Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Владимир Тучков
Елка - это то, что в наших душах
В детстве мы радостно распевали сочиненную в 1903 году Раисой Кудашевой (слова) и Леонидом Бекманом (музыка) веселую песенку про то, как «везет лошадка дровенки, на дровнях мужичок», который «срубил нашу елочку под самый корешок».
Общество
Георгий Владимов: Остаюсь старомодным реалистом
[i]Писатель [b]Георгий Владимов [/b]всегда держался особняком.Всегда совершал неожиданные поступки, которые вызывали неадекватную реакцию властей, собратьев по перу, читателей и незрячей судьбы. Благодаря своей непредсказуемости он не «загнулся» в качестве советского писателя, автора «Большой руды». В 60-е напечатанный в «Новом мире» роман «Три минуты молчания» был восторженно встречен читателями, но заклеймен как литначальством, так и собратьями по перу.В 70-х снискал Владимов в советской прессе славу антисоветчика, напрямую не занимаясь политической деятельностью. Написал правдивый роман о войне «Генерал и его армия», удостоенный Букеровской премии, и вызвал гнев многих писателей-фронтовиков...Как водится, одаренный человек, реализовавшаяся личность не может не раздражать серых, малосильных и недалеких. Такова уж писательская планида, на которую Георгий Николаевич жаловаться не привык.Хотя жаловаться по большому счету и не приходится.Поскольку все это мелочи в сравнении с репутацией одного из самых порядочных писателей, ни разу не покривившего душой. Читатель Владимова верит ему, любит его, надеется на него.[/i][b]– После вашей эмиграции здесь на вас в печати столько грязи вылили, словно вы были главным врагом строя. За что такая «честь»? [/b]– У вас сложилось такое ощущение потому, что вы, наверное, «Правду» не читали. Там наносили главные удары. Мне же по роду деятельности положена была «Литературная газета». Столько там яду было выплеснуто на меня, что можно было и помереть. Но нервы уже были закалены. Все-таки 6 лет диссидентства, участие в правозащитном движении приучили, что мы враги этой системе. И ничего иного ждать от нее не приходилось. Мы тоже о том строе не очень ласково говорили.Ну, конечно, было тяжело. До того тяжело, что я даже подумал: хорошо, что моей матери уже нет в живых. Если бы она это все прочитала, наверное, ее тут же хватил удар.Сейчас есть возможность ответить. К тому же существует и суд, куда можно обратиться по поводу оскорбления или клеветы. Тогда ничего этого не было. Возможность ответить в эмигрантской печати? Ну ведь она же здесь в киосках не продавалась.[b]– Насколько мне известно, вы начали работать над «Генералом и его армией» перед эмиграцией. Следует ли понимать, что вы уехали к НТС в Германию для сбора информации об армии Власова? Потому что ведь было немало иных мест. Например, радио «Свобода», журнал «Континент», «Русская мысль»...[/b]– Нет, это не так. Я поехал не к энтээсовцам, а в издательство «Посев», где до того был напечатан «Верный Руслан» в журнале «Грани». Чтобы работать главным редактором журнала.Что касается Народно-трудового союза, то я не испытываю интереса к партиям, которые находятся не у власти. Ведь обещать можно многое, вплоть до бесплатных пирожных. Надо смотреть на конкретные дела. А конкретным делом НТС было издание наших книг. Вот в этом отношении они свой долг исполняли. И казались мне людьми, с которыми можно иметь дело.Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что они, как и всякая оппозиция, скопировали своего противника. Только более пародийно. В общем, это сколок с той же самой КПСС. Та же структура. И даже лексикон тот же самый.НТС надо было как-то доказывать свою необходимость. Поэтому сочинялись небылицы насчет того, что в России имеются всякие подпольные группы. Чуть ли не целый город находится у них в подчинении, хоть завтра восстание поднимай. И вот наконец-то вся Россия вышла из подполья — и где эти группы? Оказалось, что их никогда и не было. По крайней мере ни один из энтээсовцев не прошел в Думу.В общем, у нас с женой, она тогда работала ответственным секретарем «Граней», возник с ними конфликт. И мы вынуждены были уйти.[b]– Хлопнув дверью? [/b]– Конечно, я поссорился. И считал нужным сказать, что такое эта партия – Народно-трудовой союз. Чтобы люди в России не питали никаких иллюзий. Ну я и сказал все, что узнал об этой партии, об этих людях, об их программе. Это и вызвало скандал.[b]– Вообще-то скандалов было много. И в основном они происходили на поколенческой основе. Глезер и Шемякин воевали в Париже с первой волной эмиграции чуть ли не с маузерами в руках.[/b]– Третья волна, к которой принадлежу и я, особенно враждовала со второй. Она была настолько воинственно настроена по отношению к советской системе, что нельзя было произнести ни полслова хорошего о России, о нашей жизни. Все это и теперь рассматривается как конформизм и пресмыкательство перед советской системой. В этом крылась одна из причин моего конфликта с НТС.Нельзя было напечатать статью о маршале Тухачевском, чтобы не услышать: «Какая там у него была трагедия? Он сволочь, предатель!». До смешного доходило.Споришь с ними, говоришь, что Тухачевский расстреливал морячков, которых вы так ненавидите. «Правильно делал, что расстреливал!» А морячки ведь расстреливали офицеров, значит, Тухачевский правильно их расстреливал? «Правильно! Но все равно его надо было расстрелять!» Но расстрелял-то его Сталин, которого вы ненавидите... Эту чехарду они никак не могли вместить в свои мозги! Больше общего мы нашли с первой волной, потому что там люди по-иному воспитаны. Они понимали, что иное поколение не может полностью разделять их убеждения. Они были более терпимы. И осознавали, что так уж в России получилось: и все виноваты, и никто не виноват.[b]– При чтении «Трех минут молчания» возникает ощущение, что вы изрядно поплавали с рыбаками. Хотя в вашем досье таких данных нет. Откуда такое знание предмета, для сухопутного человека не достижимое? [/b]– А я плавал матросом три с половиной месяца в Норвежском, в Северном и Баренцевом морях. Это была сельдяная экспедиция. К тому же прочел много специальной литературы о море, о лове. По поводу всех моих вещей можно сказать, что многое дополнялось книгами, специальной литературой.[b]– За что критики так обрушились на этот роман? Чтобы снять Твардовского? [/b]– Конечно, прежде всего для этого. В последние его редакторские годы было постоянное настроение, что каждый номер – последний. Но к 1969 году уже стало ясно, что продолжения не последует. Мой роман стал последним, который Александр Трифонович подписал в качестве главного редактора. «Три минуты молчания» были очень удобной мишенью – мол, очернительство нашей жизни. Травля была дружная. Били и справа, и слева.[b]– Почему слева? [/b]– От многих людей, чьим мнением я дорожил, пришлось выслушать упреки по поводу того, что я якобы осуждаю интеллигенцию, воспеваю класс гегемонов. Это было очень странно. Но потом я разобрался, в чем дело. Роман приняли как аллегорию. Мол, траулер – это Россия. С ней происходит беда. И все люди разделились на шлюпочников, которым надо побыстрее отплыть, спастись в одиночку. И на корабельщиков, которые считают, что надо латать свое судно и на нем спасаться. Я-то этого не имел в виду.Но всегда, естественно, существует разное читательское понимание произведения. А так как тогда настроения были эмигрантские, то людям хотелось, чтобы их отъезд был морально оправдан. И меня восприняли как человека осуждающего. Хоть я никого из них не осуждал. Всегда считал, что у каждого должен быть свой выбор. К тому же уверен, что и в эмиграции человек может послужить своей родине, ее славе и величию. Отношение ко мне изменилось только тогда, когда был напечатан «Верный Руслан».[b]– Официальная критическая ругань всегда способствовала успеху произведения.[/b]– Да, у так называемого массового читателя – да. Роман был одной из двух-трех самых читаемых тогда книг. Были огромные библиотечные очереди. На северных флотах даже до того доходило, что люди от руки переписывали в тетрадки с машинописных перепечаток, думали, что это самиздат.[b]– А теперь вот повесть «Верный Руслан» включена в школьную хрестоматию. Это приятно? [/b]– Ну, конечно, приятно знать, что твоя вещь включена в фонд вещей, необходимых для образованного человека. Но хотелось бы, чтобы ученики, сдав экзамены, еще раз перечитали повесть. Ведь обязательное чтение с требованием разъяснения образов Руслана и Тунгуса – это школьнику скучно. Все-таки литературу нужно читать добровольно и из интереса. Когда мы в суворовском училище разбирали образ Хлестакова или Городничего, то было очень нудно. И казалось, что и пьеса такая. А через несколько лет прочитал, так оказывается, очень смешно и интересно.[b]– Знали ли вы в старших классах суворовского, что не пойдете по военной дороге? [/b]– Да, под конец казарма изрядно надоела. Я там был с 12 до 18. Тогда уже писал стихи. Но при этом понимал, что не надо идти в литературный институт. Пустая трата времени. Надо поступать в любой другой, где можно столкнуться с жизнью. И пошел на юридический. Там можно увидеть и жизнь, и ее изнанку. И довольно долго, будучи уже писателем, часто ходил в суд слушать всякие дела. Так, кстати, Вера Панова делала. Это я по ее совету.[b]– В молодости вы писали со слов генералов военные мемуары. Это делалось для заработка или еще из каких-то иных соображений? [/b]– Да не я один. Мы этим занимались для заработка. Но так оказалось, что эта работа в дальнейшем мне очень пригодилась. Именно она натолкнула на мысль написать роман о так называемой генеральской правде. «Солдатская правда» была уже отработана в произведениях писателей-фронтовиков. А об этом еще никто не писал. Именно так родился «Генерал и его армия».[b]– Намерены ли вы продолжить военную тему? [/b]– Больше писать об армии и о войне я пока не собираюсь. Решил наконец-то написать о себе роман. Его действие начинается в августе 1946 года, когда мы с моим другом-суворовцем пошли к Зощенко выразить сочувствие по поводу постановления о журнале «Звезда».Но вовремя сообразили, что нехорошо будем выглядеть в черной форме с голубыми погонами. Зощенко, конечно, был человеком храбрым. А жена могла подумать, что арестовывать пришли. Поэтому взяли с собой нашу подружку, тоже пятнадцатилетнюю, в которую, конечно, мы были оба влюблены. И она пошла во всем белом, для контраста с нами.Подошли к дому 9 по каналу Грибоедова и запустили подружку первой. Девушка спрашивает у Веры Владимировны, можно ли нам повидаться с писателем Зощенко...Нас выдала соседка, которая слышала, как мы читали рассказы Зощенко и смеялись. Выпросила книжку и с ней пошла в политотдел. Следствие длилось полгода.Мы, конечно, все рассказали, считая долгом чести не лгать нашим воспитателям. Все винтики государственной машины содрогнулись: как же воспитывают в суворовских училищах?! Лишь Вера Панова поддерживала Михаила Михайловича в трудную минуту. Да пришли выразить свою солидарность двое суворовцев. И все, никто больше! [b]– Чем этот кошмар закончился? [/b]– Нас стали убеждать, чтобы мы сказали, что были у Зощенко до постановления, до доклада Жданова. И на открытом комсомольском собрании мы так и поступили. И следователи подтвердили эту ложь. Причем нам было сказано, что если мы не пойдем на это смещение времени, то нас просто уничтожат. Конечно, потом это сказалось. Велась слежка за всей семьей. Через шесть лет после этого арестовали мою мать...[b]– Этим эпизодом, по-видимому, действие романа не ограничивается? [/b]– Это лишь первая часть романа. Вторая – как бы прощание с Ленинградом перед эмиграцией. И третья – эмиграция. Первую часть надеюсь в этом году сдать в «Знамя».[b]– Следите ли вы за здешней литературой? [/b]– Как же можно не следить? Последнее, что я прочел, – роман Владимира Маканина «Андеграунд, или Герой нашего времени». Читал не отрываясь. Но есть там и то, что меня коробит. Скажем, ненормативная лексика, множество описаний экскрементов, физиологизмов.[b]– А Пелевин, который у всех на устах? [/b]– Ну, Пелевин от меня дальше. Все-таки я остаюсь старомодным реалистом. Понимаю, что это талантливо, что это замечательно придумано, но мне это чуждо.[b]– Кто были ваши учителя? [/b]– В детстве очень любил Джека Лондона. В молодости – Хемингуэя. Ну а сейчас, конечно, русская литература. И выше всех – Толстой. Огромное влияние на меня оказал Солженицын.[b]– Почему сейчас на него многие окрысились? [/b]– Его ждали в России. И каждый хотел его заполучить – чтобы он поддержал своим авторитетом. Но этого не случилось – Солженицын так и остался беспартийным, не примкнул ни к какой партии. Естественно, это многих разочаровало. Кроме того, многих он коробит как нравственный авторитет. Есть раздражение по этому поводу. Мол, ты богат, поэтому можешь быть и честным. А мы вынуждены жить, кормиться. Приходится жить и по лжи, и пресмыкаться приходится. Когда он затевал свои лекции по телевизору, то несколько недоучел аудиторию.Но мне кажется, что он еще и немножко поотстал. Здесь многое переменилось, многое ему самому в новинку. И не все понятно. Сколько не наблюдай издалека, а 20 лет отсутствия сказываются.[b]– Не пора ли возвращаться и вам? [/b]– Я, конечно, хочу большую часть времени жить здесь. А совсем переехать крайне трудно. Проживя 15 лет на Западе, приспособившись к той жизни, очень трудно вернуться в прежнюю страну. А страна-то уже совсем иная. Надо как следует понять, что же здесь происходит.[b]– Ну страна, может быть, приблизилась как раз к Западу? [/b]– Я бы не сказал. Все-таки у России свой путь. Российская жизнь и раньше резко отличалась от западной, и сейчас резко отличается. Чтобы к этому приспособиться, надо какое-то время. Поэтому я хочу оставить за собой небольшой плацдарм, чтобы туда выехать, поработать. Как это делают Аксенов, Войнович.
