Главное
Путешествуем ВМесте
Карта событий
Смотреть карту
Приметы и советы

Автор

Юрий Зубанов
Круги ада директора года
[i]Парадного интервью, интервью-отчета не получилось.Она говорила так, словно выпускала пар из котла, боясь, что я сейчас встану и уйду. А ей надо было кому-то все рассказать… Она — это [b]Коптелова Таня[/b], победитель конкурса «Женщина — директор года». Она же и все остальное — заместитель директора, бухгалтер, завхоз, снабженец и девочка на побегушках маленького молочного завода в поселке Федюково Подольского района. Завода, отобравшего у нее мужа, здоровье, но не веру в людей, удивительную после того, что она рассказала.[/i]После восьми классов федюковской сельской школы Тане пришлось оставить и школу театральную при Щукинском училище, которую посещала в надежде стать знаменитой и самостоятельной. В семье без отца было трое детей, и девушка пошла за профессией в кулинарный техникум: говорили, повара хорошо зарабатывают, да и с продуктами будет легче.Первое место работы — Ярославский вокзал. Там, в дорожном ресторане, увидела театр, который называется жизнью, со всей его скабрезностью и непроходящим запахом «полтавских» котлет.Потом замужество, первая дочка, поступление в Плехановский. А через месяц после родов Таня попала в больницу. Четырнадцать (!) операций на сердце и клиническая смерть. В Подольскую больницу завода Орджоникидзе, где она оказалась, тогда, в апреле 80-го, привезли парнишку с пулевым ранением головы. Из Афганистана, из разгоравшейся там войны. У него была задета нервная система, и солдату грозило остаться в лучшем случае калекой. По линии Министерства обороны ему выделили дорогое и дефицитное лекарство.Восемнадцатилетний мальчишка отдал его Тане, спасая ее и подписывая смертный приговор себе… Когда вышла из больницы, ребенку остававшемуся с мужем, уже исполнилось 10 месяцев. Опять работа: сначала в ресторане аэропорта «Домодедово», потом в зиловской столовой. «Артистическое» прошлое давало о себе знать: многочисленные награды на конкурсах поваров, достижения, достойные Книги рекордов Гиннесса, — заливное высотой в метр двадцать с «плавающими» внутри рыбками, как в аквариуме.Приглашение работать заведующей производством комбината питания Института экономики открыло возможность для самовыражения.Очень скоро там появились уютное кафе, сауна с бассейном, стали захаживать известные артисты. Пришли достаток, устроенность, уважение — чего еще надо? Но хотелось самостоятельности. И Татьяна Петровна вскоре ее получила полной мерой… В ее родном поселке несколько лет стоял памятником ушедшему социализму недостроенный мясомолочный завод. На стройке сменились уже три директора, пока она окончательно не заглохла и не стала разворовываться: сначала оборудование из нержавейки, затем трубы, полы, рамы… Даже крыша была демонтирована местными жителями на свои сараи и гаражи.Таня в то время жила в одном доме с директором совхоза «Путь Ильича» А. Г. Сидоренко. Нет-нет, да и встречала его, предложив как-то раз совместными усилиями реанимировать завод. Директор отшутился, но упорная женщина продолжала его терзать, пока наконец через год не услышала: «Ладно, занимайся!».И она начала заниматься… Бросила прежнюю безбедную работу, зарегистрировала свое предприятие, подписала договор о совместной деятельности с совхозом. Затем взяла в фонде поддержки предпринимательства кредит на 18 месяцев под 50 процентов, что очень удачно, наняла приезжих строителей — и дело закипело.Люди работали не за страх, а за совесть, получая не бог весть какие деньги. Ковыряясь лопатами в глиняной жиже котлована осенью, когда экскаватор просто не мог подъехать ближе, накрывая разрытую яму пленкой и подсвечивая себе ночью, работяги видели постоянно ее, отвечающую теперь за деньги, взятые в кредит, за украинцев и молдаван, кормящих свои семьи, за себя: «Стыдно будет перед односельчанами, если не получится».Но получилось. В конце декабря 1994 года построенный по сути заново за шесть месяцев завод принял первое молоко. И первые федюковские сырки, творог, сметана пошли в местные и московские магазины. Видя ожившее молочное предприятие у себя под боком, соседние подольские и домодедовские совхозы повезли сюда свою продукцию. Таня Коптелова, поверившая в свои силы, строила планы на будущее… Но она забыла об одном русском чувстве, которое просыпается в нас, когда мы видим, что кому-то хорошо.Это зависть. Умные люди направляют это чувство во благо себе, начиная «крутиться», чтобы жить не хуже соседа, глупые думают, как сделать «везунчику» плохо, чтобы жил, как все, и не высовывался.К последним, видимо, относился директор совхоза А. Г. Сидоренко.Поначалу, как и было записано в договоре, он поставлял молоко на завод, бесплатно внося свою долю в совместную деятельность. Разделив, конечно, потом прибыль от готовой продукции с заводом. Но позже это ему показалось несправедливым, и он выставил счет на кругленькую сумму за поставленное в течение нескольких месяцев молоко. Для только задышавшего предприятия это была удавка. Посыпались организованные директором совхоза вызовы в прокуратуру. Но, поскольку ни законов, ни договоров Коптелова не нарушала, придраться было не к чему.Тогда совхоз решает по-своему — он отключает электроэнергию. По словам Татьяны, это был самый страшный день в ее жизни. На дворе январь 97-го. Оборудование встает, трубы размораживаются, цеха в воде. Но странное дело, люди, построившие этот завод и теперь на нем работающие, не уходят. Они сами днем и ночью охраняют мертвое предприятие, не давая его опять разворовать и отогреваясь в каптерке паяльной лампой, теряя при этом сознание от удушья.«Не думала, что переживу это, — говорит Татьяна, — хотя больше десятка операций на сердце перенесла. Две недели повыла, а потом поехала в Подольск в Мосэнерго просить помощи». И ведь помогли. Женщине, не имевшей в то время ни копейки, государственная организация за две недели смонтировала свою подстанцию. Электрики по три часа сидели на столбе в 20-градусный мороз, заскорузлыми пальцами соединяя не только провода, но и чужих, в общем-то, людей, одни из которых решили помочь другим.Видя, что рядом с гибнущим совхозом предприятие вновь стало расцветать, аграрный босс отключает через несколько месяцев воду. Летняя жара, молоко портится, котлы мыть нечем. Татьяна Коптелова договаривается с дорожниками возить воду в автоцистернах, по 10 «бочек» в день. Завод не стоит.Истерзанная душа завистника такого перенести не смогла. На принадлежащие заводу 2 гектара земли загоняются бульдозеры и сметают все очистные люки и котлованы, оставляя детище хрупкой женщины без канализации. Отходы молока, не имея выхода, потекли на землю. Образовалась огромная зловонная лужа. Местные жители тут же примчались с колами, требуя порядка. Совхоз немедля вызывает СЭС, которая и закрывает завод.Первым не выдерживает муж.Татьяна вместе со школьницами-дочерьми оставляет квартиру ему и перебирается в баню — единственное сооружение на планируемом когдато дачном участке. «Я вдруг заметила тогда, — признается Татьяна, — что дочери стали ходить на цыпочках и бояться приближаться ко мне. Я поняла, что должна что-то сделать или сказать себе, что это предел».…Потратив два месяца и залезая в новые долги, Коптелова роет свою артезианскую скважину и строит свои очистные сооружения. А заодно и покупает свой радиотелефон, «добивающий» до местной АТС, так как провода, проходящие по территории совхоза, перерублены.В предпоследний день 1998 года завод запускается вновь. Вот уже три месяца он работает нормально. Соседние совхозы, которым Татьяна Петровна задолжала за молоко и которые на время ушли к другим, снова вернулись в Федюково. Отозвав свои претензии из судов, они поверили ей, женщине, живущей в баньке с детьми и приносящей постоянно свежие цветы на могилу воина-интернационалиста, отдавшего ей вместе с лекарством свою жизнь. Женщине, посвящающей работе двадцать часов в день и уверяющей, что хороших людей на земле гораздо больше, чем плохих…
