Историк Никита Аникин: Трагедия Донбасса никогда не была для нас чужой
В Музее современной истории России открылась выставка «Донбасс — Россия: история и современность». Член межмузейной рабочей группы Министерства культуры РФ по комплектованию экспонатов, связанных с вооруженной агрессией Украины против народа Донбасса и проведением специальной военной операции, кандидат исторических наук Никита Аникин рассказал «Вечерней Москве», как собираются свидетельства военных преступлений киевского режима.
Практически с первых дней специальной военной операции в командировки на новые территории нашей страны выезжают представители крупнейших федеральных музеев. Один из них — заместитель генерального директора по развитию и внешним коммуникациям Музея современной истории России Никита Аникин. Ему, начавшему еще в 2017 году собирать материалы, связанные с событиями в постсоветской Украине, уже тогда было понятно, что Донбасс станет частью современной общероссийской истории.
Правду надо знать
— Никита Владимирович, год назад директор Службы внешней разведки РФ и председатель Российского исторического общества Сергей Нарышкин объявил о создании специальной межмузейной группы. В чем ее главная задача?
— Очевидно, что специальная военная операция, которая началась 24 февраля 2022 года, — ключевое событие в новейшей истории России. Оно должно быть отражено не просто на одной выставке, а в постоянных музейных экспозициях, на страницах учебников. Это точка бифуркации, определяющий момент. С конфликтом такого масштаба наша страна после Второй мировой войны не встречалась, и касается он всех слоев российского общества. Поэтому задача у нас национального масштаба: собрать свидетельства, документы и артефакты, рассказывающие о героизме участников спецоперации, страданиях мирного населения, оказавшегося в зоне боевых действий, о строительстве вопреки всему мирной жизни на новых российских территориях. Не менее важно изучить идеологию противника, чтобы понимать, с чем мы, собственно, столкнулись, с чем боремся. Мы не создаем пропагандистский опус, а рассказываем, как это было, на основе собранных материалов, предметов, историй людских судеб. История, как известно, никого не учит, но уроки из нее выносить следует. И выводы из печального опыта соседнего государства делать необходимо.
— Показываете все как есть?
— Наша главная цель — историческое просвещение. Мы хотим донести до людей знания, чтобы они осознанно понимали: почему на Донбассе все это происходит, какие исторические закономерности тому предшествовали, что это за регион, почему он оказался в составе Украины, как он себя чувствовал в постсоветское время. Важно показать, почему люди в Донецке и Луганске взялись за оружие. Официальный Киев обвиняет Донбасс в сепаратизме, но в постсоветский период здесь не наблюдалось сколько-нибудь влиятельных политических сил, которые бы ставили своей задачей выход из состава Украины. Да, это пророссийский регион. И его народ не согласился жить в стране, в которой его считают «вторым сортом», без каких-либо прав, но с обязанностями разделять навязанные ему ценности.
— Работаете по горячим следам?
— Едем на места событий, как только появляется возможность. Были в Попасной, Кременной, Рубежном, Северодонецке, Лисичанске Луганской области. В Мариуполе работали, когда на «Азовстали» еще шли бои. Непосредственно в зоне боевых действий мы не работаем, хотя сейчас, с учетом наличия у ВСУ дальнобойных средств, даже находясь не на передовой, риск есть всегда. В межмузейную группу входят исключительно добровольцы, понимающие, куда и зачем они едут.
— По какому принципу комплектуете собранные материалы?
— Для историков и музейщиков важен не только предмет, но и связанная с ним история. Мы все-таки не лавка древностей: музей — образовательно-просветительское учреждение. Чтобы вызвать у людей интерес, ассоциации, эмоции, важно так называемое бытование экспоната. И мы стараемся собрать максимальную информацию. Например, в мае 2022 года мы приехали в Попасную сразу после штурма. Местные жители передали нам осколки шрапнели, которой ВСУ целенаправленно обстреливали жилые кварталы. Собираем мы и видеоаудиоматериалы, чтобы можно было увидеть своими глазами хронику, послушать рассказы очевидцев. Совсем другие артефакты — свидетельства натовской помощи Украине. Их для выставки тоже комплектовала межмузейная группа: противотанковые гранатометы в полном ассортименте — американские, немецкие, шведские, британские, финские. Боеприпасы с болгарскими и польскими маркировками. Флаг подразделения «Кракен»*, известного убийством военнопленных и расправами над мирными гражданами в Харьковской области. Неонацистские символы на касках, флагах, бронежилетах… Коллеги из станицы Луганской рассказывали, что офицеры и солдаты ВСУ, не скрывая тяги к культу нацизма, просили продать им находящиеся в фондах краеведческого музея предметы вермахта.
Одержимая пропаганда
— Часто сталкивались со свидетельствами неофашистской идеологии?
