Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Александр Алексеев
Людмила Улицкая: Я в жизни не видела ни одного сериала
[b]Роман Людмилы Улицкой «Искренне Ваш Шурик» вот уже два месяца возглавляет рейтинги продаж в книжных магазинах. И вот новая книга: издательство «ЭКСМО» выпустило «Историю про кота Игнасия, трубочиста Федю и Одинокую Мышь», которая адресована не столько взрослым, сколько юным читателям. Что заставило Людмилу Евгеньевну сменить жанр?[/b]– Открою секрет: детскими книгами я начинала. Первая крохотная книжка-раскладушка была издана в издательстве «Малыш» в глубоко советские времена и называлась «Скучная шуба». Годом позже вышел сборник рассказов для маленьких детей «Сто пуговиц». В лучших дидактических традициях написана, ну прямо как Лев Толстой. Сейчас я бы так не рискнула….В те годы я писала сценарии для мультипликационного кино. Если быть совсем точной – училась писать. Тогда и появились эти детские истории. Как и выпущенная издательством «ЭКСМО» в прошлом году книжка «Детство сорок девять», которая в свое время пролежала несколько лет в «Детгизе». Тогда она не вышла, хотя были добрые отзывы от очень уважаемых людей – писателя Владимира Глоцера и художника Виктора Пивоварова. Возможно, они об этом и не помнят, но я помню отлично.Двадцать лет назад я была матерью довольно маленьких мальчиков и меня детская литература интересовала потребительски. Имена детских писателей того времени мне были отлично известны, а вот теперешних, новых я совсем не знаю. Но внуку всего два года, так что у меня есть шанс заново пройти эту школу.[b]– Планируете еще писать для детей?[/b]– Не планирую. Я вообще ничего не планирую. Кое-что в шкафу лежит. Помню, что была написана детская пьеса про слона. Кажется, смешная. Надо посмотреть. Может, окажется, что ерунда…[b]– Писать для детей сложнее или проще, чем для взрослых?[/b]– Веселее. Огромного количества вещей, которые портят жизнь и настроение, вообще не существует в той области, где растут детские книги.[b]– Ваши последние книги оформлены просто блестяще. Кто работал над «Историей кота Игнасия…»?[/b]– Молодая художница Светлана Филиппова. Ее нашли издатели. Я очень рада. Она только начинает, и так хорошо получилось.[b]– Как постоянные читатели воспримут вашу переквалификацию?[/b]– Нет никакой переквалификации. Пишешь всегда о том, что интересно, существуешь в том пространстве, о котором пишешь. Очень трудно возвратиться в собственное детство, но этот внутренний прыжок необходимо совершить, иначе ничего не получается. По крайней мере, со мной происходило так.[b]– Сейчас многие взрослые авторы обращаются к детской литературе (например, Харуки Мураками). Чем, на ваш взгляд, это обусловлено?[/b]– Думаю, есть много причин, которые заставляют авторов смотреть в ту сторону. Предполагаю, одна из них – финансовая. Успех «Гарри Поттера» заставил многих завибрировать. Вторая причина та, что пожить в пространстве детства – большое счастье.[b]– Сегодня, порой не успев закончить работу над очередной книгой, ее отдают на телевидение и делают очередной сериал. А вы хотели бы, чтобы по вашим книгам снимали телесериалы?[/b]– Юрий Грымов, который намеревался снимать по роману «Казус Кукоцкого» фильм, будет делать по нему сериал. На него найти деньги проще. Но затем он надеется скомпоновать и фильм. Надеюсь, что получится. Возможно, что и другой роман – «Медея и ее дети» – тоже послужит основой для сериала. Но я писать сценариев для сериалов определенно не буду. Это не та продукция, которой я занимаюсь, и не та, которую потребляю. Честно говоря, я в жизни не видела ни одного сериала. Даже «Сопрано», который считается шедевром в своем роде.[b]– Среди ваших знакомых наверняка есть молодые литераторы, которые прислушиваются к советам. Существует ли сегодня само понятие литературной школы?[/b]– Оно предполагает структуру «учитель – ученик». Мне кажется, что последняя школа, которая существовала в России (точнее, в Эстонии) была не литературной, а лингвистической. Это школа Лотмана. Нет у нас ни Платона, ни Пифагора, а школа не существует без крупной личности во главе.[b]– Насколько Людмиле Улицкой близка политика? Вообще насколько близко писатель может подходить к политике?[/b]– Я слежу за политикой. Радио слушаю. Газет не читаю – меня от них всю жизнь тошнит. Телевизор тоже редко включаю. Политика, как погода, – она существует вне нашего желания, вторгается в жизнь и причиняет массу неудобств. Расстояние между мной и политикой устанавливаю не я, а она: я бы рада держаться подальше. Но порой она грубо влезает в жизнь и требует к себе определенного отношения. На уровне межгосударственном политика всегда эгоистична и корыстна. Она преследует национальные интересы и не считается с интересами других народов. Внутренняя политика страдает той же болезнью, но группового характера: интерес одной группы – бюрократов, высших чиновников – превыше интересов остальной части общества, хотя смысл государства не в процветании бюрократии, а в защите безопасности его граждан и выполнении социальных функций.Разные писатели выбирают разную дистанцию по отношению к политике: великий Джордж Орвелл стоял к ней очень близко и дал такой прогноз развития общества, какого не дал ни один историк и ни один философ. Но при этом писатель никому ничего не должен, у него есть право выбирать свое место, и далеко не всегда ему интересна политика как явление: Осипу Мандельштаму, человеку культуры, она была нисколько не интересна, его увлекала совсем иная материя, однако он оказался интересен политике, и именно она его уничтожила.[b]– Пушкин говорил о том, что герои его произведений ему не подчиняются и ведут себя так, как захочется им. Ваши персонажи столь же вздорны или более покладисты?[/b]– Чем более четко обрисован характер, чем определеннее он задан, тем больше шансов, что он перестанет быть управляемым.[b]– Ваша книга называется «История кота Игнасия…», а не «Сказка». Почему?[/b]– Сказка – обломок мифа, выплывший на поверхность. А история – то, что автор придумал. Сказка созидается на большой глубине, она вещь серьезная. А историю каждый дурак напишет.[b]– На каких сказках росли вы и что читали своим детям?[/b]– Честно говоря, и я, и мои дети не очень задерживались на сказках. Конечно, читали – от русских до албано-болгаро-венгро…-японских. Но довольно быстро переходили к мифам, а потом отправились читать «Маугли» Киплинга, «Маленького принца» Экзюпери, разнообразного Диккенса, О’Генри. Все это литература и для взрослых, и для детей. И таких книг множество.[b]– Что прочитали за последние полгода?[/b]– «Лето в Бадене» Леонида Цыпкина, «Идиот» Федора Достоевского, «Шишкин лес» Александра Червинского, «Алмазная колесница» Бориса Акунина, «О Пифагоровой жизни» Ямвлиха, «История Рима» Моммзена... Еще что-то, не помню. И некоторое количество всякого трамвайного мусора.