Общество
Знойный «Анадырь»
[i]Сегодня речь пойдет о Кубе или о Карибском кризисе, как его называют чаще. В апреле исполнилось 37 лет, как Никита Хрущев, тогдашний Первый секретарь ЦК КПСС, принял решение о посылке ядерных ракет на Кубу.[/i][b]Развертывание [/b]Как говорил тогда, весной 1962 года, сам Н. Хрущев: «Мы в ЦК решили подкинуть Америке «ежа» — разместить на Кубе наши ракеты, чтобы Америка не смогла проглотить остров Свободы». Это было ответным шагом на размещение американских ракет «Титан» в Турции, подлетное время которых до крупных городов СССР составляло всего несколько минут.Согласие Фиделя Кастро было получено, и вскоре генералы приступили к подготовке операции «Анадырь», названной так с целью маскировки и создания иллюзии, что речь идет о военных учениях на Севере. Масштабы операции были огромны. Ни одной стране после второй мировой войны не приходилось скрытно перемещать столько людей и грузов на расстояние более 10000 километров. США только в 1992 году узнали, что истинное количество советских солдат и офицеров, прибывших на остров, составило 43 тысячи человек! Операция включала в себя перевозку не только собственно ракет и людей. Необходимо было отправить строительную технику и материалы для оборудования позиций ракет и мест проживания. Так, начальнику тыла маршалу И. Баграмяну предписывалось подготовить к отправке 32000 тонн топлива, 25000 тонн продовольствия, отвезти со складов в порты Союза 215 вагонов с боеприпасами, 40 — с авиабомбами и патронами. Одних гвоздей предстояло взять 14 тонн! Помимо ракет, войска «захватывали» с собой около 50 МИГов, 33 вертолета, более 30 самолетов-бомбардировщиков ИЛ-28. И все это в разобранном состоянии.Для подтверждения версии об учениях на Севере в железнодорожные вагоны и морские суда грузились в небольших количествах лыжи, валенки, полушубки и даже печи-«буржуйки». Солдаты и сержанты отбирались только второго и третьего годов службы. Гимнастерки и мундиры предстояло сменить на гражданские рубашки и брюки всем — от солдата до генерала.Объем перевозок людей и техники в порты Балтийского, Северного и Черного морей был так высок, что железные дороги начали давать сбои в перевозке народнохозяйственных грузов. Гражданских судов Морского флота СССР оказалось недостаточно. Пришлось срочно зафрахтовать 20 кораблей из Греции, Норвегии, Германии, Италии, Швеции. Всего в перевозках приняло участие 85 грузовых и пассажирских судов.Чтобы дезориентировать внимание к объемам перевозок, в советские газеты запускались сообщения о поставках сельхозтехники и увеличении турпоездок на Кубу.Так, газета «Заря Востока» сообщала о том, что лайнер «Адмирал Нахимов» (позже затонувший у Новороссийска) следует с двумя тысячами туристов на остров Свободы. На самом деле на борту находились личный состав и боевая техника ракетного полка.Ядерные боеголовки перевозились отдельно от ракет-носителей на дизель-электроходах «Индигирка» и «Александровск». Носителями были в основном ракеты Р-12, Р-14, «Луна» и 6 единиц авиабомб.12 июля 1962 года первые суда покинули родные порты. Переход через Атлантику занял 15—20 суток.Порты назначения были рассредоточены по всему побережью острова. Техника и грузы, имевшие сходство с народнохозяйственными, разгружались круглосуточно; ракеты, танки, самолеты — только ночью.Все подступы к портам охранял горнострелковый батальон, а водолазы каждые 2 часа проверяли подводные части судов на наличие мин.И если расположение войск в лесных массивах всегда считалось желательным и удобным, то на Кубе оказалось все наоборот. Вместо прохлады в лесах стоит сорокаградусная жара без единого дуновения ветра.Повышенная влажность создавала условия для сбоев в работе техники.Генштаб, планировавший размещение войск в землянках не учел, что на Кубе преобладают скальные грунты. К тому же ливневые дожди быстро заполняли уже отрытые котлованы. Пришлось возводить деревянные постройки, а это уже выдавало присутствие людей. Объем работ, выполненный в таких тяжелых условиях был велик. За 4 месяца было построено 350 км дорог, перемещено 350 тыс. кубометров грунта, перевезено 300 тыс.тонн грузов военного и бытового назначения.В итоге из 43 ракет, доставленных на Кубу, половина уже готова была нанести удар по противнику в день пика кризиса 27 октября.[b]Кризис [/b]16 октября 1962 года на стол президенту Соединенных Штатов Джону Кеннеди легли аэрофотоснимки, на которых видны были явные признаки развертывания советских стратегических ракет. «Он не может так поступить со мной!» — была первая реакция президента, помнящего заверения Н. Хрущева в миролюбии.Президент распорядился созвать экстренное секретное совещание.Главный вопрос — варианты реагирования США на установку советских ракет на Кубе. Вариант первый — начать военные действия путем ударов с воздуха, выброской десанта, оккупацией острова. Вариант второй, к которому склонялся министр обороны Р. Макнамара, — объявление морской блокады острова или карантина, как называли ее американцы. По крайней мере, как считал министр, это не приведет к неизбежному столкновению с СССР и к гибели в дальнейшем десятков миллионов американцев.Спустя неделю, выступая по радио с обращением к нации, Дж.Кеннеди, изложив вначале факты тайного размещения Советским Союзом ракет, объявляет карантин на все военное имущество, доставляемое на Кубу. Одновременно с этим США рассматривают пуск любой ракеты с ядерной боеголовкой с территории Кубы как удар со стороны Советского Союза по Соединенным Штатам.Вместе с обращением к нации Кеннеди отправил через особый канал связи личное письмо Хрущеву, которое положило начало их секретной переписке в течение всего Карибского кризиса. На этот канал не могли влиять ни ЦРУ, ни Госдеп, ни Пентагон. Тон письма был жестким.Последовавший незамедлительно ответ был не менее решительным.Стратегические ракеты и ВВС США были приведены в полную боевую готовность. Ждали пуска 156 баллистических ракет большой мощности. Бомбардировщики Б-52 находились в 15-минутной готовности к вылету, часть из них несла круглосуточное дежурство в воздухе. В Карибском море сосредоточилось 180 кораблей ВМС США.Руководство республики Куба объявляет на острове всеобщую мобилизацию.24 октября наш посол в США А.