Евразия или Азиопа?

Социологи Аналитического центра Юрия Левады попытались понять, как россияне воспринимают демократию, права человека, рыночную экономику – в общем, все то, что мы привыкли называть традиционными европейскими ценностями. Об основных результатах исследования нам рассказал [b]директор «Левада-центра» Лев ГУДКОВ.[i]Заграница нас угробит?[/i]– Лев Дмитриевич, чего, с научной точки зрения, народу больше надобно – справедливой Конституции или севрюжины с хреном? А быть может, – кому-то рыло начистить?[/b]– Прежде чем отвечать на этот вопрос, я бы напомнил об эволюции отношения россиян к Европе и к Западу за последние двадцать лет. Эйфория ожидания реформ, которая доминировала в обществе на рубеже 1980–1990-х годов, быстро сменилась массовым разочарованием. Преобразования в нашей стране стали казаться действиями, угодными Западной Европе и США, которые-де «хотят колонизировать Россию». Мы начали бояться Запада, а наши реформаторы воспринимались населением как «агенты влияния». В середине 1990-х это еще не проявлялось так явно, но дефолт 1998 года, оказавшийся для населения очень тяжелым, резко усилил волну ностальгических переживаний по СССР. Брежневский период Советского Союза вообще стал видеться «золотым веком», а тенденция к изоляционизму резко усилилась.Для отечественных социологов подобные настроения не новость. Еще четыре года назад по нашим замерам лишь 12% сограждан считали Россию частью Запада, которой следует сближаться с ЕС и США, в то время как три четверти опрошенных высказывались за особый путь развития. Но дистанцированность от Европы и мирового сообщества, которая наблюдается нынче в России, шокирует наших западных коллег, да и нас приводит в недоумение. Посудите сами: для большинства населения Евросоюз стал источником постоянной угрозы, – так считает 45% респондентов при 17% затруднившихся ответить.[b]– Чего же мы боимся? Оккупации?[/b]– Нет – во всяком случае, не в первую и даже не во вторую очередь. Почти все опасающиеся – 42% респондентов – считают губительными для нас западную демократию и культуру. Семь лет назад соответствующая доля составляла 35%, и уже можно говорить, что эта тенденция пришла на смену так называемому «черному сознанию» – всеобщему комплексу вины, ощущению катастрофы и гибели родины. Параллельно опасения потерять национальную идентичность возросли еще и из-за динамичного развития внутренней ксенофобии, когда у нас стало модно не любить вообще все чужое и непонятное.Что же касается экономической зависимости от Запада, ее страшится каждый четвертый. Это хорошо иллюстрируется следующим вопросом, который мы задавали людям: «Как Европа воспринимает Россию?» Конечно, надо иметь в виду, что здесь имеет место игра слов: на самом деле ответы на этот вопрос показывают, как мы сами с нашей точки зрения смотримся в «цивилизованном мире».Так вот, большинству (40%) Россия кажется всего лишь сырьевым придатком Запада, 25% – источником утекающих «мозгов», 20% – территорией «свободной охоты», где нет законов для богатых людей, 17% – неразвитой, непредсказуемой и агрессивной страной.При этом лишь 24% опрошенных назвали нашу страну привлекательной для инвестиций, а 15% – соседом и партнером, с которым надо укреплять и развивать отношения.[b]– Неужели мы не видим в Европе совсем ничего позитивного?[/b]– Конечно, это не так. Вообще нужно сказать, что к Европе в целом отношение в России двойственное. Кое-какие опасения агрессии присутствуют: 8% считают сообщество всех европейских стран натовским форпостом и вероятным военным противником, а 7% – проводником политики США в Евразии. Но подобные настроения характерны в основном для пожилых и малообразованных граждан, а также для провинциальной номенклатуры. Большинству же россиян европейцы видятся ближайшими соседями, с которыми лучше задружиться (с этим согласны 32%), а также объектами подражания по уровню жизни и основными торговыми партнерами (29 и 24% соответственно).[i][b]Гуд-бай, Ельцин[/i]– Может, дело в том, что географически Европа гораздо шире Евросоюза и поэтому в целом воспринимается менее негативно?[/b]– О современной политике Евросоюза наши сограждане, как они сами признаются, вообще мало что знают. А Европа в нашем сознании – понятие более аморфное, традиционное и поэтому позитивное. Кроме того, любые государственные и надгосударственные институты априори кажутся враждебными.Так, например, к США в России отношение прохладное, тогда как к американцам – очень хорошее. Ну и, конечно, наблюдается разнобой в восприятии разных европейских стран, о котором вы сказали. Так, в пятерке самых верных друзей и союзников россияне называют белорусов (47%), немцев (22%), украинцев (10%). А к недругам чаще причисляют Латвию (46%), Грузию (44%), Литву (42%), Эстонию (28%).[b]– Выходит, западный образ жизни мы перенять не прочь. Каким же образом это сделать?