Развлечения
Фанат жесткого Средневековья
Вчера в Подмосковье завершила работу ежегодная литературная конференция писателей-фантастов «Роскон». К сожалению, самый популярный российский фантаст Ник Перумов в силу ряда обстоятельств лично приехать не смог. Зато в пятницу с ним был проведен телемост. Речь шла в основном о вышедшем в издательстве ЭКСМО новом романе «Миттельшпиль», который является вторым томом «Войны мага» и на днях должен поступить в продажу. Во время телемоста стало известно, что Ник Перумов по результатам продаж признан «фантастом года» – количество проданных экземпляров его книг приближается к миллиону.[b]Беседу с самым рейтинговым отечественным фантастом мы предлагаем вашему вниманию.[/b][b]– Вы как-то сказали, что все фантасты вышли из шинели Стругацких, и дело лишь в том, куда они потом направились.[/b]– Стругацкие были флагманами «новой фантастики», они едва ли не первыми дерзнули писать не о телеуправляемых тракторах и кознях злых буржуинов, а об «обычных людях в необычных обстоятельствах». Именно эти «необычные обстоятельства» и определяют, в какую сторону «направляется» фантаст. Кто-то строит строго научные модели возможного будущего и шарахается от магии, как от чумы. Кто-то, напротив, создает совершенно невероятные и невозможные со строго научной точки зрения миры, но, поскольку там нет сакраментальных «эльфов, гномов и драконов», подобное считается научной фантастикой, хотя науки там ни на грош. Мне лично всегда не хватало в советской (да и зарубежной переводной) фантастике 70-х ощущения сказки, отрыва от реальности, противопоставления человека и надчеловеческих, божественных сил. Оставался невостребованным богатейший потенциал легенды и мифа, а ведь именно этот язык первым изобрело человечество для отображения волновавших поколения моральных проблем. Я сам начинал с фантастики – пытался подражать Лему и тем же Стругацким. Пока не попробовал на вкус фэнтези и не понял: это мое! Так что, отвечая на вопрос: «Камо грядеши?», могу сказать – направился в сторону фэнтези, литературной сказки, где автор ничем не скован, кроме поставленных им самим условий. Это не исключает, конечно, обращения и к иным жанрам.[b]– В какой стадии создания находится классический фэнтези-сериал «Семь зверей Райлега», который вы давно обещаете своим поклонникам?[/b]– Я выложил на своем официальном сайте ([i]www.perumov.com[/i]) большой отрывок из написанного и попросил читателей высказать свои мнения. Мнения были очень разными, но весьма полезными. Я понял, что ожидания моих читателей выше и что первый вариант нуждается в серьезной доработке. Поэтому я отложил работу над этой книгой, решив сосредоточиться на завершении уже начатых серий. Сейчас у меня самый разгар работы над окончанием дилогии «Империя превыше всего», надеюсь, что через три, максимум четыре месяца текст уже окажется в издательстве ЭКСМО. После этого будут последний том «Войны мага» и последняя книга сериала о некроманте Фессе.[b]– Были ли экранизированы ваши произведения?[/b]– Компания «Новый русский сериал» приобрела права на экранизацию всех книг серии «Хранитель мечей», а также нашего с Сергеем Лукьяненко совместного романа «Не время для драконов». Когда начнется конкретная работа, сказать не могу.[b]– Вас до сих пор спрашивают о написанном вами вольном продолжении Толкиена или наконец успокоились?[/b]– От этого мне никуда не деться. Вопросы не иссякают вот уже десять лет. Это понятно – мое «Кольцо» сознательно полемически заострено. Я очень быстро понял, что писать классическое «продолжение» нельзя, только сам автор способен на такое.Возможно только своеобразное отражение, в какой-то степени – альтернативное Средиземье. Мне говорили, что я не имел права вводить «новые сущности», которых не было у Толкиена, менять моральные оценки. Но зачем нужен второй «Властелин колец», когда есть прекрасный первый?[b]– Все-таки ваши произведения – это фэнтези или литературная сказка?[/b]– Правильнее все-таки – литературная сказка. Фэнтези – нелепая калька с английского, которую, есть грех, я и сам частенько употребляю. С XIX века литература в России, к сожалению, воспринималась исключительно в аспекте «борьбы за народ». И хотя Пушкин создал «Руслана и Людмилу», а Гоголь – «Вечера на хуторе...», общего жанрового названия для них так и не появилось. Добролюбовы и Писаревы были больше заняты чтением нравоучений авторам да критикой «отсутствия общественного содержания». Вред, нанесенный этими «товарищами», огромен. В Англии развивалась и крепла традиция литературной сказки (лорд Дансени, например), ничуть не мешая критическому реализму Диккенса, к примеру. А мы из фантастики ХIХ века можем вспомнить разве что «Жар-птицу» Афиногенова да юношескую поэму Некрасова «Баба-яга». Остальное известно только специалистам. А потом на долгие десятилетия литературная сказка стала средством «воспитания подрастающего поколения в духе передового советского искусства». Там тоже появлялись шедевры, но они целиком и полностью прописались в нишедетской литературы. Таким образом, когда пала цензура и стало возможно печатать все что угодно, у нас не оказалось своего русского термина для романа, повествующего о другой реальности, построенной на принципах объективного идеализма (определение С. Логинова). Был неуклюжий мутант «роман-сказка», но слово «сказка» в русском языке имеет совершенно иное значение. Не называют же «Властелин колец» сказкой![b]– Как вы относитесь к тому, что авторов, пишущих фэнтези, зачастую обвиняют в пропаганде насилия?[/b]– Упрекают не только в этом, но и в «отрыве от реальности», в том, что фэнтези – «удел эскапистов». И хотя брань на вороту не виснет, скажу все-таки: показ насилия как такового никогда не входил в задачу тех, кто пишет фэнтези. Более того, этот жанр основан на «справедливости Силы». В народных сказках великая сила практически всегда была связана с праведностью, с правотой героя. Илья Муромец сокрушает вражьи рати в огромных количествах, покрывая все поле мертвыми телами, однако ни былины, ни народные сказки в пропаганде насилия никто почему-то не упрекает.[b]– Многие авторы через какое-то время устают от жанра, в котором они пишут, и так или иначе начинают экспериментировать. Чем объясняется ваша верность жанру?[/b]– Эксперименты не обошли и меня. Еще в середине 90-х я старался скрестить литературную сказку с «научной» фантастикой – получилась дилогия «Техномагия». Экспериментировал и в 2001 году – результатом стал роман «Череп на рукаве», тепло встреченный читающей публикой. Но если в жанрах, отличных от фэнтэзи, я решаю какие-то специфические писательские задачи, скажем, исследую интересующую меня конкретную альтернативную реальность и поведение людей в ней, то в фэнтези я просто живу. Для меня это самый естественный язык выражения. Ясный и емкий.[b]– Обращаются к вам молодые начинающие авторы с просьбами ознакомиться с их рукописями, дать оценку?[/b]– Да, очень часто. К сожалению, громадное большинство приносит не законченные рукописи, а несколько страниц. Но там нечего оценивать! В тех же случаях, когда я получаю полный роман, к сожалению, я не могу выкроить достаточно времени, чтобы написать на него полноценную рецензию. Несколько романов я порекомендовал к опубликованию, но в последнее время отошел от этого.[b]– Американские начальники до сих пор не знают, кто на самом деле русский сотрудник их лаборатории?[/b]– Нет, здесь это никого не интересует. Частная жизнь за пределами лаборатории как бы священна, и потому о ней ничего не спрашивают. Все, что от тебя требуется, – вовремя приходить на работу и выполнять порученное. Может, это и правильно с точки зрения эффективности, но как-то бездушно. Если где и есть люди-винтики, так это в Америке.[b]– Вы увлекаетесь медиевистикой. Это помогает в творчестве?