Добрынин в ходе беседы с братом президента Робертом Кеннеди сделал заявление о том, что капитанам наших торговых судов отдан приказ пройти через линию блокады, независимо от последствий. В то время на подходе к берегам Кубы находились не только суда с мирными грузами, но и с ракетами Р-14.25 октября советский танкер «Бухарест» пересек линию карантина. Президент США, вопреки ожиданию, распорядился не досматривать первое судно, прошедшее через кордон: «Дадим ему время подумать. Я не хочу, — сказал Кеннеди, имея в виду Хрущева, — загнать его в угол, из которого нет выхода».Многие жители юга США спешно покидали свои дома, устремляясь на север. Люди покупали пакеты с питанием для бомбоубежищ, шоколад, консервы. Никогда прежде и потом американцы не чувствовали дыхание войны так близко.Обстановка с каждым часом ухудшалась. Все чувствовали, что столкновение двух великих держав неизбежно.На следующий день Н. Хрущев отдает приказ кораблям повернуть назад. Одновременно направляет президенту США личное послание, в котором говорится: «Если будут даны заверения, что США не будут участвовать в нападении на Кубу, — это сразу все изменит. Тогда отпал бы вопрос об оружии, так как — если нет угрозы, то оружие является бременем для всего народа».Это был первый шаг навстречу со стороны Н. Хрущева. Однако напряжение не спадало… 27 октября в 10 час. 21 мин. Во время разведывательного полета над территорией Кубы на высоте 20 км советский зенитный расчет сбивает американский самолет У2. И без того напряженная обстановка накаляется до предела. Президент США собирает экстренное совещание.Генерал Тэйлор: «Господин президент! Мы еще четыре дня назад предлагали атаковать именно ту базу, с которой был сбит самолет. Теперь или никогда... не следует останавливаться и перед ядерным ударом».Министр Макнамара: «Ядерный удар по базам на Кубе? Но это ядерная война!».Генерал Тэйлор: «Конечно, если она разразится, будет ужасно. Погибнет не менее четверти американцев. Но нация сохранится».Большинство участников совещания склоняется к упреждающему удару с воздуха с последующим вторжением. Однако президент Джон Кеннеди запрещает бомбардировку Кубы и через брата передает А. Добрынину ультиматум для советского руководства: если ракеты не будут тотчас убраны, то 30 октября Соединенные Штаты вынуждены будут начать боевые действия.При расставании с советским послом Роберт Кеннеди дал ему номер телефона в Белом Доме, по которому просил звонить в любое время дня и ночи, так как он почти все время находится с президентом.Напряжение в то время ощущали не только руководители, но и солдаты. Медработники, присутствовавшие на Кубе, отмечали у некоторых военнослужащих признаки невроза.Многие страдали отсутствием сна, беспочвенной возбудимостью, замкнутостью.Удивительным в этой ситуации с разведывательным самолетом было то, что Дж. Кеннеди полагал, что приказ на уничтожение цели был отдан Н. Хрущевым. Но это было не так. В тот момент на месте не было даже командующего группой И. Плиева. И приказ отдавал его заместитель по ПВО генерал С.Гречко. Даже офицеры, получившие команду «Цель № 33 уничтожить!», боялись нажимать на кнопку «пуск», понимая, что могли запускать не только ракету, но и маховик последней на Земле войны.Чуть позже в адрес генерала Плиева поступила из Москвы телеграмма: «Мы считаем, что Вы поторопились сбить разведывательный самолет США…».Генерал, к сожалению, не знал, что за два часа до инцидента с У-2, а именно в 8.05, американский президент отправил ответное послание Н. Хрущеву, в котором писал: «Когда я читал Ваше письмо, то пришел к выводу, что ключевые элементы Ваших предложений… в целом приемлемы…».[b]Развязка [/b]28 октября. Получив это послание, а следом за ним ультиматум по поводу сбитого самолета, Хрущев принимает немедленное решение сообщить открытым текстом по радио о выводе советских ракет с Кубы.Демонтаж ракет произвели за три дня. В соответствии с договоренностью американцы контролировали погрузку ракет на корабли.Для того, чтобы они могли зафиксировать аэрофотосъемкой все вывозимые 42 ракеты, пришлось их размещать на палубах с грубым нарушением правил морских перевозок. По воспоминаниям бойцов 51й ракетной дивизии, честно выполнивших свой воинский долг перед Родиной, такой порядок инспекции был для них унизительным актом.Через полгода американцы вывели свои ракеты из Турции, а через шесть лет из Италии.При отправке ракет назад пришлось размещать их на верхней палубе, чтобы американцы могли их заснять.[b]Вспоминает А. М. БУРЛОВ, главный инженер ракетного полка [/b][i]В Союзе я получил направление в оперативную группу, которой предстояло вылететь на Кубу самолетом до отправки основных сил с тем, чтобы выбрать места развертывания позиций ракет и боевых частей.Мы летели на ИЛ-18 через Шотландию, Канаду, Багамские острова и прибыли на остров Свободы 19 июля. Так как штурманы были канадские, то нам для прикрытия за два часа до отлета раздали загранпаспорта, в которых мы значились инженерами-мелиораторами. Тогда мы и узнали, куда летим.Мы выбирали районы будущих позиций ракет, исходя из соображений скрытности, наличия подъездных дорог, источников воды. Как правило, это были предгорья.Корабли с ракетами начали прибывать в сентябре.Уже в трюме они были установлены на штатных грузовых тележках. Сами ракеты были упакованы в герметичную прорезиненную оболочку, позволяющую поддерживать с помощью селикогелевых поясов необходимый режим температуры и влажности. Длина автопоезда с ракетой была равна 30 метрам. Головные части с ядерным зарядом доставлялись на остров отдельно.Кубинцы перекрывали ночью шоссе, разгрузка и перевозка боевой техники производились только ночью, и в сопровождении мотоциклистов мы доставляли автопоезда по назначению. При этом все делалось под видом учений, поэтому мы надевали кубинскую военную форму.У нас был случай, когда автопоезд с окислителем для топлива сорвался на горной дороге в пропасть.Водитель заснул, от усталости скорее всего, и с 30 метров упал в пропасть. Разбился. Цистерна была прочной, жидкость не разлилась, поэтому перекачали ее в другой автопоезд и рейс продолжился. Все же ночью делалось. Тяжело было.Недалеко от выбранного района находилась ферма, на которой жила кубинская семья. По нашей просьбе семью переселили в другое место.Хилый мостик, который был там через речку, пришлось сломать и построить новый, выдерживающий 60 т груза. На месте дислокации мы застилали землю толстыми металлическими плитами, которые могли сцепляться между собой, и таким образом готовили площадку для запуска ракет.После того как американцы в середине октября обнаружили присутствие наших ракет с помощью высотной разведки самолетов У-2, они начали летать парами на сверхнизкой высоте, сдувая пыль с брезентовых чехлов техники.На Кубе жарко, и время от времени срабатывали предохранительные клапана на топливозаправщиках ракет, выпуская ядовитые газы азотной кислоты.Для хранения ядерных боеголовок соорудили арочные бетонные ангары, засыпав их сверху дерном. К тому моменту, когда американцы нас обнаружили, мы уже привели в боеготовность все три полка ракет Р12. Это значит, что мы уже опробовали пристыковку к учебно-боевым ракетам боеголовок. Тоже учебных, весом по тонне каждая. То есть оставалось только перейти к боевому оружию. Мощность каждой нашей боеголовки равнялась 50 Хиросимам.