Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Александр Алексеев
Людмила Улицкая: Я в жизни не видела ни одного сериала
[b]Роман Людмилы Улицкой «Искренне Ваш Шурик» вот уже два месяца возглавляет рейтинги продаж в книжных магазинах. И вот новая книга: издательство «ЭКСМО» выпустило «Историю про кота Игнасия, трубочиста Федю и Одинокую Мышь», которая адресована не столько взрослым, сколько юным читателям. Что заставило Людмилу Евгеньевну сменить жанр?[/b]– Открою секрет: детскими книгами я начинала. Первая крохотная книжка-раскладушка была издана в издательстве «Малыш» в глубоко советские времена и называлась «Скучная шуба». Годом позже вышел сборник рассказов для маленьких детей «Сто пуговиц». В лучших дидактических традициях написана, ну прямо как Лев Толстой. Сейчас я бы так не рискнула….В те годы я писала сценарии для мультипликационного кино. Если быть совсем точной – училась писать. Тогда и появились эти детские истории. Как и выпущенная издательством «ЭКСМО» в прошлом году книжка «Детство сорок девять», которая в свое время пролежала несколько лет в «Детгизе». Тогда она не вышла, хотя были добрые отзывы от очень уважаемых людей – писателя Владимира Глоцера и художника Виктора Пивоварова. Возможно, они об этом и не помнят, но я помню отлично.Двадцать лет назад я была матерью довольно маленьких мальчиков и меня детская литература интересовала потребительски. Имена детских писателей того времени мне были отлично известны, а вот теперешних, новых я совсем не знаю. Но внуку всего два года, так что у меня есть шанс заново пройти эту школу.[b]– Планируете еще писать для детей?[/b]– Не планирую. Я вообще ничего не планирую. Кое-что в шкафу лежит. Помню, что была написана детская пьеса про слона. Кажется, смешная. Надо посмотреть. Может, окажется, что ерунда…[b]– Писать для детей сложнее или проще, чем для взрослых?[/b]– Веселее. Огромного количества вещей, которые портят жизнь и настроение, вообще не существует в той области, где растут детские книги.[b]– Ваши последние книги оформлены просто блестяще. Кто работал над «Историей кота Игнасия…»?[/b]– Молодая художница Светлана Филиппова. Ее нашли издатели. Я очень рада. Она только начинает, и так хорошо получилось.[b]– Как постоянные читатели воспримут вашу переквалификацию?[/b]– Нет никакой переквалификации. Пишешь всегда о том, что интересно, существуешь в том пространстве, о котором пишешь. Очень трудно возвратиться в собственное детство, но этот внутренний прыжок необходимо совершить, иначе ничего не получается. По крайней мере, со мной происходило так.[b]– Сейчас многие взрослые авторы обращаются к детской литературе (например, Харуки Мураками). Чем, на ваш взгляд, это обусловлено?[/b]– Думаю, есть много причин, которые заставляют авторов смотреть в ту сторону. Предполагаю, одна из них – финансовая. Успех «Гарри Поттера» заставил многих завибрировать. Вторая причина та, что пожить в пространстве детства – большое счастье.[b]– Сегодня, порой не успев закончить работу над очередной книгой, ее отдают на телевидение и делают очередной сериал. А вы хотели бы, чтобы по вашим книгам снимали телесериалы?[/b]– Юрий Грымов, который намеревался снимать по роману «Казус Кукоцкого» фильм, будет делать по нему сериал. На него найти деньги проще. Но затем он надеется скомпоновать и фильм. Надеюсь, что получится. Возможно, что и другой роман – «Медея и ее дети» – тоже послужит основой для сериала. Но я писать сценариев для сериалов определенно не буду. Это не та продукция, которой я занимаюсь, и не та, которую потребляю. Честно говоря, я в жизни не видела ни одного сериала. Даже «Сопрано», который считается шедевром в своем роде.[b]– Среди ваших знакомых наверняка есть молодые литераторы, которые прислушиваются к советам. Существует ли сегодня само понятие литературной школы?[/b]– Оно предполагает структуру «учитель – ученик». Мне кажется, что последняя школа, которая существовала в России (точнее, в Эстонии) была не литературной, а лингвистической. Это школа Лотмана. Нет у нас ни Платона, ни Пифагора, а школа не существует без крупной личности во главе.[b]– Насколько Людмиле Улицкой близка политика? Вообще насколько близко писатель может подходить к политике?[/b]– Я слежу за политикой. Радио слушаю. Газет не читаю – меня от них всю жизнь тошнит. Телевизор тоже редко включаю. Политика, как погода, – она существует вне нашего желания, вторгается в жизнь и причиняет массу неудобств. Расстояние между мной и политикой устанавливаю не я, а она: я бы рада держаться подальше. Но порой она грубо влезает в жизнь и требует к себе определенного отношения. На уровне межгосударственном политика всегда эгоистична и корыстна. Она преследует национальные интересы и не считается с интересами других народов. Внутренняя политика страдает той же болезнью, но группового характера: интерес одной группы – бюрократов, высших чиновников – превыше интересов остальной части общества, хотя смысл государства не в процветании бюрократии, а в защите безопасности его граждан и выполнении социальных функций.Разные писатели выбирают разную дистанцию по отношению к политике: великий Джордж Орвелл стоял к ней очень близко и дал такой прогноз развития общества, какого не дал ни один историк и ни один философ. Но при этом писатель никому ничего не должен, у него есть право выбирать свое место, и далеко не всегда ему интересна политика как явление: Осипу Мандельштаму, человеку культуры, она была нисколько не интересна, его увлекала совсем иная материя, однако он оказался интересен политике, и именно она его уничтожила.[b]– Пушкин говорил о том, что герои его произведений ему не подчиняются и ведут себя так, как захочется им. Ваши персонажи столь же вздорны или более покладисты?[/b]– Чем более четко обрисован характер, чем определеннее он задан, тем больше шансов, что он перестанет быть управляемым.[b]– Ваша книга называется «История кота Игнасия…», а не «Сказка». Почему?[/b]– Сказка – обломок мифа, выплывший на поверхность. А история – то, что автор придумал. Сказка созидается на большой глубине, она вещь серьезная. А историю каждый дурак напишет.[b]– На каких сказках росли вы и что читали своим детям?[/b]– Честно говоря, и я, и мои дети не очень задерживались на сказках. Конечно, читали – от русских до албано-болгаро-венгро…-японских. Но довольно быстро переходили к мифам, а потом отправились читать «Маугли» Киплинга, «Маленького принца» Экзюпери, разнообразного Диккенса, О’Генри. Все это литература и для взрослых, и для детей. И таких книг множество.[b]– Что прочитали за последние полгода?[/b]– «Лето в Бадене» Леонида Цыпкина, «Идиот» Федора Достоевского, «Шишкин лес» Александра Червинского, «Алмазная колесница» Бориса Акунина, «О Пифагоровой жизни» Ямвлиха, «История Рима» Моммзена... Еще что-то, не помню. И некоторое количество всякого трамвайного мусора.
