Новые средние русские
Ученые Института социологии Российской академии наук (ИСРАН) вместе с немецким Фондом им. Эберта попытались нарисовать совокупный портрет городского среднего класса в современной России и определить его социальное самочувствие. Как живется этой части нашего общества, которую иные политологи запальчиво именуют становым хребтом нации? На что она надеется и чего ждет от власти? Об этом обозреватель «ВМ» побеседовал с [b]научным руководителем исследования – директором ИСРАН, членкором Российской академии наук Михаилом ГОРШКОВЫМ.[i]Кого считать «середняком»?[/i]– Михаил Константинович, а что вообще такое средний класс в современном обществе и кто вправе называть себя городским середняком? Можно ли серьезно говорить о присутствии в нашей стране среднего класса, если разрыв между богатыми и бедными все время увеличивается?[/b]– Конечно, можно. Впервые мы качественно и количественно замерили состояние среднего класса сразу после дефолта 1998 года. Объективные результаты показали: даже в то непростое время средний класс не исчез из российской действительности. Да, тогда он скукожился, стал скромнее, уменьшился с 18–20% населения до 10–12%. Но хоронить его было преждевременно. Да это и не в нашей традиции: ни одна серьезная социальная группа у нас не растворяется бесследно и безропотно даже в результате самых серьезных политических катаклизмов. Что же касается критериев, по которым того или иного индивидуума можно отнести к среднему классу, мы руководствуемся наиболее взвешенным научным подходом, апробированным в международной практике. А именно: середняком следует считать человека, который одновременно удовлетворяет следующим условиям: минимум среднее специальное образование за плечами, умственный, а не физический характер труда, уровень доходов не ниже среднего значения в регионе проживания и, наконец, адекватная самооценка (по десятибалльной шкале социальной значимости – не ниже четвертой-пятой ступеней).[b]– И сколько же таких граждан у нас в стране?[/b]– Достаточно много. Можно сказать, что за 15 лет рыночных реформ массовый средний класс в России сложился. Судите сами: на конец прошлого года его доля в составе взрослых горожан составляла 20–22%. Но при этом в разных городах весят середняки неодинаково. В районных и областных центрах с численностью населения до 250 тысяч человек этот процент лишь чуть-чуть превышает сельский и составляет 13% экономически активного населения. В более крупных городах эта доля достигает уже 24%, а в мегаполисах-миллионниках, к которым относится и Москва, – 28%. Еще около трети совокупного взрослого населения городов мы отнесли периферии среднего класса: этим людям «для полного счастья» нужно подтянуть до стандарта всего один показатель из четырех вышеупомянутых (завершить образование, зарабатывать чуть больше, сменить «синий воротничок» на «белый», ценить себя чуть выше). Причем каждому второму обитателю этой периферии мешают низкие доходы. Учитывая, что больше половины данной группы – бюджетники, которым в случае успешной реализации национальных проектов светят быстрые прибавки к жалованью, этих людей следует признать самым реальным «мобилизационным резервом». С их участием доля среднего класса среди экономически активных горожан может увеличиться с 20 до 27–28%, а с учетом элиты рабочего класса – слегка превысить одну треть. Но это – максимум на ближайшие пять-семь лет.[i][b]А вы кто такие?[/i]– А что за люди нынче в среднем классе? Откуда они взялись и кем себя ощущают?[/b]– Большинство из них – 54% – работают в государственном секторе, 35% трудятся на частных предприятиях. Высокий процент госслужащих, видимо, объясняется отраслевой спецификой среды, благоприятной для среднего класса. Мы выяснили, что большинство середняков – 22% – трудятся в промышленности, транспорте и строительстве, много их также в образовании (16%), в армии и правоохранительных органах (13%), в торговле (11%). Но социальный портрет среднего класса просматривается легче, если проанализировать динамику различий между двумя большими комплексными образованиями, объединенными в этой социально-имущественной группе.Первая – мелкие и средние частные собственники, которых принято называть старым средним классом (ССК). Вторая – лица, владеющие передовыми навыками профессиональной деятельности (интеллигенты, служащие, менеджеры). Их именуют новым средним классом (НСК). В развитых капиталистических странах наметилась четкая тенденция сокращения ССК за счет роста НСК.[b]– А в России? Наверное, быстрее растет первая разновидность?[/b]– Имея в виду сильнейшую трансформацию нашей экономики и страны вообще, можно было бы предположить увеличение обеих групп среднего класса. Но увы: в последние годы мы наблюдаем прямо противоположную тенденцию.