Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Леонид Жуховицкий
Не умеешь – не матерись
Как всякий уважающий себя россиянин, я не слишком озабочен основополагающим вопросом «Что делать?» В конце концов, всегда можно делать хоть что-нибудь. В крайнем случае, не делать ничего. Авось, как-нибудь и без меня образуется. А вот другой вопрос меня заботит всерьез: «Кто виноват?» Вот почему, например, я не живу в особняке и не езжу в иномарке с охраной, как какой-нибудь Сильвестр Сталлоне? Ведь кто-то должен же быть в этом виноват? Ну не я же![b]Кто защитит «Идущих»?[/b]В последние полгода наши СМИ внятно и доказательно объяснили мне, кто во всем виноват.Наверное, тридцать статей и пятнадцать телепередач, не меньше, неопровержимо доказали: виноваты «Идущие вместе». Сколько их там идет коллективно, точно не известно — может, сто, может, тысяча. Не так уж много — а что натворили? Почти погубили великую страну.Правда, возникает некоторое неудобство. Когда в судебном заседании подряд выступают сорок пять прокуроров, начинаешь думать, что неплохо бы их для порядка разбавить хоть одним адвокатом. И вообще, срабатывает въевшееся с детства: если во дворе всем скопом метелят одного, вызывает желание помочь именно этот одиночка, а не многорукий скоп. И сам собой возникает вопрос — а чем конкретно провинились эти не туда и не так идущие? Если отбросить все предположения и тревожные пророчества, остается, пожалуй, единственный факт: «Идущие» не любят матерные книги, особенно в школьных библиотеках. Это, конечно, предосудительно — в свободной стране каждый вправе писать все, что хочет, издавать все, что прибыльно, и продавать любому, кто купит. Но, с другой стороны, право что-то любить или не любить — оно существует? Наверное, существует. По крайней мере, пока. Правда, литератор Владимир Сорокин после «преследования» его «Идущими» недавно пал в ноги аж самому президенту, опубликовав открытое письмо со слезным требованием оградить мастеров пера от злонамеренной, а лучше от всякой критики. Но верховного решения на текущий момент нет.Вот я и хочу воспользоваться законодательной паузой и тоже обнародовать свою нелюбовь. Грешен — и мне не нравится мат, заполонивший десятки книг и густо льющийся с телеэкрана. Ничего не могу с собой поделать — не нравится![b]Мученики нецензурщины[/b]Только прошу понять меня правильно: я гражданин благонамеренный и на основы не посягаю. Полностью согласен: мат – это святое, это наше все. Если за семь десятилетий диктатуры народ России ухитрился выжить, благодарить за это надо только мат — больше некого. Так что неприязнь к публичным матерщинникам у меня не принципиальная, а, скорее, профессиональная.Вот вам информация к размышлению. Где-то в середине девяностых в Москве вышел трехтомник Юза Алешковского, процентов на семьдесят написанный матом. И ведь никому в голову не пришло тащить автора в Савеловский межмуниципальный суд. А я сам напечатал о трехтомнике восторженную статью, под которой подпишусь и сегодня.В чем же тут дело? А в том, что мат — тоже язык. И как всякий язык он может быть богатым и убогим, свободным и беспомощным. Одна нецензурная книга заставляет восторгаться изощренным мастерством автора, от другой за версту несет фекалиями. Мат Алешковского образен, блестящ, даже изящен. А Сорокин или Кушанашвили «выражаются» жалко, натужно, старательно, будто экзамен сдают. Они матерятся, как девочка из хорошей семьи, которой очень хочется казаться своей среди крутых сверстниц, привыкших краситься, курить и трахаться напропалую. Настоящие мученики нецензурщины — стыдно, а надо! Впрочем, не исключу, что надо не столько им, сколько издателям и продюсерам, надеющимся, что мат повысит тираж и рейтинг. Может, и в контрактах есть специальный пунктик, как у эстрадной звезды, которая обязана раз в полтора года расходиться с мужем и совершать прощальный гастрольный тур, после чего вновь сходиться и совершать тур примирения. Так что, пожалуй, наши неумелые матерщинники в своем некрасивом деле не инициаторы, а страдальцы.Кстати, ходят упорные слухи, что шум вокруг матерно-унитазных литераторов организовали и оплатили их издатели. Я в этом сомневаюсь. Возникни у практичного хозяина такая мысль, он бы нанял не законопослушных «Идущих», а кого-нибудь помаргинальней, например, скинхедов: они могли бы того же Сорокина избить, а еще лучше убить — коммерческий эффект мероприятия получился бы на порядок выше.По слухам, в государственных высях сейчас готовится строгий закон о чистоте русского языка.Я эту идею полностью поддерживаю и рекомендую особым параграфом ввести запрет на искажение и опошление бесценного народного достояния — великого российского мата.Значит ли сказанное, что я согласен с теми, кто требует ввести цензуру хотя бы на телевидении? Ни в коем случае — свободой печати и слова рисковать нельзя.Но есть прямой смысл при необходимости смело и последовательно применять статьи уже существующего Уголовного кодекса. Например, такую статью, как ответственность за подстрекательство к убийству: если против телепродюсеров возбудят дело, и, вопреки обыкновению, оно дойдет до суда, я готов выступить свидетелем обвинения — всякий раз, когда показывают «Окна» или «Большой куш», мне хочется взять топор и убить ведущих.[b]За что они любят Путина[/b]А теперь, пожалуй, самое время вернуться к энергичной компании молодых людей, изловчившихся дать Государственному Большому академическому супертеатру звучную пощечину поролоновым суперунитазом — пощечину, может, и несправедливую, но, по большому счету, полезную: главной сцене страны вовремя напомнили, что ей рано превращаться в заслуженного покойника русской культуры, а все живое — прикасаемо. Чем эти парни вызвали такое раздражение в обществе? За что наша пресса так дружно напустилась на «Идущих вместе»? Причина легко угадывается: всех достали майки с Путиным и откровенно однозначная программа — поддержка президента, и больше ничего. Прислуживаются к власти? А то и вовсе созданы Кремлем для разных своих надобностей?[b]Вот тут я бы не торопился[/b]Созданы Кремлем? Не верится — переоцениваем мы действенность осторожной президентской администрации! Да и слишком много глупостей делают «Идущие», чтобы быть марионеткой опытных бюрократов — те действуют куда осторожней.Власть решила использовать уже существующее молодежное движение? Это реальней, но и тут большие сомнения: не вписываются «Идущие» в прагматичную манеру нынешнего руководства, сразу же шумно сцепились с хорошей ли, плохой ли, но все же интеллигенцией. Кремлю это надо? А что если исходить из презумпции невиновности? Собрались молодые ребята, активные, честолюбивые, в меру политизированные и не в меру энергичные, и стали искать свою нишу в нынешней общественной жизни. Какой флаг им выкинуть? Чье фото лепить на майку? Путина можно уважать, можно ненавидеть, но нельзя отрицать очевидный факт: сегодня это самый популярный политик страны, да еще с большим отрывом, да еще молодой.Мы же не удивляемся, что у Аллы Пугачевой больше фанатов, чем у Алены Апиной или Тани Булановой.Обычно молодежь в массе своей оппозиционна власти. Но сегодня вышло так, что неизвестно откуда возникший Путин, еще не став президентом, уже воспринимался миллионами людей, особенно молодых, как лидер оппозиции. Его и выбрали в первом же туре как лидера оппозиции, противостоящего думским болтунам, не способным решить ни одну из российских проблем. А он — смог? Если и не решил, то, по крайней мере, сдвинул с мертвой точки...[b]Будущее гадких утят[/b]В наследство от вороватой и подлой диктатуры нам, среди прочего, досталось и отвращение к власти — той единственной и несменяемой, которая давила Россию семьдесят лет. Уважение к власти избранной еще не образовалось. А ведь средний класс, который так необходим стране, обычно как раз и поддерживает власть — потому что сам ее выбирает, потому что нуждается в порядке, потому что хочет считаться с законами, а не с чиновниками, потому что для спокойной работы нужна спокойная страна.Экстремистам всех мастей выгодно максимально раскачивать лодку — после кораблекрушения вполне может выбросить на берег что-нибудь вкусненькое: не власть, так деньги, не деньги, так славу. А средний класс может нормально существовать и нормально зарабатывать лишь в том случае, если судно надежно и предсказуемо движется по фарватеру. Может, «Идущие вместе» со всей их размашистой безалаберностью, направленной, как это ни парадоксально, на стабильность в стране, как раз и есть гадкий утенок этого уже существующего, но еще не осознавшего себя среднего класса? С конца восьмидесятых в России постоянно возникали те или иные молодежные группировки, чаще, к сожалению, с программами разрушительными, а то и просто подлыми: «памятники», «баркаши», разномастные нацисты, скинхеды — всех не упомнишь. По элементарной логике когда-то должно же было возникнуть среди молодежи движение конструктивное и, простите за выражение, подлинно патриотическое — то есть, направленное не на расщепление, а на единство и развитие огромной и очень трудной страны. Сегодня это свято место заняли «Идущие». Не соответствуют? Назовите других — получше.Умеренность и аккуратность никогда не были достоинствами молодежных движений. Их удел загибать и перехлестывать: каждое поколение наступает на свои грабли. Декларируя вполне разумные цели — стабильность, антифашизм, антикоммунизм, борьба с безвкусицей, — «Идущие вместе» при этом широко используют право молодежи набивать собственные шишки.Остается лишь надеяться, что ребята поумнеют раньше, чем постареют.
