Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Татьяна Портянихина
Большая еда
[i]Без гарантированного запаса продовольствия не обойтись даже в условиях рыночной экономики. Поставки основных продуктов питания держит под контролем Департамент продовольственных ресурсов. Он определяет, анализируя баланс спроса и предложений, в каком количестве мяса, масла, сахара, зерна, овощей и молочных изделий нуждается город.В прошлом году, например, на московские базы и хладокомбинаты под его контролем было завезено 300 тысяч тонн картофеля и овощей и 700 тысяч тонн мяса и мясопродуктов.И если овощная продукция полностью российская, то мясная — в основном импорт. Что неудивительно, ведь объемы производства российских продуктов животноводства по сравнению с началом 90-х годов сократились вполовину. Тем не менее, как сказал на встрече с журналистами «ВМ» министр правительства Москвы, руководитель департамента [b]Виталий Морозов[/b], если в целом по России мясной импорт вырос, то Москве в первом полугодии удалось сократить его на 10 %.Увеличились объемы поставок многих видов отечественной продовольственной продукции.[/i][b]— Виталий Георгиевич, начнем с витаминов. Какова сегодня ситуация с обеспечением москвичей картофелем и овощами? [/b]— Оснований для беспокойства нет. Запасы картофеля, моркови, свеклы, капусты и лука такие, что их хватит до нового урожая.Хотя в этом году весна выдалась затяжная и созревание ранних овощей задержится примерно дней на 20. А это значит, что на такой же срок, против предыдущего года, продлится «складское» кормление горожан. Еще прошлой осенью, когда корнеплоды в подмосковных хозяйствах (и, естественно, у 1,5 миллиона москвичей, имеющих садовые участки) не очень-то уродились, мы предусмотрели, что возрастет спрос в магазинах, и увеличили объемы закладки на хранение. Что касается предстоящего урожая, подготовка к его приему в самом разгаре. Почти полностью подписали договора на количество овощей, которое потребуется нам осенью и зимой. В этом году заключено много оригинальных сделок на поставку лука, в частности с ростовчанами, астраханцами и другими поставщиками.Прежде москвичей выручал импортный лук, поскольку в Подмосковье он не родится. С Астраханью подписано соглашение, по которому в Москву поступит 10 тысяч тонн арбузов, а также помидоры, баклажаны и другая продукция с полей. Для продажи этих овощей будут предоставлены соответствующие торговые места. На ярмарке в Астрахани согласованы цены и сроки поставок. В счет будущего урожая профинансированы подмосковные совхозы — им выделено 50 миллиардов старых рублей.[b]— От услуг ряда хозяйств вы отказались? [/b]— Да, руководствуясь известным указом президента, утвердившим организацию закупок для государственных нужд, решили в нынешнем году поступить не только по справедливости, но и в соответствии с установленным порядком, которого раньше не было. Создали квалификационную комиссию — причем касается это как поставщиков овощей, так и всей остальной продукции, — и подписываем теперь генеральные соглашения о сотрудничестве только после решения этой комиссии. Наши специалисты анализируют работу с тем или иным коммерческим, промышленным или сельскохозяйственным предприятием и, если оно ранее не выполняло обязательств по условиям поставок или завозило продукцию низкого качества, отказываемся от его услуг. Нам пришлось прервать сотрудничество с рядом коммерческих организаций, пятью ОРПО (оптово-розничными плодоовощными объединениями) как с ненадежными партнерами. Из 85 подмосковных хозяйств квалификационный отбор прошли 56, чья продукция и работа нас устраивают. Зачем нам прибегать к услугам тех, кто поставляет нестандартную картошку, морковку или свеклу? Рынок заставляет строго оценивать работу каждого поставщика-производителя. А низкокачественная продукция требует больше внимания, естественно, возрастают затраты на ее хранение, больше бывает и отходов. Как раньше — десятками и сотнями тонн — они ведь теперь не списываются.[b]— Насколько уменьшились объемы отходов? [/b]— Мы сейчас сохраняем продукцию даже лучше, чем предусматривают требования ГОСТов.[b]— А каковы объемы импорта? [/b]— Импорта нет, все овощи отечественные.[b]— Но это, когда мы говорим о пятерке так называемых социально значимых овощей, т. е. картошке, моркови, свекле, капусте, луке. А остальные, включая бананы с яблоками, как-то учитываются? [/b]— Сейчас контролировать поступление на рынок овощной продукции очень трудно, да и нет такой необходимости. Однако мы ведем тщательный учет продукции для так называемой потребительской корзины. Конечно, персики или виноград в нее не входят и не просчитываются. Но яблоки учитываем и не ограничиваем ОРПО, если они решат заготовить их больше, чем предусматривается городским заказом.[b]— Виталий Георгиевич, раскройте нам, пожалуйста, секрет: овощные базы сегодня отпускают капусту по 1 руб. 20 коп. за килограмм. Почти по той же цене, что закупали ее по осени. С учетом издержек на хранение какой должна быть ее реальная отпускная цена? [/b]— Во многом она зависит от расположения базы, состояния ее оборудования и даже квалификации сотрудников. К чему я это говорю? Расход воды, электроэнергии и прочие коммунальные затраты и даже как используется территория базы — все отражается на себестоимости продукции. У рачительного хозяина она одна, а у нерадивого совсем другая. Поэтому мы стали проводить конкурс на городской заказ. У нас имеется два объема закладки: общий — рекомендуемый, когда мы высказываем пожелания базе завезти столько-то овощей. И входящий в него городской заказ, при котором мы уже сами подсчитываем объемы потребности на городские социальные нужды и добавляем двухмесячный стратегический заказ, необходимый на непредвиденный случай. Проплачивается городской заказ сразу, расходы по его хранению — тоже. Если «заказной» картофель в октябре мы закупили по 1.10 — 1.20, то сейчас он стоит 1 руб. 60 коп., а у некоторых и повыше. Конечно, работа с картошкой и овощами нерентабельна. Затраты на хранение высокие. Поэтому приходится плодоовощные объединения поддерживать и отсрочку по долгам давать. Муниципальные предприятия (из 26 ОРПО их восемь) получают кредиты на реконструкцию. Разрешаем сдавать свободные помещения в аренду — чтобы могли использовать полученные от нее средства на поддержание базы. Советуем завозить те самые тропические фрукты, о которых вы упомянули.[b]— Но если арендаторы хранят на базах апельсины и бананы, которые продают втридорога, то базы, как правило, такой возможности лишены.[/b]— К сожалению, финансировать подобные поставки городские власти не имеют возможности. У нас многие директора еще по старинке работают. Сидят и ждут, когда им завезут продукцию, дадут солдат на разгрузку, студентов подбросят.Сейчас не то время. Сегодня нельзя, как раньше, уповать на льготы, только государственные возможности использовать, рассчитывать лишь на казенные деньги. Откуда у предпринимателей-арендаторов появляются средства на бананы? Берут кредит в коммерческом банке, подписывают договоры с предприятиями… Проявлять гибкость в работе должны и базы. Я понимаю, только на картошке с морковкой много не заработаешь. Пожалуйста, расширяйте ассортимент продукции — разливайте соки, минеральные воды, иными словами, проявляйте в условиях рынка деловую предприимчивость. У нас аналогичная история с хладокомбинатами. Из девяти работающих четыре построили фабрики мороженого, кстати, отличного качества, и теперь в состоянии выплачивать работникам хорошую зарплату, поддерживать социальную сферу, словом, предприятия безубыточные.[b]— Раз уж заговорили о хладокомбинатах, Виталий Георгиевич, перейдем на мясо. Москва за год съедает его примерно 700 тысяч тонн. А в регионах России в прошлом году было закуплено всего 42 тысячи тонн.Остальное — импорт, в основном из дальнего зарубежья. В последнее время прослеживается тенденция: неохотно иностранцы стали продавать нам мясо-сырье, предпочитают поставлять готовые мясные изделия. Юрий Михайлович Лужков говорит: ныне действующая система взимания таможенных пошлин нуждается в изменении. Очевидно, на сырье они должны быть одни, а на готовые изделия — совсем другие.[/b]— Мэр не раз обоснованно ставил этот вопрос перед российским правительством. Недавно высказал свою точку зрения и новому председателю правительства. Пока вопрос на стадии рассмотрения.Обещают пересмотреть и состав комиссии по защитным мерам во внешней торговле и таможенно-тарифной политике. Юрий Михайлович предлагает создать комитет по таможенной политике. Таможенный комитет, как известно, имеется, а вот с таможенной политикой у нас далеко не все благополучно.Необходимо, чтобы государство известными средствами своевременно и умело защищало своих товаропроизводителей — не только сельскохозяйственных, но и переработчиков, не допускало недобросовестной конкуренции импортных продуктов на нашем рынке.Сейчас в этом деле много перекосов. Возьмем хотя бы белый сахар, на который установлена ставка ввозной таможенной пошлины в размере 25 процентов от таможенной стоимости плюс 10—11 процентов НДС, а на кондитерские изделия — 10 процентов. Несовершенство таможенных правил позволяет нечестным поставщикам манипулировать ими по собственному усмотрению с целью наживы.Например, им удается под одним товарным кодом провозить через таможенную границу как мясо, так и всевозможные изделия из него: колбасы, карбонаты и прочее по заниженным таможенным пошлинам. Некоторые иностранные поставщики в сговоре с нашими коммерсантами умудряются поставлять товар по сниженным контрактным ценам. Практикуется по существу подделка товаров. Поступает, скажем, колбаса польская, но снабженная ярлыком «Докторская», и реализуется как российское изделие. Эти и другие подобные приемы недобросовестной конкуренции, фальсификации серьезно подрывают отечественную промышленность. Требуются решительные меры защиты, усиление таможенного контроля.[b]— Фальсификаторов везде хватает. Недавно в печати прошла негативная информация о РОСТЕСТ-Москва. Выясняется, нельзя доверять сертификации проводимой такой солидной организацией? [/b]— Для нас это не секрет. Не хочу обижать эту организацию, но и мы сталкивались с сертификатами на продукты питания, по качественным характеристикам далекими от соответствия. В тех случаях, когда возникали подозрения по поводу выданных РОСТЕСТом документов, подключали другие организации. В городе имеется достаточно квалифицированная, с развитой сетью лабораторий санитарная служба.Неплохо работает городская ветеринарная служба, но ей надо помогать. Раньше, когда продукты питания в страну завозились всего-то десятком организаций, ветеринарные врачи занимались в основном контролем продуктов переработки.Сейчас в Москве торговым бизнесом продовольствия занимаются сотни и тысячи организаций, и именно потому государственную составляющую этой службы необходимо усилить. Наш департамент по этому вопросу внес московскому правительству соответствующие предложения — думаю, подготовленный документ удастся провести в жизнь. Хотелось бы обратить внимание, что под контролем департамента ежегодно завозится в Москву порядка 700 тысяч тонн мяса и у нас не было ни одного случая, чтобы пришло зараженное или некачественное.