— Давайте не будем забывать, что все-таки это гражданский конфликт. И на Донбассе, где правительство Украины довольно долго пробыло у власти, в обществе тоже есть определенный раскол. Одна женщина-историк мне сказала, что она, стопроцентная украинка, после сожжения людей в Одессе под украинскими знаменами психологически не может себя ассоциировать с этим государством. В Мариуполе были собраны целые комплексы, связанные с нацбатальоном «Азов»*. Культ скандинавского, немецкого неоязычества — массовое явление среди украинских силовиков, и это уже стало отдельной субкультурой, вышедшей за пределы исключительно боевой единицы. Конечно, это уже идеология правой ультранационалистической культуры, превосходства белой расы. Неонацизм — «привилегия» таких разросшихся групп, как «Правый центр»*, «Азов»*, «Айдар»*. Эти одиозные подразделения активно работали с молодежью. Кстати, в том же «Азове»* было много сторонников неонацизма из других стран мира, это такой неонацистский интернационал. Отдельное явление — футбольный ультрас. На Украине он как политическая сила проявил себя еще на Майдане. Были созданы готовые ячейки «пехоты» из молодых людей определенного мышления, со склонностью к насилию. Оттуда в первую очередь вербовались те, кто ехал на Донбасс убивать «сепаров», «москалей», «ватников»... Обработка молодого поколения осуществляется и героизацией украинских националистов, которые у нас известны под брендом
«бандеровцы». Это фашистского типа организация, возникшая между Первой и Второй мировыми войнами на Западной Украине. Она активно использовалась немцами для карательных действий, направленных против евреев, поляков, — та же печально известная Волынская резня, убийство коммунистов. Идеология нетерпимости, превосходства украинской нации сейчас героизируется и распространяется широко — в комиксах, книжках для детей это герои и образцы для подражания. Ведется очень агрессивная пропаганда.
— На выставке представлено много пропагандистской литературы, ее много на Донбассе?
— Идея превосходства украинской нации, исключительных прав этнических украинцев насаждалась именно посредством псевдоисторической националистической литературы. Молодое поколение обрабатывалось в школах, вузах, неформальных объединениях. Это не специфическая литература для участников националистических организаций, а очень грамотная пропаганда, направленная на промывание мозгов представителей разных слоев общества. Тот, кто считает себя интеллектуалом, получает «историческую» книгу, для тех, кто подоверчивее, выпускалась литература с посылом «в лоб» — «бей москалей». В основном эти книги распространялись там, где национализм имел самые слабые позиции среди населения. В результате даже в русскоязычных регионах, где националистические идеи мельниковско-бандеровского разлива не были популярны, они все равно укрепились. Молодежь юго-восточных регионов тоже вступала в националистические батальоны.
— Тем не менее на Донбассе украинская пропаганда массово не сработала?
— Любое самосознание при эффективном воздействии можно поменять. Но у Донбасса свой характер, свой норов. В командировках я общался с сотрудниками музеев, библиотек, домов культуры об этом. Ведь националистическую, профашистскую литературу в основном распространяли там. Надо понимать, что библиотека в небольшом поселке городского типа — это место, где молодежь получает базовую информацию, в том числе и идеологическую. Что они там увидят, так и будут мыслить. И если вы накачиваете молодое поколение ненавистью к своим же соотечественникам, рано или поздно это приведет к гражданской войне. Библиотекари это понимали и устраивали тихий саботаж: убирали нацистскую литературу подальше, чтобы молодежь ее не видела. Такое вот противостояние — мощнейшая пропагандистская система, с одной стороны, и библиотекари, музейщики — с другой. Тихий незаметный подвиг людей на местах, которые не могли выступать в открытую, но старались минимизировать воздействие на молодое поколение. Во многом благодаря их сопротивлению одурманить народ не удалось.
Подвиг сопротивления
— Народное ополчение — люди особой закалки?
— Кажется, ничто их не может сломить. Я бывал на Донбассе и до СВО. Конечно, на Россию там надеялись, ее помощи ждали. Потому что понимали — иначе с ними расправятся. Ведь с 2014 года конфликт там не прекращался. Продолжали обстреливать поселки, города Донецкой и Луганской областей. За восемь лет так называемого перемирия на этих территориях живого места не осталось. И народ Донбасса продолжает сражаться ради возвращения к мирной жизни на своей земле, в соответствии со своими представлениями о правде. Мне довелось встречаться с бойцами народного ополчения самого разного возраста. Многие из них взяли в руки оружие в 16–17 лет, они по сути ничего в жизни не видели, кроме войны. Мы рассказываем о подвиге батальонов «Восток», «Призрак», «Спарта» Луганской и Донецкой народных республик. Часть выставки посвящена добровольчеству — одному из самых ярких феноменов этой истории. В Башкирии, например, сформировалось сразу несколько добровольческих батальонов, воюющих сейчас на Донбассе. Свою папаху нам лично передал командир 6-го казачьего полка народной милиции Владимир Полуполтинных. Есть в коллекции вещи, переданные зампредом правительства Донецкой Республики Евгением Солнцевым, отвечающим за восстановление Мариуполя, а также личные вещи погибшего командира легендарного разведбатальона «Спарта» Владимира Жоги.