Общество
Верующий, но не церковный
[b]Не атеист, это точно. Атеизм, по сути, та же вера. Твердая вера в то, что Землю и все живое и неживое на ней создал не Бог, а природа каким-то образом управилась сама. Вот такой веры у меня нет.[/b]Наверное, наиболее точный ответ будет такой: верующий, но не церковный. Почему верующий? Никакого знамения или тем более откровения я не удостоился. Просто логика, просто мысль, которую, как известно, остановить нельзя. Элементарная система аргументов в пользу того или иного предположения.Теория эволюции Дарвина и его последователей, конечно же, очень талантлива, умна и убедительна. Но на многие вопросы она ответа не дает. Приведу простой житейский пример.Вот я с любимой женщиной и любимым нашим ребенком лечу из Москвы в Анталию две недели покупаться, поиграть в теннис и подышать чистым воздухом над чистым морем. Весь полет – два с половиной часа.Так вот, земля под нами – чудо. И самолет наш – чудо. И сильно ношеный мой костюм со всеми его пуговицами и «молниями» – чудо. И сам я – чудо, а любимая женщина уж точно – чудо. И ребенок, стремительно умнеющий, безусловное чудо. И способ, которым он появился на свет, начиная с первой вспышки двух взглядов и кончая рождением, – чудо из чудес.Могу ли я поверить, что наша планета создалась сама по себе, что из мертвого камня, песка и воды почему-то возникла живая клетка, что эта клетка, каким-то образом развиваясь, превратилась в человека со всеми его хромосомами и генами, с удивительным механизмом наследственности, с чудесно организованным мозгом, возможности которого если и не беспредельны, то предел их даже в дальних далях не просматривается? Пожалуй, проще принять другое предположение: что сложный и прекрасный мир был кем-то сознательно сконструирован и создан. И что этот кто-то превосходил нас по возможностям примерно так же, как мы превосходим амебу. Трудно утверждать, что Бог – это сидящий на облачном троне старец с седой бородой, резонней назвать его Всемирным Разумом или чем-то вроде…Хотя, с другой стороны, почему бы и не старец с бородой? Ведь мы счастливы, что у нас рождаются похожие на нас дети, а не поросята или ящерицы, так почему же Создателю не сотворить свое лучшее и любимое произведение по своему образу и подобию, то есть похожим на себя? Во всяком случае, это предположение кажется мне более убедительным, чем человек, выросший из амебы.Впрочем, все это двести с лишним лет назад куда короче и ярче сформулировал мудрый мыслитель Уильям Пали, написавший, что мир похож на продуманно сконструированные часы, а часы предполагают часовщика…Теперь второй вопрос: почему я не церковный? Я прекрасно понимаю огромное значение церкви, мечети, синагоги, дацана и даже языческого капища в истории человечества.Именно в храмах люди собирались, чтобы послушать умные речи и провести чистку собственной души. Именно в расчете прежде всего на храм создавалась великая живопись и гениальная музыка, наука зарождалась и развивалась в соборах и монастырях. В столицах расцветала архитектура, строились богатые дворцы, разбивались парки, а вот в малых городах и тем более в селах самым красивым, а то и единственно красивым зданием была именно церковь.Не говорю уже о том, что у порядочного священника (не дурака, не жулика, не фанатика, не тайного человеконенавистника) существует в человеческом обществе вполне земная и очень достойная роль: он и советчик, и мировой судья, и психоаналитик, и психотерапевт, и посредник в далеко зашедших спорах между политиками.И тем не менее я человек не церковный. Причин на то довольно много. И опять-таки идут они не от эмоций, а от разума, от логики. Многое зависит от церкви.Вот самое главное. Бог один. Почему же в мире столько религий, а в каждой религии столько конфессий? Почему каждая уверяет, что только она знает дорогу к спасению? Почему они так агрессивны, так враждуют между собой? Ведь религиозные войны унесли миллионы жизней – и продолжают уносить уже в третьем тысячелетии.Даже нынешний международный терроризм силен прежде всего религиозной подоплекой. Бог один, а церквей множество. Если выбирать, то какую? При прочих схожих условиях, наверное, ту, что ближе к дому.Очень трудно представить себе, что для Бога имеет значение, из какого здания исходит обращенная к нему молитва и на каком языке она звучит. Неужели для Него важно, два или три пальца прикладывает верующий ко лбу и груди, два или три раза в конце проповеди священнослужитель произносит слово «аминь»? Да и язычники, они-то в чем виноваты? В темноте, в детском страхе перед непознаваемым миром, в том, что не свечки ставят перед иконой, а вешают цветные ленточки на ветки ритуального дерева, мало, впрочем, отличающегося от остальных? Не могу поверить, что те или иные обряды, придуманные самими же людьми, важней для Всевышнего, чем доброта, любовь к людям, сострадание, забота о старых и малых, пунктуальное следование великой заповеди «Не убий»! Любопытно, что авантюрист, жесткий прагматик и, безусловно, очень умный человек Владимир Ильич Ленин полагал, что после победы революции церковь должен заменить театр. То есть он и церковь считал чем-то вроде театра. Если брать прежде всего сторону внешнюю, в здравом смысле вождю революции не откажешь.Ведь что такое католический или православный храм? И картинная галерея, и концертный зал, и лекторий, и, конечно же, театр, с заранее написанными текстами, хотя и с возможностью импровизации, с хором и солистами, которым, как и на любой сцене, чтобы овладеть аудиторией, необходим актерский талант. В этом нет ничего унизительного для церкви: ведь едва ли не все великое искусство выросло из ее ритуалов. Но любовь к театру, как и равнодушие к нему, вовсе не определяет уровень духовности в человеке: Священное Писание остается Священным Писанием независимо от того, читает ли его кто-то дома или слушает в церкви толкование священника.Больше всего смущает (точнее, удручает) до сих пор идущая война церквей и конфессий, в основном «холодная», но временами переходящая в «горячую» – силовой передел церковных зданий в Западной Украине и т. д. О какой любви, кротости и всепрощении может тут идти речь! Да и «холодная» война православных, католиков, лютеран, баптистов и т. д. слишком уж напоминает пресловутый «спор хозяйствующих субъектов»: ведь борьба идет не за истину, а за цифру прихожан, за монополию на «своей» территории, за власть, влияние и в конечном счете – за деньги. Кстати, это опять-таки напоминает театр, особенно при коммунистах, когда бездарные режиссеры с помощью идеологического начальства добивались запрещения самых популярных спектаклей у конкурентов. Раздражают и постоянные, с нажимом уверения, что только данная религиозная контора обладает эксклюзивным правом на спасение души, а все прочие – нет, что вне церковной общины спасение невозможно вообще. Чем подтверждены эти претензии на роль посредника между человеком и Богом? Во всем этом так много земного, что для небесного места почти не остается...При всех этих сомнениях я люблю бывать в храме. В любом. Потому что практически в каждый вложено что-то от человеческого таланта, мечты и уж, конечно, любви.Почти все на Земле построено либо для бытовой надобности, либо ради денег. А в храмах живут души их создателей. Почему и люблю приходить не во время службы с ее многолюдьем и строгим распорядком, а когда в церкви тихо и пусто. Почти всегда ставлю свечки – за покойных родителей и ушедших друзей. Не уверен, что эти восковые символы нужны Богу, но мне самому нужны. Слишком много не додано близким при их жизни, и сердце за это болит, а свечки успокаивают, как и цветы, положенные на могилу. Есть крохотная надежда, что они там все-таки что-то видят, как-то узнают, что их помнят и любят, и эта память и любовь непостижимым для нас способом продолжает их земную жизнь.Когда родители были живы и болели, я просил Господа продлить их дни. Чтобы за себя молился – не помню. Странно было бы чего-то просить у Бога для себя. Ведь и так получил сверх всякой меры! Мои беспартийные родители даже при Сталине не сидели. А сам я сколько раз мог угодить в камеру – и не угодил. Не печатали, ругали в газетах – подумаешь, беда! Писательскую судьбу пытались сломать, но ведь не сломали. Мало того, практически всю жизнь занимаюсь любимым делом, да еще и деньги за это платят. Да, бывали голодные периоды, уже при седой голове калымил ночами, возил бандитов и проституток. Ну и что, зато какой материал собрал для повести! Мама прожила восемьдесят пять, отец – девяносто три. Женщины любили – спасибо им всем. Друзья не предавали (или почти не предавали), и я никого не предал, Бог уберег от этого убийственного греха. Книги и пьесы обошли всю страну, переводились на сорок языков. До тридцати с лишним лет не выпускали за границу – зато объездил и облетел всю свою огромную страну: от Камчатки с Сахалином до Прибалтики и Молдавии. Впрочем, пятнадцати лет свободы хватило, чтобы посмотреть мир, поездить на зарубежные премьеры, на презентации переведенных книг, поплавать в теплых морях, покидать камешки во все четыре мировых океана.Уж если обращаться к Богу, то только с благодарностью. Вот с нею довольно часто и обращаюсь. Но странно было бы для этого идти в церковь: все равно как передавать письмо родному отцу через секретаршу.Опять-таки хочу быть справедливым: у миллионов людей нет гуманитарного образования или гуманитарной одаренности, и красивая молитва, созданная талантливым профессионалом, лечит им душу, давая надежду, что такие проникновенные слова лучше дойдут до Господа. Дай Бог всем им счастья! Но мне легче разговаривать с Отцом Небесным напрямую и слова находить свои.Я надеюсь, что в двадцать первом веке, великолепно оснащенном технически и потому особенно опасном, влияние церкви будет постепенно уменьшаться, а влияние Бога возрастать. Почему надеюсь именно на это? Да потому что слишком много зла в последние годы творится с опорой на церковь – взять хотя бы тот же международный терроризм. Ведь не Аллах же обещает убийцам детей царствие небесное – обещает священнослужитель, в данном случае фанатичный ваххабит, бесконечно далекий от учения Мухаммеда. Но разве мало христианских священников страдают той же ксенофобией, пусть и не в столь изуверском варианте? Разве среди тех же российских фашистов не встречаем мы людей в черных рясах? Я понимаю – нельзя требовать от служителей церкви (мечети, синагоги, дацана), чтобы они были лучше общества, в котором живут. Какие мы, такие и они. Мы вместе болеем и вместе долго и трудно выздоравливаем. Просто надо видеть разницу между Божеским и человеческим.Иногда, когда у меня возникает потребность встретиться с какой-нибудь важной персоной, умный начальник дает свой прямой телефон. Если же попадаешь на секретаршу, начинается тупое и нудное выяснение: кто, с какой целью и не лучше ли мне позвонить пятому помощнику. Пусть не воспринимается это сравнение как кощунственное, но Бог ведь дал зачем-то каждому из нас свой прямой телефон – нашу совесть. А мы упорно рассчитываем, что через секретаршу оно получится вернее. Может, и так, но сомнений много.Мне нравятся люди, чей путь к Создателю лежит через церковь: я им сочувствую и желаю успеха в их благом деле. Но не думаю, что этот путь обязательный и единственный. В нас с детства заложено замечательное средство общения с Творцом – наша совесть. Кто-то ведь ясно дает нам понять, хорошо мы поступаем или плохо. Может, и не Он. Но тогда кто? Вот на совесть и надеюсь прежде всего.
Общество
Научим французов хорошим манерам!
[b]Недавно ко мне пришел очень интересный, я бы даже сказал, замечательный человек. Он пенсионер и обратился за помощью, но не материальной, а творческой. Дело в том, что он играет в театре-студии и нуждается в хорошей роли, так что я интересовал его прежде всего как драматург.[/b]Впрочем, выяснилось, что кроме сцены у него еще одно хобби — он горнолыжник. С нескрываемым удовольствием (какой же россиянин не любит халявы!) он сообщил, что на одной из популярных московских горок хозяева разрешили бесплатно пользоваться подъемником всем лыжникам старше семидесяти. Думаю, владельцы элитного развлечения полагали, что прослывут благотворителями совершенно бесплатно, ибо контингент облагодетельствованных в силу возраста тяготеет не столько к слалому и скоростному спуску, сколько к инвалидной коляске.Цари горы могли не опасаться даже президентов России: Борис Николаевич годами под ранжир подходит, но на горных лыжах не катается, а Владимир Владимирович, хоть и катается, до халявы ему трубить еще целых двадцать лет. Но если владельцы подъемника и рассчитывали стать меценатами на халяву, мой собеседник их сильно огорчил. Всю зиму он регулярно пользовался дармовым подъемником, ибо спортивная форма позволяла, а возрастное ограничение он преодолел с запасом: ему недавно исполнилось не семьдесят и даже не восемьдесят, а восемьдесят восемь! Но сейчас речь не об этом. Зрелого возраста горнолыжник решил оказать творческую помощь и мне — подсказал тему для статьи. Тема вот какая.Ко мне он ехал на метро. Вошел, как и положено пенсионеру, в первый вагон. Но места для стариков и женщин с детьми были прочно заняты молодыми людьми студенческого возраста. Мой гость, фронтовик, контуженный под Вязьмой, простоял все сорок минут, с любопытством глядя на подрастающее поколение: совесть проснется или нет? Не проснулась.Тогда ему пришла в голову вот какая идея. Нужно, чтобы на каждой остановке в первый вагон метро заглядывал милиционер и, увидев молодого человека на месте, предназначенном не для него, вежливо препровождал нарушителя порядка в ближайший участок. Нет, не для наказания — для выяснения личности. Мой гость счел, что, поскольку москвичи люди культурные, юноша, сидящий, когда старик стоит рядом, наверняка приезжий. Вот и надо проверить, есть ли у него регистрация. А если предъявит московский паспорт, тем более надо проверить: в силу немосковского поведения документ наверняка поддельный. На доскональную проверку по всем милицейским компьютерам уйдет не так много времени — часа три-четыре. После чего, если все бумаги в порядке, подозреваемого следует с извинениями отпустить.Сперва идея мне очень понравилась. Но потом я подумал, что в ней наличествует некий столичный шовинизм. А разве питерцы менее культурны? А жители Нижнего или Самары? А чем хуже Курган, город великого травматолога Гавриила Елизарова, или Екатеринбург, город великого андролога Льва Власенко? А Омск с его знаменитыми театрами? А Томск с его пятью университетами и лучшим в Евразии рестораном “Вечный зов”? А миллионный город на Дону разве не за деликатность жителей зовут Ростовом-младшим? Десятки патриотических изданий из номера в номер пишут, что именно россияне самые добрые, самые отзывчивые, самые воспитанные люди на свете, и я с этим полностью согласен.Так что если в автобусе или трамвае мы увидим, что беременная женщина стоит, а парень сидит, резонно предположить, что этот плохо воспитанный отрок американец или, в крайнем случае, какой-нибудь, условно говоря, француз. А если некто, шатаясь, движется по улице, задевая коленями столбы, а локтями старушек, да при этом еще и матерится по-черному, тут уж можно не сомневаться: безусловно, француз. И этого француза надо тут же тащить в околоток для проверки паспорта и визы. А если задержанный станет нагло утверждать, что он Иван Петров, надо ему со всей милицейской вежливостью объяснить, что нам все известно, что он на самом деле Жан Петруччи и приехал со своей Сицилии либо со шпионским, либо с мафиозным заданием, и судьба ему – сидеть в обезьяннике до тех пор, пока корсиканский консул в Норвегии не ответит на наш запрос. Если же его российское гражданство подтвердится, ничего страшного не произойдет, потому что за месяц в обезьяннике он, во-первых, протрезвеет, а во-вторых, напрочь забудет все матерные слова, которым выучился от плохих мальчиков у себя в Рио-де-Жанейро.Кстати, проблема эта не только городская. Пройдитесь по любому пригородному лесу, да что там, по любому национальному парку — ведь это же кошмар! Под каждым вековым дубом своя помойка. Я не знаю точно, кто конкретно засоряет наши самые чистые в мире леса битым стеклом и жестяными банками, но подозреваю, что португальцы. Поэтому надо на всех дорогах устроить экологические засады и без всякой пощады отлавливать зарубежных нерях, которые слишком много себе позволяют. И тоже – не для наказания, а для выяснения. Поперся в лес со своим мешком мусора – поймать и выяснять до тех пор, пока не признается, что родом из Лиссабона и что подлинная его фамилия Магеллан. После чего ему имеет смысл погрозить пальчиком и строго заметить, что у нас тут не Австралия и что если ему приспичило выбросить свой мусор в лесу, пусть делает это у себя в Никарагуа.Таким способом мы, мне кажется, быстро избавимся от совершенно обнаглевших невоспитанных иностранцев, превращающих в свинарники наши замечательные города и села.А главный вывод отсюда, мне кажется, вот какой: надо очень внимательно прислушиваться к словам бывших фронтовиков — они худого не посоветуют.
Общество
Частное мнение. Ловить надо шакалов
[b]Редко человек способен на поступок, о котором заговорят все. Бывшему офицеру ФСБ Александру Литвиненко это удалось: его последний в жизни поступок (пусть и не добровольный), смерть в лондонском госпитале, уже несколько недель будоражит полмира. А все потому, что погиб не от ножа, выстрела или кирпича на голову, – микродозы полония210 хватило для убийства.[/b]Но, требуя срочно отыскать виновных, журналисты, политики и прочие граждане заботятся не столько о справедливости, сколько о себе. Оказалось, что таинственный душегуб страшнее ядерного заряда: самолет или ракету можно сбить, а как спасти миллионы людей от ампулы, которую легче легкого пронести на стадион, на вокзал, в метро? И главный вопрос – кто хозяин этого дьявола в пробирке? Виновных ищут по трафарету: агенты Путина, ЦРУ, чеченские сепаратисты…Наши мудрые депутаты не сомневаются, что все это устроил Березовский, главный злодей всех времен и народов, палочка-выручалочка российских «пикейных жилетов»… Журналисты спрашивают сами себя: кому выгодно? Но разве только выгода – стимул для преступника? Кому было выгодно взрывать башни в НьюЙорке, жилые дома в Москве, школы в Израиле и туристические центры в Индонезии? Зависть и ненависть порой сильнее выгоды.Поскольку последний удар направлен против россиян, корни преступлений логично поискать в России. Убийство Анны Политковской, гибель Литвиненко и попытка отравить Егора Гайдара выстраиваются в цепочку, если предположить, что у нас существует нечто вроде домашней Аль-Кайды, террористической организации, объединяющей, допустим, озлобленных отставных партийцев и оставшихся не у дел силовиков. Вчера они были тайными хозяевами страны, шестеренками грозной машины, наводившей страх и на собственный народ, и еще на полмира. А нынче кто? Молодые пенсионеры, охранники, доминошники во дворе.А навыки остались, связи сохранились, и где что лежит, знают точно. Новая Россия для них – анархия и разврат, предприниматели – воры, журналисты – лакеи, президент – американский агент, предавший светлые идеалы спецслужб. В Чили подобным господам удался военный переворот, во Франции «бывшие» покушались на Де Голля. У нас в августе 1991-го, дорвавшись до власти, трусоватые и корыстные заговорщики из ГКЧП успели за три дня развалить великую страну. Буду рад, если мое предположение не подтвердится. Но для этого убийцы должны быть пойманы. Увы, надежда невелика: мы ведь так и не знаем, кто «заказал» Александра Меня, Галину Старовойтову, Юру Щекочихина...Ну, ладно, а делать-то что? Что делать с постоянно меняющейся опасностью? Ножи, пистолеты, гранаты, мешки с гексогеном, а теперь еще и плутоний-210, о котором большинство из нас прежде ничего не знало – и век бы не знать! Что делать? Спецслужбы регулярно рапортуют, что все под контролем.Вот только способы контроля не радуют. Помню старый студенческий анекдот: «Как поймать льва?» И ответ одного философа: «Что значит поймать льва? Это значит – оградить от него человечество. Посадим человечество в клетку, и можно считать, что лев пойман».Как ловят льва наши спецслужбы? Мы давно живем в клетках – тысячи домов в городах огорожены стальными решетками. В аэропорты приезжаем часа за три, чтобы босиком пройти сквозь писклявую арку. Забытый на перроне чемодан не возвращается владельцу, а взрывается саперами. Может, в спецслужбах переизбыток философов? Не пора ли профессиональным охотникам активнее ловить... нет, не львов, а шакалов; и не загонять в клетки честных россиян?
Общество
Частное мнение. Вернуть народу его подвиг
[b]Лет 20 назад ехал я с молодой спутницей на машине из Москвы на Балтику через Смоленск и Минск. Почему-то мы выбрали не широкое Минское шоссе, а захолустную ныне Можайку. Дорога шла через леса и поля, мимо не слишком частых деревень. Пейзаж как пейзаж, ничего выдающегося.[/b]И вдруг меня будто по голове шарахнуло: я даже не вспомнил, а почувствовал, что в этих самых местах, по сторонам этой самой дороги шли в 1941-м самые кровавые в истории бои. По сути, и фронта-то никакого не было: наши молодые ребята, плохо обученные и плохо вооруженные, потерянные командованием, мелкими отрядами и просто по одиночке уходили на восток, отбиваясь как могли, попадая в окружение и, выходя из него, цепляясь за каждый овражек, каждый перелесок – уходили и тысячами гибли буквально на каждом километре. Многих ли успевали похоронить? Всех ли раненых дотащить пусть не до медсанбата, а до ближайшей деревни? А спустя несколько месяцев война покатилась уже на запад. И снова тысячами, сотнями тысяч гибли наши мальчишки, с той только разницей, что теперь, при наступлении, убитых успевали похоронить, а раненых перевязать…У меня перехватило дыхание, моя спутница почувствовала неладное, но объяснить ей толком я ничего не сумел. Слова, вроде, сказал правильные, но у нее дыхание не перехватывало: для нее Вторая мировая была почти так же далека, как и Первая.В этом году мы начинаем отмечать разгром немцев под Москвой – надеюсь, отмечать, а не праздновать. Потому что три миллиона убитых и раненых в той героической и очень кровавой битве не повод для праздника. Для памяти – да! Для гордости за фронтовое поколение – да! Для четкого понимания, что именно то сражение переломило ход истории и предопределило крах сатанинской силы фашизма – да! Но какой же тут праздник? Фронтовики, ополченцы, ветераны, а их, увы, не так уж много осталось, знают о войне все. Их дети – многое. Внуки – кое-что. А подросшие правнуки? Почти ничего. Иначе бы бритоголовые подростки не праздновали день рождения Гитлера, не уродовали свастиками могилы фронтовиков и не убивали бы смуглых детей – ведь легендарная дивизия Панфилова пришла спасать столицу как раз из Средней Азии. И когда, если не сейчас, рассказать молодым всю правду и о битве у стен столицы, и о страшной предыстории этой битвы.Они должны знать не только о разгроме врага под Москвой, но и о том, почему враг оказался под Москвой. Почему за три с половиной месяца гитлеровцы прошли путь, на который нашим войскам в обратном направлении понадобились три с половиной года. Почему достойнейших наших полководцев, чтобы поставить во главе дивизий и армий, разыскивали по нашим же тюрьмам. Почему утраты нашего народа в три раза превысили потери немцев на всех фронтах.И почему во главе государства оказался преступник, поставивший на край гибели собственную страну. Это больные вопросы. Но не ответить на них нельзя: это наша обязанность и перед погибшими, и перед молодежью, которая за историческое невежество слишком часто платит собственной жизнью.«Вспомним всех поименно» – призывал сын фронтовика Роберт Рождественский. Призыв поэта вряд ли осуществим: шести десятилетий не хватило, чтобы похоронить всех убитых, а имена сотен тысяч героев утеряны, боюсь, безвозвратно. Но нужно сделать то, что в наших силах: восстановить истину и вернуть народу его подвиг, который на нашей памяти пытался «приватизировать» чуть не каждый новый генсек. Битва под Москвой – это подвиг на крови, а чужую кровь присваивать позорно.