[b]— Не так давно был всплеск разговоров о том, будто зараженное мясо попало на московский мясокомбинат. Какой именно? И чем эта история закончилась? [/b]— Частная фирма привезла мясо из Бельгии. Причем в фальсификации оказались замешаны как бельгийская фирма, так и наша.Бельгийскому правительству, которое от нас скрыло этот факт, был заявлен резкий протест. В Москве от услуг этой фирмы вообще отказались.[b]— Значит, уйдя из Москвы, она пошла по России работать? [/b]— Этого не знаю, к нам это не имеет отношения. Ославили на весь мир… [b]— А что за фирма? [/b]— Сейчас уж и не помню. Да и завезла она (больше разговоров, когда мы с вами за сутки съедаем по две тысячи тонн мяса) всего-то порядка ста тонн, и попало оно на промпереработку на два-три предприятия. И потом, ведь не установлено, что эта партия мяса зараженная. Мясо было английского происхождения, и ясно одно: были подменены сертификаты и штампы — на английские поставили бельгийские. Безопасная ли была эта «порция мяса» или зараженная — никто не знает. Конечно же, контроль за импортом следует ужесточать. Но ввозить ведь сейчас никому не запретишь.[b]— Сколько фирм работает с вашим департаментом? [/b]— Генеральные соглашения о сотрудничестве подписаны с 91 фирмой, в том числе по поставкам мяса — с 35.[b]— Есть ли гарантии, что такие случаи не произойдут ни с одной из этих 35 фирм? [/b]— Они прошли квалификационный отбор, и потом, сегодня крупные закупки мяса, как, впрочем, и масла, сахара, когда речь идет о десятках тысячах тонн продукции и миллионах долларов, можно совершить исключительно при государственной поддержке. Она оказывается только тем фирмам, которые мы знаем и которым доверяем. Они очень заинтересованы в такой поддержке и, конечно же, не намерены ее терять. Сколько на свои средства сможет закупить и завезти на хладокомбинат отдельная фирма? 2—4 тонны, ну 12-тонный рефрижератор максимум. По существу, это не коммерция, не оборот. Кстати, как раз именно в таких случаях никто не застрахован — когда, как говорится, жулик на жулика попадет. В нашем случае все-таки 99,9 % надежности. Мы серьезно проверяем, у кого мясо закупается. Основные поставщики, их солидность, возможности нам известны. Они авторитетны. И если фирма экспортирует в год 650 тысяч тонн мяса, она дорожит репутацией надежного партнера и никогда не поставит недоброкачественную продукцию.[b]— Кстати, руководители коммерческих фирм, впрочем, как и сотрудники вашего департамента, ссылаясь на секретность сведений, упорно отказываются называть страны и какое количество мясо там закупается. Настолько ли эти данные секретны? Одно дело, конкретный контракт, когда до поры до времени никого не должно касаться, какая достигнута договоренность по цене. И совсем другое — централизованное снабжение города.[/b]— Цены, как известно, — коммерческая тайна. Дело в том, что каждый предприниматель определяет их и условия поставок в соответствии со своими профессиональными интересами, сложившимися взаимоотношениями с поставщиками, личными связями, а иногда на них влияет и элемент везения. Один смог выиграть и привез мясо по сравнительно низкой цене, другой закупил по более высокой. Поэтому связанные с этим сведения разглашению не подлежат, ну а цены мы отслеживаем, контролируем, иначе нельзя, ведь средства на закупки отпускаются строго определенные, с учетом продовольственных балансов в натуральных и стоимостных показателях.[b]— Тогда никто не ответит на чисто потребительский вопрос: чье мясо — уж не от бешеных ли коровок нам завозится? [/b]— Да мы его лет восемь или девять не берем. Даже из Северной Ирландии перестали брать, потому что тамошние пять графств, примыкающих к границе с Англией, живут по английским ветеринарным законам. Каждое из 27 графств мы прекрасно знаем, как и то, где можно брать сырье, а где нет. При малейшем сомнении связываемся с российской ветеринарной службой. Ее представители работают в каждой стране, откуда завозится мясо. И наши врачи обязательно осуществляют контроль при его отгрузке в Россию.[b]— Ирландская говядина, как говорят специалисты на мясокомбинатах, не так уж и хороша для приготовления колбасных изделий.[/b]— У нас некоторые горячие головы тоже высказывались: давайте откажемся от ирландского, давайте откажемся от немецкого мяса… Давайте откажемся, и по кому это в первую очередь ударит? Ведь если бы мы располагали средствами, позволяющими закупать мясо не по два доллара за килограмм, а по 10, то Москву можно было бы завалить парной телятиной. Хорошее мясо дорого стоит. В Европе мы закупаем мяса больше, потому что европейцы субсидируют его экспорт, а американцы или канадцы — нет.[b]— Нас продолжают потчевать ножками Буша, скомпрометированными биомициновыми уколами, которые делают птице для профилактики от болезни.[/b]— При американских масштабах производства уколы исключены, другое дело, приготавливается корм, сбалансированный так, чтобы птица не только привес каждый день давала, но и не болела. Для этого и вводятся определенные добавки.[b]— И тем не менее покупатели на вопрос, чьи ножки, в магазинах частенько слышат ответ: голландские. Действительно ли завозятся, кроме тушек, и окорочка голландской птицы? [/b]— Наиболее широкий рынок мяса — это мясо птицы. У нас есть организации, специализирующиеся на крупномасштабных закупках и поставках. В рамках этих поставок мы и отвечаем за продукцию. Но для большинства мелких фирм не представляет сложности купить в Голландии, иногда прямо у фермеров, рефрижератор с окорочками. Тут уж государственная служба сертификации, контролирующие органы должны отвечать за качество их поставок. В Москве выдано 400 тысяч лицензий на право торговли и производственной деятельности и уследить за всеми департамент не в состоянии. Наша ответственность распространяется лишь на те две тысячи тонн мяса, ежедневно поступающего на стол москвичей, которые закупаются под контролем департамента.[b]— Так посоветуйте, Виталий Георгиевич, где покупать мясо? [/b]— В магазинах. Я не против рынков, но не знаю, откуда туда попадает мясо. Думая, что раз оно отечественное — значит, всегда качественное, вы заблуждаетесь.[b]От редакции. [/b][i]Во вторник на заседании правительства Москвы был рассмотрен вопрос о том, как идет обеспечение населения столицы продовольствием в нынешнем году. Отмечалось, что грядущая осень может стать серьезным испытанием для заготовителей сельскохозяйственной продукции, поскольку виды на урожай не вызывают оптимизма. О том, что решило правительство, читайте в завтрашнем номере «Вечерки».[/i]
Общество
Город под «левым» градусом
[i][b]Тотальные проверки, которым в течение месяца подвергались московские мелкооптовые рынки (их в городе 236), дали рыночным торговцам повод для беспокойства: уж не собираются ли их вовсе ликвидировать? Закрывать рынки городские власти не собираются, но наводить на них порядок взялись всерьез. В результате комплексных рейдов, проведенных сотрудниками Департамента потребительского рынка и услуг совместно с Мосгорторгинспекцией, налоговой полицией, налоговой инспекцией и УЭП, практически на каждом выявлены нарушения правил торговли. А повторные инспектирования показывают: исправляться провинившиеся не спешат, по-прежнему торгуют, как им заблагорассудится.[/b]В частности, в течение недели семь мелкооптовок — торговые центры «На Багратионовской», «Ярославский», «Дегунино», «Яузские ворота», «Энтузиаст», ярмарки «Ленинградская», «Динамо» — проверялись дважды. Как и прежде, не все продавцы пользуются кассовыми аппаратами и выдают покупателям чеки, ценники оформляют неправильно, у многих нет разрешений на право торговли, лицензий на реализацию продуктов и прочих документов. А уж при продаже спиртных напитков нарушения встречаются сплошь и рядом. И если вообще запретили реализацию алкогольной продукции на Вятской ярмарке, рынках в Измайлове и в Косине, то оснований для таких мер было сверхдостаточно.[/i]Вот и на Ленинградской оптовой ярмарке, где довелось мне побывать в составе рейдовой бригады, прегрешения были обнаружены в 8 из 15 павильонов, торгующих спиртным.Субботний день. Основная масса покупателей толпится у контейнеров, где можно приобрести 28-рублевый «Пошехонский» сыр, 34-рублевое сливочное масло и прочие недорогие продукты. К павильонам, витрины которых заполнены разнообразной винноводочной продукцией, подходят единицы. Хотя и любит русский народ побаловаться «сорокаградусной», но с соответствующим закусоном. А потому спиртное сейчас на втором плане, хлеб насущный все-таки важнее. Мелкооптовые торговцы жалуются: некогда популярных сортов горячительное теперь за пару дней торговли удается продать не более 2—3 бутылок. В павильоне ОАО «Эрат» ящик водки «Смирнофф», поставленный, со слов хозяев павильона, еще месяц назад, стоял почти полный. Берут эту санкт-петербургскую водку (изготовитель ТОО «Ливиз»), как поясняют продавцы, лишь иностранцы с прибывающих в столицу кораблей, поскольку неподалеку от ярмарки находится Северный речной порт.Интересно, догадывался ли кто из приложившихся к этой водочке заграничных вояжеров, что она — откровенно левая? Акцизные марки на бутылках, завезенных со складов торговой компании ООО «Океан+», оказались поддельными. Не на «Кристалле» была изготовлена и водка «Посольская», красовавшаяся в витрине другого павильона — «Мега-96». Сертификат на нее продавщица не предъявила, кто поставил — тоже сказать не смогла. Да и к чему ей знать, когда хозяин четко объяснил: «Какая тебе разница — чьей продукцией торговать, твое дело не забывать, что стоит бутылка этой «Посольской» 23 рэ 50 коп.».Практически столько же, сколько настоящая, нефальсифицированная кристалловская водка. Но подделок под нее на рынке гуляет немало.Фирма «Квест» реализовывала левую «Завалинку» — как поллитровки, так и чекушки. А «Катран Компани» — аналогичного сорта чекушки «Столичной». Наклеенные на 90 бутылок идентификационные марки при проверке специальным аппаратом оказались поддельными. Перепуганные продавцы уверяли представителя УЭП, что еще ни одной бутылки продать не успели. Все три ящика только-только приобрели у поставщика с завода. Производится сия «Столичная» в Московской области, в поселке Дорохово.Оказавшийся здесь же «экспедитор» — на самом деле обыкновенный перекупщик. Он сразу «раскололся»: купил дороховскую «Посольскую» на Никулинском рынке, а сюда привез, чтобы малость подзаработать. На реализацию отдал «мерзавчики» по 10 рублей, в продажу они пошли уже по 11.Как говорится, ловкость рук — и никакого мошенничества. Хотя три ящика фальсификата в одной торговой точке — непомерно много. Как правило, больше одного умудренные опытом продавцы в павильоне не держат. Такой товар обычно хранится где-нибудь на складах и подносится небольшими порциями по мере необходимости. Похоже, на самом деле продавцы на Ленинградском купили «для ассортимента» кота в мешке. Главным же снабженцем столицы фальсифицированным спиртным стала сейчас Московская область.Произошла банальнейшая вещь: введенная властями Московского региона совместная система контроля за производством и реализацией алкогольной продукции успешно заработала в Москве, а вот в области тормозится.Причин немало. Изначально сама система идентификации спиртного была воспринята областными спиртовиками без положительных эмоций. К тому же многие из руководителей водочных заводов (их количество перевалило в области за сотню, и далеко не все они по санитарно-технологическим показателям соответствуют современному уровню производства) составили чуть ли не треть депутатов областной Думы. Естественно, их настрой сказался и на введении системы — все связанные с ее функционированием вопросы предоставлено решать районной администрации, в первую очередь, преследующей ведомственные интересы. Областные идентификационные марки раздавались налево и направо, а лабораторий, где бы можно было проверить алкогольную продукцию, создано совсем немного. К тому же если в стоимость московской марки входит лабораторный анализ, то в области за него надо платить отдельно. Спецподразделение, призванное бороться с незаконным оборотом спиртного, задействовано совсем недавно.Между тем чуть ли не каждый городок, а то и поселок, возжелал обзавестись своим винокуренным предприятием, нередко представляющим из себя некое подобие цеха, где разводится водой и разливается по бутылкам сомнительный спирт. Столичные бутлегеры, за которых основательно взялось столичное спецподразделение, тоже не случайно перебазировались за кольцевую дорогу. Смекнули, что в области можно работать вольготно. И тем не менее сотрудникам областных правоохранительных органов в июле в Дмитровском районе на предприятии «Дельта-Д» удалось «накрыть» 20 тонн находящегося в незаконном обороте спирта, пачки поддельных марок (250 тысяч) и изъять 10 тысяч бутылок уже готовой продукции. В Одинцовском районе на производстве ООО «Возрождение-Р» в апреле обнаружили 60 тонн левого спирта, а в августе — еще 120. В этом же месяце в Щелковском районе в АОЗТ «Елена» удалось предотвратить оклейку 60 тысяч бутылок спиртного фальшивыми московскими и региональными марками.Львиная доля областной суррогатной продукции поступает на столичный рынок. Ведь с областной маркой спиртное пользуется в Москве такой же свободой хождения, как и изделия московских винно-водочных предприятий.Посмотрите на любом оптовом рынке. Какое огромнейшее количество подмосковных водок обосновалось на прилавках, потеснив продукцию «Кристалла» и других московских заводов, которая качеством может соревноваться с ними, но не ценой. На той же Ленинградской ярмарке я присутствовала при сцене, когда супружеская пара пыталась выяснить у продавца: почему приобретенная накануне здесь мужем водка «Исток» оказалась «такой противной и сушила горло»? «Все потому, — внес ясность чуть позже сотрудник УЭП, — что сделана была из синтетического спирта». А на вопрос, какая областная водочная продукция внушает ему полное доверие, назвал лишь «Топаз», «Смирновскую» из Черноголовки и серебрянопрудский «Мороз».На областной продукции я тоже недавно «накололась»: в «СуперСельпо» на Михалковой купила за 45 рублей армянский коньяк «Отборный». Дома открыла — и намека нет на вообще какое-либо присутствие коньяка: вкус с примесью ароматизатора, 40 градусами и не пахнет. На тыльной стороне бутылки красуется областная идентификационная марка.Интересно бы узнать, кто именно поставляет нам суррогатный коньячок. Выяснить в магазине не удалось. Хозяин отсутствовал, а продавец, естественно, подобного рода информацией не располагал.[b]P.S. [/b][i]Когда верстался номер, нам стало известно, что подготовлено постановление правительства Москвы о запрещении реализации алкогольной продукции на мелкооптовых продовольственных рынках города. В ближайшие дни оно должно вступить в силу.[/i]
Общество
Александр Филин, шеф-повар ресторана «Красная площадь»: Наши люди едят скромно, но со вкусом
[i]Несмотря на воцаряющееся «гастрономическое затишье» после отшумевших в основном январских праздников, нам все равно интересны и кулинарные изыски, и люди, владеющие их секретами, и то, с какими капризами клиентов им приходилось сталкиваться. Тем более когда твой собеседник — специалист такого ранга и когда разговор идет под маринованные грибочки, овощные закуски, солянку из осетрины, запеченную лососину и под водочку «Кедрач», настоянную особым образом на орешках...[/i][b]— Александр Николаевич, вы работали в «Метрополе», «Берлине» (теперешний «Савой»), выезжали с правительственными делегациями за рубеж, даже, как рассказывают, чуть ли не дюжину послов кормили завтраками, обедами и ужинами. Какой еде эта публика отдает предпочтение? [/b]— Во-первых, если уж быть точным, послов было всего десять. В Америке довелось обслуживать шестерых (среди них Дубинина, Бессмертных, Лукина) и четверых — в Голландии. Готовил и для них, и для их жен, с которыми мне здорово повезло. За пятнадцать лет «посольской» жизни не возникло ни одного конфликта. Ели эти люди очень скромно, хотя вкусом отличались отменным. Как-то в Голландии Виктор Георгиевич Белецкий был приглашен в знаменитый амстердамский ресторан «Спелая вишня». Повар-француз угощал русской едой, отведав которую наш посол сказал: «Вкусно, однако это не совсем русские блюда. Я пришлю своего шефа, он приготовит настоящие русские кушанья».И 24 декабря 1984 года газетой «Телеграф» был устроен рождественский ланч, на котором присутствовал весь свет Амстердама. По такому случаю хозяин ресторана заказал в Бельгии русскую икру. Поинтересовался у меня, как она подается. По правилам: на льду, в специальных хрустальных вазочках, называемых икорницами. Но преподнес он ее посвоему. Перед каждым гостем поставил суповую тарелку со льдом, в которую поместил открытую баночку и тут же, во льду, крышечку, чтобы показать — угощает гостей подлинным русским золотом, как именовали тогда иностранцы нашу икру.Мною были приготовлены фаршированный судак, суп-рассольник, нашли и грузинское вино «Цинандали», а гвоздем стал блинчатый пирог из слоеного теста, заполненный грибами, рисом, мясом, овощами. Под него пили красное молдавское вино «Каберне». Как написала впоследствии амстердамская газета, «коммунисты и капиталисты ели за одним столом с большим удовольствием. И были счастливы, что в канун Нового года не съели голубя мира».[b]— А что за история приключилась в Голландии с фирменным «Супом Саши Филина»? Блюдо стало популярным. Рецепт напечатали даже многие наши издания.[/b]— В новогодние праздники голландцы устроили фестиваль русской кухни и пригласили меня готовить. Смотрели, что я делаю, и удивлялись: что за суп «на шипучей кока-коле» (т.е. квасе), как можно перетирать лук с солью, горчицу с яйцом и еще добавлять свежие огурцы, телятину? А это была всего-навсего наша русская окрошка, до сих пор она пользуется у них успехом.[b]— Слышала, ресторан «Красная площадь» на Казанскую посетил Патриарх. Чем вы его угощали? [/b]— Знаете, я придерживаюсь в жизни правила: заглядывать человеку в тарелку — дурной тон. Могу сказать одно: стол был рыбным.[b]— Да вы большой дипломат. Ваш ресторан имеет какое-то отношение к кремлевскому столу? [/b]— Абсолютно никакого. Там спецкухня, а у нас задача иная, но не менее высокая — вместе с Историческим музеем мы ведем проект по возрождению традиций исторических обедов, которые стали органическим продолжением музейной экспозиции. На прошлогоднем рождественском гастрономическом шоу, устроенном Английским клубом, судьба свела меня с удивительной женщиной, тонким знатоком русской культуры Татьяной Ивановной Зреловой. Разработанный ею проект мы смогли претворить в жизнь — по рецептам, почерпнутым в музейных архивах: воспроизводим для посетителей точные копии екатерининских, орденских, гоголевских и прочих исторических обедов. Хотите, повторим для ваших друзей «мальчишник», который в январе 1900 года давал Степан Иванович Юрьевский? Подадим водочку, хорошую русскую закуску, котлеты из перепелок, трюфеля на шампанском… [b]— Ох, уж эти мне трюфеля! Как ни открою старинную кулинарную книгу, чуть ли не в каждом рецепте эти трюфеля. Что за продукт? Нам известны лишь шоколадные конфеты с таким названием.[/b]— Это грибы с очень приятным вкусом и ароматом. В дореволюционное время были достаточно распространенным блюдом, а вот популярные сегодня шампиньоны — дефицитными. Еще в начале столетия собирали трюфеля даже в подмосковных дубовых рощах. Сейчас за бешеные деньги выписываем из Франции. Но, кажется, скоро вновь будем лакомиться отечественными. Одна фирма обещает нам их вскоре поставлять. Вообще-то, поскольку мы возрождаем традиционные русские блюда, стараемся и продукты использовать отечественные. При желании у нас можно практически все найти. Недавно в одном хозяйстве закупили отличных гусей...[b]— А каким из своих модных рецептов вы готовы поделиться с москвичками? [/b]— Рекомендую старое русское блюдо «Фаршированный кочан». Хороший вилок капусты варится (без кочерыжки) до полуготовности. Затем листья осторожно разбираются. На дно миски стелется мокрая марля и в той же очередности, как снимали, укладываются листья, которые фаршируются послойно мясом, рисом, грибами, луком. После этого углы ткани завязываются и блюду придается форма кочана. Ткань убирается, а кочан запекается со сметаной. Отдельно подается соус. По сути, это блюдо — укрупненный голубец, только с разными прослойками фарша, и оттого очень вкусное.[b]— Александр Николаевич, как лучше сервировать праздничный стол? [/b]— Придерживайтесь традиции. Поставьте под вино фужеры, бутылку шампанского хорошо бы в ведерко со льдом поместить. Зажгите свечи. Они имеют свою символику: красные — любовь, зеленые — достаток, а белые — здоровье. Ну и, конечно, скатерти полагается быть белоснежной. На Руси принято было когда-то узелки завязывать, чтобы не забывать вовремя что-то сделать или отдать долг.[b]— Старый Новый год тоже считается праздником семейным. Много ли было желающих встречать его в ресторане? [/b]— Еще сколько! У нас, например, все места заранее были заказаны.[b]— И кто же, если не секрет, гулял?[/b] — Большая компания студентов. Подавали им салаты — с олениной, грибами, лососину в коньяке со степной травой, заливное из фазана с соусом ремулат… [b]— Ничего себе вузовская молодежь пошла. Могут же позволить. Вы сами-то где были: на работе или дома? [/b]— Приготовил студенческий ужин и отправился к своим. Жена и дочь к тому времени уже на стол собрали.[b]— Было что-нибудь сверхизысканное? [/b]— Да нет, в нашей семье стол самый простой: салаты типа «Оливье», помидоры фаршированные в виде грибов — как их делать, супруга у меня подглядела, а еще фаршированный судак и пирог-«медовик». Я сотворил блинчатый пирог. Все-таки изба красна не углами, а пирогами.
