Воины милосердия: как волонтеры помогают медикам возвращать людей к жизни

После начала специальной военной операции множество неравнодушных людей решили содействовать бойцам на фронте. Сотни тысяч добровольцев сегодня собирают деньги на снаряжение и оборудование, обустраивают жизнь беженцев на новом месте, ухаживают в госпиталях за ранеными. Корреспондент «Вечерней Москвы» поговорил с духовником Главного военного клинического госпиталя имени Бурденко Илией Тягиным о том, кто и почему сегодня идет на гражданский подвиг.

Прямо сейчас в Главном военном клиническом госпитале имени Бурденко работают десятки волонтеров, которые оказывают немедицинскую помощь бойцам, раненным на Донбассе и в Запорожье.

— Очень часто бывает нужно поговорить с бойцами, помочь им сходить на прогулку, да и просто поприсутствовать рядом. Это особенно важно для тяжелораненых, — рассуждает госпитальный священник иерей Илия Тягин.

Он находится при госпитале уже восемь лет, и все это время собственно церковное служение — только часть того, чем занимается священник. Тут и восстановление первого стационарного военного храма, и работа с волонтерами и ранеными, с их родителями. Однако обо всем по порядку. Прежде чем говорить о волонтерах, отец Илия считает нужным рассказать об истории самого госпиталя.

Птенец гнезда

Петрова Почему так важно знать о госпитале? Потому что уже триста с лишним лет здесь сохраняются традиции, заложенные основателем — Петром I.

— Я занимаюсь историей и работаю с архивными документами, — рассказал отец Илия. — В числе первых сотрудников, принятых в штат госпиталя, был священник. Поэтому сразу же тут складывается традиция не просто лечения от ран, но и заботы и попечения. Чтобы пациенты чувствовали, что они важны, что о них беспокоятся. Именно для этого нужны волонтеры, которые помогают в немедицинской помощи тем, кто в ней нуждается. Поэтому в нашем храме уже много лет есть сестринское и братское объединения, а также дружина добровольцев, которые работают в госпитале. Всего порядка семидесяти человек. Так здесь было всегда. В позапрошлом веке рядом были дома, где жили вдовы военных с детьми, которые тоже помогали ухаживать за ранеными.

Община храма Святых первоверховных апостолов Петра и Павла — не единственная группа, которая участвует в заботе о раненых. Здесь трудятся волонтеры от других организаций, среди которых и те, что сформированы Синодальным отделом по благотворительности, который возглавляет епископ Пантелеимон (Шатов). Одним словом, милосердное служение объединило многих людей очень разных занятий и взглядов. Руководство всячески поддерживает волонтерство. За время служения отца Илии в госпитале сменилось уже несколько начальников, но все они тепло и с неизменным вниманием относились к домовому храму и общине единомышленников при нем. По словам отца Илии, глава госпиталя, а также заместитель начальника по воспитательной работе Трипольский всегда оказывают необходимое содействие.

— Среди сотрудников есть верующие люди, их немало. Я регулярно вижу их в стенах нашего храма. Они приходят для бесед, за советами, — поделился отец Илия. — И очень благодарны, что есть возможность помолиться рядом с местом работы, которой сейчас очень много.

Воля к единству

После начала специальной военной операции в душах и умах многих людей началась борьба: необходимо было ответить, кто на чьей стороне и почему. Отец Илия уверен, что подавляющая часть населения нашего Отечества осознает бремя, с которым сталкивается наша страна.

Это заметно по желанию помогать, которое посещает все большее число людей. Для волонтерского служения в госпиталь приходят после работы. Можно сказать, для многих тут благотворительность стала хобби, но назвать это отдыхом и приятным времяпровождением трудно.

— Помню, когда я в первый раз сюда попала, была сначала очень подавлена. Этот характерный больничный запах, раненые, некоторые из которых без конечностей. Сначала я даже стеснялась с ними заговорить, ведь я сама полностью здорова, могу вести полноценную жизнь, а они — нет, — рассказала волонтер Алина Вепренцева. — Но потом мне объяснили, что, наоборот, с ними нужно разговаривать, чтобы они могли отвлечься. Надо не давать им сосредотачиваться на своих страхах, боли, не давать оставаться наедине с мыслями, которые приходят им на ум. И когда я начала общаться с ребятами, помогать кому-то из них сходить на прогулку, была удивлена тому, сколько же в них энергии, какая воля к жизни, какое желание дальше жить, трудиться, развиваться, несмотря на увечья. Мне стало стыдно, что я сама иногда раскисаю, опускаю руки. Так что для меня раненые стали неожиданным ресурсом, личной мотивацией не предаваться унынию, хотя, конечно, иногда всем бывает нелегко.

Истории многих волонтеров похожи. Кто-то и раньше принимал участие в благотворительных проектах. Например, Егор Приупский периодически помогает в Марфо-Мариинской обители милосердия, что давно вошло у него в привычку. Поэтому на очередной призыв он откликнулся сразу.

