Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Надежда Багдасарян
Кризис среднего возраста
Сегодня, 18 марта, исполняется ровно 50 лет Международному конкурсу имени Чайковского, который проводится при активном участии Правительства Москвы. О значении этого представительного смотра молодых талантов, различных этапах его становления мы беседуем с председателем жюри пианистов XIII Конкурса, народным артистом Советского Союза Николаем Петровым. - Николай Арнольдович, какие первые ассоциации возникают у вас сегодня при упоминании словосочетания «Конкурс Чайковского»?- Во-первых, это, безусловно, Ван Клиберн. А во-вторых, подковерная игра и необъективность. - Вы хорошо знакомы с Клиберном. Знаете ли Вы его отношение к современному Конкурсу?- Клиберн – чрезвычайно добрый, милый и доброжелательный человек. И он любит все, что связано с Россией. Думаю, он даже не знает о махинациях, происходивших на последних Конкурсах. - Известно, что одна из проблем нынешнего Конкурса – снижение его престижа в странах Европы и в Америке...- Да, это так. Ведь последние два Конкурса были практически всероссийскими соревнованиями, я бы даже сказал – всесоюзными, потому что в них принимали участие музыканты из Эстонии, Украины, других стран бывшего СССР. Плюс исполнители из Юго-Восточной Азии – Японии, Кореи, Китая...- Однако, и на последнем фортепианном Конкурсе имени Шопена сложилась похожая ситуация – победителем стал поляк, а дипломантами – музыканты из стран Юго-Восточной Азии. Может, Конкурсу имени Чайковского особо не о чем беспокоиться? - Дело в том, что сейчас вообще происходит смещение в сторону Юго-Восточной Азии. Лет 10 назад из Японии, Кореи и Китая на Конкурс приезжали, в основном, «играющие машины». А в последнее время среди азиатских исполнителей стали появляться очень интересные в музыкальном смысле фигуры. Многие из них учились у наших педагогов – и, может быть, поэтому поняли, что аккуратное исполнение не может быть залогом победы на крупном соревновании. - Многие престижные конкурсы Европы – например, имени королевы Елизаветы, Бузони – примерно того же «возраста», что и наш Конкурс Чайковского. Можно ли говорить о том, что 50-летний рубеж означает некий кризис для любого конкурса? - Я на эту тему не задумывался. Понимаете, тут же все зависит от того, насколько выдается «урожайный» на таланты год. Природа не столь щедра, чтобы на сотни конкурсов, которые проводятся в течение каждого года выдавать новых плетневых, мацуевых, третьяковых. Поэтому часто бывает, что на конкурсе побеждает не лучший среди лучших, а лучший среди средних. И это вполне естественно. - Какой из тринадцати Конкурсов стал для вас самым запоминающимся?- Трудно сказать. Дело в том, что на Конкурсе Чайковского в течение всех этих лет побеждали очень интересные и крупнокалиберные музыканты. Достаточно назвать таких людей, как Плетнев, Кремер, Мацуев, Луганский... И таких очень много. Потому что на Конкурс действительно приезжали очень серьезные исполнители. Но основная язва этого соревнования – это наличие огромного количества учеников членов жюри. А на Тринадцатом Конкурсе – еще и родственников: у виолончелистов было 7 учеников и 2 сына. По-моему, это многовато. - Может быть, нужно просто изменить правила проведения Конкурса? Запретить родственникам и ученикам членов жюри подавать заявки. - Если будет принято это решение, то оно даст колоссальное повышение доверия к конкурсу. Знаете, скоро, например, я еду на конкурс имени Рубинштейна в Израиль, где категорически запрещено представлять собственных учеников. И для будущего конкурса Рихтера принято мудрое решение – ни одного педагога не будет в жюри, только исполнители. И на конкурсе Скрябина, и на российско-американском конкурсе Рахманинова членам жюри нельзя представлять своих учеников. Если это произойдет и на Конкурсе имени Чайковского, то, я надеюсь, он абсолютно заслуженно займет лидирующее место в группе крупнейших творческих соревнований планеты. Мне очень хотелось бы, чтобы состав тех людей, которые будут подавать заявки на будущий Конкурс Чайковского, был похож по географии на состав участников Конкурса 60-70-х годов. - А если не так активно рекламировать спонсоров, что-то в отношении к Конкурсу изменится?- Если люди дают деньги – то дай Бог, давайте рекламировать спонсора, пусть он ставит логотипы, слоганы. Здесь я не вижу ничего плохого. - К юбилею Конкурса на телеканале «Культура» будут показаны концерты его победителей разных лет. Как вы относитесь к телеверсиям концертов? - Очень положительно! Конечно, по телевизору не передашь того ощущения пространства, воздуха, общения с публикой, которое возникает, когда сидишь в зале. Но я человек близорукий – в прямом смысле этого слова, и мне, как профессионалу, очень интересно смотреть концерты по телевизору. Когда тебе показывают крупным планом и руки, и мимику, и поведение на эстраде, и ракурсы с разных позиций. Кроме того, телеверсии концертов в десятки раз расширяют их аудиторию. Поэтому я считаю, что это прекрасно – когда по телевизору показывают концерты. Тем более, выступления победителей Международного Конкурса имени Чайковского.
Развлечения
Международному конкурсу имени Чайковского 50 лет
Сегодня, 18 марта, исполняется ровно 50 лет Международному конкурсу имени Чайковского, который проводится при активном участии Правительства Москвы. О значении этого представительного смотра молодых талантов, различных этапах его становления мы беседуем с председателем жюри пианистов XIII Конкурса, народным артистом Советского Союза Николаем Петровым. – Николай Арнольдович, какие первые ассоциации возникают у вас сегодня при упоминании словосочетания «Конкурс Чайковского»? – Во-первых, это, безусловно, Ван Клиберн. А во-вторых, подковерная игра и необъективность. – Вы хорошо знакомы с Клиберном. Знаете ли Вы его отношение к современному Конкурсу? – Клиберн – чрезвычайно добрый, милый и доброжелательный человек. И он любит все, что связано с Россией. Думаю, он даже не знает о махинациях, происходивших на последних Конкурсах. – Известно, что одна из проблем нынешнего Конкурса – снижение его престижа в странах Европы и в Америке... – Да, это так. Ведь последние два Конкурса были практически всероссийскими соревнованиями, я бы даже сказал – всесоюзными, потому что в них принимали участие музыканты из Эстонии, Украины, других стран бывшего СССР. Плюс исполнители из Юго-Восточной Азии – Японии, Кореи, Китая... – Однако, и на последнем фортепианном Конкурсе имени Шопена сложилась похожая ситуация – победителем стал поляк, а дипломантами – музыканты из стран Юго-Восточной Азии. Может, Конкурсу имени Чайковского особо не о чем беспокоиться? – Дело в том, что сейчас вообще происходит смещение в сторону Юго-Восточной Азии. Лет 10 назад из Японии, Кореи и Китая на Конкурс приезжали, в основном, «играющие машины». А в последнее время среди азиатских исполнителей стали появляться очень интересные в музыкальном смысле фигуры. Многие из них учились у наших педагогов – и, может быть, поэтому поняли, что аккуратное исполнение не может быть залогом победы на крупном соревновании. – Многие престижные конкурсы Европы – например, имени королевы Елизаветы, Бузони – примерно того же «возраста», что и наш Конкурс Чайковского. Можно ли говорить о том, что 50-летний рубеж означает некий кризис для любого конкурса? – Я на эту тему не задумывался. Понимаете, тут же все зависит от того, насколько выдается «урожайный» на таланты год. Природа не столь щедра, чтобы на сотни конкурсов, которые проводятся в течение каждого года выдавать новых плетневых, мацуевых, третьяковых. Поэтому часто бывает, что на конкурсе побеждает не лучший среди лучших, а лучший среди средних. И это вполне естественно. – Какой из тринадцати Конкурсов стал для вас самым запоминающимся? – Трудно сказать. Дело в том, что на Конкурсе Чайковского в течение всех этих лет побеждали очень интересные и крупнокалиберные музыканты. Достаточно назвать таких людей, как Плетнев, Кремер, Мацуев, Луганский... И таких очень много. Потому что на Конкурс действительно приезжали очень серьезные исполнители. Но основная язва этого соревнования – это наличие огромного количества учеников членов жюри. А на Тринадцатом Конкурсе – еще и родственников: у виолончелистов было 7 учеников и 2 сына. По-моему, это многовато. – Может быть, нужно просто изменить правила проведения Конкурса? Запретить родственникам и ученикам членов жюри подавать заявки. – Если будет принято это решение, то оно даст колоссальное повышение доверия к конкурсу. Знаете, скоро, например, я еду на конкурс имени Рубинштейна в Израиль, где категорически запрещено представлять собственных учеников. И для будущего конкурса Рихтера принято мудрое решение – ни одного педагога не будет в жюри, только исполнители. И на конкурсе Скрябина, и на российско-американском конкурсе Рахманинова членам жюри нельзя представлять своих учеников. Если это произойдет и на Конкурсе имени Чайковского, то, я надеюсь, он абсолютно заслуженно займет лидирующее место в группе крупнейших творческих соревнований планеты. Мне очень хотелось бы, чтобы состав тех людей, которые будут подавать заявки на будущий Конкурс Чайковского, был похож по географии на состав участников Конкурса 60–70-х годов. – А если не так активно рекламировать спонсоров, что-то в отношении к Конкурсу изменится? – Если люди дают деньги – то дай Бог, давайте рекламировать спонсора, пусть он ставит логотипы, слоганы. Здесь я не вижу ничего плохого. – К юбилею Конкурса на телеканале «Культура» будут показаны концерты его победителей разных лет. Как вы относитесь к телеверсиям концертов? – Очень положительно! Конечно, по телевизору не передашь того ощущения пространства, воздуха, общения с публикой, которое возникает, когда сидишь в зале. Но я человек близорукий – в прямом смысле этого слова, и мне, как профессионалу, очень интересно смотреть концерты по телевизору. Когда тебе показывают крупным планом и руки, и мимику, и поведение на эстраде, и ракурсы с разных позиций. Кроме того, телеверсии концертов в десятки раз расширяют их аудиторию. Поэтому я считаю, что это прекрасно – когда по телевизору показывают концерты. Тем более, выступления победителей Международного Конкурса имени Чайковского.
Развлечения
Сегодня Игорю Кваше исполнилось 75 лет
«Уже страшно и неприятно вспоминать о том, сколько тебе лет» – говорит народный артист России Игорь Кваша в преддверии своего дня рождения. Но нам – его поклонникам, трудно забыть о юбилее любимого актера. Сегодня Игорю Кваше исполнилось 75. Мы встретились с Игорем Владимировичем в его родном «Современнике» сразу после репетиции поэтического спектакля о любви «Вечер поэзии». [b]– Игорь Владимирович, вы сами тонкий знаток и известный исполнитель поэтических произведений. Но над «Вечером поэзии» работаете в качестве режиссера?