Общество
Лев Рубинштейн уверен, что в языке есть все
[i][b]Лев Рубинштейн [/b]— поэт-концептуалист.Классик современного искусства, о чем неопровержимо свидетельствует хотя бы количество работ, написанных о нем на кафедрах славистики западных университетов, включение его в энциклопедию «Кирилла и Мефодия».Широко известно его эффектное чтение своих текстов, написанных на библиотечных карточках.Когда я собрался к нему ужинать, меня посетила бредовая мысль: а вдруг угощение будет тоже по карточкам, как в период тотального дефицита? И как в воду глядел. В связи с отъездом жены Лев Семенович потчевал меня пельменями и чайком, как писал Зощенко, с пастилками.Ну да ладно, думаю, главное — он человек крайне приятный. [/i][b]— Лев Семеныч, я к тебе, как в песне поется, шел четыре года. Отчего же это трамваи не ходят? Наверное, шахтеры на рельсах лежат? [/b]— Да уж, Владимир Яковлевич, достали меня. Я в связи с этой рельсовой войной ползарплаты на машины трачу. Им деньги не платят, а Рубинштейн виноват! Правда, может, шахтеры тут и ни при чем.[b]— Кто же тогда — партизаны? Кстати, вероятно, скоро «шахтеры» и «партизаны» будут синонимами. Одно общее дело делают — поезда не пропускают.[/b]— В этом нет ничего удивительного. Язык меняется. Ведь раньше и французское слово «партизан» имело совсем другое значение: Partisan — это сторонник какой-либо партии.— Меняется и кулинария. Подчас дело доходит до прямо какого-то авангардизма в этой, казалось бы, консервативной области. Так, поэт Вознесенский признался на страницах нашей газеты, что он готовит фирменное блюдо «Травы от Андрея». Кладет в воду много разных растений, как огородных, так и полевых, доводит на плите до определенного градуса и подает гостям. А что делает поэт Рубинштейн? — Поэт Рубинштейн благодарит судьбу за то, что не попал в число этих гостей. В связи с этим приходит на ум воспоминание Бунина о Репине, который его кормил сушеной травой. Бунин с трудом дождался первого поезда...А поесть я очень люблю, хоть и не умею готовить. Я часто куда-то выезжаю, где бываю один, вне семьи, поэтому полюбил всякую ресторанную кухню. Как бы коллекционирую кухни разных этносов и народов. И вкусы у меня меняются. То я патриот китайской еды, то немецкой.Сейчас у меня в фаворитах японское суши, которое почему-то и среди новых русских стало очень модным.А в детстве я обожал читать «Книгу о вкусной и здоровой пище». Когда родители уходили в гости, я сидел и читал. Это было своего рода гастрономической мастурбацией. Грыз сухари, а воображал, что это спаржа. Это и теперь моя, можно сказать, настольная книга. На первой странице слова Сталина: «Характерная особенность нашей революции состоит в том, что она дала народу не только свободу, но и материальные блага, но и возможность зажиточной и культурной жизни».[b]— Детство было голодным? [/b]— Нет. В середине пятидесятых годов голода никакого не было. Мы жили как все. То есть все в магазине продавалось, но многие вещи, которые сейчас являются заурядными, считались праздничными. Например, «Докторская» колбаса.[b]— Грыз сухарики и мечтал стать поэтом? [/b]— Представь себе, да. В школе я полюбил всякую поэзию под влиянием брата, который на 9 лет старше меня. Он классический человек шестидесятых годов. В его студенческом кругу было обязательным читать поэзию, ходить в Политехнический музей и на джазовые сейшены. И, как нормальный ребенок, который подражает старшим, я тоже интересовался всем этим.Поэтому стал рано читать тогдашних потрясателей основ. И хотел писать стихи, поскольку тогда, как ты помнишь, быть поэтом было важно и престижно.[b]— Так сам и начал писать? [/b]— Кто-то меня надоумил поехать во Дворец пионеров на Ленинских горах. Но тогда я был уже классе в десятом. Это было странное место. Туда ходили взрослые люди. Это был рассадник творческой свободы, некий островок. В эту литстудию ходили смогисты, которые очень важничали. Запомнил я Алейникова, Кублановского, Губанова. Там я сдружился с Андреем Монастырским, который тогда был стихотворцем. Он жил в центре, и в его коммуналке было некое подобие клуба.Постепенно я перезнакомился со многими художниками — с Валерием Герловиным, Виктором Пивоваровым, Ильей Кабаковым... В этот круг втягивались все новые люди — Всеволод Некрасов, Дмитрий Александрович Пригов... И во второй половине 70-х у нас образовался домашний семинар, в котором участвовали филологи, художники и поэты. Так образовался тот круг, который потом очень приблизительно был назван кругом московского концептуализма.[b]— По возрастным параметрам твой брат должен был быть стилягой, а ты хиппи.[/b]— Да, конечно. Братец немножко стиляжничал. Был момент, когда его в составе группы молодых людей собирались исключать из комсомола за рок-н-ролл на студенческом вечере. Но поскольку он хорошо учился, то ограничились выговором.Брат был мягким стилягой, а я был мягким хиппи. Настоящим я все-таки не стал. Видимо, из-за добропорядочного воспитания.По той же самой причине не эмигрировал в начале 70-х, когда в нашей среде это очень активно обсуждалось. Мне было жалко родителей. У меня был партийный отец, инженер, во все верил, с плохим здоровьем.Я, конечно, дома ругался, но радикальных шагов не делал. Даже скрывал от родителей, что стихи пишу. Потому что они решили бы, что я заболел шизофренией и надо что-то делать.А мое сочувствие хиппизму заключалось только в волосах и веревочных сумках. Но в Систему никогда не входил. Как-то привык жить дома, душ принимать. Ну и опять же — родители.Но были друзья, например известный тебе художник Никита Алексеев, которые были правоверными хиппи. Меня вместе с ним однажды замели в ментовку. Мы где-то гуляли — он был в шинели, с противогазной сумкой — все как надо. А я был всего лишь хайрастый [b](с длинными волосами. — В.Т.). [/b]И мы полночи просидели в отделении.Вот отношений с наркотиками у меня не было никаких.Наш круг мне понравился еще и тем, что там ничего такого не было. А до этого я общался исключительно с богемными людьми. Меня, с одной стороны, к ним тянуло, этот мир казался волшебным. С другой, брала верх брезгливость: наблевано на полу, девушки не очень чистые.А в мастерской Кабакова были совершенно другие люди. Не богема, а то, что потом начало называться «интеллектуалы».Совсем другой образ жизни.Все были малопьющие. Они были из тех людей, которые, идя на день рождения, покупают цветы. И мне это импонировало, в связи с чем с радостью выкинул из головы образ оборванного и пьяного художника, за которого в кафе платит дама.[b]— Ну тогда понятно, почему ты весь советский период проработал в библиотеке.Для богемного поэта это было бы постыдным занятием.[/b]— Мне там было удобно. Сидел в своей библиотеке, что-то делал, но голова была свободной. Когда служил, долгие годы вел двойную жизнь — никто из коллег не знал, чем я занимаюсь. Был этаким шпионом. Однако вызывал недоумение — что это за человек, который сидит в библиотеке, много знает и не поступает в аспирантуру? Я даже отчасти создавал себе репутацию немного сумасшедшего.Потом пришли иные времена. Я был разоблачен. Стал ездить часто на Запад. Ну и ушел оттуда.[b]— Значит, обрел свободу. Был ли в этом переходе какой-то негатив? [/b]— Советская служба лишила меня привычки к самодисциплине. Надо было ходить ежедневно в присутственное место более-менее ко времени. Это были некие костыли. Когда я, так сказать, освободился, то стал много спать и гулять и мало работать. И начал беспокоиться.Мне казалось, что я живу неправильно, что я паразит. Советско-родительское воспитание и весь опыт жизни не приучили меня к состоянию свободного художника. Мучился оттого, что я сплю, а жена пошла на работу, дочка — в школу. Если бы я всегда так жил, все было бы нормально.А ведь в советские годы я так мечтал о свободе. Завидовал тем друзьям, которые будучи членами Союза художников встают, когда им надо, гуляют средь бела дня или едут за город. Я мечтал о такой жизни, но когда ее получил, она стала меня тяготить. И работу я стал искать не только потому, что у меня деньги кончились. Надо было загнать себя в какие-то конструктивные жизненные рамки. Теперь хожу в редакцию (журнала «Итоги». — В.Т.) и старательно делаю все то, что, как мне кажется, от меня требуют.Да и большинство моих друзей стало социализировано. Даже Сережа Гандлевский, который как раз не только всю жизнь не работал, но и в стихах писал: «нигде не служил, не собираюсь и впредь», ходит на работу, добросовестно работает редактором в «Иностранной литературе».[b]— Далеко не все. Скажем, Дмитрий Александрович Пригов, гений имидж-арта, никуда не ходит. Кстати, как ты относишься к данному жанру современного искусства? (Когда художник при помощи различных поступков и поведенческих странностей, как правило эксцентричных, добивается общественного признания. Например, Олег Кулик, который в своих акциях выступает в роли собаки. Или Александр Бренер, испортивший в Голландии картину Малевича, за что попал в тюрьму.) [/b]— Хорошо я к этому отношусь, это вполне равноправный жанр современного искусства.Если все это достаточно хорошо и артистично делается. Хотя он и подвергается нападкам со стороны ревнителей всякой традиционности. Говорят, имиджартом занимается тот, кто не умеет ничего делать. Это, конечно, чушь. Можно сказать: Иванов пишет стихи потому, что не может музыку сочинять. А Петров поет потому, что танцевать не умеет. Это вообще не аргумент.Правда, тут еще не наработаны критерии, по которым можно оценивать качество. Но мне кажется, если что-то интересно, то и хорошо.