Главное
Путешествуем ВМесте
Карта событий
Смотреть карту

Автор

Олеся Николаева
Олеся Николаева

поэт, профессор Литературного института им. Горького

[b]– Андрей Сергеевич, почему Андропов? Кстати, в понедельник, 9 февраля исполняется 20 лет со дня его смерти… [/b]– Наш телесериал называется “Бремя власти”. Меня интересует вопрос: “Тяжела ли шапка Мономаха?” Власть – это действительно бремя, а не права. А Юрий Владимирович Андропов – для меня фигура интереснейшая. Та роль, которую он сыграл в КГБ, совсем иная, нежели ее трактуют многие современные историки. В принципе я сам боялся КГБ. Но теперь знаю, что вся перестройка началась в КГБ.Мы просто себе этого не представляем. КГБ был единственной организацией, которая знала правду, знала истинное положение вещей.Поэтому мне интересно посмотреть на деятельность этой организации с другой стороны. Я считаю, что при Андропове КГБ сыграл огромную позитивную роль в государстве, и если бы Андропов не был так тяжело болен, мы бы жили сейчас в другой стране, похожей на Венгрию 80–90-х годов. Были бы частные предприятия и банки, свобода выезда за рубеж, идеология социалдемократии. Он хотел реформ, но СССР не развалился бы.[b]– А вам самому никогда не хотелось пойти во власть, стать, например, министром культуры, депутатом, президентом, наконец?[/b]– Что вы, министр культуры – это ужасная должность. Надо быть ответственным за состояние культуры перед правительством, перед народом. На культуру всегда не хватает денег, а объектов культуры много, и всем что-то надо. И потом, надо быть администратором, дипломатом. Это бесконечно тяжелый бюрократический труд. А когда я бываю среди депутатов (это случается нечасто) и когда мне приходится там выступать, я вижу, как мои слова пролетают над их головами… В большинстве своем они лоббируют свои интересы. Я не могу этим заниматься, у меня нет времени на это. А быть президентом – это самый страшный груз, который только можно себе представить. Быть президентом такой огромной страны, как Россия, где демократией еще и не пахло, – это очень тяжело.Ведь по сравнению с европейскими странами мы находимся на уровне развития XVI–XVII веков. И потом, понимаете, Россия – казнокрадская страна. Помните у Гоголя? “Жулик на жулике сидит и жуликом погоняет”. И при царе это было, при всех царях. Или опять же Гоголь: “Единственный порядочный во всей губернии человек – прокурор, да и тот, по правде сказать, свинья”. Я не думаю, что многое изменилось с тех пор. Очень много денег крали, крадут и будут красть. Так что задача президента сделать так, чтобы крали меньше. Русских людей тяжело переделать. Поэтому самая главная вещь сегодня – реформа национального сознания.[b]– Быть может, наша беда еще и в том, что во власть идут порой некомпетентные, непорядочные, малообразованные люди?[/b]– А сколько у нас рабочих некомпетентных? Начальники же у нас не марсиане, это же все оттуда. Это же все часть народа. Губернаторы – удельные князья, бывшие секретари обкомов. Только раньше они взяток не брали, а теперь берут.[b]– Ну что ж, выходит, мы обречены?[/b]– Вы задаете вопросы, на которые нет ответа. Но я не думаю, что мы погибаем, есть проблемы очень серьезные – с рождаемостью, например, с тем, что целое поколение осталось за бортом, в нищете. Но если вам говорит врач, что вы умрете когда-нибудь, вы же не приходите в ужас. Вы только хотели бы умереть как можно позже. Вряд ли кто понимает реальные причины того, что сейчас происходит. Многие полагают, что просто у руля люди не те. Государство должно думать о воспитании своего народа, если оно хочет, чтобы у общества было будущее.[b]– Вот вы против чиновничества, министром культуры России быть не хотите. А ведь однажды чуть было не согласились стать министром культуры Коми.[/b]– А, это мне действительно предлагали, но я сказал: “Если будете платить очень хорошо”. Но мне не гарантировали те деньги, которые мне надо, и я отказался. Да и вряд ли у меня все это получилось бы.Посидел бы там пару недель и смылся. Я бы не смог этим заниматься. Я хочу кино снимать, спектакли ставить, может быть, читать лекции. Я снял картину в Англии с американскими актерами – римейк известного фильма “Лев зимой”.Она должна выйти в мировой прокат весной этого года. “Чайку” ставлю в Театре имени Моссовета. Премьера в мае. Потом – остальные пьесы Чехова.[b]– А вам не кажется, что с “Чайками” и “Вишневыми садами” на наших театральных подмостках перебор? Может быть, у вас будет нечто такое-эдакое – свое прочтение, своя интерпретация? Вы видели нашумевший “Вишневый сад” Някрошюса? Как вам?[/b]– Я видел это копание в гробу Чехова. Вот тело разлагается, а он копается в нем. Такие были у меня ощущения. Вы спрашиваете – какая интерпретация? Абсолютно не важно, какая она, если это волнует.Когда вы плачете, или смеетесь, или испытываете любовь к людям, которые на сцене. Но для того чтобы чувствовать и любить, надо понимать. Зритель должен понимать. Потому что нельзя любить непонятное. Непонятного можно только страшиться. Поэтому если в пьесе Чехова все ходят в водолазных костюмах, вряд ли мы сможем что-то понять, а стало быть – и чувствовать. Я называю подобные “интерпретации” интеллектуальным онанизмом.[b]– В одном интервью вы как-то обмолвились, говоря о планах на жизнь, что хотели бы снять еще с десяток фильмов, увидеть успешными своих детей, а потом заняться цирком. Как-то не очень с вами вяжется цирковая перспектива…[/b]– Цирк – трудный жанр, потому что он возвращает вас в детство.