Общество
Частное мнение. Довженко всем нужен
[b]Новость культуры. Виктор Ющенко предложил перезахоронить в Киеве прах Александра Довженко. В связи с чем? В связи с тем, что великий кинорежиссер был украинец, горячо любил Украину, хотел вернуться в Киев, но вот уже полвека прах его покоится не в родной, а в московской земле. Есть в этих соображениях резон? Кто спорит – конечно, есть. Но смущают некоторые обстоятельства.[/b]Почему великий украинец свои самые творческие годы провел не дома? Почему уехал из любимого Киева? А он не уехал – он бежал. Бежал от травли, от лживых обвинений, от неминуемых репрессий.От тюрьмы бежал, а может, и от стенки. За что его было репрессировать? Художника такого масштаба всегда есть за что травить и казнить. А в Москве ему жилось сладко? Куда там – при всех мыслимых казенных регалиях жилось Довженко трудно и тревожно, барский гнев и барская любовь чередовались с удручающей регулярностью.Но был и плюс: остался жив и на воле. Да, хотел вернуться в Киев. А почему не вернулся? Так вышло: обратился к киевским коллегам по творчеству с просьбой предоставить квартиру, ибо все, что имел, потерял при бегстве, а возраст был уже не тот, чтобы спать на вокзалах или снимать углы. Но коллеги по творчеству квартиры делили строго между своими, и в их раскладах места Довженко не оказалось. Потому и окончил жизнь в Москве.Вот так: квартиры для классика не нашлось, зато могила предлагается вне очереди, и весьма престижная.Все это я пишу вовсе не для того, чтобы укорить Виктора Ющенко. Украинский президент мне симпатичен, сложности его жизни хорошо понимаю и от всей души желаю их успешно преодолеть. Но при чем тут прах Довженко? Где покоиться усопшему, определяют родственники. Причины решения обычно житейские – чтобы легче было посещать дорогую могилу. Но в последние годы в сугубо семейные дела все чаще вмешиваются те, кто чтит усопших под телекамеру и кому пышные венки с торжественными лентами подносит охрана.Лет десять назад в Турции группа граждан потребовала вернуть на родину прах великого поэта Назыма Хикмета. Крупная турецкая газета за комментарием обратилась ко мне. Я напомнил, что на родине Хикмета семнадцать лет продержали в тюрьме, а потом выдавили в изгнание. Московская могила постоянно об этом напоминает, а перезахоронение поможет забыть. И надо ли, чтобы страна забывала о вине перед своим гением? Статью напечатали. А потом мне позвонила незнакомая женщина и сказала, что она вдова Хикмета, и что запретила перезахоронение по тем же, приблизительно причинам. А еще объяснила, чем был вызван столь острый интерес к московской могиле поэта: группа граждан представляла политическую партию, а в Турции приближались выборы…Увы, перезахоронение стало модой. Но стоит ли тревожить прах тех, кем мы гордимся? Ну вернули на родину гроб Шаляпина – и отлегло от сердца. Кто сейчас вспоминает, что великий артист был лишен и гражданства, и звания, и, конечно же, родины? А вот о Бунине забыть не получится. Хочешь положить цветы на могилу – езжай во Францию. И поинтересуйся, кстати, почему российский классик лежит не в Москве, не в Питере и не в родной Орловской земле.В принципе, можно все. Можно вернуть в Англию прах Байрона, в Германию – прах Эйнштейна, в Россию – прах Герцена, Бердяева, Бродского. Можно избавить себя от чувства вины, от памяти, от мук совести, а там и от самой совести. Вот только хорошо ли от всего этого избавляться? Преступления страны такая же неотъемлемая часть ее истории, как и победы. А забытые преступления обладают огорчительной способностью повторяться.
Общество
Частное мнение. Новые оборотни
[b]Итак, снова оборотни. На сей раз не в погонах, а в белых халатах или цивильных костюмах. Сановные охранители нашего здоровья бюджетные деньги, выделенные на бедных и больных, распределяли между богатыми и здоровыми, то есть между собой. Именно так, не вдаваясь в подробности, информировала нас пресса.[/b]Оборотни арестованы. Общество приняло новость с пониманием: все правильно, воры должны сидеть в тюрьме – какие могут быть вопросы? Но вопросы возникают. Во-первых, почему воры? В цивилизованном мире действует презумпция невиновности: пока суд не вынес приговор, человека нельзя считать преступником. А тут и следствие едва началось, а уже ни малейшего сомнения – конечно, воры! Отчего мы так в этом уверены? Неужели так и не выдавился из нас трусливый совок: дескать, зря не посадят! Но в поголовной трусости общество не обвинишь. Когда судебная система наехала на опального олигарха, и правозащитники митинговали, и журналисты клеймили «басманное правосудие», и студенты стояли у здания суда с плакатами. А тут свеженьких арестантов без всяких аргументов и фактов скопом зачислили в казнокрады. Почему? Ответ, пожалуй, один: подозреваемые расплачиваются за все бумажное сословие.Чиновник – значит вор. Какие могут быть сомнения? Конечно, это нехорошо. Чиновников так много, что среди них просто не может не оказаться людей порядочных. Но в данный момент меня больше, чем справедливость, волнует иное обстоятельство.Что такое чиновник? Винтик системы. А все вместе чиновники, полтора или два миллиона, составляют то, что называется государством. Государство – не народ и не страна, а именно совокупность чиновников. А Россия, что лишний раз доказывает общественная реакция на арест функционеров из медицинского ведомства, не любит своих чиновников, не уважает их, и в их честность категорически не верит.В мире нет страны, где народ любит чиновников. Но такую устойчивую ненависть к ним я лично нигде не встречал. Собственно говоря, из всех наших чиновников доверием большинства пользуется только один – президент России. И слава богу, что пользуется, ибо тотальное отвращение к государственным людям крайне опасно для страны.В начале прошлого века наша огромная империя развалилась не из-за козней немецких шпионов, а потому, что ее правящий слой, от царя до исправника, был презираем всеми слоями общества. А в августе 1991-го еще более мощная империя большевиков рухнула из-за такой же всенародной ненависти к правящей партийной мафии – не помог даже колоссальный «административный ресурс», включавший армию, милицию и КГБ. Мы помним, как в считанные дни обрушилась в Румынии жестокая диктатура Чаушеску, как в Ираке разбежалась почти миллионная армия Саддама Хуссейна. В спокойное время чиновничество мало считается с мнением народа – но времена не всегда бывают спокойными.А недавние события в Кондопоге? Криминальные разборки случаются везде. Но почему жители городка устроили погром, поверив не своим руководителям, а заезжим провокаторам, на которых пробы ставить негде? Арест каких-то чиновников, в сущности, дело рядовое. А вот реакция общества заставляет и задуматься, и встревожиться.Опасно, когда всех без разбора чиновников народ считает ворами. И нужно успеть заняться коррупцией сверху прежде, чем народ займется ею снизу. Русский бунт осмысленным не бывает.
Общество
Частное мнение. Авось пронесет!
[b]Опять три десятка наших сограждан отправились на тот свет из-за дешевой сивухи. Ну почему, почему мы пьем всякую дрянь? Вопрос дня. И месяца. И года. И всей нашей жизни…[/b]Мы, россияне, народ цивилизованный, образованный и, чего уж там скромничать, умный. Полмира снабжаем мозгами – и не какую-нибудь Уганду, а США, Германию, Австрию, Израиль.Вроде и там не тупые живут, но наши земляки в честной конкурентной борьбе их без особых проблем одолевают. А если в той же печальной Уганде вдруг обнаружится великий изобретатель, чудо-хирург или гениальный хакер, прямо из джунглей «обувший» Всемирный банк на полмиллиарда долларов, за спиной у него наверняка московско-одесское происхождение.А теперь ответьте: почему же мы, такие цивилизованные, образованные и умные, регулярно пьем всякую дрянь – от поддельного одеколона до автомобильного шампуня? Почему, приобретя по случаю японский суперкомпьютер, тут же переоборудуем его в самогонный аппарат? Может, не знаем, что это не только вредно, но и смертельно опасно? Почему же не знаем? Еще как знаем! Знаем – но пьем.Что в Воронеже сотни людей угодили в больницу, а то и на кладбище, не знаем? Что в Ростове, Иркутске, Пскове, Перми врачи стоном стонут от количества отравившихся, не знаем? Знаем. Но – пьем. Это ведь в Ростове травятся, а я в Вологде живу! Мне кажется, причина этого явления не глупость и даже не легкомыслие, а вполне достойное качество – наш непобедимый оптимизм. Конечно, хлестать что попало крайне опасно. Конечно, кто-то обязательно сыграет в ящик, но кто сказал, что именно я? Народу в России вон сколько, и я под эту раздачу не попаду. Скорей всего, не попаду.Если полагаете, что таким клиническим оптимизмом обладают только алкаши, ошибаетесь. И другие не хуже. Вот мы никак не можем стать чемпионами Европы по футболу. Ну не получается. Но не везде мы такие невезучие. Скажем, по раку легких наш рейтинг на континенте самый высокий. Не потому что генетически предрасположены, а потому что курим, курим, курим... Англичане не курят, шведы не курят, даже поляки остерегаются, а мы затягиваемся в свое удовольствие. Может, не знаем, что многим курильщикам гарантирован рак? Почему же не знаем – знаем. Но ведь не всем! Мы оптимисты не только в медицине – в политике тоже. Например, мы абсолютно уверены, что если прогнать это правительство и поставить другое, оно наверняка станет думать не о себе, а о нас.И дипломаты наши прямо-таки оголтелые оптимисты. Вот Северная Корея испытала атомную бомбу, Иран наверняка испытает, а наши международники убеждают, что осудить их за это, может, и надо, но мягко, чтобы не огорчать. Ну, может, и полетят когда-нибудь ракеты, но почему обязательно на нас? Других стран, что ли, нет? А если ядерное устройство по нечаянности взорвется прямо в шахте, вполне может случиться, что смертоносное облако направится не на Читу или Саратов, а, допустим, на Токио или какой-нибудь Сидней.Так что, дорогие сограждане, выпьем чего-нибудь покрепче и подешевле за наш несокрушимый оптимизм…Наши политологи который год безуспешно ищут национальную идею. А она есть, проверенная веками. И формулируется предельно кратко: «Авось пронесет». Правда, в народе столетиями живет еще одна афористичная фраза: «Береженого Бог бережет».Но она куда менее популярна.