[/b]– Во всяком случае, посредством западной формы демократии наши респонденты к нему стремиться не намерены. Да и вообще что такое традиционная демократия и как она связана с либерализмом, свободой и правами человека, российские граждане представляют себе крайне смутно. Около 65 процентов опрошенных не смогли самостоятельно определить либеральную демократию. Выбирая же подходящие характеристики из ряда предложенных, в позитивном наборе понятий люди чаще всего останавливались на «справедливой системе управления государством» и «гарантиях соблюдения властью прав и свобод» (по 27%). Следует заметить: ровно такой же процент опрошенных заявил, что в России никогда не было демократии, и это вряд ли случайно.[b]– А что нам не нравится в демократии?[/b]– «Пустая болтовня и демагогия» (19%). Понятно, что эти ассоциации соотносятся с самым неудачным периодом реформ. Думаю, здесь проявляется государственная идеология и пропаганда, по которой 1990-е годы сейчас представляются в истории страны если не катастрофичными, то провальными, периодом анархии. В российской политической культуре очень важен принцип легитимизации власти через критику предыдущего периода.Механизм обличения предшественника у нас работает на лидера очень хорошо, и эта технология успешно применяется и поныне. Кстати, ответ «хаос, беспорядок, анархия» выбрали 11%. Относительно много сторонников и у принципа «зелен виноград»: мол, демократия – государственное устройство для «нормальных» стран, а мы до него пока не доросли. С этим согласны 12% респондентов.[b]– Но от неприятия 1990-х годов до демонизации персоны, правившей тогда страной, всего один шаг. Как вообще народ сейчас относится к Ельцину?[/b]– Некогда рейтинг первого президента России был таким же, как сейчас у Путина: две трети одобряли его деятельность, а четыре пятых ему доверяли. Сейчас большинством Ельцин забыт, а остальные вспоминают Бориса Николаевича с неприязнью: он собирает около 30% негативных оценок и лишь 5–6% позитивных.[i][b]Вне закона[/i]– Итак, выходит, демократия нам пока ни к чему?[/b]– Половина опрошенных признают: западная демократия губительна для России. При этом ровно столько же респондентов считают, что демократия вообще-то России полезна.[b]– Можно предположить, что в обществе устоялось представление: нужно руководствоваться какой-то особой демократией для внутреннего употребления...[/b]– Мы предлагали респондентам «проголосовать» за лучшую политическую систему из трех следующих: советской, западной и нынешней, которая существует в Российской Федерации сейчас. В таком «меню» большинство голосов – причем устойчивое, начиная с 1996 года – собирает советский строй.Максимальное число сторонников у него наблюдалось в 2003 году. Видимо, это было связано с надеждами консерваторов на «наведение порядка» президентом Путиным. И только в самые последние годы на авансцену выходит нынешняя система: в 2005 году она впервые опередила западную демократию и сейчас уступает «советской» только 9%. Параллельно усиливаются патерналистские ожидания от государства. Как полагают две трети россиян, государство должно обеспечивать своим гражданам достойный уровень жизни, и лишь четверть отмечают, что главная задача властей – разработка единых правил игры и строгое их соблюдение. При этом сколь-нибудь серьезную ответственность наши сограждане согласны нести только за тот участок социальной среды, в котором непосредственно задействованы, а именно за семейные отношения. На происходящее же в стране, в городе, на улице и даже на работе, как они сами признаются, повлиять практически не в состоянии (иначе думают лишь 2%, 3%, 8% и 16% соответственно). На фоне столь сильной потребительски-иждивенческой консолидации общества, усиливающейся ностальгией по советским временам, практически лишним становится и такая демократическая «роскошь», как разделение властей. Лишь каждый шестой опрошенный заявляет, что реализация этого принципа пойдет стране на пользу. А уже упоминавшиеся две трети выступают за систему, при которой глава государства координирует работу парламента, правительства и судов. Причем эта оценка доминирует буквально во всех слоях общества – и у предпринимателей, и у домохозяек, и у безработных, и у студентов. Курьезным выглядит тот факт, что большинство сторонников реального разделения властей (ровно треть) наблюдается среди тех, на кого президент опирается в своей работе – среди силовиков.[b]– Почему?[/b]– Я вижу только одно объяснение: там гораздо больше профессиональных юристов, которые усвоили азы современного государственного устройства. Среди множества прав человека наши сограждане на первые места тоже ставят самые, так сказать, пассивные: право на жизнь (68%) и неприкосновенность личной жизни и жилища (64%).