[/b]– Само собой, поскольку большинство моих произведений помещается именно в средневековую атмосферу. Я люблю это время. Оно очень жестокое, но это жестокость природы. И куда более свободное, как ни странно. Мир не знал ни паспортов, ни виз, и смелый человек с мечом в руке мог добиться многого. История знает немало примеров «из грязи – в князи». Я, конечно, прекрасно осведомлен, что повседневная жизнь тогда была полна тягот и, в общем, коротка, человек оставался один на один с недугами, однако за повышение комфорта и удобств человечество заплатило, как мне кажется, непомерную цену.[b]– Много ваших произведений выложено в Интернете. Вы не боитесь, что найдутся желающие воспользоваться свободным доступом к книгам?[/b]– Это дело издательства, организации, которой я уступил права на тиражирование моих книг, – отслеживать пиратские сайты и добиваться их закрытия. Раз они этого не делают, значит, не считают нужным. А раз так, то и мне нечего беспокоиться. Конечно, неприятно, когда моим трудом распоряжаются не только без моего ведома, но и, наплевав на прямые запреты автора, но это – цена свободы. Что же касается того, не боюсь ли я, что кто-то пиратским образом издаст мою книгу на бумаге, – то нет, не боюсь. Такого в отношении известных авторов не было даже в начале 90-х.[b]– Издательство АСТ выпустило книгу с вашим именем на обложке и рассказами молодых авторов внутри. Застрахованы ли читатели от повторения подобных вещей?[/b]– По горячим следам я поместил на своем официальном сайте письмо. Желающие могут зайти и ознакомиться. Что же касается того, застрахованы ли читатели от подобного... Боюсь, что нет, пока не будут приняты решительные меры.[b]– Следите ли вы за развитием российского фэнтези?[/b]– К сожалению, практически перестал. Последняя прочитанная в этом жанре книга нашего автора – «Знамения пути» Марии Семеновой.[b]– Как, на ваш взгляд, будет развиваться дальше этот жанр?[/b]– Сказке и мифу предрекали гибель множество раз. На пьедестал возносились критические реализмы или постмодернизмы, но литературная, авторская сказка, принимая разные формы и обличья, никуда не исчезала. Российское фэнтези, сняв первый, самый доступный слой сюжетов, мыслей и образов, замерло, накапливая силы для нового рывка. Представляется непаханой целиной славянское фэнтези, несмотря на довольно много книг, вышедших в этом поджанре. Только начинает разрабатываться городское фэнтези, и, конечно, еще не сказано – и не будет сказано никогда! – последнее слово в фэнтези героическом, том самом, чье действие разворачивается в иных мирах.[b]– Повлияет ли интернет-литература на интерес к книгам вообще?[/b]– Проблема Интернета надумана. Главное – это текст, а уж на чем его читать, с какого носителя – вопрос второй. Книга все равно уникальна, она вся перед тобой, в отличие от одного-единственного экрана компьютера.[b]– Как вы относитесь к ролевым играм по вашим книгам?[/b]– Прекрасно отношусь. По-моему, любой писатель должен радоваться, если по его книгам пишут «фанфики», дискутируют, играют в игры.[b]– Общаетесь ли вы с так называемыми перумистами?[/b]– Это мои самые верные и самые великодушные читатели, готовые мне простить даже неудачи вроде «Армаггедона». Это те, кто поддерживал меня в трудные моменты, на чей суд я выношу фрагменты новых вещей. О таких читателях, как мне кажется, можно только мечтать.
Общество
Лики Шока
[b]Фонтан «Дружба народов»[/b]С 11 по 22 августа город Анапа и его пригороды, где демонстрировались 14 полнометражных и 37 короткометражных фильмов конкурсной программы, напоминал старые добрые времена. Ни одна из уже стран СНГ и Балтии не продинамила «Киношок». А грузинская делегация вообще превысила все возможные квоты: некоторые киношники и гости продолжали прибывать до последнего.Повсюду – в кинозалах, на просмотрах, на улицах – одновременно слышалась русская, эстонская, грузинская речь. А еще песни, музыка, танцы, где чопорные литовцы, поддавшись общему настрою, вдруг выходили в круг и с азартом и куражом танцевали лихую азербайджанскую лезгинку.– Мы ждали этого события весь год, – горячо убеждал нас армянский режиссер Арсен Азатрян, представивший на фестивале драму «На обочине». – Что скрывать, многие из нас по-прежнему тянутся к России. Мы теперь «заграница», но у нас по-прежнему много общего. Да и только успех в России, в частности, на «Киношоке», показывает, что стоит наше новое национальное кино.А эстонский режиссер Пеэтер Урбла, снявший трагичную мелодраму «Магазин мечты» – фактически новую версию знаменитого фильма «Москва слезам не верит», но на эстонский лад и с тамошним колоритом, – был еще более откровенен:– У нас не было сомнений: ехать сюда или нет. Возможно, только здесь мы можем так легко и свободно общаться. Но все-таки мы, эстонцы, обычно немного… как это будет по-русски?!... а, да – прагматичны. У нас маленькая страна. Поэтому и фильмов снимается мало – когда всего миллион населения, не окупится ни одна даже стоящая картина.Эстонское правительство понимает это и щедро спонсирует киношников – чтоб не бурчали и не думали о деньгах. По финансированию киноиндустрии из бюджета наша страна на втором месте в Европе после Польши. Но мы, режиссеры и продюсеры, хотим не только денег и спокойной работы, но и признания коллег. Поэтому будем ездить в Россию всякий раз, как позовут.[b]В щадящем режиме[/b]На территории гостиничного комплекса под Анапой под нежным названием «Фея» показывали свое кино режиссеры бывшего СССР. По вечерам показывали себя – за неимением иного – критики на «Ток-шоу Ирины Шиловой»: обсуждали конкурсную программу.Звезды советского кинематографа купались в лучах славы и возвращались по вечерам с огромными букетами цветов: Раиса Недашковская, Матлюба Алимова, Владимир Зельдин, Сергей Юрский… Большое жюри под руководством крупнейшего мастера балета Владимира Васильева (одна из традиций этого фестиваля – приглашение на пост президента жюри представителя «смежных искусств») сильно не загружали. Одна конкурсная картина в день, даже если от нее потом болит голова, – все же это работа в щадящем режиме.Нравы царили простые – члены жюри присутствовали на обсуждениях лент критиками. Видимо, это тоже входило в общее понятие «шок».[b]Боги в трениках[/b]Народные артисты, приглашенные на фестиваль представлять по ближним городам и весям российско-эсэнгэвско-балтийское кино, снимали, наконец, вечерние наряды и бродили, одомашненные, по пляжу в трениках. К заземленности звезд можно относиться по-разному, но все же становится как-то не по себе, когда в группе бесформенных тел, висящих животов и лысин узнаешь экранных бондов прошлых лет. А вокруг них не только свои, фестивальные люди, но и любящие их зрители, которые помнят их героев, с которыми их олицетворяют, и не хотят, чтобы они менялись… Трогательно было наблюдать, как одна народная артистка, придя на завтрак, просила заначить ей молочную кашку на обед и ужин. Служивая девушка чесала в затылке и не могла сообразить, как же ей это сделать. А один народный артист хорошо поставленным и хорошо известным народу голосом подсказывал правильное решение…[b]Стены, сундуки и невидимки[/b]Но ни солнце, ни жара, ни питейные радости не смягчают суровые сердца критиков. Литовская картина «Стеклянная стена» Янины Лапинскайте, пересказанная ими в злобно-критическом варианте, не имела ничего общего с тем, что мы видели на экране. А видели мы грустную прозрачную историю больной женщины, теряющей ребенка, снятую на фоне тонких настроенческих пейзажей.Праздничная, эмоциональная киргизская картина «Сундук предков» Нурбека Эгена, рассказывающая о теплых семейных отношениях и любви двух красивых молодых людей, которая вызвала троекратный взрыв аплодисментов в зале, заставила критика М. долго чесать затылок, закрытый шляпкой, которые он менял каждый день, прежде чем сообразил, к чему придраться. «А какого черта они вообще туда поехали?» – задал он глубокомысленный вопрос, посмотрев фильм, где ему простыми и ясными средствами в течение полутора часов рассказывали, зачем киргизский парень и его французская невеста поехали в родное село жениха.Мощной критической атаке подвергся экспрессивный фильм литовца Шарунаса Бартаса «Семь невидимок» на тему огромной неизбывной тоски позднесоветского существования.