Когда обстановка стала накаляться и командовавший советскими войсками на Кубе генерал армии Плиев дал приказ приблизить головные части ракет к пусковым, а попросту привезти их на стартовые позиции, то специальные фургоны, которые также поддерживали строгий температурный режим боеголовок, повезли их прямо днем, имитируя обычную хозяйственную работу.Когда сбивали У-2, Плиева не было на месте. У него обострилась почечная болезнь. К нему из Москвы даже врача прислали. И решение принимал Гречко с Гарбузом. Позже и кубинцам удалось сбить низко летящий американский истребитель. Наши летчики тогда на МИГ-21 «зажали» на низкой высоте пару «фантомов» и вели их до выхода с кубинской территории под прицелами. После этого авиация США перестала летать так нагло над островом.Но, слава богу, при переходе через Атлантику не было шторма, иначе все бы их смыло за борт. Кстати, после прибытия в СССР все 43 ракеты были запущены с полигона Капустин Яр по учебным целям. И все «ушли». Ни одного отказа не было. Мы специально проверяли, не повлиял ли на них жаркий климат. Р12 подтвердила свою абсолютную надежность.[/i][b]При подготовке материала использованы воспоминания воинов-интернационалистов из книги «У края ядерной бездны». [/b]
Общество
Королевская охота
[i]Африка. Ангола. Именно здесь находился в 1984 году передний край борьбы между двумя мировыми идеями — коммунизмом и капитализмом. Наш собеседник — [b]Михаил Король[/b], воевавший в ангольской бригаде в середине восьмидесятых. Ровно 15 лет назад Михаил вернулся оттуда.[/i][b]Если ты не отстреливаешься — ты мишень — Как ты попал на юг Африки?[/b] — Как все попадали: окончил Иняз им. Мориса Тореза. В институте была военная кафедра. После окончания вуза присвоили звание лейтенанта, призвали в армию военным переводчиком.Причем сразу сказали: поедешь в Анголу, поскольку я владею португальским языком. Платить обещали хорошо. Пока молодой, чего не поехать. Романтика. Прилетели в Луанду, в военную миссию, доложили референту. Тот говорит, сидите, ждите кадровика. Сидим. Жара, мы в галстуках, но не снимаем: может, не положено — у военных-то свои порядки. Мой товарищ отошел куда-то. Сижу один. Идет мощный мужик в тельняшке, брюках десантных, высоких шнурованных ботинках — Рэмбо. Первая мысль: может, сотрудник какой-то миссии или завхоз.Вдруг он останавливается и начинает на меня орать: «Кто такой, что тут делаешь, почему не приветствуешь? Тебя что, не учили?». Я ему: «Я — Король!». Тут он просто взбесился, побагровел: «Завтра же в бригаду! В воюющую!». Вот так благодаря своей фамилии попал на передовую. А товарищ мой, который в это время в туалет отошел, остался при штабе округа.Назавтра в 6 утра получаю предписание и вылетаю в третий военный округ. Штаб округа находился тогда в городе Луэна. Это на востоке Анголы, недалеко от границы с Заиром. Дело в том, что на территории Заира располагались учебные центры по подготовке банд УНИТА, граница была фактически открыта, и, переходя через нее, первых, кого они встречали на территории Анголы, — нашу 21-ю мотопехотную бригаду.[b]— Советскую? [/b]— Нет. Там были правительственные войска, которые мы поддерживали, — ФАПЛА (Народные вооруженные силы освобождения Анголы) и контрреволюционные — группировка УНИТА (Национальный союз полной независимости Анголы). По сути, шла гражданская война. В этих правительственных бригадах служили наши советники. Как правило, 7—10 человек на тысячу их солдат. Я находился вместе с советниками не только на совещаниях, где планировались операции, но и на передовой, в районе боевых действий. В мою обязанность входило также поддержание радиосвязи, кодирование донесений.[b]— Получается, ангольцы истребляли друг друга? [/b]— Конечно. Когда унитовцев брали в плен, наша задача была отбить их от разъяренных фапловцев. Они их пытали, пальцы ломали, руки, по ногам стреляли.Меня поражало, что они не понимали вообще смысла войны. Воевали за кусок хлеба, пачку сигарет, мизерные деньги, которые они, по-моему, даже не всегда получали. Я как-то беседовал с ангольским сержантом, и вдруг он говорит: «А я в прошлом году служил в УНИТА». Спрашиваю: «Как это так: служил в УНИТА, а сейчас в ФАПЛА служишь?». А он: «Мне там не понравилось. Там снабжение плохое. Здесь кормят лучше. Вот я теперь и воюю против них». То есть совершенно никакой идеи. Эта идея навязывалась нами.[b]— Привилась? [/b]— Не привилась. Они винили нас во всех своих бедах. Почему-то считали, что эту войну мы им навязали. Мне кажется, что в Анголе и в других подобных точках служить было сложнее, чем в Афганистане.[b]— Почему? [/b]— Потому что в Афганистане рядом с тобой товарищ, против тебя противник. Здесь же... Рядом с тобой чужие и против тебя чужие.А самое страшное — не знаешь, откуда получишь пулю. То ли оттуда, от противника, то ли какой-то свой дурак сзади в тебя стрельнет. Когда я оттуда уезжал, помню, даже подписывал какую-то бумажку о неразглашении, оказывается, мы там не воюем, а советуем и участия в боевых действиях не принимаем. Хотя фактически находишься в бригаде, которая ведет боевые действия. Тут хочешь не хочешь — стреляй... Если ты не отстреливаешься — ты просто мишень.[b]Брызги крови — «Старики» проверяли новичков? [/b]— Не знаю, как всех, но меня проверили: все-таки вчерашний студент, москвич. Налили мне стакан спирта. Полный. В жизни спирт чистый не пил. Собрал всю волю в кулак и хлобыстнул весь стакан... Это было нечто: думал, что умру. Все горело. Глаза на выкате, слезы. Заблевал всю округу. Тем не менее испытание прошел. «Старики» сказали: «Миха, ты наш мужик. Такие нам нужны. С тобой в разведку мы пойдем».[b]— Помнишь, как в первую передрягу попал? [/b]— Конечно. Не прошло и недели, как бригада сразу получила приказ — сменить дислокацию. Впереди шли три «Урала», груженные матрасами, кроватями. Затем танк, и потом мы ехали на БТРе. И вдруг страшный взрыв. Я как раз смотрю на этот танк, который едет передо мной, у него открыты люки, потому что жарко очень.А из люков вылетают остатки человеческих тел, брызги крови, куски одежды. Там были три ангольца-танкиста. Мне сразу же поплохело. Я ведь с этими танкистами перед маршем разговаривал, мы шутили...[b]— Много на твоих глазах людей погибло? [/b]— Больше ста. Когда слышу от участниках боевых действий, будь то Ангола, Афганистан или Чечня, что это не страшно, что это фигня, когда что-то рядом рвется, когда рядом погибают люди, с которыми ты только что разговаривал, ел из одного котелка, я им не верю. Это очень страшно. Я не стесняюсь это сказать. Нас, советских, в бригаде было девять человек: я —переводчик и 8 специалистов. Двое из них погибли. Я приехал в Африку на смену переводчику, который возвращался в Москву. Мы с ним выпили, естественно. Я говорю: ты расскажи, что мне предстоит. Он стал рассказывать про свои приключения, боевые действия и... заплакал. Потом начал рыдать, кричать в истерике: «Мама, за что мне все это!». Вспомнил какого-то Луиса, кубинца: «Луис, я же тебе говорил, рота не поднимется! Зачем ты туда пошел? Я тебе говорил, рота не поднимется!». Видно, он погиб, этот кубинец...