[b]— Думаю, этот жанр довольно тесно соприкасается с политикой. Например, Жириновский подчас устраивает классные перформансы.[/b]— Если бы Жириновский по самоидентификации был бы художником, мы бы его с этой точки зрения и оценивали. Тут важна степень осознанности. Чем Бренер отличается от сумасшедшего, который портит картины? Только степенью осознанности. Понятно, что юриспруденция не должна учитывать такого рода вещи. И его совершенно правильно осудили. Но он как художник сделал правильный поступок в системе собственных представлений об искусстве. Мне такого рода вещи не близки, потому что я не считаю, что художник должен агрессивно внедряться в чужие художественные системы. Но его акция меня не возмутила. А возмутили те, кто стал за него заступаться.Человек сознательно пошел на нарушение закона.[b]— Зачатки этого нынче модного дела присутствовали у Есенина, который говорил о том, что поэту надо попадать в участок за скандал не реже раза в месяц.[/b]— Думаю, предыстория этого жанра гораздо древнее. В русском контексте таким имиджевым человеком, пожалуй, был Пушкин. Он строил свою биографию как произведение искусства. Но, я думаю, что и он имел прототип и он кому-то подражал. Например, Баркову, про жизнь которого ходит огромное количество легенд.[b]— Диоген еще постарше будет.[/b]— Я говорю о русской ситуации. А Диоген и киники, несомненно, свои философские идеи утверждали через личное поведение, через имиджевый жест. Однако любое явление возникает тогда, когда появляется новый термин, его называющий.Поэтому я не люблю разговоров о том, что Пушкин был первым постмодернистом. Может быть, и был, да постмодернизма тогда не было. А у любого явления, конечно же, существует предыстория. Либо в Античности, либо в Средневековье. Все есть в фольклоре, все есть в мифологии. А главное, все есть в языке.[b]— Когда он с хреном. Или в суши. Но вот насчет пельменей, тут с тобой, как говаривали шестидесятники, я буду спорить до хрипоты всю ночь напролет! [/b]
Развлечения
Насилие по плану
[i][b]Похоже, мы уже почти прошляпили те величайшие достижения в деле демократизации страны, которые получили в начале 90-х годов. Страна медленно, но верно сползает к мрачным временам, когда понятия человеческой чести и достоинства были столь же абстрактными, как и царствие небесное. Теперь вновь начинает возрождаться практика насилия над людьми на государственном, вполне осмысленном, уровне.Конечно, всем известно о чеченской войне и о попытках правозащитных организаций квалифицировать ее как государственное преступление. Однако тогда большая часть общества не только не вняла словам правозащитников, но и расценила их чуть ли не как предательство наших интересов. Мол, что вы лезете со своими западными этическими мерками в наше праведное дело!..[/b]Ну а потом пошло-поехало и докатилось до того, что министр МВД официально произносит чудовищные слова о том, что если вор должен сидеть в тюрьме, то бандит должен быть убит. Понятное дело, чем раньше, тем лучше, желательно до суда и следствия. Премьерминистр менее кровожаден, но вполне циничен: мы освобождаем тюрьмы для новых экономических преступников. И это отнюдь не пустые популистские слова, адресованные обворованному и запуганному обывателю. Наверняка уже начали подумывать о планировании грядущих посадок. Как всегда, «загремят» не главные действующие лица, которые способны купить на корню все наше правосудие, а те, кого «подставят» хозяева новой русской жизни.Кстати, планирование в органах МВД сохранилось до сих пор. И оно дает поразительные результаты. Во всем цивилизованном мире раскрывается 40 процентов преступлений, у нас он вдвое больше — восемьдесят. Именно на этой почве произрастает милицейская преступность.[/i]Каждый следователь должен ежемесячно раскрывать определенное количество преступлений. Для того чтобы добиваться отменных показателей, следственные органы используют две хитрости. Первая из них чисто бюрократическая. Преступления регистрируются задним числом, т.е. после их раскрытия. На «дохлые» дела при малейшей возможности протоколов не заводят.Но этого недостаточно. Поэтому повсеместно и крупномасштабно применяют вторую хитрость, чисто уголовную: хватают подвернувшихся под руку людей и начинают при помощи пыток выколачивать у них признания в несодеянном.О систематизме истязаний, которым подвергаются граждане России со стороны правоохранительных органов, свидетельствует хотя бы то, что существуют стандартные пытки, которые применяются во всех уголках необъятной страны под одними и теми же названиями.«Слоник»: на связанного человека надевают противогаз и пускают в шланг «черемуху». «Ласточка»: руки за спиной сцепляются наручниками, человека за них подвешивают на крюк и начинают бить. «Конвертик»: ноги заводят за голову и фиксируют веревками. «Распятие Христа»: человека приковывают к железной кровати наручниками и пытают током...Многие не выдерживают: или подписывают самооговор, или становятся инвалидами, или кончают жизнь самоубийством, или умирают прямо в тюрьме. Примеров множество. Так, жителя Набережных Челнов Тимура Гарифуллина по ошибке схватили на улице, привезли в милицию, после чего он на три месяца попал в больницу с лопнувшей почкой и потерей двух литров крови.Откуда вышел инвалидом в 23 года.27-летний предприниматель Константин Веденеев через девять месяцев истязаний скончался в «Матросской тишине». Сравните его фотографии перед арестом и за два дня до смерти.О пыточной практике знают все заинтересованные лица: и правозащитники, и прокуратура, и высшие милицейские чины. Знают давно. Но никто ничего не меняет. Правозащитники долбятся во все российские и международные инстанции. Милиционеры блюдут честь мундира, как это следует из высказывания подполковника Аркадия Пастушкова, работника центрального аппарата МВД: «Вы не должны думать, что все сотрудники МВД — садисты. У нас есть настоящие профессионалы, которые переживают за положение, которое сейчас сложилось в органах.Но им трудно откровенно говорить с журналистами. Это будет похоже на предательство». (Предательство преступников?!) Московский прокурор г-н Герасимов пишет потрясающие официальные ответы: «Телесные повреждения сестрам Смирновым были причинены в соответствии с постановлением следователя об их розыске и доставлении в отделение». (Было ли в том постановлении написано, что надо не только избить, но и изнасиловать?) Но все точки над i ставит Игорь Огородников, который три года проработал следователем, а потом ушел, чтобы не свихнуться: «По своему опыту я знаю, что большинство оперативных работников и дознавателей вынуждены использовать пытки при проведении дознания и следствия. У меня в шкафу тоже лежал противогаз для тех, кто отказывался говорить». Вынуждены потому, что существует план, благодаря которому следователи превращаются в садистов.Поэтому невозможно оценить: а сколько же в наших тюрьмах сидит безвинных людей? Невозможно понять и то, за что сидит множество людей, вина которых вполне доказана. Так, шестнадцатилетний Борис Братчиков за кражу из зоомагазина трех хомячков получил 2,5 года, Алексей Кустарев получил такой же срок за покушение на кражу ломика и пустой сумки. В СИЗО люди томятся до года за кражу трех бутылок вина (Максим Измайлов), за похищение велосипеда (Алексей Зеленков, 14 лет), за кроличью шапку (Андрей Герасимов), за недонос о совершенном преступлении (Сергей Анайкин)... Все это малолетки, не имевшие прежде судимостей.Получается так, что благодаря планированию людей кидают в тюрьмы фактически «за колоски».Продолжаются пытки и в лагерях, несмотря на 21-ю статью Конституции, несмотря на то, что Россия приняла «Международную конвенцию о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания».«Они вошли в зону и начали избивать и издеваться над лицами, которые находились в это время в ШИЗО и ПКТ (помещение камерного типа). Били ногами и дубинками, душили до потери сознания полотенцем, потом отливали холодной водой... Также применяли китайскую пытку. Валили на стол и били по пяткам дубинкой. Заставляли садиться на шпагат и тоже били.Валили человека на пол, держали руки и ноги, а один вставал на спину или на грудь и прыгал. Раздевали догола и били. Вставали на стол и били ногами в лицо...» Это свидетельство по ИТК-4 Нижегородской области. И таких фактов в правозащитных организациях собрано немало. Не случайно смертность в колониях в 28 раз выше, чем на воле. Решающую роль тут, конечно, играют и голод, и отсутствие топлива зимой, и эпидемия туберкулеза. По мнению директора Общественного центра содействия реформе уголовного правосудия Валерия Абрамкина, ситуация в местах заключения столь катастрофична, что множество северных лагерей необходимо срочно эвакуировать.Обо всех этих кошмарах правозащитные организации постоянно ставят в известность Европейскую комиссию по правам человека, докладывают во всевозможные госорганы, включая и прокуратуру, но все остается по-прежнему: т. е. хуже, чем это было, скажем, в застойные времена. И гораздо хуже, чем в конце 80-х — начале 90-х годов, когда люди относились к милиционерам чуть ли не с симпатией.Теперь же, по результатам опросов, 37 процентов москвичей в одинаковой степени боятся как преступников, так и стражей порядка. И 5 процентов больше всего боятся милиционеров, т. е. каждый двадцатый.Если не сдерживать данные тенденции, то вскоре могут наступить кошмарные времена, поскольку садизм сродни наркомании. Человек, привыкший пытать и глумиться над людьми, будет продолжать этим заниматься и после увольнения из органов.