Представители правоохранительных органов сказали: и пострадавшая, и нападающие - неблагополучные. Что стоит за этим сухим словом? Родители-алкоголики, лишенные прав. Детский дом, трудное детство. Собственно, наверное, и детством-то этот их юный период жизни нельзя назвать, в том понимании, которое мы все привыкли вкладывать. Не было, наверное, в жизни этих девчонок главного: любви. Родительской, бабушкинской... С какой нечеловеческой, звериной злобой бьют они беззащитную жертву! Слезы наворачиваются на глаза, бедная, бедная девчонка... Что же ей пришлось перенести. Ведь, помимо самой экзекуции, наверняка этому предшествовал и психологический прессинг, и оскорбления, и унижения. Подростки - существа жестокие. Как зверьки, они пробуют на вкус самые разные чувства, от вседозволенности до стадного инстинкта. Один ударил, потому что просто злой. Другие - потому что ударил вожак. Им не объяснили - что такое хорошо, а что такое плохо. Ну, не видели они нормальных отношений, сами выживали с малолетства в стае. А врожденное милосердие и сострадание почему-то не включается. Может быть, оно просыпается только от любви? А если ты не видел любви, то и сам становишься, волей-неволей, носителем такой вот безграничной, немотивированной злобы?

Мы жалеем детдомовских детей. Стараемся дать им по максимуму - чтобы сытно ели, чтобы были одеты не хуже, чем "домашние". Но, получается, все это вторично. А первично - насытить ребенка любовью. А если не получается с любовью, то хотя бы оградить от такого вот кошмара, от унижений и избиений своими же однокашниками. Тут надо быть не просто педагогом; надо быть сверх-педагогом, сверх-мудрым, сверх-справедливым. Где таких взять, современных Макаренко? Говорят - дежурная по этажу была предупреждена о готовящейся экзекуции, но даже не попыталась остановить ее. Просто - ушла спать, наверное, выпила перед сном грядущим чаю с малиновым вареньем, пощелкала пультом от телевизора, позвонила домой - узнать, как там свои, родные; хорошо ли покушали. Потом легла спать - с чистым сердцем. Как в это время у худенькой, несчастной девочки Оксаны колотилось сердце! Ей уже сказали ее "подруги", что обнаружили у нее вшей, значит, будут бить; нечего заразу разносить! Никаких вшей у нее не было, просто надо было найти надуманный повод. Его, как известно, найти можно всегда. Потом "вывели поговорить", а может, она сама пошла перед сном в уборную - и тут эти три фурии перемигнулись и вышли вслед. Что было дальше - мы знаем по видео, выложенному в интернет.

И еще об одном хочу сказать. Снимает-то на камеру все мальчик! Рыцарь без страха и упрека. Мерзкое чмо, он мог бы, без сомнения, прекратить избиение. Но - наоборот, подбадривает, а красавицы-то и рады стараться! Мне кажется, этот мальчик отвратительнее даже фурий. Уже тем, что на правах сильного должен был прекратить драку. А не снимать с явным удовольствием на камеру...

Дети всегда дрались и будут драться. Но именно эта история вызвала целый всплеск негодования. Почему? Наверное, потому что за девочку Оксану постоять некому. Она была один на один со своей бедой. Что делать? Ужесточать наказание? Уголовное дело об избиении Оксаны может быть переквалифицировано со статьи "Побои" на более тяжелую - "Истязание". Накажут педагогов, накажут фурий. Проверят, оштрафуют, снимут с постов.

Но самое страшное то, что об этом могли бы и не узнать, - не попади видео в сеть. Некому постоять за детей, вынужденных жить по законам зоны. Невидимые миру слезы, которые не вытрет мама, и пожаловаться-то некому. Сколько их, этих слез.

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции "Вечерней Москвы".

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции