Главное

Автор

Ирина Анисова
[i]Самые ретивые попытки сохранить чистую русскую речь вдали от родины обречены на провал. Опыт русских эмигрантов первой волны доказал, что язык комфортно себя чувствует только в стихии народной жизни, в изгнании он оскудевает. [/i][i]Сотрудник Института русского языка им. Виноградова РАН Наталья Голубева-Монаткина изучила, как жилось и до сих пор живется русскому языку во Франции в среде эмигрантов первой волны[/i]. Для этого она обратилась к послереволюционной эмигрантской печати, а также провела массовые опросы русских эмигрантов первой волны.Российская эмиграция, оказавшаяся после революции за рубежом, бросилась яростно бороться за чистоту родной речи.Малейшие ошибки в ударении считались не совместимыми с высоким званием русского интеллигента в изгнании.Считалось оскорбительным для русского языка произносить такие слова, как «анкета», «пресса», «депрессия», «аромат», «аспект», «детальный», «ориентироваться», «варьировать», «доминировать» и даже «опубликовать». Все, что происходило с русским языком на родине, вызывало неприятие эмигрантов, будь то новая орфография или распространившаяся практика сокращения слов. [i]Постепенно установка на изоляцию делала свое дело.[/i]Уже в 40-е годы стало ясно, что существует два русских языка — советский и эмигрантский. Каков же он — исконный староэмигрантский русский язык? В языке эмигрантов первой волны много слов с устаревшими значениями. До сих пор в нем книжный шкаф величают библиотекой, банальное увольнение — отставкой.Эмигрантский язык можно назвать барским. В нем сохранились приметы старой, дореволюционной России — лакеи, мужики, господа. Барские словечки перемежаются в нем с просторечными словами — откудова-оттудова, покуда, помереть, утрешний.Эмигрантский язык — это язык изгнания, поэтому он может поведать о горьких обстоятельствах жизни на чужбине. Там есть такие слова, как «бесподданные» (не имеющие гражданства), «хвостить» (стоять в очереди). В нем родились свои невеселые выражения и поговорки. На вопрос «Как дела?» обычно отвечали: «Не совсем, но савеет» (ca va — дела идут, фр.). И советовали друг другу: «На Бога надейся, а в бюро д’анбош зайди» (bureau d’embauche — бюро по трудоустройству).Долгое пребывание русского языка в иноязычной среде не прошло бесследно. Речь эмигрантов полна переделанными на русский лад французскими словами. Здесь живут в арондисмане (Arrondissement — район Парижа), выносят из дома пубели (poubelle — мусор).Если заболели, то идут к генералисту (generalistе), по-нашему — терапевту. Не дай бог, гибнут в аксидане (accident — несчастный случай). И с гордостью заявляют, что говорят с бебешками (bebe — младенец) исключительно по-русски. [i]В эмигрантском языке хорошо знакомые слова зачастую могут сыграть с нами шутку.[/i]Слово «фамильярный» здесь не имеет негативного значения, а употребляется в значении «близкий, знакомый». Если ваш собеседник скажет, что в четверг ему будут «делать радио», не удивляйтесь. Это значит, что он идет делать рентген.Если кто-то восхищается фельетоном, значит, этот человек — киноман. Ведь фельетон в эмигрантском языке означает отнюдь не забавную статейку в газете, а телевизионный сериал.Иноязычная среда заметно подпортила грамматику русского языка. Особенно пострадали глаголы. Так, уже далеко не все чувствуют разницу между совершенной и несовершенной формами глагола, правильно употребляют возвратные глаголы. В эмигрантской среде вполне можно услышать: «10 лет я не употребила это», «Я еще задержан в институте».Не совсем хорошо обстоят дела и с другими частями речи. Исследовательница фиксирует случаи нарушения связи между существительными, факты неправильного употребления родов существительных, союзов и соединительных слов.За годы изгнания до обидного узка стала палитра оценочных прилагательных. «Чудный» и «милый» — преимущественно этими словами выражают свое восхищение эмигранты первой волны.При описании своей профессиональной деятельности наши бывшие соотечественники испытывают явное затруднение. Не все из них смогли правильно назвать жителей разных стран. Подавляющее большинство опрошенных не могли себе представить, как называют жителей Латвии, Дании, Филиппин и Непала.Исследовательница делает вывод, что словарный запас русского зарубежья скудеет, под угрозой находится и грамматика русского языка. Это осознают и эмигранты,поэтому как никогда стремятся к общению со своими бывшими соотечественниками.
