Кирилл Крок: Театр — это место, где ничего нельзя приказать

4 декабря в столице стартует пятый всероссийский Вахтанговский фестиваль театральных менеджеров, который продлится до 8 декабря. Инициатором его создания и его президентом является директор Государственного академического театра имени Евгения Вахтангова Кирилл Крок. Он согласился рассказать о секретах успеха, ведь подведомственный ему театр официально признан самым лучшим драматическим в России.

В апреле 2025 года исполнилось 15 лет, как Кирилл Крок стал директором Театра имени Евгения Вахтангова. С тех пор в этом учреждении культуры было создано четыре новых сцены. Сегодня здесь каждый день работают шесть сцен, которые совокупно вмещают полторы тысячи зрителей. Спектакли все аншлаговые. При этом стоимость самого дорого билета не превышает 7–10 тысяч рублей.

— Ваш театр сыграл 1693 спектакля за прошлый сезон! Как вам все это удается?

— У нас каждый день на шести сценах и на гастролях идут по шесть-восемь спектаклей. Театр — это место, где ничего нельзя приказать. Можно только убедить. Театр забирает очень много сил, опустошает до дна. Поэтому, чтобы все работало эффективно, его надо бесконечно, беззаветно любить. Образно выражаясь, вам будут давать пощечины, а вы все равно должны любить это место и улыбаться. Если директор вкладывает в работу свою любовь, тогда будет результат. Нет — не будет.

— Как становятся директором театра?

— Знаете, в сегодняшней жизни я скажу вам так: по-разному становятся. Если вас интересует, как я стал директором театра, то я с 16 лет, будучи из абсолютно благополучной московской семьи, в третьем поколении москвичей рожденным, пошел работать монтировщиком сцены в Театр юного зрителя. Вот так начинался мой путь. Я выработал пять маркеров успешности театра. Первый: все билеты на сегодняшний вечер проданы, в кассе стоит соответствующая табличка. Второй: о театре постоянно пишут СМИ, блогеры, критики. Третий: театр на регулярной основе участвует в международных фестивалях, форумах. Четвертый: театр ездит по коммерческим гастролям, то есть независимые антрепренеры понимают ваш успех и решают вас пригласить. Пятый: наличие в труппе театра нескольких актерских поколений, что дает преемственность уникального художественного стиля, истории, единой точки опоры.

— Замечательно, что в Вахтанговском все это есть. В Москве около 60 театров, и мало кто может похвастаться такими же успехами.

— Поэтому мы и проводим свой фестиваль театральных менеджеров. Перенимайте опыт лучших театров со всей России! Отличие этого фестиваля от других подобных мероприятий в том, что все наши эксперты — это практики и трудяги, люди от земли, как говорится. У нас нет теоретиков, которые объясняют что-то абстрактное, типа теории относительности или влияния политической ситуации на процессы в обществе. Наши спикеры говорят, как им самим удается успешно руководить театром здесь и сейчас. Они делятся своими личными открытиями в этом деле: я это придумал, реализовал — и вот результат. Участники набираются знаний, навыков, компетенций, обмениваются опытом. Кто хочет и «загорелся», у кого есть силы, по возвращении в свой город может применить их в своем театре. У нас все бесплатно — мы ни копейки не берем с тех, кто подает заявку на участие. Потому что наша задача — не обогатиться, а распространить лучшие практики театрального управления по стране. Спасибо Президентскому фонду культурных инициатив за поддержку.

— В этом году фестиваль юбилейный.

— Да. Каждый день будет иметь свою программу: искусство управления, тактика и практика, клубы по интересам, искусство инноваций, искусство быть лидером. В Москву приедут художественные руководители театров из Новороссийска, Архангельска, Перми, Краснодара, Тюмени, Санкт-Петербурга, Челябинска, Калининграда, Уфы, Казани, Курска, Воронежа, а также села Фомиха Владимирской области и поселка Черноисточинск Свердловской области. При едет директор Донецкого Нового театра. Помимо обсуждений мы организуем для всех участников бесплатные экскурсии по лучшим московским сценам: концертному залу «Зарядье», театру «Современник», Губернскому театру, Театру наций, Театру кукол им. С. В. Образцова, РАМТу, Вахтанговскому театру. 5 декабря на «Динамо» пройдет наш футбольный турнир «Кубок ВФТМ». Программа обширная!

— Какие трудности вы можете отметить в управлении театром?

— Театр — это живой организм. Бывает, он на время засыпает. И выглядит не таким эффективным с точки зрения власти, не отвечает параметрам экономики, которых требуют от него сверху. С точки зрения чиновников, в театре в таких ситуациях что-то плохо — ведь об этом говорят отчеты. Но это не значит, что театр нужно убивать. Я имею в виду тенденцию, наметившуюся в последние годы, когда крупные театры поглощают мелкие. Театральный центр им. Мейерхольда слился со Школой драматического искусства, к Театру кукол был присоединен детский камерный театр кукол, Театр Армена Джигарханяна поглотил Театр Сатиры. Кстати, это общероссийская тенденция: дирекция Большого театра и Мариинки стала единой.