[b]— А при чем здесь кубинцы...[/b]— Да этим ребятам надо памятник ставить! Они действительно воевали за идею на стороне ФАПЛА в отличие от ангольцев, которые в своей стране непонятно за что стреляли друг в друга. Для кубинцев воевать в Анголе было почетно. Они, не раздумывая, шли под пули, не раздумывая, закрывали друг друга своими телами, в самое пекло лезли. Нам, например, платили приличные деньги. Кубинцам — гроши. Они служили в армии, гибли и считали это своим долгом.[b]Зажрались вы тут! — Ночевать приходилось в джунглях? [/b]— Да. Из того, что под рукой было, тростника или ящиков из-под боеприпасов, сколачивали подобие хибары. Были у нас установки «Град» типа «катюши». У них снаряды под два метра длиной и такие же большие ящики. Во-первых, они использовались как гробы, во-вторых, как кровати. Очень удобно.[b]— Постоянная близость смерти как-то сказалась на тебе? [/b]— Да. Я стал ценить жизнь, как это ни высокопарно звучит. Просто радоваться тому, что мы сидим, разговариваем. Что дождь прошел, что солнце светит, что войны нет. Это понимаешь только после того, как прошел через все это. Когда каждый день действительно мог быть последним.За два года пребывания в Анголе — больше десяти случаев, когда наши советники стрелялись. Просто не выдерживала психика, крыша ехала. Оружие всегда при тебе, пистолет Макарова, АК, боеприпасы. Естественно, никакого учета. Каждый день стреляли по банкам, деревьям. Я прибыл в отпуск в Москву после девяти месяцев кошмара, сижу со своими друзьями-однокашниками.Они начинают говорить, что тут плохо, колбасы нет, того нет, очереди. У меня все внутри закипало. Говорю, вы не знаете, что такое плохо! Зажрались вы тут! Сейчас все это позади. А вот первое время... Мог сорваться, ударить запросто. Мне жена говорила, что я другой оттуда вернулся, какой-то грубый, резкий. Стоишь, бывало, в очереди, какой-то подонок лезет вперед, начинает — да я, да то, да се... Я стою с удостоверением своим... Ну, думаю, сейчас убью.[b]— Удостоверения участника войны получали все, кто в Анголе находился? [/b]— 30 дней отслужил в воюющем округе — имеешь право на эту книжку. Как делали все эти штабисты? Связь у нас налажена, мы им докладываем, что пока тихо, очередное наступление УНИТА отбито. Они тут же на вертолете прилетают к нам, не глуша движков, выходят из вертолета: как дела, все ли нормально, есть ли провизия, боеприпасы... и улетают — день засчитан. Вот так в течение 3 лет слетают 30 раз в район боевых действий — получи удостоверение.Они там по три года служили, как правило, с женами, детьми. В крупных городах, где не было боевых действий. Один кадровик через три года уехал с двумя орденами Красного Знамени и с книжкой ветерана войны. Он сам представления к награждению на себя направлял в штаб. Все, кто служил в столичной Луанде, уехали с орденами и медалями. А кто служил в воюющих бригадах, не все.[b]Мишка, я получил твою медаль — А тебе награды достались? [/b]— В последнее время были очень тяжелые бои, пошли новые батальоны противника со стороны Заира. И я после этих боев попросился в отпуск. А спустя неделю пришла разнарядка о награждении всех участников этих событий. Называлась эта операция, как сейчас помню, «ФАПЛА — 10 лет победы». А поскольку меня сменил уже другой переводчик, прилетевший мне на замену, то он в эти списки и попал. И, прослужив 2 недели, был представлен к медали «За боевые заслуги». Потом приезжал ко мне с Украины. Мы с ним выпили, он говорит: «Мишка, я получил твою медаль». Я ему: «Ну получил и носи!».[b]— Говорят, на войне сразу становится ясно, кто чего стоит? [/b]— Люди проверяются моментально. Был там у нас в бригаде один замполит, подполковник. Сам себе на уме, с подленьким нутром. Замполиты должны моральный дух поднимать, а он только мастер притырить что-то был да в темноте пожрать. Потом добились, направили его в штаб округа — на фронте таким не место.Бывало, голодали. Когда с мясом становилось совсем плохо, летали на вертолете на охоту. Там же заповедники кругом. Бродят стада коз с красивыми витыми рогами. Мы с вертолета из Калашникова постреляем немного... Пяток коз грузили, остальных оставляли на съедение животным.[b]— А животных там много? [/b]— Конечно — джунгли! Ядовитые змеи попадались. Но у нас высокие ботинки, и змеи были не страшны. Опаснее манговая муха, которая откладывала свои яйца на одежду или кожу. Если долго не моешься, не стираешь одежду, а такое бывало, джунгли кругом, яйца могли прорасти под кожей. У меня местный лекарь такую личинку без наркоза из ноги вырезал. Взял скальпель, протер бензином, вырезал и забинтовал. Так и прошло. В бригаде, в БТРе, с нами вместе воевал «плечом к плечу» попугай Жакоша. Он у нас насвистывал «Подмосковные вечера», «Катюшу», говорил: «Хочу в Союз!». Мы выпивали там иногда, он слышал, как мы, опрокидывая, говорили: «Х-х-х, поехали!». И стал так повторять ни с того, ни с сего. Выдыхал, как перед выпиванием, и говорил: «Поехали!».[b]— Не жалеешь, что судьба тогда закинула в Анголу? [/b]— Мне это пошло на пользу, и любому мужчине пройти такую школу было бы полезно. Есть что рассказать моим сыновьям, Никите и Денису. Есть о чем вспомнить, какие-то трофеи остались, погоны унитовские, зеленый берет с кокардой, ботинки высокие со шнуровкой, которые я на даче иногда надеваю, пятнистая форма. Я благодарен судьбе, что все так закончилось, что вернулся живым...[b]Фото из личного архива[/b]
Общество
Наездник
[i]Быть уважаемым наездником среди игроков на ипподроме трудно. Поставившие на твою лошадь после неудачного заезда орут с трибун, что ты жулик и сговорился «поделить» заезд. Поставившие против тебя в случае победы кричат, что «вколол» лошади что-то. Из разговоров с околоипподромной публикой я понял, что Михаил Козлов, мастер-наездник международного класса, пятикратный победитель российского Дерби — главной скачки страны, — стоит здесь особняком. Его уважают по обе стороны дорожки. [/i][b]— Как человек становится наездником? [/b]— Дед был военный ветеринарный врач, отец — тоже. Так что, наверное, любовь к лошадям в генах. И когда к бабке в деревню ездил на лето, все время проводил на конюшне. Бабка злилась на мать: куда он приехал, ко мне в гости или к лошадям? Отец натаскал меня на всяких конно-спортивных соревнованиях в ЦСКА. Не скачки, правда, а вольтижировка, рубка лозы.[b]— А рубка лозы — это что? [/b]— Это когда шашками рубят лозу на полном скаку и умудряются при этом ухо лошади не отхватить. При советской власти считалось, где ипподром — там махинации, поэтому вроде как место предосудительное. Я жил на Хорошевке и, когда ездил в центр на троллейбусе, никогда не слышал, чтобы объявили остановку «Ипподром». Говорили или 2-я Боткинская больница, или Боткинский проезд. А через несколько лет объявляют как-то: «Ипподром». Я вышел и с тех пор здесь остался. Был не беговой день, понедельник. Я считал, что конный спорт для избранных, и представлял себе, что наездники — это какие-то пижоны в стильных костюмах. А увидел на ипподроме крестьянского вида мужичков в телогрейках. Как говорится, пришел один раз и остался. Мне было 14 лет. Три года ходил помогал просто так.