Михаил Швыдкой: Мы не имеем права на радикализм

[i]Когда-то давно юный [b]Миша Швыдкой [/b]печатал у нас, в старейшей московской газете, свои театральные рецензии — блистательные, поражавшие четким анализом спектакля.Уже тогда можно было догадаться, что молодому человеку суждено большое будущее. В ВГТРК он пришел всего 2 месяца назад. И пока еще рано говорить о том, что за это время сделано. Нам показалось куда более интересным показать читателям, что это за человек, каковы взгляды и интересы того, от кого зависит, под каким углом зрения мы увидим те или иные события. К сожалению, а может быть, к счастью, интервью не получилось. Это был открытый и честный монолог о любимом деле и о том, как оно видится новому председателю ВГТРК.[/i] [b]Виртуальная реальность и жизнь [/b]Последний месяц я очень много езжу по России. И работа моя на должности председателя ВГТРК совпала с тем, что нужно находить общий язык с губернаторами разных регионов, с руководителями республик.В результате этих поездок я все больше и больше ловлю себя на том, что реальная жизнь России сегодня несколько иная, чем та, которая обрушивается на меня повседневно в информационных потоках.Я сейчас говорю не о Москве.Москва — город особый. Она живет по своим экономическим законам. Здесь концентрируется капитал (значительная часть его), который существует сегодня в России.И многие мэры городов, и многие губернаторы завидуют Лужкову, говоря о том, что, да, у него есть возможности, которых нет у них, и т.д. и т.п.Действительно, в регионах работает много московских банков, там сегодня встречаешь телевизионные инфраструктуры, которые существуют в Москве, довольно активно распространяются «ТВ Центр», ТВ-6 и, разумеется, НТВ. И тем не менее региональная жизнь, провинциальная жизнь — она несколько иная, чем мы ее представляем, как мне кажется.Когда отъезжаешь в Хабаровском крае, например, на 100 километров от города, в этих маленьких провинциальных поселках идет совсем другая — тяжелая, изнурительная — жизнь. Я, естественно, не могу говорить о всей стране в целом и о каждом ее селении, но то, что мне приходится видеть (мы все-таки стремимся ходить пешком и заходить в магазины и на рынки, и это интереснее, чем просто сидеть в кабинетах и вести переговоры), говорит о том, что страна старается приспособиться к тем новым условиям жизни, которые есть.К примеру, сегодня у меня были коллеги из Владивостока. Там, с одной стороны, к примеру, промышленность лежит, с другой — растет потребительский товарооборот — это о многом говорит.Объем товарооборота в этом году ниже на 20%, чем в прошлом, но тем не менее растет! Люди приспосабливаются к новым реалиям.Адаптируются.Вот почему мне кажется, что та виртуальная реальность, которую мы создаем, та информация, которая существует на телевидении, отражает лишь какую-то часть реальной жизни, но далеко не всю жизнь.Когда я пришел на канал «Культура», мне объяснили, что новостей культуры не бывает. Скажем, вернисаж — это не новость, а вот если кого-то (не дай бог!) изнасилуют на вернисаже — вот это новость. Или кто-то кого-то застрелит во время премьеры — это событие. А вообще-то, объясняли мне, хороших новостей не бывает.То есть новости всегда либо официальные, либо аномальные. Так принято считать.Что есть новость с общей точки зрения? Я формулировал для себя это так, что рождение ребенка — это не новость, а смерть старушки — новость. Увы, это общее место нашей журналистики. И не только нашей.На самом деле мне кажется, что мы сами себя очень здорово напугали. Информацией с экранов телевидения, с газетных полос. И теперь даже сравнительно благополучные районы ощущают себя так, будто находятся на грани национальной катастрофы.Понятно, что сейчас — тяжелейшая ситуация с финансами, о которой говорят все. Понятно, что финансовый кризис, обрушившийся на Азию, затронул нас очень сильно. Понятно, что, став частью мирового экономического сообщества, мы не только приобрели, но что-то и потеряли. Изоляционизм советского времени как бы позволял сохранять стабильность.Но весь вопрос в том, какую стабильность. И когда нам часто говорят о прошлой жизни, что она была хорошая, а сейчас все ужасно, я как-то до конца не могу в это поверить.Вот почему, возвращаясь к нашей теме, я еще раз хочу подчеркнуть, что, на мой взгляд, реальная наша жизнь мудрее и надежнее, чем то, что мы сами творим в информационном пространстве.[b]Розовые очки или здравый взгляд? [/b]Боюсь прослыть человеком, у которого на глазах розовые очки, человеком, которого назначили на должность, и он теперь обязан обслуживать тех, кто его назначил.