Хроники Фронина. Главному редактору «Российской газеты» — 70 лет

21 апреля, главному редактору «Российской газеты» Владиславу Фронину исполняется 70 лет. От юбилейного интервью он отказался: ситуация сложная, какие чествования. Но отказать нам в праве поздравить его он не может. Поздравить Фронина хочется. Поскольку он не только настоящий профессионал, но еще и для многих — друг, а для других — учитель и наставник. А еще Человек. Именно с большой буквы. Значимость которого определяется не высотой занимаемой должности.

Одним словом, посовещавшись, мы решили, что в этот день, несмотря на скромность и сопротивление главного героя, немного расскажем о нем — так, как понимаем его, непредвзято, забыв, что он большой начальник, 45 лет жизни которого связаны с легендарной улицей Правды, оставив в стороне его регалии, заслуги и даже, в общем, блистательный карьерный путь. Поговорим просто о Владе, Владиславе Александровиче Фронине.

Детство

Пять лет назад, к 65-летию, я пришла на интервью к Фронину в «РГ». Назначено было на 11:30, но он перезвонил загодя: простите, задержусь на 10 минут. Это был шок. Помню, как я просидела в приемной одного известного человека более четырех часов, а потом он, освободившись, зевнул и сказал: давайте перенесем разговор. Тут же было нечто даже странное: человек звонит и извиняется за задержку на несколько минут... Не начальственные замашки!

А в 11:40 он вошел в приемную. Быстро, но без суеты. По ходу ответил на два звонка, я услышала фразу: «Решайте, доверяю...» И стало понятно, что совершенно не хочется задавать ему вопросы о журналистике, хотя уж кого-кого, а Фронина о ней спрашивать можно и нужно. Хотелось другого. Понять, что это за человек, столько лет возглавляющий главную газету страны. И я просто спросила его о детстве — ведь говорят, что все мы родом оттуда.

Забавно, но этот вопрос многие не любят. Иногда — я сталкивалась с этим не раз — стесняются, например, родителей или простого, от сохи, происхождения. Но Владислав Александрович говорил о нем с удовольствием. Так, что после интервью я отыскала на карте село Крестово-Городище и рассматривала во всех проекциях.

На карте село расчерчено улочками как по линейке, а по середине его пробором делит пополам длинная и прямая, как линия партии, улица Ленина. Синим пятном рядом плещется Волга, зеленым — шумит лес. До третьего класса Владик Фронин жил тут с бабушкой. Кстати, он считает, что это вообще нормально: «Пока человек маленький, ему лучше жить вместе с природой». Слышали бы вы, с каким азартом вспоминал он о том, как зимой мальчишки ловили снегирей, летом купались в реке, как крутил он педали велика, гоняя на почту за книгами для бабушки: «Она была слепой и преподавала систему Брайля, ездила по деревням к таким же незрячим и учила их читать по точкам. Летом в деревне электричества не было, а зимой оно регулярно исчезало...» И когда дом погружался во мрак, бабушка читала ему книжки. А еще связью с большим миром была радиоточка...

И была эта жизнь проста и прозрачна: 25 соток картофельного надела помогал перепахать дядя Вася — бывший фронтовик, а картошку продавали на рынке в Ульяновске по 10 копеек за кило. А пустые ведра, выставленные на крыльцо, наполнялись водой не по волшебству, а доброй волей другого соседа. Все эти «мелочи» учили жизни и нормальному человеческому общению лучше, чем иные педагогические поэмы. А еще была школа, в которой тоже без лишних слов и патетики учили жизни и нормам и где учитель был авторитетом...

Тогда я поняла, что мне повезло. Я слушала рассказы Фронина, вспоминала «Уроки французского» и понимала, что все это прожитое и безмерно ему дорогое никуда не ушло и не делось. И на той дороге, что связывает Крестово-Городище и Москву, он не потерял ничего из выученных когда-то уроков.

Молодость

Как и многие люди своего времени, Владислав Фронин прошел все ступени «социального взросления»: октябренком был командиром звездочки, потом председателем совета дружины, комсоргом школы, позже завотделом пропаганды. Но это — реперные точки, между ними — годы творческой работы, командировок, начало карьерного роста.

