Неуловимый Джон. Самое громкое дело времен холодной войны

Эта громкая история началась ранним осенним вечером 1967 года, когда в калитку советского посольства в Вашингтоне как-то боком, неуверенно, проскользнул человек. Отворив массивную дверь диппредставительства, он на английском обратился к дежурному:

— Хочу встретиться с дипломатом, который у вас отвечает за безопасность.

За спиной посетителя тут же вырос посольский охранник и выжидательно посмотрел на дежурного. Затем гостя проводили в маленькую комнату рядом с входом и велели ждать.

— Какова цель вашего визита к нам? — улыбаясь, спросил его вошедший сотрудник посольства.

— Если вы из службы безопасности, тогда я отвечу на этот вопрос, — явно нервничая, сказал гость.

— И все же? — Хотел бы предложить вам сделку. Деньги взамен на материалы, которые могут заинтересовать ваше правительство.

Дипломат оставался невозмутим.

— Это очень ценная информация военного характера, — с нажимом продолжал нежданный посетитель. — Я принес с собой коды от шифровальной машины.

Он быстро вынул из своего кармана и протянул русскому небольшой листок бумаги с какими-то цифрами.

— Посидите здесь, скоро вернусь, — ответил дипломат, забрав с собой листок.

Минут через пятнадцать он действительно пришел обратно в сопровождении хмурого человека, который явно был здесь большой шишкой. Этот начальник сразу спросил торговца секретами, как его зовут.

— Джеймс, — ответил тот. — Джеймс Харпер.

— Допустим, — ответил русский. — А у вас есть с собой какой-то документ, удостоверяющий личность? После некоторой заминки американец достал бумажник и вынул оттуда свое военное удостоверение.

— Джон Энтони Уокер младший, — прочел вслух русский. И добавил с издевкой: — Благодарю вас, мистер Харпер.

Так началась шпионская история, которая нанесла самый крупный ущерб военному потенциалу США в годы холодной войны. Она продолжалась почти восемнадцать лет, и в нее прямо или косвенно оказались втянуты самые разные люди по обе стороны океана.

БЕСЦЕННЫЙ ТОВАР

Дежурный офицер штаба Атлантического флота Джон Уокер очень хотел стать богатым. Таким, чтобы иметь виллу, яхту, личный самолет, чтобы красивые девочки сами вешались ему на шею, а уик-энды можно было проводить на Багамах. Поразмыслив, он понял, что нет, увы, другого способа осуществить свою мечту, кроме одного — продавать военные секреты русским.

На счастье, этим товаром Джон обладал в избытке. По службе он имел доступ к множеству самых секретных документов. Устройство шифровальных машин и ключи к ним. Стратегические планы флота на случай начала третьей мировой войны. Расположение подводных микрофонов, которыми Штаты нашпиговали все подходы к своему побережью, опасаясь вражеских подлодок. Коды для запуска ракет с ядерными боеголовками. Слабые места спутников-шпионов. И еще много всякого другого, что, как он полагал, может заинтересовать советскую разведку.

И Джон не ошибся. С самого начала он сказал себе: «Раз ты встал на эту тропу, то должен идти по ней до конца. Ты обязан стать самым лучшим шпионом в истории».

И ведь стал! С помощью этого парня в Москве получили и расшифровали более миллиона (!) самых сокровенных документов, касающихся военной мощи США.

Благодаря ему наши подлодки могли скрытно заходить чуть ли не в нью-йоркскую гавань. Наши адмиралы читали приказы американского командования едва ли не раньше командиров их авианосцев. И продолжались все эти чудеса, как я уже сказал, без малого восемнадцать лет.

ЖИТЬ КРАСИВО

После того первого визита в совпосольство Уокер еще только раз встречался с сотрудниками КГБ на территории США. В Москве сразу осознали, какой ценный источник они приобрели, а потому было сделано все, чтобы максимально обезопасить его. Лично Юрий Андропов распорядился жестко ограничить круг лиц, знавших о существовании агента. Решено, что все встречи с ним будут проходить на территории третьих стран, а передача материалов (от Уокера) и денег ему (от КГБ) осуществляться исключительно через тайники.