Развлечения
Фанат жесткого Средневековья
Вчера в Подмосковье завершила работу ежегодная литературная конференция писателей-фантастов «Роскон». К сожалению, самый популярный российский фантаст Ник Перумов в силу ряда обстоятельств лично приехать не смог. Зато в пятницу с ним был проведен телемост. Речь шла в основном о вышедшем в издательстве ЭКСМО новом романе «Миттельшпиль», который является вторым томом «Войны мага» и на днях должен поступить в продажу. Во время телемоста стало известно, что Ник Перумов по результатам продаж признан «фантастом года» – количество проданных экземпляров его книг приближается к миллиону.[b]Беседу с самым рейтинговым отечественным фантастом мы предлагаем вашему вниманию.[/b][b]– Вы как-то сказали, что все фантасты вышли из шинели Стругацких, и дело лишь в том, куда они потом направились.[/b]– Стругацкие были флагманами «новой фантастики», они едва ли не первыми дерзнули писать не о телеуправляемых тракторах и кознях злых буржуинов, а об «обычных людях в необычных обстоятельствах». Именно эти «необычные обстоятельства» и определяют, в какую сторону «направляется» фантаст. Кто-то строит строго научные модели возможного будущего и шарахается от магии, как от чумы. Кто-то, напротив, создает совершенно невероятные и невозможные со строго научной точки зрения миры, но, поскольку там нет сакраментальных «эльфов, гномов и драконов», подобное считается научной фантастикой, хотя науки там ни на грош. Мне лично всегда не хватало в советской (да и зарубежной переводной) фантастике 70-х ощущения сказки, отрыва от реальности, противопоставления человека и надчеловеческих, божественных сил. Оставался невостребованным богатейший потенциал легенды и мифа, а ведь именно этот язык первым изобрело человечество для отображения волновавших поколения моральных проблем. Я сам начинал с фантастики – пытался подражать Лему и тем же Стругацким. Пока не попробовал на вкус фэнтези и не понял: это мое! Так что, отвечая на вопрос: «Камо грядеши?», могу сказать – направился в сторону фэнтези, литературной сказки, где автор ничем не скован, кроме поставленных им самим условий. Это не исключает, конечно, обращения и к иным жанрам.[b]– В какой стадии создания находится классический фэнтези-сериал «Семь зверей Райлега», который вы давно обещаете своим поклонникам?[/b]– Я выложил на своем официальном сайте ([i]www.perumov.com[/i]) большой отрывок из написанного и попросил читателей высказать свои мнения. Мнения были очень разными, но весьма полезными. Я понял, что ожидания моих читателей выше и что первый вариант нуждается в серьезной доработке. Поэтому я отложил работу над этой книгой, решив сосредоточиться на завершении уже начатых серий. Сейчас у меня самый разгар работы над окончанием дилогии «Империя превыше всего», надеюсь, что через три, максимум четыре месяца текст уже окажется в издательстве ЭКСМО. После этого будут последний том «Войны мага» и последняя книга сериала о некроманте Фессе.[b]– Были ли экранизированы ваши произведения?[/b]– Компания «Новый русский сериал» приобрела права на экранизацию всех книг серии «Хранитель мечей», а также нашего с Сергеем Лукьяненко совместного романа «Не время для драконов». Когда начнется конкретная работа, сказать не могу.[b]– Вас до сих пор спрашивают о написанном вами вольном продолжении Толкиена или наконец успокоились?[/b]– От этого мне никуда не деться. Вопросы не иссякают вот уже десять лет. Это понятно – мое «Кольцо» сознательно полемически заострено. Я очень быстро понял, что писать классическое «продолжение» нельзя, только сам автор способен на такое.Возможно только своеобразное отражение, в какой-то степени – альтернативное Средиземье. Мне говорили, что я не имел права вводить «новые сущности», которых не было у Толкиена, менять моральные оценки. Но зачем нужен второй «Властелин колец», когда есть прекрасный первый?[b]– Все-таки ваши произведения – это фэнтези или литературная сказка?[/b]– Правильнее все-таки – литературная сказка. Фэнтези – нелепая калька с английского, которую, есть грех, я и сам частенько употребляю. С XIX века литература в России, к сожалению, воспринималась исключительно в аспекте «борьбы за народ». И хотя Пушкин создал «Руслана и Людмилу», а Гоголь – «Вечера на хуторе...», общего жанрового названия для них так и не появилось. Добролюбовы и Писаревы были больше заняты чтением нравоучений авторам да критикой «отсутствия общественного содержания». Вред, нанесенный этими «товарищами», огромен. В Англии развивалась и крепла традиция литературной сказки (лорд Дансени, например), ничуть не мешая критическому реализму Диккенса, к примеру. А мы из фантастики ХIХ века можем вспомнить разве что «Жар-птицу» Афиногенова да юношескую поэму Некрасова «Баба-яга». Остальное известно только специалистам. А потом на долгие десятилетия литературная сказка стала средством «воспитания подрастающего поколения в духе передового советского искусства». Там тоже появлялись шедевры, но они целиком и полностью прописались в нишедетской литературы. Таким образом, когда пала цензура и стало возможно печатать все что угодно, у нас не оказалось своего русского термина для романа, повествующего о другой реальности, построенной на принципах объективного идеализма (определение С. Логинова). Был неуклюжий мутант «роман-сказка», но слово «сказка» в русском языке имеет совершенно иное значение. Не называют же «Властелин колец» сказкой![b]– Как вы относитесь к тому, что авторов, пишущих фэнтези, зачастую обвиняют в пропаганде насилия?[/b]– Упрекают не только в этом, но и в «отрыве от реальности», в том, что фэнтези – «удел эскапистов». И хотя брань на вороту не виснет, скажу все-таки: показ насилия как такового никогда не входил в задачу тех, кто пишет фэнтези. Более того, этот жанр основан на «справедливости Силы». В народных сказках великая сила практически всегда была связана с праведностью, с правотой героя. Илья Муромец сокрушает вражьи рати в огромных количествах, покрывая все поле мертвыми телами, однако ни былины, ни народные сказки в пропаганде насилия никто почему-то не упрекает.[b]– Многие авторы через какое-то время устают от жанра, в котором они пишут, и так или иначе начинают экспериментировать. Чем объясняется ваша верность жанру?[/b]– Эксперименты не обошли и меня. Еще в середине 90-х я старался скрестить литературную сказку с «научной» фантастикой – получилась дилогия «Техномагия». Экспериментировал и в 2001 году – результатом стал роман «Череп на рукаве», тепло встреченный читающей публикой. Но если в жанрах, отличных от фэнтэзи, я решаю какие-то специфические писательские задачи, скажем, исследую интересующую меня конкретную альтернативную реальность и поведение людей в ней, то в фэнтези я просто живу. Для меня это самый естественный язык выражения. Ясный и емкий.[b]– Обращаются к вам молодые начинающие авторы с просьбами ознакомиться с их рукописями, дать оценку?[/b]– Да, очень часто. К сожалению, громадное большинство приносит не законченные рукописи, а несколько страниц. Но там нечего оценивать! В тех же случаях, когда я получаю полный роман, к сожалению, я не могу выкроить достаточно времени, чтобы написать на него полноценную рецензию. Несколько романов я порекомендовал к опубликованию, но в последнее время отошел от этого.[b]– Американские начальники до сих пор не знают, кто на самом деле русский сотрудник их лаборатории?[/b]– Нет, здесь это никого не интересует. Частная жизнь за пределами лаборатории как бы священна, и потому о ней ничего не спрашивают. Все, что от тебя требуется, – вовремя приходить на работу и выполнять порученное. Может, это и правильно с точки зрения эффективности, но как-то бездушно. Если где и есть люди-винтики, так это в Америке.[b]– Вы увлекаетесь медиевистикой. Это помогает в творчестве?