Снят он в традициях литовского кино – порой меланхоличного и безысходного. Жанр – «роуд муви», дорожная история. Кто-то из зрителей выразился точно: «Это как если бы «Бумер» снимал Кустурица».[b]Море остудит все страсти[/b]В целом программа Анапского фестиваля была хорошо составлена и реально отражала ситуацию в кинематографе России и бывших советских республик. Ситуацию, в общем, неплохую.Сильные, серьезные картины пришли из Грузии. Это приехавшая из Канна картина Левана Закарейшвили «Тбилиси, Тбилиси». Но в первую очередь – «Прогулка в Карабах» Левана Тутберидзе. Она снята по книге, уже 10 лет слывущей в Грузии бестселлером: это о путешествии героев из огня да в полымя – из воюющего Тбилиси в истекающий кровью Карабах.Действие происходит в 1992–1993 годы, в период яростного вооруженного конфликта между Грузией и Абхазией. Война, беспредел; на фоне этого главный герой-грузин мается от того, что не имеет морального права жениться на возлюбленной, еврейке по национальности. В итоге парня заносит во все тяжкие: он начинает жить так, что просто «мама не горюй»: ненавидит себя, друзей, родных, обвиняет их во всех своих бедах. А еще – войну, собственное нежелание ничего делать, женщин, судьбу.Устав от всех и от себя, он едет за наркотиками на границу с Азербайджаном, но в итоге, перепутав дорогу, заворачивает в Карабах. И попадает там в плен, оказавшись в эпицентре армяно-азербайджанского конфликта… Название фильма и сюжет, заворачивающий в Карабах, вызвали на «Киношоке» активную неприязнь нескольких армянских кинематографистов. Режиссер фильма «Дневник беременной» Мариам Оганян гневно шумела на дискуссии, что «Прогулка в Карабах» – фильм конъюнктурный; мол, и название, и сюжет выбраны, чтобы привлечь внимание Запада.Режиссер же уверял, что просто снимал кино о потерянном поколении (хотя все деньги на фильм выделили бывшие участники той войны, ныне выбившиеся в крупные грузинские бизнесмены), а Карабах тут вообще ни при чем… Иногда, уже заполночь, какоет-о кино критики просили показать на бис или оттого, что мало что в нем поняли. Так вот, «Прогулку в Карабах» смотрели две ночи подряд. После чего все все-таки помирились и отправились на берег моря искупаться, остудить страсти и выпить за дружбу.[b]Кинозвезды учат русский[/b]Фильм «Магазин мечты» кто-то из зрителей с уважением назвал киношным учебником по бизнесу. А большинство критиков были в восторге от рыжеволосой исполнительницы главой роли – Марьи Якобсен.Актриса, ради роли и фестиваля даже подучившая русский язык, призналась, что из-за «Магазина мечты» оставила работу в театре и вообще по жизни не такая жесткая, как ее героиня. «Сама-то я человек довольно мягкий и романтичный.» Фильм Пеэтера Урблы – срез жизни современной Эстонии, ее молодых и среднего возраста людей. Как раз жизнь-то эта жестока и прагматична. Люди вынуждены постоянно сражаться за выживание, против безденежья и своей незащищенности от современного общества.Кстати, никаких денежных премий не предусмотрено. Но никто из участников фестиваля особенно и не возражал.[b]Краснодарский край[/b][i][b]ПРИЗЫ XIV ОТКРЫТОГО ФЕСТИВАЛЯ «КИНОШОК»[/i]- Главный приз[/b] – «Прогулка в Карабах» (Грузия). Режиссер Леван Тутберидзе[b]- Приз за лучшую режиссуру [/b]– Леван Закарейшвили, фильм «Тбилиси, Тбилиси» (Грузия)[b]- Приз за лучший сценарий [/b]– Юсуп Разыков, фильм «Девичий пастух» (Узбекистан)[b]- Приз за лучшую операторскую работу [/b]– Шарунас Бартас, фильм «Семь невидимок» (Литва/Португалия)[b]- Лучшая актриса [/b]– Марья Якобсен, фильм «Магазин мечты» (Эстония)[b]- Лучший актер[/b] – Денис Касимов, фильм «Мифы моего детства» (Россия)
Развлечения
ОЛЬГА ФОМИНА: В ЖЕНСКОМ ТЕЛЕ МНЕ КОМФОРТНО
[i][b]Ольга Фомина прекрасно известна всем российским поп-звездам, политикам, актерам и супермоделям. Заказать у нее фотосессию дорого, но престижно. Ее работы печатаются на обложках глянцевых журналов, украшают рекламные щиты крупнейших фирм, афиши самых известных групп и певцов. Среди ее клиентов Игорь Крутой, Sony, Toshiba, Toyota, Кристина Орбакайте, Борис Моисеев, Ирина Хакамада и многие другие. Однако, большинство клиентов знают Ольгу Фомину как... Бориса. А все дело в том, что не так давно фотомастер сменил пол и стал Ольгой. В прошлом у Ольги – служба в армии, членство в КПСС и десять лет брака.[/b][/i] [b]– Недавно в издательстве ЭКСМО вышла ваша книжка «Я решил стать женщиной». Еще до публикации, разойдясь в «самиздате», она наделала много шума. Как вы решились написать такую книгу?[/b]– Долгое время я вообще об этом не задумывалась. Вот снимать хотелось. Это родное. Но все же решилась на этот отчаянный шаг.[b]– В книге столько иронии и самоиронии, что все воспринимается довольно легко. В жизни же наверняка все было сложнее?[/b]– Я с детства была довольно стеснительной. Кто-то что-то не то сказал, не так посмотрел – несколько дней потом переживаю. Но в какой-то момент я повзрослела – и так прямо, целенаправленно и осознанно сказала: пошли все на хрен. На самом деле это очень помогает.[b]– Как же вы армию выдержали? Почему не попытались откосить?[/b]– Русская баба везде выживет! ([i]Хохочет[/i]). Тогда времена были другие, от армии не косили. К тому же, я Родину свою всегда любила. Мне русские лица очень нравятся, даже совсем простые, как картофелины. Конечно, в армии было трудно, многих она психически надломила. Но я выдержала. Однажды меня одновременно били десять человек: затащили в сушилку и давай. Я была спокойна, только думала: «Бьют как-то неэффективно». Действительно бить они не умели: после этого у меня ничего не было сломано. Между прочим, я из всех драк выходила без каких-либо травм. А по роже давать часто приходилось: из-за любимых женщин, из-за собаки или прохожих на улице защищать. Однажды уложила здоровенного мужика, который напал на пожилую женщину с внучкой-негритенком. Ему, видимо, было обидно, что русская баба с негром живет.[b]– Совсем неженственное поведение…[/b]– Не собираюсь притворяться изнеженным созданием. Мне нравится быть такой, какая есть: сильной, независимой уверенной женщиной. Я боксом занимаюсь, стреляю из ружья.[b]– Как к эмансипации относитесь?[/b]– А никак. Кому нужна эмансипация? Большинству женщин нравится, когда мужчина может сказать: «Молчать, твою мать!». ([i]Последнюю фразу Ольга рявкает басом[/i]).[b]– Вы могли бы выйти замуж?[/b]– Гипотетически да. Например, за начальника ГУВД Москвы. Представьте как хорошо: меня обидели, приезжает наряд милиции и бах-бах негодяя дубинками. Но, увы, все приходится самой. Моей бывшей жене сейчас один козел деньги за работу не отдает. Она жалуется своему бойфренду, а он в ответ: «Разбирайся сама!». И что бедная девочка сделает? Но у нее есть бывший муж! Я уже несколько дней думаю, как бы этого жадного придурка найти и надавать по роже. И надаю…[b]– Ваша книга автобиографична?[/b]– Во многом. То есть почти во всем.[b]– Но ведь в ней есть довольно подробное описание убийства![/b]– Меня все об этом спрашивают! ([i]Смеется[/i]) Как вы все не понимаете! Это ведь художественный вымысел! Когда я принесла книгу в издательство, мне перезвонили через некоторое время и сообщили, что печатать будут, но сначала просят ответить на несколько вопросов. Я думала, велят убрать мат, – его там довольно много. Оказалось, что издателей интересует один-единственный вопрос: не возникнет ли у меня проблем с правоохранительными органами. Но ведь убивала-то не я, а моя лирическая героиня! [b]– Период вашей жизни, который описан в книге, полон печальных событий: развод, смерть близких людей, потеря любви, а заканчивается история на том, как вы сделали операцию по перемене пола. После этого жизнь стала лучше?