«Родину любят за то, что она своя»: музыкант Даниил Крамер — об иллюзиях, СВО и культуре

Именитый джазовый музыкант Даниил Крамер говорит, что СВО излечила его от многих иллюзий, и Россия должна победить в этой войне, иначе она исчезнет с карты мира...

Этой осенью джазмен, пианист-виртуоз Даниил Крамер отпраздновал 40-летие творческой деятельности. По этому случаю в Кремлевском дворце прошел концерт: поздравить пианиста пришли тысячи зрителей. Среди публики в этот вечер была и корреспондент «ВМ». После занавеса, когда стихли овации, Крамер отправился в свою гримерку, и здесь, в Кремле, меньше всего хотелось говорить о джазе. И, как оказалось, не только корреспонденту «Вечерней Москвы».

— Вы родились и выросли в Харькове. После начала СВО изменились ваши отношения с друзьями, родственниками оттуда?

— К великому сожалению, да. Большая часть моих друзей либо сами прервали отношения, либо я вынужден был это сделать по причине их фантастической ненависти ко мне, потому что я не занял их позицию. Непримиримость с их стороны просто поразила! Где-то в начале СВО я еще как-то присутствовал в «Фейсбуке» (эта социальная сеть признана экстремистской организацией и запрещена на территории РФ), и в этот момент ко мне стали поступать вопросы: «Когда ты уедешь?» То есть не «уедешь ли ты», а именно «когда». И я написал, что никуда не поеду: здесь моя страна, моя публика. В ответ посыпалась ненависть. Среди прочего получил приглашение сыграть в Киеве с припиской: «Не забудь взять мешок полиэтиленовый, чтобы было, в чем твое тело обратно отправить».

— И никто даже не попытался понять вас?

— Мне удалось сохранить хотя бы внешние отношения с некоторыми одноклассниками. Сын одной школьной подруги живет в Москве. Я помогал ему здесь с работой поначалу. И она мне под конец нашего общения (к тому моменту мы уже больше года не разговаривали) призналась: «Не ожидала, что сын станет путинистом». Это говорит о том, что военные действия сейчас — это не разборки между государствами. Идет гражданская война, война цивилизационная.

— Вы же выросли на Украине: как такая метаморфоза могла случиться с украинцами?

— Есть в науке об этносах маркер свой–чужой. Его суть — в единстве веры, языка, культуры. При его разрушении можно уничтожить целые народ. Так произошло с украинцами. Раскол церкви был. Раскол языка случился (когда украинский откололи от русского языка, наделив его самостоятельностью, хотя, по сути, он является одним из южных наречий). Культуру уничтожали и уничтожают (то есть русскую культуру вытесняют украинской, хотя они одно целое). А вот, кстати, в смутные времена этот маркер позволил нам выгнать поляков из Москвы. Ведь тогда польские оккупанты проделали то же самое, что с нами хотели проделать в 1990-е годы: была перекуплена элита, пытались разрушить общество через внедрение чужих языка, веры и культуры. Если задуматься, какая разница крестьянину, кто у него барин: наказание одинаковое, кнутом бьют и убивают так же, барщина практически такая же. Именно неосознанное понимание, что это все чужое, позволило сплотиться народу.

— А украинцы такие глупые, что не поняли, кто чужой, а кто свой?

— На Западе есть правила жизни: хочешь погубить своего врага — стань ему другом. Еще одно: если существует потенциальный враг, сделай так, чтобы он сражался за тебя и как можно более ослаб. Именно это применено к Украине, способной потенциально дать бой Европе: это была мощная промышленная страна с огромными ресурсами. И вот к чему привела эта дружба.

С ними нельзя дружить — у них нет друзей. Я понял это давно — они по-другому устроены.

— Подождите, но вы ведь, когда раньше ездили на концерт в Париж или в Нью-Йорк, вряд ли думали, что едете к хитрому и жесткому врагу?

— Это была большая иллюзия. И я тоже страдал от этого заблуждения. Хотя много играл на Западе. Но уже тогда кое-что я понимал. События после начала СВО меня утвердили в тех мыслях. Излечился, как видите, от иллюзий. Если и вся Россия от них освободилась, это радует.

— А что вы поняли про Россию?