Очень непросто делать спектакль для детей и для взрослых, которые хотели бы стать детьми. Цирк возвращает нас к самым первым развлечениям рода человеческого. Они всегда базировались на любви к человеку, восхищении человеческими возможностями. Единственный, кем мы не восхищаемся, – это клоун. Он всегда глупее нас, и мы смеемся, как дети. Вот это желание хоть ненадолго быть детьми очень сложно удовлетворить. Поэтому цирк – великая вещь, духовная вещь.[b]– Любопытно слышать это от вас, потому что всегда к цирку как к искусству отношение было чуточку свысока, как бы снисходительное, а об артистах говорили тоже как-то не очень серьезно: да он циркач![/b]– Когда хотят подчеркнуть, что какой-то человек – плохой специалист, говорят: “Да он сапожник”. Между тем искусство шить сапоги – дело не менее духовное, чем делать скульптуры. Знаменитый артист Даниил де Люис, снявшийся в картине “Моя левая нога”, в свободное время шьет сапоги. Так что в наше время все перемешалось.[b]– Вот и ваша жена Юля, прекрасная актриса, еще и великолепная кулинарка. Вас она так же вкусно кормит, как в телепрограмме “Едим дома”?[/b]– Да, в этом у нее тоже большой талант, как оказалось. Хотя она совсем не готовила, когда мы познакомились, она даже не знала, что умеет это делать. Я не знаю, чем она меня взяла. Наверное, своим человеческим существом, своей сущностью. Понимаете? Человек проявляется только в том, как он поступает. Слова не играют большой роли в жизни человека. Поступки – это самое важное.[b]– А что же тогда любовь? Существует ли она вне поступков?[/b]– Конечно. Иначе бы я столько раз не женился.[b]– Может быть, смысл жизни в поисках истинной любви?[/b]– Смысл жизни – в познании самого себя, а процесс этот, наверное, бесконечен. Во всяком случае, я не могу сказать о себе: “Теперь я себя знаю”. Вот в том, что я боюсь смерти, я убежден. Именно это обстоятельство заставило меня жениться в последний, наверное, раз. Об этом задумываешься после 60: “А что останется после тебя?” Потому и женился. И детей еще решил завести.[b]– От чего бы вам хотелось уберечь своего маленького Петрушу в этой жизни?[/b]– Знаете, жизнь так устроена, что каждый проживает ее сам, учась на собственных ошибках. Вообще, надеюсь, что он унаследует главное качество моего характера. А я осторожный оптимист.[b]– Осторожный оптимист – это что?[/b]– Это человек, который, видя плохое вокруг себя, попав в неудачную ситуацию, всегда ищет выход, а выход есть всегда!
[i]В обыкновенной московской квартире происходило нечто необычное. Стояла жара от софитов и съемочных камер, и актрису в белом норковом манто было искренне жаль. В десятый, наверное, раз снималась одна и та же сцена – диалог с партнером, которому повезло больше, чем ей: он был в халате и шлепанцах на босу ногу. В десятый раз он доставал из кухонного шкафчика бутылку виски и пачку сигарет, в десятый раз повторялись одни и те же слова. Шли съемки очередной серии телевизионного фильма «Адвокат» по сценарию Максима Стишова. Но вот начинающий режиссер и он же знаменитый актер Андрей Соколов объявил перерыв, и я включила диктофон.[/i][b]– Так вот как, оказывается, «пекутся блины» отечественных телесериалов? Не успели зрители очередную серию отсмотреть, на подходе новая, с пылу с жару![/b]– Ну почему же – блины, мы очень серьезно относимся к делу – сами видели. Сегодня работаем до пяти утра. Скоро поедем в ресторан на Рязанском проспекте. Там будем снимать другой эпизод. А до этого была работа в Бутырке, так что трудимся в буквальном смысле в поте лица, и цикл из 12 серий должен быть готов в июне.[b]– Ваш телеэкранный герой – адвокат Зимин – очень даже симпатичный и положительный. Как вы его отыскали?[/b]– Идея всегда носится в воздухе. А возникновение многосерийного телевизионного фильма с таким принципиальным и бесстрашным персонажем, наверное, подсказало время. Людям хочется справедливости, возмездия за неблаговидные деяния «хозяев» жизни. Так что в один прекрасный момент мне позвонили, предложили… Начали с «Линии защиты», потом перешли на «Адвоката». Кстати, эта же команда снимает «Бальзаковский возраст»…[b]– Вы терпеливый режиссер и, судя по всему, очень требовательный?[/b]– Да нет, просто были кое-какие мелочи, заметные, пожалуй, лишь режиссерскому глазу. А терпеливый… Окончив Высшие режиссерские курсы и вплотную занявшись режиссурой, я лучше стал понимать свою актерскую братию и то, насколько же трудна эта профессия – актер.[b]– Кто из режиссеров, с которыми вы работали, близок к вашему идеалу в этой профессии?[/b]– Владимир Мотыль. Я у него снимался в картине «Несут меня кони». Там чеховские персонажи перенесены в наше время, в современные обстоятельства… Я люблю этот фильм. Владимир Яковлевич для меня человек, отдельно стоящий в кинематографе.[b]– Спектаклей в «Ленкоме» у вас – раз-два, и обчелся. Что вас там держит столько лет? Вы ведь после окончания Щукинского училища туда пришли?[/b]– Да, уже 15 лет я в этом театре числюсь. А держит вера в светлое будущее и уважение к Марку Анатольевичу.[b]– Но если маэстро не отвечает взаимностью?[/b]– Без комментариев.[b]– «Без комментариев» – это ваш любимый ответ. Вот недавно где-то прочла, что Андрей Соколов вновь свободен от семейных уз.[/b]– Это сообщение было не с моей подачи. И вообще личная жизнь на то и личная – она не должна обсуждаться.