[/b]– Никогда не думала, что смена пола сделает меня счастливее. Я рано осознала, что чувствую себя женщиной, но в советские времена, естественно, операций по изменению пола не делали, и возможности что-то изменить не было. Я смирилась с этим и жила припеваючи. К счастью, я любила женщин, сексуальные отношения с мужчинами меня не интересовали. Потом появилась возможность сделать операцию. Сейчас я чувствую себя намного комфортнее, ко мне начали относиться снисходительнее, как к существу на порядок ниже в интеллектуальном плане. ([i]Смеется[/i]) Недавно подрезала мужика на машине и его же обматерила. Когда он открыл дверь моей машины, я решила: «Все, сейчас в рожу схлопочу». А мужик вежливо говорит: «Девушка, не надо так ездить и выражаться». В магазинах, когда фотоаппаратуру покупаю, мне продавцы объясняют, на какую кнопку нажимать, я им подыгрываю, ресницами хлопаю.Не могу сказать, что я безоблачно счастлива. Вот меня недавно бросила девушка. Очень неприятно. Но ее можно понять, ей нужна нормальная семья, дети. Я ей желаю всего самого лучшего, по крайней мере, лучшего чем я, пусть найдет доброго, богатого мужика. Только беспокоюсь, что она будет носить, когда станет совсем холодно? Я ей купила несколько кожаных курток, но они легкие…[b]– Если бы появилась возможность, вы сделали бы операцию раньше?[/b]– Понятно, мне хотелось родиться нормальной женщиной. С другой стороны, значит, выпала такая доля. Многие говорят: ой, мол, какая тяжелая жизнь! Тяжело тем, кто живет в российской провинции, не имеет работы, зарплаты и при этом растит трех детей. А свою проблему я сама себе придумала – сама и решаю.[b]– Есть ощущение, что вы богаче других, так как половину жизни прожили как мужчина, а вторую половину как женщина[/b]?– По крайней мере, могу с уверенностью сказать: первая – мужская – половина была счастливой. Я верю, что и вторая, несмотря на сложности, тоже окажется успешной. Если бы у меня не было ребенка, мне бы было сейчас очень тяжело. А так как он есть, важно то, что в женском теле я себя очень комфортно чувствую.[b]– У вас были романы с мужчинами?[/b]– Ну, был ([i]смущается[/i]). Он мне цветы дарил, присылал в день по 300 SMS.[b]– Красота какая![/b]– Это сначала, а потом звонит мне и говорит: « Ой, Оленька, а я тебе подарок выбираю!». Через некоторое время перезванивает и сообщает: «Подарок не купил, в магазине очередь была большая». Это нормальное поведение? Еще он постоянно нудил: «Зачем ты покупаешь себе такие большие машины, зачем такие большие!». Я что, его деньги на автомобили трачу? [b]– Он комплексовал.[/b]– Точно. Начала я книгу писать, Катя (моя бывшая девушка) всячески меня поддерживала. Прочитает страничку и восхищается: «Гениально!». Может быть, она так и не думала, просто хотелось меня вдохновить. А этот снова нудит: «Зачем ерунду всякую пишешь, делать тебе нечего!». Я терпела, терпела, а потом в нецензурной форме высказала ему все, что я о нем думаю.[b]– Бедный мужик…[/b]– Для того чтобы иметь с парнем близкие отношения, мне нужно его уважать, потому что мужское тело меня совершенное не привлекает. Мне очень важно, как мужчина ко мне относится. Я вот этому своему поклоннику часто скандалы закатывала: «Ты меня не любишь, тебе только один секс нужен!». Почему, интересно, русский мужчина считает, что если он сводил девушку в ресторан или купил ей подарок, она должна непременно с ним переспать? Кстати, когда я с мужчиной в ресторане, всегда плачу за себя сама, чтобы потом не чувствовать себя обязанной.[b]– Продолжение истории наверняка следует.[/b]– Да, будет продолжение. А еще я решила детские сказки сочинять. Пишу я новую книгу и прикидываю, сколько мне еще страниц осталось, посчитала: много. Под руками оказалась детская книга. Открыла: текста мало, буквы крупные. И решила, я тоже так могу. Много трудиться не придется: минимум затрат, максимум прибыли. Очень хорошо! Я ведь личность продажная (хохочет), ну а как иначе, рекламой ведь занимаюсь?[b]– Тогда лучше комиксы сочинять, там слов почти нет. А дочка вас папой называет?[/b]– Сейчас Олей. Лизе не нравится, что я теперь женщина. Меня это огорчает, потому что ребенок – это самое главное в моей жизни. Когда думаю, что у нее может появиться отчим, мне плохо становится. Конечно, если он будет хорошим человеком, придется с конкурентом смириться. Но, слава богу, пока этого не произошло. Честно говоря, до сих пор не понимаю, почему мы с женой развелись. Я этого не хотела.[b]– У вас есть идеал женщины?[/b]– Мне нужна нормальная, среднестатистическая женщина с широкими бедрами.[b]– Вы же работаете с фотомоделями, известными актрисами, певицами и прочими красавицами. У вас должны быть высокие эстетические запросы![/b]– Ну что вы! Когда я впервые познакомилась с одной из своих возлюбленных, подумала: страшная, тощая, как цыпленок, малолетняя аферистка. А потом отношение изменилось, что-то меня в ней зацепило.[b]– Вы фотографировали многих известных людей, они в жизни сильно отличаются от образа на экране?[/b]– Вам нравится Малинин? Нет? Понятно почему. Эти его нарумяненные щечки, гусарский мундир… На сцене выглядит как экзальтированный студент творческого вуза, а в жизни мужественный, зрелый, уравновешенный человек. Еще мне очень понравилась певица Саша, воспитанная девушка, и одевается с большим вкусом.[b]– А как вам Путин? Вы же его тоже фотографировали?[/b]– Путин похож на молодого матерого волка, сила в нем чувствуется. Кате – фотографу, с которой мы долгое время вместе работали, Путин, после той фотосъемки долго в эротических снах являлся. Думаю, многие женщины в нашей стране мечтают о таком мужчине.[b]– В вашей книге иногда звучат довольно резкие суждения о поп-звездах. Вы называете реальные фамилии. Не боитесь реакции клиентов?[/b]– Нет. Известного персонажа, например, Бориса Моисеева, под каким псевдонимом ни прячь, все равно узнают.[b]– То есть вы готовы к возможным скандалам?[/b]– Тот же Борис Моисеев неглупый человек. Он прекрасно понимает, что все, что о нем пишут, идет ему на пользу. Кроме того, я готова ответить за каждое слово, приведенное в книге. Борис действительно пришел как-то ко мне в студию со своей свитой и стал мне рассказывать, какие у него красивые ноги, и как в Париже этой весной снимали его ноги для рекламы женских колготок. Ну какой нормальный человек в это поверит? Свита его, понятное дело, заахала: «У тебя суперстройные ноги! Как у фотомодели прямо!» А вот мне не верится, что довольно неприглядные ноги Моисеева могут привлечь чье-то внимание. Но надо отдать Боре должное – у него хорошее чувство композиции. Он сам расставил всех участников съемки в кадре. То, что он одарен, – безусловно.[b]– А еще кто из знаменитостей особо отличился на съемках?[/b]– За все годы мне категорически не понравились только два персонажа – Ирина Салтыкова и Ксения Собчак.[b]– С кем из наших звезд эстрады проще работать?[/b]– Если человек работает давно, много раз снимался или привык быть на сцене, то он, как правило, прекрасно знает, в каком ракурсе выигрышней смотрится, и с ним всегда работать проще. Хотя актеров снимать очень тяжело – они хотят получить много, а денег заплатить по минимуму.[b]– Как коллеги отнеслись к изменениям в вашей жизни? Как отреагировали заказчики, клиенты?[/b]– В профессиональной среде взаимоотношения всегда складываются непросто. Многие коллеги, чего скрывать, ко мне относятся с завистью, потому что я более успешна, что ли. И операция на это никак не повлияла: что тогда завидовали, что сейчас. Но в основном работа складывается более благополучно. А вообще коллеги редко говорят друг о друге что-то приятное. Один мой знакомый фотограф перенес шунтирование. Операция не из легких. Я предложила ему после выхода из больницы использовать для работы нашу студию. Человек рассыпался в благодарностях: ой, спасибо, вы единственные, кто предложил… Но через какое-то время уже говорил про нас гадости.[b]– Спортом занимаетесь?[/b]– Боксом. Кроме того, по утрам стараюсь зарядку делать, а на работе у меня беговая дорожка.[b]– А боксируете с грушей – или же со спарринг-партнерами?[/b]– Со спарринг-партнерами стало довольно сложно: многие мужчины из принципа не дерутся с женщиной. По крайней мере, так говорят. А другие мужчины меня просто боятся.[b]– Да, сложная у вас жизнь.[/b]– Знаете у кого жизнь сложная? У матерей одиночек и у наших бедных пенсионеров, а у меня все хорошо.