Общество
Частное мнение. Цена короткой памяти
[b]Она, как бабочка: срок ее жизни – один день. Газету назавтра выбрасывают, с теленовостями еще хуже, там и выбросить нечего. Еще денек будут отклики, потом слабые отголоски… И все – вечная память, что в переводе с торжественного на обиходный означает вечное забвение.[/b]Для этих грустных размышлений повод у меня страшный: убили Аню Политковскую. Сильный журналист, добросовестный и безотказный, рабочая лошадка газетного ремесла. Да, талантливая, да, честная, да, бесстрашная – но это не бог весть какое отличие: в настоящей журналистике трусу делать нечего. Лишь после ее гибели широкая общественность узнала, что у Политковской было имя мирового уровня: ее уважали, и даже президент США потребовал найти убийц. Видно, такое у больших политиков правило: если убьют американского журналиста, наш президент тоже потребует расследования. Проводили достойно: у подъезда на Лесной цветы, митинг на Пушкинской, речи на похоронах… А дальше? У нового дня новая злоба: каждую минуту очередная новость в дверь стучится. Коротка людская память.Да, все не упомнишь, и мы забывать привыкли. Скромно отметили бойню в Беслане. Трагедия на Дубровке – кто скажет, когда она была? А взрывы домов в Москве и Волгодонске, гибель самолетов с пассажирами – это уж и вовсе глубокое прошлое – было или не было? Можно объяснить нашу короткую память чрезвычайной ситуацией: идет война с терроризмом, а у нас погибших на войне если и вспоминают, то всех сразу у Вечного огня. До сих пор политики и историки спорят, сколько народу в той войне погибло: двадцать миллионов или двадцать семь, или тридцать. Вдумайтесь только: расхождение в миллионы! А ведь каждый человек единичен… Всеобщий закон жизни? Да нет, не всеобщий. Гибель башен-близнецов помнят во всем мире.И мы помним. Почему? А потому, что помнит вся Америка. Потому, что не пропагандой, а бесконечным горем и бесконечной же яростью твердо сказали миру: эта страна ничего не забывает и ничего не прощает. Не забыла и не простила не только братьев Кеннеди, но и Мартина Лютера Кинга.А кто он был? Правозащитник.Как Политковская.Есть новости, которые нельзя отпускать в забвение, иначе повторятся в таких масштабах, что мало не покажется. В 1938 году в Мюнхене Англия и Франция договорились о мире с Гитлером. Через год Сталин договорился о мире с Гитлером. А еще через два года… Северная Корея взорвала ядерный заряд рядом с границей России, рядом с Владивостоком.А если взорвет Иран? И сговорятся ли между собой великие державы? Или будут ждать, когда ядерное оружие окажется не у хвастливых политиков, которых хоть как-то сдерживает страх возмездия, а у террористов, которым нечего бояться, поскольку у них ни стран, ни столиц, ни дворцов, ни армий. Хусейну было что терять, а что терять Бен Ладену? Пастернак считал, что единственная новость, которая всегда нова, это талант. Увы, большая беда тоже всегда нова. А за короткую память порой приходится очень долго платить…
Общество
Частное мнение. По суворовским понятиям
[b]Заявления следуют – одно за другим. Саакашвили говорит, что он чего-то не позволит, из Москвы отвечают, что не позволят не позволять. Депутаты обоих парламентов стучат по столам, понимая, что от их сегодняшней крутости зависит завтрашнее избрание. Но в этой истории меня волнует не большая политика, а судьбы рядовых людей. Если политика не служит человеку, на черта нам такая политика?[/b]Акции господина Саакашвили по-человечески понятны – агрессии в них хватает, но страха больше. Придя к власти, он обещал в ближайшее время разобраться и с Абхазией, и с Южной Осетией. Ближайшее время прошло, не ближайшее тоже – значит, близится время очередной революции. И опасность исходит не от России, не от оппозиции, а от собственных соратников, которые при первом же резком повороте избавятся от хвастливого президента, чтобы завтра не стать его подельниками: они ведь помнят судьбу Гамсахурдии и Шеварнадзе. Так что, отправляя в кутузку российских офицеров, Саакашвили спасал от кутузки себя.Говорят, понять – значит простить. Но это правило нынче не работает. У каждой власти свои обязанности, есть они и у российской. Уклоняться от них – чревато.В Думе и на ТВ наши политики соревнуются в радикальности, говорят о величии России, о победах над Мамаем, о священном долге создать пятую империю (почему не двенадцатую?) и о прочих важных вещах. Но это, повторяю, большая политика, тут я не спец. И свою точку зрения хочу изложить языком, на котором если не говорит, то во всяком случае мыслит наша политическая элита. Когда мы несем государству налоги, то рассчитываем на то, что за наши деньги оно обязано нас защищать. Вот и российские офицеры вправе рассчитывать на защиту казенной крыши. Это – по понятиям, то есть по единственно действующему сегодня закону. Я не знаю, надо ли признавать референдумы в непризнанных республиках, но уверен, что абхазы и осетины, у которых в карманах российские паспорта, вправе рассчитывать на помощь нашей дипломатии, а надо – так и армии.Когда-то Тэтчер послала целый флот, чтобы защитить жителей далеких Фольклендских островов. Наши политики тогда сочли это глупостью, ибо экспедиция обошлась в три миллиарда долларов, а по тогдашнему курсу семьсот английских граждан таких денег не стоили. Когда недавно Израиль в ответ на кражу двоих солдат ударил по похитителям, иные наши депутаты пожимали плечами: стоит ли ради двоих солдат жертвовать пятьюдесятью? Далеки же мы от суворовского «сам погибай, а товарища выручай». Не уверен, что нужна новая империя: старая, советская, ничего хорошего России не принесла. Но своих выручать – это, как говорится, святое.
Общество
Частное мнение. Сапогом по демографии
[i][b]Итак, дано: рождаемость падает, Россия вымирает. Вопрос: что делать? Народ в прострации, ученые в задумчивости, только самые умные люди Отечества точно знают, что предпринять.Самые умные у нас чиновники.[/b][/i]Оксфордов не кончали, но жизнь понимают: если дверца отечественной легковушки не закрывается, надо долбануть по ней сапогом. Никуда не денется – закроется. Вот и теперь их идея проста, но эффективна: если проблема сама не рассасывается, надо ввести налог, причем профильный, на бездетность.Идея хорошая. Только надо бы определить, кто конкретно попадет под сапог. Мой житейский опыт подсказывает, что здоровые и зажиточные россиянки проблему не обостряют: либо уже родили, либо вот-вот родят, либо планируют улучшить демографическую ситуацию в ближайшие годы. Да и не очень к ним подступишься, с сапогом-то… А вот среди не очень здоровых и не слишком зажиточных есть саботажницы, по которым буквально плачет чиновничий пинок. Иная не хочет рожать от алкаша, а трезвые мужики в округе не просматриваются. Иная готова замуж хоть за пьянчугу, да не берут – лицом и статью не вышла.Бедняжка красится, пудрится, копит на пластическую операцию – вот ее и надо прижать, чтобы деньги шли не в чулок, а в налог. Иная рада бы родить, да бесплодна: обложить налогом, сразу выздоровеет! Немало одиноких женщин хотят усыновить ребеночка, да не дают: слишком мала и неприглядна жилплощадь. Сейчас они откладывают деньги на ремонт – будут откладывать на налог. И совсем уж возмущают матери-одиночки: раньше им на ребеночка отстегивали в месяц по семьдесят рублей, теперь отваливают по полтораста, какого еще рожна надо, рожай не хочу – а они манкируют! У мужиков тоже проблемы. Под фискальный пресс попадут чернобыльцы, а также жертвы всевозможных ядерных испытаний и химических утечек. Попадут солдатики ограниченных контингентов и малых войн, потерявшие в боях в том числе и возможность продолжить собственный род. Попадут вполне здоровые и дееспособные, готовые жену с ребенком из роддома забрать хоть в шалаш, да у нас не Африка, российский климат этому хвойно-лиственному раю препятствует. Хотя при нынешних ценах на жилье даже шалаш не всякому по карману.Впрочем, скорее всего, наши чиновники подобными бытовыми мелочами себя не затрудняют. У них логика железная: отними у мужика лишние деньги, придется ему на чем-то экономить. Не на водке же! Придется урезать себя в презервативах. И тут бедолаге ничего не останется, как только честно отбывать демографическую каторгу.Вообще, любой налог кому-нибудь на пользу. От налога на бездетность детей, возможно, не прибавится, зато прибавится чиновников: надо же курировать новую повинность! А чиновник в сравнении с ребенком только выигрывает. Наглому сосунку всегда что-нибудь надо – то кашку, то игрушку, то памперс. А чиновник сидит себе в кресле, никого не трогает, никому не мешает и – докладывает об успешном выполнении всех подряд указаний....А вообще-то я заметил странную закономерность, которую не могу объяснить ни с материалистических, ни с идеалистических позиций: чем в России больше чиновников, тем меньше детей. Вот я и думаю: а чего бы нам не провести во всероссийском масштабе умеренно научный эксперимент? Давайте урежем вдвое количество чиновников. Вдруг рождаемость сама по себе, без всяких налогов, как раз вдвое и возрастет?
