Вставай, ты жив: ворошиловскому стрелку исполняется двадцать лет

В 2019 году фильму «Ворошиловский стрелок» исполнится 20 лет.

В основу сценария легендарного фильма Станислава Говорухина легла книга Виктора Пронина «Женщина по средам». В конце сентября Виктор Алексеевич отпраздновал 80-летие. Корреспондент «ВМ» побеседовал с писателем о жанре детектива в России, нравственности и проблемах правосудия.

— В одном интервью вы сказали: «Каждый преступник в моих произведениях — это я, жертва — это я, и следователь — тоже я». Что это значит?

— Когда я сажусь за стол — передо мной нет ничего, кроме чистых листов бумаги. Всех этих приключений не было, пока я не исписал эти листы.

— То есть сюжеты основаны не на реальных событиях?

— Сложно сказать однозначно. Мы все пропитаны этими преступными похождениями. Я иногда говорю — дайте мне газету «Московский комсомолец», и я вам через час положу на стол десять сюжетов для детектива. Однажды мне в руки попал стенографический отчет о первом суде над Вячеславом Иваньковым, или Япончиком, как его звали не только в преступном мире. Я думал — ну вот здесь я уж размахнусь! Это же первый преступник России! Триста страниц стенограмм. Я кинулся читать отчет, и на двадцатой странице понял — ничего я отсюда не получу. На каждой странице: «Пришли-убили-ковры-свернули-унесли». Ковры — потому что преступная группа орудовала среди азербайджанцев и в основном из ценного в их домах были только ковры. Неинтересно…

— Да, ваши детективы все-таки выходят за рамки жанра — в них есть некий психологизм.

— Да, я стараюсь выходить на нравственность, если вы простите мне столь высокопарное слово. Мне почти не важно, кого убили, кто и как — преступника разоблачили. Мне важно, как все случилось, почему такое преступление произошло? Эти вопросы я ставлю перед собой и своими догадками и предположениями потешаю читателя.

— Почему, на ваш взгляд, жанр детектива так популярен у нас в стране?

— Многие годы детективы были почти запрещены в Советском Союзе, и все, что издавалось, — Агата Кристи, Жорж Сименон и другие образцы жанра, приходило из-за «бугра» и расхватывалось мгновенно. В 1990-е книжный рынок стал свободным и наполнился детективами всех сортов — бывшие следователи, участковые, даже бывшие зэки стали писать — оказалось, всем есть что рассказать.

— Но у вас тоже нашлось что рассказать, хотя вы не относитесь ни к тем, ни, к счастью, к другим…

— Как-то я написал очередной детектив, и мой знакомый, писатель Леонид Словин, бывший следователь, прочитал мою книгу и указал на массу ошибок — мол, так разговаривать следователь не имеет права, прокурору он не отчитывается, ну, в общем, нашел уйму неточностей. Позже он вернул мне мою книгу с извинениями. И спрашивает, помню ли я, за что, по какой статье посадили графа Монте-Кристо? Конечно, нет, отвечаю я. — И правильно, — подхватывает Леня. — Ведь книга-то совсем не о том. Из твоего романа я тоже не узнал, по какой статье посадили героя, но узнал о том, как человек смог дойти до такого. Вот и мои детективы — это не типичные расследования, с первых страниц читатель знает, кто убил, как, чем, куда спрятался. Но как он пришел к этому решению — вот что самое главное и самое интересное.

— Вы много лет работали в журналистике и писали судебные очерки.

