Сетевой самиздат: пристанище графоманов или путь к литературному Олимпу
На прошедшей ММКЯ 25-летний юбилей отметили платформы «Проза.ру» и «Стихи.ру». Их результаты впечатляют — 1,2 миллиона зарегистрированных авторов, 77 миллионов произведений, более 116 миллионов просмотров ежемесячно. Однако единого мнения относительно литературного самиздата в профессиональной среде нет: возможность напечататься любому, кто умеет стучать по клавиатуре, размывает границы прозы и поэзии. «Вечерняя Москва» решила разобраться.
Эта история хорошо известна всем, чья рука хоть раз тянулась к клавиатуре, чтобы вывести рифмованные или прозаические строки. Давно, в год миллениума, на заре расцвета рунета с его «Живым Журналом» и духом соборности и свободы студент МФТИ Дмитрий Кравчук и поэт Дмитрий Созонов создали веб-страницу для пишущей братии всего русскоязычного мира. И понеслось... «Проза.ру» и «Стихи.ру» чуть ли ни с первых дней начали набирать тысячи пользователей, через 10 лет работы в русском самиздате вышло 15 миллионов текстов. Хороших? Ну вот тут по-разному. Из этой колыбели выходили как маститые лауреаты всевозможных премий, так и модные поэтессы, делающие из своего поэтического говорения шоу.
Отдельная история — отзывы и рецензии. Жанр моментально выродился до сакраментального «понра — не понра», но бывали и казусы. Основатель «Прозы.ру» Дмитрий Кравчук рассказывает, что от рецензентов самиздата доставалось даже самому Вознесенскому за текст к песне «Миллион алых роз» — потому что художник сначала продал свой дом, а потом картины и кров. Неувязочка! Впрочем, там и Пастернаку достается, и Пушкину, и даже Воденникову. Но есть и «хорошая новость» — некоторые известные литераторы и сами не прочь поэкспериментировать с самиздатом, полагая, что здесь позволено больше, чем в реальной жизни. К примеру поэт Бахыт Кенжеев, писавший на «Стихи.ру» под псевдонимом Ремонт Приборов. До сих пор не все псевдонимы раскрыты. Но большинство авторов предпочитают писать под своим именем, развивая свой бренд.
Куда приводят тропы Фолкнера
Один из самых ярких и успешных выходцев самиздата — писатель, лауреат «Нацбеста», заслуженный деятель искусств РФ, автор романов «Холод» и «Степные боги» Андрей Геласимов. Публиковаться начал на спор.
— Я тогда работал в Якутском государственном университете. Был заместителем заведующего кафедрой английской филологии. Поскольку я работал с анализом текста, у студентов возникали разные вопросы: как выстроен тот или иной текст Хемингуэя, или Оскара Уайлда, или Уильяма Фолкнера. И я им говорил, что это построено так, так или так. Однажды они задали мне вопрос: «А могли бы вы, зная эти хитрости, тропы, основные синтаксические особенности, сами написать рассказ?» Они меня поймали на слабо. Я тогда написал несколько рассказов и поставил их на «Проза.ру». Не знаю, как сейчас, но тогда была очень активная жизнь на «Проза.ру», и сложилась сразу группа авторов, с которыми я общаюсь до сих пор, — рассказывает Андрей Геласимов.
В том, что самиздат сейчас — самый реальный способ публикации своих книг, уверен писатель, автор фэнтези-цикла «Заступа» (АСТ) Иван Белов.
— Тут главное — не утонуть среди тысяч таких же пылких и гениальных, как ты. Не думаю, что площадки самиздата — гетто для графоманов. Графоманов везде навалом, я как вспомню бесконечные циклы маститых писателей из 1990–2000-х, аж дрожь берет. Да и само понятие «графомания» какое-то расплывчатое. Я и про себя видел мнения, что Белов — графоман чистой воды, каким-то чудом прорвавшийся в печать (за большие бабки, шантажом, через постель — нужное подчеркнуть). Ну и ладно, графоман — так графоман, что я, спорить буду? — рассуждает Иван Белов. И заключает: — В наше время, когда людей пишущих едва ли не больше, чем людей читающих, площадки самиздата позволяют авторам обрести аудиторию. И это просто здорово, потому что писать в стол, по моему сугубо личному мнению, никакого смысла нет. Никаких там «пишу для себя» быть не может. Автор должен писать для читателей. Есть что сказать — говори, пусть твой голос услышат. Ну а дальше уже лотерея: повезет не повезет. Так что, друзья мои, не бойтесь графомании, пишите сколько и как душа пожелает. Бойтесь только одного — что ваши тексты будут никому не нужны.