Быстро войдя во вкус, Уокер, как истинный бизнесмен, решил, что дело необходимо расширять, для чего вскоре привлек к краже секретов своего друга Джерри Уитуорта, служившего на западном побережье в СанДиего. При этом он, правда, прибег к уловке, пояснив приятелю, что документы будут передаваться союзникам американцев — израильтянам.

Цинизм агента не знал преград. Когда однажды ему потребовалось перевезти из Европы в Штаты крупную партию долларов, врученных связником КГБ, Джон использовал родную мать.

«Кому бы пришло в голову обыскивать в аэропорту милую пожилую леди», — так объяснял он это позже. Когда его сильно пьющая жена Барбара, узнав о том, чем занимается супруг, пригрозила донести на него в ФБР, Джон в ходе встречи со связником в Вене сказал ему:  

— Может вам убить ее? Однако офицер КГБ никак не прореагировал на это предложение, и Уокер заключил, что ему самому придется решать проблему Барбары.

Все его мечты исполнились: самолет, яхта, девочки, отдых на Багамах… Почему-то хваленой американской контрразведке все эти годы не казалось странным, что младший офицер флота ведет себя так, словно он нефтяной шейх или банкир с Уолл-стрит.

МНОГОХОДОВКИ ПРОФЕССИОНАЛОВ

Благодаря Уокеру и его материалам, несколько командиров советских подводных лодок стали Героями Советского Союза, хотя они и не догадывались о существовании шпиона, повлиявшего на их судьбы. «Золотую Звезду» секретным указом также получил сотрудник внешней разведки Г., который на протяжении многих лет тайно встречался с агентом в разных городах мира. Высокой награды и генеральского звания был удостоен и тот самый хмурый чекист, что возглавлял вашингтонскую резидентуру осенью 1967 года. Более того, шеф КГБ Юрий Андропов был настолько восхищен этой операцией, что сделал резидента после его возвращения в Москву заместителем начальника внешней разведки (тогда — Первого Главного управления КГБ). Имя этого человека — Борис Соломатин, и мне неоднократно доводилось беседовать с ним.

Как-то я спросил Бориса Александровича, а не рисковал ли он тогда, при первой встрече с Уокером, ведь американец вполне мог оказаться вражеской «подставой», то есть специально «засланным казачком», чтобы водить за нос советскую разведку.

В истории холодной войны таких случаев было хоть отбавляй, причем игры с липовыми агентами активно использовали как американцы, так и наши.

— Да, — согласился генерал, — риск был большой. Случалось, и мы попадали на такие разводки и годами тянули пустышки. Сам я, когда был в первой командировке рядовым оперативным сотрудником в Индии, имел на связи одного англичанина, который, как потом выяснилось, являлся классической «подставой». Или другой пример: американцы больше двадцати лет дурили ГРУ, подарив военным разведчикам своего агента.

С ним работал Лихачев, сын генерала Черняховского. Он женился на дочери директора знаменитого автозавода, взял ее фамилию. Получал за связь с «ценным источником» награды, звания.

Дело было так. Помощник нашего военно-морского атташе поигрывал в волейбол с американцами. Как-то раз выходит он после игры в парк и видит на скамеечке военного в форме. Подсел к нему, заговорил. Парень оказался сержантом, служил в какой-то оборонной организации. Между ними установился контакт. Но наш человек не знал, что сержант едва ли не с первых дней доложил о своем новом русском друге в контрразведку.

Там оценили информацию профессионально и решили затеять комбинацию.

Сержант имел какое-то отдаленное отношение к разработке химического оружия, эту карту американцы и разыграли. У нас тогда тоже работали по этой проблеме и имели страстное желание знать, как далеко и в какую сторону продвинулся противник. Поэтому наши военные купились сразу. Фэбээровцы сделали так, чтобы сержант получил доступ к секретным разработкам, стали давать ему для передачи реальную информацию по нервно-паралитическому газу.

— То есть, что же, выдавали свои собственные секреты? Играли против себя? — Э, нет. Как раз наоборот. К этой комбинации были подключены Пентагон, Объединенный комитет начальников штабов, другие ведомства.