Общество
Владимир Малышков: Наш враг — три «О»: Обман, Обвес, Обсчет
[i]Министр правительства Москвы, руководитель Департамента потребительского рынка и услуг, доктор экономических наук, профессор Владимир Малышков к критическим выступлениям прессы, если они конструктивны, относится с одобрением.А вот от «залепух» и «нелепых фантазий журналистов болеет хуже, чем от недополученной прибыли», несправедливости не терпит и спуска авторам необъективных публикаций не дает.Случается, достается его ведомству от журналистов «Вечерки», но, полагаем, это на пользу делу, и на нас Владимир Иванович не в обиде.На встречу в редакцию он приехал охотно и с предельной откровенностью рассказывал о работе своего департамента, отвечал на наши вопросы.Сфера деятельности его департамента занимает значительное место в жизни столицы, поскольку торговля, общепит и бытовые услуги — то, с чем сталкиваются москвичи, да и приезжие тоже, ежедневно. А еще на него возложены похоронные дела и контроль за содержанием 65 городских кладбищ.[/i][b]— Владимир Иванович, охарактеризуйте сегодняшнее состояние потребительского рынка столицы.[/b]— Наш департамент и курируемые нами направления дают сегодня одно из самых больших вложений в бюджет города — 22 процента по прошлому году. Это впервые, раньше не превышали 8—11 процентов. У нас в системе семь лет назад работали 470 тысяч человек, сейчас почти миллион двести, практически каждый пятый трудоспособный житель Москвы. И тем не менее мы здорово отстаем от других стран.Возьмем, например, Швецию. Там система потребительского рынка и услуг составляет до 60 процентов всего работающего населения. В США сегодня эта цифра приближается к 50. Но у нас она при старой власти никогда не превышала 8 процентов. Торговли тогда не было как таковой, была распределительная система. Сегодня мы, даже при таком — в два с лишним раза — росте численности работающих, по объему услуг освоили только 15—16 процентов. Нам еще тянуться и тянуться. Ведь это показатель уровня жизни любой страны. Вы сами видите, что мы за эти годы приблизились к нормативам по торговым площадям. За счет, конечно, разных форм, в том числе и не совсем пока еще цивилизованных.[b]— В основном за счет многочисленных оптовых и вещевых рынков? [/b]— Рынки в Москве уже не те, которые были пять—семь лет тому назад. У нас есть программа на три года: они или вообще должны исчезнуть или перестроиться в торговые центры на тех же площадях. Мы считаем, что это временная, нецивилизованная торговля, просто вынужденная, понимаем ее необходимость сегодня. Нас много провоцировали на то, чтобы ее ликвидировать.Этого делать ни в коем случае нельзя. Потому что сегодня, хотим мы или не хотим, больше 30 процентов населения пользуется услугами этих рынков. Там на 20—40 процентов целый ряд товаров дешевле, поэтому мы вынуждены мириться с этой рыночной ситуацией. И еще была серьезная задача.Уличная торговля. Это какой-то был ужас для меня как специалиста и профессионала. Я ее не воспринимаю так просто. Постепенно мы с улицы начали выгонять резервации (мы их так условно называли). Потом появились палаточные торговые городки... Мы понимали: человек вышел на улицу торговать, и чтобы поставить палатку, ему надо на нее заработать. А затем, если помните, за один год мы вывезли на свалку 9 с половиной тысяч киосков: были они разношерстные, убогие.Дальше стояла задача —развивать не палаточные центры, а мини-магазины, каких уже появилось немало. Они симпатичные, даже в какой-то мере оживили город. Но самое главное, они сняли напряжение в нехватке торговых площадей и все больше приближаются к месту жительства покупателя. Но это тоже, считаем, временно-переходный период. Вы, наверное, обратили внимание — все больше и больше стало появляться у нас супермаркетов, крупных магазинов типа «Рамстор», «Перекресток», «Седьмой континент»... Сегодня их около 200. Они наиболее приспособлены к нынешним условиям, менее уязвимы, что, кстати, показали и прошлогодние августовские события: мелкие начали разоряться, а вот те, что в цепочке работают, — у них выживаемость намного лучше. И мы поддерживаем как раз именно это направление. Стоит задача, чтобы к 2003— 2004 году вообще забыли, что такое дикая торговля, постепенно она войдет в цивилизованные рамки. Конечно, без «блошиных» рынков не обойтись. Ни одна столица мира без них не обходится. Я посещал такие места в Париже, Лондоне, Токио. Думаю, что мы сохраним их, они нужны будут, но не все 240, как сегодня.[b]— Владимир Иванович, существующая система снабжения города гарантирует исключение из нашего лексикона слова «дефицит»? [/b]— Вы уже, наверное, забыли о нем. Если раньше у нас предложение было бледное, а спрос «синел на улице», потому что очереди были кругом, то сейчас совершенно обратная картина. Предложение большое, а спрос все меньше и все ограниченнее становится. Это зависит от уровня жизни.Для нас когда-то наполнить рынок товарами — очень серьезная была задача. До этого все было просто: были фонды, и Москве давали в первую очередь, остальное делили на всех. В результате регионы Москву просто стали ненавидеть, хотя москвичи не виноваты, такая политика была. Но такое отношение, к сожалению, осталось до сих пор, его не можем пока переломить, хотя сейчас на прилавках периферийных магазинов лежит такой же товар и такие же продукты, что и в московских.В Москве нам удалось создать сильный опт (разных форм собственности), который сегодня, если хотите, снабжает полстраны, но уже за деньги, и ничего плохого здесь нет. Когда система разрушалась, мы боялись, что придем к тому, что потеряем товаропроводящую сеть. А самое главное, поскольку нет никаких фондов, кто же будет завозить товары в Москву? Мы начали с оптово-розничных предприятий и создали при поддержке Юрия Михайловича Лужкова первые 200 предприятий. Затем занялись более крупным оптом. В результате мы сегодня имеем более 2 тысяч компаний, занимающихся обеспечением Москвы.Мэр заставил, можно сказать, силой сделать так называемый стратегический 15-процентный запас продовольствия, и жизнь показала его правоту. Вы знаете, был создан Департамент продресурсов, который работает по нескольким позициям, самым крупным и основополагающим в продовольствии: мясу, муке, крупам, жирам животным и растительным, соли, рыбе, овощам и другим. Благодаря этому мы не раз выходили из очень тяжелых положений. В частности, если взять прошлогоднюю осеннюю ситуацию — сентябрь, октябрь, когда резко все завалилось, запасы, которые мы сумели создать, нас здорово выручали.Системы снабжения, хотя они и частные (есть государственные и смешанные), мы теперь имеем в достаточном количестве. И есть четкая «разблюдовка»: откуда, что, кто, как, сколько, каким образом... Причем мясом, например, в Москве занимаются порядка 60 компаний, сахаром —два с половиной десятка компаний. Они между собой конкурируют — это тоже очень хорошо. Мы по тендеру с ними работаем. У нас есть задача: купить мяса, допустим, 200 тысяч тонн. Мы объявляем тендер и выбираем — кто даст наиболее приемлемую для нас цену. На каждый товар у нас должно быть не менее 20—30 поставщиков, тогда мы будем действительно чувствовать себя спокойно.[b]— Магазины для необеспеченных горожан — тоже мера вынужденная? [/b]— Чего тут греха таить, наше общество делится очень быстро и категорично на разные слои. Задача правительства и нашего департамента — сделать так, чтобы люди со скромным достатком имели возможность покупать товары в таких же красивых, хороших магазинах, что и богатые, в услугах все должны иметь равные права. Другое дело, образно говоря, одну услугу можно сделать из золота, а другую — из алюминия, но такой же формы. Доступ и условия должны быть равные, может быть материал разный. Это очень важный аспект. Если не будет такой политики, ничего, кроме озлобления, ожидать не придется. Первые шаги мы уже делаем.Например, открываем крупнейший универсам — сейчас у нас их уже более трех десятков. Есть целая программа, утвержденная правительством. И если в магазин ты постоянно ходишь, то имеешь скидку, допустим, десять процентов. Но кроме этого, в каждом таком магазине примерно 2 тысячи карточек по совместному решению местных властей — районной управы и собеса — выдаются малоимущим. Мы договариваемся с предпринимателями, чтобы на это количество людей давались дисконтные карты дополнительные, и, кроме того, в этих магазинах на 10 процентов снижены цены по сравнению со средними, малоимущий покупатель еще имеет дополнительно 5—10 процентов скидки. Это одна из форм торговли, их несколько вариантов.И еще одна из наших задач — создавать комфортные условия для покупателей. Сегодня, к сожалению, мы не можем похвастаться, что у нас во всех микрорайонах есть комплексы услуг.Поэтому равномерность распределения сети услуг — очень серьезная проблема, она требует немалых денег. Их нет, а искать пути ее решения надо. У нас есть на этот счет тоже целая программа.Жители новых микрорайонов вынуждены искать работу в разных концах Москвы. Мы говорим: давайте на этой территории создавать малые предприятия сферы услуг. Как минимум 30 процентов населения, в том числе женщин, можно занять работой по месту жительства, чтобы они никуда не ездили и не тратили столько времени. Эту идею правительство поддержало, и уже проводится работа по целому ряду микрорайонов.[b]— А с обвесами и обманами покупателей ведется борьба? [/b]— Три «О» — обман, обвес, обсчет — еще присутствуют у нас, хоть тресни. Наверное, годами с кровью, молоком впитывались — все же было не свое, государственное. Конечно, ведем работу, как эти «ООО» несчастные изжить. Вообще, рецептов несколько. Сколько бы ни пытались (эта система и раньше была) наказывать, закрывать — нет эффекта.Мы сейчас пересмотрели концепцию. Надо создать условия, чтобы человеку было невыгодно «ООО», чтобы продавец понял: если он будет честно работать — будет иметь больше, а не наоборот. Начинаем кое-какие меры предпринимать, и, в общем-то, получается. Ну и, конечно, криминал. Просто бич. Помните наши акции? Мы на рынках продолжаем их и сейчас. Наряжаем наши спецслужбы крестьянами, везущими капусту, картофель... Это действует, кое-какие результаты есть. Но я совершенно далек от того, что мы здесь каких-то больших успехов добились.[b]— Какие меры принимаются, чтобы недоброкачественный товар не попадал на прилавок? [/b]— Вы знаете эпопею с алкоголем. Результаты просто впечатляющие: за один год почти 38 миллионов бутылок с некачественной продукцией не было допущено на прилавок и не один миллион переработали на стеклоочистители.Но самое главное, наша промышленность поднялась, и поступления в бюджет резко увеличились, как в федеральный, так и в городской. Но еще есть одна деталь. В Северной Осетии до нашей борьбы было 210 мини-цехов «на коленке», в которых разливали суррогатную водку. Каждый месяц к нам пригоняли ее 200 вагонов. А сейчас поставляют только хорошую 7 предприятий, остальным запрещено, и они закрылись.[b]— А с табаком что получается? [/b]— Очень тяжело. Потому что, с одной стороны, нормальные производители, в том числе и в рамках совместных предприятий в России, вроде согласны с тем, что «левый» товар им мешает, тем более фальсифицированный.Но с другой стороны, они сами же и противодействуют этим мерам.Мы регулярно сейчас делаем проверки. До 40 процентов табака продается без сопроводительных документов. Откуда он? Может, и качественный, но несомненно «левый». Так же было по алкоголю. У меня глубокое подозрение: производители сами потихоньку делают «левый» товар и уходят от налогов. А как бороться с ними? Общегосударственных мер нет.[b]— А почему намеченная программа по парфюмерии задержалась? Помните, вы обещали женщинам чуть ли не к 8 Марта сделать подарок.