[b]Это только со стороны кажется, что дети смеются беспричинно и над чем попало. Сотрудники Института этнологии и антропологии РАН Мария Бутовская и Владимир Дорфман установили, что такое смешно и что такое грустно в представлении девочек и мальчиков в возрасте от 8 до 12 лет. Они попросили школьников нарисовать смешные и грустные сюжеты, взятые не из мультиков, а из головы. И предложили детям прокомментировать свои рисунки.[/b]Оказалось, что представления о смешном у школьников и школьниц начальных классов сильно различаются. Самое смешное для мальчишки – это нарушить правила поведения, установленные этими скучными взрослыми. Смешнее не бывает, когда «я стою и наблюдаю, как один мальчик бьет подушкой другого по голове». Или «один мальчик толкает другого, и тот садится в грязную лужу». Или, если просто «дерутся два моих одноклассника». Оказывается, ничего плохого тут нет. Такой шутник, повзрослев, без проблем переведет конфликтную ситуацию в игровую. Посмеявшись сегодня над друзьями-товарищами, он в будущем безболезненно вольется в мужскую компанию, в которой принято подтрунивать друг над другом.Еще смешнее оказывается для мальчиков собственное неадекватное поведение. Они способны с юмором относиться к таким ситуациям, как «я не смог решить задачу», «я шел в школу, споткнулся и упал в грязь». Ничего удивительного! Просто в младших школьниках отражается мужская природа юмора.Быть смешным для мужчины – не позорно, а почетно. Именно этим они привлекают к себе внимание женщин. А вот у девочек все наоборот.Если девочка выглядит смешной – ей совсем не до смеха. Она тоже не прочь посмеяться над нелепой ситуацией, но только не касающейся лично ее. Поэтому девочки будут покатываться со смеху, если загорится классный журнал. Еще веселее им наблюдать за своим соседом по парте или подтрунивать над одноклассником-двоечником. Так рождаются рисунки-карикатуры типа «Коля-козлик».Заливистый смех вызывает у девочек и неадекватное поведение животных. Например, «курящий кот», «кошка испугалась мыши», «слон пришел на прием к врачу». Заметим, в 8–12 лет именно девочки располагают довольно точными знаниями о животном мире. Зато они совершенно не понимают разницу между смешным и радостным. Поэтому, иллюстрируя свои представления о смешном, девочки с удовольствием рисовали хорошую погоду, при которой им «очень смешно и весело».Причины для грусти у школьников начальных классов тоже разные. У мальчиков грусть возникает из-за жестокости в окружающем мире, разрушений и катастроф. Их прежде всего интересует сюжет, кто, как и при каких обстоятельствах оказался виновным в печальном факте. Так рождаются картины «спецназ убивает террориста, а это заложник».У девочек все тоньше и неопределенней. Грусть у них может возникнуть под влиянием, например, непогоды. А также из-за чужих переживаний, будь то покинутый котенок, бездомная собака или оставленный матерью ребенок. Степень сопереживания у девочек так велика, что они часто помещают в рисунках себя в качестве наблюдателя.Вот так, сквозь смех и слезы, в мальчиках формируются мужские черты, со специфическим юмором и некоторой степенью агрессивности. А в девочках – женская сострадательность и жалость.