Нет у меня розовых очков! Просто я считаю, что в человеческой жизни есть некая устойчивость, которая существует вопреки любым социальным системам и всяким экономическим сложностям. У Камю есть такая фраза, цитирую по памяти. Он писал: «Я не видел ни одного человека, который бы совершил самоубийство из-за того, что он не мог ответить на основной вопрос философии: что первично — материя или сознание».Человек может покончить жизнь самоубийством по простым и одновременно необычайно сложным причинам: из-за несчастной любви или неизлечимой болезни, из-за острого чувства одиночества. Но не из-за того, что на выборах победила одна партия, а не другая.То есть на самом деле существует огромный и бездонный пласт человеческой жизни, который не втискивается в простые статистические отчеты и телевизионно-информационные потоки. Думаю, что это нас спасает.Россия в общем-то ничем не отличается от других человеческих, биологических сообществ, в которых 60% составляют особи, для которых надо работать, которых надо тащить, а 40, иногда и 20% — это некие локомотивы, которые тащат все общество вперед. А люди-созидатели определяют биологическую энергию нации.Это нормально. Мы просто об этом мало думали. Мы думали, что все одинаковы. И если всем даны равные права, то все выдают одинаковые результаты. Мы вообще мало думали, что люди очень разные. И общество должно заботиться прежде всего о тех, кто меньше может.Почему-то считается, что люди небогатые, условно говоря, не богаты из-за того, что виноваты более богатые, люди нездоровые сердятся на здоровых, будто те у них что-то отняли.Это вовсе не так. Счастье разнообразно. Бытие человеческое разнообразно. И понятие достаточности у людей очень разное. Кому-то, как известно, — горох, а кому-то жемчуг.Счастье или несчастье не определяется, если говорить всерьез, только виллой на Пальма-де-Майорке. Можно говорить: вы счастливый человек, вы успели в этой жизни сделать то-то и то-то, или вы достигли того-то, хорошо зарабатываете и можете себе позволить тото и то-то.Знаете, это смешно, но моя жена, вызывая иногда гнев моей мамы, говорила всегда одну и ту же фразу: «Сколько бы у нас ни было денег, мы всегда жили одинаково». Это не зависит от количества денег на самом деле.Внутреннее состояние людей иногда значительно важнее, чем что-либо другое.Понятно, что социальное напряжение в обществе огромно, но на самом деле существует и некое, я думаю, имманентно присущее человеческому сообществу сопротивление этой социальной напряженности.Вот мы недавно были в Казани. Я не думаю, что это самый лучший и самый богатый город. Но количество улыбающихся людей там на улицах намного больше, чем мы видели в Москве в 1991 году. Или Ижевск. Огромная молодежная аудитория. Огромный стадион, где выступают рок-звезды. И абсолютно неагрессивная толпа. Можно подумать, что это национальный удмуртский характер, но удмуртов там всего 26%. Значит, это напряжение как бы биологически присуще людям.Понятно — то, что происходит с шахтерами, или то, что, скажем, происходит в оборонке — необычайно трагично. Это трагедия конкретных живых людей, и о ней нельзя не говорить. Правительственный канал обязан показывать то, что происходит в этой жизни.Делать вид, что чего-то не происходит, довольно глупо.Но трагедия шахтеров коренится и в том, что они сами бились за право стать акционерными обществами, частными предприятиями.Им казалось, что они будут жить лучше всех… Это была великая иллюзия всей страны. И вдруг выяснилось, что этой иллюзией жить нельзя. Самое-то грустное в том, что в 1992, 1993, 1994 годах не были приняты очень непопулярные меры. И тогда бы мы не имели того, что имеем.Как-то Гавриил Попов сказал, что почему-то считается, будто отрубать собаке хвост по кусочку — это лучше, чем когда отрубают хвост разом.Я прекрасно понимаю, что любые экономические реформы порождают социальное напряжение.Что неумелые действия реформаторов могут привести к бунту. Мы живем в России. И фраза Достоевского о том, что мировая гармония не стоит слезы ребенка, эта фраза написана в нашем Отечестве. И когда ты видишь беспризорных ребят, которые бегают по улице, когда видишь слезу ребенка, начинаешь думать о цене всего этого.И тем не менее не надо забывать, что жизнь груба, она, увы, жестока и трагична. Мы всегда думали, что рождены для счастья, как птица для полета. Так писал Короленко. Мы на этом воспитаны. И вдруг обнаружилось, что мы не птицы, и все рецепты счастья иллюзорны. Словом, «радио есть, а счастья нет», как отметил Ильф в Записных книжках. В самом деле — может быть все, что угодно: социализм, коммунизм, капитализм, виртуальная реальность, но есть присущие человеку фундаментальные проблемы.