Общество
Частное мнение. Всюду клин
[i][b]Итак, вот вам политическая новость: в самопровозглашенной Приднестровской республике провели референдум, в ходе которого подавляющее большинство граждан, девяносто с чем-то процентов, высказалось за независимость с последующим присоединением к России.Результат референдума – это воля народа. Имеет право народ сам решать свою судьбу? Я иного варианта не вижу, воля народа священна.[/b][/i]Ну а как теперь быть России? В какую сторону ни шагнешь – все плохо. Признать референдум? Но ведь у самих полно автономий, вдруг завтра какая-нибудь из них тоже захочет присоединиться к Ирану или Индонезии. Не признать – тогда, извините, какие же мы демократы? Ко всему прочему это ведь только начало. На очереди подобные же референдумы в Абхазии и Южной Осетии. И, не исключено, в Косове.Исход всех трех можно предсказать заранее – везде народ выскажется за независимость. Как реагировать нашей великой державе, постоянному члену Совета безопасности ООН? Никак не реагировать? Увы, не получится – вынудят. Мало того что ситуация опасна и двусмысленна – у нее еще и куча осложнений. В Абхазии и Южной Осетии три четверти жителей ходят с российскими паспортами, в Приднестровье их тоже хватает. Должна Россия защищать россиян? Не должна – обязана! Кому нужна страна, плюющая на своих граждан? А Сербия наш союзник, хотя уже очень относительный, и признавать отрыв от нее священного Косова поля по меньшей мере не комфортно.В общем, момент такой, когда благодаришь Господа, что ты не президент и не тебе приходится выбирать из двух, трех или десяти зол: поди угадай, какое из них меньшее! Лет, наверное, двадцать назад я написал статью о глобальной морали, где доказывал, что мировой порядок, установленный великими державами после победы над Германией и Японией, безнадежно устарел, что даже принцип невмешательства в чужие дела таит в себе изрядную долю подлости: Сталину, Мао, Пол Поту, Саддаму Хусейну и всей их братии предоставлялась возможность безнаказанно унижать и даже уничтожать собственный народ. Хотя президентов и премьеров, стоящих на страже этого порядка, тоже можно понять: если разрешить пересмотр границ, что останется от послевоенной, пусть убогой, пусть несправедливой, но все-таки стабильности? Но я, повторяю, не президент, не Путин, не Воронин, не Саакашвили.И меня умеренно волнует судьба правительств. Меня волнует иное.После кровавой войны в Абхазии у нас дома почти год жила учительница из деревни близ Сухуми, девушка по имени Мимоза. Отец ее был грузин, мать абхазка. И воины обеих сторон конфликта, войдя в селение после победного боя, считали себя вправе обхамить и ограбить мирную семью, которая с какого-то бока непременно оказывалась вражеской. И теперь, когда из-за Кавказского хребта доносятся воинственные вопли, во мне закипает злость, потому что любая «патриотическая» истерика направлена против Мимозы. А ее спокойствие, ее право рожать своих детей и учить чужих для меня куда важнее самых пафосных деклараций.В последнее время в среде политических аутсайдеров стало модно говорить, что величие держав важнее прав человека. Я бы предпочел, чтобы эти корыстные «державники» жертвовали своими, а не чужими правами. А люди пусть живут так, как хотят. Хочется молдаванам влиться в Румынию – пусть вливаются. Нравится приднестровцам считать себя россиянами – пусть считают. А президенты и премьеры, озабоченные проблемой величия, пускай запомнят, что плетень, за которым семья Мимозы выращивает помидоры и виноград, выше и нерушимее любой государственной границы. Хотя бы потому, что человека создал Бог, а границу придумал чиновник.
Общество
Частное мнение. Обезьяна с атомной бомбой
[i][b]Страшно и горько: как же нелепо гибнут наши соотечественники! Ежегодно – тысячи бытовых трагедий. А мы привыкли, даже за событие не считаем.[/b][/i]Но эта трагедия не одна из тысяч – о ней две недели судачат СМИ. В маленькой Кондопоге толпы на улицах, митинги. Забегаловку, где пролилась кровь, сожгли. Милиция пытается остановить погромы – милицию сминают. Губернатор хочет утихомирить страсти – не выходит. Рамзан Кадыров предлагает прислать чеченских силовиков, раз местные не справляются.В чем же уникальность этой криминальной драмы? В том, что убиты местные, а убийцы южане, кавказцы.И митингующие требуют не просто наказать преступников, а изгнать из города всех «черных». С экранов телевизоров радикальные политики говорят о справедливости народного гнева, о глубоких корнях этнического конфликта. И только тупые и ленивые менты упорно талдычат об убийстве из хулиганских побуждений… Видимо, я тоже туп и ленив – версия ментов меня убеждает. Ну, представьте: та же драка, только местных убили местные. Или кавказцы – но кавказцев. Сказали бы – разборки между своими, а убийц найти и судить. А тут говорят: выгнать всех «черных» без разбора. Бурление эмоций? Допустим. Но когда уже не эмоции, а карьерный расчет диктует схожие тексты гостям разных телевизионных посиделок, это оправдать нечем. Политические неудачники готовы «светиться» любой ценой. Но какова эта цена? Ну, получится изгнать «черных» из традиционно русских регионов. А дальше? Дальше в иных местах взбухнут иные митинги – с требованием изгнать «белых»: они ведь во многих регионах тоже пришлые. Кавказ, Поволжье, Якутия – да мало ли у нас мест, где коренное население не христиане и не славяне? К тому же по всей стране немало позарез необходимых специалистов, которых приглашали на работу не за цвет волос и разрез глаз, а за знание дела – с ними как? Тоже изгонять? Но не обвалится ли экономика регионов, откуда выжили профессионалов? Можно посмеиваться над экзотичностью Рамзана Кадырова, но он достаточно точно излагает мысли своих земляков. Если чеченцы – россияне, то их дом – вся Россия. Если они повсюду нежеланные чужаки, то зачем им российское гражданство? Стоит разделить россиян на сорта и касты, и великая страна развалится, как арбуз, который шмякнулся об асфальт.Телевизионные витии, призывающие к этническому разделу страны, любят именовать себя патриотами.Почему же эти «патриоты» так не любят Россию? Или дело не в любви, а в политической коммерции – просто хотят выбраться из канавы на трибуну? А телевидение им помогает: любой скандальчик, даже грязный, это рейтинг, реклама, деньги.Боссы ТВ родину любят, но деньги любят больше.Шоферы говорят, что женщина за рулем – это обезьяна с гранатой (оставим это на их совести). Наши СМИ, из вечера в вечер расшатывающие этнический мир в стране, – это обезьяна с атомной бомбой. Вот и бродит во властных кругах идея как-то обезопаситься от агрессивного примата – скажем, ограничить свободу слова.Ходят слухи, что вот-вот в Госдуму поступит такой проект.Мне идея не кажется разумной: зачем законы, которые невозможно исполнять? Ну, приладят кляп телеведущим, повяжут запретами журналистов пишущих – те же тексты уйдут в Интернет. Или, того хуже, полемика шагнет на площадь. А как ограничить информацию – опять толкнуть Россию к зарубежным «голосам»? Если что в СМИ и ограничивать, так это процент коммерсантов и дураков. Впрочем, это вряд ли получится.Ведь кто будет осуществлять отбор? Скорее всего, они же – коммерсанты и дураки.
Общество
Частное мнение. О Мадонне и Магдалине
[i][b]Волей дурного случая в Москве почти сошлись два разных по масштабу события. В столицу привезли христианскую реликвию – десницу Марии Магдалины. И вот-вот должен состояться концерт поп-певицы Мадонны.[/b][/i]В принципе, оба эти явления объединяет только время, и сопоставлять их нелепо. Когда в Охотном ряду заседает Госдума, а в Крылатском нарезают круги мастера трека, это не смущает ни депутатов, ни велосипедистов. Москва – мировая столица, у одиннадцати миллионов ее жителей множество разных интересов, и все уживаются, никому не тесно.А тут возник маленький, но скандал. Кому понадобилось совмещать несовместимое, противопоставлять и сталкивать? Мощи [b]Марии Магдалины [/b]значимы не только для верующих. Священное Писание – великий памятник мировой культуры, и все, с ним связанное, важно для всех, кому не безразличен гуманный смысл христианства. Концерт же Мадонны интересен молодым поклонникам поп-музыки. Что ж, каждому свое.Я поп-музыкой интересуюсь мало, на концерты специалистов этого дела не хожу, хотя, возможно, многое теряю. Но так сложилось, что Окуджава или Хворостовский говорят моей душе больше, чем Филипп Киркоров или Джо Кокер, хотя обоим я желаю здоровья и успеха. И на приезд Мадонны я внимание обратил бы постольку-поскольку – приятно, что поп-звезды включают Россию в расписание гастролей, но ко мне это отношения не имеет.Однако выяснилось, что – имеет.И меня, и множество моих земляков-москвичей вынуждают живо интересоваться тем, к чему мы, в принципе, достаточно равнодушны. Приезду звезды сопутствует шумная рекламная кампания. Я имею в виду не статьи в газетах, не растяжки над улицами – этим нас не удивишь. Но концерту Мадонны предшествовал действенный и эффектный пиар-ход: громкое требование это песенное шоу запретить.Известно, что запретный плод сладок. И чем строже запрет, тем слаще плод. Мадонна сегодня просто медом сочится. С подобным рекламным трюком мне приходилось сталкиваться: перед выборами в Госдуму знакомые журналисты рассказывали, что им предлагали за щедрую плату обругать лидера маленькой партии. Причем заказ делали не коварные конкуренты, а сам политик. Позже выяснилось, что этоне был своеобразный мазохизм: ругань вызвала протест у избирателей, политика жалели, имя запомнилось, и ныне он успешно заседает в Думе.Нечто подобное происходит сейчас с Мадонной.Два дня назад по телевидению показали митинг неких активистов, в очередной раз требовавших запретить поп-шоу. Митинг был – кошкины слезы: толстый господин в папахе с бородой под Энгельса махал палкой с плакатом, за его спиной застенчиво ухмылялись несколько молодых людей. Потом бородач порвал портрет Мадонны, а обрывки долго и старательно топтал. В массовке участвовали человек семь, но ТВ посвятило этой убогой акции целый сюжет. Мы не вчера родились и знаем, что на подобные действа телевизионщики даром не выезжают. Любопытно, кто придумал и оплатил этот рекламный ход? Самое некрасивое, что малочисленные эти демонстранты пышно именуют себя «Союзом православных граждан». Этот титул вызывает серьезные сомнения. Если православные граждане – это они, то кто тогда тысячи верующих, приходящие к храму Христа Спасителя ради одной из главных христианских святынь? Они для себя приходят, не для других, не напоказ. А тут тебе и митинг, и заявления, и протесты. Понятно, что скандал под телекамеру дает популярность, а все же топтать ногами фотографию женщины лучше под собственным именем.Когда-то сын земной женщины спас Марию Магдалину, предложив бросить первый камень тому, кто сам без греха. Нынче неудачливые честолюбцы по поводу и без повода жадно тянутся к камням. Наверное, все они безгрешны.