[i]Наш разговор продолжается уже в ресторане «Четверг», куда переехала съемочная группа[/i].[b]– Вот съемки у вас здесь, в ресторане. Вы их все знаете, часто посещаете?[/b]– Да нет, предпочитаю домашнюю еду, есть кому готовить, хотя живем мы с мамой в разных концах Москвы, перезваниваемся разве что.[b]– Как насчет того, что «путь к сердцу мужчины лежит…»[/b]– Это не про меня. ([i]Хитро улыбается[/i].)[b]– Ну а любовь, по-вашему, существует? И что это такое вообще?[/b]– Существует, это точно ([i]глаза его становятся трагически серьезными[/i]). А сравнить ее можно разве что с сосудом, наполненным до краев. Вот тут-то и важно – не расплескать. А ведь часто бывает так, что понимаем ее, лишь когда вернуть назад невозможно.[b]– Простите за высокопарность, но есть ли у вас идеал женщины?[/b]– Ну это же не в магазине, где есть такие, и такие, и еще какие-нибудь. Ведь если это любовь, то не знаешь, за что любишь человека. Воспринимаешь ведь его целиком.[b]– Ваш сборник стихов буквально смели с прилавков, ваш роман тоже. Какие-то особые пристрастия вне творчества у вас есть?[/b]– Люблю охоту. Этому увлечению уж больше 20 лет. Вот сегодня как раз созванивался с ребятами, собираемся под Ржевом волков погонять. Охотился даже в Африке, но там, как ни крути, это шоу, хотя и звери настоящие, и азарт вроде бы есть. Дома оно лучше, натуральнее. А охочусь на все, что разрешено в каждом данном случае. Как говорится, процесс важен.[b]– Какой вы, однако, кровожадный![/b]– Охота всегда была настоящим мужским увлечением. Не вышивать же![b]– Но ведь когда-то и «вышивали» – увлекались бальными танцами, да еще как – чемпионом Москвы был Андрей Соколов![/b]– Ничего себе «вышивание»! По затратам энергии этот вид спорта сродни хоккею или футболу![b]– Подразумевалась эстетическая сторона дела. А вот в работе сантехника эстетики маловато. Тем не менее это ведь самая первая запись в вашей трудовой книжке? Кстати, дома это умение вам пригождается?[/b]– Да нет. Теперь предпочитаю пользоваться услугами специалиста.[i]Надо сказать, что этой профессией, одновременно ругаемой и почитаемой в народе, Андрей овладел еще в школе: был тогда такой предмет – профориентация. Работал в передвижной механизированной колонне, после уроков. Окончив школу, подался на БАМ. Скорее за деньгами, чем за романтикой. Жили-то с матерью вдвоем. Ему было 14 лет, когда он подарил ей стиральную машину, а став студентом Московского авиационно-технологического института, ездил на лекции на «Жигулях». Декан – заметьте – на разбитом «Запорожце» подруливал[/i].[b]– Ну а как вы все-таки решились после МАТИ в театральное училище податься?[/b]– Откровенно говоря, пойти после школы прямиком в театральное не хватило смелости. От одной мысли об этом начинало лихорадить. Ведь для меня даже студенты этого учебного заведения какими-то небожителями представлялись. А уж актеры… Но было ощущение того, что делать то, что происходит на сцене или на экране, могу. Было понятно, что мое место – там.[b]– Ну вот, многие актеры сейчас бизнесом занимаются, а вы книги пишете, кино снимаете.[/b]– Я тоже пытался заниматься бизнесом. Но сочетать с ним творчество, как оказалось, очень трудно. Вскоре убедился – не про меня это.[b]– Но представьте себе, что на вас обрушилось огромное состояние. Не нужно зарабатывать деньги, снимать по ночам кино. Чем бы занялись тогда?[/b]– Вы знаете, я с детства много работал, и потому такой халявы даже представить себе невозможно. За весь прошедший год я могу «насобирать» лишь неделю выходных. Но если пофантазировать... ([i]На минуту задумывается[/i].) Ну, немного попутешествовал бы для начала, а потом… стал бы снимать большое кино.
[i]Среди всевозможных почетных титулов и наград Александра Абдулова – бронзовая фигурка странника в развевающемся плаще с соколом на плече и мечом у пояса. Это – «Легенда фантастического кинематографа», приз писателей-фантастов. Странствующий рыцарь нравится Александру Гавриловичу. Быть может, он напоминает ему одну из ярких его работ в кино – сэра Ланцелота, победившего Дракона? По его собственному убеждению, это воплощение зла на земле надо сначала определить, найти и заставить принять бой. А проявления Дракона бывают разные.[/i][b]– Александр Гаврилович, что за Дракон одолевает нашу культуру – цензуры нет, все можно, а новых «Современников», «таганок», «Ленкомов» не появляется?[/b]– Наверное, в этом – наша национальная особенность. Нас приучили говорить намеками, скрывать истинные чувства. Раньше в «Борисе Годунове» фраза, брошенная Николаем Губенко в зал: «Народ безмолвствует» – воспринималась как подвиг. А сейчас это скажи – ну и что? Вот и пытаются привлечь внимание зрителей кто чем может. Многое решают деньги, а профессионализм ушел на задний план. Есть у какого-то якобы режиссера состоятельный друг, дал денег на постановку, вышел бездарный спектакль, критики написали, что это – хорошо, и пошла волна…Сейчас качество мало кого интересует, деньги – вот цель «творческого процесса». В телесериалах – особенно. Главное, чтобы серий было побольше: рекламы можно напихать немерено. Грустно становится. Суета какая-то вокруг. Мельчаем, скоро до серых мышей доживем. Понимаешь, что сейчас никому не нужен Достоевский, Пушкин. Нет, может быть, и нужна классика, но боятся взяться за нее нынешние творцы.[b]– Чтобы не скомпрометировать себя?