Не менее печальная картина и в армии, где пыткам и издевательствам подвергаются десятки тысяч молодых людей. Садизм здесь не менее крепок, однако все вершится руками младшего командного состава, так сказать, не по долгу службы, а исключительно для удовольствия. Однако попустительство офицеров, выгораживание ими виновных позволяют квалифицировать положение в армии как государственную политику. Сопредседатель Комитета солдатских матерей Валентина Мельникова говорит, что преступлений в армии всегда было много. И за последнее время их число не сократилось, однако по сравнению с глухими годами множество случаев становятся достоянием гласности. Комитет ежегодно получает около трех тысяч письменных жалоб на избиение и издевательства (далеко не все, правда, жалуются), по ним производятся проверки, которые, однако, не всегда оканчиваются торжеством правды.И все же командование воинскими частями вынуждено учитывать существование Комитета, определенный сдвиг в мышлении армейских чинов произошел. В противном случае садизм в армии мог бы развиваться по нарастающей.Конечно, поскольку сейчас пока никому не пришло в голову вновь отгораживаться от мира железным занавесом, ряд прав человека у нас находится на недосягаемой высоте по отношению к советским временам. Сюда следует отнести возможность совершать зарубежные поездки, устраивать шествия и демонстрации, объединяться в партии и движения. Однако до сих пор, например, существует угроза вовлечения психиатров в противоправную деятельность. Если прежде они «лечили» диссидентов, то совсем недавно им пытались навязать создание специализированной службы помощи пострадавшим от некоторых религиозных организаций по типу наркологической, что противоречит праву на свободу вероисповедания. Независимая психиатрическая ассоциации России утверждает, что никем в мире не доказано нанесение вреда психическому здоровью религиозной деятельностью.Но самыми массовыми в России стали, несомненно, нарушения третьего пункта статьи 23 Декларации прав человека: «Каждый работающий имеет право на справедливое и удовлетворительное вознаграждение, обеспечивающее достойное человека существование для него самого и его семьи и дополняемое, при необходимости, другими средствами социального обеспечения».О том, чтобы людям вовсе не платить денег, тут даже и не говорится.Составители до такого просто не додумались. Российские правозащитники занимаются и этой проблемой.Конкретно — Московская хельсинкская группа, при которой организован Конгресс рабочих лидеров. Конгресс не имеет никакого отношения к ФНПР, которая стала наследницей не только огромной недвижимости ВЦСПС, но и методов ее работы с «массами», что подразумевает приоритет личного обогащения. Практика показывает, что кое-чего можно добиться и в этом почти дохлом деле отъема собственной зарплаты у госадминистрации и частных работодателей. Первая приходит к мысли о том, что надо не все разворовывать, вторые — что надо делиться с нанятыми людьми.Однако правозащитники сейчас находятся в растерянности от общей картины нашей действительности. Как остановить сползание к тотальному террору, никто доподлинно не знает. Единственное, что можно сказать наверняка: насилие невозможно остановить насилием и попранием законов. Как показывает исторический опыт, вслед за красным террором начинает действовать бюрократически бесстрастная машина уничтожения в лагерях сотен тысяч случайных людей.Кстати, вот телефон Московского исследовательского центра по правам человека: 206-09-23. Находится он в доме 4 по Лучникову переулку.Глядишь, всеобщими усилиями все-таки удастся хоть что-то сделать.[b]НА ФОТО:[/b][i]Константин Веденеев незадолго до ареста Он же — за день до смерти, через 9 мес. после ареста [/i]
Происшествия
В Угличе музеефицировали водку
[i]Древний русский город Углич доселе был известен тем, что в нем 15 мая 1591 года зарезали царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного и Марии Нагой.Что во многом спровоцировало наступление впоследствии Смутного времени. Теперь Углич сделал весомую заявку на то, чтобы считаться мировым центром русского пития. Это отнюдь не означает, что в этом небольшом городке Ярославской губернии все 50 тысяч жителей пьют с утра до ночи и не просыхают с момента наступления совершеннолетия и до последнего удара утомленного сердца.Нет, пьют здесь те же напитки и в тех же количествах что и по всей Руси Великой. Точно так же чокаются, незамысловато тостуются и абсолютно идентично болеют по утрам.[/i]Дело заключается в том, что в Угличе в минувшие выходные открыли первый не только в России, но и в мире муниципальный музей «Библиотека Русской водки». Его учредителями стали отцы города, ассоциация отечественных производителей водки, Барменская ассоциация России и АО «Золотое кольцо».Идея создания данного культурно-зрелищного предприятия родилась в душе президента АО «Золотое кольцо» Руслана Поповича спонтанно, когда он стал свидетелем следующей картины. К пристани причалил туристический теплоход, на берег сошли интуристы, и их повели осматривать церкви. Занятие, может быть, и интересное, но когда в каждом волжском городе предлагают одну и ту же экскурсионную программу, то люди от этого дуреют. И вдруг три англичанки заметили мирно спавшего под деревом изрядно накачавшегося человека. Подбегают, поднимают, прислоняют к дереву, поддерживая по бокам, и с радостным щебетаньем «Рашен мужик, рашен мужик!» фотографируются с ним на память.Так что учреждение музея преследует вполне конкретную цель: привнести разнообразие в монотонность экскурсионного обслуживания богатеньких иностранцев, спровоцировать их на дополнительные траты долларов, марок, франков, фунтов, лир, а то и пиастров. А это не только прибыли для зачинщиков проекта, но и дополнительные вливания в городской бюджет.Производители из шестидесяти городов решили избрать Углич для размещения музея по двум причинам. Во-первых, здесь нет своего завода, который бы перетаскивал на себя рекламное одеяло. Так что все находятся в равных условиях, когда коммерческий эффект зависит лишь от качества производимого напитка.Во-вторых, в Угличе работал мальчиком Петр Арсеньевич Смирнов. И благодаря тому, что его не зарезали в детстве, он стал впоследствии крупнейшим русским водочным магнатом.Музей разместился в здании бывшего кинотеатра, простаивавшего по причине отсутствия зрителей, переманенных телевизором. В его обширную экспозицию включено более трехсот достойнейших продуктов перегонки, разлитых по бутылкам, подчас весьма экзотичным, и закрученных пробкой с винтом. Названия их ласкают слух, будят воображение то своей традиционностью, то своеобычным юморком: «Богатырска», «Любава», «Медвель», «Чайковский», «Оригинал», «Прелюдия» (видимо, для разминки), «Белый доктор», «Бородинское сражение», «Тайфун» (60 градусов, действительно все сметает на своем пути), «Старый дед», «Боцман», «Дебют» (вероятно, для вступающих в жизнь), «Ростов-папа», «Старая Таганка», «XXI век», «Винокур», «Суворов», «Три по 150» (объем действительно 450 мл)... Очень правильно сделан «Русский размер»: на этикетке нанесены метки, на которых описываются различные степени душевного состояния пьющего.Сначала доходишь до стадии «свежий анекдот». Потом идут по нарастающей беседы «о работе», «о политике», «о женщинах», а затем — «посошок». Но внезапно следует продолжение: «беседа об искусстве» и «философская беседа». И самая нижняя метка намекает на то, что остальное надо оставить на утро.Как писал поэт, «я список кораблей прочел до середины». Дальнейшее продвижение вперед было уже затруднительным. И выяснил, что в каждой водке есть какая-то изюминка. Наиболее благоприятное впечатление произвели напитки, выпускающиеся в городе Шуя. А ведь когда-то, еще при Советах, словосочетание «шуйская водка» было почти что бранным. Все течет...Среди экспонатов есть и средства народного производства — самогонный аппарат классической конструкции со змеевиком, и методическая литература — всевозможные энциклопедии алкоголя, сборники застольных песен и тостов, рецепты изготовления. Есть и две противоположные по смыслу книги: «Наука выпивать с пользой для здоровья» и «Как бросить пить». Кому что. Точнее, когда что.К наступлению туристского сезона, когда по Волге заскользят белоснежные лайнеры с иностранцами, кошельки которых туго набиты долларами, предполагается расширить экспозицию. Будут открыты разделы «Самогон и самогонные аппараты», «Роль водки в жизни великих людей», «Алкогольная живопись». В кинозале начнут крутить соответствующие фильмы, например «Особенности национальной охоты». Заведут живого медведя, который будет выступать вместе с фольклорным ансамблем. Будут устраивать свои шоу и мальчики из ассоциации барменов, которые блеснули на открытии музея, совмещая смешивание напитков с задорными плясками и жонглерскими трюками...И опять мы о мальчиках. Немудрено, поскольку на гербе Углича изображен невинно убиенный царевич Дмитрий, держащий в правой руке нож. Видимо, эта символика до сих пор каким-то загадочным образом влияет на городской уклад жизни.Ведь не случайно же в кремле, на том самом историческом месте, мы наткнулись на паренька, только что вышедшего из больницы. Местные бомжи саданули его в спину ножом. Произошло это в метрах пятистах от кремля. Вот когда вынут из руки царевича нож и вложат в нее бутылку, жизнь в Угличе пойдет гораздо веселей.