[/b]– Само собой, поскольку большинство моих произведений помещается именно в средневековую атмосферу. Я люблю это время. Оно очень жестокое, но это жестокость природы. И куда более свободное, как ни странно. Мир не знал ни паспортов, ни виз, и смелый человек с мечом в руке мог добиться многого. История знает немало примеров «из грязи – в князи». Я, конечно, прекрасно осведомлен, что повседневная жизнь тогда была полна тягот и, в общем, коротка, человек оставался один на один с недугами, однако за повышение комфорта и удобств человечество заплатило, как мне кажется, непомерную цену.[b]– Много ваших произведений выложено в Интернете. Вы не боитесь, что найдутся желающие воспользоваться свободным доступом к книгам?[/b]– Это дело издательства, организации, которой я уступил права на тиражирование моих книг, – отслеживать пиратские сайты и добиваться их закрытия. Раз они этого не делают, значит, не считают нужным. А раз так, то и мне нечего беспокоиться. Конечно, неприятно, когда моим трудом распоряжаются не только без моего ведома, но и, наплевав на прямые запреты автора, но это – цена свободы. Что же касается того, не боюсь ли я, что кто-то пиратским образом издаст мою книгу на бумаге, – то нет, не боюсь. Такого в отношении известных авторов не было даже в начале 90-х.[b]– Издательство АСТ выпустило книгу с вашим именем на обложке и рассказами молодых авторов внутри. Застрахованы ли читатели от повторения подобных вещей?[/b]– По горячим следам я поместил на своем официальном сайте письмо. Желающие могут зайти и ознакомиться. Что же касается того, застрахованы ли читатели от подобного... Боюсь, что нет, пока не будут приняты решительные меры.[b]– Следите ли вы за развитием российского фэнтези?[/b]– К сожалению, практически перестал. Последняя прочитанная в этом жанре книга нашего автора – «Знамения пути» Марии Семеновой.[b]– Как, на ваш взгляд, будет развиваться дальше этот жанр?[/b]– Сказке и мифу предрекали гибель множество раз. На пьедестал возносились критические реализмы или постмодернизмы, но литературная, авторская сказка, принимая разные формы и обличья, никуда не исчезала. Российское фэнтези, сняв первый, самый доступный слой сюжетов, мыслей и образов, замерло, накапливая силы для нового рывка. Представляется непаханой целиной славянское фэнтези, несмотря на довольно много книг, вышедших в этом поджанре. Только начинает разрабатываться городское фэнтези, и, конечно, еще не сказано – и не будет сказано никогда! – последнее слово в фэнтези героическом, том самом, чье действие разворачивается в иных мирах.[b]– Повлияет ли интернет-литература на интерес к книгам вообще?[/b]– Проблема Интернета надумана. Главное – это текст, а уж на чем его читать, с какого носителя – вопрос второй. Книга все равно уникальна, она вся перед тобой, в отличие от одного-единственного экрана компьютера.[b]– Как вы относитесь к ролевым играм по вашим книгам?[/b]– Прекрасно отношусь. По-моему, любой писатель должен радоваться, если по его книгам пишут «фанфики», дискутируют, играют в игры.[b]– Общаетесь ли вы с так называемыми перумистами?[/b]– Это мои самые верные и самые великодушные читатели, готовые мне простить даже неудачи вроде «Армаггедона». Это те, кто поддерживал меня в трудные моменты, на чей суд я выношу фрагменты новых вещей. О таких читателях, как мне кажется, можно только мечтать.
Общество
Лики Шока
[b]Фонтан «Дружба народов»[/b]С 11 по 22 августа город Анапа и его пригороды, где демонстрировались 14 полнометражных и 37 короткометражных фильмов конкурсной программы, напоминал старые добрые времена. Ни одна из уже стран СНГ и Балтии не продинамила «Киношок». А грузинская делегация вообще превысила все возможные квоты: некоторые киношники и гости продолжали прибывать до последнего.Повсюду – в кинозалах, на просмотрах, на улицах – одновременно слышалась русская, эстонская, грузинская речь. А еще песни, музыка, танцы, где чопорные литовцы, поддавшись общему настрою, вдруг выходили в круг и с азартом и куражом танцевали лихую азербайджанскую лезгинку.– Мы ждали этого события весь год, – горячо убеждал нас армянский режиссер Арсен Азатрян, представивший на фестивале драму «На обочине». – Что скрывать, многие из нас по-прежнему тянутся к России. Мы теперь «заграница», но у нас по-прежнему много общего. Да и только успех в России, в частности, на «Киношоке», показывает, что стоит наше новое национальное кино.А эстонский режиссер Пеэтер Урбла, снявший трагичную мелодраму «Магазин мечты» – фактически новую версию знаменитого фильма «Москва слезам не верит», но на эстонский лад и с тамошним колоритом, – был еще более откровенен:– У нас не было сомнений: ехать сюда или нет. Возможно, только здесь мы можем так легко и свободно общаться. Но все-таки мы, эстонцы, обычно немного… как это будет по-русски?!... а, да – прагматичны. У нас маленькая страна. Поэтому и фильмов снимается мало – когда всего миллион населения, не окупится ни одна даже стоящая картина.Эстонское правительство понимает это и щедро спонсирует киношников – чтоб не бурчали и не думали о деньгах. По финансированию киноиндустрии из бюджета наша страна на втором месте в Европе после Польши. Но мы, режиссеры и продюсеры, хотим не только денег и спокойной работы, но и признания коллег. Поэтому будем ездить в Россию всякий раз, как позовут.[b]В щадящем режиме[/b]На территории гостиничного комплекса под Анапой под нежным названием «Фея» показывали свое кино режиссеры бывшего СССР. По вечерам показывали себя – за неимением иного – критики на «Ток-шоу Ирины Шиловой»: обсуждали конкурсную программу.Звезды советского кинематографа купались в лучах славы и возвращались по вечерам с огромными букетами цветов: Раиса Недашковская, Матлюба Алимова, Владимир Зельдин, Сергей Юрский… Большое жюри под руководством крупнейшего мастера балета Владимира Васильева (одна из традиций этого фестиваля – приглашение на пост президента жюри представителя «смежных искусств») сильно не загружали. Одна конкурсная картина в день, даже если от нее потом болит голова, – все же это работа в щадящем режиме.Нравы царили простые – члены жюри присутствовали на обсуждениях лент критиками. Видимо, это тоже входило в общее понятие «шок».[b]Боги в трениках[/b]Народные артисты, приглашенные на фестиваль представлять по ближним городам и весям российско-эсэнгэвско-балтийское кино, снимали, наконец, вечерние наряды и бродили, одомашненные, по пляжу в трениках. К заземленности звезд можно относиться по-разному, но все же становится как-то не по себе, когда в группе бесформенных тел, висящих животов и лысин узнаешь экранных бондов прошлых лет. А вокруг них не только свои, фестивальные люди, но и любящие их зрители, которые помнят их героев, с которыми их олицетворяют, и не хотят, чтобы они менялись… Трогательно было наблюдать, как одна народная артистка, придя на завтрак, просила заначить ей молочную кашку на обед и ужин. Служивая девушка чесала в затылке и не могла сообразить, как же ей это сделать. А один народный артист хорошо поставленным и хорошо известным народу голосом подсказывал правильное решение…[b]Стены, сундуки и невидимки[/b]Но ни солнце, ни жара, ни питейные радости не смягчают суровые сердца критиков. Литовская картина «Стеклянная стена» Янины Лапинскайте, пересказанная ими в злобно-критическом варианте, не имела ничего общего с тем, что мы видели на экране. А видели мы грустную прозрачную историю больной женщины, теряющей ребенка, снятую на фоне тонких настроенческих пейзажей.Праздничная, эмоциональная киргизская картина «Сундук предков» Нурбека Эгена, рассказывающая о теплых семейных отношениях и любви двух красивых молодых людей, которая вызвала троекратный взрыв аплодисментов в зале, заставила критика М. долго чесать затылок, закрытый шляпкой, которые он менял каждый день, прежде чем сообразил, к чему придраться. «А какого черта они вообще туда поехали?» – задал он глубокомысленный вопрос, посмотрев фильм, где ему простыми и ясными средствами в течение полутора часов рассказывали, зачем киргизский парень и его французская невеста поехали в родное село жениха.Мощной критической атаке подвергся экспрессивный фильм литовца Шарунаса Бартаса «Семь невидимок» на тему огромной неизбывной тоски позднесоветского существования.