Вспоминает Владимир Сунгоркин, главный редактор газеты «Комсомольская правда»:

— Фронин был моим первым руководителем в «Комсомольской правде». В 1975 году (вот же древние времена!) я пришел на практику в отдел рабочей молодежи, а Владислав был в этот момент старшим корреспондентом. В первый же день он меня отправил в командировку в Клин, на Всесоюзный конкурс мастерства молодых ткачих. Через день вышел мой репортаж под бесхитростным названием «Ученики показывают класс». Так что с его легкой руки я начал печататься в «Комсомольской правде», за что ему безмерно благодарен. Вместе с Фрониным я бывал в командировках на БАМе, когда он был завотделом, делал при нем самую первую прямую линию в истории советской — с замминистра нефтегазстроя Анатолием Весельевым. С Владом связана значительная часть моей жизни. Я считаю, что это один из самых сильных редакторов современности и высочайший профессионал, и благодарен ему за те уроки, которые получал в разные годы жизни под его руководством.

Мы в годы перестройки и создания новой журналистики бывали и в конфликтах, становились и оппонентами и даже боролись идеологически и политически, но, несмотря ни на какие сложности, наши человеческие взаимоотношения всегда не переходили какой-то черты. Я ему благодарен за это, он человек, который обладает важными моральными и нравственными ориентирами и качествами, в нем есть серьезный человеческий стержень. Таких людей, как он, у нас не так много.

«Сейчас события постперестройки воспринимаются уже не совсем так, как тогда. Я иногда рассматриваю материалы, которые мы печатали в то время в «Комсомолке», и думаю: а напечатал бы я их сегодня в той же тональности, что тогда? Это было время эйфории…» Фронин говорит это и замолкает. Нет, вспоминая о том, как это было, он не философствовал — просто рассказывал. Потом потемнел лицом: «В 1993 году меня просто потрясло то, что тысячи людей на улице и миллионы людей у телевизоров спокойно и равнодушно наблюдали, как расстреливают парламент. Да, по прошествии лет я начинаю воспринимать события 1991 и 1993 годов не так однозначно...

Глядя на дымящийся Белый дом, люди просто ждали — чья возьмет. Думаю, так же наблюдали, кто победит, и во времена Гражданской войны, после февраля и октября 1917 года…» Мы проговорили тогда три часа. Это нарушило его рабочий график, за что было неловко. Но я поняла: он больше всего боится равнодушия. Даже не ошибок, нет, а тупости и невосприимчивости души к тому, что происходит вокруг.

Зрелость

Телефон звонит. Никакого раздражения. Все четко, не строго, но по-деловому. Он — часть гигантского механизма под названием «Российская газета», пусть и особая. Но — часть. В той жизни, на берегу Волги, все было просто и правильно. Там помогали, когда надо, жили не просто рядом, а вместе. «Мы никак не можем научиться этому. И совсем не обязательно ходить строем, тем или иным, но строем. Даже в любой жизнеспособной партии и то призывают к дискуссиям!»

Прививка порядочности, сделанная давно и навсегда, работает. Он умеет слушать и слышать. Признает опыт других людей — почему, кстати, в «РГ» и работают, вопреки современным тенденциям, так много пожилых профессионалов. Рассказывает Валерий Симонов, главный редактор газеты «Труд»:

— Юношами мы приходили в журналистику на романтической волне. Одни под песню «Трое суток шагать», другие на фоне мрачноватой картины, нарисованной режиссером Антониони в фильме «Репортер», третьи очарованными фразой Хосе Марти: «Я хотел бы оседлать молнию, чтобы повсюду поспеть». Со временем это, конечно, проходит — и романтика отступает под ползучим торжеством житейской мудрости, чем дальше, тем больше переходящей в цинизм.

Влад Фронин — один из немногих известных мне коллег, кто сопротивляется до последнего. Возглавляя главную официальную газету страны, очень трудно впустить на ее полосы вольное дыхание хоть в каком-то виде. У него это получается. И дело не только в мудрости руководителя, умеющего уравновешивать несравнимые величины. Фронин — газетчик до мозга костей, был им и остается. В пору «Комсомольской правды» он придумал «Прямые линии», где живой разговор с читателями заменял казенные интервью. Остается в памяти, как в считаные минуты отправлялись из редакции репортеры в командировки, потому что Фронин умел увидеть в обыкновенном письме читателя необыкновенный повод и важную тему.

И разборы вышедшего номера под его началом, где происходила кристаллизация взглядов и вкусов и становилось ясно, что хорошо, а что нестерпимо плохо… Как ни странно, он не разучился радоваться хорошему заголовку и удачной фотографии в нашу эпоху, когда многие вокруг норовят списать газеты в утиль, в прошлое. Нет, пока рановато.

В общем, Влад, с днем рождения! Всегда буду помнить, что приходил в кабинет главного редактора «Комсомолки», когда ты его покидал. Это ко многому обязывало и обязывает до сих пор.

Он давно не меняется. Живет не как нувориш или чиновник. А как... тот самый дядя Вася-фронтовик, который знал, что надо помогать друг другу. На его столе по-прежнему стоит телефон с советским гербом — «вертушка», но ностальгии в нем нет.