Чтобы вы поняли, как все в театральных процессах взаимосвязано, приведу пример из другой области. В мировом океане, чтобы жила большая ценная рыба, должен быть планктон, который эта рыба ест. А чтобы был планктон, должны быть никому не заметные и, на первый взгляд, ненужные микроорганизмы и микроэлементы, которыми, в свою очередь, питается он. Таким образом, в море идет невидимая, но очень важная жизнь, которая работает на богатства — крупную рыбу, другие морепродукты. Убрать планктон и микроорганизмы — не будет крупной рыбы. Другой пример: море вокруг острова Кипр всегда было очень богато и флорой, и фауной. В 1980-е годы браконьеры выгребли оттуда все сетями, ковшами — весь планктон и все микроэлементы. Через десять лет рыба оттуда ушла, так как ей нечего было есть. Моя позиция известна — я против слияний театров. Театральное сообщество — как живой творческий организм — работает точно так же! Есть маленькие театры, есть средние и большие, есть крупные театры. Это все составляет экоструктуру под названием «Российский театр». Если не будет муниципальных, региональных, районных театриков и останется один, к примеру, Театр имени Евгения Вахтангова, то где мы, те же вахтанговцы, будем черпать актерские силы, идеи? Где будут взрастать молодые режиссеры? Ведь они должны нарабатывать опыт: там поработал и там, поставил здесь и тут, где-то провал, а где-то получилось, вас заметили… Где мы это все будем брать, если маленькие театральные площадки реструктурируют? Вот у нас в стране уже огромнейшая проблема с режиссурой! А если дальше закрывать по причине экономической неэффективности и за отсутствием художественных побед?.. Малые сцены не закрывать надо, а приводить туда молодых талантливых людей, которые горят желанием работать, делать свой театр. У нас много таких! Ежегодно сколько юношей и девушек оканчивают режиссерские факультеты театральных вузов! Им надо где-то начинать работать. Вместо этого идут процессы слияний, поглощений. Порой назначаются на должности очень возрастные люди, которые уже не в силах потянуть нагрузку. Зачем?

— Так проще управлять.

— Деньги, которые тратятся на театральную отрасль, самые небольшие. Это мизер для экономики страны. Такого, что последние деньги отдают театрам и экономика страны рискует встать, нет! С моей точки зрения, запущен процесс медленного разрушения того, чем мы всегда так гордились в России: русский репертуарный театр и его государственная поддержка.

— Подождите! Ведь это никуда не ушло! Государство также продолжает поддерживать театры: и те, которые слились, и те, которые сохранили самостоятельность.

— Вы знаете, что наша система государственной поддержки репертуарных театров уникальна? У нас в стране театр есть почти в каждом городе. Есть даже поселки с театрами! Может, не так, как нам всем хотелось бы, но все это, так или иначе, поддерживается государством: в виде прямых инвестиций, выделения субсидий на уставную деятельность. Да, этих денег порой бывает очень мало. Но все равно они есть! И слава Богу! Этот механизм надо непременно сберечь. С Театром Вахтангова мы объехали с гастролями почти весь мир. Я встречался со своими коллегами в США, Канаде, Франции, в Лондоне. Рассказывал им, что в России система, при которой театр на постоянной основе год за годом получает финансовую поддержку от государства. У коллег округлялись глаза и открывался рот — неужели такое возможно?! «Скажите, пожалуйста, а деньги от продажи билетов остаются в театре или их надо возвращать?» — спрашивали. Нет, это наши доходы. Изумлению и восторгу на Западе не было предела! Наше театральное поле нельзя урезать.

— Театр имени Евгения Вахтангова оказывает огромную помощь СВО, ее участникам и ветеранам. Для вас это личная история?

— Абсолютно. Как и везде, наши сотрудники самоорганизуются: собирают вещи, еду, формируют гуманитарные грузы. Никто нигде не говорит какие-то глупости. Я горжусь этим. У нас все работают, как и раньше, по совести. Двое ушли на фронт по мобилизации. Им пришли повестки, и они четко сказали, что пойдут защищать страну. Один из них, наш паренек из хозяйственной части, Костя, погиб. Погиб брат нашей сотрудницы, он служил в Кантемировской танковой дивизии. После этого мы взяли шефство над 12-м гвардейским танковым полком. Наша помощь всесторонняя. Сейчас мы делаем очередную закупку специальной техники на миллион рублей. Понятно, что этого мало. Но мы стараемся согласно возможностям. С начала СВО на нужды закупки специальной техники для фронта мы потратили порядка 12 миллионов рублей.

— Я не знаю другого московского театра, который потратил бы больше.

