Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Алексей Песков
Москве-реке пора стать Москвой
[b]В 1997 году, аккурат накануне празднования 850-летия столицы, я отважился на достаточно безумный поступок, решив пройти всю Москву-реку в черте города – от Строгина до Капотни, от Кольцевой до Кольцевой. Долгие звонки и согласования дали один ответ «Низ-зя! А потому что!», и я отправился в путь на свой страх и риск. Риску и страху было достаточно, о чем и было поведано в серии репортажей «Москва глазами рыбы». Прошли, как пишут в романах, годы – и вдруг редакция обращается с предложением: «А слабо еще раз пройти по тому же маршруту и сравнить, что изменилось за десять лет?»Дважды в одну реку[/b]Ответ был мгновенным – «Не слабо!» А потом я крепко задумался. Во-первых, теперь это будет «Москва глазами постаревшей рыбы» – все-таки полтинник разменял, дедом стал. Что за авантюры? Во-вторых, я уже давно не «вечерочник». И если тогда удостоверение спецкора популярной газеты настраивало правоохранителей на терпимость и понимание, то сейчас мне и показать, коль поймают и вязать начнут, нечего. В-третьих, неделя на репортаж – норма для штатного сотрудника газеты, а на кого мне сейчас бросить свой турсайт? Ну и, что немаловажно, порядка в городе за десять лет все-таки прибавилось – и я вовсе не был уверен, что уплыву далеко...Но задание редакции – это святое. Начал зондировать почву. В речной милиции мне клятвенно пообещали, что если они сами меня не поймают, то это с удовольствием сделают спасатели МЧС, которые, как и милиционеры, постоянно патрулируют акваторию Москвы-реки. Разговор скатывался к очередному категорическому отказу, но вдруг...Вдруг из трубки прозвучало: «А может, вам помочь? К чему законы нарушать, если можно все увидеть с нашего патрульного катера». Отличный вариант, только как же мой надувной «дредноут», крошечная китайская лодка-игрушка, успешно выдержавшая прошлое испытание и десять лет провалявшаяся на антресолях? «Ну, пройдете немного – под нашим присмотром!» – успокоили меня. Раз так – то в путь, пока милиционеры не передумали.[b]Строгино – Карамышевский шлюз[/b]На этом участке изменений немного случилось, но все – эпохальные. В Щукине над рекой навис огромный комплекс «Алых парусов». А над любимым москвичами Тушинским аэродромом нависла тень будущего стадиона «Спартак». С реки пока ничего не видно (как, впрочем, и ниоткуда), но само Тушинское поле затихло в ожидании своего конца...И еще одна громада – фантастический мост – выросла в конце спрямления излучины Серебряного Бора. Расположенные неподалеку дачные поселки, приговоренные к сносу, никак тоски и беспокойства не выражают – стояли, стоят и, чует мое сердце, стоять будут...[b]Мневники – Москва-Сити[/b]Собственно, это повествование нужно было начать с Нижних Мневников, где и базируется речная милиция. Печальная тут картина – обещанный «Русский Диснейленд» так до сих пор и не дал первых ростков, зато практически почил в бозе совхоз Терехово и зияют пустыми окнами руины поселка Метростроя. Беда в том, похоже, что место – сказочное. Да и золотое, к слову. И слишком многие хотели бы стать его хозяевами. Пока разберутся – исчезнет все, что было, а новое строить некому.Здесь мы, я и фотокорреспондент Виктор Смольянинов, погрузились на катер с сиреноймигалками и во главе со старшим прапорщиком Олегом Хасановым отправились в плавание. Олег в речную милицию пришел «из войск», как он выразился, и по Москве-реке ходит пять лет. Так что гид у нас квалифицированный.Раньше здесь мне запомнилось подводное кладбище автомобилей. Прошу нашего капитана потихонечку идти левым берегом, а сам вглядываюсь в воду... «Машины ищите? – спрашивает Олег. – Так их все давно повытаскивали!» Ага, уже плюс.Чуть далее, по правому берегу – Западный порт, куча приткнувшихся к берегу однотипных буксиров в плачевном состоянии...Затих порт, раньше как шумел-то! А из кустов напротив уже показались корпуса московского Сити. Непонятно почему, но смотрятся они куда менее внушительно, нежели «Алые паруса» в Щукине. Не давят. Наверное, оно и хорошо, что не давят. С другой стороны, как была за выставочным центром стройка десять лет назад, так и сейчас там стройка. Долгонько, да?А вот и мост «Багратион» – парадный въезд в московские набережные. Тогда его спешно достраивали к 850-летию города. Сейчас – уже привычный элемент пейзажа. Далее наш путь пройдет среди гранитных берегов. Помнится, у меня к ним были тогда вопросы...[b]Белый дом – памятник Петру[/b]Помню, как меня поразило наполовину очищенное пескоструйными машинами здание гостиницы «Украина» – было мрачно-серым, стало светленьким, чуть ли не желтым. Такое же яркое оно и по сей день.Холодно, ветер – не лучшая погодка для речных прогулок. Однако речные трамвайчики ходят, да и вообще жизнь на реке кипит. Рабочие рядом с выходом огромной трубы у Новоарбатского моста чистят специальный уловитель для нефтепродуктов.Прошел «дворник» – специальный буксир с ковшом для сбора плавающего мусора. Ковш далеко не полон – к счастью, но и, к огорчению, вовсе не пуст... Таких «дворников» в разных местах реки нам попалось три штуки.Плавучий ресторан у Бережковской набережной на месте, и жаль, не успел разглядеть – на месте ли те официантки, что десять лет назад просились уплыть со мной в далекие страны.Вдруг со стороны Лужников на нас попер огромный ресторан. На его фоне буксир, тащивший сооружение, практически терялся. «О, все-таки увезли, – заметил Олег. – Это ресторан «Как на Канарах», он у Нескучного сада стоял. Его давно убрать грозились, но никак не получалось».Позже выяснилось, что для решения вопроса пришлось даже мэру вмешаться. Возле метромоста у Воробьевых гор десять лет назад мной был замечен редкий по идиотизму камуфляж – к приезду мэров европейских столиц выпавшие из облицовки набережной гранитные плиты быстренько заменили пенопластовыми блоками. На проволочки повесили, покрасили...Сейчас облицовка тоже не в идеальном состоянии, но спасибо, что все-таки гранитная. Мимо со свистом пронеслась «Ракета» на подводных крыльях. Какого рожна ей тут, в черте города, носиться? Какая от нее польза-выгода? А вот ту же гранитную облицовку набережных волны от «Ракеты» терзают нещадно...Очень красиво смотрятся пешеходные мосты – Киевский и Пушкинский. И в диссонанс – дебаркадеры вдоль помпезной Фрунзенской набережной, как сараи перед королевским дворцом. Годы их состарили, но с места не сдвинули – хотя и накануне предыдущего городского юбилея были распоряжения убрать офисы-«поплавки».К моему удивлению, памятник Петру уже не так царапает глаз, человек ко всему привыкает. Но менее смешным император в колумбовых шортиках от этого не стал...[b]Кремль – Краснохолмский мост[/b]Тут произошло одно ма-а-аленькое измененьице – вместо гостиницы «Россия» теперь стоит огромная растяжка. На ней надпись – «Дети ликуют». По поводу сноса гостиницы ликуют, надо думать? И еще «дети учатся» и «дети что-то-там-еще».Нет, ну при чем тут дети? А еще именно здесь я выполнил свое обязательство перед своей старой верной подругой – надувной лодкой «Вечерняя Москва». Тут она была спущена на воду, и, наполненная мной с веслом, совершила круг почета у стен древнего Кремля. Что-то даже в носу от нахлынувших чувств защипало – но фотокор скомандовал «Снято!» и мы отправились в дальнейшее плавание.[b]К Нагатинскому мосту[/b]Самое безрадостное зрелище – Москва-река после Краснохолмского моста. Еще в граните, еще центр города – а все уныло и скучно. А уж когда слева начинается промзона... Не открою секрета, что хуже берегов у реки, нежели в промзонах, нет. И именно здесь убеждаешься в том, что пока город Москва и река Москва отнюдь не представляют единого целого. Не нужна река москвичам, если говорить по большому счету. Набережные, как автодороги – это да, тут движение почти везде плотненькое. А как места для прогулок? Наверное, можно посчитать число кафешек по берегам и сравнить результат с числом бензозаправок. Угадайте, кто победит? Вот то-то! А в Париже летом на набережных Сены песок насыпают, шезлонги-зонтики ставят и делают реку привлекательной для десятков тысяч горожан.Купаться нельзя, а загорать-отдыхать – вполне. А на берегах Москвы-реки для прогулок пригодны считанные сотни метров, да и то в самом-самом центре.[b]Южный порт – затоны[/b]Свой маршрут мы завершили в Нагатине. Тут возле судоремонтного завода было полно затопленных судов. За десять лет их стало в разы меньше, но все равно долго искать ржавые остовы не приходится. Но – чайки, уточки, водяные лилии... Идеальное место для парковой зоны, а вовсе не для частных причалов, где стоит полузатопленная всякая по случаю кем-то купленная рухлядь. Тем более что по берегам огромные жилые районы – Нагатино и Печатники. Но река местным жителям досталась та еще...Тут, у гидроузла и шлюза, мы поворачиваем обратно – к сожалению, для того, чтобы идти на катере через шлюз, нужны более веские причины, нежели желание корреспондентов «Вечерки». Основной район патрулирования заканчивается тут, а в Коломенском, Марьине и далее несут службу другие подразделения.[b]Итак, за десять лет...[/b]К слову, патрульный катер может идти со скоростью 70 км/час. Пусть не так, но все равно лихо, двигаемся в обратный путь. Можно еще раз поглядеть на то, что запомнилось. Можно как-то собрать в кучку разрозненные мысли. Главная – здорово, что у города Москва есть такая чудесная река, и плохо, что пока эта река для горожан чаще является помехой, нежели любимым местом. Невооруженным глазом видно, что нет у реки хозяина.Одно ведомство кладет гранит, другое – пускает «Ракету». Водолазы поднимают со дна упавшие плиты, их опять кладут. Опять проходит «Ракета»... Это нормально? Ладно, хоть с плавающим мусором справились, можно сказать. Раньше его везде было в изобилии. А сейчас – лишь в затоне возле ЗИЛа, зато мусор тут высший сорт. Плавучая свалка! Природоохранный Митволь закрутит гайки – и вода станет чище, такой, как в Рублеве и Строгине. Даже дебаркадеры, если ставить их по согласованию с архитекторами и не давать этим дебаркадерам гадить в воду, могут стать решением многих проблем – кафе, лодочные станции, да хоть кинотеатры в них открывай. Только нужно захотеть, чтобы все было по уму и собрать все речные ведомства в одни координирующие руки. Есть же управление Канала им. Москвы, почему бы управление Москвы-реки не учредить? Спасатели, милиция и экологи стали на реке куда заметнее, чем десять лет назад. Да и сама река оживает. Браконьеры появились, сети ставят – слыханное ли дело? Но речную милицию сокращают, причем здорово. Впрочем, это не моя епархия.По долгу службы в свое время я не раз общался с мэром, потому на правах старого знакомого хочу сделать ему одно предложение. Сейчас... Ветер, катер на волнах прыгает, мысли путаются... так вот.Юрий Михайлович! Вы даже не представляете, какое это неземное удовольствие – пройти на веслах под кремлевскими стенами. Потому приглашаю вас. Лодку найдем, я сяду на весла, маршрут мне знаком. Что запрещено – не страшно, я договорюсь, нам с вами разрешат.Уверяю, пятнадцати минут будет достаточно, чтобы принять единственно верное решение – Москва-река должна принадлежать москвичам. До такой степени принадлежать, чтобы прогулка на веслах не считалась криминалом. Чтобы кафешек и туалетов на набережных стало больше, а заправок не стало совсем. Чтобы стало больше мостов. Чтобы стало больше спусков к воде.Да, хлопот, конечно, прибавится, но вас этим разве испугаешь?
Общество
Выдь на Волгу-98
[i]Г-ну главному редактору — оперативное донесение.Очередной десант Конфедерации журналистских союзов ставил целью захват ключевых позиций в районе Жигулей и овладение информацией — как там сегодня живется-можется.В число «языков» попали самарский губернатор, тольяттинский мэр, гендиректор АвтоВАЗа и другие лица, владевшие ценной информацией.Может, они и хотели что-то скрыть, но в результате раскололись полностью. Из их показаний, а также путем визуального контакта с окружающей действительностью удалось собрать следующие сведения. Даю в разбивке на группы, фотографии прилагаю.[/i][b]Во всем виноват Татищев [/b]…Окончательно добило истэблишмент города Тольятти сообщение, что в музее Нижнего Тагила есть два подлинника Рафаэля.Ну почему в других городах есть история, а вот в Тольятти нет? Ответ оказался прост. Естественная история закончилась для старинного Ставрополя-на-Волге в 1956 году, когда основная часть города была затоплена водами рукотворного Жигулевского моря. Какие-то дома перенесли, буквально несколько столетних зданий оказались выше уреза водохранилища, а так все ушло под воду. Потому вся история — полвека победных рапортов: крупнейшая ГЭС, огромное аммиачное производство, капролактам и вершина творения — автомобильный завод. А в Перми — художественный музей. И в Самаре — картинная галерея. И в Томске. И… Обидно. Ведь сколь бы пафосны не были железки, а душа просит другого. Как-то же появились по провинциальным городам и галереи, и шедевры в них. А все благодаря меценатам.Те же Демидовы на Урал не только промышленность, но и культуру принесли. И решили процветающие граждане города Тольятти внести свою лепту в историю родного города. Вспомнили о том, кто основал с целью крещения кочующих калмыков крепость Ставрополь на волжском берегу — о сподвижнике Петра Первого Татищеве Василии Никитиче. Был он военным и дипломатом, историком и топ-менеджером (во всяком случае, немалая его заслуга в становлении демидовских заводов, да и Екатеринбург тоже он основал). Вот так и стало первым делом фонда «Духовное наследие» создание памятника основателю города.Инициаторы и не представляли, какую ношу на себя взвалили.Впрочем, москвичам достаточно вспомнить всю говорильню вокруг храма Христа Спасителя, чтобы понять происходившее. Однако решение было твердым — сделать действительно классный памятник. Обратились к одному из самых известных в России скульпторов — Александру Рукавишникову, — и тот попался: уж больно идея оказалась привлекательной. В результате и возник грандиозный монумент — на пятнадцатиметровом постаменте конная статуя. Работа Рукавишникову действительно удалась, причем и вроде как современный получился памятник, и в классические каноны легко укладывается. На день открытия, второе сентября, должны были съехаться чуть не все известные в государстве лица — правда, кризис большинство из них приковал к кабинетам. Но и приехавших тоже было в достатке.Будете в Тольятти — обязательно заедьте к памятнику. Он не в центре, а на волжском берегу — как раз там, где утонул Ставрополь. Между прочим, одна из самых больших в мире конных статуй, под брюхом коня взрослый человек может стоять, не сгибаясь (если, конечно, сумеет до коня добраться). Теперь меценатов попрекают — мол, памятник Татищеву отгрохали, а рядом захоронение погибших в войну. Надо, значит, и его привести в такой вид, чтобы не просто прилично было, как ныне, а на соответствующем уровне. Такова меценатская доля. Да и картинная галерея, судя по всему, в Тольятти будет. Назвался груздем… [b]Алые паруса из монастырской гавани [/b]Как-то не принято ныне, говоря о возрождении российской духовности, оставлять за скобками православную церковь. А в случае, о котором пойдет речь, разделить эти две вещи и вовсе невозможно.Среди домов, уцелевших от потопа 1956 года, остались лишь столетние покосившиеся корпуса старой земской больницы города Ставрополя. Больницей она была и в постреволюционные времена, потом тут разместился дом отдыха, а потом все пришло в полный упадок. Когда территорию с остатками построек отдали церкви, здания стояли без рам, а в палатах (дело было зимой) толщина снега достигала полутора метров.Теперь тут есть церковь, любовно созданная руками послушников и трудников, мастерские — оружейная кузница, архитектурная, живописная, златошвейная, столярная, обжитые помещения, а главное — школа «Русский богатырь». Идея возникла у нынешнего настоятеля Рождественского монастыря о.Феоктиста, он и первый устав школы написал. Мальчишки с первого по одиннадцатый класс изучают в монастыре ремесла, богословие, поют на клиросе, осваивают древние ратные приемы.Тут их наставник, воевода Владимир, равных себе не знает, да и видом он — чисто былинный богатырь. Утром юные витязи в своих шитых рубахах строем с песнями ходят в обычную школу, а вторая половина их дня посвящена монастырским наукам и богатырским упражнениям. Деревянные мечи в спальне богатырей измочалены донельзя.Главная гордость монастырской школы — древнерусская ладья «Русский богатырь», сделанная на петрозаводской верфи «Полярный одиссей» к недавнему юбилею города Тольятти, а потом подаренная городом монастырю.Ладью из Петрозаводска привел экипаж во главе с о. Феоктистом, и за время длинного плавания она показала себя классным кораблем. Так что планируемое «хождение за три моря», в Святые Земли, отнюдь не выглядит невозможным.Вообще планы у монастыря, в котором постоянного монашеского населения 12 человек, грандиозные — создать на этом месте Духовно-культурный Кремль «Возрождение». И будут каменные стены с башнями, и монастырская церковь, учебные, музейные, ремесленные корпуса.Это легко счесть утопией, но идеи отца Феоктиста пользуются и в Тольятти, и в области, и в церковных кругах мощной поддержкой.