Считал за счастье выполнить любую физическую работу. А с 16 лет уже можно было поступать в Школу наездников, в ГПТУ № 15 при Центральном московском ипподроме. Начинал с конюхов, потом — третий помощник, второй, первый. Пятнадцатый год бригадирствую.[b]— Над кем? [/b]— Бригадир у нас — значит, тренер, хозяин над тренотделением. Это стандартное строение на 44 денника, т. е. лошадей. Их делили пополам и назначали двух тренеров. У каждого по 22 лошади. Есть в Швеции лучший наездник Юхансон, у него 165 лошадей в тренинге. Если наездник похуже, у него бывает по 100, по 70, бывает и одна лошадь в тренинге. А у нас всем поровну — по 22 головы.[b]— А почета много? Сколько наездники «за бугром» получают и сколько вы? [/b]— У них больше на несколько порядков. Лучший наездник Америки Джон Кэмбелл имеет свой самолет. Я только месяц назад купил себе машину. Хотя их у меня было три. Когда мне попалась лучшая лошадь страны Сорренто, я выиграл 320 тыс. долларов, мне кусок отстегнули и расплатились со мной не деньгами, а «Мерседесом».[b]— А на Западе не думали выступать? [/b]— Меня несколько раз приглашали, но это ж Россия — здесь спасу нет от воров и дураков. Я оказался в числе дураков. Меня десять раз туда приглашали, но я отказывался.[b]— Почему? [/b]— Родина — для меня не пустые слова. Мне задавали такие вопросы на ипподроме в Швеции, во Франции оставляли. Кавалер почетного легиона папа Виель — у него два сына-наездника, — когда меня посмотрел во Франции, то тут же предложил работу и сказал, что будет мне платить гораздо больше, чем платил своим тренерам. У него все-таки великие лошади. Только оставайся.Тургенев, по-моему, сказал: «Родина без нас обойдется, а вот мы без нее нет». Так вот, неделю без нее элементарно обхожусь, а больше уже не могу. Во Франции сейчас живет финн, у него замок там свой, имение, конный завод, я общался с ним. Он меня спросил, почему я от всего этого отказываюсь. А я ему говорю: тебе этого не понять.[b]— Посидев на трибуне, постоянно слышал какую-то ругань, брань, суждения с плеча. Как вы к этому относитесь? [/b]— Да никак. Я достаточно профессионален, чтобы не обращать на это внимание. Я одинаково спокойно воспринимаю крики «Ура, браво!» и «Вор, жулик!». Люди ставят на меня свой рубль и имеют право за этот рубль меня обзывать. Я совершенно нормально к этому отношусь. Самый строгий судья — это я сам. Я даю трезвую оценку своим действиям, достижениям, провалам.[b]— Что важнее для наездника — выиграть деньги или приз без денег? [/b]— Возьмите не наездника, а просто человека. Для кого-то главное — деньги, а для других... Нужны ли наезднику деньги? Да, нужны. Когда у меня был Сорренто, люди хотели взять его в аренду и платить мне огромные деньги. Я действительно из Германии приехал на «Мерседесе».Я им сказал, что пока не выступлю на своем Дерби, никуда не поеду. Я русский, для меня российское Дерби важнее, хотя это смешные деньги. Они мне предлагали вдесятеро больше заплатить, только соглашайся. Я им ответил: лошадь берите, поезжайте, но без меня.Великие русские наездники проездили всю жизнь, заработав массу призов, получив мировую прессу. Но они не выиграли ни одного Дерби.[b]— Какие отношения между наездниками, вы ведь соперники? [/b]— С каждым годом становятся все хуже. Раньше наездники друг к другу так не относились. Я уже пожил, мне 52 года, поверьте, такого, как сейчас, не было. Один недавний пример. Я пришел вторым, а меня объявили первым, соперника лишили места за кроссинг, попросту — за грубость. Но это редчайший случай. Судейская коллегия такое решение принимает один раз из десяти. То есть девять случаев неджентльменского поведения друзей-соперников проходят безнаказанно. Сейчас стало противно ездить. Время такое, что все хотят нажить деньги.[b]— А если конкретно, кроссинг это что? [/b]— Пересек мне дорогу, подрезал. Мой конь теряет дыхание, пока я его вытягивал, поезд, как говорится, ушел. На Западе очень корректно ездят. Там бы этот номер не прошел. С тем же Юхансоном я был виноват, мы с ним сцепились колесами, не умышленно, у меня лошадь «повалилась». На занятие платного места это никак не влияло. Я быстро на себя вытянул, мы расцепились, и он мне по-английски говорит: «I am sorry». Я его цепляю, а он извиняется. Вот так они там ездят. А у нас… Как только спонсор хорошие деньги бросает, люди теряют свое лицо или, наоборот, его показывают.[b]— Отношение к лошадям у таких людей, наверное, тоже соответственное? [/b]— Потребительское отношение! Применяют допинг, гробят здоровье лошадей. Накачивают их всевозможными препаратами. Раньше такого не было.[b]— Есть свои любимчики, ведь лошадей у вас много? [/b]— А как же. Это, как дети. Я должен ровно относится ко всем, но в душе кого-то просто не могу не любить больше.[b]— Они ревнуют? [/b]— Они этого не понимают.[b]— А сахар? [/b]— Одна не знает, как я себя веду с другой.[b]— Остались в памяти какие-то лошади, которые вам были наиболее близки? [/b]— Карбюратор — любимая лошадь на все годы и на все времена. Как говорится, первая любовь. Хотя в силу своего сложения не классная лошадь, но там столько было души и сердца, я не мог не отвечать взаимностью...А вот Кипр, на нем я выиграл открытое Дерби с американцами. Самое мягкое слово, которое могу к нему подобрать, это «сволочь». Я ему благодарен за то, что он для меня сделал. Но он столько из меня выпил крови... Хотя, конечно, он боец. За то, что он боец, я встаю перед ним на колени. Но то, что он сволочь, — это точно.[b]— Насколько лошадь может быть привязанной к человеку? [/b]— Лошадь — животное самостоятельное. Если у нее есть пропитание, ей человек не нужен.[b]— Вас радует, что больше людей стало появляться на ипподроме? [/b]— Конечно, радует. Цивилизованный мир давным-давно все это прошел. В Германии на пресс-конференции меня спросили: «А Горбачев ходит на бега?» Я не знал, что отвечать. Знаю, что мэр один раз на ипподроме был. Районное начальство раз в жизни, может быть, забегало.Допустим, в Париже разыгрывается Приз Франции. На трибуне мэр как минимум, а то и президент страны! В Англии многие дипломатические вопросы решают на скачках.Королева ходит на скачки. Там тебя усадят за столик, за остекленные трибуны.[b]— У вас много учеников? [/b]— Я человек некоммуникабельный. Мне нравится работать с животными. А учеников у меня нет. Хотя однажды один молодой наездник пришел ко мне с бутылкой водки. Сказал: «Пусть вы меня и не считаете своим учеником, а я вас считаю своим учителем».[b]Словарь ипподромных терминов (неполный) [/b][i][b]Темная [/b]— темная лошадка, не фаворит, на нее не ставят.[b]Тотошник [/b]— букмекер, организатор частного тотализатора.[b]Буки [/b]— букмекеры.[b]Проминка [/b]— разминка лошадей перед заездом.[b]Проскачка [/b]— переход лошади с рыси на галоп.[b]Качалка [/b]— тележка наездника с двумя колесами.[b]Наездник [/b]— тот, кто едет в качалке.[b]Жокей [/b]— тот, кто скачет верхом на лошади.[b]Скользкий заезд [/b]— заезд без явных фаворитов.[b]Кроссинг [/b]— умышленное «подрезание» одного наездника другим.[/i]
Спорт
Не хотим терять ни одного метра
