Картонка, занавеска и «скидочка хорошему человеку»: что значили рынки для новой России

Сразу несколько кинокомпаний заявили о предстоящих премьерах, посвященных московским рынкам 1990–2000 годов — Черкизовскому и Горбушке. Вместе с историком Сергеем Холодовым и предпринимателем Ольгой Косец «Вечерняя Москва» разбиралась, как на крупных московских точках торговли сосуществовали абсолютно разные сегменты экономики и какими на самом деле были рынки, ассоциирующиеся у многих только с расцветом криминала и контрабанды.

Столичный рынок Черкизовский, а по-простому Черкизон, закрыли 29 июня 2009 года. Он существовал около 20 лет. Кто-то радовался, что с карты Москвы исчезла точка, пользовавшаяся дурной славой, кто-то переживал, что негде будет отовариться подешевле, кто-то горевал о потерянном бизнесе, который надо восстанавливать с нуля. Однозначности в позициях не было — слишком уж по-разному можно оценивать существование рынка: и как наказание, и как благо.

Картонка, занавеска и скидочка хорошему человеку

Историк Сергей Холодов, автор книги «Москва преступная. От Хитровки до Черкизона», согласился помочь нам разобраться в хитросплетениях сложной системы. Как на востоке столицы появилась торговая площадь, название которой стало нарицательным — маркером лихого времени?

— Если мы вспомним, то поймем, что рынки появились далеко не в 1990-х, а гораздо раньше, на заре формирования городов. Даже в советское время они продолжали работу. Другой вопрос, что до этого их деятельность была строго контролируема государством, а после указа Бориса Ельцина 1992 года «О свободной торговле» все рычаги регуляции были отменены. Государство самоустранилось, выйти с товаром, разложить его на прилавке мог любой человек, — объясняет Сергей Альбертович корреспонденту «ВМ». — А время-то было трудное, зарплаты не платили, выживать было нужно. Вот так и хлынул народ на рынки: кто стал регулярным продавцом, а кто по случаю привозил товар, когда была возможность.

Историк напомнил, что в прошлом уже были примеры такого явления — барахолки, появившиеся в Великую Отечественную войну, когда, пытаясь хоть как-то выжить, люди продавали и меняли свое уцелевшее имущество. И власти точно так же не вмешивались в этот процесс — просто не было другого выхода. В чем-то эта история повторилась и после 1992 года, только масштабы, конечно, были другие.

Узнаваемый типаж, который тогда можно было встретить на всех транспортных узлах города — аэропортах и вокзалах, — челноки с необъятными клетчатыми баулами, в которых утрамбованы заграничные новинки. Основными поставщиками стали Китай и Турция. Оттуда везли и дешевые футболки, и «бренды» — о поддельных сумках и обуви с ошибкой в названии до сих пор ходят мемы в интернете. Кстати, популярными стали юмористические видео, где смеются над поведением продавцов, уговаривающих купить именно их товар и бегающих к хозяину с вопросом о скидке хорошему покупателю, и над картонками с занавесками — примерочными, устроенными прямо в контейнерах. Ролики набирают десятки тысяч просмотров — оно и неудивительно, ведь тогда на рынках одевалась вся страна.

— Челноки везли из-за границы разнообразный ширпотреб (это аббревиатура понятия «товары широкого потребления», а не только низкокачественные дешевые вещи. — «ВМ»). В 1996 году мне довелось побывать в Стамбуле, и тогда Турция совсем не была туристическим маршрутом, а только местом закупок, — рассказывает Сергей Холодов. — Я был удивлен, что на базаре вокруг слышалась русская речь — оптом наши предприимчивые сограждане скупали товар, чтобы реализовать его в стране. «Челночить» стали многие — если уж не в качестве регулярной профессиональной деятельности, то как способ быстро заработать деньги.

Точки торговли в столице расцвели повсеместно — стихийные рынки организовывались у станций метро. Но самыми крупными, помимо Черкизовского, стали Лужники, где всего за несколько лет до этого прошла церемония закрытия Олимпиады с трогательным полетом Мишки под песню Александры Пахмутовой и Николая Добронравова, и один из главных ансамблей советской архитектуры ВДНХ, которую прошлые власти переименовали в ВВЦ — Всероссийский выставочный центр.

— Государство перестало тогда финансировать ВДНХ, и потому ничего не оставалось, как сдать павильоны в аренду. Кто же их снял? Разумеется, все торгаши. Там можно было найти все что угодно, а отличительной особенностью выставки был клубящийся дым и неповторимое амбре, — вспоминает Сергей Холодов. — Там ведь разрешили прямо на территории жарить шашлыки, и, думаю, старшее поколение москвичей хорошо помнит, как вся Главная аллея была сплошь уставлена мангалами.