Ясно, что по нынешним временам эта поддержка чаще носит моральный, нежели материальный вид, но кризис-то не вечен. И легко верится — красивые эскизы на стенах архитектурной мастерской монастыря когда-нибудь (хотелось бы поскорее) воплотятся в камень. А ладья переберется из яхт-клуба, где ей пока бесплатно предоставили стоянку, в собственную монастырскую гавань.[b]Плюс ВАЗификация всей страны [/b]Я теперь вздрагиваю каждый раз, когда гляжу на поток автомобилей: почитай, половина отечественного автопарка выползла из одного инкубатора. На самом же ВАЗе, стоя под, над, и около конвейерных линий, в голову лезут вычисления. Каждую минуту с четырех «ниток» сходит три машины.На главном участке три сборочных линии — на первой рождаются «восьмерки»-«девятки», на второй «четверки»-«семерки», а на третьей ползут вперемежку классическая «06» и последний вазовский писк —110-я модель, опоздавшая на мировые автосалоны лет на пять, но сейчас вполне вписывающаяся во всемирное автомобильное стадо. Итак, заводу двадцать восемь лет. В свой рекордный, 1997, год он выдал 740 тысяч автомобилей. Значит, работай все эти годы автогигант на износ, сегодня мы имели бы… больше двадцати миллионов машин. Да плюс Москва, Ижевск, Запорожье — и «колеса» есть в каждой семье. А их нет, даже невзирая на обилие иномарок, и по-прежнему для миллионов россиян собственная машина — несбыточная мечта. Дорого. Потому многие соотечественники вазовский курс на «шикарнизацию» своей продукции не одобряют.Нет, новинки хороши — и «110» (известный всем уже седан), и пикап, и хэтчбек на его базе вполне современны, но далеко не общедоступны. ВАЗ-2115 (зализанная «девяносто девятка») тоже хороша, и тоже не копеечная. Где «народный автомобиль»? Гендиректор АвтоВАЗа Алексей Николаев вспомнил дела минувшие, рассказал, что обещавший народу дешевый автомобиль концерн АВВА собрал от требуемых на строительство завода сумм лишь четверть, и потому идея автомобиля А-93, который должен был стоить около двух тысяч долларов, умерла. И возродить ее на вазовских конвейерах почему-то невозможно.Однако есть проекты создания нового сборочного комплекса, скорее всего в сотрудничестве с «Опелем». Дело в том, что сколь не внушительно выглядит сборка нынешних «Жигулей», но на этом производстве задействовано людей вчетверо больше, чем, скажем, на «Фольксвагене». Поскольку реконструкция главных линий ВАЗа неизбежна, то половина рабочих окажется на улице. А куда податься безработному в «мини-Детройте Самарской губернии»? Вот тут кстати оказался «Опель» со своими предложениями. Кроме того, в планах завода поставить в производство вместо «классики» новую модель ВАЗ1119, которая будет поменьше и подешевле «восьмерки». Но кто сказал, что автомобиль для русского народа должен быть маленьким, неужели экспериментов с «Окой» недостаточно? …Кризис ВАЗ пережил тяжело.На ажиотажном спросе конца августа нажились в первую очередь дилеры, а когда сам завод поднял отпускные цены, поезд уже ушел.Теперь опять снижают. Нарушилась отлаженная система поставок комплектующих, и вновь тысячи некомплектных машин постепенно заполняют заводские закоулки. Сейчас завод хочет развить собственную дилерскую сеть на базе «АвтоВАЗ-техобслуживания», существовавшую ранее, и покончить с порочной практикой — процентов семьдесят «Жигулей» реализуется в Тольятти и Самарской области, поскольку перегон машины стоит дешевле перевозки, и потому посредники с каждой машины имеют едва не больше, чем сам завод.Другая беда ВАЗа — бартер.Тут напрямую действовать не позволяет закон, потому формально бартером занимаются посредники. А каждая промежуточная операция подразумевает скидки и выходит — рассчитывались бы все деньгами, выгода была бы для всех. Даже для нас, потенциальных покупателей. Но надо думать, что все эти «нетехнологичные» операции приносят немалый навар конкретным лицам, а значит, сегодня с ними можно бороться с той же эффективностью, как и с левой водкой. Между прочим, те «записочки», которыми не столь давно украшали ползущие по сборочному конвейеру машины, вовсе не означали принадлежность машины какой-то заказавшей ее банде. Просто посредники, поставлявшие импортные шины и краску, хотели, чтобы с ними рассчитывались машинами, укомплектованными их же товаром. Правда, злые языки говорят, что разница между первым и вторым вариантами не принципиальна.Самарский губернатор Константин Титов уверен, что процветающий ВАЗ посадило в лужу государство, вначале денежными реформами напрочь лишив оборотных средств (прощай, развитие!), а потом повесив пеню за просрочку бюджетных долгов 0,7% в день. В кризисные времена лучшего способа толкнуть завод на теневые (если не криминальные) действия придумать трудно.[b]Как с Волги смотрится Москва? [/b]Молодой мэр Тольятти Сергей Жилкин — реалист и прагматик. Нет, оптимизма ему не занимать, но, создавая антикризисные программы, он исходит из самых запредельных возможных ситуаций.Поскольку несколько лет «расслабухи», вызванной полным насыщением продовольственного рынка, отучили власти заниматься продуктовыми делами, а сейчас без определенного административного регулирования не обойтись, мэр поставил перед подчиненными задачу: считайте, что завтра в городе возможен голод, и наша задача — этого не допустить. Потому используемые приемы трудно разнести по категориям рыночных и нерыночных — погасим панику, успокоим людей, а там уж будет видно. Главное — стабильность. Правда, похоже на то, что происходит в Москве? И еще московский опыт — установка железных дверей в подъездах и домофонов в складчину: половину платят жильцы, половину — город. Та же картина и с сохранением рабочих мест — понимая социальную значимость этого, город готов реструктурировать долги предприятий в обмен на проведение социальным программ и отмену массовых сокращений.Тольятти завязан на столицу крепко, главным образом как на финансовый центр, и потому за делами московскими здесь следят пристально.То, что Лужков фактически выставил свою кандидатуру на президентские выборы, многие тут одобряют, а сам мэр Жилкин, любящий повторять «я пока не президент», считает его лучшим кандидатом из всех, к тому моменту названных.Константин Титов, губернатор Самарской области, тоже двумя руками за Лужкова-президента.Даже не удержался: «Если меня хотят похвалить, то сравнивают с московским мэром…». Но не скрывает, что мнения в его регионе по поводу «московского президента» самые разные — от «хороший хозяин, при нем всем хорошо будет» до «он и в президентах все будет только для столицы делать». Самарские жители рассматривают столицу как рынок продовольствия, причем торгуют не только товаром, но и технологиями. Между их губернатором и нашим мэром достигнуто соглашение, что те подмосковные хозяйства, которые выращивают картошку по разработанным в Самаре технологиям, будут получать за нее лишних 10 процентов — за отменное качество. А дешевое самарское мясо (там оно в магазинах по 18) так и не удается довести дешевым в Москву — перекупщики не дремлют. Очень интересны бартерные отношения: москвичи получают в Самаре самолеты Ту-154, расплачиваясь зиловскими «Бычками», а самарцы меняют «Бычков» на белорусские авиадвигатели, которые ставят на самолеты Ту-154, а те в свою очередь…
Общество
След в конце тоннеля
[b][i]Сядьте на корточки.Неудобно читать? Положите газету на пол и — все равно сядьте.Поглубже, чтобы колени закрыли уши. Во, так нормально! Теперь пошли. Кто сказал, что это невозможно? Коллега-видеооператор проделывал это упражнение с тяжеленным «Бетакамом» в руках! А вот зачем он (и я) выполнял это упражнение, сейчас попробую рассказать.Вадим Михайлов, самый ныне известный диггер и ведущий идеолог этого движения, пригласил к себе поговорить о предмете своей страсти — подземном лабиринте столицы.[/i][/b][i]Но пришел я в тот момент, когда он с двумя молодыми помощниками хватал в охапку фонари, веревки, каски — готовился очередной разведочный маршрут. Я робко мяукнул — мол, тоже не против составить компанию, в ответ на что мне сунули монтажную каску и костюм химзащиты. Все остальное я узнал уже в «Газели», пробиравшейся в пробках на Воробьевы горы.Диггерам сообщили, что в необъятных подземельях МГУ обосновался всякий левый элемент, преимущественно студенты. Из тех, что в силу широты души уже расстались со студенческим билетом, но не пожелали порывать со студенческой вольницей. Самим милиционерам выполнять подобную работу тяжко — и не обучены, и охоты особой нет.[/i]А наша задача довольно проста: обследовать возможные точки проникновения в огромное бомбоубежище под главным зданием. Географию этого объекта сейчас, похоже, не знает уже никто, и изучение подземелий — дело не для слабонервных.С самого начала было ясно, что смокинг и цилиндр придется снять: нас ждали не самые широкие дыры.Пришлось расстаться и с теплой курткой, на которую армейскую химзащиту в принципе натянуть можно, но в результате приобретешь такие габариты… Идем к главному зданию. Термометр на правом крыле радостно сверкает лампочками: «Мужики! Сегодня минус двадцать!».Да я и без него это прекрасно чувствую. Пересекаем газон и оказываемся у маленькой вентиляционной будочки. Решетки были крепко покурочены, но сейчас все заварено арматурой, не пролезть. Идем в обход здания к другому подобному сооружению. Тут нас ждет гостеприимно распахнутая дверка… Кто такие диггеры, московским читателям рассказывать особо не надо. Разве что пунктиром — на примере самого Вадима Михайлова.Жил-был мальчик, папа которого был машинистом метро и иногда, в нарушение инструкций, брал сына к себе на работу. Из собственного опыта знаю — зрелище подземных галерей, открывающихся перед тобой в конусе электрического света, завораживает. И Вадик решил попробовать сам, без папы и метро. В подвале собственного дома. И неожиданно вышел чуть не на другом конце квартала. Понравилось. Мальчик рос, а папина библиотека, посвященная истории Москвы, направляла его лазательские инстинкты в нужном направлении. Так к нынешним тридцати трем годам сформировался диггер Михайлов — с единомышленниками, друзьями, собственной философией и школой, а также и ярыми противниками всего того, чем он занимается. В принципе диггеры (копатели — в вольном переводе с английского, а чтобы не путать с фермерами, то лучше запомнить полное название движения: «Диггеры планеты андеграунд») лазали и будут лазать по подземельям и без какой-то «полезной программы» — исключительно из-за романтики. Их союзники — чаще те, кому по долгу службы надо знать, что творится под землей, потому даже спецы из Минобороны и спецслужб к ним порой благоволят. Главные противники — те, кому лишняя информация о подземных безобразиях, как заноза. Когда где-то что-то проваливается, все СМИ бегут к диггерам — ребятки, расскажите, как и почему это произошло. Диггеры рассказывают, их слушают. Потом диггеры добавляют — «Аналогичную ситуацию можно наблюдать еще в семидесяти трех местах…» — и не понимают, что этим подписывают себе приговор. Ну кому, скажите, надо знать, что какая-то труба вотвот лопнет? Все аварийные участки вмиг не починишь, будет авария — тогда и меры примем. А так получается: они предупреждали, а ты, в чьем ведении эта несчастная труба, вроде как проигнорировал и теперь во всем виноват… …За дверкой — неглубокий колодец, в который без труда можно спуститься по скобам. Дальше довольно узкая труба. Чтобы идти по ней, нам очень пригодятся те навыки, кои мы приобрели в начале нашего рассказа. Хотя особо некапризные могут двигаться и на четвереньках, благо изнуряющее движение заканчивается метров через десять — аккурат под проезжей частью. Мы в довольно широком бетонном колодце, над головой — металлическая крышка люка. На «полу» — банки изпод пива и раздавленные одноразовые шприцы. Впрочем, это следы летних развлечений, сейчас тут вряд ли теплее, чем на улице. А под здание МГУ ведет следующая труба, такая же узкая, как и первая, но зато гораздо длиннее — метров эдак шестьдесят. Одолеваем и ее. Еще один вертикальный колодец — и третья труба. Эта, не в пример первым двум, до середины забита грязью, и если попытаться по ней двигаться, то ничего не стоит застрять… Обидно, но приходится возвращаться.Чем хорош опыт — дает программу выхода из затруднительных ситуаций. По моему дилетантскому мнению, раз пройти нельзя — значит не надо лезть вообще. Диггеры думают иначе, и Вадим уверенно идет к ближайшему фонтану. Ну что там может быть интересного? Еще как может! В дыру под чашей пролезать приходится извиваясь, но внутри оказывается достаточно обширное помещение. Металлическая лестница длиной метров семь — и огромный коридор, хоть на танке катайся. Он тянется метров на двести и заканчивается бронированными дверями.Очередной тупик. Тут Василий с Алексеем, молодые коллеги Михайлова, обращают внимание на козырек, расположенный напротив лестницы над входом в коридор. Кое-как забираемся туда — батюшки святы! — неприметная дырка метр высотой через пять шагов разрастается до такого же огромного коридора, как и внизу, и тянущегося в том же направлении. Впрочем, двери в нем тоже все аккуратно задраены.Другой фонтан, расположенный неподалеку, дает такие же тоннели.В одном из них за маленькой железной дверкой светился огонек. В дырочку удалось разглядеть какое-то явно обитаемое помещение — столы, стулья, — чем-то напоминающее контору в совхозе средней руки: стены на полтора метра окрашены зеленой масляной краской… Кто в домике живет — бог весть, но попадают туда явно не через «наши» тоннели. Гостайна, однако!..Вот за это диггеров и не любят. Ну были дыры. Ну лазь, кому не лень.Теперь вот и сами полезли, и прессу поволокли — значит эти дыры надо заделывать. А на какие шиши? Тем более что никакая сварка не устоит перед желанием человека залезть туда, куда не просят. Потому почти после каждого диггерского рейда обязательно найдутся люди, которым они наступили на мозоль. Наверно, оставайся они по сию пору неформалами-лазателями, их бы шпыняли полегоньку, но терпели как неизбежное зло. Но люди растут, и детское любопытство сменилось более сильными мотивациями. Во-первых, чисто хакерский подход: раз что-то сделать считается невозможным, значит, это надо сделать обязательно. Далее — расширение сферы интересов. Ведь нигде так, как в подземелье, не переплетаются вещественные следы разных эпох и разных ведомств. Где еще увидишь правительственный кабель, уложенный в галерее, сделанной во времена Ивана Грозного? Допотопные погреба и подвалы сплелись со служебными коммуникациями метрополитена, наложились на коллекторы теплосетей, водопровода, связи и электроснабжения, немалую лепту в этот лабиринт внесли всякие спецсооружения сталинских и последующих времен — и все это оказалось единой системой! Всю ее не знает никто, и карту ее не найти ни в каком самом суперсекретном ведомстве — нет такой карты.И — странное дело — очень похоже, что никому не хочется, чтобы такая карта появилась. Система вышла из-под контроля городских властей уже давно: немереное количество входов, неучитываемое количество людей, знакомых каждый со своей частью этой огромной тайны, постоянно изменяющаяся из-за работы различных ведомственных служб ситуация.Диггерский фольклор хранит множество правдивых и правдоподобных историй о «нестыковочках» подземных ведомств. Скажем, абсолютно реальный случай, когда буровая колонна геологоразведочной установки пробила свод тоннеля метро буквально перед идущим поездом (это было в районе станции «Семеновская»), или уже отрежиссированный фольклором эпизод, когда из дыры в бетонной стене, пробитой в ходе строительства торгкомплекса на Манежной, вдруг появился мужик и, отряхивая цементную пыль с полковничьих погон, произнес: «Заделать все немедленно к е-матери и забыть, где копали!». После чего развернулся и ушел в темноту, всем своим видом показывая, что его предложение оспорено быть не может. И что — заделали, забыли, переделали проект.Так чего же хотят диггеры, чего им неймется? Если я правильно понял Вадима Михайлова, им надоело быть на нелегальном положении.Ребята считают (и небезосновательно) себя профессионалами в достаточно специфической работе, располагают во многом уникальной информацией и — главное — постоянной возможностью эту информацию накапливать. Кроме того, они москвичи и хотят, чтобы их деятельность шла на пользу родному городу. Их полезность в критических ситуациях никто не отрицает, и те же пожарные с удовольствием используют их опыт и знания в различных заковыристых случаях. Падкие до экзотики иностранцы-адреналинщики готовы платить любые деньги, чтобы их поводили по лабиринтам «запретной Москвы». Городское правительство в принципе заинтересовано в мониторинге состояния подземной части города, причем не по ведомственным делянкам, а в целом. То есть создать специальную подземную службу вроде бы и можно. Грамотно построенная и вписанная в структуру аварийных служб города, она вполне способна занять пустующую нишу. С другой стороны, все те антидиггерские аргументы, о которых я говорил выше, остаются в силе. Возможно, от диггеров просто хотят, чтобы они умерили гордыню и «легли» под какое-то из городских ведомств. В принципе при таком раскладе всегда можно приписать диггерские заслуги себе, а им, фанатикам, заплатить за работу возможностью легально лазить по подвалам… Вариантов может быть множество, и московских чиновников может успокаивать один факт — диггеры существуют во всем мире, и нигде — нигде! — городские власти не сумели вписать их в какие-то муниципальные структуры. Может, Москва станет первой, кто сумеет изменить существующий порядок?
