[b]Реклама отдыха в Турции потрясающе однообразна: пляж, отель, питание… Но кроме еды и матрасничанья на пляже можно, оказывается, получать удовольствия совсем иного рода. Что и попытался сделать спецкор «Вечерки».[/b][i]Бежать! Ничего не бояться и не останавливаться! Не прыгать! Ноги не поджимать! — Селим говорит быстро, но я вынужден его понимать — жить-то хочется. Рядом такой же турок, как и мой собеседник, поволок в небо такого же «чайника», как и я. Швед, что ли. Бедолага, проинструктированный столь же экспрессивно, запуган донельзя, он и на высоте метров двадцать продолжает бежать, смешно дрыгая ногами в воздухе.Вот и мы на исходной позиции — выровненный бульдозером склон на высоте 1600 метров как-то незаметно переходит чуть ли не в отвесный обрыв. Далеко внизу синеет маленькое такое Средиземное море. Впереди с трясущимися поджилками я, к моей спине, как рюкзак, пристегнут инструктор Селим, купол параплана расстелен за спинами. Ждем встречного порыва ветра и, к счастью, ждем недолго.Широким махом Селим поднимает над головой огромное одеяло параплана (я не вижу этого, но чувствую, да и на других стартующих насмотрелся) и орет «Гоу!».[/i]…Ловлю себя на мысли, что дрыгаю в воздухе ногами точно так же, как и мой предшественник, над которым я глупо хихикал. Сам взлет был слишком быстр, чтобы его как-то осмыслить, — да, побежали, но сделать успели шагов десять и оказались в воздухе.Еще в Москве, зная, что мне предстоит подобное приключение, мысленно готовился. Видел, как летают парапланеристы в Крылатском, в Сходненском ковше, в Красногорске. Ничего особенного: разбежался и полетел, стараясь задом не врезаться в кусты и кочки. Ожидал чего-то подобного, мол, оторвемся и так «нызеньконызенько» вниз по склону, руля среди деревьев и больших камней… Сказать, что полет меня разочаровал, не скажу, но на московские полеты все было категорически не похоже. Непохожесть началась еще внизу, у деревушки Олюдениз, где базируются парапланеристы.Надо сказать, что это место в окрестностях фешенебельного яхтенного курорта Фетхие — единственное в Турции, где культивируются коммерческие прыжки на тандем-параглайдерах. Для тех, кто «не в теме», поясню: параглайдер есть парашют, лишенный всех систем открытия. Он разворачивается прямо на земле, однако в воздухе уже нет никаких различий — летишь, как на обычном парашютекрыле. Так же, как в обычном парашютизме возникли системы, предназначенные для двоих — инструктора и пассажира, — возникли аналогичные конструкции и для параглайдинга.В отрытом кузове пикапа, везшем нас от базы в гору, сидела английская семья. Они уже свой полет совершили, и их по дороге забрасывали в гостиницу. Напротив меня сидела очаровательная девчушка лет семи. Мобилизовав весь свой английский лексикон, начал ее расспрашивать о впечатлениях.Она что-то залопотала в ответ, но вы же знаете — англичане пользуются каким-то испорченным английским, нормальному русскому человеку их не понять. Но глаза сияли лучше всякого перевода.Полчаса, не меньше, мы ревели по серпантину, а море оставалось все ниже, ниже, ниже… Потом меня одели в комбинезон, наговорили кучу инструкций — мы направились к старту.Все московские ожидания пошли прахом с первых секунд нашего полета. Едва я перестал бежать и обвис в ремнях подвесной системы, Селим похлопал меня по плечу и сказал: «Хватит висеть — так тебя надолго не хватит. Там сиденье есть…». Точно, небольшая дощечка располагалась в нужном месте, ее пришлось чуть подтянуть под себя.