[b]— Олег Михайлович, недавно вы докладывали правительству Москвы о результатах работы вашего комплекса в первом полугодии. Разговор получился довольно интересный. Но многое осталось, как говорится, за кадром. Расскажите, если можно, какие вы видите удачи и недочеты в работе руководимого вами комплекса за первые шесть месяцев.[/b]— Я в принципе не люблю давать сам оценок тому, что сделано нами, и тому, что намечалось. Об этом достаточно убедительно говорил в своем выступлении мэр Москвы. Я же ограничусь некоторыми частными дополнениями, которые, как вы говорите, остались за кадром.Прежде всего выделил бы работу коллектива Москомзема, который возглавляет В. Демурчиев. После того как в этом подразделении сменилось руководство, я, можно сказать, вздохнул с облегчением. Потому что в Москомземе таятся огромные возможности для использования ресурсов нашей столицы. Я имею в виду прежде всего ресурсы имущественные, а земля — это одна из главных составляющих в балансе наших богатств. Так вот, с приходом Демурчиева Москомзем заработал энергично, умело, и результаты этой работы, как говорится, мы сразу увидели. То же самое я сказал бы и о комитете, который занимается проблемами использования недвижимости.Приведу для наглядности некоторые цифры, характеризующие нашу работу. Усилиями всех подразделений комплекса по экономической политике и имущественно-земельным отношениям городская казна пополнилась почти на два с половиной миллиарда.Удачно дебютировало на рынке специализированное государственное предприятие по продаже имущества. Оно заработало треть миллиарда рублей.Площадь московских земель составляет на сегодня более 100 тысяч гектаров. Крайне важно умело, по-хозяйски использовать это огромное богатство. На сегодня доходы от операций с землей поступают в виде платы за покупку права аренды земельного участка, арендной платы за землю, земельного налога. Вместе с тем не все участки и зоны равнозначны. Большая часть городских земель, примерно 34 процента, освобождена от оплаты за ее использование. Насколько это убыточно для города, видно из таких цифр: только в первом полугодии городская казна недобрала 801 миллион рублей из-за предоставленных льгот. Эта цифра к концу года может возрасти еще на 20—30 процентов. Вопрос льготного предоставления земельных участков требует корректировки, поскольку нынче появилось немало претендентов на хороший льготный отрезок столичной территории.Правительство столицы одобрило внесенные Департаментом государственного и муниципального имущества города проекты законов столицы «О приватизации государственной и муниципальной собственности в Москве» и «О программе приватизации государственной и муниципальной собственности в Москве». Таковы, если вкратце, для нас итоги первого полугодия.[b]— Олег Михайлович, в Москве есть бесхозная земля, до которой у властей еще не дошли руки. Я имею в виду пристанционные участки, полосы отвода вдоль железной дороги, промзоны и т. д. Как намерены городские власти распоряжаться этой землей? [/b]— Давайте уточним: как таковой бесхозной земли в Москве, конечно, нет. Вся земля внесена в земельный кадастр. Участки пронумерованы и имеют своего хозяина. Другой вопрос, что промышленными предприятиями они используются не всегда эффективно. Это и полоса отчуждения вдоль железной дороги, о которой вы говорили. Сейчас она начинает активно вовлекаться в хозяйственный оборот. Речь идет о третьем транспортном кольце. Там мы получим несколько сотен гектаров отличной земли в центре города, с коммуникациями, которые мы будем использовать.Если говорить о предприятиях, то тут действительно большой пласт для деятельности. Мы знаем эту проблему и сейчас ведем с предприятиями переговоры о добровольной сдаче городу неэффективно используемой земли. Если получаем отказ, то на ту землю, которая работает эффективно, занята под производством, снижаем ставки, а на ту, что используется под свалки, отстойники, просто бросовые участки — повышаем арендные ставки, чтобы предприятию было невыгодно держать у себя эти пустыри.Есть еще одна проблема, сюда же примыкающая. О ней говорили на заседании правительства. Это вопрос о сельскохозяйственных землях на территории Москвы. Дело в том, что в черте столицы работает несколько колхозов и совхозов. Мало кто об этом знает, но такой факт, как говорится, имеет место. В связи с этим нам уже дано поручение Юрия Михайловича Лужкова решить вопрос о выводе тепличного хозяйства колхоза имени Горького с территории Марьинского парка, на которой оно расположено. Мы это сделаем спокойно, без агрессии и наскоков. Все-таки выращивание овощей — вопросы областные. Хорошо, конечно, морковочку недалеко от центра города взращивать, но это стоит очень больших денег. Если сейчас договоримся с колхозом имени Горького, то это будет означать, что мы сэкономим городу порядка нескольких сотен миллионов рублей. Может быть, даже речь идет о нескольких миллиардах.За счет чего? Дело в том, что для продолжения строительства необходимо готовить территории. Подготовка территории — это вывоз грунта, илового осадка, устройство в Московской области полигонов, куда будет этот грунт засыпаться, доставка нового песка. А здесь на этой территории, которую занимает нынче колхоз имени Горького, уже готовое метро, другой транспорт, есть коммуникации.Марьинский парк ныне — один из лучших районов в Москве. В свое время, когда в 1992 году начиналось здесь строительство, многие высокомерно упрекали Лужкова: ну что он полез в эти поля аэрации, кто там будет жить? Сейчас из новостроек на московском рынке самые дорогие квартиры в Марьине.[b]— В Москве, как вы, Олег Михайлович, рассказывали членам правительства, много недостроенных зданий, которые тоже можно использовать с выгодой для пополнения городского бюджета… [/b]— Этой проблемой мы занимаемся непрерывно. Мы знаем весь список недостроя и все наши городские планы по продаже этих объектов выполняются регулярно. Проблем здесь я не вижу. Когда на заседании правительства города нас критиковали за недостаточное внимание к этой проблеме, речь шла чуть-чуть о другом — о недострое федеральном. А именно о том, что в городе сохранилось заметное количество недостроенных зданий, сооружений, оставшихся еще со времен Советского Союза от союзных, позже от федеральных министерств. Сами министерства давно исчезли, а недострой остался. Проблема здесь в том, чтобы Мингосимущество эту федеральную собственность передало бы городу. А здесь уже не все от нас зависит. И в первую очередь все упирается в добрую волю нынешних федеральных министерств — захотят ли они расстаться с бывшей собственностью. Бывает, как собака на сене: «Сам не гам и людям не дам». Нам предстоит очень много сделать, но проблему мы обязательно сдвинем. У меня была беседа с руководителем Мингосимущества. Мы договорились активизировать наши усилия. А то иногда бывает так: ведомственные интересы вклиниваются и подрубают здравый смысл под корень.