Общество
Оказывается, на Урале не только танки
[i]Завтра днем московского мэра ждут на Краснопресненской набережной, где екатеринбургский «Уралэкспоцентр» подготовил выставку достижений свердловского хозяйства. Устроители постарались показать по максимуму все то, чем свердловчане могут торговать на внутреннем и внешнем рынке, да вот беда — вся экспозиция разместилась в Центре международной торговли, потому с натурными образцами получилась некоторая напряженка: ну не может «Уралвагонзавод», выпускающий танки и железнодорожные цистерны, разместить свои изделия на отведенных шести квадратных метрах.Потому в ход идут плакаты, буклеты, видеоролики и личное представительство фирм-изготовителей.Нам же, нескольким журналистам Международного прессцентра, посетившим область по приглашению «Уралэкспоцентра», довелось увидеть многое из того, чем собираются похвастаться гости из Екатеринбурга и других городов, собственными глазами — а это впечатляет больше, чем самая шикарная выставочная экспозиция.[/i]Если мы начнем последовательно рассказывать обо всем увиденном, то будет долго и — возможно — скучно, поскольку производство есть производство, и особо захватывающих сюжетов от него ожидать не приходится. С другой стороны, этот калейдоскоп самых разнообразных станков, конвейеров, встреч и разговоров оказался настолько интересным, что молчать язык не поворачивается. Все увиденное объединено одним общим местом — нам показывали то, что работает. И это правильно. Потому что неработающие заводы-фабрички ныне в России никого не удивляют.Тут очень характерен эпизод на парфюмерно-косметической фабрике «Уральские самоцветы».Прежнее ее руководство жаловалось на жизнь: «Вот если бы мы водку производили или колбасу, тогда все было бы просто. А так кому нужны духи и кремы, когда в стране кризис?». Новая команда сочла, что хорошие духи и кремы будут нужны в любой ситуации. Но — обязательно хорошие. Простенький этот ход принес такие результаты, что недавно директор на каком-то из совещаний услышал: «Вам хорошо, ваша продукция всегда спросом пользуется…». В столице эта фабрика известна, в первую очередь, духами «Анжелика Варум», и, как рассказывают парфюмеры, певица сама приезжала в Екатеринбург и с местными специалистами доводила до ума «базовый» запах, придуманный французами. Но и другими своими наименованиями и сериями фабрика берет призы на самых престижных конкурсах.Общее место: как правило, сейчас на боку лежат наиболее крупные заводы, герои передовиц недалекого социалистического прошлого — такие, как «Уралмаш», Нижнетагильский металлургический комбинат и им подобные. Тут основная проблема в том, что созданные исключительно под военную продукцию, индустриальные гиганты оказались очень нерасторопными. Они привыкли пахать на одного заказчика — государство и даже после приватизации все равно продолжают уповать на господдержку. А если все-таки пытаются рыпаться, то гирей в ногах виснет «социалка» — тысячи сотрудников и ветеранов, живущих в ведомственных домах, ведомственные же поликлиники, детсады, дома культуры. Доходов этот «довесок» не приносит никаких, а средств на содержание требует огромных.Предприятия же численностью шесть-семь тысяч человек хотя и являются достаточно крупными, чтобы вытягивать сложные и перспективные проекты, все-таки остаются весьма мобильными, чтобы осмысленно себя вести в рыночных условиях. Главное, что отличает екатеринбургских промышленников от московских, — им трудно постоянно стучаться в министерские кабинеты с просьбами о помощи. И приходится вертеться самим.Тот же оптико-механический завод вполне можно сопоставить с аналогичным нашим — Красногорским. Когда подмосковное предприятие распустило почти всех сотрудников в неоплачиваемые отпуска, а остальным оставило сокращенные рабочие дни-недели и «паек» рублей триста в месяц (да и то не в каждый), екатеринбуржцы вовсю осваивают необходимейшее медицине оборудование, сохраняют свою фирменную линию геодезических инструментов и вовсю сотрудничают с зарубежными партнерами. Причем сытые для покупателей предкризисные времена научили екатеринбургских оптиков делать продукцию лучше и дешевле зарубежных аналогов. А теперь недоступные импортные цены дали им кучу новых отечественных клиентов. Просто? Просто. Только надо было думать и работать. Военные же заказы — прицельные комплексы для авиационной и наземной техники — выпускать продолжают, но объем ее вполне пропорционален количеству выпускаемых в России самолетов и танков, то есть мизерный. Но если Родина скажет, да еще и заплатит… Похожая картина и на заводе «Уралэлектромедь» (Верхняя Пышма), выпускающем главным образом, как следует из названия, чистую медь.Большая часть продукции уходит по зарубежным контрактам и, казалось бы, — чего голову ломать, деньги будут в любом случае. Так нет — не хотят ни с кем делиться, стараются чуть не во всем довести дело до конечного дорогого продукта, хотя и на черновой меди можно было бы неплохо существовать. Но мало того, что гонят металл самой высокой степени очистки, так еще и «желтый дьявол» заводчан попутал: создали у себя аффинажное производство и из шлама, получающегося в ходе электролизного производства чистой меди, стали у себя получать серебро, золото, редкие металлы. Пару приисков прикупили. Заканчивают наладку линии по производству медной катанки — основного исходного материала для кабельной промышленности. Да еще хотят завоевать рынок контактного провода — для железной дороги, трамваев, троллейбусов. АО завод «Пневмостроймашина», специализирующийся на гидравлических приводах для всякой техники и пневматическом инструменте, вообще «обнаглел» — мало того что по изрядной части ассортимента стал едва не монополистом на российском рынке (причем чисто рыночными методами — все должно быть надежнее, эффективнее и дешевле, чем у конкурентов), но и буржуев под себя подмял.Японская фирма «Хитачи» для техники, продаваемой в северные края, гидравлику заказывает в Екатеринбурге. А американцы закупили партию мини-погрузчиков, хотя аналогов в мире выпускается немерено. Но — тут изрядное качество не сопровождается заоблачной ценой.Губернатора области Эдуарда Росселя за глаза иногда называют «Россельптицепром» за его постоянное внимание к областным птицеводам. Тихая губернаторская гордость — область держит уровень производства яиц и бройлеров на уровне девяностого года, тогда как у южных конкурентов из Воронежа, Ростова, Краснодара этот показатель упал вдесятеро.Но тут явно идет поддержка не только моральная, работают все рычаги, доступные областным властям, однако результат есть. На Среднеуральской птицефабрике тамошний директор Сергей Эйриян посетовал, что его продукцию тяжело продавать в Москву и область, поскольку столичные власти норовят поддержать своих производителей. Зато у Эйрияна есть уникальный внеэкономический стимул для работниц — верблюд Яшка. Подаренный коллегами из Оренбурга два года назад двугорбый верблюд гуляет по всей территории и радует птичниц веселым нравом. А заодно и решил проблему сорняков на территории — сожрал все лишнее подчистую.Жаловались на москвичей и работники екатеринбургского мясокомбината. Уж всем хороша их продукция — отличное сырье, фирменные технологии, производительные зарубежные линии, многим из которых в России просто нет аналогов, цены ниже столичных процентов на 20—50, а вот продавать ее в Москву они не могут. «Вы только попробуйте, — говорят на мясокомбинате, — разве ж вы у себя что-нибудь подобное пробовали?» Не, не пробовали. И если столичная торговля пустит на прилавки «варягов», москвичам хуже не будет.Если как-то резюмировать итоговое мнение, то вывод будет до смешного простым: россияне сами могут справиться со всеми проблемами. Думать головой, работать руками — и не забывать учиться друг у друга. Да еще и сотрудничать, поскольку вместе все проблемы решать проще. Те, кто это мнение разделяет, будут желанными гостями екатеринбуржцев.
Общество
Как, хорошо быть генералом?
[i]Командующий войсками Московского округа Военно-Воздушных сил и Противовоздушной обороны (МО ВВС и ПВО) Геннадий Борисович Васильев занял нынешний пост в июне прошлого года. И за прошедшее время не дал ни одного интервью невоенной прессе.Да и с военной тоже особо не откровенничал — считал, что вначале нужно вникнуть во все дела своего нового хозяйства, а уж потом вести разговоры. Но два события ускорили встречу «Вечерки» и генерала: бомбежка Ирака и президентский указ, согласно которому [b]Геннадий Васильев [/b]стал генерал-полковником.Но начали мы с Ирака… [/i][b]— Насколько оперативно получали информацию о боевых действиях американцев? [/b]— Поскольку события разворачивались далеко от границ зоны ответственности округа, в оперативной информации особой нужды не было. Хотя при необходимости мы в состоянии ее получать в реальном масштабе времени. Нам гораздо важнее сейчас анализ всего происходящего в Ираке и вокруг, и этим уже занимаются как генштабовские специалисты, так и наши — в главкомате и округе. Что можно сказать уже сейчас — американцам удалось ввести в заблуждение многих. Определенной внезапности они достигли довольно просто, загодя начав выполнять полеты практически по направлениям нынешних атак. И тут поди знай, в какой именно момент будет нажата кнопка? Но что боевые действия начнутся, в этом военные аналитики практически не сомневались: американцы уже не раз доказывали, что выбрасывать деньги, просто так создавая огромные воинские группировки, они не собираются.[b]— Ваша фамилия значится в президентском указе, согласно которому около ста высших офицеров получили генеральские звания. Кто впервые, а кто, как и вы, освоив следующую генеральскую ступень. «Вечерка» вас поздравляет, но тем не менее… Как соотносятся многочисленные высказывания руководства страны о необходимости уменьшить число генералов и такие массовые раздачи звезд? Просто ваше мнение на этот счет.[/b]— Процесс естественный: кого-то из генералов увольняют, кого-то назначают. У нас в округе заместитель командующего увольняется, командиры дивизий и корпусов.Только в Брянске недавно ушли три генерала. А новый на весь округ только один.[b]— Расскажите о том, чем вы занимались до назначения на нынешний пост.[/b]— После окончания Качинского училища был направлен в авиацию ПВО, в течение 20 лет проходил службу в разных летных должностях, после — академия Генштаба, общевойсковые командные должности в Алма-Ате и Ташкенте, в 1992 году назначен командующим армией ПВО в Архангельске, а затем Ленинградской армией ПВО.[b]— За полгода в нынешней должности вы, думаю, успели как следует изучить вверенное хозяйство. Как впечатления? [/b]— Если сравнивать с Ленинградской армией ПВО, которой я командовал до этого, то обстановка и там, и тут приблизительно одинаковая.Там Север — тяжелый климат, сложная навигация, огромные расстояния, проблемы с нормальным обеспечением разбросанных гарнизонов и, конечно же, близость НАТО. Инциденты в приграничном воздушном пространстве — обычное дело. Между прочим, чем-то напоминает ситуацию в Персидском заливе. Как американцы, прежде чем начать обстрел и бомбежки, долго летали по тем же маршрутам, так у нас на Севере постоянно залетают воздушные шары-метеозонды. Метеорологический шар никакой угрозы не представляет, но на его месте может быть — и время от времени бывает — шар-разведчик. Вот и приходится гоняться за всеми. Ну а в Москве есть проблемы, со многими я столкнулся впервые. Ответственность здесь не в пример больше — средоточие главных политических, экономических и военных объектов страны на малой территории требует безусловно надежного прикрытия, а сил с каждым годом у нас все меньше. По традиции говорим, что сильны и все можем, но это не всегда так… Раньше каждая часть ПВО ежедневно несла боевое дежурство, сейчас мы уже этого позволить не можем — дежурят командные пункты и пункты управления, а сами части находятся в состоянии готовности. У зенитных ракетных подразделений полноценные боевые дежурства лишь в гарнизонах центральной зоны. Мы уже не можем дать всем летчикам полноценный налет, потому вынуждены были разделить летный состав на две примерно равные части. Одни, наиболее опытные и подготовленные, входят в основной боевой расчет и имеют в год налет 30—35 часов. Остальным же остается теория, тренажеры и надежда на то, что хоть изредка, но дадут полетать.[b]— Мне кажется, что в ваши курсантские годы налет был побольше… [/b]— За четыре года учебы в училище я налетал 250 часов. В строевых частях налета меньше 120 в год не было. И ясно, что тот налет, который мы можем позволить сейчас даже лучшим летчикам, способен лишь на минимально достойном уровне поддерживать их профессиональные качества.— Я не знаю ни одного летчика, ни военного, ни гражданского, который бы сказал, что летает исключительно с целью заработка. Это же фанатики, для которых главная цель в жизни — взять штурвал на себя и оторваться от земли. И если им не давать летать… —…То они увольняются. Более того, в этом году около трех тысяч курсантов уволены в запас сразу после выпуска из училищ. В войска пробились буквально единицы.[b]— И вы, сами будучи летчиком, фактически разделяете ответственность за то, что тысячи обученных ребят вынуждены распрощаться с небом. Как вы себя при этом ощущаете? [/b]— Отвратительно. При этом вижу, что сил для решения всех стоящих перед ПВО-ВВС задач нам уже просто недостает. Комплексы С-300, которыми вооружены все наши зенитно-ракетные части, были поставлены лет 10—12 назад. Средств нет ни на покупку новых самолетов, ни на приобретение новых ракет. Даже на обмундирование средств найти не можем — в марте очередной выпуск из училищ, а одеть лейтенантов не во что. С 1992 года все сокращаемся, отползаем, сдаем позиции. Сейчас более или менее закрыто западное направление и очагами — южное. Север — одно из главных направлений нашей обороны в недалеком прошлом — ныне прикрыт явно недостаточно.[b]— Как вы оцениваете перспективы перевода армии на профессиональную основу? [/b]— Только ограниченный человек не желал бы, чтобы армия была профессиональной. Но — на какие средства ее сейчас создавать? Хотя что касается наших войск, то мы уже имеем практически профессиональную армию. Почти все вспомогательные подразделения комплектуются контрактниками, на всех технических должностях — офицеры, которые работают за двоих-троих. Да что технические должности — за баранкой уже офицер не редкость… [b]— Что-то совсем у нас без оптимизма получается.[/b]— Оптимизм-то есть. Вернее — надежда. Надежда на то, что нам удастся-таки выстоять в эти годы, что начнется в стране экономический рост и начнет возрождаться полноценная армия. Уже сейчас я вижу, что правительство прилагает немалые усилия, чтобы надежно защитить страну. Битва за долю армии в бюджете страны идет за десятые части процента, но ясно, что есть желание дать максимум возможного. И все-таки пока главная надежда не на правительство, а на наших людей — при всей нынешней нечеловеческой жизни они не теряют оптимизма. Прорвемся.[b]— Как складываются ваши отношения с гражданскими властями? [/b]— Очень много проблем с военными городками, которые остаются после расформирования частей.Местные власти порой тянут с их приемом на свой баланс, говорят, вы, мол, перезимуйте, а потом мы еще подумаем. В той же Московской области мы должны были передать все еще к первому мая прошлого года, но не уверен, что процесс завершится и этой весной.[b]— Были у вас за полгода новой службы приятные неожиданности? [/b]— Одна: достаточно безболезненное слияние ВВС и ПВО в одно ведомство. Ведь ожидалось множество проблем, причем не технических, а лежащих в области человеческих отношений. Летчики ВВС и ПВО всегда находились в известном противостоянии, даже сам я, получив после училища ВВС направление в авиацию ПВО, считал себя несчастнейшим человеком. Правда, недолго. А так, фактически вдвое сократив суммарную численность Военно-Воздушных сил и ПВО, удалось слить эти войска довольно безболезненно.
Общество
Руслан Аушев: А каким я был капитаном!