Общество
В войне с крысами победителей не будет
[b]Когда мне было пять лет, я наблюдал в Одессе уличную сцену, которая отпечаталась в сознании на всю жизнь. Рабочие поймали крысу, облили ее бензином и подожгли. И несчастный зверек, объятый пламенем, метался по мостовой и страшно кричал. Именно кричал. Казалось бы, этот жуткий случай должен был так повлиять на неокрепшую детскую психику, что во мне до сих пор сохранилось бы сострадание к крысам. Однако вместо него ничего, кроме отвращения, не испытываю. Уверен, точно такие же чувства владеют подавляющим большинством людей.[/b][i]Именно поэтому, а не только из санитарных соображений, человечество уже многие столетия ведет против крыс войну на уничтожение. Однако она не закончится никогда. Потому что этот зверь живуч: не боится ни испепеляющей жары, ни свирепых морозов, не страдает от радиации.От голода не умирает, потому что за неимением органической пищи жрет все подряд, вплоть до высоковольтных кабелей, тем самым устраивая замыкания и пожары. К тому же крысиный интеллект поистине могуч, он способен изучать тактику и стратегию противника и избегать возможных опасностей. Одним словом, крыса дважды на одни грабли не наступит. Поэтому люди средств в этой войне не выбирают, не гнушаются самыми жестокими. Существует приспособление, которое даже в неэмоциональной зоотехнической литературе называется «яма смерти».[/i]Итак, превозмогая отвращение, рассмотрим лицо врага. В Москве обитает два вида крыс: серые и черные. Родина серых — Китай, что, видимо, коренным образом повлияло на их плодовитость. Длина с хвостом — до 45 см, без хвоста — до 30. Вес достигает 400 граммов. Живут колониями в норах. Метят свою территорию. Если удается вытравить семейство хвостатых, то его «квартиры» и ходы будут пустовать до тех пор, пока не выветрится запах. И лишь только тогда на место павших хозяев придут новоселы. За день съедают до 100 граммов все равно чего, выпивают 20—30 мл жидкости. Причем, как рассказали мне крысоловы, очень уважают пиво и даже водку. Живут серые крысы до 4 лет, половой зрелости достигают в 3 месяца. Каждая самка ежегодно приносит до 10 пометов, в каждом из которых может быть до 20 крысят. Если все это перемножить, то получается изрядная цифра. Если с этой цифрой не вести борьбу, то последствия такой деторождаемости будут непредсказуемы.Черную крысу из Юго-Восточной Азии в Европу завезли крестоносцы, за что им низкий поклон. Поскольку именно этот вид в прежние века способствовал вспышкам чумы. Этот зверек не столь крупен и плодовит, как его серый родственник. Видимо, потому, что предпочитает вести отшельнический образ жизни. Может обходиться без воды, в связи с чем часто селится не только в подземельях, но и на верхних этажах зданий. И, подлец, ловко лазает по проводам и корабельным снастям, а также может плавать. Поэтому их называют еще кровельными, корабельными, чердачными крысами.В Москве живут преимущественно серые крысы.Борьбой с ними, которая называется «дератизация», занимается унитарное предприятие Московский городской центр дезинфекции, в котором работают 1600 человек. Не все, конечно, они заняты крысами, поскольку центр борется еще и с насекомыми, и с мелкими грызунами.Есть 9 дезинфекционных станций в округах Москвы, которые работают по самостоятельным договорам. Есть службы, обслуживающие метро, поскольку специалисты характеризуют крыс как «хозяев подземного города». Помимо этого дератизацией занимается множество всевозможных негосударственных организаций, получивших лицензию в Госсанэпиднадзоре. Все они входят в Национальную ассоциацию дезинфекционистов. Например, корпорация «Овен», в число клиентов которой входит Минздрав России. Именно благодаря «Овну» мне удалось получить ценную информацию.Методов борьбы с крысами существует множество. Традиционный, при помощи кошек, в мегаполисе неэффективен. Поскольку в городских условиях эти существа до крайности изнежены. Кошки хороши во Вьетнаме, где в связи с резким ростом численности крыс правительство издало указ, запрещающий не только вывоз из страны кошек, но и употребление кошатины в пищу.Должны помогать кошкам и граждане республики: тем, кто не уничтожит хотя бы 10 крыс и не предъявит властям их хвосты, полагается выплатить штраф. Есть и поощрения: за 1000 хвостов передовикам-крысобоям дают радиоприемник.Москвичам, к счастью, такое не грозит. За них вкалывают профессионалы. Столичные дератизаторы применяют против противника весь набор существующих средств. Даже механические крысоловки, которые действуют по принципу мышеловок, только гораздо мощней. Но крысы хитры, поэтому после того, как эта штуковина защелкнет 2—3 хвостатых, других уже на эту удочку не поймаешь.Есть еще один способ — намазывают клеем какую-либо поверхность, и грызун приклеивается и долго и мучительно умирает. Мышей так можно ловить бессчетно. Но после приклеивания первой же крысы никто из этого семейства в клей не полезет.Гораздо эффективнее крыс травить. Но и это дело сложное. Нужно постоянно менять приманки, в качестве которых используют каши и прочие крысиные деликатесы. Если сородич, поев перловой кашки, окочурился в муках, то все племя перловку не попробует до конца света. Кстати, поскольку яд вызывает сильную жажду, тут же ставят и поилку с отравленной водичкой. Но можно, как было сказано выше, пивка или водочки.Отрава бывает разная. И применяется только та, которая утверждена Госсанэпиднадзором. Есть яды, от которых крысы довольно быстро умирают. Их используют лишь там, где это безопасно для человека, где его нога не ступает. Ну а на пищевых предприятиях, в продовольственных магазинах в приманку примешивают антикоагулянты, которые уменьшают свертываемость крови.Крыса, чтобы умереть от внутреннего кровоизлияния, должна поесть антикоагулянт довольно длительный срок, конечно, меньший, чем тот, в течение которого Наполеона кормили мышьяком. Однако многие из них начинают ощущать в своем организме что-то нехорошее и на основании интуиции отказываются от нездоровой пищи.Так что с крысами бороться очень сложно. Если на объект, на котором завелись мыши, дератизаторы ходят раз в месяц, то в крысиную общагу надо наведываться раза четыре, а то и чаще. Лишь в этом случае можно надеяться на то, что численность крыс не будет расти. Полной же и окончательной победы быть не может. На место павших приходят более просвещенные по части ядов и поилок соплеменники.У химического метода есть определенный недостаток. Дератизаторы всегда предупреждают население о своих акциях борьбы с хвостатыми.Чтобы люди тщательно следили за домашними животными, чтобы они не отравились ненароком либо приманкой, либо крысиным трупом. Но уследить удается не всегда. Ну а за бездомными кошками и собаками не следит никто. А это с точки зрения общества защиты животных уже преступление.И вот появилось вроде бы гуманное средство — ультразвуковые генераторы. Крысы от них начинают паниковать и покидают насиженные места. Казалось бы, прекрасно. Однако они не эмигрируют в какую-либо цивилизованную страну, а поселяются где-нибудь поблизости. Во всяком случае, за кольцевую дорогу не бегут.Возможен вариант, когда все богатые люди в элитных районах закупят такие штуковины. И тогда крысы придут жить к бедным и к людях со средним достатком. Если при этом ослабить усилия в области традиционного отравления, то произойдет крысиный демографический взрыв. А крысы, как известно, разносят не только чуму, которой пока, к счастью, нет, но и вырвавшийся на волю туберкулез.С другой стороны, если хозяева подземного города прекрасно переносят радиацию (есть свидетельства, что она даже продлевает им жизнь), то вполне возможно, что они вскоре адаптируются и к ультразвуку.И в заключение о географии. Крысы в Москве наиболее распространены в промышленных районах, например, в Текстильщиках. На Таганке и площади Ильича, где множество продуктовых магазинов и едален. Вообще там, где находятся продукты, — в магазинах, на складах, на фабриках — крыс не может не быть. Чувствуют они себя хозяевами на берегах Москвы-реки. Что же касается центра, то лет пять назад здесь крысы лишь испуганно пробегали транзитом. Неимоверными усилиями их там удалось вывести. Сейчас же они возвращаются на старые квартиры.Тому есть вполне объективная причина. Не все предприятия имеют возможность оплачивать услуги дератизаторов. А многие, имея такую возможность, не имеют желания бороться с крысами. Поэтому в перманентной войне сегодня все более ощутим определенный перелом в пользу хвостатых.
Общество
Давид Кугультинов: Бог придумал человека гениально
[i]Представляя человека, принято перечислять все его награды, чины и занимаемые посты. Так весомее.Однако есть люди, чьи имена самодостаточны, они не требуют словесных украшательств. Таков [b]Давид Кугультинов, [/b]которого в Калмыкии знают все от мала до велика. Широко известен Давид Никитич и за пределами республики, поскольку его стихи, написанные на родном языке, переводили во всех республиках бывшего Советского Союза. И не потому, что был начальником в Союзе писателей, — просто стихи хорошие.Сейчас убеленный сединами поэт по-прежнему полон энергии, он работает, как и прежде, на двух фронтах — поэтическом и общественном. И это приносит пользу не только Калмыкии, но и самому Кугультинову.Во-первых, он находится в гуще событий, знает о нуждах и чаяниях простых людей, а это дает пищу для творчества. Во-вторых, его дом — лучший в Элисте.Это ли не высшая справедливость, о которой всегда мечтало прогрессивное человечество: чтобы поэты жили лучше чиновников и бизнесменов.Мы беседуем в небольшом кабинете на пятом этаже Дома правительства, который люди, как и в Москве, называют Белым домом. Давид Никитич вспоминает молодые годы: [/i]— Когда-то я подавал большие надежды. И по сегодняшний день я единственный, кто был принят в Союз писателей СССР в возрасте 18 лет без обязательного трехлетнего кандидатского стажа. Рекомендацию мне дал Александр Фадеев. Прошел войну. Затем 13 лет каторги и ссылки. Видимо, поэтому по отношению ко мне впоследствии было чувство вины, и меня очень широко печатали.В связи с этим часто ездил в Москву, и она стала моим вторым родным городом. Когда я был секретарем Союза писателей России, мне предлагали в Москве квартиру и дачу. На что я высокомерно — это я сейчас так вижу свои слова — отвечал: тринадцать лет я был вне Калмыкии не по своей воле, а если теперь по своей воле уеду, то меня могут спросить: есть ли у тебя родина? [b]— Давид Никитич, поэзия в Москве сейчас переживает трудные времена. Народ покупает в основном коммерческую литературу. А как у вас? [/b]— Трудно сейчас говорить о поэзии в Калмыкии. Для того чтобы узнать, как относится человек ко вкусу хлеба, надо дать ему кусочек: чтобы он пожевал, а потом сказал. Сейчас книги почти не издаются. А те, которые были изданы раньше, вызывают интерес. У калмыков есть большой интерес к своей культуре, истории, традициям. Люди читают. И это меня радует.Многие, особенно приезжающие из Москвы, не понимают этого процесса. Их удивляет, почему ставят памятники, когда все голодают. Дело в том, что калмыки к голоду привыкли, а памятников они не видели — своих собственных. Поэтому и ставят их с радостью. Конечно, в России это неслыханно. Мы первыми поставили памятник великому русскому поэту Велимиру Хлебникову на его родине в Малых Дербетах. Хлебников жил там давно, а народ хранит его в памяти до сих пор. Свойство человеческой памяти таково, что она накапливает все самое лучшее, а для плохого не остается места. Поставили на деньги, которые собрали простые люди. Это было побуждение души народа.И опять обидно. Вы же понимаете, как трудно поставить бронзовый памятник, большой, в рост. Мы его открыли и с радостью об этом сообщили. Но на телевидении в Москве комментатор сказал: «А теперь, в конце передачи, хочу сообщить следующее. Мы привыкли получать из Калмыкии вести о том, что там СПИД. А теперь там поставили памятник Хлебникову». И как-то так при этом ухмыльнулся. Вы представляете! [b]— В Элисте много прекрасных скульптур, над которыми, судя по всему, потрудились талантливые мастера. Где вы взяли столько настоящих скульпторов? [/b]— В Элисте устроили международный фестиваль скульптуры. Пригласили художников со всего мира, и они бесплатно сделали множество прекрасных скульптур, которыми украшен теперь весь город. Мастеров только кормили и давали материал для работы. Так что они трудились не за деньги, а стремились проявить свой талант, оставить о себе память.Это очень сильное человеческое чувство, мощный побудительный мотив для творчества.