[/b] – Да. И вы знаете, тут важно то, что наша молодежь сама захотела сделать «Вечер поэзии». Это их желание и, по-моему, прекрасное желание. Попросили меня помочь им, и я с удовольствием это делаю. Потому что уверен: любовь к поэзии улучшает человека. Ведь стихи – это, пожалуй, высшее проявление человеческого духа. Поэтому, если молодых людей увлекает поэзия, это прекрасно. Когда-то поэты читали свои стихи даже не в огромных концертных залах, а во Дворцах спорта. Потом это ушло… [b]– Произведения каких поэтов будут звучать в спектакле? [/b]– Разных. Но практически все они – русские поэты XX века, начиная с Бориса Пастернака и Анны Ахматовой и заканчивая Ольгой Берггольц и Риммой Казаковой. Мы планируем, что четвертого февраля покажем «Вечер поэзии» как генеральную репетицию, а девятого состоится премьера. [b]– Можно ли сейчас говорить о том, каким получится «Вечер поэзии»? [/b]– Нет, пока не могу. А кто может это сказать? Знаете, иногда кажется, что спектакль провалится, потому что идут скучнейшие репетиции, прогоны, и вдруг на генеральной репетиции происходит что-то необыкновенное. А иногда бывает наоборот – кажется, что рождается что-то значительное, а в итоге не получается ничего. Поэтому что у нас получится – неизвестно. [b]– Когда вы работаете как режиссер, для вас существует четкая граница между вами и актерами?[/b] – Нет, никогда особой границы, с моей точки зрения, не было. Наверное, это идет от Олега Ефремова. Во всяком случае, он для меня всегда был учителем, другом, примером. Если говорить о режиссерской работе над «Вечером поэзии», то она своеобразна, и для меня оказалась очень тяжелой. В представлении прозвучат тридцать стихотворений – а это значит, что будет тридцать выходов актеров. И с каждым из них нужно работать индивидуально, придумывать, как им выходить, как выставить свет... Хотя все они очень талантливые ребята, поэтому надеюсь, что у нас все получится. [b]– Вы, я смотрю, высокого мнения о новом поколении актеров... [/b]– Мне кажется, что талантливые люди появлялись всегда, в любые времена. То же самое могу сказать и по отношению к актерам. Когда о прошлом говорят: «Вот тогда было хорошо!» – это обман. Потому что было всякое, в том числе и много плохого. Мы хорошо себя ощущали тогда просто потому, что были молодыми. А молодость, влюбленность, подвижность, энергия, силы – это прекрасно! Сейчас уже и силы не те, и возраст не тот, потому нам и кажется – как было тогда хорошо! [b]– А многие считают, что театральная молодежь нынче «не та»… [/b]– Конечно, в утверждении «молодежь сейчас не та», есть некая крупица правды. Потому что для молодых актеров сегодня очень большую – и неоднозначную – роль играет телевидение, где они используются как материал. Там почти никогда не бывает репетиций, а это значит, что актеры прибегают к штампам, эксплуатируют свой типаж. И режиссеры тянутся на этот типаж. [b]– Актеров легко понять: телевидение – это прямая дорога к популярности, материальному достатку. А в театре, как известно, не заработать ни всенародной славы, ни больших денег?[/b] – Конечно, телевидение приносит и успех, и популярность, и деньги (что тоже немаловажно). Но в результате телевизионное «правдоподобие» становится некой привычкой. Оно входит в тебя и убивает актерскую профессию. И только те актеры, которые постоянно работают в театре, где на репетициях режиссер от тебя что-то требует, где иногда он доводит тебя до слез, где бывают минуты отчаяния и радости, – только они знают цену настоящей работы. Вот в чем, может быть, разница между нашими поколениями. Но молодые актеры, которые серьезно относятся к профессии и понимают, что главное, а что – нет, нисколько не хуже нас. P. S. Дорогой Игорь Владимирович, коллектив «Вечерки» присоединяется к многочисленным поздравлениям в ваш адрес. Желаем вам новых ярких ролей и доброго здоровья! А телезрителям сообщаем, что телеканал «Культура» к юбилею артиста подготовил новую программу цикла «Театральная летопись», четыре части которой смотрите в вечернем эфире телеканала 4–7 февраля.