[i]Это серьезная дата. Тогда, в феврале 1989-го, казалось, что уроки «странной войны» пойдут на пользу нарождающейся российской демократии. Но по молодости или недомыслию наша демократия учить уроки посчитала излишним. А зря. И разговор с одним из самых известных героев той войны и самым деятельным участником афганского движения — тому подтверждение. Наш собеседник — председатель Комитета по делам воиновинтернационалистов при Совете глав правительств государств-участников СНГ, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант [b]Руслан АУШЕВ[/b]. Правда, сейчас его гораздо лучше знают не в силу вышеперечисленных титулов и званий, а благодаря высокому посту — он президент Ингушетии.Но чисто «президентские» вопросы мы решили оставить для следующей встречи.[/i][b]— Совсем недавно вы говорили, что из афганской войны даже через десять лет не сделаны соответствующие выводы — ни политиками, ни военными. Но в ходе масштабного отмечания десятилетия вывода «ограниченного контингента» премьер Примаков в своем выступлении перед ветеранами Афганистана вроде бы исправил ошибку… [/b]— Чтобы все изменилось за день — это не та ситуация. Но впервые из уст официального высокопоставленного лица мы услышали, что это была ошибка. Впрочем, впервые это прозвучало еще на съезде народных депутатов в 1989 году, когда и решение соответствующее приняли — о выводе войск. А Примаков по-человечески объяснил солдатам и офицерам, воевавшим в Афганистане, что армия выполнила свой долг, но вот политики были не на высоте. Честно сказать, эти слова здорово воодушевили ветеранов.А что касается использования приобретенного там опыта, то последние события в России показывают: никаких выводов так и не сделано. Чисто практически Афганистан должен был научить наших политиков, что национальные и религиозные конфликты нельзя решать силой и в лоб. Да что конфликты — даже разные приемы борьбы за государственную власть мы могли увидеть и понять еще там.Разобраться, что в этой борьбе допустимо, а что нет. В отношениях с Чечней опыт Афганистана был применим на сто процентов, но им никто не пользуется. А главный вывод той войны — нельзя воевать с народом и нельзя победить народ — по сей день не понят многими политиками.[b]— Генерал Громов на днях сказал: «Советские войска полностью выполнили поставленную задачу и в соответствии с Женевским соглашением организованно покинули территорию Афганистана». Однако «организованный уход» многими воспринимается как бегство… Ваше мнение? [/b]— Те задачи, которые перед нами ставили, мы выполнили. Говорили: «Провести колонну». Проводили. «Освободить кишлак». Освобождали. Обеспечить полевые работы — обеспечивали. Посадить где-то свою власть — сажали. Ведь решение чисто военной задачи, типа «зайти в Афганистан, пройти до Пакистана и, развивая успех, выйти к Персидскому заливу…» — такого перед армией не ставилось. В стране шла гражданская война, и мы поддерживали одну из сторон, укрепляли действующую власть и блокировали действия вооруженной оппозиции. Мы не должны были кого-то победить, потому и проиграть никому не могли.[b]— Но тем не менее любая война заканчивается или победой, или поражением… [/b]— Армия выполняла приказ. Приказали бы — мы бы еще десять лет там стояли. Просто не надо рассматривать афганские события как войну. Это было политическое мероприятие. Ракетные войска стратегического назначения — они не воюют, но сам факт их наличия у России заставляет относиться к нам иначе, чем к Ираку. Так и там — наше присутствие зачастую играло гораздо большую роль, нежели боевые действия.[b]— За последние годы вы много раз встречались с одним из бывших противников, Ахмад-шахом Масудом, который после войны стал одним из влиятельнейших людей в Афганистане. Как складываются ваши мирные отношения? [/b]— Мы прекрасно понимаем, что ни он, ни я не виноваты, что воевали друг против друга. Он защищал родину, я выполнял приказ. Кстати, я уже на первой встрече сразу извинился перед ним, что воевал против его народа. Зависело бы от меня — ни за что бы не вводил туда войска, но в 79—80-м я был младшим офицером и мало что понимал в большой политике. Наши послевоенные встречи были посвящены главным образом возвращению наших ребят, попавших в плен. Последнее время эти контакты стали менее плодотворными — многие из тех, кого мы хотим вернуть, находятся на территории, контролируемой талибами. А девятнадцать человек вообще не пожелали возвращаться в Россию — они уехали в США, Англию, другие страны.[b]— Десять-пятнадцать лет назад никто не знал Аушева-политика, но ваши фотографии красовались на обложках едва ли не всех журналов — бравый офицер со Звездой Героя. Уже настало время рассказывать вновь: за что в Афганистане давали награды? [/b]— К званию Героя меня представляли дважды. Первый раз осенью восьмидесятого года. До той поры все наши операции проводились исключительно днем и не всегда они были эффективными. Когда же накопился какой-никакой опыт, да и приборы ночного видения появились, мы стали пробовать проводить операции ночью. В кромешной тьме блокировали кишлак, в котором, по данным разведки, мог находиться вооруженный противник, а утром, когда местные жители просыпались, уйти за кольцо оцепления было невозможно. Мирных жителей мы выпускали беспрепятственно, а с оставшимися был уже другой разговор. Я был тогда начальником штаба мотострелкового батальона, непосредственно занимался организацией подобных операций и после первых трех, оказавшихся весьма эффективными, меня представили к Герою. Но дали тогда лишь «Красную Звезду». А через год, в конце 1981 года, рота из соседнего батальона попала в огневой мешок. Ее уже начали добивать, двенадцать ребят погибли… Мне приказали: вытаскивай роту. Мы ее вытащили. Вот за это и присвоили звание. Вообще я так скажу: в Афганистане просто так наград не давали. Мы же считались не на войне, и такого, что совершил подвиг — получи орден, не было. Существовало негласное правило, что орден давать можно лишь в случае ранения. А чтобы Героя сразу получить — такого вообще не было. Нужно было долго и успешно участвовать в боевых действиях, не иметь потерь, проявлять личное мужество, выполнять все до единой поставленные задачи… Мне повезло — батальон у нас был лихой, 2-й батальон 180-го мотострелкового полка.Как где какая трудная задача — нас туда посылали.[b]— Вернемся в Москву сегодняшнюю. Многие, если не все, афганские фонды и союзы себя изрядно дискредитировали — криминальные дела, разборки со стрельбой и взрывами… Что происходит с героями-афганцами? [/b]— Тут вот что происходит. Возьмем, к примеру, Валерия Радчикова, как одного из самых известных сейчас деятелей афганского движения. Какие-то силы делали из него торпеду: заходит в правительство — ветеран, герой, инвалид без обеих ног, руководитель афганской организации… Как такому отказать, если что просит? Жалко же его. И появляются постановления, чохом освобождающие от налогов все зарегистрированные в фонде предприятия. Таких фондов возникло множество — и дело пошло: весь криминал начал регистрировать свои предприятия — вплоть до казино — в «льготных» фондах. В обороте —многомиллионные суммы, такие, за которые убивают не задумываясь. А многие лидеры афганского движения слишком поздно поняли, что их попросту используют.[b]— Но чуть не с самого начала было видно, к чему идет дело. Почему бы сразу не прикрыть лавочку? [/b]— Вопрос ставился, но было слишком много заинтересованных людей, в том числе и тех, кто эти льготы давал. Когда все начиналось, время было лихое — начало 90-х, — а афганцы представляли из себя силу, которую требовалось приласкать. Рыжков первый подписал постановление о предоставлении льгот Союзу ветеранов Афганистана. Эта система изначально порочна. Хотели бы действительно помочь — дали бы льготы тем предприятиям, которые трудоустраивали бы у себя ветеранов и инвалидов афганских событий.В этой ситуации у криминальных структур было бы гораздо меньше оснований интересоваться афганским движением… [b]— Вы один из немногих известных политиков, которых никто ни за что не ругает. Не экстремист, не вор, не интриган. Да еще безупречная боевая биография. А если вас вдруг выдвинут кандидатом в президенты России? [/b]— Откажусь сразу же. Почему? Президент России — это красиво звучит. Но те, кто рвется в президенты, не осознают всей меры ответственности. Нет, на этом посту я представить себя не могу.[b]— Десять лет назад вы так же не могли представить себя на посту президента Ингушетии… [/b]— Но меня фактически заставили. Когда истек срок моей работы полномочным представителем президента РФ в Ингушетии, я думал, что больше политикой заниматься не буду. Но 99 процентов населения проголосовали за меня. Мне что, против людей идти? И второй раз, когда избирали, я хотел отказаться. Что, говорят, в самый трудный момент бросить хочешь? Я так устроен: если мне поручена какая-то работа, то я делаю искренне и до конца. Но за власть никогда не держался и к ней не стремился. Мой звездный час был в 1982 году — молодой капитан, Герой Советского Союза. В славе купался. А сейчас мне уже сорок четыре…
Общество
Не до шуток бывает только мертвому
[i]Если не говорить «вообще», а просто сослаться на личный опыт, то с этим дуэтом у меня связаны самые приятные воспоминания. Надо сказать, что все, кто заболевал авторской песней, как должное воспринимали все то, что пелось до момента «заболевания», но весьма критично относились к новым именам. Наше или не наше — оценивалось весьма жестко. Скажем, долгое время Высоцкий был «не наш», петь его песни на каэспешных слетах считалось моветоном, даже в узком кругу. Так вот, Гошу и Лешу я принял сразу и безоговорочно, настолько их песни были созвучны тому, что мне хотелось слышать. И с каким удивлением я узнал, что столь любимый мной дуэт в неприступную крепость авторской песни пробивался долго и с великими трудами. Впрочем, к этому мы еще вернемся. А пока — вечерняя беседа под чаек в современнейшем офисе г-на Васильева.[/i][b]Представим собеседников. [/b][b]Алексей Иващенко. [/b]Выпускник географического факультета МГУ. Потом работа на кафедре, специализация — охрана окружающей среды. Вдруг совершенно неожиданно — ВГИК, причем сразу второй курс, мастерская Сергея Бондарчука. С 1985-го — профессиональный актер. Театр киноактера («Там работали такие люди!»), театр-антреприза Алексея Рыбникова… Ныне основной инструмент — голос: озвучка, реклама, дубляж. Для тех, кто не знает, — голосом Алексея говорят подгузники «Хаггис», Брюс Уиллис в «Пятом элементе», Дмитрий Харатьян в «Королеве Марго» и другие сказочные персонажи.[b]Георгий Васильев. [/b]Выпускник географического факультета МГУ, а также экономического. Профессиональный менеджер. Научный, а потом и ведущий научный сотрудник Института градостроения. Председатель исполкома Октябрьского района города Москвы. Советник мэра по административно-экономической реформе.Президент Московской товарной биржи. Президент крупной инвестиционной компании. Председатель совета директоров АО «Вымпелком». Президент компании «Телком». Для тех, кто не знает, — его стараниями создана и раскручена торговая марка «Би-Лайн», благодаря ему на российских биржах появились фьючерсные торги, а также созданы первые отечественные модели радиотелефонов… [b]— Ну ладно, Алексей — артист, пусть гитара и не основная специальность. Но, Георгий, ума не приложу — как уживаются в одном организме остроумный автор-исполнитель и преуспевающий бизнесмен? Какой Васильев настоящий? Г.В. [/b]— …Когда я на работе — я бизнесмен, менеджер. Когда я на сцене — я артист. В семье я отец, в походе —турист, на отдыхе — отдыхающий. А вот Алексей — он настоящий артист.[b]— Я узнал вас как-то вдруг и совершенно не представляю, чем вы занимались на сцене до Первого московского фестиваля самодеятельной песни в «Горбушке» в 1979 году, когда впервые вас увидел… Г.В. [/b]— А нас и после победы на том фестивале не признавали еще долго. Структура КСП не принимала нас — считалось, что мы слишком эстрадны.[b]А.И. [/b]— Но мы в этом не виноваты — мы слишком плохо знали тогда, что такое КСП.[b]Г.В. [/b]— Мы с удивлением узнали, что КСП — это не просто песни, это организационная структура. Это клубы, которые организуют концерты и фестивали, и в эту, как сейчас говорят, дистрибьюторскую сеть надо было попасть, а она нас отторгала. Было так до 1986 года, до Саратовского фестиваля, где мы наконец-то встретились с КСП и… [b]А.И. [/b]— …и полюбили друг друга.[b]Г.В. [/b]— Полюбили до смерти.[b]— А не было комплексов по поводу того, что вы чувствовали себя гораздо мастеровитее многих, а вас не признают? А.И. [/b]— Мы чувствовали, что мы другие, но превосходства не было. Визбор брал три простых аккорда, пел под них простые слова — а люди плакали.Я так не могу и не знаю, смогу ли когда-нибудь.[b]Г.В. [/b]— И вообще, что значит «мастеровитее»? Это просто другой жанр.Но после Саратова все изменилось — нас стали приглашать в самые известные клубы, в Ленинград, в Ригу, в Алма-Ату… Тогда, в конце 80-х, разрешили слово «КСП». Мы очень быстро распространились по всей стране, но это счастье длилось недолго — само каэспешное движение уже в начале девяностых годов начало переживать кризис. Сейчас мы с глубоким удовлетворением наблюдаем, как залы вновь наполняются молодежью и как быстро раскупаются диски и кассеты с авторской песней.[b]— Опять же пираты стали от авторской песни кормиться… Г.В. [/b]— Тоже ведь критерий популярности. И мы вчера вошли в число пострадавших.Диск называется «Иващенко и Васильев. Избранное». Но кто избирал — неизвестно. Мы его не издавали.[b]А.И. [/b]— Кассеты-то наши давно пиратским образом печатали и продавали. Мы никогда не возражали против записи на концертах — ну если человеку так хочется или денег на кассету нет. К сожалению, много людей делает это, чтобы заработать.[b]— А как дела на семейных фронтах? Образцовые ли вы папаши? Дружите ли «ячейками»? Г.В. [/b]— Естественно, семьянин я образцовый. Четверо детей. Старшая, Аглая, известная также под именем Глафира, учится на географическом факультете.[b]А.И. [/b]— Так же, как и мой старший сын. Сын моей жены от первого брака.[b]Г.В. [/b]— «Жены от первого брака» — некрасиво звучит. Пиши просто — сын.[b]А.И. [/b]— А его папа — ближайший друг нашей семьи.[b]Г.В. [/b]— Так что, «пасынок» написать лучше? [b]А.И. [/b]— Хорошо. Сын. А дочери семь лет.[b]— Когда речь заходит о нашумевшем проекте «Песни нашего века», перевернувшем все понятия русского шоу-бизнеса и побившем в рейтингах продаж привычную попсу, как инициатора все называют Васильева.Г.В. [/b]— Не совсем так — идея родилась у многих, причем одновременно. Она чрезвычайно проста — собраться и вместе спеть наши любимые песни. Спеть хором — так, как они обычно и поются в компаниях. Просто у меня хватило терпения оформить эту идею на бумаге и придать делу первый импульс: найти финансирование, собрать людей. На самом деле каждый из участников проекта внес совершенно неоценимую лепту в его успех.Алексей Игоревич взял на себя музыкальную часть и режиссуру концерта-презентации в «России». Художественные руководители — Виктор Семенович Берковский и Сергей Яковлевич Никитин — это, конечно, столпы, которые определили художественную ценность того, что мы сделали. Вообще-то счеты здесь неуместны, это наше коллективное творчество.[b]— За те двадцать лет, что вы наблюдаете за публикой со сцены, зрители ваши сильно изменились? Г.В. [/b]— Половозрастной, так сказать, состав практически не изменился. Хотя, казалось бы, зрители должны стареть вместе с артистами. Но, как я уже говорил, к жанру вновь возник интерес, и в зале все больше молодежи, начиная с четырехлетнего возраста. Как правило, наши зрители — это люди, которые либо имеют высшее образование, либо не нуждаются в нем — в силу врожденного ума… [b]А. И. [/b]— И врожденной смекалки.[b]Г. В. [/b]— И врожденного кругозора. Те, которым интересна авторская песня, — люди высокого интеллектуального уровня, что очень приятно. Была, в Петербурге, кажется, такая записка из зала: «Спасибо вам, что на ваши концерты собираются лица, на которые приятно смотреть». Но это все к тому, что не меняется в нашей публике. А меняется, сильно меняется отношение людей к действительности и к тому, что мы поем со сцены. Ушла политика — люди не хотят слушать о политике, болезненно реагируют на сатиру… Если десять лет назад зал был монолитным — все знали, кто враг и как с ним бороться, — то сейчас политическая шутка, которая рассмешит одних, для других окажется болезненной. И песни остросоциального содержания теперь не объединяют зал, как раньше, а разъединяют.[b]А.И. [/b]— Раньше шли за запретным плодом, можно было иметь успех и не будучи профессионалом. Теперь же идут за песней как за произведением искусства. Зритель сам не заметил, как стал более искушенным.[b]— Провальные концерты у вас были? Г.В. [/b]— Были, но только мы одни понимали, что они провальные.[b]А.И. [/b]— Как палочка-выручалочка, в запасе всегда есть несколько развлекательных песен, и если не удалось зрителя взволновать, то развеселить его мы можем всегда. Мы не имеем права на то, чтобы зритель — любой зритель — ушел с нашего концерта недовольным, он платил за билет и вправе рассчитывать, что платил не зря.[b]— На сцене вы — что в песнях, что в своеобразном конферансе — люди чрезвычайно жизнерадостные. Не поверю, что у вас проблем меньше, чем у других.Г.В. [/b]— Наш многолетний опыт показал, что не до шуток бывает только мертвому. И секрет успеха наших шуток в том, что мы живем той же самой жизнью, что и люди, собравшиеся в зале. Была бы у нас жизнь легкой — и нашему оптимизму никто бы не верил, нашим бы шуткам не смеялись.[b]— Где вы больше всего любите выступать — в столицах или в провинции? Г.В. [/b]— Однозначно наши залы — московские. И большинство песен наших написано именно в столичном ритме. С провинцией живем в разных темпах. Хотя бывает и наоборот — совершенно отвлеченная для Москвы песня вдруг в глубинке проходит на ура. Помнишь, приехали в Вятку, когда там воды не было? [b]А.И. [/b]— ...а песня «Нет воды в фарватере», и ее действительно не было. В клубе, где выступали, из-за отсутствия воды закрыли туалеты, а буфет с пивом был. Мы предложили сделать концерт в одном отделении, но из зала поступило встречное предложение: сделайте два отделения, а перерыв — минут 35—40. Чтобы в перерыве все спокойно могли сбегать. Речка там недалеко была… Так вот эту песню они восприняли как специально про них написанную.[b]— А вы никогда не пытались петь по одному? Г.В. [/b]— Алексей Игоревич — уникальный человек, за двадцать пять лет нашего знакомства он умудрился мне не надоесть, я от него не устаю.[b]А.И. [/b]— Я от Георгия Леонардовича тоже еще не устал.[b]Г.В. [/b]— А в одиночку выступать доводилось — по необходимости. Однажды Алексей Игоревич сломал шею… [b]А.И. [/b]— Ну, не совсем сломал, вывихнул на занятиях сценическим движением во ВГИКе… Мне партнер на голову свалился.[b]Г.В. [/b]— За два часа до концерта. И мне пришлось выступать одному — это страшное воспоминание в моей жизни. И я зарекся — теперь будем выступать вдвоем, даже если Алексея Игоревича привезут из реанимации. Хоть под капельницей…
Развлечения
Москва от Полянки до Лужков