— А я и в России не знаю. Если такой найдется, пожму директору руку. Вопрос не в том, сколько мы потратили. Для нас это личная история. Никто в театре не остался безразличным к ситуации, в которой оказалась страна. Мой дед Семен Григорьевич был родом из Харькова. На Украине он был мастером спорта по ходьбе. Уверен, будь он сейчас жив, увидя происходящее сегодня на Украине, он бы первым мне сказал, что так быть не должно.

— В начале СВО Вахтанговский оказался в эпицентре скандала, когда ваш бывший худрук Римас Туминас нелицеприятно отозвался о решении президента Путина.

— Вы верно отметили — бывший. На момент своих высказываний он уже официально не занимал своей должности три месяца. В театре мы воспринимаем Туминаса как человека, чьи достижения для российского театра в целом и нашего в частности гораздо значительнее, чем те глупости, которые он себе позволил, будучи уже глубоко больным человеком. У него же была четвертая степень онкологии. Он уехал умирать. Его спровоцировали на тот злополучный разговор. Мы не разделяем его слов. Мне было так же горько слышать это, как и многим поклонникам нашего театра… Отмечу, что в Литве за ним прочно закрепилась слава лоббиста российской власти и Путина в частности. Из-за этого сожгли его дачу, угрожали семье, когда он был в России. Это так, к слову…

— И все-таки надо стараться держать лицо. Он получал большие деньги от России.

— Да, он работал в России. Это был выбор нашего государства, выбор в пользу его таланта и режиссерского гения. У него, кстати, никогда не было российского паспорта. Он всегда был гражданином ЕС, и наши законы он не нарушал. Честно работал, ставил спектакли, которые становились событиями мирового масштаба, прославляли русскую культуру.

— Недавно вы завели свой собственный телеграм-канал. Это попытка отстоять свое честное имя в интернет-медиа?

— Конечно, у меня есть завистники, которые всякую чушь обо мне плетут. Но их наличие говорит о моей состоятельности, о том, что я делаю все правильно и с пользой для дела. А когда я понимаю, что у меня завистников пол-Москвы, это значит, что мои достижения серьезны. Я совершенно не хочу быть хорошим для всех. Хорошим надо быть только для дела нашего театра. Телеграм-канал позволяет мне быть полностью в материале. Теперь я понимаю, что эти сообщества телеграм-каналов вообще из себя это представляют.

Я знаю все: как написать одобрительный пост, на каком сайте надо оплатить, чтобы заказать двести лайков или «накрутить» пятьсот подписчиков, знаю, сколько это стоит. В целом понял, как работают соответствующие схемы! Чем человек известнее, тем больше авторы этих каналов упражняются в гадостях. Это не про общественное мнение и не про патриотизм, это про обогащение на ситуациях, зачастую тяжелых для нашей страны. Помните, как в той песне: «Кто был никем, тот станет всем...» Это об этих наших современниках. Если бы сейчас был жив Николай Васильевич Гоголь, он бы совершенно точно написал «Мертвые души — 3»! Потому что сложившаяся реальность в блогосфере — самая настоящая гоголевщина, где предъявляют голоса несуществующих подписчиков, мнения «людей». Кстати, это подсказка. Современные драматурги, прозаики, пишите! Вот вам тема!

ДОСЬЕ

Кирилл Крок родился 15 ноября 1967 года в Москве. Начал трудовую деятельность в 1984 году в должности монтировщика сцены в Московском театре юного зрителя. До назначения в 2010 году на должность директора Театра им. Евгения Вахтангова работал в разных театрах столицы осветителем, заведующим монтировочной частью, заведующим художественно-постановочной частью, заместителем директора, директором-распорядителем, отвечающим за художественно-постановочную и административную часть театра, а также билетно-кассовое хозяйство. Придумал и ввел в эксплуатацию сценический элеватор для выездных спектаклей театра, позволяющий работать на любых сценических площадках. Вице-президент Национальной театральной премии и фестиваля «Золотая маска». Заслуженный деятель искусств РФ.

В ТЕМУ

Театр им. Евгения Вахтангова стал единственным театром Москвы, на сайте которого после начала СВО появилась отдельная рубрика «Участникам СВО». В ней подробно рассказывается о закупках для нужд фронта: это квадрокоптеры различной конфигурации (компактные маленькие и более тяжелые с тепловизором), карты видеозахвата, бухты кабеля, аккумуляторы, устройства беспроводной связи, оборудование для усиления сигнала беспроводной связи, ноутбуки и планшеты для управления дронами и радиостанциями. В октябре 2024 года Крок побывал в Мариупольском театре и пригласил его сотрудников на бесплатную практику в свой театр. Вахтаговцы регулярно проводят закрытые показы спектаклей для участников СВО. Негласный девиз театра: «Мы верим в скорую Победу и приближаем ее как можем!».