— Я работал в самом популярном журнале Советского Союза — в «Огоньке». Это случилось так — я переехал в Москву со своей женой, после переезда сидел без работы, чинил нашу избушку, и от нечего делать написал свой первый детектив. События происходят в цирке — человека загрызла черная пантера. В общем, плохой детектив, прямо скажем. Тем не менее я послал его по почте в редакцию журнала «Человек и закон». Меня вызвал к себе редактор Сергей Высоцкий — он не взял мою повесть, но взял меня редактором отдела литературы. В мою задачу входило поставлять в каждый номер очерки с криминальным содержанием. Через семь лет Высоцкий перешел работать в «Огонек» — и забрал меня с собой. Там под меня создали отдел морали и права — в журнале требовались не только очерки, но и повести. Работая в «Огонь-__ ке», я объездил всю Россию, Прибалтику, Кавказ, Курилы… Но и из «Огонька» я тоже ушел через семь лет. И вот уже лет тридцать занимаюсь только книгами — на зиму беру себе три путевки в Переделкино и весной возвращаюсь с новым произведением. Работа в «Огоньке» стала для меня хорошей школой в плане опыта — все огоньковские материалы, которые имели правовую или криминальную окраску, я должен был утверждать у генерального прокурора Советского Союза. Каждую неделю я бывал у него в кабинете, и, пользуясь этим обстоятельством, смог высвободить нескольких человек.

— Как это произошло?

— Поскольку я писал очерки нравственного пошиба, через какое-то время ко мне хлынули тысячи писем читателей. Порой приходили удивительные истории! Например, из одного такого письма я узнал, что девушку из Днепропетровска, Валю Мусиенко, посадили за убийство собственной матери. Я сам родом из этого города и был с Валей знаком — мы с ней работали в одной молодежной газете. Запросил уголовное дело, и на его основе написал очерк. Причем я ничего не придумывал, не подслушивал, никого не допрашивал — все было основано на тех же фактах, по которым Вале дали десять лет лишения свободы. Но она не убивала мать — просто оказалась жертвой обстоятельств. Я принес этот очерк главному редактору «Огонька» Анатолию Софронову — он прочитал текст и сказал: «За этот материал меня снимут с поста главного редактора. Кладешь свою голову?» Я ответил — кладу. И он поставил текст в номер. После этого каждое утро в редакцию приходили по три мешка писем, посвященных только этому материалу. Естественно, текст читал и генеральный прокурор Советского Союза. Через три месяца Валю Мусиенко освободили из тюрьмы — ее непричастность к смерти матери была доказана. И областной прокурор, и председатель областного суда, и начальник следственного отдела были сняты со своих должностей. Фактически я сменил всю правовую власть в городе Днепропетровске.

— В связи с этим случаем — как вы считаете, справедливость и правосудие — это синонимы?

— Некоторых людей за их преступления по справедливости надо расстреливать, а они, скажем, попадают под амнистию и выходят на свободу. Так что справедливость и правосудие — совершенно разные понятия.

— Фильму «Ворошиловский стрелок» в следующем году — 20 лет. В основу фильма легла ваша книга «Женщина по средам». Если бы вы писали ее сегодня, вы бы что-то поменяли?

— Все бы оставил, как есть. Но когда меня спрашивают, доволен ли я фильмом, я всегда отвечаю — безусловно! У меня нет никаких претензий к этому кино. Более того, даже была мысль переписать роман и вставить те сцены, которые в фильм добавил Говорухин. Например, эпизод, когда в гости приезжает мать главной героини, челночница, со своим новым мужчиной. В кино Говорухин хотел показать сегодняшний день России. И ему это удалось.

— Вы помните, как шла работа над картиной?

— Говорухин нашел меня сам — а в то время он был председателем комиссии по культуре Мосгордумы. Он прочитал мою книгу — и пригласил к себе, в свой думский кабинет. Когда я заговорил о сценарии, он тут же пресек все мои мечтании — сценарий будут писать профессионалы, сказал он. И пригласил Юрия Полякова и Александра Бородянского. Третьим сценаристом был сам Станислав Сергеевич Говорухин.

— Я знаю, что на первом показе фильма была вся Государственная дума...

