[b]Мы продолжаем публиковать рассказы Елены Мушкиной о встречах ее мамы с самыми знаменитыми советскими литераторами 40–60-х годов ХХ века. Во время Великой Отечественной войны Нина Леопольдовна пришла работать машинисткой в журнал «Знамя» и больше уже места работы не меняла. Предыдущие публикации можно найти в номерах «Вечерней Москвы» за 30 мая и 4 июля 2005 года.[/b]С Константином Симоновым мама работала мало: у него была своя «правая рука» – секретарь-машинистка Нина Павловна Гордон. Но однажды, когда она заболела, эстафету приняла мама.Константин Михайлович диктовал медленно. Прежде чем произнести фразу, проговаривал ее шепотом, как бы проверяя на слух. В середине фразы задумывался, долго молча ходил по комнате, иногда жестикулировал. Мама боялась спугнуть его мысль.Музыкального слуха у мамы никакого. Как, впрочем, и у меня. Но когда она слышала симоновскую «Песню военных корреспондентов», обязательно подпевала. Только вместо слов «От ветров и стужи петь мы стали хуже» она знала иные слова: «От ветров и водки охрипли наши глотки». Уверяла, что в рукописи, которую ей довелось печатать, строчки звучали именно так.В первом номере «Знамени» за 1943 год появилось знаменитое стихотворение Симонова «Жди меня», посвященное Валентине Серовой.В чем только не обвиняли тогда поэта! Одни утверждали, что написал эти стихи вовсе не Симонов, а какой-то зэк, который, когда его перевозили из одной тюрьмы в другую, выбросил их на волю; они, мол, попали к Симонову, тот и выдал строчки за свои.Другие возмущались самой постановкой вопроса: Симонов обращается не просто к женщине. К советской женщине! Разве она, воспитанная социалистическим строем, не знала, что должна ждать мужа, возлюбленного? Знала! Так зачем же просить ее об этом?! Цитировать строки из стихотворения «Жди меня» нет необходимости: они известны всем. Но мы с мамой были в недоумении: – Лена, а помнишь? Конечно, помню. Летом 1942 года мама печатала стихотворение Сергея Васильева, только что приехавшего с Западного фронта. Очень оно ей понравилось. Принесла мне.Названия не было, одно посвящение: «К.А.Б.» Он объяснил, что это инициалы жены, Ксении Александровны Белецкой.[i]Когда мне с почтой полевойПриносят весть твою,Неторопливый почерк твойЯ сразу узнаю.Нет, в этот день я не хожу,Я целый день лечу.И имя «Ксения» твержу,И «жди меня» шепчу.И потому, что с давних порТы так мне дорога,Мне легче жить и легче битьПроклятого врага.И если я в конце концов,Пройдя огонь и дым,Взгляну в любимое лицоЗдоров и невредим,Ты так и знай: за сотни верстВела меня к борьбеОдна из самых ясных звезд –Моя любовь к тебе.[/i]Не могу сказать, были ли эти строки напечатаны в «Знамени». Дома мама читала их с восторгом. И вот теперь «Жди меня» Константина Симонова. Созвучие несомненное. Но ведь Васильев принес стихи на полгода раньше! И все же первый – Симонов. Оказывается, еще до «Знамени» его стихотворение было опубликовано в «Правде», в январе 1942 года.Впрочем, и Сергея Васильева нельзя упрекать: тема любви к женщине носилась в те годы в воздухе. Кроме того, возможно, он специально положил в основу письма к жене именно эти строки. Потому что лучше не скажешь.