Развлечения
В душе – трагик, на сцене – комик
[b]Знаменитый пан Владек из телепередачи «Кабачок 13 стульев» и Заплатин в «Бумбараше», заведующий клубом в юмористических детективах об Анискине и Присыпкин в «Клопе», – все это он, Роман Ткачук. К юбилею актера телеканал «Культура» 31 августа в 21.05 покажет программу «Я Гамлета играю для себя...» Один из участников программы, худрук Театра сатиры Александр Ширвиндт сказал об актере следующее: «Роман Денисович – абсолютное лицо театра. Он был архипрофессионал». О Романе Ткачуке и об этой программе нам рассказала автор сценария ленты, театральный критик Наталья Старосельская.[/b]– Роман Ткачук мне всегда был очень интересен, потому что казалось (может быть, это и не совсем справедливо), что он далеко не полностью реализован. Он невероятно ярко начинал в Ташкенте: например, одной из первой его ролей стала роль Раскольникова. А здесь, в Москве, он практически всю жизнь играл веселых и смешных людей. И только его последняя роль – Подсекальников в «Самоубийце» – была окрашена тем драматизмом, который в нем был, жил, который явно оказался «недовостребованным».[b]– В процессе работы над фильмом вы что-то новое открыли для себя в Ткачуке?[/b]– Конечно. Потому что, когда смотришь спектакль с актером, который тебе очень нравится, – это одна история. А когда ты наблюдаешь это в телевизионной записи, где крупные планы, которых ты никогда не схватываешь в театре, видишь глаза актера, то начинаешь лучше его понимать, все становится немножко другим… Я думаю, что неслучайна великая фраза Ахматовой: «Когда человек умирает, изменяются его портреты». Это действительно так, потому что когда человека уже нет, даже фотографии меняются…[b]– Были ли какие-то сложности при работе над фильмом?[/b]– Сложности есть всегда. Потому что очень хочется, чтобы это было интересно всем, очень хочется, чтобы получилось хорошо. И до последней секунды не покидает волнение… И очень трудно отбирать материал, которого мы собрали очень много, и поэтому невозможно дать все, что хочется. Поэтому приходится чем-то жертвовать. Это всегда тоже очень трудно.[b]– Каковы акценты вашей программы?[/b]– В программе мы постарались сделать акцент на жизни Романа Денисовича – на той жизни, которую мы очень хорошо знаем (используем фрагменты из спектаклей, фильмов, которые всем хорошо известны).Среди участников передачи – Александр Ширвиндт, Зоя Зелинская, Валентина Шарыкина, Наби Абдурахманов.
Развлечения
Шостакович глазами друга
[b]Основой этой уникальной ленты стал сценарий Исаака Гликмана (близкого друга Шостаковича), который был написан еще при жизни композитора и получил одобрение Шостаковича. О том, как сценарий уже ушедшего из жизни Исаака Гликмана обрел вторую жизнь, рассказывает сценарист фильма «Сотворение Шостаковича» Виктор ВЫСОЦКИЙ.– Виктор, почему вы обратились к сценарию Гликмана, написанному в середине 60-х годов? Как вообще возникла идея создания фильма?[/b]– Однажды я встретился с режиссером Мариинского театра Иркином Габитовым. Он сказал, что у него давно лежит сценарий фильма о Шостаковиче, написанный его близким другом Исааком Давыдовичем Гликманом. И мы решили сделать такой фильм.[b]– В самом начале ленты голос за кадром сообщает зрителям, что авторы фильма «Сотворение Шостаковича» не станут «дословно» повторять сценарий Гликмана. Но почему? Возможно, зрителям было бы интересно увидеть Шостаковича «глазами 60-х».[/b]– Ну почему же, мы попытались это сделать. Все его пометки были нами использованы, и в нашей ленте даже есть такие отбивки: «по сценарию Гликмана». Но сделать фильм абсолютно точной копией того, что предполагалось снять в 60-е, сейчас вряд ли возможно. Если быть дотошным, нужно снимать на той технике, которую использовали в 60-е. И потом, сейчас уже нет многих людей, которых Гликман предполагал снимать в этом фильме. Поэтому приходилось просто озвучивать написанные им тексты. Но очень многое мы попытались сделать именно так, как он хотел.