[/b]– Конечно. Ведь компетентные люди еще не все вымерли, еще не всех «выбили» отсюда. Вот почему прекрасно, что Бортко снял «Идиота», а сейчас снимает «Мастера и Маргариту»…[b]– Где вы играете Коровьева...[/b]– Так что настольная книга сейчас – Булгаков, впрочем, это было всегда – увлечение этим писателем, потому что его мироощущение, отношение к людям, его сомнения души – все это мне очень близко.[b]– Говорят, что всех, кто брался за экранизацию «Мастера», постигают какие-то неудачи, неприятности…[/b]– Ой, это все придумали журналисты. Чудно снимаемся (тьфу-тьфу-тьфу), и атмосфера на площадке потрясающая. Бортко замечательно работает. Он добивается того, что придумал, а не так – ну не получилось, и бог с ним.[b]– А вы суеверный человек все же…[/b]– Да. Вот пересел из одного самолета в другой, а тот, что улетел без меня, разбился.[b]– Стало быть, судьба к вам благосклонна?[/b]– Вообще на эту тему даже заикаться, даже рот открывать не стоит! Судьба благосклонна ко всем, просто не все ее слышат…[b]– Ладно, не будем. А где снимается «Мастер» и когда мы увидим его на телеэкранах?[/b]– Снимали в Болгарии, в Ялте, в Ленинграде. Вот сейчас бал Сатаны снимаем. Вообще снято уже процентов 80 картины, где-то осенью должна выйти на экраны.[b]– Коль вы поклонник Булгакова, довольны ли решением ничего не строить на Патриарших прудах – никаких гигантских примусов?[/b]– Конечно. Я знаю, что приду туда, сяду на скамейку и примус дорисую в своей фантазии, а еще то, как шел Воланд, как они встретились с Берлиозом, как появился Коровьев. А если будет стоять примус, ребенку будешь объяснять, что это как бы и не примус вовсе. А он будет спрашивать а что ж он у Булгакова такой большой? Я не знаю, может, я и не прав…[b]– Что еще сейчас в работе?[/b]– У Соловьева снимаюсь в «Анне Карениной», играю Стиву Облонского, у Лунгина в «Мертвых душах» – Ноздрева. А еще – «Блокада», полнометражный художественный фильм у Саши Буравского, о блокаде Ленинграда. Там играют также звезды Голливуда.[b]– Ваша дочь Ксения снималась в голливудском фильме, да еще в главной роли. Она без акцента говорит по-английски?[/b]– Ее даже не озвучивали, а картина называется «Экспресс «Петербург–Париж», про что – не знаю, не видел.[b]– Она же у вас юрист, да еще Школу-студию МХАТ окончила.[/b]– Да, дочка у меня молодец.[b]– А сами что пишете-снимаете?[/b]– Готов сценарий, буду сам ставить. Это – телевизионный проект.[b]– Намекните хотя бы о чем?[/b]– Сказал же, я – человек суеверный, боюсь сглазить.[b]– Если говорить о вашей работе на телевидении, нельзя не вспомнить шоу-программу «Естественный отбор». Что это для вас?[/b]– Обычное зарабатывание денег, не более того.[b]– Какие же чувства вызывают у вас участники этого шоу?[/b]– Мне их жаль, с одной стороны: за деньги они подвергают себя зачастую всяким унижениям, риску. Но с другой стороны – пусть понимают, что деньги не падают с неба, их нужно заработать, даже таким нелепым способом. Хотя многие, даже знакомые артисты приходят в этот экстрим, чтобы лишний раз засветиться на телеэкране. Есть и такие. А вообще телевидение превратилось в одно сплошное шоу. Взять ту же «Фабрику звезд». Жаль этих мальчиков и девочек, они же не понимают, что на них просто делают деньги, а кончится проект – и про них никто не вспомнит, а они-то себя уже почувствовали звездами, и будут трагедии, сломанные судьбы.[b]– И что же делать?[/b]– В картине «Убить дракона» у моего героя есть такие слова: «Надо попытаться начать думать». Всем нам.[b]– Александр Гаврилович, о вас иногда говорят как о человеке, обладающем необходимой сегодня в жизни коммерческой жилкой. Много лет назад вы выкупили у театра спектакль «Бременские музыканты» и повезли его по городам и весям в качестве антрепризного. Тогда это был случай почти беспрецедентный. Сейчас существует ваша антреприза?[/b]– Да, нашей антрепризе уже лет 10. Вот вы как раз и сидите тут, в нашем офисе. ([i]Распечатывает большие конверты[/i].) Вот скрипичный фонд что-то прислал…[b]– Быть может, просьбу помочь? Вы ведь занимаетесь и благотворительностью тоже?[/b]– Да, когда-то были даже такие благотворительные вечера «Задворки Ленкома». Это такие концертные программы вперемежку с аукционами, пожертвования всякие были. Вся страна съезжалась в тот зал. Теперь на его месте построили ангар. Зато храм Рождества Богородицы в Путинках живет. Сначала мы его отобрали у государства, отреставрировали, а потом вернули церкви.[b]– А еще ходят слухи о вашем успешном ресторанном бизнесе. Узбекский плов-то умеете хорошо готовить...[/b]– Ну, это только для друзей, для домашних. А так, я пирожки для продажи не пеку, я занимаюсь творчеством, искусством. Я делаю то, что умею. Вот с антрепризой ездим на гастроли, возим «Школу эмигрантов», «Карманный театр», «Все проходит». Много чего делается.[b]– А Захаров не ревнует? Вы же, насколько я понимаю, отдельное от театра государство, вот и кабинет у вас свой, обустроенный, уютный.[/b]– Захаров прекрасно понимает, что на одну зарплату в театре не проживешь, дает возможность подработать актерам и в кино, и на телевидении тоже. А потом, наша антреприза – это же еще и дополнительная реклама «Ленкому».[b]– А в самом «Ленкоме» над чем вы сейчас работаете?[/b]– Если будет все хорошо, будем репетировать «Кто-то пролетел над гнездом кукушки». Милош Форман обещал приехать. Я там играю главного героя. Сначала был роман, потом постановка на Бродвее, потом – фильм, теперь – наш спектакль. В феврале должны начаться репетиции.