Снят он в традициях литовского кино – порой меланхоличного и безысходного. Жанр – «роуд муви», дорожная история. Кто-то из зрителей выразился точно: «Это как если бы «Бумер» снимал Кустурица».[b]Море остудит все страсти[/b]В целом программа Анапского фестиваля была хорошо составлена и реально отражала ситуацию в кинематографе России и бывших советских республик. Ситуацию, в общем, неплохую.Сильные, серьезные картины пришли из Грузии. Это приехавшая из Канна картина Левана Закарейшвили «Тбилиси, Тбилиси». Но в первую очередь – «Прогулка в Карабах» Левана Тутберидзе. Она снята по книге, уже 10 лет слывущей в Грузии бестселлером: это о путешествии героев из огня да в полымя – из воюющего Тбилиси в истекающий кровью Карабах.Действие происходит в 1992–1993 годы, в период яростного вооруженного конфликта между Грузией и Абхазией. Война, беспредел; на фоне этого главный герой-грузин мается от того, что не имеет морального права жениться на возлюбленной, еврейке по национальности. В итоге парня заносит во все тяжкие: он начинает жить так, что просто «мама не горюй»: ненавидит себя, друзей, родных, обвиняет их во всех своих бедах. А еще – войну, собственное нежелание ничего делать, женщин, судьбу.Устав от всех и от себя, он едет за наркотиками на границу с Азербайджаном, но в итоге, перепутав дорогу, заворачивает в Карабах. И попадает там в плен, оказавшись в эпицентре армяно-азербайджанского конфликта… Название фильма и сюжет, заворачивающий в Карабах, вызвали на «Киношоке» активную неприязнь нескольких армянских кинематографистов. Режиссер фильма «Дневник беременной» Мариам Оганян гневно шумела на дискуссии, что «Прогулка в Карабах» – фильм конъюнктурный; мол, и название, и сюжет выбраны, чтобы привлечь внимание Запада.Режиссер же уверял, что просто снимал кино о потерянном поколении (хотя все деньги на фильм выделили бывшие участники той войны, ныне выбившиеся в крупные грузинские бизнесмены), а Карабах тут вообще ни при чем… Иногда, уже заполночь, какоет-о кино критики просили показать на бис или оттого, что мало что в нем поняли. Так вот, «Прогулку в Карабах» смотрели две ночи подряд. После чего все все-таки помирились и отправились на берег моря искупаться, остудить страсти и выпить за дружбу.[b]Кинозвезды учат русский[/b]Фильм «Магазин мечты» кто-то из зрителей с уважением назвал киношным учебником по бизнесу. А большинство критиков были в восторге от рыжеволосой исполнительницы главой роли – Марьи Якобсен.Актриса, ради роли и фестиваля даже подучившая русский язык, призналась, что из-за «Магазина мечты» оставила работу в театре и вообще по жизни не такая жесткая, как ее героиня. «Сама-то я человек довольно мягкий и романтичный.» Фильм Пеэтера Урблы – срез жизни современной Эстонии, ее молодых и среднего возраста людей. Как раз жизнь-то эта жестока и прагматична. Люди вынуждены постоянно сражаться за выживание, против безденежья и своей незащищенности от современного общества.Кстати, никаких денежных премий не предусмотрено. Но никто из участников фестиваля особенно и не возражал.[b]Краснодарский край[/b][i][b]ПРИЗЫ XIV ОТКРЫТОГО ФЕСТИВАЛЯ «КИНОШОК»[/i]- Главный приз[/b] – «Прогулка в Карабах» (Грузия). Режиссер Леван Тутберидзе[b]- Приз за лучшую режиссуру [/b]– Леван Закарейшвили, фильм «Тбилиси, Тбилиси» (Грузия)[b]- Приз за лучший сценарий [/b]– Юсуп Разыков, фильм «Девичий пастух» (Узбекистан)[b]- Приз за лучшую операторскую работу [/b]– Шарунас Бартас, фильм «Семь невидимок» (Литва/Португалия)[b]- Лучшая актриса [/b]– Марья Якобсен, фильм «Магазин мечты» (Эстония)[b]- Лучший актер[/b] – Денис Касимов, фильм «Мифы моего детства» (Россия)
Развлечения
ОЛЬГА ФОМИНА: В ЖЕНСКОМ ТЕЛЕ МНЕ КОМФОРТНО
[i][b]Ольга Фомина прекрасно известна всем российским поп-звездам, политикам, актерам и супермоделям. Заказать у нее фотосессию дорого, но престижно. Ее работы печатаются на обложках глянцевых журналов, украшают рекламные щиты крупнейших фирм, афиши самых известных групп и певцов. Среди ее клиентов Игорь Крутой, Sony, Toshiba, Toyota, Кристина Орбакайте, Борис Моисеев, Ирина Хакамада и многие другие. Однако, большинство клиентов знают Ольгу Фомину как... Бориса. А все дело в том, что не так давно фотомастер сменил пол и стал Ольгой. В прошлом у Ольги – служба в армии, членство в КПСС и десять лет брака.[/b][/i] [b]– Недавно в издательстве ЭКСМО вышла ваша книжка «Я решил стать женщиной». Еще до публикации, разойдясь в «самиздате», она наделала много шума. Как вы решились написать такую книгу?[/b]– Долгое время я вообще об этом не задумывалась. Вот снимать хотелось. Это родное. Но все же решилась на этот отчаянный шаг.[b]– В книге столько иронии и самоиронии, что все воспринимается довольно легко. В жизни же наверняка все было сложнее?[/b]– Я с детства была довольно стеснительной. Кто-то что-то не то сказал, не так посмотрел – несколько дней потом переживаю. Но в какой-то момент я повзрослела – и так прямо, целенаправленно и осознанно сказала: пошли все на хрен. На самом деле это очень помогает.[b]– Как же вы армию выдержали? Почему не попытались откосить?[/b]– Русская баба везде выживет! ([i]Хохочет[/i]). Тогда времена были другие, от армии не косили. К тому же, я Родину свою всегда любила. Мне русские лица очень нравятся, даже совсем простые, как картофелины. Конечно, в армии было трудно, многих она психически надломила. Но я выдержала. Однажды меня одновременно били десять человек: затащили в сушилку и давай. Я была спокойна, только думала: «Бьют как-то неэффективно». Действительно бить они не умели: после этого у меня ничего не было сломано. Между прочим, я из всех драк выходила без каких-либо травм. А по роже давать часто приходилось: из-за любимых женщин, из-за собаки или прохожих на улице защищать. Однажды уложила здоровенного мужика, который напал на пожилую женщину с внучкой-негритенком. Ему, видимо, было обидно, что русская баба с негром живет.[b]– Совсем неженственное поведение…[/b]– Не собираюсь притворяться изнеженным созданием. Мне нравится быть такой, какая есть: сильной, независимой уверенной женщиной. Я боксом занимаюсь, стреляю из ружья.[b]– Как к эмансипации относитесь?[/b]– А никак. Кому нужна эмансипация? Большинству женщин нравится, когда мужчина может сказать: «Молчать, твою мать!». ([i]Последнюю фразу Ольга рявкает басом[/i]).[b]– Вы могли бы выйти замуж?[/b]– Гипотетически да. Например, за начальника ГУВД Москвы. Представьте как хорошо: меня обидели, приезжает наряд милиции и бах-бах негодяя дубинками. Но, увы, все приходится самой. Моей бывшей жене сейчас один козел деньги за работу не отдает. Она жалуется своему бойфренду, а он в ответ: «Разбирайся сама!». И что бедная девочка сделает? Но у нее есть бывший муж! Я уже несколько дней думаю, как бы этого жадного придурка найти и надавать по роже. И надаю…[b]– Ваша книга автобиографична?[/b]– Во многом. То есть почти во всем.[b]– Но ведь в ней есть довольно подробное описание убийства![/b]– Меня все об этом спрашивают! ([i]Смеется[/i]) Как вы все не понимаете! Это ведь художественный вымысел! Когда я принесла книгу в издательство, мне перезвонили через некоторое время и сообщили, что печатать будут, но сначала просят ответить на несколько вопросов. Я думала, велят убрать мат, – его там довольно много. Оказалось, что издателей интересует один-единственный вопрос: не возникнет ли у меня проблем с правоохранительными органами. Но ведь убивала-то не я, а моя лирическая героиня! [b]– Период вашей жизни, который описан в книге, полон печальных событий: развод, смерть близких людей, потеря любви, а заканчивается история на том, как вы сделали операцию по перемене пола. После этого жизнь стала лучше?