Сангаджи Тарбаев: У нас есть игра — я качаю сыновей, пока они считают на четырех языках

Бывший кавээнщик, а ныне — общественный деятель и постоянный представитель Калмыкии при президенте РФ Сангаджи Тарбаев рассказал «Вечерке», какие национальные праздники отмечают в его семье, и поделился своим взглядом на национальную идентичность жителей мегаполиса.

— Сангаджи Андреевич, как вы считаете, удается ли сохранить национальную идентичность жителям мегаполиса, где современный ритм жизни смешивает разные культуры и диктует свои правила?

— Мне кажется, национальную самоидентификацию определяет прежде всего культурный код, ментальные особенности, внутренний диалог и стержень. В мегаполисе сохранять культурные традиции помогают национальные праздники, они синхронизируют земляков с их родиной. У нас, например, многонациональная семья: жена — русская, мама — казашка, отец — калмык, и мы отмечаем национальные праздники вместе.

— Какие, например?

— В большей степени мы придерживаемся калмыцких традиций — это определяется старшим в семье, то есть моим отцом. С удовольствием отмечаем декабрьский праздник лампад — Зул.

В этот день в доме зажигают множество лампад, готовят особые блюда, и все становятся на год старше — это считается днем рождения всего народа. Есть еще Цаган Сар — праздник белого месяца в конце зимы, похожий на Новый год. В силу того, что мама — казашка, мы отмечаем Навруз и весенний праздник Курсирай, а также окончание поста Уразабайрам. А у калмыков еще почитается Джангар, когда проходят соревнования по скачкам, стрельбе из лука и борьбе до трех касаний. Этот праздник мы с земляками возродили и в Москве в виде Джангариады.

— Ваши дети знают калмыцкий язык?

— У нас есть своя традиция с сыновьями: я качаю их на качелях до тех пор, пока они называют числительные на четырех языках — калмыцком, казахском, русском и английском. Они обожают качаться, и, чтобы это длилось дольше, старательно учатся. Языки — это ключ к пониманию культурного кода и успешного установления коммуникаций, развитие нейронных связей и мозга.

— Есть ли у вас в Калмыкии свое «место силы»?

— Оно находится в прикаспийской низменности в местечке Могуи. Наши предки установили там ступу — сооружение наподобие часовни. Там изредка собираемся всей родней, читаем молитвы, общаемся, вместе обедаем. Это одно из моих мест силы. Остальные находятся в родной Элисте и в Москве. В столице, когда мне нужно принять какое-то сложное решение, осмыслить, подумать — я гуляю ранним утром по Красной площади.

Туда я приезжал перед дипломом и перед финальной игрой в КВН в качестве капитана команды. В родном РУДН у меня тоже есть особое место — спортивный круг за зданием вуза, мне там становится спокойно и комфортно. Люблю гулять на Воробьевых горах и в садах МГУ. Еще одним знаковым местом в моей судьбе считаю аэропорт Домодедово: однажды мне пришлось там провести сутки. В 14 лет после победы на школьной языковой олимпиаде меня направили на стажировку в Бостон. Выезд с общей группой я проболел, и отец привез меня из Элисты в Домодедово на машине, толком не зная дороги. А когда он уже оставил меня там, выяснилось, что у меня нет разрешения от родителей. Мобильных телефонов тогда еще не было, и пока я ждал факс с разрешением от мамы, вдоль и поперек изучил аэропорт. Эта поездка меня закалила, научила преодолевать преграды и придала уверенности, что помогло состояться как личность.

— Находите в повседневной жизни место для народного фольклора, который стал вашей изюминкой на сцене?

— Дома я пою на ночь сыновьям калмыцкие песни. Они у нас протяжные и исполняются под домбру. В старину ими измеряли путь до улуса или хатона — так назывались поселки, города. И на исходе, допустим, пятой песни появлялся нужный пункт.

— А что любите из национальной кухни?

— Из-за того что калмыки исторически были кочевниками, в нашей национальной кухне две главных составляющих — чай и мясо. Чай может быть с молоком, с солью, со сливочным маслом. На праздники мы печем борцоги — это такие пышки. Из мясной кухни люблю дотур из измельченных тушеных потрохов барана, хурсн махн — калмыцкую вариацию пасты, махан и бериги — национальные пельмени. Овощи в народном рационе — редкость, его основу составляют молоко, кумыс, баранина.

— С какими проблемами к вам обращаются земляки в столице?

— В Москве земляки озабочены сохранением языка. Во времена депортации калмыков в Сибирь был нанесен ущерб культуре и языку, поэтому при землячестве появились курсы калмыцкого языка. За последний год на базе землячества мы открыли школу народных танцев и обучения игре на домбре, и я надеюсь, нам удастся превратить этот импульс в возрождение родной культуры.

— А калмыцкую молодежь в Москве как-то поддерживаете?

— Очень активно поддерживаю молодежные движения в волонтерстве. А если говорить не только о калмыцкой молодежи, то я стараюсь помогать кавээнщикам РУДН наставничеством, консультирую молодые творческие команды в медиа, придумываю им сценарии. Мне это помогает не забронзоветь и сохранить накопленные скиллы. Если они даже оставят свой творческий путь, юмор везде облегчит им коммуникацию. Знаете, я вот закончил играть в КВН, а когда пришел в политику, понял, что и тут нужен главный навык кавээнщика — быстрота реакции и убедительность, которая помогает любому спикеру. И этот опыт помогает мне решать задачи в государственной системе.

ДОСЬЕ

В 1999 году, окончив школу с золотой медалью в Элисте, Сангаджи Тарбаев приехал учиться в Москву в Российском университете дружбы народов, где выбрал кафедру «Теории и истории международных отношений». Выступая за команду КВН «Сборная РУДН», стал чемпионом высшей лиги КВН.

После нескольких лет работы на телевидении, в 2014 году стал членом Общественной палаты РФ, а затем — Москвы. В 2020 году назначен постпредом Республики Калмыкия при президенте Российской Федерации.

Читайте также: Певица Согдиана: У моих детей есть тюбетейки и костюмы разных национальностей