Общество
Дмитрий Емец: Для одних я моральный урод, для других - друг до гроба
[b]На недавней выставке-ярмарке «Книги России» на удивление и зависть всем блистал молодой и еще пару лет назад мало кому известный писатель Дмитрий Емец. На встрече с ним на стенде издательства «ЭКСМО» народу было больше, чем даже у самой Дарьи Донцовой. А всему виной героиня его последних книг Таня Гроттер, которую злобно называют клоном Гарри Поттера, а самого Диму – плагиатором.27 марта ему исполнится 30 лет. Скромный пока еще юбилей, но все равно: поздравляем![/b][b]– Дима, что происходит с вашей героиней? Читатели повзрослели, а она?[/b]– Девочка растет. Ей шестнадцать лет со всеми вытекающими последствиями. Я не стал бы вешать на нее табличку «сложный подросток», но у девочки есть свои тараканы. Как и у всех.[b]– В последнее время книги про Таню Гроттер вроде бы начали читать взрослые люди. Как вы думаете, почему?[/b]– Потому что я пишу не для детей. Детский сюжет, но взрослая начинка. Самый простой аналог – бутылочка с соской, в которую налили хороший коньяк. Скажем, дагестанский, праздничный, пять звездочек.[b]– В последних книгах наблюдается любопытная тенденция: сатирическая составляющая медленно, но верно становится доминирующей. Это случайность?[/b]– Это я так развлекаюсь. Сажусь за компьютер, отпускаю фантазию на волю – и она у меня летает, как дракон в игре «Властелин колец».[b]– Каково вообще, на ваш взгляд, место сатиры в современной литературе?[/b]– Слово «сатира», по-моему, хорошо заезжено. Я боюсь его употреблять. Была сатира Салтыкова-Щедрина – хорошая, крепкая, колючая проза. Потом изящная, с чудными намеками и скрытой цитацией – журнала «Сатирикон». Сейчас же вспоминаются лишь пухлые и худые фигуры, читающие со сцены свои зарисовки и вовремя делающие паузы для смеха. Я предпочел бы, чтобы мой сериал про Таню Гроттер называли юмористической сказкой для взрослых с элементами юмористического фэнтези и социальной сатиры. Если такое вообще можно выговорить.[b]– Первая книга о Тане Гроттер была действительно похожа на пародию на «Гарри Поттера». Последующие больше напоминают «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких. Чего можно ждать от будущих книг?[/b]– У нас хорошая юмористическая проза – это и Аверченко, и Тэффи, и Ильф с Петровым и, конечно же, Стругацкие. Думаю, отголоски всего этого можно найти в моих книгах. Но я очень надеюсь, что в них видно и мое собственное лицо.[b]– С чем можно сравнить ваши книги про Таню Гроттер? Или это особенная книга? [/b]– По толщине это «Война и мир», но не в четырех томах, а в семи, с замыслом по меньшей мере еще на две-три.[b]– Почему вы уделяете столько внимания фольклорным персонажам?[/b]– Потому что они имеют историческую память и предысторию.Они уже живут в нас, как в носителях определенной культуры. Когда ты пишешь, скажем, «кикимора» или «шишига», не надо объяснять, что это такое и с чем это едят.[b]– Как вы относитесь к тем, кому не нравятся ваши книги?[/b]– Я привык, что и в жизни, и в творчестве вызываю у людей крайние чувства. Для одних я холодный тип и моральный урод, для других – друг до гроба. То же самое и в творчестве. Думаю, если бы то, что я делаю, стало нравиться всем, это означало бы: «Конечная станция «Конфетная фабрика». Поезд дальше не идет».[b]– Параллельно с историями про Таню Гроттер вы пишете книги об истории Древней Руси. Насколько сложно вам бывает переключаться?[/b]– Это всегда сложно. Компьютеров у меня много, но голова-то одна. А еще я пишу рассказы и один довольно скандальный роман. Не исторический. Я буду писать его всю жизнь и никогда не опубликую.Творчество на самом деле вещь намного более интимная, чем секс.[b]– Почему ваши произведения для взрослых представлены только в Интернете?[/b]– Проблема современной литературы в том, что писатель психологически воспринимается издателями и читателями в одном какомто амплуа. Донцова – это иронический детектив, Акунин – стилистические варианты классики, а Емец – детские книги, сатира и юмористическое фэнтези. На самом деле люди намного шире и могут куда больше, но массовому читателю это не слишком заметно по причине узости самого жанра. То же самое с актерами – один, например, воспринимается режиссерами только как герой-любовник, а другой только как иностранный шпион. И очень трудно сломать привычное о себе представление. Через некоторое время действительно начинаешь верить, что это твое и шаг в сторону – попытка к бегству. Рассказы – это моя попытка к бегству.[b]– А книги о русских князьях – это попытка чего?[/b]– Просто понял, что должен это написать. Без громких слов, от которых меня тошнит. К тому же я просто органически не способен что-то выучить или осмыслить, если я об этом не пишу. У меня голова мыслит через клавиатуру. А русская история меня влекла всегда. Я даже собирался поступать на исторический, а поступил на филологический.[b]– Устраивает ли вас роль детского писателя? Как вы относитесь к тому, чтобольшинство читателей знает вас исключительно по Тане Гроттер?[/b]– Детским писателем в чистом виде я перестал быть в 2001 году. Мысленно уже упаковал чемоданы и стал переселяться в юмористическую фантастику. Кроме того, активно писал рассказы и новеллы. А потом пришла Таня Гроттер, и вот уже два года я живу вместе с ней и другими героями. Но Таня – это не конечная станция, а лишь одна из ступеней. После этого сериала будут и другие книги. А в самом конце должен быть хороший вечный роман. Главное, чтобы не сломался и не погнулся внутренний стержень.[b]– Что предпочитаете делать в часы досуга, если такой случается?[/b]– Томлюсь или сплю.[b]– Насколько хорошо вы знаете собственную родословную?[/b]– Хуже, чем стоило бы. Когда-то я пытался собирать все о своем роде, но узнать удалось довольно мало. Знаю, что с одной стороны был священник Филипп Шубин, а с другой – Захарько Емец из хутора Жеребцы.[b]– А правда, что ваша мама была знакома с самим Львом Гумилевым?[/b]– Мама вела в «Литературной учебе» – был такой литературно-художественный журнал, достигший своего пика в 80-е – начале 90-х, а потом благополучно захиревший – отдел публицистики. Она одной из первых стала активно печатать все, что имело отношение к славянофилам, царской семье, евразийству и т. д. Помню, как она ездила в Питер брать интервью у Гумилева. Записала кучу пленок и заставила меня потом все это расшифровывать. Так что я хорошо знаю голос Гумилева.[b]– Свою самую первую книгу вы посвятили бабушке. Почему?[/b]– Она была самым дорогим человеком, который меня вырастил, но я к ней относился просто со свинской неблагодарностью. Бабушка умерла от рака за неделю до моего 18-летия. Я очень хорошо помню похороны и поминки – самое нелепое и глупое, что можно придумать. Если бы человека просто скидывали в яму или реку и уходили, это было бы лучше, во всяком случае, глупых и неискренних слов было бы меньше.[b]– Чего вы не позволяете своим детям?[/b]– Боюсь, я позволяю им все. Иногда вполне терпеливо смотрю, скажем, как они рисуют на моих рукописях или отдирают обои, только потому, что не прыгают в это время у меня на голове. И это при том, что у них есть няня и большую часть времени они проводят с ней и с женой.