Директор знаменитого Склифа рассказывает об экстренной и высококвалифицированной медицинской помощи всем, кто попал в беду

[b]Признания спасенного [/b]Он посмотрел на доктора взглядом вернувшегося с того света человека. В его глазах светились и благодарность, и надежда, и даже неверие в свое спасение. Чуть улыбнувшись, он едва слышно прошептал: – Спасибо… Мужчина был еще настолько слаб, что не мог приподняться с постели. Его сердце контролировали датчики, капельницы наполняли кровь живительными соками. Но у директора Склифа профессора Анзора Хубутии, который несколько дней назад пересадил ему печень, сомнений не было: «Жить будет».Профессор выслушал доклад лечащего врача, ободрил больного и повел нас к другой кровати.Это была женщина средних лет, которая на вопрос: «Как самочувствие?» ответила просто: «Чувствую себя хорошо». А третья пациентка, завидев нашу «делегацию», счастливо улыбнулась. Это было лучшей наградой и доктору Хубутия, и всем врачам и сестрам НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского, спасшим ей жизнь.– Раньше в отделении трансплантологии в год проводили 3–4 операции по пересадке печени, а сейчас, с моим приходом, увеличили до 40, – пояснил Анзор Шалвович уже потом в своем кабинете в знаменитом Шереметевском дворце на Сухаревке. – Наладили также операции по пересадке почки и поджелудочной железы.– А что случилось с тем мужчиной, которого мы только что видели? – Уважаемый человек, доктор наук, профессор. Сначала заразился гепатитом С, который обычно протекает бессимптомно и до поры до времени не дает о себе знать. Ничего он и не чувствовал, пока недуг не перерос в цирроз. Когда больного доставили к нам – жить ему оставалось считаные дни... Скоро, если не будет осложнений, мы его выпишем. Вернется к семье, к работе и заживет счастливой жизнью. А вообще у нас после таких операций курс реабилитации 21 день.– Однако, насколько я слышал, гепатит С чаще всего бывает у наркоманов.– Действительно, гепатитом С заражены до 85% наркоманов.Но, к сожалению, «схватить» недуг сегодня можно не только от грязной «иглы», но и во время переливания крови и даже у стоматолога. Весь ужас гепатитов в том, что человек может несколько лет не подозревать, что стал добычей коварнейшей болезни.[b]Школа сострадания [/b]– Анзор Шалвович, как вы пришли в трансплантологию? Мечтали о ней с детства? – Ну что вы! Во времена моего детства эта наука была под запретом. Да и сегодня к ней порой предосудительное отношение. С одной стороны, это понятно: ведь речь идет о пересадке органов, взятых у доноров. Тут и этические проблемы, и религиозные предубеждения, и элементарное непонимание. Находятся «правдолюбцы», которые то и дело начинают метать громы и молнии в сторону врачей: дескать, «эти злыдни специально умертвили человека, чтобы продать его органы». Чего стоит наделавшее столько шума несколько лет назад уголовное дело против медиков 20-й больницы! К счастью, Верховный суд не пошел на поводу у прокуратуры и снял с врачей все обвинения.Но каких мук и страданий стоила им эта правда! Должен сказать, что в России в области трансплантологии самое строгое в мире законодательство. Мы порой теряем больного, потому что вовремя не могли доставить или получить нужный ему донорский орган. Но даже если сумеем спасти одного из пяти обреченных – это уже счастье.А что касается моей первой специализации, то после окончания мединститута в Нижнем Новгороде (тогда – в городе Горьком) меня, как и других комсомольцев, направили на работу в Среднюю Азию. Попал в Таджикистан и четыре года проработал под Душанбе, в Гиссарской районной больнице, главным детским хирургом. Там, можно сказать, прошел настоящую школу сострадания и доброты. Ведь ребенок – не взрослый, не может ясно сказать, где и что у него болит. Вы когда-нибудь видели глаза перепуганного четырехлетнего малыша? Он плачет, едва увидев шприц. Или лежит пластом, так что комок к горлу подкатывает.