Сейчас делается многое в плане возрождения калмыцкой культуры.Открываются буддийские пагоды, создаются условия для того, чтобы каждый мог молиться угодному ему богу.[b]— Какому богу молитесь вы? [/b]— Я атеист, но никто меня за это с работы не увольняет. И не чувствую, чтобы кто-то на меня косо смотрел.Думаю, если бы я вдруг объявил себя верующим, то меня перестали бы уважать. Дескать, как это старик, которому 78-й год пошел и который всю жизнь имел другую веру — в науку, вдруг в один день переменился. Я бы этим оскорбил и бога, и людей. Главное в том, что тяга народа к своей душе оказалась сильнее временных невзгод, объявших не только калмыков, но и всю Россию. И это дает мне основание думать, что пройдет сие. Помните у Цветаевой: «У славного царя Щедрот славнее царства не имелось, чем надпись «И сие пройдет».[b]— Чем вы занимаетесь в Белом доме? Каков круг ваших обязанностей и полномочий? [/b]— Я председатель Совета Старейшин. Это общественная должность, без зарплаты, без ничего. Она возникла у нашего президента, когда он окунулся в народные традиции. У всех народов монгольского происхождения, да и на Кавказе тоже, старейшины всегда имели очень сильный голос. В силу своего опыта они могут подсказать, что надо идти этой дорогой, а не той — на той дороге до того, как ты родился, я однажды упал в пропасть. Старики очень полезны для молодых. Президент советуется с Советом Старейшин.[b]— Почему в Калмыкии вместо Конституции приняли Степное уложение? [/b]— Я выступал, когда мы принимали Степное уложение. И говорил: чтобы не обижать народ, нам надо это слово выбросить — «конституция». Дело в том, что у калмыков и монголов раньше тоже было слово, аналогичное «конституции». Это слово «хуль», то есть «закон». В давние времена слово «хуль» было почти синонимом слову «правда». Но сейчас оно обрело уже значение мошенничества и всего самого порочного, что есть в человеке. То есть поменялось на противоположное. Слово «конституция» тоже имело вначале очень хороший смысл. Но вдруг, когда, опираясь на это слово, начинают убивать безвинных людей, истреблять народы!.. Зачем нам нужно было его сохранять? [b]— Знакомы ли вы с нынешними московскими делами, бываете ли в российской столице? [/b]— Я знаком с Лужковым. Мы с ним познакомились в 1994 году, когда по его инициативе в Колонном зале было проведено мероприятие в связи со столетием Хрущева. Я выступал с докладом. А потом общался с Лужковым во время приема. И он говорил о том, что надо в Москве назвать улицу именем Никиты Сергеевича.[b]— К Хрущеву люди относятся неоднозначно.[/b]— Да это чувствовалось и на его столетии. Говорили, отдавая должное его заслугам по развенчанию Сталина. Но при этом оговаривались: мол, надо отметить, что он был секретарем ЦК Украины, и 37-й год не обошелся без его участия. Когда очередь дошла до меня, то я сказал: «Послушайте, а почему же вы отмечаете его юбилей? Не за то же, что он был такой, как все здесь собравшиеся. Конечно, он подписывал политические документы. Но неужели кто-нибудь из нас может сказать, что, будучи на месте Хрущева в 37-м, так не делал бы. Но кто-нибудь может сказать: я переломил хребет сталинщине?». Вот чем он нам интересен! Эта мысль понравилась Лужкову.[b]— А другие московские политики — как вы на них смотрите? [/b]— Я уже сказал: «И сие пройдет». Когда я смотрю на нынешних людей, меня огорчает не отсутствие знаний, а отсутствие стремления к знаниям.Это же величайшее богатство! Страшно видеть, как страна на глазах опускается. Тютчев прекрасно написал: [i]Напрасен труд — нет, их не вразумишь, — Чем либеральней, тем они пошлее, Цивилизация — для них фетиш, Но не доступна им ее идея.Как перед ней ни гнитесь, господа, Вам не снискать признанья от Европы: В ее глазах вы будете всегда Не слуги просвещенья, а холопы.[/i][b]— Да, но он же написал и другое: [i]Печати русской доброхоты, Как всеми вами, господа, Тошнит ее — но вот беда, Это дело не дойдет до рвоты.[/i]Что свидетельствует о том, что Тютчев не был ярым антизападником. Как видим, его раздражали и славянофилы.[/b]— Да, конечно, если народы, которые отстали в своем развитии на века, окажутся рядом с народом, имеющим высокую культуру, то этим народам от этого будет большая польза. Не надо будет проходить трудный путь, а можно получить знания от людей с более высокой цивилизацией сразу. Если, конечно, люди не взорвут себя атомной бомбой, если выживут, то, думаю, будет очень хорошо. Я почти в этом уверен.Мы знаем, как можно отличить хорошее от дурного. И мы знаем степень своего незнания — а это великое знание. Очень важно знать пространство своего незнания, чтобы знать, к чему надо стремиться.[b]— Как отличить хорошее от дурного? [/b]— У нас очень хорошие учителя. Начиная с Гомера, Навои, Шекспира... Гегель очень хорошо сказал, что король Лир лишь в состоянии безумия стал познавать, каковы люди в состоянии безумия. Огромная школа развития человечества...Вольф Мессинг удивлялся тому, как люди могут из числа, состоящего из 42 цифр, извлекать корень 29-й степени быстрее компьютера. Был такой француз. Причем этот француз сам не знал, как это у него получается. Ведь человек очень сложен.Вот смотрите, англичане вырастили лягушку из клетки кишечника.Потом наша Никитина вывела лягушку из клетки глаза. А совсем недавно клонировали овечку Долли.Оказывается, клетка помнит, что и когда надо делать. Какие песни петь весной лягушке... Так что, я думаю, тот человек, который не понимает, как он извлекает корень, подключает к работе все свои клетки. Предела человеку нет. Человек — это прекрасное существо. Бог, если он, конечно, есть, придумал человека гениально.
Развлечения
Москва-река — как много в этом звуке...
[i]Кто-то хлещет пиво, заставляя работать на износ печень, почки и поджелудочную железу. Кто-то сидит в кондиционированном офисе, если таковой имеется.Кто-то при помощи вентилятора обдувает себя горячим воздухом. Кто-то сидит по шею в ванне и поливает голову нарзаном из морозильника... У каждого человека свой метод, зачастую противоречащий здравому смыслу. Мы же решили испробовать проверенный отцами и дедами способ прогулки по Москве-реке на речном трамвайчике. И надо отдать ему должное: даже в самое пекло освежает до такой степени, что в голове появляется способность к восприятию окружающей действительности. И как следствие: пальцы просятся к перу, чтобы записать некие путевые заметки, небесполезные для тех, кто давненько не видел столицу с водной глади воспетой многими поэтами реки. Ракурс, надо сказать, довольно неожиданный.[/i][b]Человек за бортом! [/b]И вот у Киевского вокзала мы садимся на борт теплоходика, принадлежащего столичной судоходной компании. Справа — «РэдиссонСлавянская», слева на берегу из непонятного материала выложен знакомый до боли профиль с бакенбардами и подписью внизу: «Айда, Пушкин!» Однако по мере освежения речным ветерком буквы начинают складываться по-иному: «Ай да Пушкин!..» Но при этом ни слова про сукиного сына, экое целомудрие...Затариваемся в буфете пивом, слышим рокот двигателя, видим вскипевшие за кормой буруны и начинаем полуторачасовое путешествие по петляющей, словно от налоговых инспекторов, Москве-матушке-реке.Капитан, отнюдь не обветренный, как скалы, пока еще не заматеревший до состояния лондоновских персонажей, а вполне молодой, как говорили в старину, комсомольского возраста, с готовностью отвечает на вопросы сухопутных дилетантов.Оказывается, в последние годы путешественников все больше и больше терзают алкогольные бесы.Допившись, люди на полном ходу прыгают за борт, чтобы, значит, таким образом искупнуться. Матросы просто с ног сбились, вытаскивая таких из опасных пучин. По ночам им снится капитан, орущий: «Человек за бортом, мать-перемать!» Еще гуляки любят от скуки бросать в реку спасательные круги, искренне не понимая, что таким образом совершают хулиганские поступки, подпадающие под соответствующую статью УК.Хорошо, когда напиваются люди из одной компании. Когда же встречаются два пьяных коллектива, то между ними частенько возгорается пламя взаимной вражды, перерастающее в коллективный мордобой. До перестрелок, к счастью, дело не доходило. Поскольку профессиональные бандиты предпочитают другой вид отдыха на водах. Однако и от дерущихся любителей — масса неприятностей. Приходится вызывать речную милицию, которая приезжает не так уж и скоро, поскольку вода — стихия, предназначенная для медленного передвижения.И еще одна сложность нелегкого труда речников заключается в том, что, дойдя до конечного пункта, загулявшие начинают ломиться в рубку: «Шеф, вот тебе денег сколько хочешь, гони за город до упора!» Опасливо осматриваемся по сторонам, отыскивая среди пассажиров потенциальных хулиганов. Однако вскоре успокаиваемся: по причине дневного времени на борту все мамаши с детьми, да добропорядочные обыватели мужского пола, да парочки влюбленные, да юноши с осмысленными глазами. Так что дорогую фотокамеру никто не вырвет и за борт не выкинет.[b]Самый демократичный пляж [/b]Справа и слева начинают проплывать городские пейзажи. То переделанная в ресторан баржа на вечном приколе, нос которой украшает аляповатый дракон, то выкрашенные фасады старых домов, с вкраплениями шикарных новоделов с зеркальными стенами, то никоим образом не ласкающие взор промзоны, то купола Новодевичьего в густых зарослях всяческих деревьев...И вдруг ловишь себя на мысли: со стороны реки практически не видно никакой рекламы, которая нагло лезет в глаза на суше. Видать, мы, водные пассажиры, не представляем никакого интереса для производителей и продавцов всяких там крылышкующих прокладок со свежим фруктовым вкусом, который не даст тебе засохнуть, поскольку — два в одном, как сказала тетя Ася, ставя чашку кофе на встроенный в компьютер 32-скоростной CD-ROM.Справа начинают вздыбливаться Воробьевы горы, излюбленное место культурного отдыха бездачных москвичей. Густая зелень, относительно чистая вода, отсутствие выхлопных газов и промышленного задымления. Что еще надо в тридцатиградусную жару? Да еще и красивейшие виды здания МГУ и большого лыжного трамплина, который напоминает о том, что все пройдет и наступят деньки с ядреным морозцем и искрящимся снежком. И хоть повсеместно стоят щиты, запрещающие купание, на них никто не обращает ни малейшего внимания.Нравы здесь простые — кто в купальнике и плавках, а кто и в футбольных трусах послевоенного покроя и шестиведерных бюстгальтерах романтичного голубого цвета.Некоторые отменные пловцы достигают середины реки, которая хоть и не Днепр, но представляет реальную угрозу для жизни смельчаков за счет довольно оживленного судоходства.Внимательно всматриваемся в лица купальщиков и загоральщиков и обнаруживаем на некоторых из них печать бездомности, неприкаянности и абсолютной свободы. Это бомжи с Киевского, которые по вечерам харчуются на облюбованном вокзале, а днем совершают гигиенические помывки на лоне природы.Эх, Горький, Алексей Максимыч, знали бы вы о новой актуальности ваших художественных произведений, так писали бы не про мать, а исключительно про нравы деклассированной прослойки, которая ищет забвенья на дне Москвы-реки, фигурально, конечно, выражаясь. И заработали бы вы своими трудами много долларов! А по левому борту уж выплывает Лужниковская низменность, некогда заболоченная, а теперь дарящая людям прекрасные спортивные зрелища. Вот и Большая арена, накрытая новенькой крышей.Чем не элемент города будущего? За будущее выпиваем по второй «Золотой бочке».Задрав головы, смотрим на перманентно восстанавливаемый метромост. Какие-то люди с отбойными молотками что-то там долбят. Кричим: «Когда восстановите, лодыри?!» Не удостаивают даже поворотом головы.А вот место, где прежде стоял Андреевский мост. Обилие бульдозеров по берегам. Рабочие вместо того, чтобы разгребать груды строительных останков, плавают вдоль берега туда-сюда. Есть ли среди них прораб, неизвестно, по трусам не различишь.Доплываем и до места нового базирования моста. Уже, можно сказать, стоит, поддерживаемый понтонами и кранами. По бокам что-то варят и бетонируют. Когда все сделают, то люди из старого серомрачного здания Генштаба, украшенного на фронтоне бесчисленными каменными знаменами, будут ходить на прогулку в Нескучный сад.[b]Был ли Петр I кентавром? [/b]Нескучный сад плавно переходит в ЦПКиО им. Горького, где люди визжат на заморских аттракционах, сладостно щекочущих вестибулярный аппарат. Тут же, рядом с ними, стоит космический летательный аппарат «Буран». Какое-то глумление над трудом наших доблестных ученых и инженеров космической отрасли. Словно убеленный сединами академик, который вынужден зарабатывать на жизнь стриптизом в компании белокурых задастых оторв.