[b][i]Сижу в библиотеке, листаю подшивки «Вечерки». Вдруг вижу на стеллаже среди «1979», «1987» и прочих прошлых лет не привычную глазу надпись — «2…». Вытащил. Раскрыл. Начал читать первую же попавшуюся статью. Понравилось. А когда решил уточнить — какого же года подшивка попала ко мне в руки, зашла секретарь наша Марина Зайцева и сказала, что меня ждет главный редактор. Сходил. Получил втык. Вернулся. Подшивки, которую я листал, уже не было в помине.[/i][/b][i]…Сейчас, в разгар весны, приятно вспомнить о том, что было на милых и привычных улочках много лет назад.Маршрут свой начнем мы на станции метро «Полянка». Нынешние первоклассники очень удивятся, если им сказать, что раньше платформы в метро были вровень с полом вагонов. И выполнены они, платформы эти, из гранита и мрамора. А потом вместо жетончиков (которые можно увидеть в музее метро) ввели бумажные магнитные билетики. Вначале уборщицы пытались их убирать, но сотни тысяч пассажиров мусорили билетиками гораздо быстрее, чем работали уборщики. В бумажный слой естественным путем попадала отработанная жвачка — и полы на станциях стали расти в среднем на пять сантиметров в год. А ставшие уже привычными ступеньки на выходе из вагонов начали делать лет пять назад по просьбе престарелых. Древний же гранитно-мраморный пол можно увидеть на станции «Митино», в центре платформы которой специальные работы недавно провели археологи.[/i]Но вот мы на поверхности. Сейчас весна, ветерок наяривает — можно спокойно гулять два, а то и два с четвертью часа без респиратора. Даже тут, где на улице Большая Полянка в восемь рядов застыла автомобильная пробка. Многие ходят сюда, как в автомобильный музей, — вот ставший уникальным «Москвич-Калита». Рядом зиловский «Бычок» — его погрузили на «Газель», чтобы отвезти на выставку, но «Газель» навеки застряла в пробке… Что ни шаг, то новый раритет. Поскольку за истекшие десять лет стоящие тут машины одолели едва полтора километра от Садового кольца, снабжение их бензином взяли в свои руки расторопные молодые люди. Они суетятся с бидончиками между машин, рассказывая водителям об автоновинках, которые видели в хвосте пробки. Водители, у которых в этой пробке прошла большая и лучшая часть жизни, не верят, что уже появились авто, расходующие на час стояния всего пол-литра бензина.Миновав Якиманку, выходим к сплошному потоку двух-, трехэтажных офисов, через которые перекинут Малый Каменный мост. Это место москвичи прозвали «Офисное болото»: в остроумном топониме соединилось старое название набережной — Болотная — и указание на то, что всю площадь ранее бывшего здесь и ныне скрытого плавучими офисами Обводного канала занимают дебаркадеры, на которых расположены многочисленные конторы. Мода на плавучие офисы возникла в конце девяностых годов прошлого века, когда цены на московские участки взлетели до небес, а за водную гладь Москвы-реки никто не додумался брать налоги. Со временем «ватерконторы» стали весьма многочисленными, и мэрия загнала их в специальные резервации — на Яузу и на Обводной канал.По бывшей набережной двинемся обычным маршрутом экскурсий — налево. Буквально через пять минут выходим к уникальному детищу античного скульптора Зураба Серителя (Cereetely) (некоторые эстеты читают его имя как «Церетели», но большинство считает это пижонством). Мы видим самое известное его творение, по привычке называемое Петром, но таковым не являющееся. Дело в том, что уже в момент создания уникальной скульптуры художник понял главное — не важно, что ты сделал, важно — за сколько продал. У него был предварительный контракт с Испанией на статую Колумба, но мачо брать работу отказались. Мгновенно была создана голова, напоминающая царя Петра, и статуя была продана (есть версия, что подарена) городу Москве.Позднее литературоведы нашли у Пушкина строчку «ногою твердой стать у Обводного канала», и рты тем, кто кричал — Петра-морехода ничто с Москвой не связывает, удалось заткнуть. Идеи Серителя были продолжены его учениками: теперь голову не меняют, а ограничиваются сменой головных уборов и некоторых аксессуаров. Сейчас Петр стоит на лыжах и называется «Шпаро» — очередной юбилей похода путешественника на полюс отмечался совсем недавно. К годовщине Отечественной войны 1812 года с Петра снимут бронзовые лыжи, медной повязкой завяжут глаз — и будет он «Кутузов». А там и юбилей покорения космоса не за горами, и на этот счет есть свои задумки.Обратно вернемся новой дорогой — по набережной Москвы-реки мимо кондитерской фабрики «Красный Сникерс», прославившейся своими конфетами «Марсик косолапый».Раньше, когда конфеты делали из шоколада, дух вокруг фабрики стоял — слюнки текли! Теперь с этим покончено — в цехах окончательно поселились современные технологии.На другом берегу — недовоссозданный бассейн мирового уровня с гордым названием «Москва». Раньше на этом месте стоял храм, до него — бассейн, чуть раньше — опять храм. Что в этом месте было изначально, никто не помнит. Богатые интуристы, прилетающие в центр Москвы через аэропорт имени Матиаса Руста, смотрят в иллюминатор и по тому, что сейчас воссоздают — храм или бассейн, — безошибочно определяют, какая фракция в Думе составляет большинство. Благо, нынешние технологии позволяют это сделать за две-три недели.Сразу за Большим Каменным мостом начинается автотранспортер, идущий вокруг Кремля и Чайна-тауна (раньше он назывался Китай-город, но когда Москва влилась в число передовых столиц мира, кои немыслимы без Чайна-тауна, этот самый таун тут и сделали, открыв в большом здании китайский ресторан «Старая площадь Тянаньмень»). Исторические изыскания в архивах показали, что изначально машины по этому маршруту двигались своим ходом, но происходило это страшно медленно и загаживало атмосферу. С той поры, как бывший московский мэр пересел в кресло, принесшее ему мировую известность (да сияет кепка его во славу России!), идеи, которые он только обозначил, городское руководство с рвением и восторгом принялось доводить до логического конца.Старожилы еще помнят споры — нужна ли движущаяся мостовая-транспортер вокруг Кремля? Конечно, здорово, что по центру машины двигаются с выключенными двигателями и не портят воздух. Но у этой «дороги ХХХ века» есть и минусы, о которых давно предупреждала «Вечерка»: многие автовладельцы просто бросают свои машины посреди транспортера, не утруждая себя поиском мест парковки, и пустые машины часами ездят вокруг Кремля. В немалой степени именно это стало причиной пробок на Полянке, Тверской, Маросейке и других примыкающих к транспортеру улицах. Сейчас разрабатывается проект указа, согласно которому СНПД (которую несколько десятилетий назад именовали ГИБДД, а еще раньше — ОРУД-ГАИ) будет иметь право сбрасывать пустые машины с транспортера прямо в Москву-реку. Их извлечение обойдется владельцам в кругленькую сумму, да еще придется уплатить штраф экологической милиции за загрязнение реки.Встав среди машин, мы медленно двигаемся вдоль огромного комплекса «Научно-просветительского центра Шилова». Экскурсоводы рассказывают, что этот гигантский центр вырос из масюсенького особнячка на Знаменке, где художник выставил всего полторы сотни своих работ. Теперь подземные и воздушные галереи связали воедино тот невзрачный особнячок с остальными зданиями Шиловцентра — теми, где раньше располагалась оказавшаяся никому не нужной библиотека. Сюда едут туристы со всего мира — всем ведь интересно увидеть, где рождаются самые современные портретные технологии. В цехах, откуда в свет выходят миллионы портретов, практически безлюдно — душа в каждую работу вкладывается автоматически перед упаковкой и отправкой заказчику. Изобразить не то, как есть, а то, что хочется клиенту, — вот главный принцип художника, чьи киоски моментальной живописи заполонили весь мир. Автоматы «Shilov`s» можно встретить в любой закусочной от Глазго до Таити.Однако идем дальше. Слева от нас монументальная скульптура «Последняя путана Тверской в ожидании последнего клиента». Насколько известно, средств на отливку бронзового клиента не хватило, поэтому путана обречена на вечное ожидание. Красивая девка! Ей бы у станка… А на базе печально известного в те давние времена легкими нравами «Интуриста», аккурат за спиной у бронзовой путаны, ныне центр репродукции образцовых граждан им. ВВЖ. Кто такой или что такое ВВЖ, ученые пока спорят, достоверно известно лишь одно — сперма этого ВВЖ заморожена была в огромных количествах и теперь поштучно расходуется на производство будущих слушателей Школы Госдумы, которая поставляет стране профессиональных парламентариев.Каждая выпускница школы вместе с дипломом получает мужика, каждый выпускник — бутылку водки. Потому — и это общеизвестно — наши парламентарии самые счастливые парламентарии в мире.Теперь наш путь лежит внутрь транспортера, где расположен самый огромный подземный паркинг в мире.Раньше это был торговый центр, но когда разгорелась война с гаражами«ракушками», многоэтажный магазин перепрофилировали. В память о победе в этой великой битве купол над паркингом украшает бронзовый Лужков (да сияет кепка его во славу России!), изваянный в виде античного героя. Он разрывает пасть «ракушке», а рядом на подхвате стоит Георгий с копьем. Впрочем, битва с «ракушками» принесла и свои плюсы: во всех московских дворах, старых и новых, возникли полуподземные стоянки, от одного до трех уровней. Большей частью они связаны между собой туннелями, и чуть не всю первопрестольную можно проехать, не показываясь на поверхности. А над внутридворовыми гаражами насыпан грунт, высажены деревца и кустарники, построены детские площадки — зимой у малышей нет проблем с горками. Бабушки, в девичестве сиживавшие возле этих «ракушек», говорят: теперь московские дворы превратились в маленькие швейцарии. Радует горожан и то, что машины перестали рыдать своими сигнализациями под окнами… Чуть вдали за суперпаркингом — изрядно обветшавшие стены старинной крепости Кремль. Историки разыскали упоминание, что последний раз эти бастионы штурмовали в эпоху, когда Михалков показывал там свою первую принесшую ему мировую славу картину. Именно тогда было принято решение отдать все сооружения вместе с краснокирпичными стенами под михалковскую киностудию «Klyukva pictures», а резиденцию федерального руководства перенести по месту его фактического пребывания — в Кунцево. Еще одна загадка истории, которая ждет разрешения, — почему эта резиденция, откуда давным-давно управляется необъятная Россия, называется так странно — «Цекабе». Есть версия о мингрельском происхождении названия.Вот мы и добрались до сердца государства Российского, вернее — до его мозга. Госдума. Сейчас, как, впрочем, и всегда, здесь дебатируется законопроект о СМИ, впервые внесенный на обсуждение накануне далекого XXI века. Наша экскурсия подошла к концу — спустимся в метро. Станция «Охотный ряд» отличается от всех остальных тем, что здешние турникеты в случае попытки безбилетного прорыва играют не полонез, как на остальных станциях, а гимн СССР. Это сделано специально по просьбе депутатов — когда-то давным-давно они устроили обсуждение музыкальных пристрастий, и эта мелодия безоговорочно вышла на первую строчку депутатского чарта. Ее собрались ввести для ежедневного повсеместного употребления, но не получилось. Зато на станции «Охотный ряд» этот гимн звучит практически постоянно: депутатов давно лишили и машин, и бесплатного проезда, но уже который по счету «безльготный» созыв никак не может смириться с этой потерей. Каждый раз норовят без билета. Во, еще один ломанулся. Давайте-ка послушаем старинную мелодию. Многие говорят, что эти незатейливые звуки — сама история. Та еще история… Два шага — и мы в диснейленде «Красная… [i][b]На этом месте секретарь Марина и оторвала меня от неизвестной подшивки. Знал бы, что насовсем, — никуда бы не пошел.[/b][/i]
Общество
Жена миллионера стала дочерью губернатора
[i]Она причастна едва ли не ко всем громким событиям новейшей истории. Она знакома практически со всеми современными политиками и правительственными чиновниками современной России, причем с большинством из них общается на «ты». Ее считали Лолитой многих и многих власть имущих, но ни один из них не смог с гордостью сказать, что так оно и было.Письма Черномырдина и Ельцина ветеранам — это она.Конечный адресат коробки из-под ксерокса из Белого дома — она. «Агенты влияния», вычисленные в свое время Полозковым, — тоже она. Да что же это за бес, то с васильковыми, то с изумрудно-зелеными глазами, постоянно стопорящий плавное движение в коридорах власти? [/i]«…Вечно все делают ошибки в моей фамилии. Пиши: «М-о-р-р-е-л-л», и если хотя бы одну «р» или «л» пропустишь, обижусь на всю жизнь!» — Галя инструктирует меня, как будто я дитя, глупое и неразумное. Лучше бы не ворчала — сама хороша. Маленькая ишшо. Вообще-то интервьюировать новую дочку саратовского губернатора Дмитрия Аяцкова, которой он обзавелся буквально за три дня до нашей с ней встречи, жутко интересно. Вы можете представить себе Золушку, у которой все сбылось, отношения с принцем юридически оформились, проблемы с дворцами и нарядами разрешились — а она продолжает при всяком удобном случае сбегать к мачехе и сестрам за любимой черной работой? Это как раз похожая ситуация.Сама она говорит, что родилась и выросла «за зеленым забором» в Жуковке. Папа — видный чин в аппарате Совмина, соседи и знакомые — почитай, весь круг Косыгина и Тихонова.Лет до двенадцати жила без забот, огорчая родителей лишь тем, что дружила с детьми с «дач напротив», принадлежавших Сахарову, Ростроповичу и прочей диссидентствующей интеллигенции. А потом… Потом начался долгий и мучительный процесс ухода отца из семьи, в результате которого она с матерью оказалась напрочь выброшенной из привычного круга. Не бросили их лишь обитатели тех дач, что были напротив… Опережая события, стоит сказать, что как бы ни везло Гале в жизни на хороших людей, ей все время не хватало отцовского плеча — прижаться, выплакаться… Еще не закончив школу, она уже начала зарабатывать на жизнь журналистикой, и не абы где, а в «Правде».В «рупоре партии» она встретила заботу и внимание, причем от людей, на первый взгляд к сантиментам не склонным. В первую очередь, это был Тимур Гайдар, контр-адмирал и заведующий военным отделом. Ее первый репортаж он переделывал раз десять, потом отправил ее, школьницу, в командировку в Закавказский военный округ. С той поры ее и называют все военным корреспондентом, хотя люди с оружием отнюдь не единственные герои ее репортажей. Вообще надо заметить, она обладает редким для красавицы даром: будить в мужиках не столько мысли о сексе, сколько отцовский инстинкт. И те, кто в проявлении этого инстинкта себя не сдерживал, стали и остаются ее лучшими друзьями.Деятельное участие в судьбе молодой журналистки проявил главный редактор «Правды» Виктор Афанасьев — умнейший и абсолютно независимый от партийных канонов человек («воднолыжник и плейбой» — по словам Галины). Он спокойно мог прийти на заседание Политбюро в джинсах. И вот главный редактор «Правды» звонит в МГИМО и просит обратить внимание на талантливую девочку. Второй его звонок, немало повлиявший на Галину судьбу, состоялся к моменту ее стажировки. Государственная стипендиатка получила престижное направление в Испанию, где довольно долго работала в различных подразделениях посольства.Дипломатический период ее карьеры запомнился, как весьма тягомотный и психологически дискомфортный. Единственное светлое исключение — ее куратор, руководивший стажировкой. Блестяще зная язык, он был вхож в самые высшие круги мадридского общества. Как и Афанасьев, как и многие другие незаурядные личности, выделявшиеся на сереньком партийно-чиновничьем фоне, он многих раздражал, но в силу профессиональных качеств был практически незаменим. Его звали Игорь и он все порывался выдать Галину замуж. Уже в Москве пригласил в гости, сказав, что ожидает приятеля — тот, мол, недавно развелся и вообще хорош во всех отношениях. Знакомый пришел, но… с молодой женой. Оказалось, пока Игорь был в Испании, ситуация у друга изменилась. Так и не удалось Игорю Иванову, нынешнему министру иностранных дел, выдать Галю замуж за своего приятеля Карена Шахназарова.А Тимур Гайдар славен еще и тем, что, будучи на немалом посту в «Правде», вдруг сам — по собственному желанию! — взял да и ушел (!) из самой престижной газеты СССР. Военный отдел рассыпался, и на Гале по возвращении из Испании повисла арктическая тематика. Ее пугали: ладно — военные грубые мужики, но полярники — это вообще что-то… Одним из первых встреченных ею полярников был Артур Чилингаров, который перед первым полетом на станцию «Северный полюс» звонил ей чуть не по нескольку раз на дню и подробно инструктировал, что с собой надо взять и как все упаковать. Слава Богу, Галя тогда Чилингарову доверилась, хотя многое из того, что он говорил, ей казалось несущественными мелочами. В своем доверии к нему только укладкой рюкзака она не ограничилась, о чем по сию пору не жалеет. Полтора десятка лет их связывает искренняя дружба.В конечном итоге полярная тема стала причиной ее совершенно невероятного романа со Стивеном Морреллом, миллионером, военным летчиком, бизнесменом и авантюристом.Цепочка проста: Дмитрий Шпаро, личность в Арктике заметная, в рамках своего клуба начал устраивать сверхмарафоны на инвалидных колясках.Галю он пригласил отправиться с ними на старт самого длинного из них, во Владивосток. А уже в полете показал мужчину роста невысокого, вида благородного. Оказалось, это главный спонсор проекта вице-президент компании «Никомед» Стивен Моррелл.Только Галя собралась с ним пообщаться, как он… исчез. Оказалось, мистер Моррелл, сам в прошлом будучи военным летчиком, почти весь полет провел в пилотской кабине. Но все-таки знакомство состоялось и буквально в считанные дни перешло в романтическую фазу.Настала пора сочетаться законным браком, но для этого Гале нужно было развестись. Ее первый муж, нефтехимик и банкир Сергей Наметкин, после развода стал ей хорошим другом, но это было потом… Законная же процедура развода в России грозила затянуться на год. Стивен поступил как настоящий военный летчик, решающий проблемы с одного захода на цель.Посоветовавшись с адвокатами, Галя и Стив выправили в Москве все бумаги и с ними улетели в Доминиканскую Республику. Там развод оформляется сразу, в один день. Потом развод легализуется через консульство США, а уж процедура, признанная законной американцами, у нас тем более законна. Короче, развод оформили за неделю.Настало время думать о свадьбе, но и тут молодых огорошили — месяцев эдак семь придется подождать… А Стиву через два дня надо уже быть в Стокгольме. В отчаянии Галя вспомнила, что когда она была маленькой, на саночках ее возил дядя Володя. Вот дяде Володе она и позвонила: у меня, говорит, горе — выхожу замуж. Он связался с другими дядями и через час сообщил: ваше бракосочетание завтра в одиннадцать, я буду свидетелем со стороны невесты.В одиннадцать ноль пять к загсу подлетел кортеж с мигалками, и приехавший свидетелем Владимир Ресин удивленно спросил: «А почему вы еще на улице?»… Впрочем, красивыми эпизодами с участием людей известных Галинина жизнь не обделена — я же говорил, на несколько книжек хватит. В одной из них большую главу можно посвятить работе Г. М. в качестве сионистки. Дело было так. Приятель первого мужа (а ныне друга и товарища — см. выше) известный ныне политтехнолог Григорий Казанков предложил поучаствовать нашей героине в парламентской кампании блока НДР. Идея проста: запустить в родимом отечестве ранее невиданную здесь вещь — директмейл, массовую рассылку писем. И не просто листовки в ящик совать, а конкретно — Ивану Ивановичу или Прасковье Сергеевне. Текст письма, рассылаемого пенсионерам от имени Черномырдина, и был заказан Галине.Она отнеслась к делу весьма серьезно, тем более, что и с самим Черномырдиным была знакома хорошо и прекрасно представляла, как это могло звучать. Текст был разослан в количестве то ли 20, то ли 30 миллионов (все письма были персонифицированы!), и реакция на них была потрясающей. Галя находилась в Лос-Анджелесе, в доме, который они со Стивеном купили после свадьбы, когда ей позвонили из Москвы и сказали: на письма от Черномырдина пошли ответы от избирателей, не могла бы ты заняться этой почтой. Простодушная Галя попросила переслать их по электронной почте, но из Москвы настаивали на ее приезде. Приехала — три комнаты до потолка завалены письмами. Ответили на все! А тут подоспела президентская кампания 1996 года, и видя, как все хорошо получилось у Черномырдина, проторенным путем пошел и штаб Ельцина. Решили поздравить ветеранов с Днем Победы, причем текст должен быть не один на всех, а несколько разных, ориентированных на различные группы ветеранов. Эти письма тоже заказали Гале, и накануне 9 мая они были разосланы адресатам. По мнению английской «Financial Times», рассылка этих писем стала переломным моментом президентской гонки — рейтинг Ельцина резко взлетел.