Станислав Мостовой в роли Пикильо, Ульяна Бирюкова (Перикола) и Сергей Бойков (вице-король) в опере-буфф «Перикола» / Фото: Владимир Майоров, пресс-служба Большого театра

20 июня в Большом театре, завершая парад премьер 243-го сезона, представили оперу-буфф «Перикола» Жака Оффенбаха. За постановку взялась молодая команда постановщиков: дирижер Филипп Чижевский, режиссер и сценограф — Филипп Григорьян.

До настоящего момента «Перикола», канонический пример opera comique, еще никогда не появлялась в Большом театре. Постановку приурочили к 200-летию со дня рождения композитора. В основе либретто Анри Мельяка и Людовика Галеви комедия Проспера Мериме «Карета святых даров». У главной героини был реальный прототип — перуанка Мария Микаэла Уртадо, актриса и возлюбленная вице-короля Перу.

Действие происходит в Лиме, в наши дни. Уличные артисты Перикола (третьекурсница ГИТИСа Ульяна Бирюкова) и Пикильо (Станислав Мостовой) любят друг друга. Но вице-король Перу (Сергей Бойков) влюбляется в юную певицу, и жизнь героев начинает развиваться по опереточным законам с заимствованиями антуража из мирового кинематографа. Самый запоминающийся образ — мальчишка-лифтер (Адриан Прусаков) из оскароносного фильма «Отель «Гранд Будапешт».

— Когда Немирович-Данченко в 1920 году ставил свою «Периколу» с Любовью Орловой, там, конечно, «звучала» тема революции, — поделился Филипп Григорьян. — Мы же рассказываем историю, связанную с «революцией» персонального счастья. Политическая и социальная сатира делает оперетту тяжеловесной, поэтому мы приглушили эти краски.

Уникальный случай для оперы-буфф, но зал смотрел и слушал, не отвлекаясь на аплодисменты или смех.

Спектакль пока не сложился, прежде всего, из-за того, что режиссер не стал рассказывать никакой внятной истории, а лишь бросил в финале мысль о том, что быть властителем хуже, чем заключенным… А Периколе не хватило харизмы и вокального мастерства, чтобы удачно предстать в том образе, в котором блистали Елена Образцова или Тамара Синявская. Композитор Филипп Чижевский, достигающий впечатляющих результатов в барочной музыке, казалось, просто устроил себе «перуанские каникулы».

Публика сетовала, что ее лишили любимого атрибута оперетты и хорошего настроения — канкана, но радовалась тому, что история закончилась редким для спектаклей Большого театра хеппи-эндом.