Общество
Частное мнение
[i][b]То, что случилось на Черкизовском рынке, – трагедия, но не сенсация. Постоянно где-то что-то взрывается, в кого-то стреляют, забивают насмерть ножами или железными прутьями. Опозданиям поездов из Крыма ТВ уделяет больше внимания, чем взрыву в Черкизове. Привыкли. Называют три версии происшедшего: теракт, разборки конкурентов, преступление на почве этнической ненависти. Что стоит за изуверством в реальности, бог даст, разберется следствие. Но это не будет иметь решающего значения: причиной взрыва могли стать все три мотива.[/b][/i]За все, что творится в России, отвечает власть. Во власти тоже люди, им трудно, они растеряны и толком не знают, что делать. Тут заштопают, там. И пока не получается сделать, как в Америке, где уже пять лет после катастрофы в Нью-Йорке не было ни одного теракта. Им удалось. Почему же не удается нам? Не стану упрекать силовиков, что не отловили заранее подонков, которые принесли на рынок взрывчатку: не приставишь к каждому прохожему омоновца или милиционера. Но ведь и в США копы не следят за каждым.Главная причина, наверное, в том, что в США силовикам верят, а у нас нет. Там при любом нарушении звонят в полицию, а у нас водители мигают фарами, предупреждая коллег, что за кустом гаишник. Там шерифа выбирают, он свой. У нас людей в форме назначают, и даже участковый от нас не зависит, да мы его и не знаем. Может, в порядке эксперимента в парочке районов провести выборы милицейских начальников – начиная с низовых? Что власть, безусловно, может – это ясно определить свое отношение к преступникам. Пока что террористов мы ненавидим, но не всех: одних требуем выдать, других приглашаем в гости. В такой позиции, конечно же, есть определенная дипломатическая выгода. Но где гарантия, что шахиды, не успевшие подорвать себя в Ираке, Ливане или Израиле, не захотят сделать это в России, на просторах которой куда легче затеряться? А что такое «разборки конкурентов»? Просто крайнее свидетельство того, что собственность в России предельно беззащитна. В «разборках» участвуют не только бандиты, не только очень похожие на них люди в камуфляже, но и прокуроры, и судьи, и всевозможные чиновники, а продажные журналисты сеют ненависть к предпринимательству, морально оправдывая насилие и грабеж. Не пора ли нашей власти недвусмысленно определиться в отношении к собственности? И, наконец, тот нацизм, который наши суды старательно прячут за гибкими формулировками. Убийство чернокожих студентов и смуглых детей называют хулиганством. А ведь это не просто экстремизм – это предательство интересов России. Нетрудно понять, как подлость по отношению к гостям из ближнего и дальнего зарубежья отзовется на наших соотечественниках, не по своей воле оказавшихся жителями Прибалтики, Закавказья или Средней Азии. Иностранные студенты, поддерживающие сегодня своей валютой наши вузы, завтра поедут учиться в Оксфорд, Сорбонну или Стэнфорд.А сколько контрактов разорвут страны, граждан которых травят в России! Экстремистом сегодня быть не стыдно: на телетусовки охотно приглашают господ, которым в странах с устойчивой демократией не подали бы руки. Может, обойтись без эвфемизмов и предателей называть предателями? Еще в начале прошлого века тысячи жителей России умирали от малярии. Попытки давить малярийных комаров успеха не имели. Покончить с напастью удалось лишь тогда, когда ликвидировали места размножения мелкой нечисти. А где плодятся наши, отечественные подонки, известно достаточно хорошо.
Общество
Частное мнение. Путч дрожащих рук
[b]Считается, все началось, августа. Это не так: танцу маленьких лебедей на экранах ТВ предшествовало тайное карканье чиновных ворон, не нуждавшихся ни в музыке гения, ни в нежных солистках балета, ни в публичности. Сейчас, пятнадцать лет спустя, уже не верится, что страна с тысячелетней историей могла просто исчезнуть с карты мира. А ведь могла, еще как могла![/b]Я не был радикальным диссидентом и считал, что страна может прийти к демократии постепенно, без разрушительных переворотов. Откуда при тогдашней безгласности было знать, о чем шепчутся на своих шабашах и что затевают дряхлые ведьмы дряхлого режима? Путч свалился на страну как кирпич на голову. Единственным средством массовой информации стал телефон. Из разных городов звонили знакомые: что происходит? А что я знал: на улицах танки, на экране балерины, по радио убогие тексты ГКЧП.Даже ночью, уже возле Белого дома, я и подумать не мог, что «чрезвычайникам» на их вороньи игры отведено судьбой три дня...Историки современности пытаются понять, что погубило заговор: Ельцин на танке; «Эхо Москвы», пробившееся в эфир; тележурналист, передавший репортаж о митинге протеста; сто тысяч москвичей, пришедших ночью к российскому парламенту защищать страну? Все это, безусловно, сыграло свою роль.Но я думаю, что заговор отправили на помойку истории прежде всего сами заговорщики, когда вылезли на телеэкраны. Привыкшие читать по бумажке, они не могли внятно связать две фразы. Что стоит за путчем? Идеология? Но не может быть идеологией страх за карьеру.Вот и пришлось врать о болезни Горбачева. А главное – руки: страна увидела дрожащие пальцы Янаева, объявленного новым вождем. Ситуацию точно обозначила подпольно выпущенная «Общая газета»: «Власть взяли, а руки дрожат».Ночью на Пресне вырубили свет. Но не забуду толпы людей, по темным переулкам спешащих к Белому дому. Не забуду ребят-афганцев, пытавшихся организовать из случайно собравшихся незнакомых людей отряды обороны. Не забуду фронтовика, который, стоя перед танком, кричал высунувшемуся из люка солдатику: «Что же ты делаешь, парень? Я взял Берлин, а ты берешь Москву!» Молоденький танкист кричал в ответ: «Отец, у меня же приказ!» Но людей давить не стал.Никогда – ни до, ни после я не видел в одном месте столько прекрасных человеческих лиц.Чего ожидали путчисты? Уж точно не сопротивления. За годы в номенклатуре они привыкли считать россиян безропотным быдлом. Но оказалось, что страну населяет не быдло, а народ.Видимо, среди путчистов были разные люди. Жаль, что маршал Ахромеев и министр Пуго не захотели жить с тяжким грузом на душе – они бы пригодились свободной России, которой всегда нужны граждане с совестью и достоинством. Остальные пошли в Матросскую Тишину, на допросах плакались и каялись (телевидение не только зафиксировало это, но и передавало в эфир), потом вышли по амнистии, принюхались к ветрам времени, осмелели и стали утверждать, что намерения у них были благие – хотели спасти Союз. Но ведь именно они его и развалили! Не случайно сразу после путча все республики дружно вышли из СССР: никто не верил в будущее страны, где в любой момент могут пробраться к власти Крючков и Янаев...Когда решили учредить День народного единства, дату благоразумно отыскали в глубокой истории. А можно было найти и поближе. Ведь 19 августа 1991 года именно единство народа спасло страну. Этот день не забудется никогда: с него ведет отсчет свободная Россия.
Общество
Частное мнение. Цена бесценного
[b]Преступление года: из запасников Эрмитажа похищен 221 ценнейший экспонат. Музейщики в шоке. Искусствоведы в шоке. Общественность в шоке. Чиновники не в шоке, но делают вид, что в шоке, поскольку понимают, что быть не в шоке неприлично. Но давайте, оправившись от всеобщего шока, попробуем осмыслить – что же, собственно, произошло?[/b]Не знаю точно, сколько единиц хранения собрано в Эрмитаже, но уверен, что никак не меньше двухсот двадцати тысяч – крупнейший музей Европы! К тому же похищенное – не совсем экспонаты. Экспонаты – то, что выставляется. А запасники просто сундуки музея. И вполне можно считать, что из великого собрания пропала всего лишь десятая доля процента. И окажись во главе Эрмитажа не Пиотровский, а какой-нибудь отставной чиновник, дело бы вообще замяли. Так есть ли повод для шока? Поскольку невозможно оценить нравственное влияние произведений искусства на человека, принято считать, что они бесценны. Это утверждение я хотел бы оспорить – ведь именно бесценность картин и скульптур делает их совершенно беззащитными. Бесценны – значит, цены им нет.В былые годы, когда в больших столичных магазинах обнаруживалась недостача, директора шли в тюрьму, а порой и под расстрел – а как же, хищение в крупных размерах. А вот Ленин, Свердлов и Сталин, чтобы заткнуть финансовые дыры советской экономики, по дешевке распродавали уникальные картины из российских музеев, вовсе не считая это преступлением: ведь ущерб стране невозможно было выразить в деньгах, значит, его как бы и не было.Между тем бесценное имеет свою цену, часто совершенно фантастическую. Иная картина на аукционе уходит и за сто миллионов долларов, и дороже.Коллекции российских музеев непродажны, но реально они стоят даже не миллиарды – десятки миллиардов отмененных у. е. Приди какому-нибудь чиновному безумцу идея пустить их в продажу, как делали когда-то кремлевские сидельцы, и выручка от искусства перекроет доходы от нефти.Я не знаю, сколько «стоят» наши музеи. Подозреваю, что наш фактурный министр культуры тоже не знает. А надо знать! Ни один трезвый хозяйственник не допустит, чтобы со склада у него пропали двести двадцать мешков сахара. Могу только представить, как жестко стерегут золотой запас страны, – никому не придет в голову посадить у дверей Центробанка бабусю в тулупе с дробовиком. А ведь золото безлико – сегодня ушло, завтра придет, и разницы между слитками никакой. У валюты вообще каждый год по кусочку отгрызает инфляция. А стоимость произведений искусства только растет, причем так, что глашатаи на аукционах от восторга и ужаса роняют свои молотки.Двести двадцать пропавших единиц хранения для Эрмитажа, наверное, не так уж много. Но для иного областного центра это новый музей, который способен изменить судьбу города. Толпы туристов стремятся в Каунас только ради картин Чурлениса. В американской Флориде, у маленького городка вблизи Тампы, своя приманка – музей Сальвадора Дали, собранный, прямо скажем, не из главных его работ. Но ведь едут, едут люди, ежедневно оставляя в местных гостиницах, ресторанчиках и магазинах немалые деньги.Не пришла ли пора нам хотя бы приблизительно определить цену бесценного? Пусть страна знает, чем располагает, помимо нефтедолларов. Пусть и эта сфера жизни станет прозрачной. Зачем это нужно? А хотя бы затем, чтобы власти всех уровней закаялись экономить на зарплатах музейных охранников.