[/b]— Я обещал, что мы проверим серьезно качество продукции. И мы это сделали. Но результаты очень неутешительные. Здесь еще сложнее, чем с табаком.Знаете, упаковка — та же, бутылочка — такая же, пузыречек — тот же, баночка — та же, этикетки — все один к одному. Но под марками известных компаний кто и чего только не делает. И вот, предположим, продавцу приносят аналогичную продукцию, только в три раза дешевле, и, учитывая, что сложная жизнь, он ради такой выгоды на что только не пойдет… А как этому противостоять, если законодательной базы нет? Одна из серьезнейших проблем нашего дня: перейти от количественного к качественному насыщению товарами.[b]— Владимир Иванович, не опоздали ли мы в Москве с русскими бистро? «Макдоналдс» их все-таки забивает.[/b]— Во-первых, мы никогда и не ставили задачу обогнать «Макдоналдс». Это совершенно две разные системы, неравнозначные по возможностям. Могу сказать: для раскрутки «Макдоналдса» в Москве 200 миллионов долларов вложено фирмой на начальном этапе.Продукты не из-за границы возят, все производство организовано здесь, под Москвой, а это надо было создавать и вкладывать деньги. «Макдоналдс» имел мощный стартовый капитал. Из-за августовских событий пострадали и русские бистро, и «Макдоналдс».Но «Макдоналдсу» легче. Центральное управление приняло решение: дать стабилизационный заем, беспроцентный, на несколько лет. Стабилизационный кредит дан для того, чтобы не повышать стоимость продукции. Если бы цены сегодня поднялись, как доллар, в четыре раза, никто бы в «Макдоналдс» не пришел. У них есть такие возможности, поскольку 14 тысяч ресторанов разбросаны по всему миру. А «Русское бистро» не 200 миллионов долларов стартовых имело, а всего лишь 7. Причем не собственные деньги — заемные, за которые надо платить в валюте 16,5 процента годовых. Вынуждены были брать, потому что надо было развивать систему. И вроде бы уже начинало получаться, мы сделали 38 бистро, и на 42 есть уже готовая документация. Получив 7 миллионов, мы сделали 24 миллиона активов, т. е. увеличили в три с лишним раза показатели. Сумасшедший результат за такое короткое время. Начали выплачивать проценты за полученные деньги, и вроде бы шло все нормально, но вот 17 августа...Деньги мы брали у инвестиционного комитета. Но он-то их взял за рубежом в валюте. Нам тогда дали 15 миллионов рублей, но там запись одна есть: что это эквивалентно 2,5 миллиона долларов. А дальше вы уже сами начинайте вычислять. Мы построили завод по производству медовухи, кваса и все оборудование взяли в лизинг — в дойчмарках. Успели вернуть 2 миллиона дойчмарок из 6 миллионов. Теперь представьте: одно дело 4 миллиона дойчмарок отдавать по курсу 6 рублей, который тогда был, или по сегодняшнему 15—16 рублей. А цены в «Русском бистро» увеличены всего на 80, а на отдельные виды изделий и вовсе на 20 процентов. Где же взять свыше 100 миллионов рублей, чтобы заткнуть образовавшуюся дырку? У нас нет «дяди в Америке», который нам бы дал стабилизационный кредит. И у города нет денег.Да и с какой стати он будет давать? Получив около 42 миллионов рублей, мы за это время вернули в виде налогов городу 10 миллионов, в бюджет Российской Федерации — 3,5 миллиона, по лизинговым платежам — почти 14 миллионов, то есть всего 30 с лишним миллионов, и у нас еще есть четыре года — лизинг дан на семь лет. А теперь только два варианта: или город помогает реструктурировать эту ситуацию и забирает полностью все акции, или мы вынуждены искать другие пути.Но я все равно оптимист и уверен, что все трудности одолеем.[i][b]Анекдоты, которыми перед беседой обменялись министр и главный редактор «ВМ»:[/b][/i][i]Просыпается один, замерз, колотит его. Открывает глаз: «Что такое? Кругом мертвые лежат, ничего не пойму. Если я живой, то почему в морге, а если мертвый, то почему мне в туалет хочется?».Пожарные тушили пожар в больнице. Потушили.Докладывают главному врачу: «Без жертв не обошлось. Мы там пятерых нашли. Троих откачали, а двоих так и не удалось». Главный врач: «Ребята, да вы что! Вы ведь морг тушили».[/i]
Общество
Без картошки и хлеба не останемся
[b]Московские власти решили на 20—30 процентов увеличить объемы закладки на зимнее хранение картошки и «стратегических» или, как их еще называют, социально значимых овощей (моркови, капусты, свеклы и лука). Полагают, что в складывающейся на российском рынке продовольственной ситуации горожане вынуждены будут все больше налегать на пищу вегетарианскую.[/b][i]Наиболее сложное положение, судя по всему, с зерном. Ожидаемый урожай особого оптимизма не вызывает. 50 — 55 миллионов тонн пшеницы и ржи явно маловато, чтобы полностью обеспечить российского потребителя хлебом. А еще надо кормить птицу, иначе не видать нам яйца и отечественных куриных грудок и окорочков. Вероятно, опять придется закупать зерно за рубежом, и в таком случае вряд ли кто возьмется гарантировать нам устойчивые цены на хлеб.[/i]Москва собиралась закупить для своих нужд на московской зерновой бирже 250 тысяч тонн, однако удалось приобрести только половину планируемых объемов — продавцов на торги приехало много и они больше приглядывались к стоимости зерна, чем его продавали. Столичные снабженцы сейчас делают закупки, и без хлеба, как авторитетно заявил мэр, москвичи не останутся.В Московской области урожай картофеля в нынешнем году неважный, и из планируемых пятидесяти тысяч тонн у областных аграриев удастся взять тысяч двадцать. Основную массу клубней поставят сельхозпроизводители Чувашии, Мордовии, Татарстана, Орла и двадцати других регионов. С ними уже заключены договоры на поставку 180 тысяч тонн корнеплодов. В регионах придется взять и недостающее количество моркови и свеклы.А вот капусту мы с вами будем есть подмосковную.Похоже, уродилась она на подмосковной земле, раз областной министр сельского хозяйства Юрий Королев гарантирует ее москвичам 107 тысяч тонн. Лишь лук будет полностью заложен привозной. Однако на этот раз прибудет он в столичные закрома не из дальнего и даже не из ближнего зарубежья. Нижегородские, пензенские, чувашские и астраханские крестьяне гарантируют, что их острая продукция ничуть не хуже забугорной.Скоро ее отведаем. В субботу на Кунцевской овощной базе Юрий Лужков проводил расширенное совещание, на котором обсуждались все детали предстоящей завозной кампании. Все 23 столичные овощные базы к ней подготовились и прошли комиссионную проверку.Начиная с 10 августа первые корнеплоды пойдут уже в хранилища на зимнее хранение.
Общество
Прерванный нерест
[b]Камчатка поражает первозданной природой. Протыкающие небо величественные вулканы и сопки, с которых даже летом не сходит снег. Горячие источники, фонтанирующие гейзеры и многочисленные на редкость чистые реки и озера.[/b][i]Но главное богатство этого края, безусловно, рыба. В прошлом году из 4,5 миллиона тонн общероссийского улова 3 миллиона составила доля Камчатки. В Охотском, Беринговом морях, Тихом океане и во внутренних водоемах полуострова добываются треска, минтай, камбала, навага, окунь-терпуг, дорогостоящий краб и не менее ценные тихоокеанские лососи — с мая по сентябрь, одна сменяя другую, идут путины чавычи, нерки, горбуши, кеты, кижуча.Однако из-за неразумного использования камчатские запасы натурального белка снижаются. Минтая за последние 5 лет стало меньше в 2,5 — 3 раза.Браконьерство и бесконтрольный экспорт отнесли к разряду редких и нуждающихся в защите чавычу и кету, а положение с крабом и вовсе плачевное — нелегальный вывоз его в Японию во много раз превышает официальные данные.[/i]Ведущие промысел в 200-мильной экономической зоне иностранные суда с лихвой осваивают помимо своих еще и российские квоты, предоставляя заниженные сведения о реальных объемах добычи, а также приобретая за наличную валюту, топливо или продукты рыбу у российских промысловиков прямо в море. Подкуп присутствующих на иностранных судах инспекторов рыбоохраны — явление распространенное. Недавно при прохождении таможенного осмотра был задержан сотрудник магаданской инспекции, у которого были обнаружены 32 тысячи недекларированных долларов.За пару месяцев работы на корейском судне, получая 52 доллара в день, законно собрать такую сумму невозможно. Разумеется, платили ему не за красивые глаза, а за то, что старательно закрывал он их при виде незаконных промысловых делишек. В итоге, по оценкам ФСБ, валютный ущерб от нелегального экспорта дальневосточных морских биоресурсов ежегодно составляет 2 миллиарда долларов.Последствия такого варварского разбазаривания нам еще аукнутся.Знающие люди говорят: еще 2 — 3 года подобного использования биоресурсов — и на Камчатке произойдет то, что уже случилось на Сахалине и в Приморье: они иссякнут. Изменить ситуацию может только мощная система государственного контроля. Однако изданный 2 года назад президентом РФ указ № 950 «О мерах по обеспечению охраны морских биоресурсов и государственного контроля в этой сфере» проблемы не решил. Всегонавсего изъята у Главрыбвода морская рыбоохрана и передана в ведение Федеральной пограничной службы, что, как теперь все признают, лишь усложнило регулирование промысла да прибавило работы пограничникам.На Камчатке я не ставила перед собой цели распутать клубок противоречий, завязанных на большой рыбе. Выявлять браконьеров, промышляющих выловом валютоемких крабов и лососей, определять законность получения квот на промысел рыбы и без меня есть кому.Чтобы все досконально узнать о камчатской рыбе, надо на годикдругой здесь задержаться, съесть не один пуд этой рыбы, а заодно вкусить все прелести здешней жизни — отсутствие света, горячей, а то и холодной воды, а заодно и канализации. Впрочем, насчет возможности всласть поесть хорошей рыбки у меня тоже возникли большие сомнения. Во всяком случае в самом Петропавловске-Камчатском я ее и не увидела, а потому откровенно сказала аборигенам: ваши изысканные морепродукты реальнее всего отведать в Москве.[b]Сапожник — без сапог, а рыбак — без рыбы? [/b]Прежде всего небольшая информация для тех, кто вдруг соберется на Камчатку. Лететь туда 9 часов, разница во времени тоже составляет 9. Так что если ваш самолет вылетит из «Шереметьева» в 3 часа дня, приземлитесь в аэропорте «Елизово» в 8 утра уже следующего дня. Хорошо, если полетите бизнес-классом (стоимость билета в таком случае 4,5 тысячи рублей, а обычного, естественно, в один конец — 3 тысячи). Вкусная обильная еда с рюмочкой коньяка или бокалом шампанского и любезно предложенная стюардессой пресса, в том числе «Вечерняя Москва», скрасят долгий перелет. Поселиться лучше всего в гостинице «Петропавловск». Правда, предупреждаю сразу: без протекции сюда можно и не попасть. Отель хотя трехзвездочный (стоимость номеров на уровне столичных — приличный одноместный, например, стоит порядка 400 рублей ), однако считается лучшим гостиничным заведением города и пользуется популярностью как у приезжих, так и у местных жителей. Главным образом из-за того, что круглосуточно и в полном объеме предлагает постояльцам практически недоступный для камчадалов цивилизованный сервис: свет и, значит, постоянно работающие телевизор, холодильник, телефон, теплые батареи и верх мечтаний любого местного жителя — горячую воду.Первым делом я решила сделать вояж по магазинам и сравнить камчатский ассортимент, а заодно и цены с московскими. И тут меня поджидал первый сюрприз: оказалось, ни одного специализированного магазина в городе нет. Единственный рыбный давно перепрофилирован и теперь торгует чем угодно, но только не рыбой. В продмагах я ее тоже не повстречала.«Что за чехарда? Где же вы ее в конце-то концов покупаете?» — стала я расспрашивать камчадалов и выяснила: отловить замороженную рыбу можно лишь в палаточках, которые работают при нескольких рынках.