Да, это было очень интересно! На показ всех пригласил Говорухин. Чтобы вы понимали… Дума в те времена была довольно, если можно так выразиться, дерзкая — Хакамада, Шандыбин, Жириновский... Когда начался фильм, в зале стояла мертвая тишина. Никаких эмоций на лицах. Но как только фильм подошел к тому моменту, где мой герой сделал первый выстрел, — весь зал в едином порыве встал. Аплодировали, как мне кажется, не Станиславу Говорухину как режиссеру, и не Михаилу Ульянову, который исполнил роль Ивана Федоровича Афонина, и не — боже упаси — мне как автору романа. Это овации были самому поступку героя. Ведь то, что он сделал, — это не месть, а возмездие — высокое понятие, пришедшее к нам еще из Библии — око за око, зуб за зуб. А это оценивается уже совсем по другому счету. Поначалу фильм критиковали, но прошло совсем немного времени, и вся эта критика закончилась. Более того, через несколько лет фильм стали показывать 9 мая, в День Победы. То есть моего героя произвели в защитники Отечества. Может, это и правильно — если защитники Отечества в 1945-м отстаивали страну, то Ульянов винтовкой с оптическим прицелом защищал нравственность подрастающего поколения.

— Над чем работаете в данный момент?

 — У меня есть роман, который я считаю лучшей своей книгой, — «Падай, ты убит». Она автобиографична. Несмотря на то что я считаю ее лучшей, широкого признания читателей она не получила. Название обещает крутой детектив, но там нет ничего детективного. Это произведение про мое завоевание Москвы. Человек, купивший эту книгу, понимал на десятой-двадцатой странице, что его подло обманули — ни убийств, ни крови. Прошло уже лет двадцать с тех пор, как она вышла, и я все еще мечтаю написать вторую часть, которая будет называться «Вставай, ты жив!». И еще — не так давно вышел пятитомник моих блокнотов — это записки, которые появлялись по ходу моей жизни. Очень «умные» («Слово «умные», само собой, возьмите в кавычки», — смеется Пронин. — «ВМ») мысли… Сейчас издательство «У Никитских ворот» работает над шестым томом этих блокнотов, а в «Роман-газете» авось выйдут выжимки (избранное) из уже вышедших пяти томов.

Из автобиографии Виктора Пронина

Был двоечником в школе, окончил горный институт, женился на первой красавице Днепропетровска (она сама мне это сказала), облазил и описал все угольные шахты Сахалина, торговал обоями из Сыктывкара, собирал пустые бутылки на одинцовских тропинках (сдавал на хлеб, молоко и водку), подрабатывал в украинских колхозах разъездным фотографом, за шаловливость и бестолковость гнали из редакций и издательств, был Первым пером газеты «Советский Сахалин», журналов «Человек и закон», «Огонек», снимал с занимаемых должностей союзных министров и прокуроров, вытаскивал людей из тюрем, гнал самогон, чеканил по меди, резал по красному дереву, писал картины маслом, служил разнорабочим на заводе, вырастил трех дочерей, построил дом, издал более двухсот книг (роман «Ворошиловский стрелок» стал моей визитной карточкой), получил кучу литературных премий, звание генерал-лейтенанта казачьих войск, Заслуженного работника культуры России, зимовал в Ханты-Мансийске и Салехарде, «за яркий вклад в мировую сокровищницу литературы» (вот так-то, ребята!) Европейской академией естественных наук (Ганновер) награжден Голубым Крестом с Короной, шастал по Курилам и Египту, по Оби, Стамбулу и Мадриду (Севилья, Кордова, Толедо, Гранада), по Сирии и Пальмире, Вьетнаму и Китаю, влюблялся, пил и плакал…

СПРАВКА

Виктор Алексеевич Пронин родился 20 сентября 1938 года в Днепропетровске, Окончил Днепропетровский горный институт в 1960 году, работал на заводе «Запорожсталь», затем журналистом. В середине 1960-х начал писать прозу. Первая опубликованная книга — «Слепой дождь» (1968). Работал в отделе морали и права журнала «Человек и закон». Среди произведений Виктора Пронина наиболее известным является повесть «Женщина по средам», по которой был поставлен фильм «Ворошиловский стрелок». Также известны такие произведения, как «Слепой дождь», «Тайфун», «Особые условия», «Кандибобер», «Каждый день самоубийство», «Падай, ты убит», «Смерть президента», «Дурные приметы», «Высшая мера», «Победителей не судят», «Женская логика», «Брызги шампанского». Автором написана также серия книг «Банда», состоящая из восьми частей. У писателя три дочери.