[/b]– Никогда не думала, что смена пола сделает меня счастливее. Я рано осознала, что чувствую себя женщиной, но в советские времена, естественно, операций по изменению пола не делали, и возможности что-то изменить не было. Я смирилась с этим и жила припеваючи. К счастью, я любила женщин, сексуальные отношения с мужчинами меня не интересовали. Потом появилась возможность сделать операцию. Сейчас я чувствую себя намного комфортнее, ко мне начали относиться снисходительнее, как к существу на порядок ниже в интеллектуальном плане. ([i]Смеется[/i]) Недавно подрезала мужика на машине и его же обматерила. Когда он открыл дверь моей машины, я решила: «Все, сейчас в рожу схлопочу». А мужик вежливо говорит: «Девушка, не надо так ездить и выражаться». В магазинах, когда фотоаппаратуру покупаю, мне продавцы объясняют, на какую кнопку нажимать, я им подыгрываю, ресницами хлопаю.Не могу сказать, что я безоблачно счастлива. Вот меня недавно бросила девушка. Очень неприятно. Но ее можно понять, ей нужна нормальная семья, дети. Я ей желаю всего самого лучшего, по крайней мере, лучшего чем я, пусть найдет доброго, богатого мужика. Только беспокоюсь, что она будет носить, когда станет совсем холодно? Я ей купила несколько кожаных курток, но они легкие…[b]– Если бы появилась возможность, вы сделали бы операцию раньше?[/b]– Понятно, мне хотелось родиться нормальной женщиной. С другой стороны, значит, выпала такая доля. Многие говорят: ой, мол, какая тяжелая жизнь! Тяжело тем, кто живет в российской провинции, не имеет работы, зарплаты и при этом растит трех детей. А свою проблему я сама себе придумала – сама и решаю.[b]– Есть ощущение, что вы богаче других, так как половину жизни прожили как мужчина, а вторую половину как женщина[/b]?– По крайней мере, могу с уверенностью сказать: первая – мужская – половина была счастливой. Я верю, что и вторая, несмотря на сложности, тоже окажется успешной. Если бы у меня не было ребенка, мне бы было сейчас очень тяжело. А так как он есть, важно то, что в женском теле я себя очень комфортно чувствую.[b]– У вас были романы с мужчинами?[/b]– Ну, был ([i]смущается[/i]). Он мне цветы дарил, присылал в день по 300 SMS.[b]– Красота какая![/b]– Это сначала, а потом звонит мне и говорит: « Ой, Оленька, а я тебе подарок выбираю!». Через некоторое время перезванивает и сообщает: «Подарок не купил, в магазине очередь была большая». Это нормальное поведение? Еще он постоянно нудил: «Зачем ты покупаешь себе такие большие машины, зачем такие большие!». Я что, его деньги на автомобили трачу? [b]– Он комплексовал.[/b]– Точно. Начала я книгу писать, Катя (моя бывшая девушка) всячески меня поддерживала. Прочитает страничку и восхищается: «Гениально!». Может быть, она так и не думала, просто хотелось меня вдохновить. А этот снова нудит: «Зачем ерунду всякую пишешь, делать тебе нечего!». Я терпела, терпела, а потом в нецензурной форме высказала ему все, что я о нем думаю.[b]– Бедный мужик…[/b]– Для того чтобы иметь с парнем близкие отношения, мне нужно его уважать, потому что мужское тело меня совершенное не привлекает. Мне очень важно, как мужчина ко мне относится. Я вот этому своему поклоннику часто скандалы закатывала: «Ты меня не любишь, тебе только один секс нужен!». Почему, интересно, русский мужчина считает, что если он сводил девушку в ресторан или купил ей подарок, она должна непременно с ним переспать? Кстати, когда я с мужчиной в ресторане, всегда плачу за себя сама, чтобы потом не чувствовать себя обязанной.[b]– Продолжение истории наверняка следует.[/b]– Да, будет продолжение. А еще я решила детские сказки сочинять. Пишу я новую книгу и прикидываю, сколько мне еще страниц осталось, посчитала: много. Под руками оказалась детская книга. Открыла: текста мало, буквы крупные. И решила, я тоже так могу. Много трудиться не придется: минимум затрат, максимум прибыли. Очень хорошо! Я ведь личность продажная (хохочет), ну а как иначе, рекламой ведь занимаюсь?[b]– Тогда лучше комиксы сочинять, там слов почти нет. А дочка вас папой называет?[/b]– Сейчас Олей. Лизе не нравится, что я теперь женщина. Меня это огорчает, потому что ребенок – это самое главное в моей жизни. Когда думаю, что у нее может появиться отчим, мне плохо становится. Конечно, если он будет хорошим человеком, придется с конкурентом смириться. Но, слава богу, пока этого не произошло. Честно говоря, до сих пор не понимаю, почему мы с женой развелись. Я этого не хотела.[b]– У вас есть идеал женщины?[/b]– Мне нужна нормальная, среднестатистическая женщина с широкими бедрами.[b]– Вы же работаете с фотомоделями, известными актрисами, певицами и прочими красавицами. У вас должны быть высокие эстетические запросы![/b]– Ну что вы! Когда я впервые познакомилась с одной из своих возлюбленных, подумала: страшная, тощая, как цыпленок, малолетняя аферистка. А потом отношение изменилось, что-то меня в ней зацепило.[b]– Вы фотографировали многих известных людей, они в жизни сильно отличаются от образа на экране?[/b]– Вам нравится Малинин? Нет? Понятно почему. Эти его нарумяненные щечки, гусарский мундир… На сцене выглядит как экзальтированный студент творческого вуза, а в жизни мужественный, зрелый, уравновешенный человек. Еще мне очень понравилась певица Саша, воспитанная девушка, и одевается с большим вкусом.[b]– А как вам Путин? Вы же его тоже фотографировали?[/b]– Путин похож на молодого матерого волка, сила в нем чувствуется. Кате – фотографу, с которой мы долгое время вместе работали, Путин, после той фотосъемки долго в эротических снах являлся. Думаю, многие женщины в нашей стране мечтают о таком мужчине.[b]– В вашей книге иногда звучат довольно резкие суждения о поп-звездах. Вы называете реальные фамилии. Не боитесь реакции клиентов?[/b]– Нет. Известного персонажа, например, Бориса Моисеева, под каким псевдонимом ни прячь, все равно узнают.[b]– То есть вы готовы к возможным скандалам?[/b]– Тот же Борис Моисеев неглупый человек. Он прекрасно понимает, что все, что о нем пишут, идет ему на пользу. Кроме того, я готова ответить за каждое слово, приведенное в книге. Борис действительно пришел как-то ко мне в студию со своей свитой и стал мне рассказывать, какие у него красивые ноги, и как в Париже этой весной снимали его ноги для рекламы женских колготок. Ну какой нормальный человек в это поверит? Свита его, понятное дело, заахала: «У тебя суперстройные ноги! Как у фотомодели прямо!» А вот мне не верится, что довольно неприглядные ноги Моисеева могут привлечь чье-то внимание. Но надо отдать Боре должное – у него хорошее чувство композиции. Он сам расставил всех участников съемки в кадре. То, что он одарен, – безусловно.[b]– А еще кто из знаменитостей особо отличился на съемках?[/b]– За все годы мне категорически не понравились только два персонажа – Ирина Салтыкова и Ксения Собчак.[b]– С кем из наших звезд эстрады проще работать?[/b]– Если человек работает давно, много раз снимался или привык быть на сцене, то он, как правило, прекрасно знает, в каком ракурсе выигрышней смотрится, и с ним всегда работать проще. Хотя актеров снимать очень тяжело – они хотят получить много, а денег заплатить по минимуму.[b]– Как коллеги отнеслись к изменениям в вашей жизни? Как отреагировали заказчики, клиенты?[/b]– В профессиональной среде взаимоотношения всегда складываются непросто. Многие коллеги, чего скрывать, ко мне относятся с завистью, потому что я более успешна, что ли. И операция на это никак не повлияла: что тогда завидовали, что сейчас. Но в основном работа складывается более благополучно. А вообще коллеги редко говорят друг о друге что-то приятное. Один мой знакомый фотограф перенес шунтирование. Операция не из легких. Я предложила ему после выхода из больницы использовать для работы нашу студию. Человек рассыпался в благодарностях: ой, спасибо, вы единственные, кто предложил… Но через какое-то время уже говорил про нас гадости.[b]– Спортом занимаетесь?[/b]– Боксом. Кроме того, по утрам стараюсь зарядку делать, а на работе у меня беговая дорожка.[b]– А боксируете с грушей – или же со спарринг-партнерами?[/b]– Со спарринг-партнерами стало довольно сложно: многие мужчины из принципа не дерутся с женщиной. По крайней мере, так говорят. А другие мужчины меня просто боятся.[b]– Да, сложная у вас жизнь.[/b]– Знаете у кого жизнь сложная? У матерей одиночек и у наших бедных пенсионеров, а у меня все хорошо.