[b]– Сколько им лет? Вообще расскажите о ваших детях![/b]– Ивану – 5, Наташке – 3, Кате – годик. Иван раньше казался мне директорского такого плана личностью – важный, солидный, с толстыми щеками. Сейчас он малость понизился в должности и тянет гденибудь на завгара. Выходит на улицу и приветствует своих ровесников на площадке: «Привет, мужики!» Наташка, она вроде как семейная красавица с кучей закидонов: она любит подходить к телефону, сама придумывает себе фамилии и имена. «Ты Наташа Емец? – Нет, я Наташа Манн». Катя – жизнерадостная отважная карапузина со шрамом на лбу, как у Гарри Поттера. У нее нет переднего зуба после неудачного укуса кухонного уголка – она его победила, но он ей отомстил.[b]– Известно, что вы составляли гороскопы. Почему вы взялись за это – и почему бросили?[/b]– Человек не сразу понимает, что он писатель. Какое-то время он еще себя ищет. К тому же, по большому счету, это было на таком продвинуто-дилетантском уровне. Да и не очень долго. Я тогда много чем занимался: в фольклорные экспедиции ездил, ходил в походы чуть ли не на край земли, пытался научиться сносно ездить верхом, поднимал тяжести, часто влюблялся. В общем, обычные тестостероновые игры. Ну а потом, начиная с «Дракончика Пыхалки», я довольно прочно встал на рельсы и дальше уже не разбрасывался.[b]– Кто по гороскопу Таня Гроттер?[/b]– Похоже, что Водолей. У нее день рождения 25 января, в Татьянин день. И по характеру совпадает.[b]– Как вам удается все успевать: писать книги, ходить на тренировки, воспитывать детей?[/b]– Никак не удается. Дела бьют друг друга по голове, но иначе я просто не могу.[b]ДОСЬЕ «ВМ»[/b][i]Дмитрий Александрович Емец родился 27 марта 1974 года в городе Запорожье. Сразу после рождения его родители уехали на Камчатку – мама работать в молодежной газете, а папа ловить радарной тарелкой самолеты. Когда Диме было шесть лет, родители перебрались в Москву. Там он окончил английскую спецшколу и в 1991 году поступил на филфак МГУ. В детстве самым дорогим человеком для Димы была бабушка Наташа, которой Дима посвятил свою первую книгу «Дракончик Пыхалка», вышедшую в 1994 году. За нее, а также за «Приключения домовят» он стал самым молодым членом Союза писателей. После МГУ поступил в аспирантуру. Работал лаборантом на кафедре истории русской литературы. Защитил кандидатскую диссертацию по русской литературе последней трети ХIХ века. Довольно долго и серьезно занимался Гоголем и Чеховым. С 1999 года сотрудничает с издательством «ЭКСМО».[/i]
Развлечения
ФАНАТ ЖЕСТОКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
[i]Вчера в Подмосковье завершила работу ежегодная литературная конференция писателей-фантастов «Роскон». К сожалению, самый популярный российский фантаст Ник Перумов в силу ряда обстоятельств лично приехать не смог. Зато в пятницу с ним был проведен телемост. Речь шла в основном о вышедшем в издательстве ЭКСМО новом романе «Миттельшпиль», который является вторым томом «Войны мага» и на днях должен поступить в продажу. Во время телемоста стало известно, что Ник Перумов по результатам продаж признан «фантастом года» – количество проданных экземпляров его книг приближается к миллиону. Беседу с самым рейтинговым отечественным фантастом мы предлагаем вашему вниманию.[/i][b]– Вы как-то сказали, что все фантасты вышли из шинели Стругацких, и дело лишь в том, куда они потом направились.[/b]– Стругацкие были флагманами «новой фантастики», они едва ли не первыми дерзнули писать не о телеуправляемых тракторах и кознях злых буржуинов, а об «обычных людях в необычных обстоятельствах». Именно эти «необычные обстоятельства» и определяют, в какую сторону «направляется» фантаст. Кто-то строит строго научные модели возможного будущего и шарахается от магии, как от чумы. Кто-то, напротив, создает совершенно невероятные и невозможные со строго научной точки зрения миры, но, поскольку там нет сакраментальных «эльфов, гномов и драконов», подобное считается научной фантастикой, хотя науки там ни на грош. Мне лично всегда не хватало в советской (да и зарубежной переводной) фантастике 70-х ощущения сказки, отрыва от реальности, противопоставления человека и надчеловеческих, божественных сил. Оставался невостребованным богатейший потенциал легенды и мифа, а ведь именно этот язык первым изобрело человечество для отображения волновавших поколения моральных проблем. Я сам начинал с фантастики – пытался подражать Лему и тем же Стругацким. Пока не попробовал на вкус фэнтези и не понял: это мое! Так что, отвечая на вопрос: «Камо грядеши?», могу сказать – направился в сторону фэнтези, литературной сказки, где автор ничем не скован, кроме поставленных им самим условий. Это не исключает, конечно, обращения и к иным жанрам.[b]– В какой стадии создания находится классический фэнтези-сериал «Семь зверей Райлега», который вы давно обещаете своим поклонникам?[/b]– Я выложил на своем официальном сайте (www.perumov.com) большой отрывок из написанного и попросил читателей высказать свои мнения. Мнения были очень разными, но весьма полезными. Я понял, что ожидания моих читателей выше и что первый вариант нуждается в серьезной доработке. Поэтому я отложил работу над этой книгой, решив сосредоточиться на завершении уже начатых серий. Сейчас у меня самый разгар работы над окончанием дилогии «Империя превыше всего», надеюсь, что через три, максимум четыре месяца текст уже окажется в издательстве ЭКСМО. После этого будут последний том «Войны мага» и последняя книга сериала о некроманте Фессе.[b]– Были ли экранизированы ваши произведения?[/b]– Компания «Новый русский сериал» приобрела права на экранизацию всех книг серии «Хранитель мечей», а также нашего с Сергеем Лукьяненко совместного романа «Не время для драконов». Когда начнется конкретная работа, сказать не могу.[b]– Вас до сих пор спрашивают о написанном вами вольном продолжении Толкиена или наконец успокоились?[/b]– От этого мне никуда не деться. Вопросы не иссякают вот уже десять лет. Это понятно – мое «Кольцо» сознательно полемически заострено. Я очень быстро понял, что писать классическое «продолжение» нельзя, только сам автор способен на такое.Возможно только своеобразное отражение, в какой-то степени – альтернативное Средиземье. Мне говорили, что я не имел права вводить «новые сущности», которых не было у Толкиена, менять моральные оценки. Но зачем нужен второй «Властелин колец», когда есть прекрасный первый?–[b] Все-таки ваши произведения – это фэнтези или литературная сказка?