[b]Что такое президентский канал [/b]Понятно, что когда ты голоден и тебе не платят деньги, тебя надо накормить и тебе не до фундаментальных проблем. И понятно, что Государственное телевидение не имеет права об этом не говорить. Но позиция моя очень простая. Когда пожар, можно кричать «Пожар!», а можно говорить о том, как найти воду или другие подручные средства, чтобы пожар потушить.Вот задача государственного телевидения, с моей точки зрения, и заключается в том, чтобы не лишать людей надежды.Я сейчас не говорю о том, что власть не может быть хорошей по определению. Вы приезжаете в любую страну, и все ругают свое правительство. Нет хорошей власти. Нет хорошего правительства.Это обычное восприятие власти.Другое дело, что в России все перепутано. Американцы, которые могут ненавидеть Клинтона, все равно повесят американский флаг возле дома. Мы же перепутали все — общество, государство, правительство, отечество. И почему-то считается, что есть только две позиции: если ты любишь Россию, то должен любить и правительство. А если не любишь Россию, то не любишь и правительство.Это довольно примитивная альтернатива, и, с моей точки зрения, она изначально не верна. Сегодня, на мой взгляд, произошло важное событие по отношению к 1993 году и к 1996-му, наверное, когда президент, принимая руководителей парламента, сказал, что есть ответственность перед страной всех ветвей власти. И это уже не слова.Но даже все ветви власти — это еще не Россия. И, конечно, для нашего канала это довольно сложный вопрос. Для кого мы? Кто мы? И от чьего имени вещаем? Как бы самый простой ответ: да, мы президентский, правительственный канал. Когда-то такие слова стоили Леониду Петровичу Кравченко места на телевидении и остракизма в общественном мнении: «Я канал Горбачева, президента». Об этом мне напомнил Валентин Валентинович Лазуткин.Я мысленно вздрагиваю, когда произношу такие слова. Но в стране налогоплательщики и избиратели выбрали именно этого президента. Значит, отражая президентский подход, мы отражаем интересы большинства налогоплательщиков и граждан.Это очень сложно. Рейтинги меняются, степень популярности меняется. Но не задавая себе вопрос, от чьего лица мы вещаем, работать каналу нельзя. Я все время пытаюсь найти какой-то внятный ответ. И единственно, что знаю: мы не имеем права на безответственность. Не имеем права призывать Россию к топору. Не имеем права призывать Россию к социальным потрясениям. Не имеем права — потому что сейчас это обрушится на всех. И на бомжей даже.Есть обычная ответственность перед людьми, потому что не все счастливы на этом свете. Есть люди, которые ущемлены в правах, чем-то уязвлены, люди, которые обозлены, люди, которые хотят, чтобы их тоже услышали. И поскольку мы канал, представляющий ВСЕХ, то и они должны появляться на экране. И тут важен комментарий, потому что не может быть человек голодный и бездомный столь же благостен, сколь и преуспевающий.Для меня это сегодня одна из самых сложных проблем. Мы должны быть правдивы, должны быть объективны. Мы не имеем права на радикализм ни в одну, ни в другую сторону. Мы должны отражать интересы правительства и президента, налогоплательщиков, которые платят за государственное телевидение, и одновременно — интересы нации, России, извините за высокий стиль.Задача, как видите, очень сложная. Как говорил, я много езжу по стране и встречаюсь с самыми разными людьми, у которых есть устойчивые стереотипы восприятия жизни. Николай Игнатьевич Кондратенко — губернатор Краснодара. У него определенная репутация, он очень любит поговорить об угрозе сионизма.Он может говорить о том, что продали страну… Есть у него такое. И я обязан это учитывать. Но я не имею права на целый ряд радикальных субъективных поступков, жестов, хотя антисемитизм мне глубоко чужд и отвратителен, чего не скрываю. Но, как говорится, других писателей у нас нет. Помимо точек расхождений, я всегда стараюсь искать точки схода, те линии, где мы все пересекаемся, те линии, которые объединяют страну, а ведь она очень разная.Мы все действительно очень разные. Люди по-разному думают, по-разному воспринимают происходящее, даже если и очень стараются быть похожими. И поэтому одна из важных для меня проблем сегодня — это попытка определить те границы, в которых мы должны договариваться все вместе. Хотя нельзя идти на компромисс любой ценой. Есть цена, которую нельзя платить даже за компромисс.