Наверное, я очень сентиментальный человек, но привыкнуть к детским слезам и страданиям не мог. Когда через четыре года мне пришла замена, я попрощался со всеми и поехал учиться в ординатуру в Москву. В 1975 году пришел в НИИ трансплантологии и искусственных органов, который возглавлял знаменитый на весь мир академик Валерий Иванович Шумаков, недавно от нас ушедший. Работал с ним много лет, был его заместителем. И конечно, именно у него научился искусству пересадки сердца, печени и других органов.– Мы много наслышаны о первых в СССР попытках «приживить» умирающему человеку донорское сердце. Вы помните, кто был тогда его первым обладателем? – Конечно. Это была девушка из далекой архангельской глубинки Шура Шалькова. Мы помогли ей получить квартиру в Москве, чтобы постоянно находилась под нашим наблюдением.Она вышла замуж и прожила еще 13 лет. К сожалению, Шура подумала, что самое страшное позади, и перестала принимать препараты, которые мы ей прописали. А могла бы еще пожить! Это я к вопросу о том, как важно выполнять предписания врачей, даже когда, казалось бы, «все страшное позади и ничего уже не болит».[b]Перед врачом все равны [/b]– Сегодня день ото дня растет объем платных медицинских услуг и повышаются их расценки, хотя медицинская помощь по Конституции в стране бесплатна. У вас есть платные отделения, так сказать, для VIP-пациентов? – С гордостью отвечаю: «Нет!» Это принципиальная позиция мэра Юрия Михайловича Лужкова, руководителя столичного Департамента здравоохранения Андрея Петровича Сельцовского, и я ее целиком и полностью поддерживаю. Благодаря правительству Москвы НИИ скорой помощи им.Н. В. Склифосовского оснащен на уровне лучших клиник мира. У нас во благо здоровья людей трудятся магнитно-резонансный и два компьютерных томографа стоимостью в миллионы долларов, имеются два самых современных ангиографических аппарата, новейшая ультразвуковая аппаратура и т. д.А знаете, какая у нас биохимическая лаборатория? В лучших европейских центрах еще поискать такую! Она позволяет провести анализ крови сразу по нескольким десяткам параметров. Благодаря чему наши врачи могут обнаружить у человека скрытые заболевания, о которых пациент даже не подозревал.И все же главная задача нашего НИИ – оказание неотложной хирургической помощи на всех органах человеческого тела.Сюда мы бросаем главные силы.Знаете, каких пострадавших нам обычно привозят? С острыми сердечно-сосудистыми патологиями и нарушениями мозгового кровообращения. Многим срочно требуются операции.При инфаркте наше вмешательство необходимо в первые 3-6 часов – до появления на сердце рубцов. Тогда помощь будет наиболее эффективной.Кстати, хотите я вам скажу, чем наш пациент отличается от зарубежного? Тот, если вдруг что-то кольнуло в «моторе», – сразу к врачу. А к нам привозят буквально на носилках: с инфарктами, инсультами, кровоизлияниями. Особый контингент – пациенты с тяжелейшими травмами, переломами, ожогами, ножевыми и огнестрельными ранами, с большой потерей крови. И что – мы сначала должны спрашивать, в состоянии ли человек заплатить за операцию? Вообще, по моему убеждению, там, где в медицине начинается коммерция, кончается сострадание. Для нас все москвичи равны – хоть VIP-пациент, хоть безработный. Даже самого удручающего вида бомжа или алкоголика у нас отмоют, дезинфицируют, подстригут и проведут необходимое лечение. Каждый имеет право на спасение. В том числе и на уникальную дорогостоящую операцию. К слову, в США операция по пересадке печени стоит около 350 тысяч долларов, в Германии – около 220 тысяч евро. А в нашем институте мы их проводим бесплатно.