Я уселся с комфортом — и вдруг ощутил жуткий парализующий страх. Вцепился в лямки, уходящие к куполу, и, глядя на собственные руки, с удивлением фиксировал, как белеют костяшки пальцев… Что за черт? Перевел взгляд вниз. Оказывается, пока я предавался страху, Селим отрулил вправо от точки старта и мы оказались над длинным скальным ребром, идущим от вершины к самому пляжу. Ощущение — как на скоростном лифте, нас ощутимо рвануло вверх, да так, что голову вжало в плечи. На этом ребре образуются постоянные восходящие потоки, и пилоты-инструкторы ими пользуются вовсю. Ведомый твердой инструкторской рукой, наш парашют начал описывать круги, быстро набирая высоту. Селим, глядя на высотомер, комментировал: «Тысяча семьсот… девятьсот… две тысячи…». И наконец — «Ту саузенд ту хандрид митрес», две двести. За несколько минут мы взмыли на полкилометра, и те парапланы, что еще не стартовали, смотрелись отсюда крошечными лоскутками.Море и пляж вообще виделись, как из космоса. М-да, мало похоже на московские соскальзывания между кустов, практически никакого сходства… Завороженный полетом, вдруг вспомнил, что только что истерически боялся. Начал думать — а с чего вдруг такой страх? — и наконец сообразил.Все дело оказалось… в комфортной посадке. Пока я висел, я телом чувствовал надежность толстых ремней подвески, но стоило мне сесть, как ремни ослабли. То есть сидишь, как на табуретке, ноги болтаются, и ничто нигде не давит. И вроде как не держит. От этой иллюзии «непривязанности» и появился ужас. Дабы вконец развеять мои опасения насчет безопасности полета, Селим с криками «Фридом! Фридом!» (свобода, мол) заложил крутую спираль — и земля, как карусель, завертелась перед глазами… Чуть ниже и ближе к побережью летит еще один тандем, стартовавший за пару минут перед нами. Я прошу инструктора подрулить поближе — и начинается божественная съемка. Удовольствие чуть не физиологическое: в окуляре — пестрый купол, сумасшедшей красоты панорама изрезанного берега и выглядывающих из марева островов — что ни кадр, то песня. Порой сближаемся настолько, что можем переговариваться, не напрягая голоса. Только свист ветра в ушах мешает полноценной светской беседе.Расставшись с «братьями по небу», начинаем самостоятельную экскурсию. Перед нами синяя гладь — Средиземное море. Слева — потрясающей красоты берег, песчаные бухты, перемежаемые обрывающимися к волнам скалами. Там Кемер, там Анталия.Справа, за большим мысом — бухта Фетхие, идеальная яхтенная гавань. От открытого моря бухта защищена мысом и цепью небольших островов. А под нами… Под нами одна из жемчужин турецкого побережья, Голубая лагуна. Сверху она действительно имеет совершенно неземной цвет. А рядом небольшой остров.Селим поясняет, что именно на этом острове родился и жил святитель Николай, покровитель моряков, путешественников и детей.Последним он больше известен как Санта-Клаус.Желтой змеей извивается песчаный пляж, вдоль него ползет махонький катер, а за катером — махонький парашютик. Это так называемый парасейлинг, полет на буксире. Небось тот, кто сейчас висит там под куполом, ощущает себя героем. Посмотрел бы вверх, где мы парим на километровой высоте, — сразу бы понял, что такое истинный героизм… Наслаждаясь красотами, время от времени разеваю рот, но сильный встречный поток воздуха мгновенно заворачивает мне щеки к затылку — советует варежку не распахивать. Сбежавшие к морю горы с каждой минутой становятся все выше, а мы постепенно начинаем различать на земле все больше подробностей. Вот уже пляж, зеваки (что, завидно?), а значит, пора выпускать шасси.Шасси — это я. Поскольку в подвешенном состоянии я нахожусь чуть ниже инструктора, значит, и земли мои ноги коснутся раньше.Вот Селим командует мне покинуть сиденье-дощечку, и я вновь повисаю в надежных ремнях. Садимся не в пляжный песок, а на бетонку, на опоясывающую пляж дорожку.Опять я должен бежать, ног не поджимать, не падать, не садиться… Я делаю, как велено, — и вот мы на земле, живые, невредимые, я счастлив, Селим доволен (еще одного «чайника» живым доставил).Я пытаюсь разглядеть далеко на вершине горы то место, откуда мы стартовали полчаса назад. Постепенно остываю, адреналин, только что под завязку наполнявший кровеносную систему, рассасывается.А в амбарную книгу жизненного опыта вносится еще одна запись — полет на параплане. В графу «Самые счастливые моменты».