«Когда смотришь вперед — смотришь вперед!» — обронил он на прощание. Хорошо. До горизонта еще далеко.

Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС

ДОСЬЕ

Владислав Александрович Фронин родился 21 апреля 1952 года. В 1974 году окончил журфак Казанского госуниверситета и начал работать в «Комсомольской правде», где прошел путь от стажера до ответсека и замглавного редактора. С 1986-го — завотделом ЦК ВЛКСМ. В 1988 году возглавил «Комсомолку» и руководил ею семь лет. В 1996 году пришел в «РГ» заместителем главного редактора, с 2001 года — главный редактор «Российской газеты». Новатор, создатель новых информтехнологий. В «Российской газете» Фронин создал новую форму общения с ньюсмейкерами — «Деловые завтраки», гостями которых становятся представители власти, политики, деятели культуры, спортсмены. Вопросы гостям задают читатели и журналисты издания — ответы публикуются в газете и на сайте газеты.

В 2012 году в издательстве «Российская газета» вышла книга «Владислав Фронин. Пепел и алмаз». Среди авторов сборника Ядвига Юферова, Евгений Примаков, Виталий Игнатенко, Владимир Сунгоркин, Геннадий Селезнев, Наталия Солженицына. Кавалер многих наград, включая орден Почета (за заслуги в области печати и многолетнюю плодотворную работу) и медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.

ПОСЛЕ ОТТОЧИЯ

История с фотографией. Вишневый сад

В центре фотографии стоит на крыльце Владислав Фронин, тогда — главный редактор «Комсомольской правды». Это май 1990 года. Сидят: Александр Куприянов, Сергей Кожеуров, Владимир Сунгоркин, Валерий Симонов, Александр Афанасьев. В центре снимка Наталья Кожеурова и Лариса Фронина. В преддверии юбилея Фронина мы обратились с просьбой к некоторым участникам — вспомнить обстоятельства той встречи. Хотя бы по нескольку строк.

Ю. Лепский, ныне первый заместитель главного редактора «Российской газеты»:

— Фотка моя. Фронин пригласил нас на дачу. У нас было собкоровское совещание. Я работал собкором в Индии, Куприянов — собкором в Англии. Редко когда собирался такой состав: Саня Афанасьев, Сунгоркин, Симонов, Кожеуров…

В. Симонов, ныне главный редактор газеты «Труд»:

— Чувствую, что все это мы… Но подробностей не помню, хоть убей! Все растворилось во времени, как в кислоте. Звуки и запахи перебираешь в унынье, тянешь за нити нестертые, эти и те — и осеняет вдруг: волосы пахли полынью!.. Самое интересное, у меня есть три фотки, где мы с Суней в обнимку!

В. Сунгоркин, ныне главный редактор и генеральный директор «Комсомольской правды»:

— Помню, что по нынешним временам это было безмятежнейшее время… Ели шашлыки, пили молдавское — «Фетяску» и «Изабеллу», разливные — из канистры. И «Котнари» — румынское, длинные бутылки такие. Соловьи пели. Купер, бухнув, ухлестывал за девушкой одной. Она, довольно хихикая, как бы уклонялась и бегала по даче. Владик уже был главным, и это была дача главного редактора в Мамонтовке. И я удивился, какая она маленькая, и участок, в общем, небольшой.

Но в углу там стояла рядом с воротами пустующая будка охраны, напоминая о других, более величественных временах. Фронин был доброжелателен и очень задумчив — он был ближе к начальству и лучше нас понимал, как все вокруг разваливается и скоро развалится совсем. Вообще снимок чеховский — вариант «Вишневого сада». И Лопахин, еще недосформировавшийся — вон он сидит в обнимку с Симоновым, поджав кулачком щеку.

А. Куприянов, ныне главный редактор АО «Вечерняя Москва»:

— Как говорится, из песни слова не выкинешь… Лепский тогда уже снимал вовсю. Он когда снимает — думает… Помню, тогда за столом Афанасьев много говорил о грядущих переменах. Разломы, бури, революции — все еще впереди. Распад страны, развал комсомола, изменение статуса газеты и разные личные позиции участников той встречи. Прошло больше тридцати лет. Для меня самое главное то, что время никого не похоронило под обломками.

А еще важнее то, что до сих пор любой из нас может протянуть руку другому и сказать: «Здравствуй!» Что по нынешним временам большая редкость и непреходящая ценность. Был май, и — точно — сильно били соловьи. И цвел сад. Уверен, что даже сегодня мы могли бы собраться в том же составе. Пройдя через личные обиды, потрясения и открытия. Только жаль, Сани Афанасьева уже не будет с нами.