Видеть будущее и слышать пение ангелов: как живут люди, испытавшие клиническую смерть

Как пережить клиническую смерть — прикоснуться к «потустороннему» и вернуться в привычный ритм жизни, рассказывают люди, испытавшие ее. Врачи называют этот феномен «обратимой смертью» и объясняют загадочные видения пациентов отмиранием клеток головного мозга. Однако «пережившие смерть» не всегда воспринимают полученный опыт как сугубо медицинское явление. «Вечерняя Москва» пообщалась с теми, кого коснулась клиническая смерть, и узнала, каково оказаться «между двумя мирами».

«Обратимый этап смерти»

Клиническая смерть — это «обратимый этап смерти», переходный период, когда погибшего человека еще можно спасти, объясняет врач-реаниматолог Сергей Емельянов.

— Нечто между жизнью и биологической смертью. Клиническая смерть может произойти от остановки сердца, закупорки дыхательных путей, анафилактического шока и т. д. Многие факторы ведут к ней — явление это довольно частое. Человеческий организм — очень хрупкая вещь. Вероятность его возвращения к жизни зависит от умения окружающих оказывать медицинскую помощь, — говорит специалист.

Во время клинической смерти у человека останавливается дыхание, пульс и сердечная деятельность, сознание теряется, а зрачки перестают реагировать на свет, говорит реаниматолог. Однако некоторые процессы организма не замирают: продолжается рост ногтей, обновление кожи, работа печени и коры головного мозга, уточняет Емельянов. Мозг продолжает действовать в течение 5–7 минут после смерти. В этот период человек еще может восстановиться. Именно деятельность мозга влияет на восприятие пациентом клинической смерти. Отсюда и «свет в конце тоннеля», и прочие «мультики» подсознания, о которых говорят люди, пережившие подобный опыт, считает эксперт.

— Ощущение вспышки происходит от того, что клетки мозга начинают отмирать. Нервных окончаний в головном мозге очень много, а отмирание идет не сразу, постепенно. Это и объясняет то, что в состоянии клинической смерти люди могут видеть разные вещи, — поясняет Емельянов.

Пока пациент находится в состоянии клинической смерти, врачи восстанавливают процессы дыхания и сердцебиения: освобождают от давления живот и грудную клетку, делают непрямой массаж сердца и проводят искусственную вентиляцию легких, подключают всю необходимую аппаратуру, используют необходимые гормоны.

— Это целый комплекс для спасения человеческой жизни — в двух словах его не объяснишь. Кажется, что человек уже мертв, но это состояние умирания обратимое, — рассказывает собеседник «Вечерней Москвы».

Темный тоннель и эйфория: что видят люди в момент клинической смерти

Вера Райская перенесла клиническую смерть во время тяжелой операции в 2002 году, на тот момент ей было 38 лет. Под наркозом пациентке казалось, что она летит по темному тоннелю, окруженному звездами, на скорости, превышающей скорость света. В момент клинической смерти она «очутилась» в светлом пространстве, где смогла испытать сильнейшее чувство легкости и беспечности.

— Когда попадаешь в тоннель, возникает ощущение, будто бы наконец закончилась тяжелая работа, отнимавшая много сил. Абсолютно безразлично, что кто-то будет плакать о тебе; совсем не волнует, как вырастут твои дети. Там царит мир разума, любви и покоя: нет амбиций, эмоций, приключений, — вспоминает свои ощущения Вера.

По ее словам, главное ощущение в период клинической смерти — эйфория. Собеседница «ВМ» сравнивает это чувство с возвращением домой после долгого отсутствия. Там наконец-то можно «выдохнуть», на сердце становится легко и светло — «хоть пой или пляши от счастья», делится Вера.

Следующим этапом на пути переживания клинической смерти для нее стало попадание в своеобразный «зал ожидания», где пациентке пришлось вспомнить все свои «грехи». Затем перед Верой встал выбор — вернуться назад или умереть. Когда она решила «вернуться», чтобы продолжить наблюдать за взрослением дочери вживую, в ее сознании возник образ стены: она открылась, когда женщина узнала специальный «код». Так собеседница «ВМ» вспоминает увиденное в период клинической смерти.