Российская «Правда», решив расставить точки над «i», провела расследование — именно тогда Галина Моррелл прославилась по-настоящему.«Галина Моррелл, бывшая совгражданка, эмигрировавшая в США. Сейчас ее в Москве можно видеть не иначе, как в компании агентов ЦРУ. Ее звериный антикоммунизм напоминает болезнь, у которой, впрочем, есть свои корни. …Тщательно скрывавшая свое нерусское происхождение в СССР, сейчас полностью показала свое лицо. …Достаточно сказать, что она является внучатой племянницей Лазаря Кагановича и золовкой Андрея Козырева. (В этом месте я провел редакционный опрос на тему «кто такая золовка?». Выяснилось, что сестра мужа. Если «Правда» права, то Андрей Козырев замужем за мужчиной. — А.П.). Сколько НДР и Чубайс, руководивший президентской кампанией, перечислили на ее заокеанский счет? Вот для кого предназначались коробки изпод факсов, которые выносили из БэДэ Лисовский с Евстафьевым…». Из приведенного текста ясно, что оголтелая антикоммунистка — натура явно незаурядная. Вспомнили и полозковское «агенты влияния», и то, что Галю видели в обществе практически всех российских политиков, и зюгановское, образца 1995-го, «Я вас в тюрьму посажу, когда мы к власти придем»… Утвердилась за Галей Моррелл и ее подружкой Хайди Холлинджер, известной канадской фотожурналисткой, репутация штатных шпионок. Если что о них и пишут, то «шпионка» — это наживка, потом рассказывается все остальное.Однако совсем недавно некая желтенькая газетка копнула поглубже, пытаясь понять, как этой женщине удается ладить со всеми политиками, независимо от идеологии, — от Чубайса и Шохина до Анпилова и Жириновского.Нет, женщине такое знание мужской психологии не под силу, из чего следует — она мужик. Так Галя обзавелась накладной грудью и мужским достоинством. В этом месте авторы публикации решили палку не перегибать и деликатно сообщили: мол, «он» у нее есть, но маленький… По выходе «сенсухи» в свет с Галей случилась истерика. В Думе ее пытался утешить Чилингаров: «Читал про тебя, очень жалко…». «Что жалко-то?» — спросила Галя. «Жалко, что маленький…». Однако дружеские шутки в этой ситуации уже не помогали. Как назло, неприятности произошли и у подружки Хайди Холлинджер — на личном фронте. Обе синхронно спали с лица и невооруженным глазом было видно, что девчата не в своей тарелке. Хайди решила действовать как всякий цивилизованный западный человек — нашла психоаналитика и записала их обеих на прием. Но жизнь предложила им другого «психиатра».В вышеописанном виде попались они на глаза саратовскому губернатору Дмитрию Аяцкову. Тот долго не раздумывал: «Я как раз собираюсь в поездку по области, полетели ко мне.Воздухом подышите, развеетесь».Уже в губернаторском самолете они успели вывалить на гостеприимного губернатора все свои проблемы и вдруг почувствовали — полегчало.Чуть погодя, путешествуя по Саратовской области в одной компании с Аяцковым и его двадцатилетней дочерью, Галя и Хайди с завистью сказали ей: «Счастливая ты, Катька, с таким отцом — он и выслушает, и поймет, и поможет. Как нам такого отца в жизни не хватает…». Встаньте на место услышавшего эти слезы Дмитрия Аяцкова и примите за него решение. Он принял простое и очевидное — взял да удочерил Галю и Хайди. Во всяком случае объявил об этом принародно.В ходе долгих разговоров с Галей понимаешь ее главное отличие от большинства коллег-журналистов.Она из тех редких допущенных в круг большой политики людей, которые знают во много раз больше, нежели публикуют. Она действительно имеет редкое качество «вхожести» практически в любой кабинет. «Как тебе это удается?» — спрашиваю. «Ты понимаешь, все эти известные люди ждут от журналистов, что те ворвутся и начнут вываливать кучу стандартных и большей частью одинаковых вопросов. Так в принципе всегда и бывает. Но то, что я выросла среди не менее значимых людей и с детства знакома со многими сегодняшними популярными личностями, не позволяет мне видеть в них только их должности. Политики сегодняшней России — в большинстве хорошие и добрые люди. Мне очень нравится Лужков, но и Анпилов хороший человек. Только нужно общаться с ним не на площади, где все топают ногами и брызжут слюной, а в лесу у костра, где он раскрывается совсем с другой стороны. Многие политики вынуждены играть негодяев и мерзавцев, потому что этого требует общество. Меня же больше интересует не их маска, а их сущность. Потому и общаемся мы в другой тональности».Ну вот, вроде на все загадки, перечисленные в начале нашего рассказа, ответы нашлись. Хотя стоп — я что-то упоминал о глазах, то голубых, то зеленых. Любит Галка яркие контактные линзы, и, что удивительно, совершенно неестественный для обычного человека цвет глаз ей идет, как родной.P.S. Созданию этого материала предшествовала специальная, довольно долгая, встреча. К ее концу, как в хорошем анекдоте, после трехнедельной отлучки поспел Стив — с огромной коробкой, но не из-под ксерокса, а с рыбой, норвежским лососем. Он у нее, побизнесменив немного в России, все-таки основное дело разместил за пределами нашей родины. И теперь возглавляет крупную рыбоперерабатывающую фирму с центральным офисом в Норвегии и филиалами по всему миру. Бывший военный летчик никак не расстанется с авиацией, проводя в самолетах едва не половину жизни. И тем не менее семья — позавидуешь. Кстати, ведь у них шестеро детей: двое — Галиных, четверо — Стива.
Общество
«Серый регионал», который ВОВСЕ НЕ СЕРЫЙ
[i]Послушаешь его мальчишескую историю — так обычный лимитчик с хулиганистым прошлым, полезешь в Интернет — там на него огромное досье, перечисление должностей за последние восемь лет больше двух страниц занимает.Твердая репутация скандалиста. Добрый, в чем-то даже беззащитный взгляд. В свое время не побоялся пойти на столкновение с генпрокурором — да так, что раскровянил тому лицо. Это сейчас кто хочет об Скуратова ноги вытирает, а три года назад, да еще накануне президентских выборов… Узнаете, о ком я? Велик соблазн рассказывать о нем долго-долго, не упоминая фамилии, а потом сказать — это, мол, [b]Александр Шохин.[/b]Все удивятся: ну надо же, а мы и не знали, что он такой! Однако портрет его так или иначе публиковать придется, потому все игры в секретность не для этого случая. Да, Александр Шохин.После осеннего скандала, когда он на пару недель вошел в правительство Примакова, после чего покинул вице-премьерское кресло с немалым шумом, имя Шохина нечасто встретишь в новостях. Однако чутье подсказывает — долго он на скамейке запасных сидеть не будет, а когда вновь выйдет на поле, с ним по-человечески не поговоришь, поскольку должность обязывает, большая политика требует, обстоятельства не позволяют… А сейчас — самое время.Александр Николаевич, вы не против? [/i][b]ЕГО университеты [/b]В биографии Шохина сказано твердо: родился в Архангельской области. Однако в отличие от земляка, в университете чьего имени наш герой учился, оказался в Москве он гораздо быстрее. Виной тому родители — мама учительница, а отец обладатель всех специальностей, которым за десять военных и послевоенных лет способна была научить армия. Родители мотались по стране, разыскивая место, где можно осесть, — в орловскую деревню не хотелось. Брат Гена, будучи всего на полтора года старше, появился на свет в Туле. Саша — уже в Архангельске, но когда ему не исполнилось еще и года, он «осознал», что вокруг уже отнюдь не поморы — семья перебралась в подмосковный поселок Капотня в Люберецком районе. Хоть и не Москва, но и здесь зацепиться было неимоверно трудно, родители устроились по «лимитным» специальностям: Варвара Платоновна, несмотря на учительский диплом — на Люберецкую ковровую фабрику, Николай Романович — на капотнинскую «нефтянку». О Москве и не мечтали, но тут в дела семьи Шохиных вмешался Никита Сергеевич Хрущев. Он поступил просто — включил Капотню в черту города Москвы, и стал наш Саша москвичом. Как он сам говорит, «я в Москву не въезжал, она сама въехала в меня».По каким признакам в первокласснике Сашке Шохине можно было угадать будущего известного экономиста, вице-премьера и вице-спикера? Хулиганом был, но не злобным — а рисковым. В первые не лез, но и последним оставаться не желал. Пройти пехом по огромной дуге Бесединского моста через Москву-реку — это у мальчишек чуть не обязательным ритуалом было, чтобы считаться настоящим пацаном. Проходил. Как-то заявился домой, проткнув на стройке ногу огромным гвоздем. Кед полон крови — а он молчит, боится, что родители накажут. И наказывали. Первая экономическая операция, провернутая самостоятельно, вызвала неодобрение окружающих — сменял чемодан яблок, привезенных родителями из Орла, на деревянную машину у шустрого пацаненка-соседа.Инициатором обмена был сосед, но пострадали оба — Шохин-отец расколотил машину вдребезги, а яблоки заставил вернуть. Урок оказался продуктивным — с тех пор экономист и политик Шохин четко осознает, когда им пытаются манипулировать, и всячески этому противится.Умен был не по годам, и все из-за брата. Когда тот только начал учиться и мама вовсю с ним занималась, Саша вертелся рядом и все потихоньку впитывал. За то, что к школе научился читать, писать и считать, заплатил зрением — сколько в его очках диоптрий, он и сам сказать затрудняется. Жили ведь то в темном бараке, то в подвале… И уже с начальной школы у Шохина появилась особенность, ныне именуемая «вице»: он был практически отличником, но никогда — круглым. Всегда стабильно одна четверка. И все его школьные годы, которые с 1963-го продолжились в Кузьминках, считалось, что быть ему серебряным медалистом, по-современному говоря — золотым вице-медалистом. Но как раз в год окончания школы эту «должность» отменили, и остался Саша без медали. Но вице-премьер и вице-спикер — это оттуда, из школьных лет, точно вам говорю. Прекрасно зная механизм избавления от вице-приставки к должности, не стремится при этом забраться на самую верхушку пирамиды.[b]ЕГО левые деньги [/b]Как это говорится — «он рано познал, что такое труд». Жили в Кузьминках, в служебной квартире. Заработки у родителей были минимальными, и два раза в месяц случались «критические дни» — когда до зарплаты жить еще пару-тройку суток, а денежки уже тю-тю… Тогда, в середине 60-х, стабильным источником дохода была «Вечерка» — четвертной в месяц разноска газет обеспечивала. В июне в совхозе «Белая дача» на вязке редиски в пучки можно было огрести еще больше, рублей семьдесят пять. Рекорд был поставлен уже в студенческие годы — разгрузка вагона с оргалитом приносила за ночь полсотни на троих. Как результат изнурительного труда — роскошный велосипед «Спутник», фотоаппарат «Зенит-Е». Как следствие покупок — поездки на велосипеде по всей Москве и окрестностям, фотоснимки самого интересного из увиденного, стойкая нелюбовь к МКАД и Рублево-Успенскому шоссе, по которым запрещена велосипедная езда.Оглядываясь на свои юношеские годы и примеряя свой тогдашний досуг на собственных детей (Мите — 22, Евгении — 17), с огорчением признает: отпустить на велосипеде кататься по Москве — может, и отпустил бы, но нервничал бы при том изрядно.Что касается работы-приработка, то тут Александр Николаевич завидует сыну. Дмитрий, в отличие от отца, учась, мог трудиться по специальности, работая в одной из юридических фирм. Те, кто идет по этому пути, выигрывают вдвойне — во-первых, совершенствуются в выбранной специальности, во-вторых, не мучаются после окончания учебы с трудоустройством — тебя уже знают, и диплом — основание для значительного повышения в должности.[b]ЕГО хобби [/b]О Шохине ходит слух, что он крутой роллер.Мол, и так носится, как чумовой, и на хаф-пайпе (полутрубе, по-нашему) чудеса вытворяет.На самом деле роллерская биография экс-вице-премьера не столь драматична. Шесть лет назад, будучи в Вашингтоне на весенней сессии МВФ, увидел у знакомого всю амуницию и попросил попробовать.Опыт катания на коньках был, он-то и спас Шохина в тот момент, когда он, разогнавшись на тихих улочках, вылетал на оживленную авеню и совершенно не представлял, как на этих роликах тормозят. Сделал крутой вираж, остановился. Позже узнал, что у роликов есть и тормоз… Но ролики в его досуге занимают скромное место — во всяком случае, по сравнению с театром. Не реже двух раз в месяц его можно видеть в «Ленкоме», студии Петра Фоменко, Театре им. Станиславского. Интересные антрепризы тоже старается не пропускать.Говорит, проблем с билетами нет.[b]ЕГО другие приработки [/b]Впрочем, мы еще не закончили рассказ о приработках. Всем ведь интересно, сколько получают министры-капиталисты, а Шохин на такой зарплате сидит давным-давно.Поскольку и министр, и депутат по закону получают одинаково, то резких колебаний в основной зарплате у Шохина не было. Но «левачить» приходится практически постоянно, главным образом, читая лекции. Гонорар за них, правда, поменьше, чем у известных писателей из правительства, но кое-что позволить на него можно. В командировках за рубеж неплохие суточные, да еще представительские положены. Как-то Шохин крепко обогатился на загранпоездках: не возвращаясь на родину, отработал подряд три командировки — готовил встречу «восьмерки» в Италии, по линии комиссии Гор—Черномырдин был в Штатах, потом Греция — в компании с президентом. Итого — две тыщи долларов.Вообще левые заработки для депутатов, фракций и партий — тема отдельного разговора, который вряд ли кто из информированных лиц захочет вести. Говорят, что существует прейскурант — сколько стоит лоббирование того или иного решения Госдумы.Есть торговля и менее явная — партии договариваются с деньгоимущими структурами о поддержке своих депутатов в ходе очередной избирательной кампании.Тут Шохин во мнении однозначен — без универсального законодательства, избавленного от многочисленных льгот, послаблений, исключений и прочих частностей, бороться с коррупцией невозможно. Исключения в законодательстве — лучшая возможность наживы для чиновников всех рангов. Но без хитрых отношений со спонсорами депутатам не прожить, и потому, едва став во главе движения НДР в Думе, Шохин снял с себя решение всех коммерческих вопросов.[b]ЕГО охрана [/b]Охраняемым лицом Александр Шохин был несколько месяцев и воспоминания об этом сохранил не самые приятные. Как водится, утром персональная машина принадлежит всей семье — надо забросить в институт сына, в школу дочь, папа, опять же, на работу спешит… И вот они все трое сидят, стиснувшись, на заднем сиденье, а впереди вольготно расселся охранник. Причем изначально ясно, что у охранника является главной целью. Тогдашний шеф ФСО Барсуков, назначая вице-премьеру Шохину персональную охрану, прокомментировал это так: «…а то ты единственный, о ком мы ничего не знаем».[b]ЕГО репутация [/b]Почему Шохин скандалит и ссорится со всеми? Сам говорит, что, не будучи истеричным по натуре, никак не может примириться с общепринятой практикой — за должность надо платить. Как платить? Безоговорочной преданностью тому, кто тебя на эту должность ставит. И когда требования должностной лояльности входят в противоречие с собственными нравственными принципами, предпочитает терять должность. Он уверен, что стоит раз зацепиться за кресло, сделав один-единственный шаг в сторону унижения, как потом будешь всю жизнь в этом направлении семенить. Со стороны это воспринимается интриганством: мол, покинул Гайдара за то, что тот, не послушавшись совета, двинул в 1992 году на премьерский пост; ушел от Примакова, не получив обещанных полномочий; ушел от Черномырдина, поскольку не увидел в нем будущего президента; пытался навести мосты с Лужковым… Все ждали, что вот-вот Шохин окажется в лужковской команде. Не оказался. Логика большинства СМИ — переиграл. Логика жизни — сейчас все лозунги, из-за которых Шохин рассорился с Примаковым и Черномырдиным, потихоньку воплощаются в жизнь — правительство избавляется от коммунистического влияния, а НДР и «Отечество» активно ищут партнеров по коалиции. Без Шохина — и все уверены, что он тут ни при чем. Он же первый начал всем доказывать необходимость создания региональных партий. Теперь есть и «Голос России», и «Вся Россия», но ни там, ни там нет Шохина.[b]ЕГО перспективы [/b]Сейчас у Шохина пора принятия важных решений. Десятилетний период, когда его звали в помощники все и вся, а он только выбирал достойное предложение, миновал. А вот главная идея, ради которой он и делал в жизни выбор, осталась — создать здравомыслящую коалицию, которая возьмет большинство мест в Госдуме. Уверен, что партийные списки надо отменять и всех депутатов избирать в одномандатных округах — и этим противопоставляет себя практически всем политическим партиям.Однако готов на компромисс: партии выдвигают кандидатов, помогают своим людям вести предвыборную кампанию, но на выборы каждый кандидат идет индивидуально.Говоря о Думе, высказал интересную мысль: если выборы проводить начиная с поздней осени и до весны, народ будет голосовать за коммунистические идеалы, а вот в начале осени электорат больше настроен на демократическую волну. Почему? Просто по осени у всех есть огородные запасы и, соответственно, уверенность в завтрашнем дне. Можно добрым словом поминать власть, что дала землю, но… Как только все съели, начинают оглядываться в поисках дяди, который обещает накормить и защитить.Вывод: если в июне Ельцин разгонит Думу, то через три месяца, когда по закону должны состояться выборы, наш парламент окажется более демократического толка, нежели нынешний.[b]ЕГО игрушки, или Зайцы перестройки [/b]Десятилетие PERESTROYKи в России не отмечали — отмечали в Италии, и то благодаря энергии журналиста Джульетто Кьеза. В Геную приехали Горбачев, Лигачев, Е. Яковлев, Бурбулис, само собой — герой нашего рассказа, а также другие известные в России и мире личности. После торжественной части отправились в поездку по побережью (Рапалло, Санта-Маргарита…), где и был куплен первый заяц.Будучи по гороскопу Зайцем-Кроликом, Александр Шохин четыре года назад «вернулся к корням» и начал во всех поездках приобретать зайчиков (всех, кроме плюшевых). Об этом прознали друзья, подрядились помочь — теперь в коллекции Шохина зайцев более трехсот.А в его кабинете в Высшей школе экономики, где он президентствует, полно старинных книг. «Не все из них книги, — разочаровал меня владелец кабинета. — Вот это — исполненные в виде инкунабул металлические подставки для книг, вот это — стилизованные папки для бумаг, я их в Англии купил. А вот это — …, только вы никому не рассказывайте, что на самом деле исполнено в виде книжки». Хорошо, никому не расскажу.[b]ЕГО праздники [/b]Село Савиновское, Плесецкий район, Архангельская область… И пусть родился Сашенька в конце ноября, но в сельсовет за соответствующими бумагами родители пришли аккурат после Нового года, 2 января. Писарь, явно накануне получивший много подарков от Деда Мороза, был немного не в себе и наляпал кучу ошибок — только в имени «Александр» сделал целые две. Пока родители вылавливали эти ошибочки, они проворонили главную — их чадо было записано родившимся 25 декабря.До четырнадцати Саша отмечал фактический день рождения, но когда настала пора приниматься в комсомол, был взят на попытке обмана: его и так в числе трех лучших принимали чуть раньше 14, спешили к октябрьским праздничкам… Как вдруг в райкоме увидели его свидетельство — комсомольская карьера могла накрыться, не начавшись. Саша пообещал восстановить справедливость, но не смог — в больнице, где он появился на свет, архивов не сохранилось, а в сельсовете — в сельсовете он родился в декабре. Так и празднует по сию пору два дня рождения, вначале для друзей, через месяц — для сослуживцев. Это называется «месячник Шохина», и всем окружающим очень нравится.От близких друзей поступило предложение — в целях улучшения традиции начинать празднование не в ноябре, а в декабре. Тогда в запасе есть целых одиннадцать месяцев.[b]ЕГО столкновение [/b]Столкновение с генпрокурором не имело никакой политической подоплеки — играли в футбол, с разгону бросились за верховым мячом, столкнулись. У Скуратова разбито лицо, у Шохина повреждена спина. Побаливает до сих пор.