– Извините, если мой вопрос покажется вам дилетантским, но какая может быть наука при гипсовании переломов или «штопке» ножевых ранений? Все уже тысячу раз апробировано. В чем же конкретно состоит научная деятельность вашего института? – В том, чтобы разрабатывать алгоритмы оказания экстренной помощи и реабилитации при травмах, переломах, ранениях и так далее. Склиф, если хотите, – головной разработчик в стране научных рекомендаций по оказанию скорой помощи, неотложной хирургии и реанимации.Что делать, если, например, в аварии водителя или пассажира буквально вмяло в сиденье, повредив ему грудную клетку и важнейшие органы? А если у него черепно-мозговая травма или открытая рана с большой потерей крови? Значит, в любом случае наша помощь в первую очередь должна быть направлена на спасение жизни человека. Вывести его из угрожающего состояния – в этом видят свой врачебный и нравственный долг ученые и весь персонал института.Скажем, почему именно к нам «скорая помощь» везет самых «острых» больных или пострадавших в ЧП? Иногда доставляют таких, что на них, как говорится, живого места нет. А для нас это норма. В клинике НИИ круглые сутки, невзирая на выходные и праздники, дежурят врачи самой высокой квалификации, самых современных специальностей. И это неудивительно, ведь врачи «скорой» знают: у нас, как нигде в другом месте, такие пациенты получат самое оперативное и квалифицированное лечение. Но квалифицированное лечение – это не «штопка», а лечение, основанное на научных исследованиях, высокой квалификации врачей. Поэтому мы не просто большая больница, а научно-исследовательский институт.[b]Прими роды, постовой![/b] – В стране, по-моему, настоящая эпидемия дорожнотранспортных происшествий.Каждый день сообщается о все новых авариях и жертвах. Что, на ваш взгляд, нужно делать, чтобы погибших в ДТП стало меньше? – Если оставить в стороне невысокую порой квалификацию водителей, непредвиденные дорожные обстоятельства и коснуться только медицинской стороны, скажу следующее. Количество смертей на дорогах могло бы значительно уменьшиться, если бы пострадавшие вовремя получали экстренную помощь врачей.Ведь счет идет порой на минуты.Поэтому считаю: каждый водитель, сдающий на права, должен сдавать экзамен еще и на умение оказывать пострадавшему первую медицинскую помощь.Недавно я выступил с предложением организовать на базе нашего НИИ курсы по обучению сотрудников ГИБДД приемам первой помощи при дорожнотранспортных происшествиях.Мы готовы. Теперь дело за МВД и законодателями, которые, на мой взгляд, должны как можно быстрее принять соответствующие решения. Почему в той же Америке полицейский может принять роды, а наш постовой и жгут при кровотечении наложить не умеет?..– Расскажите немного о себе. Откуда у вас такая дивная фамилия? – Родился в городе Сухуми – столице Абхазии, которая тогда на правах автономии входила в состав Грузинской ССР. Но с 16 лет я в России. Здесь у меня появились на свет дети и внуки.Здесь мои друзья, родные и знакомые, похоронен отец и здравствует мама. Так что мое сердце давно принадлежит России. Об этом я и сказал Владимиру Владимировичу Путину, когда он вручал мне орден «За заслуги перед Отечеством».[b]Справка «ВМ»[/b] Анзор Шалвович ХУБУТИЯ – профессор, доктор медицинских наук, заслуженный врач России, лауреат премии правительства Москвы. Окончил Государственный мединститут в Нижнем Новгороде по специальности педиатр. Защитил кандидатскую диссертацию по хирургическому лечению нарушений ритма сердца, докторскую – по пересадке сердца. НИИ скорой помощи им.Н. В. Склифосовского возглавляет с 2006 года. Свою главную задачу как врач видит в проведении операций по пересадке сердца, печени и других органов. [b]Кстати [/b]В НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского трудятся 62 доктора и 188 кандидатов медицинских наук, 2 академика РАМН, 2 члена-корреспондента РАМН и 38 профессоров. В сутки здесь регистрируют до 200 пациентов. В минувшем году сюда за помощью обратились 51 592 человека.Госпитализированы 23 635, выписаны 22 595, переведены в другие профильные стационары 1040, прооперированы 17 750 пациентов.