И вот что они придумали. Штаты долгое время вели исследования по этому нервно-паралитическому газу, стараясь увеличить его боевую эффективность. Однако в какой-то момент поняли, что путь, которым они шли, тупиковый.

И тут появляется покупатель от ГРУ. И американцы решают втюхать свой гнилой товар нам. То есть и нас затащить в этот тупик. В ходе этой операции американцы решили две задачи: нейтрализации целого ряда опер-работников вашингтонской резидентуры ГРУ и ослабления оборонной мощи Советского Союза.

Сейчас, как я понимаю, тот сержант безбедно живет на деньги, которые ему щедро отваливали наши военные разведчики за «секретную информацию».

Таких вариантов все очень боялись. Многие резиденты как рассуждали? Ну, буду я сидеть тихо, без особых подвигов, ну, пожурят за это и все. А если проколюсь на «подставе», то и карьере конец. Поэтому и не рисковали, не брали на себя ответственность.

— А вам не кажется странным, что когда над этим самым ценным агентом КГБ в Штатах нависла прямая угроза разоблачения — я имею в виду историю с Барбарой, — то предупреждение Уокера было по существу проигнорировано? Почему? Неужели интересы национальной безопасности не стоят выше жизни одного человека? По-моему, американцы в подобных случаях не церемонятся? — Убить человека — это слишком серьезная вещь и с точки зрения морали, и с учетом возможных последствий. А если бы Уокер все равно впоследствии погорел и вся эта история всплыла наружу? В каком свете тогда бы выглядела наша разведка, все наше государство? Такого рода акции плохо воспринимаются общественным мнением.

СЛАБОЕ ЗВЕНО ПО ИМЕНИ БАРБАРА

Как «прокололся» Джон Уокер? По официальной версии, его-таки сдала Барбара, сильно обозленная на Джона, к тому времени расставшегося с ней и целиком погрязшего в пучине разврата.

Борис Соломатин считал, что провал стал следствием неумеренных трат Уокера, что рано или поздно должно было вызвать подозрение у ФБР. Частный самолет, яхта, роскошные пирушки… Как бы там ни было, а в мае 1985 года контрразведка после нескольких месяцев тайной разработки агента приступила к заключительной фазе операции «Летучая мышь». Было решено взять Джона во время тайниковой операции, а заодно арестовать и его связника из КГБ. Однако наш офицер сумел ускользнуть из ловушки. На Уокера же была организована самая масштабная облава в истории Федерального бюро расследований. В ней участвовала почти сотня оперативников, несколько десятков машин, включая двадцать грузовиков (для маскировки) и даже специальный самолет. В итоге сначала арестовали Джона, а затем и всех других участников его агентурной сети.

Запираться никто из них не стал. Джона и Артура приговорили: первого к двум пожизненным срокам плюс сто лет впридачу, второго — к трем пожизненным и штрафу в четверть миллиона долларов. Джерри получил 365 лет тюрьмы.

Майкл — 80 лет с возможностью просить помилования через 16 лет.

Я спросил генерала Соломатина, есть ли у них хоть какие-то шансы выбраться на свободу? — Боюсь, что нет, — ответил Борис Александрович. — Я не знаю ни одного случая, чтобы президент США — а это только он может помиловать осужденного за такие преступления — скостил срок человеку, приговоренному за шпионаж, или помиловал его. Ни одного случая! Даже когда включается еврейское лобби, а оно в Штатах может многое. У них там попался один гражданин США за шпионаж в пользу Израиля. Получил пожизненный срок. Чтобы его освободить, напряглись все — и высшие должностные лица в Тель-Авиве, и силы за океаном. Бесполезно.

Лет пять назад (а наш разговор происходил в 2003 году — «ВМ») я получил письмо от адвоката Уокера, который просил меня принять меры для облегчения участи «этого несчастного человека». Увы, я его разочаровал.

И приписал, что у нас в России в 1990-е годы многие лица, шпионившие в пользу США, были не только амнистированы, но и получили возможность выехать в Америку, где и живут себе спокойно на деньги ЦРУ. Почему бы вашему президенту не сделать ответный шаг? А что я мог ему еще ответить?