Общество
Три страха Егора Гайдара
[i]Это сейчас, после десятилетия говорильни о том, как надо обустраивать Россию, новые премьеры начинают заниматься реформами, как неким привычным делом. Ну и реформы, соответственно, какие-то не неожиданные. Однако мы помним правительство, которое начинало их. И уж сколько времени прошло, как [b]Егор Гайдар [/b]покинул премьерское кресло, а ни одна статья о современной российской экономике не обходится без его имени. Разговор мы начали издалека… [/i][b]— Егор Тимурович, подробно о детстве не будем, но сможете ли вы сразу, влет, назвать имена хотя бы пяти человек, с кем дружили в пятом—седьмом классах? [/b]— Могу. Саша Кузнецов. Никита Брагин. Пожалуй, ближайшие — эти двое.[b]— Задав подобный вопрос себе, я подумал — мы запоминаем чаще всего тех, в ком находили черты характера, которых не хватало самому. Так что вас смущало в себе, чего не хватало? [/b]— Может быть, коммуникабельности. Я был достаточно контактным в детстве, а потом стал очень закрытым. Произошло это, скорее всего, из-за того, что началось интенсивное увлечение чтением. Очень много читал… [b]— Что читали? [/b]— Все. Но из первых, еще дошкольных, книг больше всего мне нравились «Маугли» Киплинга и «Таинственный остров» Жюля Верна.[b]— Вы росли в достаточно комфортной среде — дедушка, отец не нуждаются в представлении. А те ценности, что декларировал в своих книгах Аркадий Гайдар, не вступали в противоречие с жизнью, которой жил внук? [/b]— Нет, не вступали. У меня не было элитарного детства, мне не отбирали друзей в зависимости от положения их родителей — я учился в обычной московской школе. Но мне повезло: в нашем классе к моменту выпуска оказалось много интересных людей, некоторые из которых стали весьма известными. Скажем, Виктор Васильев, математик, профессор, членкор Академии наук, или Юра Заполь, президент «Видео-интернешнл»… [b]— Вы тоже довольно быстро стали известным — в первую очередь как экономист. А потом пришли в политику. Насколько мораль и опыт, приобретенные в обычной, «производственной» жизни, переносимы в политическую жизнь? [/b]— Мораль вполне переносима. Возникают, правда, некоторые дополнительные проблемы, одна из главных — ограниченность твоего права на выдачу информации. Если ты находишься у власти, ты не имеешь права ответить на множество вопросов. Причем речь не о том, скажем, как управляются наши ядерные силы. Есть вещи, которые знаешь, но не можешь сделать достоянием общественности без угрозы подставить под удар успешность проводимой тобой политики. Если, к примеру, готовится денежная реформа, правительство не может выносить ее на всенародное обсуждение.[b]— Видимо, как одно из последствий «информационного запрета» — те нелестные эпитеты, которые по сию пору звучат в адрес вас и вашего правительства… [/b]— Было абсолютно очевидно, что это неизбежно. Перед нами был опыт поляков. Правительство Мазовецкого-Бальцеровича начинало свои реформы в неизмеримо более комфортной ситуации, но и они получили отнюдь не меньшую порцию нападок, нежели мы. Когда мы брались за работу, то вовсе не рассчитывали, что нас будут засыпать розами.[b]— Куда бы я ни попадал, будь то Чукотка или Кубань, везде можно услышать: «Гайдар, такой-сякой. Разорил, вклады обесценил…». Неужели не обидно выслушивать такое? Или это просто особенности вашего характера, той же некоммуникабельности, из-за чего вы просто не сумели объяснить, что все сделанное было необходимо?..[/b]— Это не вопрос особенностей характера, а вопрос особенностей задач. Мы пришли в правительство, когда эпоха крутых перемен была в самом разгаре. А перемены — это всегда болезненно. Жизнь меняется, в чем-то в лучшую сторону, в чем-то — в худшую. С точки зрения общественного сознания, все перемены в лучшую сторону абсолютно естественны. Вам же не придет в голову благодарить Гайдара за то, что не стоите в очередях, чтобы получить двести граммов колбасы по талону? Но за все надо платить. Как не бывает бесплатных завтраков, так не бывает и бесплатных реформ. Если за колбасой не надо стоять в очереди, но зато она стала дороже — это уже прямой упрек власти. Это вполне предугадываемая оценка деятельности всех реформаторских правительств.[b]— Но человек — он как пудель, хочет, чтобы все его любили… [/b]— Если хочешь, чтобы тебя любили, никогда не ходи в правительство в момент краха социализма.[b]— Так что двигает человека во властные структуры, особенно в эпоху перемен? [/b]— Мотивы могут быть самые разные. Я могу сказать лишь за себя. Ощущение следующее: ситуация опасная, едва не катастрофичная, и необходимо действовать, а я и мои коллеги, составившие первое правительство реформ, знаем, что надо делать. Абсолютно ясно — политических очков нам эта работа не принесет, да и в личном отношении будет не слишком приятна… Но, поверьте, фраза «Если не ты, то кто же?» в определенный момент перестает быть просто словами.[b]— Вы ожидали, что Ельцин, призвавший вас под свои знамена, в какой-то момент просто отодвинет вас в сторону? [/b]— Я ему сам об этом сказал во время первой нашей встречи в октябре 1991 года. Он мне не поверил… [b]— Как происходил разговор? [/b]— Он пригласил меня к себе, и более часа мы говорили о проблемах экономики, о том, что необходимо делать. Тогда я и сказал, что правительство, которое должно будет сделать все на тот момент необходимое, примерно через год будет отправлено в отставку.[b]— А когда он отправлял вас в отставку, он вспомнил ваше пророчество? [/b]— Он это делал неохотно — видно было, что решение непростое.[b]— Это сейчас менять правительство стало для президента делом привычным… [/b]— А тогда он предпринял целый ряд достаточно небезопасных действий, чтобы обеспечить мое проведение через Думу.[b]— Чего вы больше всего боялись в жизни и когда это было? [/b]— Самые опасные моменты в моей жизни приходятся как раз на время работы в правительстве. Три таких хронических и очень серьезных страха. Первое — осенью 1991 года союзное государство уже не существовало, российское — еще не существовало. В этой ситуации как никогда остро стоял вопрос безопасности ядерных боезарядов. Второе — как избежать голода весной 1992 года, опасность его была более чем реальна. И третье, из-за чего я не мог спать, — угроза масштабных нескоординированных действий пятнадцати центральных банков, выпускающих общую валюту. Вот как раз та ситуация, которой нельзя поделиться с народом. В любой момент я мог узнать, что, допустим, Украина приняла решение о крупномасштабном эмиссионном кредитовании собственного бюджета. Случись подобное — и эти новые деньги хлынут в Россию, и дикий всплеск инфляции парализует всю систему денежного обращения.А ты ничего не можешь сделать, поскольку нужно минимум восемь месяцев, чтобы принять меры, защищающие от подобной анархии… [b]— Но вам-то лично, Егор Тимурович, чем грозило подобное развитие событий? Ну инфляция, крах. Вы бы не пошли в этом случае в соседний кабинет — стреляться? (Тут пауза. Очень долгая пауза… — А. П.) [/b]— Я не знаю, что бы я делал, если бы события пошли по любому из сценариев, вызывавших у меня опасение, но знаю — это для меня было бы самым страшным. Когда вы берете на себя ответственность за страну, это совершенно другой уровень ответственности… [b]— А были моменты страха просто за собственную жизнь? [/b]— Я бывал в разгар боевых действий и в Таджикистане, и в районе осетино-ингушского конфликта… Ну представьте: ноябрь 1992 года, лечу во Владикавказ, оттуда — первым из российских политиков со времени начала конфликта — еду в Назрань.Меня везут на осетинском бронетранспортере — кругом стрельба, горят дома, тысячи беженцев. Война и реальный риск погибнуть. Но по сравнению со страхом катастрофы, о которой я уже сказал, — либо ядерной, либо экономической — все эти страхи такие мелочи, о которых и говорить не стоит.[b]— А в детстве чего больше всего боялись? [/b]— Трудно сказать. У нас в семье трусость считалась самым страшным пороком, потому о страхах не то что не говорилось, а даже намеки о них не допускались. Конечно, наверняка чего-то боялся, но чего конкретно — не помню… Культ смелости — он шел от Аркадия Гайдара.[b]— А что ценилось в вашей семье кроме смелости? [/b]— Знания.[b]— За деда вам не бывает обидно? В ходе пересмотра былых ценностей поминают не то, что в шестнадцать лет он командовал полком, а то, что расстреливал людей… [/b]— За деда мне бывает обидно тогда, когда с ним сводят счеты из-за меня. Дед был талантливым и честным человеком. Мальчишкой попал в этот страшный водоворот гражданской войны и, без всякого сомнения, искренне верил в набор идей, предложенный коммунистами. Всякая война, а тем более гражданская — страшная штука. Между прочим, дед о войне в семье не рассказывал.[b]— А у вас не возникали аналогии — вы, тоже будучи весьма молодым, возглавили не полк, а целую страну. И тоже не в самое легкое время… [/b]— Конечно, возникали. И время разное, и ситуации, и задачи — но от аналогий все равно не уйти.[b]— Вы в своей жизни достигали практически потолка в политической карьере — пост премьера, пусть даже и.о., отнюдь не маленький. А как далеко сегодня простираются ваши политические амбиции? [/b]— Они очень высоки и носят, я бы сказал, исторический характер — мне неинтересно, буду ли я работать снова премьер-министром или просто в правительстве России, или буду президентом. Мне довелось стоять у истоков очень тяжелого и необходимого процесса радикальных перемен в России после краха коммунизма. И мне — с исторической точки зрения — предельно важно, чем этот процесс закончится. Если он закончится — пусть тяжело, не сразу и с огромными проблемами — формированием в России устойчивой демократии и эффективной рыночной экономики, значит, то, что мы делали в 1991 — 1992 годах, было исторически оправдано. Если процесс закончится неудачей, для меня это будет очень тяжело. В этой связи мои амбиции — чтобы из того, что мы начинали и что по разного рода причинам я перестал контролировать, получилась нормальная, хорошо устроенная страна. Тогда для меня ничего больше не нужно.[b]— В свое время, будучи в гостях в «Вечерке», вы сказали, что не считаете нужным становиться своим для коммунистического электората, хотя, используя пункты биографии, могли бы сделать это легко. Объяснили вы это тем, что вам эти люди неинтересны. По прошествии нескольких лет вы не пришли к мысли, что политику важны не личные пристрастия, а поддержка максимально большего числа избирателей? [/b]— Конечно, исходя из общих соображений, политик должен завоевывать популярность. Но это не всегда правильно. Слишком много политиков, которые адресуются ко всему обществу целиком. Но очень трудно убедить общество, что именно ты и есть самый правильный его выбор. Наше общество довольно сильно разделено идеологически, и не всегда эффективно искать поддержки у тех, кто тебя заведомо не приемлет.Из чисто прагматических соображений лучше сосредоточиться на тех, кто тебя поддерживает, и добиться, чтобы все они пришли голосовать и отдали голоса за тебя или за тех, за кого ты считаешь нужным.[b]— Какую избирательную систему вы считаете более эффективной — по одномандатным округам или по партийным спискам? [/b]— Есть много аргументов в пользу и той, и другой системы. Но лично я считаю, что переход на сто процентов к мажоритарной системе, к выборам по одномандатным округам, был бы для России полезнее. Конечно, по одномандатным округам часто избирают далеко не лучших людей — много и демагогов, и популистов, и просто аферистов. Но по крайней мере там хоть очень редко выбирают людей откровенно серых. А по партийным спискам в Думу попадают порой такие люди, которых бы никто никуда никогда не выбрал.[b]— Вы по-прежнему живете в президентском доме на Осенней? [/b]— Да.[b]— С кем из соседей чаще всего видитесь? [/b]— Большинство соседей постоянно живет на даче… [b]— А у вас дачи нет? [/b]— Теперь есть. Четыре недели назад я наконец построил дачу и теперь пытаюсь соответственно перестроить свою жизнь. Это в нашей родной деревне под Звенигородом, где моя бабушка и бабушка моей жены Маши снимали дачи и где мы с женой познакомились.[b]— Полагаю, ваша дача не окружена большим зеленым забором? [/b]— Нет, нас давно в этой деревне знают, прятаться не от кого.[b]— А бывает, что кто-то напьется и захочет высказать свои претензии Гайдару? [/b]— Нет, так как-то не получается… [b]— Вы могли бы дать методические указания — как стать премьер-министром России и как на этом посту удержаться в ельцинские времена? [/b]— Нет, конечно. Все индивидуально, все очень быстро меняется, в том числе и Ельцин. Есть набор полезных советов — чего не надо делать.[b]— Чего не надо делать? Чего больше всего не любит Борис Николаевич? [/b]— Список длинный, и я не хотел бы его обсуждать. Например, категорически не любит ультиматумов. Хотя все зависит от формы, в которой они поставлены. Мне приходилось мягко, но весьма и весьма настоятельно добиваться от Ельцина принятия тех или иных решений — в те годы это было вещью непростой, но все-таки реализуемой. Но ни в коем случае не надо собирать пресс-конференцию и открыто предъявлять ультиматум президенту, в этом случае у него не останется другого выхода, как предложение отклонить.[b]— Власть — это наркотик? [/b]— Для кого как. Я знаю многих людей, которые, когда-то поработав во власти, всю жизнь не могут от этого отойти и, лишившись власти, чувствуют себя неполноценными. А на кого-то это абсолютно не распространяется.[b]— А возможно привить человеку иммунитет к, как бы это сказать, любви к власти? По сути, ведь только человек, для которого власть не является самоцелью, и может принимать независимые решения? [/b]— Вы правы, но то, о чем вы говорите, — непрививаемо. Я считаю, что из тех, кто находится во власти, иммунны к ней как к наркотику меньшинство.[b]— Но то, что необходимо сейчас сделать в России, за день не сделаешь, нужны многолетние долгосрочные программы. А при чехарде правительств спрос наступает едва не в день формирования кабинета. Этот спрос явно толкает политиков на методы, похожие на укол морфия раковому больному — одно движение, и у того ничего не болит. Правда, потом больной умирает… [/b]— Эта ситуация многократно описана в экономической литературе, когда правительства — и это происходит во всех странах мира — стремятся принимать популярные решения именно накануне выборов. Это очень опасная штука. Что приятно, в России явно выражен только президентский цикл — к парламентским выборам ни Центробанк, ни правительство существенно своего поведения не меняют.[b]— Вы представляете себе кандидатуру следующего президента? [/b]— Представляю, но категорически отказываюсь ее обсуждать. Я знаю механизмы, позволяющие в России очень быстро вводить новые фигуры, которые до этого никогда не рассматривались всерьез как кандидаты в президенты. За десять дней до того, как Примаков был назначен премьером, никто не рассматривал его как кандидата в президенты. Но после назначения уже никто не мог утверждать, что этот кандидат нереален.[b]— Как вы относитесь к штампам, вводимым в обиход журналистами? В частности, недавно засверкавшее слово «семья» и все, что под ним подразумевается, — соответствует действительному положению дел? [/b]— Во всех построениях и моделях, которые выстраивает пресса для объяснения реальности, всегда есть существенный момент упрощения, но это не значит, что эти модели не имеют отношения к действительности. Происходит все чаще совсем не так, как об этом пишут, но, как правило, — что является достижением демократической прессы — если картина и получается как-то искаженной, она в принципе верна.[b]— То есть власть над верховной властью в России существует? [/b]— Дело в том, что политики в разной степени подвержены влиянию своих ближайших родственников и друзей. Нельзя сказать, хорошо это или плохо. Сталин был абсолютно не подвержен влиянию близких, но ничего хорошего это не принесло. Горбачев, как известно, крайне подвержен, но, несмотря на то, что не все его действия были идеальными, он помог России обрести свободу. Это вопрос стиля. Ведь в любом случае ответственность несет первое лицо.[b]— У вас сейчас есть время на хобби? [/b]— Если чтение книг называть хобби… [b]— Это увлечение вас никогда не покидало, даже в девяносто первом? [/b]— В девяносто первом у меня рабочий день был 15—16 часов. Времени ни на что, кроме работы, не было.[b]— А сейчас есть? [/b]— А сейчас есть.