Общество
Дмитрий Емец: Для одних я моральный урод, для других - друг до гроба
[b]На недавней выставке-ярмарке «Книги России» на удивление и зависть всем блистал молодой и еще пару лет назад мало кому известный писатель Дмитрий Емец. На встрече с ним на стенде издательства «ЭКСМО» народу было больше, чем даже у самой Дарьи Донцовой. А всему виной героиня его последних книг Таня Гроттер, которую злобно называют клоном Гарри Поттера, а самого Диму – плагиатором.27 марта ему исполнится 30 лет. Скромный пока еще юбилей, но все равно: поздравляем![/b][b]– Дима, что происходит с вашей героиней? Читатели повзрослели, а она?[/b]– Девочка растет. Ей шестнадцать лет со всеми вытекающими последствиями. Я не стал бы вешать на нее табличку «сложный подросток», но у девочки есть свои тараканы. Как и у всех.[b]– В последнее время книги про Таню Гроттер вроде бы начали читать взрослые люди. Как вы думаете, почему?[/b]– Потому что я пишу не для детей. Детский сюжет, но взрослая начинка. Самый простой аналог – бутылочка с соской, в которую налили хороший коньяк. Скажем, дагестанский, праздничный, пять звездочек.[b]– В последних книгах наблюдается любопытная тенденция: сатирическая составляющая медленно, но верно становится доминирующей. Это случайность?[/b]– Это я так развлекаюсь. Сажусь за компьютер, отпускаю фантазию на волю – и она у меня летает, как дракон в игре «Властелин колец».[b]– Каково вообще, на ваш взгляд, место сатиры в современной литературе?[/b]– Слово «сатира», по-моему, хорошо заезжено. Я боюсь его употреблять. Была сатира Салтыкова-Щедрина – хорошая, крепкая, колючая проза. Потом изящная, с чудными намеками и скрытой цитацией – журнала «Сатирикон». Сейчас же вспоминаются лишь пухлые и худые фигуры, читающие со сцены свои зарисовки и вовремя делающие паузы для смеха. Я предпочел бы, чтобы мой сериал про Таню Гроттер называли юмористической сказкой для взрослых с элементами юмористического фэнтези и социальной сатиры. Если такое вообще можно выговорить.[b]– Первая книга о Тане Гроттер была действительно похожа на пародию на «Гарри Поттера». Последующие больше напоминают «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких. Чего можно ждать от будущих книг?[/b]– У нас хорошая юмористическая проза – это и Аверченко, и Тэффи, и Ильф с Петровым и, конечно же, Стругацкие. Думаю, отголоски всего этого можно найти в моих книгах. Но я очень надеюсь, что в них видно и мое собственное лицо.[b]– С чем можно сравнить ваши книги про Таню Гроттер? Или это особенная книга? [/b]– По толщине это «Война и мир», но не в четырех томах, а в семи, с замыслом по меньшей мере еще на две-три.[b]– Почему вы уделяете столько внимания фольклорным персонажам?[/b]– Потому что они имеют историческую память и предысторию.Они уже живут в нас, как в носителях определенной культуры. Когда ты пишешь, скажем, «кикимора» или «шишига», не надо объяснять, что это такое и с чем это едят.[b]– Как вы относитесь к тем, кому не нравятся ваши книги?[/b]– Я привык, что и в жизни, и в творчестве вызываю у людей крайние чувства. Для одних я холодный тип и моральный урод, для других – друг до гроба. То же самое и в творчестве. Думаю, если бы то, что я делаю, стало нравиться всем, это означало бы: «Конечная станция «Конфетная фабрика». Поезд дальше не идет».[b]– Параллельно с историями про Таню Гроттер вы пишете книги об истории Древней Руси. Насколько сложно вам бывает переключаться?[/b]– Это всегда сложно. Компьютеров у меня много, но голова-то одна. А еще я пишу рассказы и один довольно скандальный роман. Не исторический. Я буду писать его всю жизнь и никогда не опубликую.Творчество на самом деле вещь намного более интимная, чем секс.[b]– Почему ваши произведения для взрослых представлены только в Интернете?[/b]– Проблема современной литературы в том, что писатель психологически воспринимается издателями и читателями в одном какомто амплуа. Донцова – это иронический детектив, Акунин – стилистические варианты классики, а Емец – детские книги, сатира и юмористическое фэнтези. На самом деле люди намного шире и могут куда больше, но массовому читателю это не слишком заметно по причине узости самого жанра. То же самое с актерами – один, например, воспринимается режиссерами только как герой-любовник, а другой только как иностранный шпион. И очень трудно сломать привычное о себе представление. Через некоторое время действительно начинаешь верить, что это твое и шаг в сторону – попытка к бегству. Рассказы – это моя попытка к бегству.[b]– А книги о русских князьях – это попытка чего?[/b]– Просто понял, что должен это написать. Без громких слов, от которых меня тошнит. К тому же я просто органически не способен что-то выучить или осмыслить, если я об этом не пишу. У меня голова мыслит через клавиатуру. А русская история меня влекла всегда. Я даже собирался поступать на исторический, а поступил на филологический.[b]– Устраивает ли вас роль детского писателя? Как вы относитесь к тому, чтобольшинство читателей знает вас исключительно по Тане Гроттер?[/b]– Детским писателем в чистом виде я перестал быть в 2001 году. Мысленно уже упаковал чемоданы и стал переселяться в юмористическую фантастику. Кроме того, активно писал рассказы и новеллы. А потом пришла Таня Гроттер, и вот уже два года я живу вместе с ней и другими героями. Но Таня – это не конечная станция, а лишь одна из ступеней. После этого сериала будут и другие книги. А в самом конце должен быть хороший вечный роман. Главное, чтобы не сломался и не погнулся внутренний стержень.[b]– Что предпочитаете делать в часы досуга, если такой случается?[/b]– Томлюсь или сплю.[b]– Насколько хорошо вы знаете собственную родословную?[/b]– Хуже, чем стоило бы. Когда-то я пытался собирать все о своем роде, но узнать удалось довольно мало. Знаю, что с одной стороны был священник Филипп Шубин, а с другой – Захарько Емец из хутора Жеребцы.[b]– А правда, что ваша мама была знакома с самим Львом Гумилевым?[/b]– Мама вела в «Литературной учебе» – был такой литературно-художественный журнал, достигший своего пика в 80-е – начале 90-х, а потом благополучно захиревший – отдел публицистики. Она одной из первых стала активно печатать все, что имело отношение к славянофилам, царской семье, евразийству и т. д. Помню, как она ездила в Питер брать интервью у Гумилева. Записала кучу пленок и заставила меня потом все это расшифровывать. Так что я хорошо знаю голос Гумилева.[b]– Свою самую первую книгу вы посвятили бабушке. Почему?[/b]– Она была самым дорогим человеком, который меня вырастил, но я к ней относился просто со свинской неблагодарностью. Бабушка умерла от рака за неделю до моего 18-летия. Я очень хорошо помню похороны и поминки – самое нелепое и глупое, что можно придумать. Если бы человека просто скидывали в яму или реку и уходили, это было бы лучше, во всяком случае, глупых и неискренних слов было бы меньше.[b]– Чего вы не позволяете своим детям?[/b]– Боюсь, я позволяю им все. Иногда вполне терпеливо смотрю, скажем, как они рисуют на моих рукописях или отдирают обои, только потому, что не прыгают в это время у меня на голове. И это при том, что у них есть няня и большую часть времени они проводят с ней и с женой.