Далее с большим отрывом – право выбора занятия и работы, право владения частной собственностью, право на справедливое судебное разбирательство. А вот свобода собраний и объединений – в аутсайдерах: всего 4% голосов. При этом уже 68% россиян открыто заявляют, что не чувствуют себя под защитой закона! Возникает парадокс: люди сильно надеются на власть, но отторгают нормы и правила, которые эта власть принимает и претворяет в жизнь. Увы, этот парадокс кажущийся. Он легко разгадывается, если обратиться к катастрофически низким показателям доверия граждан практически ко всем социальным институтам, действующим сегодня в стране. А высокий рейтинг президента – всего лишь обратная сторона этой горькой медали, на его фоне сильнейшая антипатия к власти и боязнь народа перед ней видятся еще явственнее.[b]– В таком случае возможен переход к авторитаризму![/b]– Только не к социалистическому в советской версии: большинство народа в это не верит. Но... Боюсь оказаться неполиткорректным, однако при авторитаризме, по-моему, мы уже и так живем: парламент полностью подконтролен, неугодные партии легко снимаются с выборов... Чего еще пожелать?[b]– Быть может, пресловутой севрюжины, то есть динамичного развития экономики и роста ВВП?[/b]– В России давным-давно продекларирован переход от социалистических принципов хозяйствования к рынку. А народ не только слабо себе представляет конечную цель этого движения, но даже не разбирается в основных понятиях, описывающих этот переход. И «рыночная экономика», и «приватизация» крайне рыхлы в массовом сознании, люди просто не понимают, что это такое. Понятие «капитализм» вообще воспринимается преимущественно отрицательно – и это после полутора десятков лет реформ! Позитивен народ лишь по отношению к «частной собственности»: 44 процента положительных упоминаний. Но это только потому, что имеется в виду личное имущество (квартира, машины, дача), на защиту которого каждый встанет горой.[b]– И кто виноват? Как обычно, Чубайс?[/b]– Конечно. А если серьезно – вся современная российская элита, которая не потрудилась объяснить населению эти понятия. В результате все мы вынуждены гадать: куда кривая вывезет?[b]КОМПЕТЕНТНО[i]Владимир ПЕТУХОВ, директор по исследованиям Всероссийского центра изучения общественного мнения[/i]: «Хоронить нас рановато»[/b][i]– Сегодня в так называемой путинской политической стабилизации многие видят стагнацию общественной активности. По-моему, это излишняя драматизация.Никто не спорит: времена, когда политические баталии вызывали поголовный интерес, миновали. В стране получила признание «частная жизнь», граждане наконец-то получили свободу выбора между участием и неучастием в политике. Воспользовавшись этим правом, большую часть жизненной энергии они направляют на работу, образование, семью, досуг. В этом смысле кому-то, быть может, нынешняя российская действительность напоминает советскую. Не надо только забывать, что демократия – не статичный набор неизменных институтов, а процесс развития одних ценностей и угасания других.Цифры не лукавят: в целом наш народ позитивно относится к демократии как к самой передовой модели общественного устройства. Другое дело, что сегодня наша демократия, по мнению граждан, не обеспечивает ни законности с правопорядком, ни реализации социально-экономических прав.Понятно, что в этих условиях никто не станет слагать голову за абстрактные демократические ценности! Поэтому-то и вызвавшее панику на Западе «наступление на демократию» (укрепление государственного контроля над СМИ, реформа выборной системы, снижение роли политической оппозиции) заметного впечатления на россиян не производит. И все же, думаю, российскую демократию рановато хоронить. Сегодняшнее общество больше волнует наполнение демократии новым социальным, этическим и правовым содержанием. Кроме того, имущие россияне, активно включаясь в разнообразные сети социального взаимодействия, начинают все чаще интересоваться политикой. А значит, история демократии в России обещает нам еще много волнующих страниц.[/i][b]ВЗГЛЯД ИЗ-ЗА КОРДОНА[i]Фрэйзер КЭМЕРОН, исполнительный директор независимого общественного центра «ЕС – Россия»[/i]: «Демократия – для всех»[/b][i]– Прежде всего исследование показало, что с 1996 г. популярность демократической системы по западной модели снижается. Это удаление от Европы после краха коммунистической идеологии должно беспокоить Евросоюз. Ведь внешняя торговля и энергетика обуславливают сильную взаимозависимость России и ЕС, и без конструктивного диалога нам не обойтись. Иначе деловые отношения будут омрачены недоверием и подозрительностью и в результате рухнут. Евросоюзу сейчас нельзя махнуть рукой на Россию. Восстановление вашей страны в статусе мировой державы обязывает нас еще сильнее, чем прежде, демонстрировать преимущества западной системы. И уж во всяком случае мы никогда не разделим точку зрения тех респондентов, которые считают, что демократия не для России. Демократия – для всех, потому она и демократия.[/i]