Поехала на эти базарчики, чемто напоминающие московские мелкооптовки. Интересующие меня павильоны не нашла, а то, что увидела на рынках, не вызвало особого желания подпитать ум натуральным белком.В торговых рядах стоят частники и предлагают: селедочка соленая или копченая — 9 — 12 рублей штука, терпуг малосольный — 40 рублей кг, нерка спецпосола — 100, а копченый балык — 90, чавыча копченая — 80—90, свежая — 35—45, горбуша свежая — 20, минтай — 15, икра нерки — 200—250, чавычи — 300 рублей. И не надейтесь, что в пятидесятирублевой пластиковой баночке действительно окажутся обещанные торговкой 200 граммов лососевого деликатеса. Даже на глаз видно — весит чуть больше ста. Вся рыночная рыба, как правило, свежая или изготовленная кустарным способом — копченая и вяленая. Мороженая — товар отнюдь не для рынка.Вначале по столичной наивности я интересовалась у торговцев сертификатами и лицензиями, чем повергала их в недоумение и затем явное нежелание вообще со мной общаться. Хорошо, мой неизменный спутник во всех поездках, он же водитель и одновременно гид Саша вовремя предупредил: «Да не пугайте вы их своими вопросами и не спрашивайте документы. Накладной и то не имеют, так как стоят с браконьерским уловом». Кстати, именно таким путем снабжает себя большая часть населения: или сами браконьерят, или приобретают браконьерскую рыбу у знакомых.Свежемороженую довелось увидеть в продаже дважды. В небольшом работающем круглосуточно магазинчике, предмете гордости петропавловцев, гордо именуемом ими супермаркетом, лежали треска, палтус, зубатка, креветки, почему-то импортные крабы. Товарный вид у морепродуктов был приличный, цены тоже — практически на уровне московских. Закупленная здесь 130-граммовая баночка нерки ломтиками в масле стоила 38 рублей.По-настоящему порадовал лишь магазин «Валентина», но это уже в другом, тоже стоящем на побережье, районного значения городе — Усть-Камчатске, куда я приехала на путину нерки. Об этой поездке отдельный рассказ и попозже, а «Валентина», точнее, ее владельцы, приятно удивили вот чем: продают малоимущим охлажденную чавычу, палтуса по 25 рублей за килограмм и по 10 — треску. Только не завидуйте, пожалуйста, московские пенсионеры камчатским.Дешевая треска не от хорошей жизни, и поэтому никому из вас я ее не пожелаю.[b]Будет ли треска у камчадалов и москвичей [/b]Когда два года назад камчатский рынок неожиданно остался без рыбы, власти области всерьез забеспокоились. В самом деле, нельзя же все гнать за границу или в другие регионы, что-то надо и себе оставлять. Первые попытки создания оптовых рынков успехом не увенчались — они превратились в те базарчики, на которых и довелось мне побывать. Тогда за дело взялся лично губернатор Бирюков, которого деловой камчатский люд уважительно называет дедом. При его поддержке несколько месяцев назад было создано ГУП «Камчатоптрынок». Планируется построить этот рынок через два года и полностью обеспечивать морскими и речными дарами городскую торговлю и 14 перерабатывающих предприятий.Их ежедневные потребности в сырье — 250 тонн. Но прежде учредители унитарного предприятия намерены получить все выделяемые на петропавловско-командорскую подзону лимиты и самостоятельно их распределить.Невольно вспоминается пример Чукотки: ОДУ (общедопустимый улов ) на тамошнее население — 11 тысяч человек — достигал 100 тысяч тонн. Только что-то незаметно, чтобы догнали чукчи по благосостоянию жителей Арабских Эмиратов.Особой графой прописано выделение квот и для коренных камчадалов. Но знаете что я услышала от них на свой вопрос: занимаются ли их представительницы прекрасного пола каким-либо бизнесом? «Только одним, — было сказано мне, — продажей получаемых благодаря этой льготе рыбопромысловых участков».Перепродажа участков, кстати, в моде не только среди аборигенов.Накануне массового хода горбуши на северо-востоке Камчатки штаб лососевой путины бил тревогу: половина пользователей не установила неводы. Это значит, многие из них вовсе не собирались ловить рыбу и урвали куш в надежде его перепродать. И так, очевидно, будет до тех пор, пока администрация Камчатской области не осознает пагубность бесплатной раздачи участков и по примеру коллег из Астраханской области не введет систему аукционов.Владимир Юрьевич Тумилович, главный инженер ГУП «Камчатоптрынок», с которым я обсуждала проблемы большой рыбы, — старый морской волк: на океанском флоте проработал 30 лет.Доводилось ему браконьерить в территориальных водах США, был капитаном-директором в американской компании, а когда стал работать на суше и вошел в состав учредителей местного перерабатывающего завода, столкнулся с тем, что осталось его предприятие без рыбы. Хотя, по его мнению, флот в состоянии добывать ее в подзоне по 350 тонн за сутки. И она была бы у переработчиков, если бы не скупалась в море иностранцами.Например, в этом году российский рынок на редкость мало получил трески. Почти всю скупила австралийско-американская фирма «Навигатор». За ценой не стояла и брала по 2,5 доллара за килограмм, хотя прежняя закупочная стоимость не превышала одного. Не лучше с треской будет и дальше — стадо подорвано, а потому меньше, чем по 2,5 доллара, оптовики вряд ли смогут ее теперь приобрести.Сегодняшние цены так обожаемого китайцами и активно скупаемого у наших рыбаков минтая — десятирублевые, а к декабрю дойдут до двадцати. 120-граммовая же баночка красной икры, вероятнее всего, будет стоить под 45 рэ. Это при условии, что курс доллара останется прежним. С консервами и вовсе особая история.[b]Главный консервный — в банкротах [/b]Консервированная рыбная продукция тоже становится предметом дефицита. Старая береговая система переработки пребывает в упадке. Главным образом из-за того, что промысловики, сдавая в море по демпинговым ценам рыбу иностранцам, практически перестали возить ее на родимый берег.Удорожало и само производство.Стоимость жестяной консервной банки, доставляемой на полуостров с материка, составляет чуть ли не половину отпускной цены законсервированного морепродукта. Поэтому ту же самую икру рыбопромышленникам проще продавать бочками или ведрами. Зачем усложнять себе жизнь.Исчезла из продажи и продукция знаменитого Петропавловского рыбоконсервного завода, в прежние времена перерабатывавшего за год по 30—35 тысяч тонн рыбы и снабжавшего своими рыбными деликатесами весь Советский Союз.Наверное, еще помните краба в собственном соку и особо зернистую красную икорочку? Эталоном считается продукция завода и сейчас, только вот ходит он в банкротах и осенью будет продан с аукциона. Прямых долгов у предприятия — 55 миллионов, а со штрафами и пенями набегают все 85.Сергей Уваров — конкурсный управляющий, с которым мне довелось побеседовать, выполняет достаточно неприятную миссию: готовит старейшее российское предприятие (как-никак с 1905 года без сбоев работало) к продаже. Но даже при такой крайней мере вряд ли удастся погасить все задолженности. Конкурсные кредиторы ждут аукциона с нетерпением — вдруг удастся по дешевке отхватить лакомый кусочек. По мнению временного управляющего, сейчас происходит не что иное, как вторая приватизация собственности. А ведь лет за пять и без всяких аукционных продаж предприятие вполне могло бы встать на ноги. Ему бы только своим флотом обзавестись.Был когда-то и он, да передали в свое время головному предприятию — Камчатрыбпрому, о котором теперь мало что слышно.В прошлом году завод неплохо заработал на давальческом сырье и по текущим платежам рассчитался со всеми, однако утянули его в болото старые долги. Производство в ноябре, после путины, полностью встало, энергетики отрубили электричество, и сегодня основной контингент работающих составляет охрана. Правда, ворам она особо не помеха — тащат с завода все, что только можно. Недавно кабель сняли — цветной металл в цене.Выпущенные в прошлом году настоящие петропавловские консервы в продаже отсутствуют. Покупатели давно их съели. Даже работая на давальческом сырье, заводская лаборатория держала свою марку и некачественную рыбу и икру на переработку не пропускала. Так что знайте: если продается сейчас где петропавловская продукция — значит поддельная. Фальшивок по российскому рынку вообще гуляет предостаточно. Уваров пожаловался: то и дело приходят запросы — ваша продукция или не ваша? В Петропавловске- Камчатском и его окрестностях береговой переработкой занимаются 12 предприятий. Эти в основном небольшие модульные производства появились 2—3 года назад. Выживают они главным образом благодаря своей мобильности и малой инфраструктуре. Небольшое количество работающих, новейшее технологическое оборудование, хорошие холодильные камеры и обязательно автономное электропитание (на централизованное на Камчатке полагаться нельзя — рыба в два счета испортится) — непременные составляющие малой переработки. А чтобы цикл был полным и всеохватывающим, еще обзаводятся бизнесмены и собственными рыбопромысловыми судами.Выпотрошенную и замороженную по европейским стандартам лососевую рыбу камчатские коммерсанты отправляют преимущественно за границу. Например, японцы обожают нерку и называют ее — за красивый малиновый цвет тушки и, конечно же, товарный вид — настоящей красной рыбой. Но к икре даже этой благородной особи относятся равнодушно, и оттого 90 процентов ее уходит на внутренний рынок. Все подробности об этом — в следующей публикации.
Общество
Прерванный нерест-2
[b]Продолжение.Начало в номере за 26 августа.[/b][b]Змеиный супчик [/b]Тихоокеанский лосось — рыба совершенно особая. Природа так распорядилась, что в отличие от своего атлантического собрата, который нерестится несколько раз и живет долго, он на нерест приходит только однажды. Причем именно в то речное гнездо, где вылупился из икринки. Выполнив дарованную природой миссию, рыба погибает...Когда лососи заходят из океана в реку, они перестают питаться и у них появляется брачный наряд. В океане они все одинаковые — серебристые и прогонистые, как торпеды. А в реке окрас полностью меняется. Кета, например, становится полосатой, как тигр, эдакой желто-зелено-коричневой. Тело — сплюснутое, высокое, у самца вырастает клюв с мощными зубами, благодаря чему рыба готова преодолевать на своем пути водопады, биться о камни и строить гнезда.Выкапывают их самки хвостом, им же зарывают в грунт оплодотворенную икру, так что к концу нереста хвосты у них превращаются в ободранное белое мочало. На нерест лососи ползут, как танки, с открытой спиной, лишь жабры остаются в воде. Описать это на редкость эмоциональное зрелище невозможно. Его надо видеть.Мясо у лососевых рыб к брачному периоду бывает особенно красным, у нерки даже малиновым, отсюда и название: красная рыба. Вылавливается она перед заходом в реку — на стыке тихоокеанских и речных вод — и большая часть пропускается на нерест для воспроизводства потомства. А после нереста мясо становится белым — пигмент ушел в голову, а вот рыбья кожа, наоборот, задубела — и в пищу малопригодна. Используют его преимущественно на корм скоту. Но камчадалы меня «просветили»: рыбопромышленная компания «Викинг» наладилась изготовлять из этого бросового сырья консервы. Называются они «Лосось-зубатка» и отправляются в основном в Москву. Главные расходы при их производстве — стоимость жестяной банки. На Камчатке именуют сие изделие — за резкий запах белесого вперемешку с грубой кожей продукта — змеиным супчиком. Он и в самом деле получается ароматным и вполне съедобным. Однако к настоящему лососю, как вы уже догадались, имеет далекое отношение, а к океанической зубатке и вовсе никакого.