10 мудрых цитат из книги Антонена Арто "Театр и его двойник"

В возрасте четырёх лет Арто переболел менингитом, следствием чего стало психическое заболевание, от которого он страдал на протяжении всей жизни. Литературой он начал заниматься ещё в ранней юности, однако большая часть написанных им произведений была уничтожена во время приступа депрессии в 1914 году.

К началу двадцатых годов состояние Арто улучшилось, и он отправился в Париж, где планировал заняться литературой. К 1925 году молодой человек стал известен как поэт-сюрреалист и руководитель Центра сюрреалистических исследований, однако покинул его спустя два года, объяснив своё решение так: "Что отличает меня от сюрреалистов: они любят жизнь столь же сильно, сколь я её презираю".

В 1927 году Арто собрал труппу актёров, которая начала выступать под названием "Театр Альфреда Жарри". Это был первый опыт постановки "постсюрреалистических" спектаклей с применением новаторских технологий в сценографии.

В качестве актёра Арто снимался у таких режиссёров, как Абель Ганс, Фриц Ланг, Георг Вильгельм Пабст и Карл Теодор Дрейер. Единственным фильмом, снятым по сценарию Арто, стала лента Жермен Дюллак "Раковина и священник", вошедшая в историю как первый сюрреалистический киноопыт. Премьера картины состоялась в начале 1928 года и предшествовала выходу на экраны ленты Луиса Бунюэля "Андалузский пёс".

"Придёт день, и возможно, кино станет объёмным, даже цветным. Но это лишь вспомогательные средства, аксессуары, не способные добавить ничего существенного в субстрат, известный как кинематограф… Кинематограф, как никакое другое искусство, способен выразить идущее из глубины: отупляющий порядок и мещанская ясность ему враждебны", - писал Арто в своих дневниках.

Театральные взгляды Арто нашли отражение в сборнике статей "Театр и его Двойник", в котором он провозгласил создание новых сценических произведений, а не интерпретацию драматургических текстов. "Драмы, которые мы собираемся играть, будут решительно сторониться всяких таинственных толкований… Внутри бреда я разыскиваю многообразие, утончённость, взгляд интеллекта, а не случайные прорицания", - писал он.

"Театр жестокости" Арто стал основой творчества многих крупных режиссёров второй половины XX века, таких как Фернандо Аррабаль, Алехандро Ходоровски и Питер Брук, а среди многочисленных театральных школ, испытавших прямое и опосредованное влияние его эстетики, можно назвать "Living theatre" Джулиана Бека и японский театр буто.

За неделю до смерти в интервью "Le Figaro" Арто так выразил ключевую проблему своей жизни: "Я хотел бы писать, не подчиняясь грамматическим правилам, найти способы выражения за пределами слов. И порой мне кажется, что я вплотную приблизился к этому… но всё снова отбрасывает меня назад к норме".

В день рождения мастера "Вечерняя Москва" предлагает вашему вниманию подборку мудрых цитат из его главного произведения - книги "Театр и его двойник".

"Покинув современные театральные залы, мы придём в ангар или какое-нибудь зернохранилище и перестроим их в том духе, который нашел свое воплощение в архитектуре некоторых церквей, священных мест и храмов Верхнего Тибета".

"Помимо пристрастия к сновидениям, помимо чувства ненависти к реальности, Сюрреализм имел пристрастие к благородству, навязчивую идею чистоты".

"Поэзия, когда она подлинная, стоит крови и стоит того, чтобы ради неё проливали кровь".

"Записывать — значит препятствовать духу двигаться среди форм, подобно свободному дыханию. Потому что письмо фиксирует дух, кристаллизует его в определенной форме, а форма порождает фетишизм".

"Если мы дошли до того, что связываем смысл искусства лишь с его способностью развлекать и снимать напряжение, если мы видим в нем чисто формальное использование форм и согласованность некоторых внешних связей, это ничуть не подрывает внутренней силы его выразительности. Но духовная немощь Запада, где легко можно спутать искусство с эстетизмом, допускает мысль, что возможна картина, которая была бы чистой живописью, танец, который был бы чистой пластикой,— как будто можно изолировать отдельные формы искусства, оборвать их связи со всеми мистическими настроениями, вполне доступными для них при столкновении с абсолютом".

"Ясно, что театру нужно порвать с актуальностью, поскольку он замкнут в пределах своего языка и связан с ним,— его задача не разрешить социальные и психологические конфликты, не служить полем боя для поучительных страстей, а объективно выражать тайную истину, выявлять в открытых жестах скрытые истины, затаившиеся в формах при их столкновении со Становлением".

"Истинная жизнь — всегда белая и движущаяся, скрытая жизнь — лиловая и неподвижная, она владеет всеми возможными позами бесчисленных видов неподвижности".

"То, что рассматривает разум, можно сказать, всегда связано со смертью. Разум, это чисто европейское качество, непомерно вознесенное европейским менталитетом, всегда есть внешнее подобие смерти. А история, регистрирующая факты, - внешнее подобие мёртвого разума".

"Западный театр порвал с духом глубокой анархии, которая лежит у истоков всякой поэзии".

"Бог представляет собой лишь то, что из него творят".