— Впервые за многие десятилетия произошло «вооруженное восстание рабов», то есть нас с вами, русских людей. Потому что именно в рабов нас пытались превратить с начала перестройки. Из нас сделали страну-бензоколонку, богатую ресурсами, но беднейшую по качеству жизни, — и они еще смеялись над нами. Для западной цивилизации такой подход — это норма. Где-то за год до начала СВО я сказал жене, что будет большая война. Она тогда промолчала. Но для меня это было очевидно: восстание рабов никогда не прощается. Либо восстание подавляется, и это происходит демонстративно безжалостно, либо рабы меняют мир. Восстание колонии, в которую была превращена Россия, вызвало дикую, идиотскую ярость со стороны колонизаторов, то есть западной цивилизации.

— Говоря про гражданскую войну, где вы видите линию фронта сегодня?

— Битва идет не только «за ленточкой». Она во всех сферах жизни. Запад создал во власти группу враждебных чиновников, так называемую пятую колонну: одна ее часть уехала, а другая осталась и до сих пор действует по принципу разрушения маркера свой–чужой. Мы с ней боремся и будем долго еще бороться. Например, реформа образования — это главное преступление своих против своих же. В свое время, когда Гагарин полетел в космос, Кеннеди, бывший тогда президентом США, сказал, что русские «обставили нас за школьной партой». Не мы, а они на Западе признали советское школьное образование лучшим в мире. Сейчас такое невозможно, как вы понимаете.

— Апостол Павел в одном из посланий велит верующим держать наготове меч. Культура должна себя защищать?

— Больше того, Министерство культуры должно стать силовым министерством! Власть, давая человеку в руки меч, должна заботиться (как это было в Древней Греции, например), будет воин защищать свой дом и свою страну или перебежит к врагу. Сам по себе меч ничего не решает. Кстати, самые страшные войны происходили между народами, развитыми в глубинном культурном смысле. Тогда мотивация сильнее.

— Интересно получается: времена изменились, а культура — нет. В частности, эстрада живет как будто во вчерашнем дне...

— То, что вы называете эстрадой, на сегодняшний день это ширпотреб, поставленный на коммерческую основу. Они и не называют себя искусством. Они называют себя шоу-бизнесом, то есть честно признаются, что делают деньги на вокально-танцевальных представлениях. Они создают товар, который должен отвечать временным утилитарным функциям и обогащать их. С одной стороны, это не так уж плохо: как промышленное производство, это способствует обороту денег в стране, создавая рабочие места на всех уровнях, начиная от уборщицы в концертном зале и заканчивая директором самого артиста. Теперь о минусах ширпотреба. У нас есть то, что мы называем душой…

— Маркер свой–чужой — это про душу?

— Да, совершенно верно! Вера, язык и культура воздействуют на душу. И она определяет наше поведение. Помимо понятий «что такое хорошо и что такое плохо». Ширпотреб использует примитивные приемы из джаза, классики и фолка с целью обогащения. Теперь вопрос: когда мы едим фастфуд, что происходит с нашими телами?

— Толстеют.

— Точно. Или умирают. Или возникает множество болезней. То же самое происходит с нашими душами: если они питаются ширпотребом, то незаметно общество становится бесчувственным, примитивным, бездушным. Ведь истинные чувства гораздо глубже, чем то, о чем заявляет певец ширпотреба. Бывает, что их не так-то легко разбудить в человеке — этим как раз и занимается истинное искусство. При этом я, собственно, не против дешевой массовой еды и ширпотреба, весь вопрос в соотношениях. Однако я точно против безмерного расширения ширпотреба: все эти бесконечные конкурсы «Голос», «Точь-в-точь» и другие — это же вредительство всенародного масштаба. Кроме того, чудовищную разрушительную деятельность оказывает русский шансон. Культивирование блатной эстетики уже дало отвратительные результаты на Дальнем Востоке, где среди подростков процветает движение АУЕ (арестантский уклад един. АУЕ признана экстремистской организацией и запрещена на территории РФ. — «ВМ»). Эта молодежь уже никогда не создаст добавочную стоимость в экономике.

— Русский джаз может жить в отрыве от американского первоисточника?

— Нет. То, что варится в собственном соку, гниет. Вообще говорить об отмене какой-нибудь культуры, в частности русской, — глупо. Это противоречит самому понятию культуры: она не может существовать сама по себе. Она жива своим постоянным обогащением посредством слияний разных течений, веяний. Культура едина — мы люди, человечество. То, что Шопен — польский композитор, не означает, что его не ценят и не исполняют в России.