— Стена ушла: передо мной оказались яркое солнце, голубое небо, зеленая трава. Дальше я почувствовала удар, будто упала на спину с большой высоты. Это была кардиостимуляция, от которой впоследствии остался ожог, — рассказывает Вера Райская.

Она считает, что врачи и ученые рассуждают о клинической смерти несколько поверхностно. Медики, напротив, зачастую указывают на предрассудки, возникающие в контексте обсуждений феномена. Емельянов подтверждает: врачи говорят одно, а обыватели — другое.

— С точки зрения людей, сторонних от медицины, появляются предрассудки, но конкретики в этом нет. Физическая активность или психологическое состояние — есть выбор, на что делать акцент, — рассуждает реаниматолог.

Александр Пьяник-Боженко пережил клиническую смерть в 1991 году. Врачи сказали, что он находился в «переходном состоянии» около пятнадцати минут, но, по ощущениям пациента, этот процесс был еще более долгим. Сейчас Александр говорит, что «выкарабкаться» ему помогли духовные практики, в частности медитация, а не кардиостимуляция. Их и пришлось применять во время клинической смерти, признается он. Полной потери сознания в момент «смерти» Александр так и не почувствовал, хотя медики уверяли в обратном.

«Принимаю уход близких без слез»: как устроена жизнь после клинической смерти

Вера Райская утверждает, что вернулась из состояния клинической смерти «не с пустыми руками». Она признается, что получила особое знание о мироустройстве и начала заниматься исцелением больных. По словам Веры, клиническая смерть — это «совсем не то, что думают ученые».

В течение трех лет после случившегося она словно «металась между двумя мирами» в попытках понять, какой из этих двух пространств реальнее на самом деле. С таким состоянием сталкиваются все люди, пережившие клиническую смерть, говорит Вера.

Также абсолютно у всех людей, получивших подобный опыт, меняется отношение к смерти, добавляет она.

— Отношение к смерти в первые три года после клинической смерти меняется у всех: люди говорят о блаженстве и покое, признаются, что не против пережить этот опыт еще раз. Но со временем яркость ощущений стирается, а воспоминания сдвигаются на второй план. Ежедневная суета выходит на первое место. Также очень многие слышат пение ангелов, пусть и нечасто. Ни одна земная фальсификация не может воспроизвести этот звук, — говорит Вера Райская.

Собеседница «ВМ» замечает: поменялось не только отношение к своей смерти, но и к смерти окружающих людей. Уход близких перестал восприниматься очень болезненно, поясняет она.

— Я осознаю неизбежность ухода, но принимаю смерть близких людей просто, как кино за окном — без слез, хотя в душе мне жаль, — объясняет Вера.

Также она акцентирует внимание на необходимости запоминать и осознавать все происходящее в период клинической смерти. По мнению Веры, это помогает понять, как устроен этот мир.

— Мне нужно было все хорошо запомнить и осознать. Поняв, как устроен мир, как работают его принципы и «коммуникации», можно возвращаться. Я не стала жестокой: просто теперь беру от жизни только лучшее и важное для себя. Все остальное для меня уже несущественно, — рассуждает Вера.

Александр Пьяник-Боженко также подтверждает: после клинической смерти его жизнь кардинально изменилась. Он стал более внимательным к окружающему миру, почувствовал в себе новые способности.

— У меня включились механизмы повышенной социальной ответственности. Я стал гораздо более ответственно относиться к себе, семье, обществу. Появился внутренний голос и видение конкретных событий. Теперь я чувствую, что будет наперед, и это позволяет избежать ошибок, поступков, которые приведут к фатальным и трагическим последствиям, — делится Александр.

Более того, после клинической смерти пациент «стал видеть людей насквозь». В его душе появилось чувство сострадания и боли ко всему живому. Свои способности Александр называет не «интуицией», а особым «слышанием» и «видением».

Жизнь после смерти возможна — этот факт иллюстрируют примеры людей, испытавших клиническую смерть. Возможна, но в случае, если рядом оказался человек, способный оказывать первую медицинскую помощь, а затем с ним поработали профессионалы, напоминает реаниматолог Сергей Емельянов.