Общество
Гренландия начинается на Аляске
[i]Не менее восьми групп из разных уголков России штурмовали вершину. Затесавшиеся среди них редкие команды альпинистов из других стран (немцы, американцы, англичане и прочие) тоже, как нарочно, попадались со знанием русского языка.Наверное, это и потрясло больше всего недавно вернувшегося с восхождения [b]Матвея Шпаро[/b].[/i]«При чем тут Мак-Кинли?» — засуетятся постоянные читатели «Вечерки», для которых не секрет, что Матвей Шпаро вместе со своим известным отцом Дмитрием сейчас заканчивают подготовку к беспримерной экспедиции через Гренландию. Но из Москвы семерка путешественников (в команде — два инвалида-колясочника) отправится в самую большую западноевропейскую страну — если кто забыл, Гренландия находится под юрисдикцией Дании — 1 августа. А Мак-Кинли… Эта гора находится под пристальным вниманием отца и сына Шпаро уже года три: команды инвалидов покоряли Казбек, Эльбрус, Килиманджаро, но Мак-Кинли — это гора экстракласса, ее не каждому мастеруальпинисту удается покорить. Гдето на ее склонах нашел вечный покой один из величайших путешественников современности Наоми Уэмура. Вот как раз оценка того, насколько возможно провести восхождение команды с участием инвалидов, и была целью нынешней экспедиции.В Америку отправились двое — Матвей и один из сильнейших российских альпинистов [b]Владимир Яночкин. [/b]У Яночкина восхождение на эту вершину было уже третьим, Шпаро-младший впервые вышел на альпинистский маршрут такой сложности. Сочетание опыта, молодости и известной доли нахальства принесло необычайные плоды — вместо обычных трех недель, которые занимает подъем из базового лагеря (2200 м) до вершины (6200 м) и возвращение, наши потратили всего десять суток.Кроме разведки, в ходе маршрута решалась и другая задача. Известная фирма 3М, наиболее известная тем, что изобрела скотч, предложила испытать в Гренландии некоторые виды своей продукции.Например, утеплитель для одежды и спальных мешков, новомодный тинсулэйт, и различные пластыринакладки-покрывала медицинского характера. Ведь инвалидам придется провести два месяца в сидячем положении, на морозе, так и до пролежней недалеко. Вот новые материалы и должны этому воспрепятствовать. Некоторые из них Матвей и Владимир испытывали на Мак-Кинли — в Гренландии их опыт очень даже пригодится.Почему нашим удалось так быстро обернуться до вершины и назад? Дело все в том, что обычно восходители идут в связке буквально от базового лагеря — на почти тридцатикилометровом маршруте очень много трещин.Матвей же после троекратного хождения по льдам Берингова пролива настолько сроднился с лыжами, что они стали ему как домашние тапки. Вот на лыжах, подбитых специальным слоем, препятствующим проскальзыванию лыж назад (это называется камус), они шли, практически не рискуя провалиться в трещину. Только на гребнях меняли лыжи на кошки. А уж вниз… Я видел, какие пируэты выделывал Матвей на горных лыжах, и потому очень удивился, увидев видеозапись: уж больно часто падали наши альпинисты. Но горные лыжи в курортном виде и лыжи в горах — когда за спиной рюкзак, а сзади санки — оказались совсем разными вещами. И тем не менее спуск занял всего два дня.Что имеем в итоге? Как сказал Матвей Шпаро, им с Владимиром удалось разработать маршрут — пусть не самый удобный с точки зрения классического альпинизма, но вполне проходимый для инвалидных колясок на санном ходу.Намечены места промежуточных лагерей, просчитан график восхождения. И если погода окажется к альпинистам-инвалидам хотя бы вполовину такой милостивой, как была на этот раз, то Мак-Кинли вполне можно будет покорить.
Спорт
Конца света в столице не будет
[b]Вначале надо разобраться с терминологией. Мишель Нострадамус назначил на 11 августа конец света, а вот какого света — не сказал. Лезем в толковый словарь Ожегова, где читаем: «СВЕТ — лучистая энергия, делающая окружающий свет видимым».Далее вариации на тему: источник освещения; состояние, когда светло; восход солнца; ласковое обращение. С этим понятно, но ниже еще одна статья «СВЕТ» и в ней: «Земля, вселенная, а также люди, ее населяющие», кроме того — избранный круг дворянства.[/b][i]Так что же решил похерить Нострадамус? С высшим светом в России покончили давно и обошлись без всяких прорицателей. За Вселенную можно не беспокоиться — она столь велика, что устроить ей одномоментный конец не представляется возможным. Людей, ее населяющих, тоже голыми руками не возьмешь — на нашей стороне статистика: сколь человечество ни гнобило себя эпидемиями и войнами, а народу все больше. Так что размножимся, ничего страшного. Что там еще? А-а, лучистая энергия! То есть когда светло и видно. Вот, вот оно, слабое звено! Помню, неоднократно сам устраивал конец света в отдельно взятой комнате — и зачастую неплохо проводил время. Но в комнате — все мы мастера, а если в городе? Так что если и есть в Москве человек, способный квалифицированно рассказать о возможности конца света, так это [b]Геральд КРАВЕЦ[/b], генеральный директор госпредприятия «Мосгорсвет».[/i][b]— Геральд Борисович, а сами-то вы какое определение слова «свет» любите больше всего? [/b]— Свет — это, по-моему, радость.[b]— А отсутствие света? [/b]— Вы что, на даче ни разу свечку не искали, когда напряжение снимают? [b]— А может такой дачей стать Москва? Лет двадцать пять — тридцать назад в Нью-Йорке произошла цепная авария, погрузившая весь город в темноту на несколько часов. Там даже самоубийства были — на нервной почве… [/b]— Может, они слишком привыкли к тому, что у них все в порядке? Что касается возможности подобной аварии у нас… Думаю, нет — наша система уличного освещения подразумевает использование двух источников электроэнергии. Да и в Москву электроэнергия приходит от многих источников. От сетей «Мосэнерго» наша система питается через три с половиной тысячи вводных шкафов. Плюс свои, не входящие в мосэнерговскую систему, высоковольтные линии.[b]— А зачем вам высоковольтные? [/b]— Когда Москва готовилась к войне, особое внимание уделялось светомаскировке. Вот тогда по решению правительства у нас появилась своя система энергоснабжения и впервые задействовано дистанционное управление подстанциями. С тех времен система осталась в нашем ведении.[b]— То есть и сейчас нет проблем мгновенно выключить все наружное освещение Москвы? [/b]— При получении соответствующей команды.[b]— А часто бывает «конец света» на отдельно взятой улице? [/b]— В день по городу сбивают порядка шести-семи опор, а мы никак не можем получить деньги, чтобы компенсировать расходы на их восстановление. Раньше было как: сбил опору и пока справку из «Мосгорсвета» не принесешь, что заплатил за восстановление, — права назад в ГАИ не получишь. Теперь это правило отменили, и мы должны сами разыскивать виновных и через суд требовать с них деньги. Удается это сделать лишь в четверти случаев. Другая беда — воровство. Как только стали принимать от граждан цветные металлы, так прямо эпидемия началась. На кольцевой вырезали огромный кусок кабеля. Вводно-распределительные станции вскрывают, воруют медные шины.Вот на Хорошевке три раза подряд: мы восстанавливаем такую ВРС, ее следом вскрывают и уносят шины и контакторы. Недавно так даже уволокли кусок высоковольтного кабеля, находящегося под напряжением. И ведь что интересно — явно знали, что он резервный и сразу мы его повреждение не заметим… [b]— Вам впору собственную контрразведку в «Мосгорсвете» вводить… [/b]— Да ее везде надо вводить, во всех ведомствах. У телефонистов кабель километрами воруют. Если говорить о конце света, так мы его сами себе обеспечим. Собственными руками.[b]— А вот темные улицы — на это к вам жалобы поступают? [/b]— Это не к нам, мы эксплуатационщики. Если освещение не установлено, значит, вопрос не по адресу. К сожалению, таких мест в городе довольно много.[b]— Лампы часто бьют? Рогаток в руках молодежи я давно не видел, но, может, как иначе?..[/b]— Мы устанавливаем антивандальную защиту — как правило, в подземных переходах. Но против лома… В той же Америке, я вам скажу, вандализм тоже будь здоров. А Вашингтон — тот вообще освещен безобразно. В этом отношении Москва один из самых благополучных городов мира.[b]— То, что Москва сейчас ярко освещена, это заслуга нынешней власти? [/b]— Лучше всего с московским освещением обстояли дела до Хрущева. А он как-то съездил в Париж и говорит: там на Елисейских полях никакого освещения, машины с фарами ездят — и нормально. Стали у нас уличное освещение сокращать: где опоры через 40 метров стояли — начали «прореживать» до восьмидесяти.[b]— Но какая-то оптимизация уличного освещения подразумевается? [/b]— Мы постепенно заменяем устаревшие ртутные лампы на современные натриевые, которые, расходуя вдвое меньше электроэнергии, обладают таким же световым потоком. Но на это необходимы средства, а нам их хронически не хватает. Но как бы там ни было — вы же сами видите — конец света Москве не грозит. За это я вам ручаюсь!
Общество
В гости к Санта-Клаусу на парашюте
[b]Реклама отдыха в Турции потрясающе однообразна: пляж, отель, питание… Но кроме еды и матрасничанья на пляже можно, оказывается, получать удовольствия совсем иного рода. Что и попытался сделать спецкор «Вечерки».[/b][i]Бежать! Ничего не бояться и не останавливаться! Не прыгать! Ноги не поджимать! — Селим говорит быстро, но я вынужден его понимать — жить-то хочется. Рядом такой же турок, как и мой собеседник, поволок в небо такого же «чайника», как и я. Швед, что ли. Бедолага, проинструктированный столь же экспрессивно, запуган донельзя, он и на высоте метров двадцать продолжает бежать, смешно дрыгая ногами в воздухе.Вот и мы на исходной позиции — выровненный бульдозером склон на высоте 1600 метров как-то незаметно переходит чуть ли не в отвесный обрыв. Далеко внизу синеет маленькое такое Средиземное море. Впереди с трясущимися поджилками я, к моей спине, как рюкзак, пристегнут инструктор Селим, купол параплана расстелен за спинами. Ждем встречного порыва ветра и, к счастью, ждем недолго.Широким махом Селим поднимает над головой огромное одеяло параплана (я не вижу этого, но чувствую, да и на других стартующих насмотрелся) и орет «Гоу!».[/i]…Ловлю себя на мысли, что дрыгаю в воздухе ногами точно так же, как и мой предшественник, над которым я глупо хихикал. Сам взлет был слишком быстр, чтобы его как-то осмыслить, — да, побежали, но сделать успели шагов десять и оказались в воздухе.Еще в Москве, зная, что мне предстоит подобное приключение, мысленно готовился. Видел, как летают парапланеристы в Крылатском, в Сходненском ковше, в Красногорске. Ничего особенного: разбежался и полетел, стараясь задом не врезаться в кусты и кочки. Ожидал чего-то подобного, мол, оторвемся и так «нызеньконызенько» вниз по склону, руля среди деревьев и больших камней… Сказать, что полет меня разочаровал, не скажу, но на московские полеты все было категорически не похоже. Непохожесть началась еще внизу, у деревушки Олюдениз, где базируются парапланеристы.Надо сказать, что это место в окрестностях фешенебельного яхтенного курорта Фетхие — единственное в Турции, где культивируются коммерческие прыжки на тандем-параглайдерах. Для тех, кто «не в теме», поясню: параглайдер есть парашют, лишенный всех систем открытия. Он разворачивается прямо на земле, однако в воздухе уже нет никаких различий — летишь, как на обычном парашютекрыле. Так же, как в обычном парашютизме возникли системы, предназначенные для двоих — инструктора и пассажира, — возникли аналогичные конструкции и для параглайдинга.В отрытом кузове пикапа, везшем нас от базы в гору, сидела английская семья. Они уже свой полет совершили, и их по дороге забрасывали в гостиницу. Напротив меня сидела очаровательная девчушка лет семи. Мобилизовав весь свой английский лексикон, начал ее расспрашивать о впечатлениях.Она что-то залопотала в ответ, но вы же знаете — англичане пользуются каким-то испорченным английским, нормальному русскому человеку их не понять. Но глаза сияли лучше всякого перевода.Полчаса, не меньше, мы ревели по серпантину, а море оставалось все ниже, ниже, ниже… Потом меня одели в комбинезон, наговорили кучу инструкций — мы направились к старту.Все московские ожидания пошли прахом с первых секунд нашего полета. Едва я перестал бежать и обвис в ремнях подвесной системы, Селим похлопал меня по плечу и сказал: «Хватит висеть — так тебя надолго не хватит. Там сиденье есть…». Точно, небольшая дощечка располагалась в нужном месте, ее пришлось чуть подтянуть под себя.Я уселся с комфортом — и вдруг ощутил жуткий парализующий страх. Вцепился в лямки, уходящие к куполу, и, глядя на собственные руки, с удивлением фиксировал, как белеют костяшки пальцев… Что за черт? Перевел взгляд вниз. Оказывается, пока я предавался страху, Селим отрулил вправо от точки старта и мы оказались над длинным скальным ребром, идущим от вершины к самому пляжу. Ощущение — как на скоростном лифте, нас ощутимо рвануло вверх, да так, что голову вжало в плечи. На этом ребре образуются постоянные восходящие потоки, и пилоты-инструкторы ими пользуются вовсю. Ведомый твердой инструкторской рукой, наш парашют начал описывать круги, быстро набирая высоту. Селим, глядя на высотомер, комментировал: «Тысяча семьсот… девятьсот… две тысячи…». И наконец — «Ту саузенд ту хандрид митрес», две двести. За несколько минут мы взмыли на полкилометра, и те парапланы, что еще не стартовали, смотрелись отсюда крошечными лоскутками.Море и пляж вообще виделись, как из космоса. М-да, мало похоже на московские соскальзывания между кустов, практически никакого сходства… Завороженный полетом, вдруг вспомнил, что только что истерически боялся. Начал думать — а с чего вдруг такой страх? — и наконец сообразил.Все дело оказалось… в комфортной посадке. Пока я висел, я телом чувствовал надежность толстых ремней подвески, но стоило мне сесть, как ремни ослабли. То есть сидишь, как на табуретке, ноги болтаются, и ничто нигде не давит. И вроде как не держит. От этой иллюзии «непривязанности» и появился ужас. Дабы вконец развеять мои опасения насчет безопасности полета, Селим с криками «Фридом! Фридом!» (свобода, мол) заложил крутую спираль — и земля, как карусель, завертелась перед глазами… Чуть ниже и ближе к побережью летит еще один тандем, стартовавший за пару минут перед нами. Я прошу инструктора подрулить поближе — и начинается божественная съемка. Удовольствие чуть не физиологическое: в окуляре — пестрый купол, сумасшедшей красоты панорама изрезанного берега и выглядывающих из марева островов — что ни кадр, то песня. Порой сближаемся настолько, что можем переговариваться, не напрягая голоса. Только свист ветра в ушах мешает полноценной светской беседе.Расставшись с «братьями по небу», начинаем самостоятельную экскурсию. Перед нами синяя гладь — Средиземное море. Слева — потрясающей красоты берег, песчаные бухты, перемежаемые обрывающимися к волнам скалами. Там Кемер, там Анталия.Справа, за большим мысом — бухта Фетхие, идеальная яхтенная гавань. От открытого моря бухта защищена мысом и цепью небольших островов. А под нами… Под нами одна из жемчужин турецкого побережья, Голубая лагуна. Сверху она действительно имеет совершенно неземной цвет. А рядом небольшой остров.Селим поясняет, что именно на этом острове родился и жил святитель Николай, покровитель моряков, путешественников и детей.Последним он больше известен как Санта-Клаус.Желтой змеей извивается песчаный пляж, вдоль него ползет махонький катер, а за катером — махонький парашютик. Это так называемый парасейлинг, полет на буксире. Небось тот, кто сейчас висит там под куполом, ощущает себя героем. Посмотрел бы вверх, где мы парим на километровой высоте, — сразу бы понял, что такое истинный героизм… Наслаждаясь красотами, время от времени разеваю рот, но сильный встречный поток воздуха мгновенно заворачивает мне щеки к затылку — советует варежку не распахивать. Сбежавшие к морю горы с каждой минутой становятся все выше, а мы постепенно начинаем различать на земле все больше подробностей. Вот уже пляж, зеваки (что, завидно?), а значит, пора выпускать шасси.Шасси — это я. Поскольку в подвешенном состоянии я нахожусь чуть ниже инструктора, значит, и земли мои ноги коснутся раньше.Вот Селим командует мне покинуть сиденье-дощечку, и я вновь повисаю в надежных ремнях. Садимся не в пляжный песок, а на бетонку, на опоясывающую пляж дорожку.Опять я должен бежать, ног не поджимать, не падать, не садиться… Я делаю, как велено, — и вот мы на земле, живые, невредимые, я счастлив, Селим доволен (еще одного «чайника» живым доставил).Я пытаюсь разглядеть далеко на вершине горы то место, откуда мы стартовали полчаса назад. Постепенно остываю, адреналин, только что под завязку наполнявший кровеносную систему, рассасывается.А в амбарную книгу жизненного опыта вносится еще одна запись — полет на параплане. В графу «Самые счастливые моменты».
Общество
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Ольга Кузьмина  
Ольга Кузьмина  

Нам народных дипфейков не надо

Александр Хохлов
Александр Хохлов

Дикая охота людоловов

Александра Ерошенко
Александра Ерошенко

Ни работы, ни образования

Кирилл Дитковский
Кирилл Дитковский

Инновации стали приоритетом

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.