С автором соглашается руководитель проектов продвижения авторских брендов издательства АСТ Алексей Ионов:
— Публикации в самиздате могут стать одним из самых верных способов привлечь внимание традиционного издателя — мы следим за топами на всех основных площадках самиздата, и многие популярные авторы были найдены нами именно на самиздатовских площадках. Разумеется, это действует не со всеми литературными жанрами и направлениями, но уже проверено, что отлично работает в фэнтези, фантастике и Young Adult (подростковая литература), — рассказывает издатель. С тем, что автору нужен еще и редактор, Алексей Ионов спорить не готов.
— Редкие писатели могут обходиться совсем без редактуры. Когда ты очень долго работаешь с текстом, у тебя замыливается глаз, и ты пропускаешь банальные ошибки. Редактор же — это профессионал, который способен превратить просто хороший текст в первоклассный.
Эра сетевой демократии
Критики профессиональных литературных изданий относятся к самиздату очень по-разному. По мнению главного редактора портала «Год литературы» Михаила Визеля, «Проза.ру» и «Стихи.ру» — «очень важная, неотъемлемая часть литературного горизонта, которая делает его и шире, и разноцветнее».
— Незаметно подкравшееся 25-летие проекта говорит, с одной стороны, о настойчивости его создателей, а с другой — о том, что проект востребован, это работающая модель, существующая четверть века. Вспомните, сколько прекрасных литературных и общественно-политических проектов закрылось за это время. Часть по внешним причинам, часть по сугубо внутренним — их создатели не смогли найти то, что называется в бизнесе точкой монетизации. Но есть те, что смогли и продолжают работать. Что касается публикации вне экспертной оценки — вспомним, что первая поэтическая книга Марины Цветаевой «Вечерний альбом» была издана 18-летней поэтессой за ее карманные деньги. За свой счет первую книгу выпустил Николай Гумилев. Там были и сильные стихи и слабые, но это мы понимаем уже задним числом, когда уже состоялся поэт Гумилев с его трагической судьбой и блестящей поэзией. Так что вопрос не в том, существует ли профессиональная оценка, а в том, существует ли поэт или писатель. Не будем закрывать глаза на то, что некоторые литературные журналы, имя им не легион, но рота, напрасно обнадеживают своих авторов, что те прошли экспертный отбор. Мы живем во время сетевой демократии: количество просмотров и отзывов оказывается более точной оценкой, — считает Михаил Визель.
Главный редактор журнала «Нева», писатель Александр Мелихов напоминает, что разница между публикацией в самиздате и в известном литературном журнале примерно та же, что спеть в Большом театре и Мариинке или на вечере художественной самодеятельности в клубе пищевиков.
— Или между тем, чтобы напечататься в журнале Академии наук или в трудах Скотопригоньевского пединститута. Здесь всем понятно, что иерархическая вершина создается десятилетиями, а то и веками отбора. Я не хочу сказать, что эта иерархия идеально справедлива, иногда она отторгает таланты, которые впоследствии признаются историей (то есть тем же иерархически организованным профессиональным сообществом), но, как правило, истинные таланты рано или поздно находят свой литературный журнал. А вот в толпе любителей они точно утонут, до полной неразличимости. Вот зачем главным образом и нужны литературные журналы: это инстанции вкуса, публикация в литературном журнале — знак профессионализма. Да, профессиональная иерархия не всегда справедлива, но ее отсутствие, то есть хаос, несправедливо всегда, — говорит Александр Мелихов.
На гениев и бездарей рассчитайсь!
По мнению писателя, автора романа «Язычник» Александра Кузнецова-Тулянина, разделять пишущую публику на писателей и графоманов просто не стоит.
— Недавно в наше отделение СП принимали нескольких пишущих. Я всегда в таких случаях голосую «за». Хочет человек писать — на здоровье, есть у него хотя бы пара читателей — значит, он поступает правильно. Здесь граница совсем размыта, и не думаю, что кто-то вправе решать: этот — гений, а этот — бездарь. В свое время я сталкивался даже в «толстых» журналах с откровенными халтурщиками. Сидит этакий завотделом прозы и решает судьбу текстов. У меня в 1990-е был даже случай, когда мой текст был таким образом отвергнут, а через полгода в довольно переделанном виде он появился в другом журнале под большим именем. Украли идею, изрядную долю сюжета, образы и даже фамилию и воинское звание одного героя (это о судьях). Не могу и не хочу эту грязь выносить, тем более именитый плагиатор давно не в этом мире. Повесть ту мне пришлось переписывать, чтобы самого не обвинили в плагиате, а чуть позже ее опубликовали и в «толстяке», и в книге.
