дядя Глеб, — и исчезла в дверном проеме.

Щелкнул замок, выпуская ее на улицу.

Холмов барабанил пальцами по столешнице. Кивнув своим мыслям, он подтянул проводной телефон и стал тыкать в кнопки. На том конце сняли трубку.

— Иван? Да не приеду я сегодня, незачем. В гостинице все нормально? Ну добре! Я чего звоню… Номер на первом боковой свободен? Да, в конце коридора. Баба к тебе завтра придет, поселить надо. Да, пусть живет пока, негде ей. И эт-та… Работы у нее никакой нет. Пусть ее пользуют… Как пользуют?! За деньги! — Глеб Васильевич удовлетворенно бросил трубку и пожевал пухлыми губами.

— За деньги… — задумчиво повторил он, явно размышляя уже о чем-то другом. На подходе были контейнеры из Польши.

На следующий день я с утра находился в суде. Процесс был заведомо проигрышный, все это понимали. Контролирующая инстанция выступала на стороне бандитов, судья получила звонок из властных структур. Связи «на той стороне» были круче. Четырнадцать жалоб, направленные мною в прокуратуру, и документы, подтверждающие факт подлога и должностных преступлений, канули в Лету. Оппоненты намекнули, что если мы будем надоедать, то все закончится вообще печально. Осталось тихо сдать позиции и получить решение.

В контору я приехал в районе обеда. Было, как всегда, жарко и сонно.

— Приходила? — спросил я у Глеба Васильевича.

— Кто? — вскинул он на меня непонимающие глазки.

— Племянница ваша приходила? — пояснил я.

— Да нет, конечно. Что с нее возьмешь, наркоманка, сука…

Вечером мы пошли в кабак. Я попросил у Хохла, повара, которого начальник выписал с Украины, рецепт, и он поделился секретом приготовления настоящего московского борща. Блюдо у него выходило наваристым, густым, жирным — потрясающе вкусным, хотя немного тяжелым для живота. Тогда, в 90-е, о здоровом питании как-то не задумывались. Просто не у всех это питание было.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции