…Во время Великих реформ ХIХ века в Устав о наказаниях была введена поправка, позволявшая малолетних преступников вместо тюрьмы отдавать в особые исправительные заведения, а два года спустя был принят закон об открытии исправительных приютов для несовершеннолетних. Это и послужило основанием для открытия в 1864 году такового в Москве – в небольшой домик близ Симонова монастыря привезли несколько малолетних правонарушителей и поместили их под поручительство Общества распространения полезных книг, возглавляемого энергичной дамой – А. Н. Стрекаловой. Так зародилась первая в России исправительная школа. Возглавил ее видный юрист и общественный деятель – профессор М. Н. Капустин. Но через несколько лет он получил назначение в Ярославль, а вместо себя предложил кандидатуру 24-летнего выпускника Московского университета Николая Васильевича Рукавишникова (1845–1875).[b]Задолго до Макаренко[/b]Приют достался новому директору не в лучшем виде. Порядок и дисциплина в заведении, насчитывающем около 30 воспитанников, напрочь отсутствовали. Денег, а это были, как правило, частные пожертвования, не хватало даже на элементарные нужды. Зная, что его подопечных по выходе на волю ждут две дороги – возвращение к старому или беспомощное барахтанье, он озаботился обучением своих питомцев различным ремеслам; и он, и дети прекрасно понимали, что «мастерство даст им верный кусок хлеба и избавит от испытанных уже невзгод». На свои средства он устроил несколько мастерских: сапожную, портняжную, столярную и др. Задолго до Макаренко он проповедовал исправление трудом, чтобы воспитанники по выходе из приюта имели возможность честно заработать на кусок хлеба. Кроме обучения мастерству, Рукавишников заботился и о духовном развитии своих подопечных.Они обучались по программе начальных училищ. Главным его принципом были «не строгость или наказание, а мера исправления воспитанников мягким с ними обращением, сострадание к ним и поощрение их на доброе дело».Н. В. Рукавишников был един в семи лицах: он дневал и ночевал в приюте, сам обучал своих воспитанников грамоте и азам математики, а в свободное от занятий время водил их на экскурсии по Москве, показывая достопримечательности и святыни, ходил с ними в музеи и в Зоосад. Домой приезжал только ночевать.Нравственная атмосфера, созданная Николаем Васильевичем в своем приюте, была поразительна и трогательна. Мальчишки настолько полюбили своего юного директора, что слово его было для них законом. Они удерживали друг друга от проступков не из страха наказания, а из боязни огорчить любимого наставника. Такого отношения к себе Н. В. Рукавишников достиг исключительно силой своего нравственного обаяния и своей любовью к детям.[b]«Во славу того, чье имя останется навсегда»[/b]Слава о деятельности Н. В. Рукавишникова распространилась далеко за пределы Москвы. Инспектирующих приют и просто любопытных посетителей поражала сама обстановка. «Мы никак не могли освоиться с мыслью, что это – мальчики-преступники, живущие на исправлении; приют представлял из себя образцовое ремесленное заведение хорошего хозяина с молодыми работниками на жалованье, и этот хозяин печется не только о выгодах, но и о благосостоянии, материальном и нравственном, своих работников».Декан Вестминстерского аббатства А. Стенли, будучи в Москве, несколько раз посетил приют и, вернувшись на родину, в первой же проповеди рассказав об увиденном, закончил ее словами: «Мне удалось видеть святого!» Каждые четыре года собирались конгрессы европейских исправительных заведений. В Риме, в зале, где проходили эти конгрессы, был установлен мраморный бюст Н. В. Рукавишникова с надписью: «Первый гуманист мира». Современники сравнивали Рукавишникова с великими педагогами и благотворителями – с Дж. Говардом, И.-Г. Песталоцци, доктором Гаазом. В 1885 г. Московскому приюту была присуждена высшая награда. В далекой Бразилии открылся приют, названный Рукавишниковским.Отмечен был Николай Васильевич и на родине. Еще при жизни, в 1873 г., было «высочайше утверждено» новое название – Рукавишниковский исправительный приют.Руководил он приютом недолго – пять лет. В августе 1875 г. в результате заболевания пневмонией Николай Васильевич скончался. Но даже за столь незначительный срок он сумел оставить о себе долголетнюю память и войти в число всемирно известных педагогов.Судьба оделила Рукавишникова всеми благами. Умен, богат, здоров, молод – он мог бы посвятить себя любому поприщу и занять не последнее место в любом деле. Но он пренебрег всем и посвятил себя делу исправления малолетних преступников. В некрологе говорилось: «Пусть при сочувствии общества учреждение это возрастет во славу того, чье имя останется с нами навсегда».[b]По заветам брата[/b]Николай Васильевич перед смертью завещал родным братьям не оставлять заботой свое детище. В память о нем Иван и Константин Рукавишниковы приобрели для приюта прекрасный особняк на Смоленской-Сенной площади (современный адрес: Смоленский бульвар, 30). В том же 1879 году приют из ведения Общества был передан городу. С этого времени долгие годы почетным попечителем приюта был Константин Васильевич Рукавишников, также выпускник Московского университета, гласный Московской городской думы (1877–1901), московский городской голова (1893–1897), видный хозяйственный и общественный деятель.По его инициативе расширялся приют, расширялась и его деятельность. Появились новые мастерские: столярная, токарная, кузнечная, портновская, малярная. Каждый мастер обучал 4–5 воспитанников. В наши дни это норма для хороших частных школ. Но кроме грамоты и ремесла воспитанников обучали рисованию, гимнастике, музыке. Директором пригласили известного московского педагога – А. А. Фидлера. Наказания здесь применялись очень редко, а телесные в 1890-х гг. отменили вовсе. Кроме того, возникла своеобразная система поощрений. За хорошее поведение малолетних преступников отпускали на несколько часов домой, повидаться с семьей.Коллективным поощрением была прогулка в Сокольниках, а иногда и поездка на дачу Рукавишниковых, близ станции Крюково (нынешний Зеленоград). Перед этим Константин Васильевич договаривался с железнодорожниками, чтобы специально для приютских выделяли дополнительные вагоны. Интересно, что детей, щадя их самолюбие, называли только «воспитанники» или «наши мальчики», стараясь даже словом не напоминать об их преступном прошлом. Результаты педагогической системы Рукавишниковского приюта впечатляли. В криминальный мир возвращались после выхода на свободу только 5–6% воспитанников.В приюте была своя амбулатория, постоянный врач, небольшой лазарет. Был организован патронат над бывшими воспитанниками приюта.Константина Васильевича не удовлетворяла величина жалованья воспитателей, и он к Николину дню (официальный приютский праздник) выплачивал им из своих средств прибавку. Кроме того, учредил для них пенсионную и ссудно-сберегательную кассы. Впрочем, его благотворительность касалась не только опекаемого им приюта. Будучи городским головой, он отказался от своего жалованья (довольно значительного), а думским служащим выплачивал из своих средств вознаграждения к Пасхе и Рождеству.В приюте обучали ремеслам, необходимым в условиях городской среды. Но сюда часто попадали и крестьянские дети, пришедшие в Москву на заработки. Для этого контингента в 1904 г. на казенной даче в Нелидове, что в Дмитровском уезде, открыли филиал – земледельческую колонию. На личные средства К. В. Рукавишников построил капитальные дома для воспитанников, семей служащих, мастерские и учебные классы, ряд хозяйственных объектов. По случаю юбилея – 25-летия службы в приюте директора А. Фидлера – колонию назвали Фидлеровской. Главными занятиями здесь были, кроме учебы, сельскохозяйственные работы.К сожалению, смута, охватившая Россию в начале ХХ века, не обошла стороной и Рукавишниковский приют… ([i]Продолжение будет[/i].)