[b]– Сколько им лет? Вообще расскажите о ваших детях![/b]– Ивану – 5, Наташке – 3, Кате – годик. Иван раньше казался мне директорского такого плана личностью – важный, солидный, с толстыми щеками. Сейчас он малость понизился в должности и тянет гденибудь на завгара. Выходит на улицу и приветствует своих ровесников на площадке: «Привет, мужики!» Наташка, она вроде как семейная красавица с кучей закидонов: она любит подходить к телефону, сама придумывает себе фамилии и имена. «Ты Наташа Емец? – Нет, я Наташа Манн». Катя – жизнерадостная отважная карапузина со шрамом на лбу, как у Гарри Поттера. У нее нет переднего зуба после неудачного укуса кухонного уголка – она его победила, но он ей отомстил.[b]– Известно, что вы составляли гороскопы. Почему вы взялись за это – и почему бросили?[/b]– Человек не сразу понимает, что он писатель. Какое-то время он еще себя ищет. К тому же, по большому счету, это было на таком продвинуто-дилетантском уровне. Да и не очень долго. Я тогда много чем занимался: в фольклорные экспедиции ездил, ходил в походы чуть ли не на край земли, пытался научиться сносно ездить верхом, поднимал тяжести, часто влюблялся. В общем, обычные тестостероновые игры. Ну а потом, начиная с «Дракончика Пыхалки», я довольно прочно встал на рельсы и дальше уже не разбрасывался.[b]– Кто по гороскопу Таня Гроттер?[/b]– Похоже, что Водолей. У нее день рождения 25 января, в Татьянин день. И по характеру совпадает.[b]– Как вам удается все успевать: писать книги, ходить на тренировки, воспитывать детей?[/b]– Никак не удается. Дела бьют друг друга по голове, но иначе я просто не могу.[b]ДОСЬЕ «ВМ»[/b][i]Дмитрий Александрович Емец родился 27 марта 1974 года в городе Запорожье. Сразу после рождения его родители уехали на Камчатку – мама работать в молодежной газете, а папа ловить радарной тарелкой самолеты. Когда Диме было шесть лет, родители перебрались в Москву. Там он окончил английскую спецшколу и в 1991 году поступил на филфак МГУ. В детстве самым дорогим человеком для Димы была бабушка Наташа, которой Дима посвятил свою первую книгу «Дракончик Пыхалка», вышедшую в 1994 году. За нее, а также за «Приключения домовят» он стал самым молодым членом Союза писателей. После МГУ поступил в аспирантуру. Работал лаборантом на кафедре истории русской литературы. Защитил кандидатскую диссертацию по русской литературе последней трети ХIХ века. Довольно долго и серьезно занимался Гоголем и Чеховым. С 1999 года сотрудничает с издательством «ЭКСМО».[/i]
Развлечения
ФАНАТ ЖЕСТОКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
[i]Вчера в Подмосковье завершила работу ежегодная литературная конференция писателей-фантастов «Роскон». К сожалению, самый популярный российский фантаст Ник Перумов в силу ряда обстоятельств лично приехать не смог. Зато в пятницу с ним был проведен телемост. Речь шла в основном о вышедшем в издательстве ЭКСМО новом романе «Миттельшпиль», который является вторым томом «Войны мага» и на днях должен поступить в продажу. Во время телемоста стало известно, что Ник Перумов по результатам продаж признан «фантастом года» – количество проданных экземпляров его книг приближается к миллиону. Беседу с самым рейтинговым отечественным фантастом мы предлагаем вашему вниманию.[/i][b]– Вы как-то сказали, что все фантасты вышли из шинели Стругацких, и дело лишь в том, куда они потом направились.[/b]– Стругацкие были флагманами «новой фантастики», они едва ли не первыми дерзнули писать не о телеуправляемых тракторах и кознях злых буржуинов, а об «обычных людях в необычных обстоятельствах». Именно эти «необычные обстоятельства» и определяют, в какую сторону «направляется» фантаст. Кто-то строит строго научные модели возможного будущего и шарахается от магии, как от чумы. Кто-то, напротив, создает совершенно невероятные и невозможные со строго научной точки зрения миры, но, поскольку там нет сакраментальных «эльфов, гномов и драконов», подобное считается научной фантастикой, хотя науки там ни на грош. Мне лично всегда не хватало в советской (да и зарубежной переводной) фантастике 70-х ощущения сказки, отрыва от реальности, противопоставления человека и надчеловеческих, божественных сил. Оставался невостребованным богатейший потенциал легенды и мифа, а ведь именно этот язык первым изобрело человечество для отображения волновавших поколения моральных проблем. Я сам начинал с фантастики – пытался подражать Лему и тем же Стругацким. Пока не попробовал на вкус фэнтези и не понял: это мое! Так что, отвечая на вопрос: «Камо грядеши?», могу сказать – направился в сторону фэнтези, литературной сказки, где автор ничем не скован, кроме поставленных им самим условий. Это не исключает, конечно, обращения и к иным жанрам.[b]– В какой стадии создания находится классический фэнтези-сериал «Семь зверей Райлега», который вы давно обещаете своим поклонникам?[/b]– Я выложил на своем официальном сайте (www.perumov.com) большой отрывок из написанного и попросил читателей высказать свои мнения. Мнения были очень разными, но весьма полезными. Я понял, что ожидания моих читателей выше и что первый вариант нуждается в серьезной доработке. Поэтому я отложил работу над этой книгой, решив сосредоточиться на завершении уже начатых серий. Сейчас у меня самый разгар работы над окончанием дилогии «Империя превыше всего», надеюсь, что через три, максимум четыре месяца текст уже окажется в издательстве ЭКСМО. После этого будут последний том «Войны мага» и последняя книга сериала о некроманте Фессе.[b]– Были ли экранизированы ваши произведения?[/b]– Компания «Новый русский сериал» приобрела права на экранизацию всех книг серии «Хранитель мечей», а также нашего с Сергеем Лукьяненко совместного романа «Не время для драконов». Когда начнется конкретная работа, сказать не могу.[b]– Вас до сих пор спрашивают о написанном вами вольном продолжении Толкиена или наконец успокоились?[/b]– От этого мне никуда не деться. Вопросы не иссякают вот уже десять лет. Это понятно – мое «Кольцо» сознательно полемически заострено. Я очень быстро понял, что писать классическое «продолжение» нельзя, только сам автор способен на такое.Возможно только своеобразное отражение, в какой-то степени – альтернативное Средиземье. Мне говорили, что я не имел права вводить «новые сущности», которых не было у Толкиена, менять моральные оценки. Но зачем нужен второй «Властелин колец», когда есть прекрасный первый?–[b] Все-таки ваши произведения – это фэнтези или литературная сказка?