[b]– Александр Гаврилович, как вам удается все успевать, переключаясь то на одно, то на другое? Вы от природы такой… многогранный?[/b]– Вы знаете, я вообще-то не умею отдыхать. Особенно вот так – валяться на пляже где-нибудь в Анталье, жариться на солнце, как кильки. Только последние года три-четыре я стал просто ставить в свой график дни отдыха. Скажем, в первой половине ноября я рыбачил неделю в Астрахани. Я просто открыл для себя этот край. Это – дельта Волги, фантастика! Камышовый рай, стаи лебедей, цапель, красота невозможная. А рыбалка – моя страсть. Апрель – начало мая я буду на Камчатке. Я езжу туда два раза в год. Человек, который не видел долины гейзеров, не видел ничего. Я это ни с чем сравнить не могу. Там есть места, где не ступала нога человека, медведи рыбу ловят, и ты тоже – неподалеку от них. Я понял, что мы – безграмотные люди: живем в этой стране и не знаем ее. Вот я на Байкале еще не был, хочу слетать. В Карелии мечтаю побывать. Мы думаем, порой, что Москва – это вся страна, а это же далеко не так, есть дивные места, просто нормальная фантастика! Так что среди своих многочисленных дел, обязательно планирую несколько дней для общения с природой. И это уже не подвинуть ничем, хотя знаю, что до 3 марта у меня расписан каждый день. Более того, скажу, у меня есть человек, который ведает моим графиком. Сам я со всем этим не справлюсь…[b]– Это хорошо – жить в таких жестких рамках?[/b]– Было бы хуже, если бы я сидел и ничего не делал. Человек не имеет права сидеть и ждать чуда.[b]– Обыкновенное чудо – сама наша жизнь. Кстати, с Медведем, персонажем из фильма «Обыкновенное чудо», вас ведь до сих пор ассоциируют?[/b]– Да, у меня на Валдае есть дом вот из таких бревен. ([i]Делает своими огромными руками круг[/i]). Так вот, местные его домом медведя так и называют.[b]– А еще по телевизору как-то показывали вашу дачу под Москвой с прудом для рыбы…[/b]– Сейчас там идет стройка – пристраиваю к дому бильярдную. Мне подарили бильярдный стол, ножки у которого будут изображать персонажей из «Бременских музыкантов». Лариса Долина и Сергей Никоненко, отличные бильярдисты, подарили мне по кию. Так что одним увлечением у меня будет больше. Думаю к Новому году туда переехать, а пока живу в Москве.[b]– Выходит, вы – человек азартный?[/b]– Конечно. Так, познакомившись как-то с Параджановым, я занялся живописью. Помню, всю квартиру красками изгадил. Правда, ни одной картинки сейчас не осталось от того живописного периода – все растащили. Теперь будем осваивать бильярд.
[b]Дом, где живет заслуженная артистка России Алена Яковлева, в самом центре Москвы. Это – один из старинных «доходных» домов постройки 1903 года. Потом здесь были коммуналки, те самые, в которых жили одной семьей, деля радость и горе пополам. Быть может, поэтому, как говорит Алена, здесь хорошая аура.[/b]Свою новую отреставрированную квартиру она очень любит. В просторных комнатах с высокими потолками уютно и все подчинено вкусу хозяйки, ее индивидуальности и представлениям о красоте и стиле. А еще здесь живет доброта и память, не позволяя избавиться от давно не модных предметов домашнего обихода. Вот и уживаются каким-то чудом старинный бар и японская техника, вязанки лука на стенах кухни и супермодное ее оборудование. Пушистая Дуся и беспородная, подобранная на улице, лопоухая Буся живут здесь тоже душа в душу вопреки пословице «как кошка с собакой», встречая в прихожей всех, кто заглянул «на огонек». Если не в школе, то и очаровательная дочь Алены, Маша, тут как тут. Ну а муж, Кирилл, режиссер и бизнесмен, практически в вечном отсутствии, но звонит то и дело: беспокоится, любит…[b]– Алена, сегодня, когда все так неустойчиво и неопределенно вокруг, быть собой, иметь свой взгляд, свой стиль, свою точку зрения удается не каждому. Что значат для вас эти понятия?[/b]– Вы знаете, мой папа, Юрий Васильевич Яковлев, говорит так: «Я живу в другом измерении». И это его, наверное, спасает от той всеобщей какой-то расхлябанности и вседозволенности, в которой мы живем. Конечно, мужчине все-таки легче жить в своем мире, особенно если он человек искусства такого уровня, как мой отец. У женщины больше обязанностей в этой жизни. Помню, у меня был грудной ребенок, а я играла булгаковскую Маргариту. Как сочетать Булгакова и пеленки? А приходилось. Порой приходилось выбирать, что купить сегодня: себе новые колготки или все же фрукты для Машки. Так что «жить в другом измерении» не получается.[b]– И сейчас, когда житейские трудности позади?[/b]– К счастью, мое теперешнее материальное положение позволяет быть свободной от быта, заниматься профессией, собой…[b]– И что же, вы ходите в фитнес-клуб, плаваете в бассейне, лежите часами на диване?[/b]– Нет, ничего этого я не делаю, хотя от каких-то элементарных вещей, поддерживающих тонус и форму, не отказываюсь. Массажу, например, внешности уделяю большое внимание. Все, кто видит на моем туалетном столике массу всевозможных баночек с кремами, говорят: «Так вот где кроется секрет красоты!» Но я считаю, что все от природы, нужно только умело поддерживать то, что она тебе дала. Моя бабушка дожила до 94 лет, а в 90 она ехала через всю Москву, чтобы поиграть с подругами в карты. Более жизнерадостного и жизнелюбивого человека трудно себе представить. Когда, отправляясь на зарубежные гастроли, я ее спрашивала: «Что тебе привезти?», она отвечала: «Как можно больше шейных платков и краску для волос». Она, кстати, тоже была актрисой.