[b]Скромный улов пограничников [/b]Естественные лососевые нерестилища во всем своем многообразии пока еще на Камчатке уцелели. Но горбуша стала рыбой четного года. Произошло это после катастрофической 1983 года путины. Тогда на западном побережье полуострова было выловлено всего 25 миллионов штук рыб, а в реки вместо 30 — 60 миллионов прошло больше 120. Нерестилища были переполнены, рыба буквально давила друг друга и уничтожала отложенную икру. Итог плачевный: промысловое поколение горбуши нечетных лет рождения на западной Камчатке утрачено, и в нынешнюю путину рыбаки могли рассчитывать на промысел лишь в районах восточного побережья.Поэтому в беседе со мной директор Камчат-НИРО Сергей Синяков был предельно осторожен, в прогнозах — скуп, цифры старался не называть и, ссылаясь на специфичность лососевой путины, говорил о неизбежности корректировать ее по ходу. Отклонения в прогнозах, по его словам, допускаются до 25 процентов, как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения предполагаемого объема вылова.Во время нынешней путины нерки эти цифры корректировались 4 раза, горбуши наука первоначально обещала 20 тысяч тонн, затем 40, а накануне самой путины уже назывались 70 тысяч. Владимир Бурканов, начальник Камчатского бассейнового управления по охране и воспроизводству рыбных ресурсов и регулированию рыболовства, объясняет столь размытые прогнозы слабым научным обеспечением. Не хватает денег, чтобы провести нормальный мониторинг. «Но дайте науке, — говорит Владимир Николаевич, — сейчас 50 миллионов долларов, она все равно на будущий год точного прогноза не выдаст. Для того чтобы подготовить специалистов, лет 5 —10 потребуется».Ухудшается не только мониторинг, но и состояние морских биоресурсов.Они уменьшаются с каждым годом, кета и чавыча вовсе в депрессии, и остро стоит вопрос о необходимости закрыть промысел на эти виды лосося. Горбуша, как предсказывают специалисты, еще некоторое время будет, а потом тоже пойдет на спад.Руководитель Камчатрыбвода настроен весьма пессимистично, так как убежден: в течение 2— 3 лет в экономической зоне России морские биоресурсы наверняка будут подорваны. Функции охраны правительственным решением 2 года назад (на деле — чуть больше полугода) переданы в ведение федеральной пограничной службы. В результате дополняющие и переходящие из одного в другой процессы охраны и воспроизводства рыбного промысла оказались нарушенными. Действующая система охраны развалена, а для того, чтобы создать новую и выйти хотя бы на прежний уровень, нужен не один год.Камчатрыбводу, передав большую часть своих инспекторов пограничной службе, крайне сложно стало заниматься вопросами регулирования промысла. Пограничникам рыбводовцы тоже не завидуют: понимают — они просто расхлебывают ситуацию, которую создало правительство.Те, люди военные, приказы начальства не обсуждают. В беседе со мной заместитель начальника отдела морской охраны Северо-Восточного регионального управления Геннадий Медведев аргументировал целесообразность возложенных на его ведомство функций тем, что и прежде пограничникам приходилось задерживать суда-нарушители. Только не было права, как у рыбвода, накладывать штрафы. Сейчас оно имеется, и в результате служебно-боевой деятельности морской охране в нынешнем году удалось, проверив свыше тысячи российских и иностранных рыбопромысловых судов, оштрафовать россиян на 1 826 926 рублей, а иностранцев — на 288 465,49 доллара США. Конфисковано рыбной продукции — на российских судах 1552 тонны и 458 тонн на иностранных, а также орудия лова — одно судно, 5 тралов, 86 км сетей и 1086 штук крабовых ловушек. Вроде бы, с одной стороны, цифры впечатляют, а, с другой, если вспомнить об ущербе в 2 миллиарда долларов, который ежегодно наносят дальневосточным сырьевым ресурсам браконьерство и незаконный экспорт, улов пограничников выглядит весьма скромно. Правда, не стоит забывать, что в рыбоохранном деле они еще новички, а экономическая зона их участка побольше всей Западной Европы.[b]Рыбьи кладбища [/b]Во время нереста самое главное — не допустить переполнения нерестилищ рыбой. Мировой опыт показывает: эта задача трудно разрешима, поэтому все страны давно перешли на искусственное воспроизводство лосося. В Японии, например, он весь заводской. Стараниями Госкомитета по рыболовству РФ обустроено 5 заводов и на Камчатке. На двух таких мне удалось побывать. Строили их японцы, и в память о себе на каждом оставили традиционную резную скульптуру «Медведь с рыбой».Камчадалам более чем кому-либо понятен глубокий философский смысл этой композиции: с апреля до июля, пока топтыгин не наелся рыбы, он голодный, злой, и встреч с ним лучше избегать.На Камчатке рыба кормит всех — и людей, и животных. Кстати, медведи обожают, как ни странно, рыбку тухленькую. Свежевыловленную сразу же старательно закапывают в укромном местечке, а через пару дней, когда у нее появится душок, начинают доставать и лакомиться.Люди ее до такого состояния не доводят — варят уху (у каждого рыбака — свой рецепт) или солят, коптят, вялят. Например, раньше я и не предполагала, что вяленая камбала — такой классный закусон к пиву, после нее на астраханскую воблу даже смотреть не хочется. А зимой у местного населения в большом ходу корюшка. Для рыбаков в межсезонье она становится неплохим промыслом: до 10 кг в день на удочку вытягивают. Со сбытом, говорят, особых проблем не возникает — приезжают из Петропавловска-Камчатского коммерсанты и забирают подледный улов для многочисленных баров и ресторанов.Горбуша не в таком почете. Рыбьи кладбища, по поводу которых так много возмущается общественность, стали дурно пахнущим символом и горьким упреком нашей российской бесхозяйственности. Но они неизбежны до тех пор, пока не станет вся рыба полностью уходить на переработку. При сегодняшнем состоянии перерабатывающих предприятий этого никто не гарантирует. И все-таки, как объяснили мне специалисты, сознательно устраиваемые рыбьи кладбища — не самое большое для Камчатки зло. В прошлом году на западном побережье 10 тысяч тонн горбуши было изъято из реки, икра выпотрошена, а тушки выброшены на свалки. Окрестности Усть-Большерецка, Петропавловска, Елизова откровенно смердили, так как были завалены кучами гниющей горбуши. Но это лучше, чем если бы рыба прошла в реки и перекопала нерестилища. В таком случае после нереста она все равно бы погибла, только нанесла бы большой вред популяции. Из двух зол надо выбирать наименьшее. Вот и разрешили областные власти предприятиям и местному населению безлимитный вылов горбуши. В итоге удалось переработать 100 тысяч тонн, а 10 были пущены на икру. Между прочим, в печально знаменитом 83-м , когда не был разрешен превышающий возможности береговой переработки безлимитный лов, рыбьих рукотворных кладбищ на берегу не было. Зато они появились — и гигантских размеров — выше по течению и на нерестилищах, где теперь на многие годы практически уничтожен в нечетные годы промысел горбуши.[b]Кого испортил икорный вопрос? [/b]Сами камчадалы к икре относятся достаточно равнодушно. Ну как тут не вспомнить «Белое солнце пустыни» и знаменитого Луспекаева с его коронной фразой: «Опять эта икра...» Приелась, видимо, красная и жителям побережья. И не столько потому, что слишком часто они ее едят. Просто много времени занимаются ее переработкой. Но тем не менее домашние припасы делают обязательно и закатывают — крепитесь, московские домохозяйки, — преимущественно в литровые банки. Тут уж, как говорится, каждому свое: им — икра отечественная, лососевая, а нам — заморская, баклажанная: овощи на камчатском рынке ценятся в несколько раз дороже, чем на московском.И все-таки жителям столицы грех обижаться. Основная масса лососевой икры (до 90 процентов) идет на внутренний рынок. Как правило, вначале везут ее коммерсанты в Москву, а затем, исходя из спроса, отправляют в регионы. Другое дело — какого она качества. Это, между прочим, впрямую зависит от столичных бизнесменов, от их оборотливости и порядочности. Как мне поведали камчатские рыбопромышленники, 50 процентов лососевого деликатеса фасуется и закатывается в порционные баночки именно в столице.В путину на Камчатке любую икру — засоленную в бочки, ведра или уже закатанную — купить можно без проблем. Изготовленную внушающим доверие предприятием или не очень, а чаще всего откровенно браконьерскую. Последняя самая дешевая и оттого пользуется повышенным спросом у столичных дельцов. В прошлый сезон ее цена доходила до 25 — 30 рублей за кг.К сведению рядового потребителя: бочковой лососевый деликатес может храниться при температуре минус 6 градусов полгода, а в баночном варианте до года. Это в том случае, если чистота на икорном производстве соблюдалась идеальная. А вообще-то бочковую продукцию по закону раскатать положено в течение месяца. Однако сплошь и рядом эти сроки затягиваются чуть ли не до года. Недобросовестный коммерсант готов чуть ли не отраву взять, лишь бы получить хороший «навар». Страдает же по его вине рядовой покупатель. Икорку мы покупаем по великим праздникам. И как бывает обидно, когда приносим в дом прогорклый, с пленками и большой вероятностью наличия болезнетворных бактерий продукт. Пересаливается он по той же причине — браконьеры, засыпая вместо 6 процентов соли раза в два-три больше, используют ее как консервант.Но на настоящее икорное производство я все-таки попала. И, главное, познакомилась с человеком, для которого деньги и капитал означают лишь возможность воплощать задуманные проекты в жизнь. Директор компании «Берег» Александр Сергеевич Калачев личность во всех отношениях неординарная. По образованию архитектор, на Камчатку он приехал из Казахстана. Занимался строительством, затем овощеводством и свиноводством. Только пришлось от сельскохозяйственной деятельности отказаться, когда стало выгоднее завозить свинину из Китая, нежели выращивать ее в местных условиях.Сейчас он осуществил проект крестьянского хозяйства «Заимка», который ведет и финансирует фонд «Российский фермер». Благодаря этому, собственно, и появилась возможность заниматься добычей и одновременно переработкой лосося. В хозяйстве Калачева имеются современные низкотемпературные холодильные камеры, коптильня, цех соления и два икорных. На производстве такая стерильная чистота, которой бы позавидовал директор любого столичного пищевого предприятия. Заморозка рыбы — редкая для России, поштучная. Икра закатывается в стекло и жесть. И вся эта продукция идет только на внутренний рынок, в основном в Москву и СанктПетербург. Александр Сергеевич никаких коммерческих тайн из своего бизнеса не делает. Честно рассказал, что в прошлом году было добыто 800 тонн горбуши. Отпускная цена 120-граммовой стеклянной баночки икры у него составляла 19 рублей, а 140-граммовой жестяной — 17. Такая разница в цене вызвана самой прозаической причиной: если доставка жестяной упаковки обходится коммерсанту 2-80, то тяжелое немецкое стекло тянет уже на семь с хвостиком. Кстати, в икорном производстве здесь не используется никаких канцерогенов и консервантов типа уротропина и буры, лишь предложенная ВНИРО абсолютно безопасная пищевая добавка. Продукция «Берега» ценится и в северной столице, и в нашей — торговля розничную цену назначает в несколько раз выше отпускной.Однако таких идейных рыбопромышленников на Камчатке надо днем с огнем разыскивать. Вместо дешевой горбуши большинство предпочитают заниматься имеющими спрос на внешнем рынке дорогостоящими крабами и лососями. Например, неркой, за килограмм которой платится вылавливающим ее рыбакам в лучшем случае 2-30, а то и всего один рубль, но продается она японцам не меньше, чем за 3-4 доллара. Отсюда и квартиры в Москве, и особняки в поселке российских рыбопромышленников, обустроенном в американском Сиэтле. Да и на Камчатке, как я посмотрела, они живут достаточно комфортно. Но об этом — в завершающей публикации.