[b]– В итоге в фильме «Сотворение Шостаковича» присутствуют два героя, два «действующих лица» – Гликман и Шостакович. Наверное, работа над разграничением их «сфер влияния» была непростой?[/b]– Слава богу, в фильме согласилась принять участие жена композитора, Ирина Антоновна Шостакович, чтобы с позиции сегодняшнего дня прокомментировать некоторые пассажи из сценария Гликмана. Спасибо ей! И главное – в съемках нашего фильма приняли участие многие из тех, кто не только любит музыку Шостаковича, но и общались с композитором лично.[b]– Что для вас было самым сложным и самым главным в создании фильма?[/b]– У меня не было особых сложностей в написании сценария, потому что канву задавал сценарий Исаака Давыдовича. Сложнее было именно его воплощение. Потому что нужно было постараться разграничить сегодняшний день (комментирующую часть) и аутентичную. Что касается «самого главного»… Мне было интересно понять то, как меняется восприятие очень крупной личности во времени: что остается и что изменяется. Потому что отношения Гликмана с Шостаковичем отчасти мифологизированы. И сам Шостакович, как многие крупные личности, отчасти канонизирован.Гликман все-таки очень советский автор. И там были эпизоды, которые должны были показать Шостаковича как такого советского гражданина. «Прасценарий» вообще должен был начинаться с того, что очень правильный советский Шостакович подписывает поздравительные телеграммы, принимает депутатов…От Гликмана этого требовал худсовет. Это тоже абсолютно аутентичные материалы – сохранился протокол худсовета, и мы его используем в фильме…В общем, в нашей ленте возникает некая многоступенчатая структура – взгляд на Шостаковича и взгляд извне уже на самого Гликмана.
Развлечения
Россия – матушка, Израиль – дядюшка. Двоюродный
[i]Завтра, в день своего 70-летия, Юлий Ким постарается обойтись без пафоса и долгих торжественных речей. Они ни к чему признанному мэтру бардовской песни, автору текстов популярнейших песен из кинофильмов «12 стульев», «Бумбараш», «Обыкновенное чудо», «Красная Шапочка» и других, создателю русского либретто мюзикла «Нотр-Дам де Пари».Юлий Ким предпочитает встречать день рождения в дружеской компании. Тем более что посвященный юбилею задушевный вечер «Юлий Ким и его друзья», который покажут в эфире телеканала «Культура» 24 декабря в 20.10, уже состоялся – в середине декабря.[/i][b]– Юлий Черсанович, юбилей, видимо, станет для вас поводом для подведения промежуточных итогов?[/b]– Никоим образом! Я не готовлюсь к нему специально. Знаю людей, которые рассматривают эту дату – 70-летие или 75-летие – как некое событие, некий рубеж, подведение итогов. Знаю одного композитора, который за три года до юбилея сочинял какие-то произведения, чтобы достойно отметить круглую дату. Ну а для меня юбилей – просто праздник встречи с друзьями.[b]– А к мысли об эмиграции вас привело отсутствие свободы в доперестроечные времена?[/b]– На рубеже 70–80-х я почувствовал, что наступает безнадежное безвременье. Сначала эти идиоты погрузили страну в афганскую войну, и начались восемь лет кошмара – до тех пор, пока Горбачев не вывел войска. Кроме того, Андропов объявил тихой сапой очередную охоту на диссидентов: он пересажал кучу народу, многих повторно, буквально ни за что – за анекдоты, например. Об этом мало кто знает, а я все это помню очень хорошо. И мне захотелось рвануть отсюда. Но тут произошло явление Горбачева с его перестройкой, которое было для меня абсолютно неожиданным.Таким же неожиданным было в свое время явление Хрущева с его докладом на XX съезде.