Иерусалим в Лаврушинском переулке

[b]«Досточудные места Иерусалима». Via Dolorosa (Крестный Путь). Преображение Господне. Мария Египетская на берегу Иордана. Пилат умывает руки. Моление о чаше. Тему Святой Земли из русской истории искусств не выкинешь. Причем в «тему» вписываются и русская иконопись шестнадцатого века, и ивановский эскиз к «Явлению Христа народу», и акварели Герца, и даже «План храма Воскресения с окружающею его местностию» 1897 года, составленный Императорским Православным палестинским обществом. Однако «неблагочестивый» ХХ век в выставку не вошел.[/b]Путешествия в Иерусалим московского купца Трифона Коробейникова и путешествия представителей Академии художеств к Гробу Господню оказались на выставке рядом. Так что и географы, и теологи, и ценители тихвинских иконописцев найдут в Инженерном корпусе повод для размышления или спора.Например, до сих пор не очень понятно, что за река течет на доске «Вход в Иерусалим» иконописца Федора Козлова (1673). Материалисты говорят, что некогда на безводном месте действительно существовала речка (Кедрон). А мистики считают, что изображение речного потока имеет эсхатологический смысл.Именно иконопись – самая интересная часть выставки. И это несмотря на то, что в Третьяковке представлены уникальные рукописные материалы и издания из фондов Российской Государственной библиотеки (вроде годуновской псалтири 1590-х годов), а также несколько знаковых полотен вроде «Христа в Гефсиманском саду» Перова (плюс Иван Крамской, Репин, Бруни, Поленов, Ге и даже Горбатов). Пожалуй, чересчур уж подробно расписан маршрут и приключения художников братьев Чернецовых (один из них в пути заболел и умер) в Святой Земле (1840-е).К «Святой Земле» издан внушительный каталог – с приветственным словом Патриарха и статьями специалистов. Однако у каталога есть почти неизбежный у нас, убийственный недостаток: нежное сияние цветов «Рождества Христова» (конец XVII века, ГТГ) полиграфистам в руки не далось.