— У меня много знакомых, которые сегодня на переднем крае, — рассказал Егор. — Я не желаю бить им в спину и помогаю здесь в госпитале, делаю то, что в моих силах, что зависит от меня. Да, мне тоже нелегко было привыкнуть к госпиталю. Но я слушал рассказы непосредственных участников СВО, которые описывали то, с чем им приходится сталкиваться, и был в шоке. Так что какой-то мой случайный дискомфорт не идет с этим ни в какое сравнение. Поэтому я здесь. Хочется сказать, что бойцы мне напоминают детей, поскольку сейчас они нуждаются в заботе. Но можно ли назвать детьми людей, смотревших смерти в глаза?

В один голос волонтеры говорят, что в своем служении черпают силы.

— Зачем я помогаю? Чтобы нести другим радость! Это как камешек в воду бросаешь, и круги расходятся, — ответила Ольга Семешко. — Если ты делаешь добро, то тепло и свет расходятся кругами, люди видят, что существует бескорыстная любовь.

Некоторые подмечают, что устали жить только для себя.

— Для своих «хотелок» существовать просто надоедает. Ради мелкой суеты, удушливого комфорта... Видя раненых, я благодарю теперь Бога за каждый свой вздох, — делится Вера Чашина. — То, что раньше казалось мне малым, теперь я считаю великим. Кажется, что я отдаю что-то, когда хожу на дежурство, а на самом деле я получаю. Раненые делятся со мной своими переживаниями, мыслями. Хочется для этого и ради этого жить.

Обращаются к Богу

Конечно, самое трудное — это видеть смерть и слезы родственников. Увы, такое тоже бывает.

— Моя задача — дать людям утешение, попытаться как-то облегчить боль утраты, — рассказал отец Илия. — Главное, как мне кажется, не пытаться навязываться, не влезать к человеку в душу, когда он того не хочет. Меня часто зовут к больным на причастие или соборование. И я всегда интересуюсь: сам человек этого захотел или нет? Важно, чтобы он стремился к этому осознанно, пусть даже и передав просьбу через кого-то. Только тогда приходят настоящее душевное облегчение и радость.

Интерес к вере в госпитале проявляется особенно отчетливо.

— Все слышали расхожее выражение, что в окопах нет атеистов. Слова эти затерлись, но верными от этого быть они не перестают, — рассказал отец Илия. — Многие раненые только здесь впервые близко увидели священника.

По словам иерея, к нему сразу возникает много вопросов, и не только о вере. Часто спрашивают, почему он выбрал путь служения Господу, нет ли в том корыстного интереса и прочее. Люди хотят удовлетворить свое любопытство.

И все же отношение к фигуре священника здесь уважительное. Проснувшийся интерес часто приводит людей в церковь, а некоторых из пациентов отец Илия крестил.

— Почему так происходит? Вера дает человеку силу и смысл существования. Мой личный опыт говорит, что процесс лечения только тогда бывает успешным, когда болящий помогает врачам, сам стремится выздороветь. Верит в себя и свои силы. Приведу пример. Одному пациенту поставили диагноз: опухоль мозга. Он пришел ко мне и сказал, что хочет креститься. Соблюдая все необходимое, я совершил таинство. Через некоторое время он пришел снова и сказал, что здоров. Может, диагноз поставили неправильный и он не подтвердился при повторных исследованиях, а может, и чудо произошло. Но человек воспринял такую перемену именно как чудо. Трудности, испытания заставляют вспоминать о Боге. Может быть, впервые в жизни, именно оказавшись на больничной койке, человек задумывается о вере, даже если он вообще никогда до этого не ходил в церковь. Я видел многих офицеров, которые родились и воспитывались в советское время, когда вера в Бога не поощрялась, тем более для военных, и они изъявляют желание креститься и становятся примером для других. Так люди обретают новый смысл в жизни, начинают по-новому смотреть на нее и на свое место в мире.

В госпитале лежат не только православные раненые. Много мусульман, есть буддисты. И они обращаются к священнику за помощью. Отец Илия охотно рассказывает, что бойцы-мусульмане всегда уважительно относятся к представителям другой религии. Они тоже порой просят священника поговорить с ними. Сегодня и сыновья народов, которые традиционно исповедовали ислам, не всегда знают много о вере предков или не проявляют интереса. А увидев близко священника, наблюдая, как к нему обращаются за поддержкой, вспоминают о своих корнях. Среди волонтеров есть мусульмане, и они по просьбе раненых читают им Коран.

— Иногда бывает так, что просят обратиться в мусульманскую общину и пригласить муллу, который тоже время от времени посещает госпиталь, чтобы поддержать раненых. К последователям буддизма лама приходит, — поясняет отец Илия. — У нас есть раненые из Бурятии, Тувы, Калмыкии, где традиционно исповедуют буддизм. Мы помогаем друг другу, у нас нет конфликтов. Здесь очень хорошо чувствуется то самое народное единство, когда представители разных культур, верований осознают себя частью страны. Ведь так уже было во время войны Великой Отечественной.