— Что сложнее всего дается в командировках?
— Поездки туда меняют людей. Нам доводилось всякое повидать, особенно когда въезжаешь в город сразу после того, как закончился штурм. Кварталы разрушенных многоэтажек, провалившиеся этажи, сгоревший камень. Летом были в Донецке, тогда в очередной раз обстреляли центр города, и на детской площадке от взрыва погибла девочка. Гибель детей — особая тема, с ней невозможно смириться. Я с 2014 года не выключался из информационного потока о том, что там происходит. Трагедия Донбасса никогда не была для меня чужой. А люди там особой закалки. Они не умеют страдать на камеру. Нет заламывания рук, истерик. Рассказывают о том, что они пережили, даже если со слезами на глазах, но без надрыва. В Попасной, например, в основном не эвакуировались люди пожилые. Мы — в касках, бронежилетах, а они — в тапочках и домашних халатах! Где-то грохочет артиллерия. Постоянно дергаешься, приседаешь. А они говорят: «Не волнуйся, сынок, это же наши». Научились отличать звуки «Града» от гаубиц, входящие-исходящие. Мы отдавали старикам все что было — воду, сигареты… Мы всегда берем с собой гуманитарку, но это тот самый момент, когда без всякого пафоса хотелось снять последнюю рубашку, если это может хоть как-то помочь. И было невероятно неловко понимать, что ты сейчас посмотришь на все это и вернешься в Москву, в безопасность. Для тебя это эпизод, а для них — жизнь. Люди могли бы уехать еще в 2014-м, но остаются в родных домах, добровольно рискуют жизнью, получают ранения и погибают в бою не просто так. После всего увиденного и услышанного делать выставку отстраненно, конечно, невозможно. И я не претендую на объективность — это и мои личные переживания. Обожженную куклу на выставке видели? Мы нашли ее в развалинах жилого дома. Жизнь, в один момент превратившаяся в ад.
— Но духом не падают?
— Наоборот! Знаете, что потрясло в Донецке? Обстреливают весь город, там нет безопасных мест. Никто не знает, куда попадет следующая ракета. Но стоит обстрелу закончиться, как тут же на место взрывов приезжают коммунальщики и сразу начинают восстанавливать коммуникации. Желание быстро отстроить заново, починить, убрать с глаз следы войны вызывает бесконечное уважение. Нет там такого: вот война закончится, начнем все восстанавливать. Люди думают о мирной жизни, о возрождении. В Мариуполе и его окрестностях радовались, что дорогу сделали, в Донецке обсуждают проблемы с водой. Исторически этот горнопромышленный регион возник как созидательный. Люди приходили сюда, чтобы работать. И в них совсем нет иждивенчества типа: мол, пусть придут и нам все восстановят. Естественно, им сейчас помогают. Но Донбасс трудится, жизнь продолжается. В Мариуполе, в Луганске на улицах много молодежи. Дети ходят в школу. Налаживается деятельность социальной сферы. Все это сейчас, наверное, самое главное.
— Все, о чем вы рассказываете, включено в экспозицию?
— Конечно, одной выставки мало. За год командировок наша межмузейная группа собрала уже более 10 тысяч самых разных материалов. То, что мы привозим, подтверждает официальную позицию: Россия не позволила миру закрыть глаза на то, что происходит на Донбассе. Собирая исторические источники, свидетельства, артефакты, мы сохраняем здравый смысл и объективность. Выставка — это только начало очень серьезного разговора. О том, что самый страшный конфликт тот, который происходит между близкими людьми. Может, больше усилий нужно, чтобы его разжечь, но и излечивается он гораздо сложнее. А еще это повод задуматься, как важно не утратить человеческий облик. На примере украинской трагедии можно убедиться, что и в наш прогрессивный век грань, отличающая человека от зверя, очень тонка. А заканчивается наша выставка рисунками детей Донбасса. В них нет ненависти, лишь желание мира, восстановления и выздоровления, надежда, что бойцы вернутся живыми. И смысл фразы «лишь бы не было войны» становится понятен каждому. Надеюсь, выставка заставит все это осмыслить. Жить надо с открытыми глазами и смотреть правде в глаза.
*— Организации признаны экстремистскими и запрещены в России.
ДОСЬЕ
Аникин Никита Владимирович — заместитель генерального директора по развитию и внешним коммуникациям Государственного центрального музея современной истории России. В 2006 году окончил кафедру этнологии исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. Кандидат исторических наук. С апреля 2022 года — член межмузейной группы, организованной Министерством культуры РФ, по комплектованию экспонатов, связанных с вооруженной агрессией Украины против народа Донбасса и проведением специальной военной операции.