Еще один мост, Крымский, при виде которого я неизменно вспоминаю строку поэта Павла Митюшева: «Утеплим Крымский мост горбылем». Хоть об утеплении думать пока еще рановато. Тут же и ЦДХ, где я некогда был счастлив, пребывая в статусе художественного обозревателя. Но теперича из всех искусств для нас важнейшее TV.А вот и Петр Алексеевич в исполнении Зураба Церетели. Если вдруг рухнет в реку, то ее воды выйдут из берегов. Кстати, с борта теплохода выясняется, что Зураб Константинович привнес в образ русского царя античные мотивы. С одной точки он представляется кентавром, чей круп покрыт обширной попоной. Этот эффект дает развевающийся на ветру плащ.[b]Нудизм у кремлевских стен [/b]Наконец-то и сердце нашей Родины — Кремль. Точнее, сердце — это Москва, а Кремль — желудочек. Кремль стоит как живой. Напротив — английское посольство. И рядом с ним, стало быть, аккурат напротив Кремля, символа государственности и порядка, трое разнополых бомжей устроили постирушку всего своего белья, в том числе и нижнего. Короче, полощут в водах былинной реки свои гардеробы, будучи абсолютно голыми! Мечтали ли мы о таком разгуле демократии в прежние годы, когда полчища гэбэшников и ментов пеклись о нашей нравственности?! У Котельнической набережной после четвертой бутылки «Золотой бочки» в голову лезет преступная мысль: а не попросить ли капитана, чтобы он завернул в устье Яузы? Но гоним ее прочь. К тому же на горизонте замаячили отрезвляющие Красные холмы — ярчайший образец новомосковского архитектурного китча. Такое ощущение, что богатая братва стояла у архитекторов за спиной и при помощи мощного башляния и пальцовки объясняла, как сделать покрасивее, чтобы у братвы из Питера, Екатеринбурга и Чикаго от зависти челюсти отвисли. Но все хорошее когда-нибудь кончается.Вот и Новоспасский мост, конечный пункт нашего маршрута. Посвежевшие от прохладного дыхания реки погружаемся в городское пекло, вдавливая ботинки в размягченный асфальт.
Общество
Кто защитит честного абонента?
[i]«ВМ» уже писала о проблеме телефонного пиратства, процветающего в Москве. Однако после похода нашего корреспондента в Управление МВД по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий и общения с заместителем начальника отдела телекоммуникаций Андреем Трофимовым вскрылись истинные масштабы этого явления. С одной стороны, размах, с которым работают коммуникационные воры, вызывает оторопь. С другой — их научились довольно эффективно отлавливать. А что делать ограбленному рядовому абоненту, которому крайне трудно доказать, что он не жулик, пытающийся увильнуть от оплаты счетов за международные разговоры? [/i][b]Подпольные переговоры [/b]В Москве сейчас работает около трехсот подпольных переговорных пунктов, которые держат представители диаспор третьего мира: вьетнамцы, китайцы, индусы, латиноамериканцы. Каждый из этих пунктов имеет две телефонные линии.Первая — нормальная, по которой абоненты, желающие по дешевке побеседовать с родственниками с дальних материков, дозваниваются до диспетчера. Вторая — «пробитая», то есть оборудованная спецаппаратурой, позволяющей бесплатно выходить на международные каналы ММТ и Ростелекома. К ней этих абонентов и подключают. Технически жульничество осуществляется таким образом, что специальные «пробойники» дают сбой на определитель номера, в результате чего на ММТ либо фиксируется какой-то иной телефонный номер, либо не фиксируется ничего.Этот преступный бизнес поставлен на широкую ногу. У каждой такой подпольной точки множество клиентов. Каждый из них платит по 12 рублей за минуту разговора. В среднем каждая точка ворует у ММТ и Ростелекома по 10 часов трафика в сутки. Иногда на один телефонный номер наговаривают до 42 часов в сутки. Некоторые из них для удобства даже выпускают кустарным образом пластиковые карты стоимостью от 20 до 100 долларов. Зная код каждой карты, операторы ведут учет наговоренного клиентом времени.Если карт нет, то существуют иные способы предоплаты.Уже канули в Лету те времена, когда на подпольный переговорный пункт люди приходили живьем, платили наличные, выстаивали очередь и звонили. Преступный технический прогресс шагает семимильными шагами.[b]Война интеллектов [/b]Можно предположить, что хитроумную пиратскую аппаратуру придумывают и изготавливают для себя сами иностранные граждане. Дескать, понаехали и вред чинят. Однако это не так. Корень зла произрастает на отечественной почве.История возникновения Управления по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий восходит к тем седым уже временам, когда Советская власть дала слабинку и начали плодиться радиохулиганы, которые влезали на частоты государственных станций. Потом в страну начали завозить всевозможные рации, стала развиваться сотовая связь. Радиоманьяки (в Управлении их называют «шизоидно-параноидальными типами») стали все глубже погружаться в пучины хитроумных радиосигналов, которыми обмениваются сотовые телефоны с базовыми станциями, расшифровывать пароли, системы распознавания «свой—чужой». Затем начали делать «двойников» (мобильные телефоны, полностью идентичные уже проданным той или иной фирмой своим клиентам) и толкать их на Митинском рынке. Довольно заманчиво — купил двойника, разговаривай от души, а за тебя чужой дядя платит.А через некоторое время сформировались и бригады, где у каждого человека своя функция. Один взламывает пароли. Другой разрабатывает электронные схемы. Третий отвечает за производство, четвертый за сбыт и т.д.Одни бригады занимаются беспроводной связью. Другие делают аппаратуру для взламывания сетей МГТС. Причем делают не сами, а совершенно официально заказывают блоки и печатные платы на заводах, выпускающих электронные приборы. Вроде бы и криминала тут нет никакого, поскольку все делается по частям и в разных цехах, так что определить результат конечной сборки непросто. Да никто этим и не интересуется: главное — заказ получить, рабочим зарплату выдать.Затем такая аппаратура либо продается вышеописанным иностранным гражданам, либо сдается им же в аренду за определенную ежемесячную плату.В результате и у ММТ, и у Ростелекома, и у компаний сотовой связи воруют время, которое стоит немалых денег. Технические службы обкрадываемых организаций пытаются этому противостоять, постоянно совершенствуя защищенность своих каналов от взлома. Однако и пираты не сидят сложа руки, они тоже модернизируют свою аппаратуру и колдуют над новыми паролями. И спустя некоторое время опять вламываются в сеть. Похоже, что эта война интеллектов не закончится никогда.По словам Андрея Трофимова, «шизоидно-параноидальные типы» способны взломать защиту любой телекоммуникационной компании.И единственный способ обезопасить себя от несанкционированного подключения — постоянно менять пароли, коды, беспрерывно воздвигать на пути взломщиков новые барьеры. То есть нужно все время убегать от телефонных пиратов.Пытается убегать и МГТС, к которой подключены все наши обычные проводные телефонные аппараты.Однако в силу своей громоздкости, неповоротливости и невозможности изыскать огромные деньги на коренную модернизацию АТС этот бег напоминает черепаший галоп. Конечно, и на МГТС есть опытные инженеры, и они пытаются ввести в свои каналы хоть какую-то защиту.Однако последнюю их защиту, над которой спецы колдовали долгое время, пираты взломали за 6 часов.Несколько лучше обстоят дела в более продвинутых в техническом отношении проводных линиях, таких, как, например, Комстар. Но и они не в состоянии полностью защититься от взломов.[b]Преступление без наказания [/b]Ну а теперь самое время воскликнуть: «Куда смотрит милиция?!» Управление по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий, еще его называют Управлением «Р», сложа руки не сидит. Сотрудничая с телекоммуникационными компаниями, оно отлавливает и сотовых двойников, и выявляет подпольные переговорные пункты. Сейчас, когда пиратство по сети МГТС достигло угрожающих размеров, усилия сосредоточились именно в этой сфере. За последний месяц было ликвидировано 20 таких пунктов.Однако и другие, почувствовав начало отлова, несколько снизили обороты, затаились, решили особенно не высовываться.И появился вполне конкретный финансовый результат. Если раньше международные операторы еженедельно терпели убытков на 270 тысяч рублей, то сейчас эта цифра стабилизировалась на уровне 80 тысяч.Однако искоренить телефонное пиратство невозможно. И причины этого прискорбного факта кроятся в законодательной практике. Пойманного оператора-подпольщика привлекают лишь к административной ответственности. А это значит, что, заплатив 70 минимальных окладов, он тут же принимается наверстывать упущенное. Правда, с него пытаются еще и взыскать материальный ущерб, нанесенный телефонной компании. Но доказать, что с помощью именно его аппаратуры были совершены тысячи звонков, крайне сложно. Ведь необходимо получить доказательства по каждому конкретному звонку.Схватить за руку воротил пиратского бизнеса еще трудней. Телефонист — человек нанятой. Аппартура не его, хозяин уехал на родину, да и вообще он по-русски ничего не понимает. К тому же это не он в прошлый раз был, а его соотечественник, потому что все восточные люди на одно лицо. И это так, потому что по одному паспорту живет целая куча людей.Наше уголовное законодательство крайне лояльно в отношении преступлений в сферах, где используются высокие технологии. Если человек изготовил и продал пиратскую аппаратуру, то его можно привлечь лишь за незаконную предпринимательскую деятельность. В то же время в США даже за ее хранение следует уголовное наказание. У нас же пирата могут привлечь только за подключение к сети несертифицированного оборудования, что не столь уж и большое прегрешение.За все годы существования в стране сотовой связи было возбуждено лишь 7 дел по пиратству в этой области. И лишь 2 из них завершились судами.Конечно, можно понять простых районных следователей, которые всеми правдами и неправдами не возбуждают дела по данному виду преступлений. Нет у них ни опыта, ни аппаратуры, ни нормальной законодательной базы.[b]Куда бедному крестьянину податься? [/b]Но что же в этой чудовищной по масштабам ситуации делать простому абоненту, которому вдруг пришел астрономический счет изММТ? Он, бедняга, попадает в ситуацию, озвученную в фильме «Чапаев»: «Белые пришли — грабят, красные пришли — тоже грабят».Доказать, что ты не звонил ни в Таиланд, ни во Вьетнам крайне сложно.И начинается тяжба с телефонными чиновниками, которые чужим слезам не сочувствуют и считают всех жуликами.На ваше несогласие платить за чужого иностранного дядю к вам пришлют монтера, который проверит, что к вашему телефонному кабелю в пределах подъезда не присоединены посторонние проводки.На том проверка и закончится. Хоть на телефонном узле и прекрасно знают о современных беспроводных пиратских технологиях, но скажут, что надо платить. Если вы, конечно, предварительно не написали заявление об отключении вашего номера от восьмерки — автоматической междугородней связи.И даже в такой чудовищной ситуации многим удается доказать свою правоту. На ММТ ежедневно опротестовывается около тысячи переговоров. Эти деньги ММТ списывает как убытки. И в то же время пытается получить хоть часть со схваченных за руку пиратов.Что же делать, если не удалось доказать правоту у телефонистов? Андрей Анатольевич Трофимов советует идти в свое отделение милиции и писать заявление о том, что вас обворовали. И это абсолютно верная формулировка, поскольку денег вы как законопослушный абонент и честный налогоплательщик лишились больше, чем если бы у вас на базаре вытащили кошелек. А потом следует настоять на том, чтобы заявление приняли и открыли уголовное дело. Не столь уж и беспомощны против данного вида преступления низовые следователи, поскольку они могут обращаться за консультациями и помощью в Управление «Р». Именно они должны защищать ваши попранные интересы.Защищать в том числе и от произвола телефонистов.Ну а специалисты Управления «Р» могут достаточно глубоко проанализировать ситуацию с вашим номером. У них есть средства и методики для определения того, какие номера были использованы пиратами. В результате может быть выявлена истина.Однако на простую победу рассчитывать не приходится. Ситуация с телефонным пиратством, от которого страдают тысячи безвинных людей, должна быть решена кардинально на самых высших уровнях: в законодательных органах, в судебных, в административных.
Общество
На жизнь Сталина он не покушался
[b]Когда, в уже исторический день 1 декабря 1962 года, Никита Сергеевич Хрущев в сопровождении партийной свиты посетил выставку живописи в Манеже и назвал молодых художников «пидерассами» и «абстракционистами», что ему казалось еще более страшным преступлением перед народом, то вряд ли он понимал – настоящих-то абстракционистов там не было. А главный отечественный абстракционист Лев Кропивницкий, который первым в стране начал работать в этом эстетическом направлении живописи, в такие молодежно-комсомольские игры принципиально не играл и в Манеже выставляться не стал.[/b]Он прекрасно знал, что впрячься вместе с красным конем соцреализма в телегу советской идеологии невозможно без ущерба для личной творческой индивидуальности. Сомнут и растопчут душу.Это знание было получено эмпирическим путем в сталинских лагерях. И всю свою жизнь мэтр нонконформистского искусства выстраивал таким образом, чтобы не зависеть ни от кого и ни от чего, кроме собственной совести и личных творческих интересов. А это в Советском Союзе, как, впрочем, и в нынешней России, было весьма непросто.Лев Евгеньевич ушел из жизни ровно 10 лет тому назад, 26 мая 1994 года, когда ему был семьдесят один год. Хоть генетически ему было отпущено и больше. Безусловно, сказались война и заключение. В 1943 году он был тяжело ранен, провел в госпиталях почти год, перенеся девять операций. После войны продолжил учебу в Московском институте прикладного и декоративного искусства. Однако через год его опять «призвало отечество»: вместе с десятью однокурсниками он был осужден на 10 лет лагерей за подготовку покушения на Сталина. Звучит чудовищно, но в те времена еще и не такой бред был нормой жизни.Из того периода сохранился автопортрет Кропивницкого, который он нарисовал цветными карандашами на листке размером с почтовую открытку и прислал родителям. Эта работа прошла суровую цензуру: начальник лагеря, дабы родители не волновались за здоровье сына, взглянув на рисунок, приказал сделать его оптимистичнее. И Лев Евгеньевич пририсовал себе галстук. Так сказать, типичный советский заключенный.Вернувшись домой в 1956 году, Лев Евгеньевич обнаружил, что в Москве, точнее в Долгопрудном, где жили родители Евгений Леонидович и Ольга Ананьевна, уже вовсю бурлит оттаявшая художественная жизнь. В Долгопрудном Кропивницкий-старший собрал вокруг себя художников и поэтов-вольнолюбцев, основав некий аналог Платоновой академии, которая впоследствии получила название Лианозовской школы. Весь цвет московского нонконформизма – Рабин, Вечтомов, Немухин, Валентина Кропивницкая, Холин, Сапгир, Всеволод Некрасов – всех не перечесть – собирался в подмосковном городке, чтобы общаться во имя неподцензурного искусства.Лев Евгеньевич начал с жадностью наверстывать отнятые у него годы. И вскоре стал не только одним из лидеров столичной художественной жизни, но и «отцом» отечественного абстракционизма. То есть он первым в стране начал писать нефигуративные композиции.Как он впоследствии вспоминал, это была попытка очиститься от ужасов лагерей, которые его долго не отпускали. И попытка вполне успешная, поскольку для изображения деформированного мира лагерной несвободы не подходил не только реализм, но и ни один из существовавших художественных языков. Абстракционизм Кропивницкого брал свое начало в ситуации, описанной Маяковским: «Улица корчится безъязыкая».Потом в творчестве мэтра были другие периоды: увлечение графикой, оформительские работы, период мистического экспрессионизма…Обо всем этом уже много и подробно написано как в газетно-журнальных статьях, так и в монографиях. Так что не будем повторять то, что уже и задокументировано, и хранится в музеях и частных коллекциях. Уместней было бы вспомнить о том, каким художник остался в памяти тех, кому посчастливилось с ним общаться. Именно посчастливилось, поскольку каждый приход в его знаменитую Мансарду – мастерскую на Старой Басманной, 18, где он работал, – лично для меня был праздником.Знакомство с каждым новым человеком Лев Евгеньевич начинал с выяснения его астрологических параметров. Казалось бы, шарлатанство и мракобесие, призванное извлекать псевдопрофессионалам из доверчивых граждан нетрудовые доходы. Однако Кропивницкий был именно профессионалом, перелопатившим гору первоисточников.Его анализ характера человека был безошибочным. И в дальнейшем отношения с ним выстраивались самым оптимальным образом, обоюдоинтересным и исключающим всякие недоразумения.Кропивницкий любил и умел принимать гостей, виртуозно руководя застольем. Действо плавно текло, сопровождаемое то остроумными присловьями типа «после первой надо сразу же выпить несколько вторых», то величественными, словно Собор святого Петра, тостами на латыни. Обсуждаемые темы были разнообразны, как человеческое бытие, и в каждой из них Лев Евгеньевич демонстрировал и осведомленность, и свежесть взгляда, и глубину мысли.Архитектура средневековья, африканские обряды, технология изготовления сигар, тайны ордена тамплиеров – задолго до того, как Умберто Эко написал свой культовый «Маятник Фуко», лагерный кодекс чести, апология Лао Цзы и разоблачение Конфуция – всего не перечесть. И по ходу этого действа вставлял тут же придумываемые анекдоты о великих. И это уже тогда, когда его начала донимать тупая ноющая боль…А как он мастерски пел романсы Вертинского под свою маленькую гитарку! Как виртуозно читал свои стихи, которые являются продолжением его живописи и графики! А какие женщины его окружали! Лично для меня это были бесценные уроки подлинной свободы – творческой, гражданской, метафизической. Уроки, разоблачающие стереотипы массового сознания.В его Мансарде, где сейчас работает ученица Кропивницкого Ольга Зырянова, перебывала «вся Москва». Поэт Генрих Сапгир, пылкий пожилой юноша. Разоблаченный газетой «Известия» как тунеядец Игорь Холин, типичный эстетический хулиган. Всеволод Некрасов, жонглирующий интонацией живых теплых слов. Здесь Юрий Мамлеев, плотоядно отхлебывая из нарядной чашки чаек, читал рассказы о своих фирменных вурдалаках. Броуновской частицей проносился Александр Глезер – «человек с двойным дном» и театральным грузинским кинжалом. Художники… Коллекционеры… Актеры… Галеристы… Культурные атташе… Все промелькнули перед нами, все побывали тут.При жизни Лев Кропивницкий был классиком. После ухода стал легендой. Легендой русского нонкомформизма. Причем он был более эстетическим нонконформистом, чем политическим, не ставя перед собой задачу прямого, лобового разоблачения уродливого положения вещей. Он говорил о вечном, в сравнении с которым социальная сиюминутность является вещью эфемерной по прошествии всего лишь краткого отрезка времени. И в этом смысле наследие Кропивницкого – продукт с неограниченным сроком хранения.К сожалению, большая часть работ Кропивницкого разошлась по зарубежным музеям и коллекциям. Однако многое бережно хранят вдова и дочь художника – Галина Давыдовна и Наталья Львовна Кропивницкие. Именно благодаря им в Третьяковской галерее на Крымском валу в эти дни проходит мемориальная выставка. На ней представлена живопись из коллекции семьи художника, а также из фондов галереи. Праздник общения с мэтром, который был начат в Мансарде, продолжается.
Развлечения
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Владимир Жарихин
Владимир Жарихин

Почему изменили ядерную доктрину

Александра Ерошенко
Александра Ерошенко

Новое поколение выбирает книги

Иван Лыкошин
Иван Лыкошин

На современное искусство в Москве огромный спрос

Александр Хохлов
Александр Хохлов

Оружие освободителей: «Калашников» зарегистрировал новый товарный знак

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.