Малый бизнес чувствует себя не ахти, мелкие частные предприятия поглощаются средними и крупными, и с 2003 года удельный вес ССК сократился в 2,5 раза – с 15% до 6%. Но при этом не растет и НСК![b]– Почему?[/b]– Чтобы ответить на этот вопрос, мы подробно исследовали образовательный статус середняков. Ведь новый средний класс получает дивиденды на свой человеческий капитал, который формируется за счет высокой квалификации труда, а в конечном счете – за счет обучения (как общего, так и профессионального). В целом средний класс имеет неплохой уровень образования: больше двух третей его представителей окончили вузы, причем в основном технические. Но образование, даже самое престижное, само по себе не способно защитить человеческий капитал от «проедания». Квалификация должна постоянно поддерживаться на конкурентоспособном уровне, иначе борьбы не выдержать. В этой связи сильно настораживает резкое сокращение числа середняков, которые в последние три года как-то развивались в профессиональном отношении. Например, доля тех, кто изучает иностранные языки, сократилась более чем вдвое, тех, кто совершенствуется в компьютерных навыках, – в полтора раза.[i][b]Можно не напрягаться[/i]– А в чем причина? Может, относительно благополучный средний класс уже постиг все, что ему нужно, и обленился?[/b]– В какой-то степени, наверное, и так можно сказать. Средний класс в массе овладел современными профессиональными инструментами. Та же компьютерная грамотность, к примеру, в активе 83% представителей НСК и 46% представителей ССК. Но можно поставить вопрос иначе: а какой для менеджера толк, если он будет упорно самообразовываться? Придет ли отдача? И выясняется, что востребованность в этих навыках катастрофически падает. Продолжая наш пример, компьютер на работе (хотя бы изредка!) нынче нужен лишь 70% середняков, умеющих с ним обращаться. А в составе ССК эта доля вообще меньше половины, и по этому показателю наши мелкие предприниматели отстают даже от периферии среднего класса. Соответственно, ни о каком повышении эффективности в частном бизнесе не может быть и речи, и ждать, что российские мелкие предприятия вырастут хотя бы до средних и поднимут нашу экономику, не приходится. Причем в городах-миллионерах компьютерных пользователей вроде бы больше, но одновременно больше и тех, кто вообще не знает, с какой стороны к этой технике подойти (таких мы насчитали 34%). И это сегодня, когда в современном коммуникационном пространстве, по идее, состоявшемуся человеку без компьютера шагу не ступить![b]– Как же так получается? Неужели у наших соотечественников и здесь особая стать?[/b]– Думаю, дело в том, что российская экономика стабилизировалась, переходный период в целом завершился, но эта стабилизация, увы, не обещает ничего хорошего высококвалифицированным специалистам. Похоже, востребованность общества в профи экстра-класса осталась в прошлом. Сегодня можно достичь относительного благополучия, не утруждая себя профессиональными навыками, и народ это хорошо понял.[b]– Москвичи тоже такие смекалистые?[/b]– Москва во многом – исключение в лучшую сторону. Но отгородиться от остальной России она не в состоянии, поэтому сюда хлынул огромный поток высококлассных специалистов из провинции.Теперь у нас в городе – переизбыток грамотной рабочей силы, чем работодатели умело пользуются. В результате реальные доходы новых середняков почти не растут, и их заметная часть предпочитает уходить в… рабочий класс, тем более что образованные рабочие нынче нужным многим. Те же, кто остается… Посудите сами, разве вы доверите свое здоровье врачу, который не утруждает себя повышением квалификации, не следит за специальной литературой, а выписывает те лекарства, о которых узнал еще во время учебы в медвузе?![i][b]Джентльмен – каждый четвертый[/i]– Один умный человек как-то сказал, что средний класс – это тот, кому есть что терять. Ваши исследования этот тезис подтверждают?[/b]– В принципе, да. В пересчете на каждого члена семьи среднемесячный доход середняков вроде бы невелик – 10 427 руб. Но еще три года назад он составлял 6272 руб. А потом, доходы зависят от того, где человек живет. Московский средний класс, например, уже вышел на уровень 14453 тыс.руб. Подавляющее большинство – 85% – этих людей имеют в собственности квартиру или дом. Вторым жильем обладают 8% опрошенных (среди других слоев населения эта доля в разы меньше). Но вот вместе квартира, машина и дача – своего рода джентльменский набор, свидетельствующий о достойном уровне жизни в России, – есть всего лишь у каждого четвертого представителя среднего класса. Остальное население хоть и позади, но совсем ненамного: на периферии среднего класса «джентльменским набором» обладают 18% опрошенных, а среди других россиян – 14%.[b]– Наверное, в крупных городах эта разница существеннее?[/b]– Да, но не настолько, чтобы приобрести качественный характер: в мегаполисах, к примеру, соответствующие цифры – 29%, 25% и 11%.[b]– А как эти люди предпочитают тратить заработанное?[/b]– Тоже довольно-таки традиционно. Поровну – по две пятых опрошенных – придерживаются двух основных стратегий: потребления (активно покупают товары длительного пользования, «подкидывают» свободные деньги родным и близким) и сбережения (делают вклады в сбербанки и меняют рубли на валюту).В среднем классе, правда, заметна и третья, качественно иная, стратегия – так сказать, инвестиционная: активное размещение средств в коммерческих банках под высокие проценты, вложение денег в покупку жилья, приобретение ценных бумаг. Но этой стратегии придерживаются всего 14% середняков.Кстати, именно эти люди гораздо чаще других вкладывают деньги и в человеческий капитал (как свой собственный, так и своих детей).[i][b]Отвечаем за себя[/i]– Можно ли говорить о том, что наш средний класс складывается в особую политическую силу, способную, например, оказать влияние на парламентские или президентские выборы?[/b]– Нет. Идеологические предпочтения наших середняков заметно различаются. Кроме того, средний класс быстро превращается в политически индифферентную массу. Все больше и больше его представителей заявляют о том, что в современном политическом раскладе им постылы и коммунизм, и социал-демократия, и русское национальное возрождение. Единственная идея, которая отзывается в сердцах хоть какой-то положительной динамикой – либерализм. Но в политических партиях-тяжеловесах ответственных носителей этой идеологии, увы, нет! Так что российские середняки – скорее класс в себе, а не класс для себя. Впрочем, драматизировать ситуацию не стоит. Во-первых, точно так же сейчас обстоят дела в любом другом современном обществе. Во-вторых, прошли времена, когда политика делалась там, где миллионы. В-третьих, средний класс вполне твердо стоит на земле и реально очерчивает перед собой круг национальных интересов нашей страны. Так, уже несколько лет приверженцы самостоятельного и самобытного пути России доминируют над сторонниками западничества в соотношении два к одному, и эта тенденция справедлива и для среднего класса. Одновременно тот настроен вполне проевропейски: индикатор благожелательного отношения к Старому Свету достигает астрономических 92%, намного опережая положительное восприятие и ВТО (57%), и СНГ (52%), и бывшего Советского Союза (67%), не говоря уж о НАТО и США. Лояльнее середняки только к единственному географическому понятию – само собой, России (96% положительных упоминаний). Но вот что за Европа имеется в виду? Богатый Запад? Нет: термин «Евросоюз» позитивен в массовом сознании лишь на 65%. Видимо, дело в том, что мы сами осознаем себя страной европейской, и средний класс это ощущает довольно сильно. Но еще сильнее он понимает: Россия – это «вторая Европа», которая никогда не растворится в «первой» с ее глобальными евростандартами.[b]– Быть может, правильнее говорить о Восточной Европе?[/b]– Только отчасти. Средний класс прагматичен, он не поддерживает создание геополитического союза восточноевропейских государств. Да, он понимает, что в экономическом отношении мы поодиночке не протянем. Но тяга к межчеловеческим отношениям с родственными народами у него снижается. И головы за братьев-славян скорее сложат богач и бедняк, чем середняк, который считает, что лучше жить на приличном удалении и отвечать каждому за себя. Хотелось бы верить, что эта тенденция временная.[b]– А чего хочет этот противоречивый класс от государства? Чтобы его оставили в покое и хотя бы не мешали работать?[/b]– Безусловно, но не только этого. Более половины респондентов заявляет, что государство должно представлять и отстаивать приоритет общенародных интересов перед интересами отдельной личности (категорически не согласен с этим лишь каждый десятый). Далее, середняки повсеместно, вне зависимости от места жительства, остро страдают от проблем в государственной системе медицинского обеспечения. Практически половина среднего класса – слоя, традиционно ориентированного именно на платные, а не на бесплатные социальные услуги, – не может позволить себе их даже в минимально необходимом объеме: или цена не по карману, или качество не устраивает! Наконец, и это главное, середняки категорически против нынешней структуры национальной экономики, при которой профессиональный и карьерный рост финансово не привлекателен. Видимо, не случайно именно этот слой острее всего критикует сырьевой путь развития страны, поддерживая инновационные отрасли с опорой на высокие технологии: за них – 68% респондентов. Неожиданно и тревожно, что сырьевой вектор все популярнее у молодежи: в возрастной когорте до 25 лет его сторонников уже 40%.[b]– Успели вкусить блага нефтяной иглы?[/b]– Наверное. Пора отучать.