[b]– Стало быть, у вас богатая наследственность?[/b]– Да, кроме благ материального свойства. До восьми лет, пока не появился отчим, меня воспитывали мама, участковый врач с мизерной зарплатой и бабушка, о которой я вам рассказала. С Юрием Васильевичем мать развелась, когда я еще не успела родиться. Отец был чрезвычайно влюбчивым человеком и, конечно, очень красивым. А мама не могла прощать непостоянства. Я кстати, тоже такая же.[b]– Ну а пресловутая женская мудрость, хитрость наконец?[/b]– Наверное, это не про меня. Вот говорят, что мужская измена – это пустяк, мужчины, дескать, все так устроены. Они, видите ли, полигамны. А для меня это самое подлое предательство, которого ни забыть, ни простить не могу. Потому, наверное, и муж у меня не первый. Прежний, кстати, тоже Кирилл – отец Маши, сын Михаила Козакова. Дедушка нас не балует вниманием, свою внучку увидел впервые, когда ей уж лет восемь исполнилось. Но ему простительно, у него своих собственных детей немало…[b]– Ну а с Кириллом нынешним хорошо ладите?[/b]– Мы уважаем друг друга, любим, но, к сожалению, часто ссоримся. Однако он всегда что-то придумывает, и мы опять вместе. Однажды, через месяц после очередной ссоры, я увидела перед окном дома (тогда еще мы жили на Садовом кольце) рекламный щит с моим портретом в «анютиных глазках» с надписью: «Все равно я тебя люблю». Точно такой же встретил меня и на подходах к Театру сатиры, где я служу…[b]– С вашим отношением к мужчинам мы разобрались. А верите ли вы в женскую дружбу?[/b]– И даже очень. В моей жизни были моменты, когда помогали именно подруги. Помню, как у одной из них я жила с ребенком, а свою квартиру сдавала, чтобы было на что жить. Так что цену человеческим отношениям знаю. А вообще, мне абсолютно все равно, где работают мои друзья, какой марки у них машина, модно ли одеваются. Я ценю их совсем за другое, и сама стараюсь им соответствовать. Мне только непонятны люди, которые постоянно ноют о том, как плохо они живут, но при этом ничего не делают, чтобы улучшить свою жизнь. Я же всегда полагалась только на себя, много работала. Это теперь основной достаток в дом приносит Кирилл…[b]– Но он не только добытчик, но и творческий человек?[/b]– Да. Недавно он закончил съемки фильма «Козленок в молоке» по одноименному роману Юрия Полякова. В главной роли занята я, а еще половина Театра сатиры снималась в этом фильме, и, конечно, мой закадычный друг Юрий Васильев.[b]– Как складываются отношения в театре? Что это за коллектив?[/b]– Как в любом творческом коллективе, взаимоотношения непростые, но поскольку это все-таки Театр сатиры, наличие чувства юмора у каждого из нас обязательно, а это всегда спасает. И потом, когда мне было трудно, я находила опору в коллективе, сочувствие, помощь. Спартак Васильевич Мишулин, помню, по своим каким-то каналам помогал мне с квартирой. Давно это было, но хорошее не забывается…[b]– А вот Татьяна Егорова в своей книге воспоминаний об Андрее Миронове о закулисье вашего театра такого понаписала…[/b]– Вы знаете, я не понимаю людей, которые могут писать всякое о своих же товарищах, причем ныне здравствующих. Ведь у каждого есть семьи, ну неужели не жаль причинять боль людям? И потом, Андрей Миронов был таким мужчиной, которого обожали, добивались очень многие женщины, многие любили его безответно и до сих пор любят. Но книгу написала лишь одна, выставив все на всеобщее обозрение. Впрочем, сейчас это модно. Кстати, «Козленок в молоке» тоже о закулисье, только литературном. Фильм комедийный, веселый и музыкальный. Я там пою дуэтом с Васильевым.[b]– Но это не единственный случай, где пригодились ваши вокальные данные. Вы ведь и в спектаклях иногда поете?[/b]– Да, это так, хотя теперь я сожалею, что не училась пению профессионально. В детстве фигурное катание осваивала. Зато теперь стараюсь исправить ошибки, воспитывая дочь: она учится и хореографии, и музыке, и языкам. Правда, к сожалению, интеллект, образованность сейчас не в чести. Быть может, пока. Но я стараюсь оберегать Машу от всего дурного в жизни. Она, как и я в юности, буквально впадает в ступор от грубости и хамства. Мне в Щукинском преподаватели говорили: «У тебя для театра есть все, только локтей не хватает».[b]– И как скоро вы ощутили этот свой недостаток?[/b]– Со временем локти все же появились. Теперь я уже могу постоять за себя, но не в том смысле, чтобы, расталкивая всех, идти вперед. Нет, я никогда ничего не просила, не билась за роли. Быть может, потому, что они у меня всегда были, и работы хватало. Я всегда была удовлетворена тем, что есть. Безумно люблю театр, всегда погружена в дело, а если выдается свободное время, люблю смотреть работы своих коллег, в том числе и в других театрах.[b]– Вы успешно играете в спектаклях «Идеальный муж», «Секретарши», в последнем – «Слишком женатый таксист», но ведь были и роли в антрепризных проектах, телесериалах?