[b]Каким был человек Древней Руси? Старославянский язык свидетельствует, что он был очень подвижен и словоохотлив, но слаб здоровьем. В его жизни было больше печали, чем веселья. Он с удовольствием бы не работал, но никогда не отказывался трудиться. При этом он не был бессовестным и имел точное понятие о любви.[/b]Сознание человека любой эпохи можно реконструировать через язык, на котором он говорил. Научный сотрудник Института славяноведения РАН Татьяна Вендина, проанализировав словарный состав древнейших письменных источников X–XI веков, смогла ответить на вопрос, каким был человек Древней Руси и чем занимался.Внешний его портрет очень скуп. С лица воду не пить, видимо, так считали в то время. Поэтому в словаре человека той эпохи обнаружилось всего два прилагательных со значением «красивый» – [b]ДОБРЪ[/b] и [b]ДОБРОЛИЧЬНЪ[/b]. Намного внимательнее присматривались тогда к моральному облику «строителя феодализма».Язык сохранил множество наименований пороков и добродетелей. Человек Древней Руси был иногда и [b]БЕСРАМЪКЪ, БЕСТОУДЬНИКЪ, БЕСТОУДЬЦЬ, ЛЮТЬЦЬ, ПРОКОУДЬНИКЪ, ВИНОПИВЬЦА, НЕЧЛОВЕКЪ[/b]… Но при этом он никогда не был бессовестным и бездушным. Просто не существовало таких слов.Ведь в представлении Средневековья совесть, как и душа, есть у каждого человека. Бывал он и молитвенником, и отшельником, и святым – [b]БОГОЛЮБЬЦЬ, БОГОЧЬТЬЦЬ[/b].Собственное несовершенство не давало ему радоваться. В его словаре было мало слов, передающих счастье и радость. Прилагательное [b]РАДОСТЬНЪ[/b] – скорее исключение из правил. Зато состояние печали передавалось множеством слов и выражений. Он бывал и [b]ОУНЫЛЪ[/b], и [b]ПРИСКРЪБЬНЪ[/b], и [b]МЪНОГОПЛАЧЬНЪ[/b].Жизнь его заставляла [b]ЗЪЛОСТРАДАТИ, СКРЪБЪТИ, ТУЖИТИ, ВЪПЛАКАТИ, СЛЬЗИТИ [/b]и [b]ЛЮБОПЛАКАТИ[/b] (т. е. любить плакать). Как тут не плакать, когда была высока вероятность погибнуть не своей смертью.Недаром значение «убить, умертвить» передается в старославянском языке 17 глаголами, а «оставить в живых» – только одним ([b]ЖИВИТИ[/b]).Физическая форма человека Древней Руси оставляла желать лучшего. В языке осталось множество названий болезней, от которых он мучился. Он был и [b]ГНОИНЪ[/b], и [b]КРЪВОТОЧИВЪ[/b], и [b]ПРОКАЖЕНЪ[/b], и [b]СОУХОНОГЪ[/b]. Весьма распространенной напастью было сошествие с ума. Как тут не печалиться, если глаголы со значением выздороветь заметно уступали по численности глаголам со значением умереть, и лишь единственный глагол указывал на пребывание в здравии – [b]ДОБРОПРИИМАТИ[/b].Средневековый человек был очень подвижен. Достаточно сказать, что в его активе было около 200 глаголов движения. И всего два глагола со значением остановиться ([b]СТАТИ[/b]). [b]МЪДЛОСТЬ[/b], то есть медлительность, расценивалась как леность и равнодушие. Передвигался же он на своих двоих. Поэтому немаловажным для его характеристики было [b]БЛАГОГОЛЪНЬНЪ[/b] («имеющий крепкие ноги»).Он не переставал трудиться, но с удовольствием отказался бы работать. Труд был тяжел, связан со страданием ([b]СТРАДАТИ[/b] – тяжело работать), но это был труд на себя. Работа в представлении средневекового человека – это подневольный, рабский труд. ([b]РАБОТА[/b] – рабство, неволя, [b]РАБОТАТИ[/b] – тяжело работать на кого-либо).При больших физических нагрузках средневековый человек не мог себе отказать в таком удовольствии, как беседовать. Разговоры были его слабостью. Об этом свидетельствует огромное количество глаголов со значением «говорить». А также бытование таких глаголов, как [b]МЪНОГОГЛАГОЛАТИ, ПРО-ДЬЛИТИ СЛОВО[/b] (т. е. долго говорить). Видимо, в связи с необходимостью прерывать этот словесный поток слушателями возникли даже специальные глаголы [b]ОУМЛЬЧАТИ, ОНЕМЛЯТИ[/b] (т. е. заставить замолчать).И наконец, о личном. Для человека Древней Руси не существовало понятия дружбы (просто не было в его словаре такого слова). Зато он точно знал, что такое любовь. Любить в представлении средневекового человека – это [b]БЛАГОВОЛИТИ, БЛАГОИЗВОЛИТИ, ВЪБЛАГОВИЛИТИ[/b], то есть желать добра и блага другому человеку.
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.