[/b]– Правильнее все-таки – литературная сказка. Фэнтези – нелепая калька с английского, которую, есть грех, я и сам частенько употребляю. С XIX века литература в России, к сожалению, воспринималась исключительно в аспекте «борьбы за народ». И хотя Пушкин создал «Руслана и Людмилу», а Гоголь – «Вечера на хуторе...», общего жанрового названия для них так и не появилось. Добролюбовы и Писаревы были больше заняты чтением нравоучений авторам да критикой «отсутствия общественного содержания». Вред, нанесенный этими «товарищами», огромен. В Англии развивалась и крепла традиция литературной сказки (лорд Дансени, например), ничуть не мешая критическому реализму Диккенса, к примеру. А мы из фантастики ХIХ века можем вспомнить разве что «Жар-птицу» Афиногенова да юношескую поэму Некрасова «Баба-яга». Остальное известно только специалистам. А потом на долгие десятилетия литературная сказка стала средством «воспитания подрастающего поколения в духе передового советского искусства». Там тоже появлялись шедевры, но они целиком и полностью прописались в нишедетской литературы. Таким образом, когда пала цензура и стало возможно печатать все что угодно, у нас не оказалось своего русского термина для романа, повествующего о другой реальности, построенной на принципах объективного идеализма (определение С. Логинова). Был неуклюжий мутант «роман-сказка», но слово «сказка» в русском языке имеет совершенно иное значение. Не называют же «Властелин колец» сказкой![b]– Как вы относитесь к тому, что авторов, пишущих фэнтези, зачастую обвиняют в пропаганде насилия?[/b]– Упрекают не только в этом, но и в «отрыве от реальности», в том, что фэнтези – «удел эскапистов». И хотя брань на вороту не виснет, скажу все-таки: показ насилия как такового никогда не входил в задачу тех, кто пишет фэнтези. Более того, этот жанр основан на «справедливости Силы». В народных сказках великая сила практически всегда была связана с праведностью, с правотой героя. Илья Муромец сокрушает вражьи рати в огромных количествах, покрывая все поле мертвыми телами, однако ни былины, ни народные сказки в пропаганде насилия никто почему-то не упрекает.[b]– Многие авторы через какое-то время устают от жанра, в котором они пишут, и так или иначе начинают экспериментировать. Чем объясняется ваша верность жанру?[/b]– Эксперименты не обошли и меня. Еще в середине 90-х я старался скрестить литературную сказку с «научной» фантастикой – получилась дилогия «Техномагия». Экспериментировал и в 2001 году – результатом стал роман «Череп на рукаве», тепло встреченный читающей публикой. Но если в жанрах, отличных от фэнтэзи, я решаю какие-то специфические писательские задачи, скажем, исследую интересующую меня конкретную альтернативную реальность и поведение людей в ней, то в фэнтези я просто живу. Для меня это самый естественный язык выражения. Ясный и емкий.[b]– Обращаются к вам молодые начинающие авторы с просьбами ознакомиться с их рукописями, дать оценку?[/b]– Да, очень часто. К сожалению, громадное большинство приносит не законченные рукописи, а несколько страниц. Но там нечего оценивать! В тех же случаях, когда я получаю полный роман, к сожалению, я не могу выкроить достаточно времени, чтобы написать на него полноценную рецензию. Несколько романов я порекомендовал к опубликованию, но в последнее время отошел от этого.[b]– Американские начальники до сих пор не знают, кто на самом деле русский сотрудник их лаборатории?[/b]– Нет, здесь это никого не интересует. Частная жизнь за пределами лаборатории как бы священна, и потому о ней ничего не спрашивают. Все, что от тебя требуется, – вовремя приходить на работу и выполнять порученное. Может, это и правильно с точки зрения эффективности, но как-то бездушно. Если где и есть люди-винтики, так это в Америке.[b]– Вы увлекаетесь медиевистикой. Это помогает в творчестве?[/b]– Само собой, поскольку большинство моих произведений помещается именно в средневековую атмосферу. Я люблю это время. Оно очень жестокое, но это жестокость природы. И куда более свободное, как ни странно. Мир не знал ни паспортов, ни виз, и смелый человек с мечом в руке мог добиться многого. История знает немало примеров «из грязи – в князи». Я, конечно, прекрасно осведомлен, что повседневная жизнь тогда была полна тягот и, в общем, коротка, человек оставался один на один с недугами, однако за повышение комфорта и удобств человечество заплатило, как мне кажется, непомерную цену.[b]– Много ваших произведений выложено в Интернете. Вы не боитесь, что найдутся желающие воспользоваться свободным доступом к книгам?[/b]– Это дело издательства, организации, которой я уступил права на тиражирование моих книг, – отслеживать пиратские сайты и добиваться их закрытия. Раз они этого не делают, значит, не считают нужным. А раз так, то и мне нечего беспокоиться. Конечно, неприятно, когда моим трудом распоряжаются не только без моего ведома, но и, наплевав на прямые запреты автора, но это – цена свободы. Что же касается того, не боюсь ли я, что кто-то пиратским образом издаст мою книгу на бумаге, – то нет, не боюсь. Такого в отношении известных авторов не было даже в начале 90-х.[b]– Издательство АСТ выпустило книгу с вашим именем на обложке и рассказами молодых авторов внутри. Застрахованы ли читатели от повторения подобных вещей?[/b]– По горячим следам я поместил на своем официальном сайте письмо. Желающие могут зайти и ознакомиться. Что же касается того, застрахованы ли читатели от подобного... Боюсь, что нет, пока не будут приняты решительные меры.[b]– Следите ли вы за развитием российского фэнтези?[/b]– К сожалению, практически перестал. Последняя прочитанная в этом жанре книга нашего автора – «Знамения пути» Марии Семеновой.[b]– Как, на ваш взгляд, будет развиваться дальше этот жанр?[/b]– Сказке и мифу предрекали гибель множество раз. На пьедестал возносились критические реализмы или постмодернизмы, но литературная, авторская сказка, принимая разные формы и обличья, никуда не исчезала. Российское фэнтези, сняв первый, самый доступный слой сюжетов, мыслей и образов, замерло, накапливая силы для нового рывка. Представляется непаханой целиной славянское фэнтези, несмотря на довольно много книг, вышедших в этом поджанре. Только начинает разрабатываться городское фэнтези, и, конечно, еще не сказано – и не будет сказано никогда! – последнее слово в фэнтези героическом, том самом, чье действие разворачивается в иных мирах.[b]– Повлияет ли интернет-литература на интерес к книгам вообще?[/b]– Проблема Интернета надумана. Главное – это текст, а уж на чем его читать, с какого носителя – вопрос второй. Книга все равно уникальна, она вся перед тобой, в отличие от одного-единственного экрана компьютера.[b]– Как вы относитесь к ролевым играм по вашим книгам?[/b]– Прекрасно отношусь. По-моему, любой писатель должен радоваться, если по его книгам пишут «фанфики», дискутируют, играют в игры.[b]– Общаетесь ли вы с так называемыми перумистами?[/b]– Это мои самые верные и самые великодушные читатели, готовые мне простить даже неудачи вроде «Армаггедона». Это те, кто поддерживал меня в трудные моменты, на чей суд я выношу фрагменты новых вещей. О таких читателях, как мне кажется, можно только мечтать.
Развлечения
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Екатерина Рощина
Екатерина Рощина

Навязчивый сервис

Митрополит Калужский и Боровский Климент 
Митрополит Калужский и Боровский Климент 

Сделать хоть что-то

Ольга Кузьмина  
Ольга Кузьмина  

Нам народных дипфейков не надо

Александр Хохлов
Александр Хохлов

Дикая охота людоловов

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.