— Как вашу джазовую программу воспринимают бойцы СВО в госпиталях?

— Отлично! Почему вы думаете, что надо исполнять только ура-патриотичную музыку? У нас очень культурный и образованный народ. Кроме того, настоящее искусство всегда прекрасно, оно всегда про любовь, в том числе и к Отчизне. Бойцы на фронте это чувствуют как никто другой. Я вдохновляюсь ими!

С бойцами СВО после коцерта в госпитале имени Бурденко / Фото: из личного архива Даниила Крамера

— До СВО вы выступали перед нашими военными в Сирии. Вы поняли разницу между солдатами тогда и сегодня?

— Когда я играл в севастопольском госпитале, то был потрясен. Это было очень тяжело: ребят тогда только доставили с линии фронта, привели в чувство. Они были все очень-очень подавлены . Моя задача была, не как в Сирии, развлечь или отвлечь, а восстановить их дух. Это и есть главная задача нас, артистов: тех, кто винтовки в руках не держит, но зато держит в руках души. Там было нелегко.

Ко мне подошел один боец, рассказал, что мои уроки слушал, на концертах бывал. Оказывается, он саксофонист, но из-за взрыва наполовину оглох.

Что было радостно: до концерта он подошел в одном настроении, а ушел уже в другом. Перед выступлением в филиале госпиталя имени Бурденко, организованном Русской общиной Балашихи, я готовился к тому же самому. Но ребята там уже были все практически вылечены, и мне надо было не дух поднимать, а уже дать их душе насладиться. Многие из них были с ампутированными конечностями: у кого-то не хватало ступней, частей ног, рук. Я был потрясен! Большая часть из тех, с кем я беседовал, рассуждали примерно так: мне сейчас протез поставят, и я снова на фронт. Одного парня без обеих ступней я спросил: «Как же ты поедешь?» Ответ поразил: «А что?! Я могу коптером управлять, за компьютером сидеть. Меня ждут ребята!» Вот это сила духа!

Концерт в Сирии / Фото: из личного архива Даниила Крамера

— Почему вы поехали в госпиталь?

— Что плохого, кроме хорошего, дала мне Россия? Она меня кормит, здесь все, чем я живу. Как же я могу оказаться неблагодарной свиньей? Когда мне было трудно, Россия кормила меня, как могла, и я жив, и я не умер с голоду. Да, государство наше неидеально. А где вы найдете такое? Какое бы оно ни было, оно мое. Отчизну любят не за то, что она богатая или сильная, а за то, что она своя. Проблема в том, что часть соотечественников не воспринимает нашу страну как свою. И это надо исправлять, начиная с детей. Надо уходить от формирования общества профессиональных потребителей, потому что для них родиной будет то место, где лучше идут покупки-продажи-обогащения.

— Говоря о любви к Отчизне, вы думаете о вашей малой родине?

— Думаю. Каждый раз мысли, как там кладбище на Салтовке, в Харькове? Разбомбили или нет? Там мои бабушки и дедушки лежат. Я бы очень хотел, чтобы Харьков вернулся в Россию. Что там сейчас — не знаю. Друзья рассказывали, как бойцы ВСУ ставили ПВО посередине жилых кварталов, и когда женщины выбегали с протестами, их чуть не расстреляли как предателей. Это мой родной город — я его очень люблю. Хотя думаю, что сейчас там очень многим промыты мозги. Они же думают, что мозги промыты нам. Прав в итоге будет победитель.

— Спрогнозируйте конец СВО, как это было с ее началом.

— Не могу. Тогда все висело в воздухе. Но Россия должна победить, иначе она исчезнет с карты.

— Если что, у вас есть тревожный чемоданчик?

— Нет. Я остался и никуда не собираюсь убегать. Здесь мой дом, моя Родина.

ДОСЬЕ

Даниил Крамер — джазовый музыкант, педагог, композитор и продюсер. Родился 21 марта 1960 года в Харькове в семье учителя и врача.

Народный артист России, лауреат Европейской премии Густава Малера. Имеет многочисленные награды и премии, преподает джазовое фортепиано и импровизации в ЦМШ, Российской академии музыки имени Гнесиных, участвует во всех отечественных джазовых фестивалях, некоторые из них он и организовывал.