По его словам, госпиталь всегда отличался тем, что тут одинаково уважительно относились ко всем религиям. Во время Первой мировой войны тут лечили православных, лютеран, католиков, мусульман. Ко всем приходили представители их духовенства, что очень помогало раненым и утешало их.

Русский дух

Сколь бы ни были сильны патриотические настроения и стремление помочь своим на фронте, боевые действия — тяжелое испытание для психики. Несмотря на помощь волонтеров и врачей, преодолевать трудности раненым бывает нелегко. Какие-то процессы нельзя ускорить, они требуют определенного времени.

— У нас уникальный коллектив. В госпитале работают врачи, которые лечили раненых, прошедших Афганистан, конфликты середины 1990-х годов и начала 2000-х. И их опыт очень помогает молодым специалистам. Они рассказывали, что ребята, поступившие в госпиталь из Афгана, были полны оптимизма. Без ног, без рук, они шутили, старались подбадривать друг друга. Кто мог и умел — даже играли песни на гитарах. Сила духа была у них на зависть. Поток раненых в локальных конфликтах показал, что морально они начали ослабевать. Тут чаще стали проявляться апатия, депрессия, неверие, что можно что-то исправить. Вероятно, это было следствием общего упадка в 1990-е годы, когда люди, выбитые из привычного ритма жизни новыми обстоятельствами, не понимали, зачем и для чего им теперь жить и во что верить, — размышляет отец Илия. — А сегодня мы снова видим заряд энергии в молодых бойцах и офицерах. Наверное, так выглядели их деды и прадеды по время Великой Отечественной. Они были уверены в Победе и в себе. Борются за свою жизнь, здоровье даже те люди, которые получили тяжелые ранения.

Некоторые волонтеры, которые помогают в Госпитале имени Бурденко, ездили и на Донбасс, чтобы ухаживать за ранеными там.

— Я ездила волонтером в больницы Донецка, даже не имея медицинских навыков, выполняла простую работу — санитарная уборка в отделении, поменять белье, набрать воды, когда она подавалась, сходить на пищеблок за едой, разнести по палатам, помыть посуду после, — поделилась Людмила Крымова.

В донецких госпиталях бывает так, что по соседству с ранеными бойцами наших Вооруженных сил лежат и военнопленные бойцы ВСУ. Всех лечат одни и те же врачи. Некоторые пленные долго не могут поверить, что это все всерьез, а не какой-то обман или постановка. Потом многое они переосмысливают, передумывают заново.

— В нашей культуре нет представления о враге как об абсолютном зле. Да, к врагу можно испытывать ярость, злобу, но мы никогда не забываем, что это такие же люди, как и мы. Заблудившиеся, обманутые, сумасшедшие, но люди, — поделился волонтер Василий Качев. — Мы не считаем их ниже себя, не расчеловечиваем. Это есть в нашей православной культуре, вере. Сражаться с врагом на поле боя, а после Победы лечить всех раненых. Так было всегда. Я не хочу быть диванным патриотом, хочу сделать то, что в моих силах. Нужна помощь, и я помогаю.

Он ездил в Донецк, где трудился в госпиталях, а сегодня приходит каждую неделю сюда, в Бурденко. Это его персональный вклад в Победу. Как и многих других волонтеров.

ИСТОРИЯ

• Именной Указ Петра I о создании первого в России государственного стационарного лечебного и учебного медицинского учреждения вышел 25 мая 1706 года.
• До 1710 года Московский госпиталь являлся единственным стационарным лечебным учреждением России, а до 1763 года — единственным лечебным учреждением Москвы.
• В 1816 году в госпитале были открыты первое в России фельдшерское училище и «костоправная при нем школа».
• В 1818 году в госпитале начало работу женское, в 1839-м — глазное, в 1843-м — венерическое отделения. В 1850-м заработала водолечебница.
• С 1880 по 1893 год консультантом госпиталя был выдающийся русский хирург Николай Склифосовский.
• В августе 1944 года благодаря достигнутым успехам в лечении раненых госпиталь становится Главным военным госпиталем Красной армии.
• В 1946 году госпиталю было присвоено имя выдающегося ученого, хирурга, генерал-полковника медицинской службы Николая Бурденко.

СПРАВКА

В госпитале с декабря 1947 года существует музей. В экспозиции представлены архивные документы, портреты основателей и известных врачей госпиталя, старинные издания, планы и схемы. Экспонаты музея рассказывают об этапах развития лечебного учреждения, характере и значимости вклада врачебного и сестринского состава госпиталя в развитие отечественной и мировой медицинской науки. В библиотеке музея хранятся более 600 книг XVIII–XIX веков, периодические медицинские издания XIX–XX веков. В частности, демонстрируется анатомический атлас XIX века.

Особый интерес представляют настоящие медицинские инструменты разных эпох, посуда, использовавшаяся для хранения медицинских жидкостей. Среди экспонатов есть подарки президентов иностранных государств, проходивших тут лечение.