[/b]– Да, есть в этом списке спектакль «Катерина Ивановна» в театре «Модерн» Светланы Враговой, работала с Андреем Житинким – спектакли «Поле битвы…» по Радзинскому, «Лулу» Ведекинда… Из сериалов я снялась в одной из серий психологического детектива «Черная комната», в «Салоне красоты», «Времена не выбирают». Наши телесериалы далеки от совершенства. Но, снимаясь в них, стараюсь роли, которые дают, привести к чему-то качественному, достойному. Потом, был такой эстетский фильм «Искушение Дирка Богарта». Я там играю потрясающую женщину-режиссера Лилиану Кавани, знакомую многим по фильму «Ночной портье». Очень сложно было создавать образ ныне живущего человека. Очень ответственно. Наверное, получилось, потому что этот фильм вошел в четверку лучших телефильмов на одном из Каннских фестивалей. Это по-настоящему стильный фильм.[b]– О вас, кстати, нередко говорят – стильная женщина. Что вы для этого делаете, чтобы быть стильной?[/b]– Я ничего такого специально для себя не вырабатываю, чтобы выглядеть, как теперь говорят, стильно. Что входит в понятие стиля? Внешность, наверное, а она определяется все-таки внутренним содержанием. А чисто внешне? Во-первых, я люблю украшения, но не крупные. Нравится дорогая именная бижутерия. У меня есть пара брошек Кристиана Лакруа, пара браслетов Сваровски. Из одежды – несколько стильных вещей японского дизайнера Кашино. Пиджак, скорее сюртук, с одной длинной полой, другой – короткой. Черный, с газовыми рукавами. Брюки такие же, с прозрачными вставками по бокам. Люблю «классику», но чтобы она была чуть-чуть с изъяном…[b]– Наряд, описанный вами, требует красивого авто…[/b]– Я очень редко сажусь за руль – из-за зрения, а потому много хожу пешком. При этом не люблю ходить на каблуках, хотя мне нравится женщина на каблуках. Это совсем другая стать. Конечно, я тоже надеваю каблуки, но лишь в торжественных случаях.[b]– Алена, о вас говорят не только как о талантливой актрисе, стильной женщине, но и как о человеке, увлеченном коллекционированием…[/b]– Да, куклы – это моя слабость. Я думаю, это продолжение театра. Причем, никакой системы в моем собирательстве нет. Люблю кукол разных: фарфоровых, марионеток, тряпичных, старинных, современных. Покупаю их везде, где бываю. Вот эту большую тряпичную негритянку привезла из Америки, а эту фарфоровую, в кружевной шляпке, мне подарила Ольга Аросева.[b]– Куклы живут в стеклянных витринах и хорошо вписываются в интерьер гостиной…[/b]– Наверное, здесь все не так уж стильно, но зато просторно, уютно, удобно. Это отмечают все, кто у нас бывает. Скажем, хай-тек, очень модный сейчас стиль, для меня неприемлем. Это – стекло, металл, ни кусочка дерева. У моей приятельницы, например, даже двери в ванную из металла в дырочку. Даже рамки на стенках металлические. Все это, конечно, очень дорого, но у меня такое ощущение, что я нахожусь не в квартире, а на заводе. Ну что такое хай-тек? Это – холод, металл, Америка. Мы же другие: старые фотографии, какие-то старинные вещи в доме – все это прерогатива русского человека, в наших домах есть душа. Мы другие, и не надо об этом забывать.
[b]– Андрей Сергеевич, почему Андропов? Кстати, в понедельник, 9 февраля исполняется 20 лет со дня его смерти… [/b]– Наш телесериал называется “Бремя власти”. Меня интересует вопрос: “Тяжела ли шапка Мономаха?” Власть – это действительно бремя, а не права. А Юрий Владимирович Андропов – для меня фигура интереснейшая. Та роль, которую он сыграл в КГБ, совсем иная, нежели ее трактуют многие современные историки. В принципе я сам боялся КГБ. Но теперь знаю, что вся перестройка началась в КГБ.Мы просто себе этого не представляем. КГБ был единственной организацией, которая знала правду, знала истинное положение вещей.Поэтому мне интересно посмотреть на деятельность этой организации с другой стороны. Я считаю, что при Андропове КГБ сыграл огромную позитивную роль в государстве, и если бы Андропов не был так тяжело болен, мы бы жили сейчас в другой стране, похожей на Венгрию 80–90-х годов. Были бы частные предприятия и банки, свобода выезда за рубеж, идеология социалдемократии. Он хотел реформ, но СССР не развалился бы.[b]– А вам самому никогда не хотелось пойти во власть, стать, например, министром культуры, депутатом, президентом, наконец? [/b]– Что вы, министр культуры – это ужасная должность. Надо быть ответственным за состояние культуры перед правительством, перед народом. На культуру всегда не хватает денег, а объектов культуры много, и всем что-то надо. И потом, надо быть администратором, дипломатом. Это бесконечно тяжелый бюрократический труд. А когда я бываю среди депутатов (это случается нечасто) и когда мне приходится там выступать, я вижу, как мои слова пролетают над их головами… В большинстве своем они лоббируют свои интересы. Я не могу этим заниматься, у меня нет времени на это. А быть президентом – это самый страшный груз, который только можно себе представить. Быть президентом такой огромной страны, как Россия, где демократией еще и не пахло, – это очень тяжело.Ведь по сравнению с европейскими странами мы находимся на уровне развития XVI–XVII веков. И потом, понимаете, Россия – казнокрадская страна. Помните у Гоголя? “Жулик на жулике сидит и жуликом погоняет”. И при царе это было, при всех царях. Или опять же Гоголь: “Единственный порядочный во всей губернии человек – прокурор, да и тот, по правде сказать, свинья”. Я не думаю, что многое изменилось с тех пор. Очень много денег крали, крадут и будут красть. Так что задача президента сделать так, чтобы крали меньше. Русских людей тяжело переделать. Поэтому самая главная вещь сегодня – реформа национального сознания.