Как нормальный журналист я прекрасно понимаю, что если взорвалась бочка с краской на атомной электростанции — это событие. Хотя на самом деле на жизнеобеспечение страны оно никак не повлияло. Тем не менее это новость. Так же, как и любая крайность в поведении того или иного государственного чиновника, губернатора, мэра. Это новость. Кто с этим спорит! Но это не для нашей компании.Когда я смотрю новости НТВ, я завидую. Я с огромным уважением отношусь к Олегу Добродееву, который делает новости. Он уникальный новостник, может быть, гений новостей. У него высокий профессиональный дар. Но мы на такие новости не имеем права.Нам не надо гнаться за НТВ. Они совсем другие. И слава богу, что они такие есть! На государственном канале есть масса того, что делать нельзя. У Ильи Авербаха в картине «Чужие письма» есть такой диалог, который я запомнил на всю жизнь.Молоденькая учительница спрашивает пожилую преподавательницу: а как объяснить детям, что чужие письма читать нельзя? И та отвечает: не надо ничего объяснять, надо им просто сказать: «Чужих писем читать нельзя!».Так и с государственным телевидением не надо объяснять. Есть вещи, которые на нашем канале, я считаю, делать нельзя.[b]ЕПТК — в просторечии холдинг [/b]Отсюда во многом и родилась концепция создания пресловутого Единого производственно-технологического комплекса — ЕПТК, а поскольку аббревиатура чудовищная, то все в просторечии, как бы на простом русском языке, имеют в виду слово «холдинг».Дело в том, что канал Россия существует иначе, чем канал ОРТ, скажем. Канал Россия создавался как федерально-региональный.Он всегда изначально перекрывался программой местных телевещаний. Скажем, в Ижевске вы смотрите канал Россия, и вдруг — бац! — включается местное телевидение. Естественно — кому это может нравиться? Кому это приятно — прерванная передача? При том, что ВГТРК не имел к региональным телерадиовещателям никакого отношения. Они были созданы в 1992 году, бывшее Гостелерадио было разрушено, и вообще они вещали на нашей частоте, творили то, что считали нужным.И вот сейчас мы начинаем упорядочивать сетку вещания. Это не значит, что мы хотим изгнать местные телерадиокомпании. Мы хотим, чтобы канал был федерально-региональным. Мы хотим, чтобы местные телерадиокомпании присутствовали на нашем телеканале, но работали по определенной схеме вещания. Более того — чтобы они входили в наши федеральные новости: московский диктор попрощался, и вступает свой, местный диктор. Мы хотим, чтобы региональные новости работали на федеральном канале.При всем моем уважении и любви к Москве я не могу сказать, что я коренной москвич. Я сюда приехал девяти месяцев от роду.Но когда я приезжаю в Москву, откуда бы я ни возвращался, я чувствую, как всеми кровотоками человек связан с местом, где он живет.Я очень люблю Москву. И нет для меня краше и любимее места. Но я понимаю, что Москва — это не вся Россия.Мы, москвичи, плохо понимаем страну, в которой живем. Отсюда и определенное напряженное отношение к москвичам. Провинциалы больше любят Питер. Понимаете, необычайно важно показать России Россию.Эта идея меня мучила, когда я еще работал на канале «Культура». Мы тогда затеяли цикл под названием «Российский курьер».Теперь уже скоро его запустим. О духовно-социальной жизни в России могут рассказать лучшие региональные программы. Мы сейчас хотим как можно более активизировать эту сеть, хотим развить вещательную сеть, которая позволит наладить и обмен программами между регионами.Некоторые считают, что это все создается для победы на выборах, и т.д. и т.п. Для координации действий. Да, разумеется. Я не лукавлю — и для этого тоже. Потому что сегодня из 1100 телерадиокомпаний государственных насчитывается меньше 10%. И ничего страшного, если во время выборных кампаний и каких-либо чрезвычайных ситуаций голос государства будет услышан.Но на самом деле, если ставить творческую задачу, хочется, чтобы этот канал был отражением сегодняшней российской жизни. Хочется, чтобы сеть и канал были голосом, объединяющим страну. Может быть, это утопия. Может, как-то по-дурацки об этом думать, потому что телевидение — это еще и бизнес, и реклама. Но так же, как культура — это художественное самосознание нации, мне бы очень хотелось, чтобы эта сеть государственного канала была самосознанием нации сегодня.Наверное, это несбыточно. Наверное, осуществимо лишь процентов десять из того, что нам хочется, но для меня это то, что интересно делать.