Библиотеки запустили акцию «Литературные герои в самоизоляции», предложив читателям вспомнить книжных персонажей, которым приходилось пережить заточение. «Вечерка» собрала свою подборку таких героев и писателей.

Заключение в четырех стенах для писателей прошлого было делом житейским. Только в 19 веке мир перенес шесть эпидемий холеры.

— Русские классики сидели на карантинах довольно часто, как мы теперь — на диетах, — говорит историк литературы, кандидат филологических наук Татьяна Терновская. — Теперь много вспоминают плодовитую Болдинскую осень Пушкина, однако любопытно, что его тезка Грибоедов задумал свою бессмертную комедию «Горе от ума» тоже между карантинами. Он служил секретарем русской миссии в Персии и много путешествовал по Востоку, где эпидемии тифа, чумы, холеры были обычным фоном.

Несмотря на частые эпидемии, «самоизолянтов» в мировой литературе не так много.

— В заточении на каторге живет Горянчиков из повести Федора Достоевского «Записки из Мертвого дома». Однако писателя вдохновил на это произведение не карантин, а личный опыт пребывания на катороге в Омске после приговора суда по «Делу петрашевцев». Своего рода самоизоляцию переживают старый князь Андрей Болконский и его дочь княжна Марья в романе «Война и мир». Когда французская армия наступает и оставаться в родовом имении опасно, они все-таки остаются, из патриотических соображений. Узником замка Иф был Эдмон Дантес — персонаж знаменитого романа Дюма «Граф Монте-Кристо», — рассказывает эксперт.

Сегодня неожиданно вся страна стала разучивать стихотворение Бродского «Не выходи из комнаты...», написанное в начале 1970-х годов. Его строчки звучат сегодня особенно актуально: «Запрись и забаррикадируйся шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса». Однако герой страдает скорее от одиночества, чем от страха заразиться.

Кстати, изоляцию часто приходилось переживать сказочным персонажам. От Рапунцель и Ильи Муромца до князя Гвидона из «Сказки о царе Салтане», который проплавал с матерью в бочке много лет.

Контагиозные шашлычники

Пандемия коронавируса отразилась не только на нашем стиле жизни, она проникла в самое святое — словарный состав русского языка. Насколько прочно в нашей речи укрепятся «вирусные» неологизмы?

Еще полгода назад мы не подозревали, что скоро нашу повседневную речь будут сотрясать медицинские термины, например «контагиозность» (заразность).

А кто знал о таких экзотических лекарствах, как гидроксихлорохин (противомалярийное)? Стремительно образовались и ворвались в язык заимствования «инфодемия» (поток информации о коронавирусе) и «ковидиоты» (те, кто отрицают коронавирус). Да и привычные слова — «корона», «Коммунарка» — приобрели новые значения в новом контексте. «Шашлычники» — это уже не только повара, а люди, которые нарушают самоизоляцию, устраивая пикники в парках. Когда кто-то в дурном настроении, мы шутим: «Заберите его в Коммунарку!»

— Если пандемии не станут постоянными в нашей жизни, наверное, эта лексика не задержится в языке, — считает лингвист, доктор филологических наук Максим Кронгауз. — Больше всего мне нравятся слова, которые демонстрируют фамильярность нашего отношения к новым явлениям. В частности, разного рода сокращения с суффиксом «к» — «удаленка» (в значении работа из дома), «туалетка» (туалетная бумага). Эти слова давно живут в языке, но сегодня могут считаться частью «эпидемического новояза, поскольку употребляются гораздо чаще, чем раньше.

По мнению ученого, уменьшительный суффикс показывает, что мы довольно быстро адаптируемся к новым событиям и условиям, то есть мы их не боимся, о чем красноречиво свидетельствует наш язык.

Термин «шашлычники» означает людей, нарушающих самоизоляцию.