[b]– Быть может, наша беда еще и в том, что во власть идут порой некомпетентные, непорядочные, малообразованные люди? [/b]– А сколько у нас рабочих некомпетентных? Начальники же у нас не марсиане, это же все оттуда. Это же все часть народа. Губернаторы – удельные князья, бывшие секретари обкомов. Только раньше они взяток не брали, а теперь берут.[b]– Ну что ж, выходит, мы обречены? [/b]– Вы задаете вопросы, на которые нет ответа. Но я не думаю, что мы погибаем, есть проблемы очень серьезные – с рождаемостью, например, с тем, что целое поколение осталось за бортом, в нищете. Но если вам говорит врач, что вы умрете когда-нибудь, вы же не приходите в ужас. Вы только хотели бы умереть как можно позже. Вряд ли кто понимает реальные причины того, что сейчас происходит. Многие полагают, что просто у руля люди не те. Государство должно думать о воспитании своего народа, если оно хочет, чтобы у общества было будущее.[b]– Вот вы против чиновничества, министром культуры России быть не хотите. А ведь однажды чуть было не согласились стать министром культуры Коми.[/b]– А, это мне действительно предлагали, но я сказал: “Если будете платить очень хорошо”. Но мне не гарантировали те деньги, которые мне надо, и я отказался. Да и вряд ли у меня все это получилось бы.Посидел бы там пару недель и смылся. Я бы не смог этим заниматься. Я хочу кино снимать, спектакли ставить, может быть, читать лекции. Я снял картину в Англии с американскими актерами – римейк известного фильма “Лев зимой”.Она должна выйти в мировой прокат весной этого года. “Чайку” ставлю в Театре имени Моссовета. Премьера в мае. Потом – остальные пьесы Чехова.[b]– А вам не кажется, что с “Чайками” и “Вишневыми садами” на наших театральных подмостках перебор? Может быть, у вас будет нечто такое-эдакое – свое прочтение, своя интерпретация? Вы видели нашумевший “Вишневый сад” Някрошюса? Как вам? [/b]– Я видел это копание в гробу Чехова. Вот тело разлагается, а он копается в нем. Такие были у меня ощущения. Вы спрашиваете – какая интерпретация? Абсолютно не важно, какая она, если это волнует.Когда вы плачете, или смеетесь, или испытываете любовь к людям, которые на сцене. Но для того чтобы чувствовать и любить, надо понимать. Зритель должен понимать. Потому что нельзя любить непонятное. Непонятного можно только страшиться. Поэтому если в пьесе Чехова все ходят в водолазных костюмах, вряд ли мы сможем что-то понять, а стало быть – и чувствовать. Я называю подобные “интерпретации” интеллектуальным онанизмом.[b]– В одном интервью вы как-то обмолвились, говоря о планах на жизнь, что хотели бы снять еще с десяток фильмов, увидеть успешными своих детей, а потом заняться цирком. Как-то не очень с вами вяжется цирковая перспектива… [/b]– Цирк – трудный жанр, потому что он возвращает вас в детство.Очень непросто делать спектакль для детей и для взрослых, которые хотели бы стать детьми. Цирк возвращает нас к самым первым развлечениям рода человеческого. Они всегда базировались на любви к человеку, восхищении человеческими возможностями. Единственный, кем мы не восхищаемся, – это клоун. Он всегда глупее нас, и мы смеемся, как дети. Вот это желание хоть ненадолго быть детьми очень сложно удовлетворить. Поэтому цирк – великая вещь, духовная вещь.[b]– Любопытно слышать это от вас, потому что всегда к цирку как к искусству отношение было чуточку свысока, как бы снисходительное, а об артистах говорили тоже как-то не очень серьезно: да он циркач! [/b]– Когда хотят подчеркнуть, что какой-то человек – плохой специалист, говорят: “Да он сапожник”. Между тем искусство шить сапоги – дело не менее духовное, чем делать скульптуры. Знаменитый артист Даниил де Люис, снявшийся в картине “Моя левая нога”, в свободное время шьет сапоги. Так что в наше время все перемешалось.[b]– Вот и ваша жена Юля, прекрасная актриса, еще и великолепная кулинарка. Вас она так же вкусно кормит, как в телепрограмме “Едим дома”? [/b]– Да, в этом у нее тоже большой талант, как оказалось. Хотя она совсем не готовила, когда мы познакомились, она даже не знала, что умеет это делать. Я не знаю, чем она меня взяла. Наверное, своим человеческим существом, своей сущностью. Понимаете? Человек проявляется только в том, как он поступает. Слова не играют большой роли в жизни человека. Поступки – это самое важное.[b]– А что же тогда любовь? Существует ли она вне поступков?[/b] – Конечно. Иначе бы я столько раз не женился.[b]– Может быть, смысл жизни в поисках истинной любви? [/b]– Смысл жизни – в познании самого себя, а процесс этот, наверное, бесконечен. Во всяком случае, я не могу сказать о себе: “Теперь я себя знаю”. Вот в том, что я боюсь смерти, я убежден. Именно это обстоятельство заставило меня жениться в последний, наверное, раз. Об этом задумываешься после 60: “А что останется после тебя?” Потому и женился. И детей еще решил завести.[b]– От чего бы вам хотелось уберечь своего маленького Петрушу в этой жизни? [/b]– Знаете, жизнь так устроена, что каждый проживает ее сам, учась на собственных ошибках. Вообще, надеюсь, что он унаследует главное качество моего характера. А я осторожный оптимист.[b]– Осторожный оптимист – это что? [/b]– Это человек, который, видя плохое вокруг себя, попав в неудачную ситуацию, всегда ищет выход, а выход есть всегда!
Вопрос дня
Кем ты хочешь стать в медиаиндустрии?
Спецпроекты
images count Мосинжпроект- 65 Мосинжпроект- 65
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.