И вот еще момент, пожалуй, на сегодня главный. Буквально вчера мне, что называется, ради хохмы, показали текст (небольшое эссе о летнем отпуске), смоделированный ИИ. И сюжет сносный, и язык литературно грамотный, даже в чем-то оригинальный. Так вот, понять, что это ИИ, а не человек, я не смог. На таком уровне в нашем отделении СП пишет половина. Остальные — хуже. Так что, кого мы там принимали в члены союза — тот еще вопрос. Ясно только одно: хочешь писать, отчего же не писать? Нет же рядом дяди с дубиной, который побьет за это, — говорит Александр Кузнецов-Тулянин.
По мнению психотерапевта Ярослава Соколова, страсть к письму в нашей стране — не болезнь, а культурный симптом.
— В психотерапевтической логике это способ справляться с тревогой и внутренней пустотой. Человек пишет, потому что бумага выдерживает то, что невыносимо держать внутри. Текст становится формой саморегуляции: эмоции упаковываются в слова, хаос превращается в порядок. Для кого-то это путь в литературу, а для кого-то — бесконечное производство текстов, нужных только самому автору. Мечта об издании книги тоже глубоко символична. Это не только нарциссическая фантазия — «я оставлю след», — но и жажда признания: «теперь я существую по-настоящему». Там, где человеку недостает подтверждения его ценности от семьи, друзей, государства, книга становится своеобразным паспортом личности, входным билетом в культурный канон.
За страстью к письму всегда стоят базовые потребности: самоутверждение («я имею право на голос»), желание бессмертия («меня будут помнить»), работа с травмой (текст как способ осмыслить боль) и поиск другого (надежда, что кто-то прочтет и откликнется). И наконец, общественные факторы только подливают масла в огонь. Интернет сделал слово массовым и дешевым, а значит, каждый почувствовал себя писателем. Старые иерархии разрушились: если раньше вершиной признания была публикация в «толстом» журнале, то сегодня платформы вроде «Проза.ру» и «Стихи.ру» дают шанс любому. При этом социальная тревога и нестабильность усиливают тягу к письму: текст создает иллюзию устойчивости и смысла в мире, где все зыбко, — уверяет Ярослав Соколов.
КСТАТИ
Автор.Тудэй — сервис для публикации книг и рассказов. Основная аудитория — мужчины 30–40 лет. Популярные жанры: фантастика, фэнтези, боевики.
Литнет — здесь доминируют фэнтези и любовные романы (иногда их смешение). Основная аудитория — женщины 20–40 лет. Также популярны фанфики и Young Adult (подростковая литература).
Ridero — сервис для самостоятельной публикации книг (самиздат). Автор загружает готовый текст и обложку, а Ridero занимается распространением: публикует произведение в онлайнмагазинах (например, Ozon, «Литрес», Bookmate) и помогает выпустить бумажный тираж.
Литрес.Самиздат — позволяет публиковать не только целые книги, но и отдельные главы или рассказы. Платформа интегрирована с крупным магазином «Литрес».
Мнение
Клуб Единомышленников
Дмитрий Кравчук, создатель порталов «Проза.ру» и «Стихи.ру»:
— Авторы наших литературных порталов — люди, которые любят писать. Большинство из них можно назвать любителями в самом хорошем значении этого слова. Есть такое крылатое изречение Льва Николаевича Толстого: «если можешь не писать — не пиши» (на самом деле в оригинальном варианте оно звучит так: «если уж писать, то только тогда, когда не можешь не писать», но более в ходу упрощенный вариант). У слова «графоман», которое обычно имеет обидную коннотацию, второй корень от слова «мания» — это активный поведенческий синдром, характеризующийся повышенной энергией и увлеченностью.
То есть писатели, а особенно поэты имеют внутреннюю энергию, которая побуждает их создавать тексты и стремиться донести их до широкой аудитории. В этом отношении профессиональные, известные писатели устроены точно так же и отличаются только уровнем мастерства. Зато на «Прозе.ру» каждый автор может найти аудиторию по своему уровню. Например, интеллигенты с высшим гуманитарным образованием пишут для своего круга, их высокий стиль и сложные метафоры могут быть непонятны широкой аудитории. А где-то рядом существуют совсем простые тексты, даже с литературными огрехами, но они будут близки большой аудитории таких же простых людей. Примерно так можно воспринимать тексты песен для нашей эстрады. В этом нет ничего плохого, оценка литературы часто очень субъективна. Плохо бывает, только если кто-то один с высоты своей колокольни начинает утверждать, что все, что ему не нравится, — графомания и не имеет права на существование, возводит свое субъективное мнение в абсолют.
Не так давно были обнаружены семь стихотворных текстов Сергея Есенина — возможно, это его первые дошедшие до нас литературные опыты. «ВМ» поговорила с исследователями поэта, причастными к сенсационному открытию.