На телевидении работают очень серьезные люди, высокие профессионалы, и на НТВ, и на ТВ Центре, и у нас, к которым я отношусь с большим уважением. Мы не можем быть одинаковы. И это не нужно совсем. У каждого из нас есть разные заказчики. И каждый свои отношения с заказчиком строит по-разному. Но все-таки, по гамбургскому счету, мы знаем, что плохо, а что хорошо, чего мы хотим.Сегодня, мне кажется, мы все вместе должны делать телевидение, которое не усиливает хаос, а пытается все-таки вернуть некий порядок в души и умы людей.Как говорил профессор Преображенский в «Собачьем сердце», разруха начинается с головы, когда забивают парадные подъезды и начинают воровать галоши. Мы не должны умножать эту разруху в головах людей, потому что от этого будет плохо всем.У нашего канала еще множество других проблем. Он не может быть скучным, неинтересным. Была такая формула: что такое социалистический реализм? Это благодарность партии и правительству в доступной им форме. Оскорбительно для всех делать канал, отвечающий такой формуле.Но это вовсе не значит, что я могу или хочу ориентироваться на свои вкусы. Председатель компании вообще не имеет права на какие-либо субъективные, личные пристрастия.Нового ВГТРК еще нет. Старого ВГТРК уже практически нет. Это очень грустно, но это реальность, потому что как только вышло постановление правительства в развитие Указа президента о создании ЕПТК, мы стали Управляющей головной компанией, а вещателями будут отдельные компании. Телекомпания России станет отдельной дочерней компанией, как и «Культура» тоже.В холдинг должны войти около 95 вещателей и порядка 150 передающих станций. Это довольно сложная конструкция. Думаю, что в какойто момент она очень пригодится. Повторяю, дело не только в выборах президента. Некоторые думают, что это должны быть выборы определенного президента.А ведь сегодня Борис Николаевич Ельцин сказал, что он надеется, что будет новый президент.Государственная компания нужна для того, чтобы сохранилось государство, чтобы сохранился некий порядок жизни, который отвечает нормальным представлениям людей о том, какой они хотят видеть страну и какими они хотят видеть себя.Когда мы смотрим старые кадры, видим портреты царской фамилии, портреты простых людей, листаем иллюстрированные книги, мы понимаем, что через 100 лет каждый из них, независимо от того, ремесленник он или представитель высшей аристократии, имеет некий драгоценный смысл.Мы должны помнить, что жизнь тех людей, которых мы показываем сегодня по телевидению как бы мельком и на большой скорости, будет очень интересна для потомков. Пройдет время, и в эти лица будут вглядываться, понимая, что это была некая бесценная жизнь.Помимо всего прочего, помимо всех социально-политических обстоятельств и необходимостей, если мы действительно всерьез думаем о будущем страны, мы должны, показывая, понять, насколько неповторима и прекрасна жизнь каждого человека, который живет в нашей стране и переживает всемирно-историческую трагедию. Трагедия — оптимистический жанр, только об этом люди забывают. И в этом смысле Всеволод Вишневский был не прав, назвав свою пьесу «Оптимистической трагедией». Это все равно, что масло масляное. Да, в России сегодня жизнь трагична. Но жанр всегда устремлен к небесам. Ну а есть ли там бог или просто звезды — это уж каждый выбирает сам.[b]ДОСЬЕ "ВМ"[/b][i][b]Михаил Ефимович Швыдкой [/b]Дата рождения: 5 сентября 1948 г.Место рождения: Киргизская ССР, г. Кант.Образование: высшее, окончил в 1971 г. Государственный институт театрального искусства (ГИТИС) по специальности «Театроведение»; доктор искусствоведения.Ученые звания: профессор по кафедре истории зарубежного театра и действительный член Академии гуманитарных наук (академик).Женат, имеет двоих сыновей.Трудовая деятельность 1966—1971. Государственный институт театрального искусства (ГИТИС), студент; 1971—1972. ГИТИС, кафедра истории зарубежного театра, аспирант; 1972—1973. Служба в Вооруженных Силах.1973—1990. Журнал «Театр» —корреспондент, ст. редактор, научный редактор, и. о. ответственного секретаря, зам. главного редактора (с 1987 г.); 1991—1993. Министерство культуры и туризма РФ. Редакционноиздательский комплекс «Культура» — генеральный директор; 1993—1997. Министерство культуры РФ — заместитель министра; 1997—1998. Всероссийская государственная телевизионная и радиовещательная компания. Главная редакция общероссийского канала телевидения «Культура» — главный редактор, заместитель председателя компании; май 1998 г. по настоящее время. Всероссийская государственная и радиовещательная компания —председатель.[/i]