Каждый рынок имел свою специализацию — если Черкизовский и Лужники были вещевыми, то на рынке у ДК имени Горбунова, то бишь на Горбушке, можно было достать любую технику, какую только душа пожелает.

— Рынок был известен еще с советского времени, а в девяностых он вырос в масштабе, там и правда можно было недорого купить то, что не найти в обычных магазинах, — отмечает Сергей Холодов. — Тогда я тесно сотрудничал с налоговой полицией, упраздненной в 2003 году. И главной целью было найти тех, кто уходит от налоговых обязательств, — кассовые аппараты на рынках ставили далеко не все, поэтому на них был огромный оборот «черного нала». Тогда, в период безвременья, было трудно это регулировать.

Легенды подпольной жизни

Вокруг каждого рынка ходило множество городских мифов, начиная от исчезающих собак, которых ловят и пускают на мясо, до пропавших в недрах прилавка людей. Плоды народной фантазии передавались из уст в уста, по традиции для убедительности приправленные фразой, что источник информации надежный, например, произошла история с одним приятелем моих друзей. И как снежный ком, конечно, ужастики обрастали все новыми и новыми леденящими душу подробностями. Время было, конечно, непростое, но все же подтверждены однозначно экономические преступления.

— По данным налоговой полиции, оборот одних только Лужников в день составлял 6 миллионов долларов. Если помножить — в год около двух миллиардов долларов. Только треть этих денег была чиста, а остальное, что называется, пролетало мимо кассы. Это и стало основной причиной, по которой власти Москвы приняли жесткое решение прекратить существование рынков, — объясняет эксперт. — Если совокупить весь оборот столичных рынков, в год он составлял 60 триллионов рублей, и, по схеме, которую я уже описал, получается, что 40 триллионов не облагались налогом.

Говорить, что рынки были сосредоточением преступников и нечистых на руку бизнесменов, державших в подвалах бригады нелегальных мигрантов, не стоит. На необъятных площадях, уставленных палатками и самодельными прилавками, сосуществовали два разных мира — и много людей, воспользовавшись возможностью, строили свой бизнес чисто, создавали рабочие места и поднимали экономику страны.

Заработай сам и помоги товарищу

Во многих средствах массовой информации, документальных фильмах и других произведениях культуры повседневность рынков показывается однобоко — просто потому, что зритель больше любит запутанные детективы и боевики. Но так формируется не совсем правдивая картинка того, что на самом деле происходило на торговых площадях.

— В эти годы действительно не платили зарплат и пенсий. Людям порой ничего больше и не оставалось, кроме как попробовать себя в бизнесе, — считает Сергей Холодов. — С одной стороны, люди с предпринимательской жилкой смогли как-то организовать производства, а с другой — мы с вами получили возможность хоть как-то одеться. В дорогие бутики центра столицы мало кто мог позволить себе ходить, а единственным доступным местом в то время как раз стали наши барахолки.

Одной из предпринимательниц, работавших на Черкизовском, стала Ольга Косец — несмотря на стереотипы о рынке и мифы, его окружающие, она никогда не скрывала, что свой бизнес по пошиву одежды начала именно там в далеком 1995 году.

— Я жила в Краснодаре, была аспиранткой, работала врачом-ординатором на кафедре акушерства и хирургии ветеринарного факультета Аграрного университета. Старшему сыну был только годик, и деньги были совсем не лишними, — вспоминает Ольга Валентиновна. — Мой зять научил меня кроить брюки. Я стала шить на дому, потом наняла других швей-надомниц. Свою продукцию мы реализовывали на рынках и решились поехать на Черкизовский.

В истории любого бизнеса не обходится без провалов и рисков. Так получилось и у Ольги Косец — отшив крупную партию летних брюк весной, она привезла ее в столицу. Но специфика оптовых рынков такова, что предложение должно опережать время, и, соответственно, летом высок спрос на теплые зимние вещи или наряды к Новому году.

— Обидно было страшно! Я ничего тогда не продала, были трудности с долгами. Но я упрямая и, учтя свою ошибку, через время вернулась с подходящим товаром — и все окупилось, — рассказывает предпринимательница. — Конкуренция тогда была низкой, поскольку производств легкой промышленности в стране почти не было. Так что свое время на Черкизовском я вспоминаю тоже очень двойственно — сейчас мне страшно представить, что и в морозы, и в жару я буду стоять целыми днями в железном контейнере с плексигласовой крышей и общаться с толпами людей. А при этом я думаю, что именно там мне удалось реализовать свои лидерские качества, заработать деньги для семьи, дать рабочие места другим людям и построить швейное предприятие, которое живет и сейчас. Нам только пришлось адаптироваться под современные способы продажи, выйти на маркетплейсы, например. Но сделать это было возможно — вся документация у меня была оформлена, мой бизнес был абсолютно легальным, как и у многих других, несмотря на все сложившиеся мифы.