Общество
Сумерки над Камчаткой
[b]Японское авто для русского человека [/b]На Камчатке ездят исключительно на иномарках. Можно сказать, каждая семья с машиной, так как на 400-тысячное население приходится около 100 тысяч легковушек.Преимущественно белоснежного цвета. Интересуюсь: откуда такое пристрастие к белому? В ответ ироничная улыбка: «Это не у нас — у японцев, а наши возможности полностью зависят от их вкусов и пристрастий».Машины действительно приобретаются в Японии. Туда российские моряки везут рыбу, а на обратном пути суда доверху загружают недорогими подержанными автомобилями. Средняя цена такого авто — до тысячи долларов. Нормально поработавший в путину рыбак в состоянии осилить эту покупку. А японский транспорт, как я убедилась, достаточно вынослив, именно тот, что нужен на камчатских дорогах. Хотя, должна признать, не так уж они плохи. Когда в субботний день встречаешь утюжащий обочину грейдер — понимаешь, что за дорогами здесь следят, и если бы не ползущие за машинами плотные завесы пыли, осталось бы о них и вовсе хорошее впечатление.Наш японский джип даже проселками и лесами шел со скоростью под 120. Мне здорово повезло: грунтовка наконец-то просохла и представилась редкая возможность отправиться машиной в Усть-Камчатск на путину нерки. Обычно туда добираются вертолетом или рейсовым самолетом (лету из Петропавловска —1 час 20 минут). А тут за день удалось пробороздить с юга на север половину полуострова. К тому же это была не дорога, а сплошная экзотика. То слева, то справа сопки чередовались с вулканами, смешанный лес переходил в низкорослый тундровый кустарник, а после обезводившей в результате вулканического извержения Сухой реки нас встретила полноводная Камчатка. Через нее пришлось дважды переправляться паромом. На лесной дороге свои сюрпризы: вначале сверкнул шикарным хвостом соболь, а через десяток километров бурый медвежонок прошмыгнул чуть ли не под колесами и, очевидно, с перепугу, как обезьянка, в мгновение ока взлетел на придорожную ель. Мы остановились.Первое естественное желание — выйти из машины и подойти к дикому дитяти поближе. Но мои спутники от этого опрометчивого шага удержали: наверняка где-то поблизости затаилась матуха (то есть медведица), а встреча со встревоженной мамашей абсолютно ни к чему. Пока меня потчевали припомнившейся к случаю леденящей душу историей, медвежонок соскочил с дерева и скрылся в чаще.[b]Наши «демократки» и японские «керосинки» [/b]Энергетический кризис на полуострове длится второй год, поэтому самой полезной вещью в хозяйстве стали японские и корейские керосиновые печи. Никаких побочных запахов этот агрегат не распространяет, так как работает на чистейшем — авиационном — керосине и в состоянии прогреть комнату за 15—20 минут. На нем можно вскипятить чайник или приготовить яичницу.Все лучше, чем опять ставшая актуальной печка-буржуйка, ныне именуемая «демократкой» или «экономкой». На Камчатке только ленивый теперь их не делает. Кстати, камчадалы иронизируют: благодаря энергетической катавасии они вновь стали захаживать друг к другу в гости. Ужин, как правило, готовится в большой посудине, еды получается с избытком, вот и приглашают к вечернему столу соседей и знакомых.Оторванная от телевизора интеллигенция как в старые добрые времена взялась за семейные чтения при свечах. Правда, в самом Петропавловске-Камчатском электричество хотя бы с перебоями, но все-таки подается, а глубинка хронически сидит без света основательно.Мерцали темными окнами Ключи — городок районного значения, где нам пришлось остановиться заночевать. А в конечном пункте нашего пути, тоже райцентре — Усть-Камчатске, — доведенная до отчаяния местная администрация добыла электричество откровенно воровским способом. Взяли да и угнали из-под носа военных танкер с 400 тоннами дизельного топлива. Рассчитали: если подавать электричество на три часа через каждые шесть, то будет население со светом практически месяц. Так что когда московский военный прокурор прилетел разбираться, усть-камчатцы, хотя и малыми порциями, но вкушали электрический сервис и могли даже позволить себе пригласить гостей в ресторан. Там нас потчевали столичной закусью: отличными отбивными — фирменным блюдом некогда работающего в столице шефповара — и привозным «Московским» коньяком. На десерт, к кофе, я запросила мороженое. «Ой, что вы, — засмущалась официантка, — в наших условиях откуда оно?» Уходили мы из ресторана при свечах, а до гостиницы и вовсе добирались в кромешной темноте, поскольку 3-часовой световой лимит городом был исчерпан. Утром в моем номере вода из крана не текла, не было ее и в общем туалете.Вспомнив, что ею (видимо, именно для такого случая) заполнена ванна в люксовском номере моих спутников, я зашла к ним и, зачерпнув 2 стакана, с горем пополам совершила утренний туалет. Вкус у воды был откровенно тошноватый. Молодой гостиничный администратор, узнав, что я не только умыла ею лицо, но еще и рот прополоскала, закатил к потолку глаза и со стоном произнес: «Вы что, со своей зубной щеткой в больницу захотели загреметь?! В городе вовсю гуляют кишечные инфекции...» Спасла меня приличная порция коньяка. Московского. Первый раз в жизни пила спиртное в шесть утра, да еще натощак. Зато желудок не пострадал. Но все то, что для заезжего журналиста закончилось легким испугом, чревато для постоянно живущих здесь людей более серьезными последствиями. И далеко не каждый из них в состоянии пережить зиму с обильными снегопадами и 30-градусными морозами в пятиэтажке без света, отопления, воды и канализации. Неудивительно, что многие дома сейчас пустуют — две трети жителей отбыли на материк. Остались преимущественно те, кому некуда податься. Брошенные на произвол судьбы, они сами решают свои проблемы, главная из которых — во что бы то ни стало выжить в этих суровых условиях. В квартирах устанавливают котлы, врезают автономные отопительные системы и, устав бегать с ведерком на улицу, пробивают канализационные трубы, отправляя нечистоты прямым ходом в подвал...Прошлую зиму, когда куб дров стоил 250 рублей, пошли в дело деревянные строения, о былом существовании которых теперь напоминают лишь большие мусорные кучи.Тяжелее всех приходится пенсионерам — случалось, даже обмораживали руки, ноги. При пенсии 300— 600 рублей и достаточно высоких, северных, ценах на продукты они сейчас откровенно недоедают. Поэтому коммунальные платежи многие не считают нужным платить. Год назад появился в Усть-Камчатске детский приют на 40 человек. Специально для малышей, бросаемых не достигшими совершеннолетия мамашами. Большинство из них — инвалиды. Дает о себе знать дурная наследственность.Рыбакам, отработавшим пару месяцев на путине, особо нечем себя занять. Разве что охотой и водкой, которая здесь самая дешевая. А выпьют — обсуждают предложение Жириновского превратить здешние края в места сезонных работ и прилетающих с материка вахтовых рабочих. Что наиболее для себя приемлемым считают камчадалы? Перейти, раз они стали не нужны России, в подчинение Японии. Патриотизм ведь тоже хорош до известных пределов.[b]Банька по-рыбацки [/b]Рыбопромышленников удерживают здесь большая рыба и возможность большого заработка. Это жены могут капризничать и, купив квартиры в Москве, по полгода вести исключительно столичный образ жизни. Отпрыски тоже чаще всего в отлучке: обучаются за границей, а место отцов — на Камчатке. К этому краю они по-настоящему привязаны и стараются устроить свой быт на любезный им лад. Его непременный атрибут — банька. Если рыбопромышленник приглашает тебя в гости — значит париться будешь обязательно. Впрочем, назвать баньками те заведения, где я имела честь побывать, язык как-то не поворачивается. Должна признать, уровнем сервиса московским они не уступают: само собой бассейны, душевые, мыльные, накрахмаленное белье, комфортные комнаты для отдыха. А вот парная у каждого со своей изюминкой. Здесь, например, я вкусила такой сибирский пар, что никакие Сандуны вам не предоставят.Прежде всего меня заставили выпить чашку чаю и съесть бутерброд, объяснив, что на голодный желудок в парную заходить не надо, но и переедать тоже не стоит. Нижние полки были уложены травкой, ароматом напоминающей полынь, а меня отправили на самый верхний полок, где было разостлано шерстяное одеяло. Через 15 минут — обжигающий тело горячий душ и бассейн с достаточно холодной водой, в которую я была должна окунуться обязательно с головой и, чтобы нормализовать давление, задержаться там как можно дольше. Затем, укутавшись в простыню, немного отдыхала. И опять парная, на этот раз с массажем и двумя березовыми вениками, прикосновения которых едва ощущались. Вновь горячий душ, ледяной бассейн и в дополнение — шайка с мыльной водой и продраивавшей тело жесткой махровой варежкой. А под завязку еще один заход в парную. Лишь после всего этого, вручив шампунь, мне разрешили самостоятельно вымыть голову. Передавать мое послебанное состояние — все равно что описывать ощущения заново родившегося человека.А в камчатских условиях баня — во всех отношениях весьма важная процедура, не зря администрация области практиковала даже бесплатные банные дни. Как о манне небесной мне говорили о ней рыбаки, вышедшие в океан на лов нерки.[b]Лучшая часть жизни — путина [/b]Наш буксирный катер, аккуратно преодолевая высокие крутые волны, так называемые бары, зигзагами прошел вдоль устья реки Камчатки. Тащил пустую прорезь (железную баржу, предназначенную для транспортировки рыбы. — Прим. авт.) туда, где на стыке тихоокеанских и речных вод установлен ставной невод. В разгар путины нерка целыми косяками — а это десятки тонн рыбы — заходит в него. Рядом с неводом неотлучно находится жилое судно (в старину его называли кунгаз) с бригадой рыбаков. Они практически полтора месяца и днем, и ночью работают в океане — вынимают по мере накопления рыбу из ловушки и перегружают ее в прорезь. На суше бывают раз в 10 дней, когда надо сходить в баню. Жизнь на волнах их вполне устраивает.Ведь для большинства рыбаков путина — по сути единственная возможность обеспечить благополучие семьи чуть ли не на год вперед. Поэтому, не зная усталости, готовы работать без сна и отдыха. И мечтают только об одном — чтобы рыба шла и шла в невод. Их труды дают материальную отдачу в виде 2 руб.30 коп. за каждый килограмм выловленной нерки. Заработок совсем неплохой: переработчики на суше получают гораздо меньше.Столичному журналисту рыбаки оказали теплый прием: накормили вкусным обедом, хорошеньким кофейком угостили, а затем вручили резиновые сапоги, непромокаемую куртку с капюшоном, даже шерстяные носки кок презентовал, и повели показывать, как рыба загоняется в садок и «заливается» в прорезь.Меньше чем за час слаженной работы в большом железном корыте плескалось тонн 10 ровной, как на подбор, и отливающей всеми оттенками зеленого цвета нерки. Масса попавшейся в сети мелкой камбалы была выброшена в море — в лососевую путину она никому не нужна: переработка ее просто не принимает. Распрощавшись с гостеприимными трудягами-рыбаками, мы тронулись в обратный путь. Рыба вела себя мирно. Лишь ближе к берегу одна, словно одумавшись, прыгнула за борт. Я возликовала: пусть еще малость погуляет в океанских просторах. Перспектива всех остальных — сразу же быть выпотрошенными и замороженными при температуре -45 градусов. Одно «утешение» — заморозка индивидуальная, поштучная. ООО «Стиль», один из 33 усть-камчатских рыбопользователей нерки, разделывает, обрабатывает и замораживает ее по мировым стандартам — ведь практически вся она идет в Японию по 3—4 доллара за кг и должна иметь соответствующий товарный вид. А потому разделочные линии на этом довольно компактном производстве и холодильники установлены американские, тара (3 доллара — одна коробка) используется корейская. А икра — она, кстати, у нерки достаточно мелкая, но глубокого малинового цвета — закладывается в 16килограммовые пищевые пластиковые ведра. Реализуются они достаточно быстро — почти сразу же забираются московскими и петербургскими коммерсантами.Так что самую красную икорку самой красной рыбы мы с вами всетаки откушиваем. Это то, чем еще пока вдоволь потчует нас богатейшая лососевая страна Камчатка.[b]Камчатка — Москва [/b]
Общество
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Митрополит Калужский и Боровский Климент 
Митрополит Калужский и Боровский Климент 

Воздаяние или благодать?

Дарья Ефремова
Дарья Ефремова

Игра «Красная дверь, желтая дверь»: почему она так популярна у детей

Александра Ерошенко
Александра Ерошенко

Характер стал важнее опыта

Александр Хохлов
Александр Хохлов

Зачем европейцам наборы для выживания?

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

Используя сайт vm.ru, Вы соглашаетесь с использованием файлов cookie, которые указаны в Политике конфиденциальности