[/b]– Правильнее все-таки – литературная сказка. Фэнтези – нелепая калька с английского, которую, есть грех, я и сам частенько употребляю. С XIX века литература в России, к сожалению, воспринималась исключительно в аспекте «борьбы за народ». И хотя Пушкин создал «Руслана и Людмилу», а Гоголь – «Вечера на хуторе...», общего жанрового названия для них так и не появилось. Добролюбовы и Писаревы были больше заняты чтением нравоучений авторам да критикой «отсутствия общественного содержания». Вред, нанесенный этими «товарищами», огромен. В Англии развивалась и крепла традиция литературной сказки (лорд Дансени, например), ничуть не мешая критическому реализму Диккенса, к примеру. А мы из фантастики ХIХ века можем вспомнить разве что «Жар-птицу» Афиногенова да юношескую поэму Некрасова «Баба-яга». Остальное известно только специалистам. А потом на долгие десятилетия литературная сказка стала средством «воспитания подрастающего поколения в духе передового советского искусства». Там тоже появлялись шедевры, но они целиком и полностью прописались в нишедетской литературы. Таким образом, когда пала цензура и стало возможно печатать все что угодно, у нас не оказалось своего русского термина для романа, повествующего о другой реальности, построенной на принципах объективного идеализма (определение С. Логинова). Был неуклюжий мутант «роман-сказка», но слово «сказка» в русском языке имеет совершенно иное значение. Не называют же «Властелин колец» сказкой![b]– Как вы относитесь к тому, что авторов, пишущих фэнтези, зачастую обвиняют в пропаганде насилия?[/b]– Упрекают не только в этом, но и в «отрыве от реальности», в том, что фэнтези – «удел эскапистов». И хотя брань на вороту не виснет, скажу все-таки: показ насилия как такового никогда не входил в задачу тех, кто пишет фэнтези. Более того, этот жанр основан на «справедливости Силы». В народных сказках великая сила практически всегда была связана с праведностью, с правотой героя. Илья Муромец сокрушает вражьи рати в огромных количествах, покрывая все поле мертвыми телами, однако ни былины, ни народные сказки в пропаганде насилия никто почему-то не упрекает.[b]– Многие авторы через какое-то время устают от жанра, в котором они пишут, и так или иначе начинают экспериментировать. Чем объясняется ваша верность жанру?[/b]– Эксперименты не обошли и меня. Еще в середине 90-х я старался скрестить литературную сказку с «научной» фантастикой – получилась дилогия «Техномагия». Экспериментировал и в 2001 году – результатом стал роман «Череп на рукаве», тепло встреченный читающей публикой. Но если в жанрах, отличных от фэнтэзи, я решаю какие-то специфические писательские задачи, скажем, исследую интересующую меня конкретную альтернативную реальность и поведение людей в ней, то в фэнтези я просто живу. Для меня это самый естественный язык выражения. Ясный и емкий.[b]– Обращаются к вам молодые начинающие авторы с просьбами ознакомиться с их рукописями, дать оценку?[/b]– Да, очень часто. К сожалению, громадное большинство приносит не законченные рукописи, а несколько страниц. Но там нечего оценивать! В тех же случаях, когда я получаю полный роман, к сожалению, я не могу выкроить достаточно времени, чтобы написать на него полноценную рецензию. Несколько романов я порекомендовал к опубликованию, но в последнее время отошел от этого.[b]– Американские начальники до сих пор не знают, кто на самом деле русский сотрудник их лаборатории?[/b]– Нет, здесь это никого не интересует. Частная жизнь за пределами лаборатории как бы священна, и потому о ней ничего не спрашивают. Все, что от тебя требуется, – вовремя приходить на работу и выполнять порученное. Может, это и правильно с точки зрения эффективности, но как-то бездушно. Если где и есть люди-винтики, так это в Америке.[b]– Вы увлекаетесь медиевистикой. Это помогает в творчестве?[/b]– Само собой, поскольку большинство моих произведений помещается именно в средневековую атмосферу. Я люблю это время. Оно очень жестокое, но это жестокость природы. И куда более свободное, как ни странно. Мир не знал ни паспортов, ни виз, и смелый человек с мечом в руке мог добиться многого. История знает немало примеров «из грязи – в князи». Я, конечно, прекрасно осведомлен, что повседневная жизнь тогда была полна тягот и, в общем, коротка, человек оставался один на один с недугами, однако за повышение комфорта и удобств человечество заплатило, как мне кажется, непомерную цену.[b]– Много ваших произведений выложено в Интернете. Вы не боитесь, что найдутся желающие воспользоваться свободным доступом к книгам?[/b]– Это дело издательства, организации, которой я уступил права на тиражирование моих книг, – отслеживать пиратские сайты и добиваться их закрытия. Раз они этого не делают, значит, не считают нужным. А раз так, то и мне нечего беспокоиться. Конечно, неприятно, когда моим трудом распоряжаются не только без моего ведома, но и, наплевав на прямые запреты автора, но это – цена свободы. Что же касается того, не боюсь ли я, что кто-то пиратским образом издаст мою книгу на бумаге, – то нет, не боюсь. Такого в отношении известных авторов не было даже в начале 90-х.[b]– Издательство АСТ выпустило книгу с вашим именем на обложке и рассказами молодых авторов внутри. Застрахованы ли читатели от повторения подобных вещей?[/b]– По горячим следам я поместил на своем официальном сайте письмо. Желающие могут зайти и ознакомиться. Что же касается того, застрахованы ли читатели от подобного... Боюсь, что нет, пока не будут приняты решительные меры.[b]– Следите ли вы за развитием российского фэнтези?[/b]– К сожалению, практически перестал. Последняя прочитанная в этом жанре книга нашего автора – «Знамения пути» Марии Семеновой.[b]– Как, на ваш взгляд, будет развиваться дальше этот жанр?[/b]– Сказке и мифу предрекали гибель множество раз. На пьедестал возносились критические реализмы или постмодернизмы, но литературная, авторская сказка, принимая разные формы и обличья, никуда не исчезала. Российское фэнтези, сняв первый, самый доступный слой сюжетов, мыслей и образов, замерло, накапливая силы для нового рывка. Представляется непаханой целиной славянское фэнтези, несмотря на довольно много книг, вышедших в этом поджанре. Только начинает разрабатываться городское фэнтези, и, конечно, еще не сказано – и не будет сказано никогда! – последнее слово в фэнтези героическом, том самом, чье действие разворачивается в иных мирах.[b]– Повлияет ли интернет-литература на интерес к книгам вообще?[/b]– Проблема Интернета надумана. Главное – это текст, а уж на чем его читать, с какого носителя – вопрос второй. Книга все равно уникальна, она вся перед тобой, в отличие от одного-единственного экрана компьютера.[b]– Как вы относитесь к ролевым играм по вашим книгам?[/b]– Прекрасно отношусь. По-моему, любой писатель должен радоваться, если по его книгам пишут «фанфики», дискутируют, играют в игры.[b]– Общаетесь ли вы с так называемыми перумистами?[/b]– Это мои самые верные и самые великодушные читатели, готовые мне простить даже неудачи вроде «Армаггедона». Это те, кто поддерживал меня в трудные моменты, на чей суд я выношу фрагменты новых вещей. О таких читателях, как мне кажется, можно только мечтать.
Развлечения
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Виктория Филатова
Виктория Филатова

Самая главная традиция

Александр Лосото
Александр Лосото

Рты марлей позатыканы

Георгий Бовт
Георгий Бовт

Финансовые перспективы

Ольга Кузьмина  
Ольга Кузьмина  

Чисто российское явление

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.