Черкизовский называли «государством в государстве» — туда почти не заглядывала милиция, там царили свои порядки. Как бы странно это ни звучало, речь идет не о законах криминального мира и разборках бандитов. Там была организована служба безопасности, и она действительно защищала тех, кто работал честно и не участвовал в нелегальных делах.

— Я чувствовала себя в большей опасности, находясь за пределами рынка, — признается Ольга Валентиновна. — Внутри я всегда знала, что в случае возникновения каких-то неприятных ситуаций, краж, появления воришек могу обратиться к администраторам и рассчитывать на их помощь.

Конкуренция внутри, как вспоминает наша героиня, тоже была здоровая — как в любом коллективе, люди относились к тебе так же, как ты относишься к ним. После закрытия рынка предприниматели объединились в общественную организацию «Деловые люди» и продолжают помогать друг другу, а Ольга Косец была избрана депутатом Совета депутатов Муниципального округа Басманный города Москвы.

— Честно говоря, я никогда не могла представить, что стану заниматься политической деятельностью, — рассказывает Ольга Валентиновна. — Но после того как закрыли рынок, я пересмотрела свое отношение к бизнесу — задумалась, как все это организовано, как налаживать взаимодействие между властью и бизнесом, как делать это по новым правилам. Поняла, что предпринимателям необходимо тоже активно участвовать в разработке законов, которые впоследствии будут регулировать их деятельность.

Переоценка вех истории

Сейчас на стриминговых площадках бум проектов, посвященных лихим девяностым, а режиссеров интересуют разные стороны жизни этого периода. Неудивительно, что рынки стали заметной темой.

— Я думаю, это связано с общей тенденцией на историческое кино, — считает Сергей Холодов. — 1990-е уже стали для нас историей, прошло 35 лет. Но главное, что искусство отражает не только позитивные страницы нашего прошлого, но и поднимает такие сложные, неоднозначные темы.

При этом, конечно, чаще в художественных картинах и документальных фильмах акцент делается на трагических историях, а не на позитивных сторонах — а как известно, любая медаль всегда имеет две стороны.

— Чаще, когда говорят о девяностых, рассказывают о криминальных элементах, истории преступлений. А мне, честно говоря, совсем неинтересно в этом участвовать — я видела совершенно другую сторону рынка, где работали обычные люди и все деньги доставались тяжелым трудом, — говорит Ольга Косец. — Думаю, очень важно показывать этот мир в объеме, а не только страшилки.

Реальность всегда оказывается сложнее, чем любой сюжет кино. А в ожидании премьер как раз у нас, простых зрителей, пока есть возможность разобраться и сформировать свое видение запутанного мира рынков, ушедших в прошлое. Но, думаю, не ошибусь, что иногда даже эти переполненные народом площади со множеством рядов мы вспоминаем с ностальгией...

ФАКТЫ

• Черкизовский рынок (Черкизон) возник в 1992 году в Измайлове. Площадь занимала 49 гектаров. Закрыт в 2009 году. На этом месте сейчас появился квартал новостроек.
• Лужники (Лужа) открылся в 1992 году на территории одноименного спорткомплекса. Был закрыт в 2011 году. В 2018 году спорткомплекс был открыт после комплексной реставрации.
• Рынок у ДК имени Горбунова (Горбушка) организовался стихийно — в 1987 году там начали собираться коллекционеры аудиозаписей. Постепенно он стал крупнейшим в столице рынком техники. Площади под открытым небом закрыли в 2001 году, переместив ряды в Торговый центр «Горбушкин двор».

В ТЕМУ

Старейшим рынком в Москве считается Усачевский, расположившийся в самом сердце Хамовников. Его название — производное от фамилии купцов Усачевых. В 1934 году торговые площади преобразовали в крытый рынок, а сейчас он встречает гостей обновленным после реставрации 2017 года.

Рынки всегда играли особую роль в жизни столицы и даже давали названия улицам. Так, на Ленивке располагался так называемый ленивый рынок — там торговали прямо с телег. Точкой бурной торговли была и Трубная площадь. Изначально здесь продавали бревна для срубов. Потом на это место с Охотного ряда перенесли Птичий рынок, а еще чуть позже — цветочный. Из-за торговцев растениями и саженцами в 1851 году бульвар был назван Цветным, хотя ранее носил название Трубный из-за реки Неглинки.

Сериал «Слово пацана» режиссера Жоры Крыжовникова и сценариста Андрея Золотарева покорил многих российских зрителей. Некоторые фразы из ленты уже ушли в народ и стали афоризмами. Но главная идея создателей картины заключалась в том, чтобы рассказать о страшных преступлениях бандитских группировок, которые орудовали в Казани тех времен. «Вечерняя Москва» узнала у экспертов, благодаря чему небольшой советский город стал местом притяжения для сотни подростков, связавших свою жизнь с разборками и рэкетом.