[b]– И все же позже вы уехали в Израиль – в 1988 году, если не ошибаюсь. Почему?[/b]– В Израиль я поехал по приглашению в первый раз в 90-м году. А потом я там оказался в 1998 году, а дальше обстоятельства, связанные с медициной, сложились так, что я там остался фактически на два года и взял второе гражданство.[b]– Трудно было принять уклад тамошней жизни?[/b]– Как только я впервые оказался в Израиле – несмотря на то, что это в высшей степени экзотическая страна по сравнению с Европой, я чувствовал себя там очень хорошо. Это объясняется очень просто: как сформулировал Высоцкий, «там на четверть наш народ». Вокруг меня все время была русская речь, и я общался с русскоязычными. Конечно, они там пустили корни, вписались в эту страну, и Израиль стал их родиной. И вот через них я эту землю тоже почувствовал как родную. В Европе я чувствовал себя «за рубежом», а там нет.И сейчас я много времени провожу в Израиле – это мой новый дом. Там у меня есть небольшое жилье, есть какие-то занятия, уж не говоря о друзьях, родственниках. Россия – это родная страна. Она для меня – мать, а Израиль – это двоюродный, но дядюшка. Тоже родной, тоже по-своему любимый, хотя наши отношения не насчитывают и двух десятков лет.[b]– В своих интервью вы часто критиковали различные действия наших политиков – в частности, чеченскую кампанию. А что, на ваш взгляд, позитивного происходит в нынешней России?[/b]– Очень много! Во-первых, мне очень нравится, что соревнуются между собой всякие губернаторские амбиции в области благоустройства своих городов, и это видно. Второе: идет неслыханное повсеместное строительство – и в провинции, и, конечно, в столицах. Третье: свобода творчества, которую Россия не имела ни при каких режимах, господствует у нас повсеместно. По-моему, сейчас происходит расцвет литературы, театра, поэзии, живописи. Другое дело, что в искусстве пока не сказаны новые фундаментальные слова, но идет их активный поиск.[b]– Кто из «поющих в терновнике»» вызывает у вас особый интерес?[/b]– Среди наших бардов первое имя, которое я называю, – Михаил Щербаков. Это величина, на мой взгляд, уровня Бродского. В поэзии есть еще много новых, очень интересных имен.Из нашего «отряда» я сразу вспоминаю Александра Кушнира, Ларису Миллер... Недавнее открытие – это молодой поэт Борис Рыжий, который, правда, уже ушел из жизни. Очень сильный поэт. Еще один очень сильный и журналист, и публицист, и писатель – Дмитрий Быков.[b]– Можно ли говорить о том, что сейчас появилось новое поколение русской интеллигенции? Новая интеллектуальная элита?[/b]– Я думаю, она помаленечку складывается. Для того чтобы дать точный ответ на ваш вопрос, нужно вариться в этом соку, а у меня, к сожалению, этого по жизни не происходит. Поэтому я читаю газеты, вижу тех, кто приходит на концерты...Для меня первой ячейкой, говорящей о том, что появляется такая элита, стало общество «Мемориал». Героическое общество. Кстати, я думаю, что в ореоле славы Юрия Михайловича Лужкова не хватает пристальной, очень уважительной и благодарной заботы о «Мемориале» – потому что они хранят нашу историческую память – в том числе и недавнюю.Так вот, в «Мемориале» очень много молодых. И они мне – большому знатоку истории нашего диссидентства – уже могут дать много очков вперед. Это им интересно, и они сознают всю важность и ответственность дела, которым занимаются. Думаю, что и в других областях тоже можно найти людей такого рода.
Общество
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Дмитрий Журавлев
Дмитрий Журавлев

Сирия страдает, а Запад молчит

Александр Хохлов
Александр Хохлов

Аномальная активность стран НАТО

Екатерина Рощина
Екатерина Рощина

Крапивный розыгрыш

Анастасия Новожилова
Анастасия Новожилова

Поддерживаем инновации

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.