Чтобы понятнее было, приведу простой пример. Есть такое известное здание — второй дом ПШМО СССР: это служба тыла наших Вооруженных сил, Красная площадь, дом 5. Место очень приметное. Сразу за ГУМом между собором Василия Блаженного и Гостиным двором. Там еще со времен Льва Троцкого, когда он был председателем Реввоенсовета, всегда располагалось тыловое хозяйство. Сейчас произошел вот какой процесс. Были реформированы и объединены Главное командование ВВС и ПВО страны. Командование ВВС, которое размещалось на Пироговке, переехало в место дислокации командования ПВО. А в дом ВВС отправились тыловики из здания на Красной площади. Здание, подчеркиваю, федеральное, составляет единый архитектурный ансамбль с Гостиным двором и Красной площадью. Но сам бог велел иметь городской солидный торговый центр: где-то около 80 тысяч квадратных метров площадей. А они как следует не используются.Мы официально письменно обращались не один раз с предложением, чтобы Мингосимущество и правительство России передали эту собственность Москве. Городское правительство даже согласно ее купить, а вернее, поменять на 100 тысяч квадратных метров готового жилья для военнослужащих в городе, в центре столицы. Сделка, выгодная для военных во всех отношениях. Ведь это для них 2000 квартир! Никто и никогда Российской армии две тысячи квартир в Москве сразу, одномоментно, никогда не отдаст. Причем готовых квартир, их не надо строить. В обмен фактически на развалины. Казалось бы, давно пора ударить по рукам.Воспользуйтесь, можно сказать, таким щедрым подарком.Но у нас нашелся соперник, Бородин Павел Павлович, управляющий делами президента. Он или его команда захотели взять эту территорию себе, причем бесплатно. Если Москва предлагает 100 тысяч метров жилья, то Павел Павлович хочет взять этот дом за «спасибо». Начались подковерные интриги. И в министерстве стали склоняться в пользу Управления делами — получается, что армейским офицерам жилье не нужно. Мы сейчас обратились в правительство. Премьер Степашин ознакомился с нашим предложением и согласился передать здание Москве. Я, правда, немножко боюсь за конечный результат — можно «спугнуть», но надеюсь, что все-таки здравый смысл восторжествует. Вот примерно с такими проблемами приходится сталкиваться, когда мы решаем вопросы с федеральными ведомствами.Очень важным и одновременно сложным остается тот факт, что приватизация, зарабатывание денег для бюджета города являются вопросами сравнительно новыми. Они, конечно, не вчера родились, но и не имеют 70летней истории, как, например, вопросы социальной защиты, или многовековой истории, как проблемы строительства. Я бы не взял на себя смелость утверждать, что эти все весьма сложные, на мой взгляд, вопросы приватизации и так далее до конца решены и проработаны. Я не исключаю, что законодательство не сказало по этому поводу последнего слова. Оно будет трансформироваться, изменяться.Отсюда очень высока опасность попасть пальцем в небо, тут можно наделать массу неверных шагов. Поэтому мэр внимательнейшим образом смотрит за тем, чтобы никакой дурости здесь не происходило. И я надеюсь, что мы его не подводим.Еще один мотив. Московский мэр, может быть, единственный в регионах, кто четко и внятно сказал: по чубайсовским законам мы действовать не будем. Казалось бы, зачем лезть на стену? Согласись, как все регионы. Нет, Лужков не пошел на это и правильно сделал. В результате мы получили президентский указ №96 от февраля 1995 года, который позволяет Москве идти своим путем. Мы наглядно доказали, что эффективность московского пути управления собственностью в десятки раз выше, чем по России.Конечно, при всем этом ноу-хау, новой стратегии, практике распоряжения недвижимостью, мэр внимательно относится к своему детищу. А как иначе может быть? [b]— Последний вопрос, скорее не экономический, а политический. Вы принимаете активное участие в работе движения «Отечество». Как вы оцениваете перспективы этого движения на предстоящих выборах? Насколько утвердился авторитет «Отечества» в регионах? [/b]— Я рассчитываю на то, что «Отечество» получит очень приличный результат на декабрьских выборах.Я бы сейчас не стал называть какихто точных процентов, потому что прогнозы — дело достаточно щепетильное. Да и сейчас еще рановато.Но я рассчитываю, что это будет от 10 до 20 процентов голосов избирателей. Если будет выше пятнадцати, это, безусловно, тоже хороший результат. Хотя некоторые прогнозируют и 30. Дай-то бог.Но хочу сказать о другом. Важно то, что наше движение имеет очень мощные, вторые по численности после компартии, организации в регионах. Это очень серьезно. Почему? Компартия — это организация вполне сложившаяся и имеющая вполне солидную историю. А движение «Отечество» было зарегистрировано в декабре прошлого года. И за короткий срок — такой взлет! Это показатель того, что движение популярно, что его идеология привлекает к себе все больше людей здравого смысла, уравновешенных, с нормальной психикой, тех, кто намерен созидать. Не крикунов крайнего толка, будь то слева или справа.Так было всегда: находились разрушители, проявлявшиеся во времена военных действий, революций. И были люди, которые становились ярко видны во времена созиданий. За примерами далеко ходить не надо. Известный московский «хозяин» — граф Растопчин, кроме как поджогом Москвы в 1812 году, ничем особенно и не прославился. И был Алексеев, городской голова, который очень многие дела зачинал так, что они «дожили» до наших дней. Та же люберецкая система фильтрации дожила до настоящего времени, и мы ее сейчас переналаживаем. Но ведь она прожила больше ста лет! Алексеев заложил в Москве водопровод, создал общественный транспорт. Разработал структуру генерального плана, больниц, промышленности. Он величайший строитель Москвы.Так и здесь. Есть в России ниспровергатели, есть созидатели. И когда говорят, что по делам воздастся, давайте посмотрим, что собой представляет тот или иной руководитель: будь то царь или генеральный секретарь, значения не имеет.Важно, что он положит на чашу весов? Он ведь так или иначе предстанет перед Богом.Есть чем отчитаться в Москве и лидеру «Отечества». Видимо, именно это и привлекает людей. По прошествии какого-то количества лет они будут судить не по тому, как он произносил какие-то буквы или были ли у него очки на носу или не были. Это все интересно для ближайших родственников. А людей привлекает к первому лицу страны, города, деревни все-таки умение построить, создать то, что останется потомкам. У «Отечества» это имеется. В отличие от других — я сейчас не хочу высказываться в адрес разных там движений, партий. Избиратель оценит. Многие, кроме ля-ля-ля, на митингах ничего предъявить не смогут.
Общество
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Сергей Лесков 
Сергей Лесков 

Русский Нострадамус: в чем феномен Жириновского

Никита Миронов
Никита Миронов

России не нужны никакие братья

Екатерина Рощина
Екатерина Рощина

Трудная судьба «снежинки»: психологи бьют тревогу из-за современных детей

Екатерина Скулкина
Екатерина Скулкина

У нас очень вкусно: что посмотреть в Йошкар-Оле

Ольга Кузьмина  
Ольга Кузьмина  

И на седьмом десятке — молода!

Митрополит Калужский и Боровский Климент 
Митрополит Калужский и Боровский Климент 

Встречный поезд: «враг», заслуживший любовь

Александр Лосото
Александр Лосото

Сколько будут жить наши внуки

Все мнения
О проекте
Спецпроекты
images count Мосинжпроект- 65 Мосинжпроект- 65
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.