Общество
Частное мнение
[b]Что-то наши бессонные органы плохо работают. Шпионов не ловят. И мышей, кстати, тоже… Когда, например, раскрыли последний заговор против государства? Да чуть ли не полвека назад! Тогда попались с поличным представители творческой интеллигенции, живописцы и скульпторы. Хваленый КГБ прошляпил, зато верные власти коллеги по кисти и перу сами унюхали крамолу, привели Хрущева на выставку в Манеж, а уж Никита Сергеевич лично разоблачил «заговорщиков, абстракцинистов и пидарасов, авторов враждебных натюрмортов, портретов» и, страшно сказать, «голых баб зеленого цвета».[/b]Сегодня – похожая ситуация: зоркая общественность в лице политологов и бдительных телеведущих яростно стучит, в том числе и в колокола. Стучит, а органы не реагируют.Поводом для нынешней тревоги стал, как ни странно, питерский саммит, эхо от которого еще долго не стихнет. Семеро заговорщиков съехались в Питер, чтобы объегорить Россию и нашего доверчивого президента. Ведь чего мы все ждали? Что, например, друзья Вова и Жора за чашкой чая обо всем договорятся и нашу страну тут же примут в ВТО. Но Буш, коварный кореш, слова говорил, по плечу хлопал, но ничего, кроме дальнейших переговоров, не обещал.И вообще, сети против России плетутся по всей планете. Зачем разгромили талибов в Афганистане? Зачем катят бочку на Иран? Ежу понятно – чтобы подобраться к России с юга. Зачем на выборах в Украине держали кулак за Ющенко? Чтобы подобраться к России с запада. Зачем их Европа требует от нас то демократии, то прав человека, то чего-нибудь еще? Чтобы подобраться к России прямо из нутра. Заговоры, кругом заговоры... Но тут возникают кое-какие сомнения.Заговорщики хотят от России демократии. А мы сами чего хотим – диктатуры, военной хунты, бандитского паханата? Мы же вроде и сами стремимся к обществу свободных людей. Они за права человека, а мы что – против? Мы разве за то, чтобы людей хватали без суда и следствия, чтобы «менты» мордовали арестованных, а «деды» новобранцев? Еще недавно наши погранцы гибли в Таджикистане, защищая границу от тех же талибов. Неужели нас огорчает, что теперь не гибнут? А иранская ядерная бомба – она нам позарез необходима? Она, между прочим, до Нью-Йорка не долетит никогда, а до Москвы или Саратова – безо всяких проблем.Наши бдительные депутаты и телеведущие давно отыскали причину заговоров: Запад боится сильной России. Я не депутат, но кое-какими личными впечатлениями располагаю. В начале 1990-х меня позвали в США выступать с лекциями и общаться с читателями. Перед этим распался Союз, Россия с огромным трудом налаживала свою государственность.Чего бы, кажется, бояться американцам? А они боялись, еще как боялись! В начале почти каждой встречи спрашивали: кто в распавшейся империи контролирует ядерное оружие? Я успокаивал: Ельцин контролирует. И лишь после этого начинался разговор о моих книгах и книгах вообще. Понять американцев было легко: что может быть страшней страны со слабой властью и убийственным оружием! Наших внештатных следопытов возмущает, что разные страны посягают на наши национальные интересы. Но они не посягают на наши – они просто защищают свои. Как и мы защищаем свои. Мы ведь монтируем в Иране реакторы, а Венесуэле продаем самолеты не потому, что хотим уесть Америку, а потому, что нужна валюта и перспективные рынки сбыта. И трудные переговоры о ВТО – это не чей-то заговор против России, а совершенно обычное дело. Тут, как на рынке, где продавец норовит задрать цену, а покупатель ее опустить. И никто из них не заговорщик – просто у каждого, как и у каждой страны, свой интерес. Умные люди в конце концов сторгуются, а дураку на рынке делать нечего.У России множество проблем. Но искать их корни в чьих-то заговорах как минимум бесперспективно. Причины большинства наших бед сугубо домашнего происхождения. Алкоголики, взяточники, халтурщики безо всяких заговоров разоряют страну. Вот на них бы и сосредоточиться...
Общество
Юрий Лужков: «Тайна Гостиного двора»
[b]Московский мэр не воспользовался традиционным правом важного государственного лица на банальность и назидательность – книга остродискуссионна, порой просто скандальна.[/b][i]Недавно вышедшая книжка московского мэра «Тайна Гостиного Двора» много говорит не только о жизни, но и об авторе – одном из самых нестандартных российских политиков.[/i]Наверное, социальные революции вообще не бывают созидательными. У них иной эмоциональный посыл и иная историческая задача: взрывом расшвырять завалы мертвечины, скопившиеся на путях общественного развития.При всех минусах революции у нее есть и плюсы, причем очень большие – в частности, она всегда выносит на поверхность жизни множество необычайно ярких людей. Причем в совершенно разных областях: в политике, в экономике, в культуре, в науке, даже в спорте. И от того, насколько эти люди талантливы, насколько энергичны, насколько решительно отвечают вызовам времени, во многом, а то и во всем зависит будущее породившего их общества. Роль личности, в пору плавного развития не столь уж и существенная, в эпоху резких перемен колоссально возрастает.Юрий Лужков – типичный человек революции. Без крутых перемен девяностых так бы, возможно, и остался «крепким хозяйственником», поскольку партийной карьеры сторонился, а вне ее к высоким властным постам дороги не было. Но новому времени потребовались новые люди.Я не знаю, как Лужков стал московским мэром, – да в ту пору этим мало кто интересовался. Это сегодня пост столичного градоначальника весьма привлекателен и высоко престижен. А тогда...Водочный кризис, табачный кризис, да что там – хлебный кризис. Вчерашние идейные враги, американцы и немцы, из Западного Берлина в порядке гуманитарной помощи гонят в Москву огромные фуры с консервами из стратегического запаса времен холодной войны. Мало того, позор на наши головы: парни из Армии спасения сами развозят еду по инвалидам и старикам – уже знают, что иначе наши чиновники две трети разворуют по дороге. В этом омуте жесточайших проблем утонуть было элементарно, выплыть – почти невозможно. Так что должность была, что называется, расстрельная. Именно тогда, к своему и нашему везению, Юрий Михайлович и оказался нужным человеком в нужном месте в нужный час.Дело не только в том, что он проявил ум и мужество в «минуты роковые» – в дни номенклатурных путчей девяносто первого и девяносто третьего годов. Пожалуй, важнее иное.Когда революции удается разметать завалы старья, начинается самое сложное. Как, с кем и куда идти? Что строить на месте разрушенного? И тут практически всегда начинается острейший кризис.Понять его корни не так уж сложно. Восставшая улица требует от лидеров определенных качеств, и на первый план закономерно выступают борцы, ораторы, народные вожди. А когда баррикады разобраны, эти же лидеры, естественно, остаются во главе движения. Но вскоре выясняется, что созидание не для них.Ломать не строить. Но и строить не ломать. Конечно, винтовка рождает власть. Однако винтовка не лопата, не токарный станок и уж тем более не компьютер. Между разрушительным и созидательным этапом революции почти всегда образуется трещина, а то и пропасть, куда проваливаются целые народы и страны.Москве повезло с градоначальником – Лужков оказался почти идеальным руководителем города в период, труднейший и для столицы, и для всей страны.Меньше всего хочу утверждать, что он всегда и во всем был прав, в его деятельности хватало разного, в том числе и ошибок. Но ведь в России почти сотня регионов. Попробуйте назвать градоначальника, который по масштабу и качеству сделанного хотя бы отдаленно приближается к московскому мэру. Сейчас постоянно слышишь: Москва – не Россия.Это верно, у Москвы нынче огромные возможности, сюда идет чуть ли не половина иностранных инвестиций, здесь высок уровень жизни. Но ведь все это отнюдь не приложилось автоматически к столичному статусу. Тбилиси тоже столица, и Кишинев, и Минск.Статус есть – а где все остальное? Конечно, в Москве крутятся огромные деньги. Но ведь деньги идут туда, где им комфортно. А каким статусом объяснишь громадную долю Москвы в российском малом бизнесе? Исторически пятнадцать лет – срок очень короткий. Москва за эти годы изменилась фантастически. Иностранцы, бывавшие здесь раньше, только руками разводят. О перспективах российской столицы объективней всего говорят безумные цены на жилье – сюда стремятся, невзирая на затраты. И весь этот экономический, строительный, культурный бум так или иначе связан с деятельностью Лужкова. Московского мэра можно хвалить, можно ругать – но убрать его имя из истории великого города невозможно.«Тайны Гостиного Двора» объясняют многое и в современной столичной реальности, и в характере московской власти, и в проблемах нынешней России.Эта книга не писалась, как книга. В нее вошли публикации разных лет, статьи, размышления, воспоминания. Вопреки прекрасной бумаге, качественному переплету и суперобложке с цветным портретом автора, читается она очень интересно, а иногда и взахлеб. Московский мэр не воспользовался традиционным правом важного государственного лица на банальность и назидательность – книга остродискуссионна, порой просто скандальна. Будет жаль, если внешняя «подарочность» оттолкнет от сборника серьезного читателя.Меня, например, поразила большая статья о частичном повороте на Юг стока сибирских рек. В свое время я эту публикацию пропустил, дошло лишь эхо критических откликов – оппоненты сочли точку зрения Лужкова полуграмотной и однозначно вредной. Теперь, прочитав статью, я понял: то была просто «патриотическая» истерика, нередкая у нас попытка не обсудить, не оспорить, не опровергнуть, а забросать грязью. Попытка, увы, удалась – насколько мне известно, идею московского мэра всерьез так и не рассматривали. А жаль, очень жаль: статья глубока, предложения жестко аргументированны, а выигрыш в случае успеха проекта был бы просто огромен. Неужели мы так и не отвыкнем гробить экономику с помощью демагогии, хоть коммунистической, хоть «патриотической»? Интересна, забавна и очень характерна для эпохи диктатуры история о том, как юного Лужкова несколько раз исключали, да так и не исключили из комсомола, хотя «стучал» на него не кто-нибудь, а сам товарищ Мухитдинов, кандидат в члены, а потом и член непогрешимого Политбюро. Нынче история воспринимается как веселая, хоть с эстрады читай, – но в те годы вполне могла кончиться очень крайним Севером...Что еще привлекает в книге – она по-настоящему культурна. Простецкая кепка московского градоначальника осталась на фотографии в начале сборника: цитаты из японского историка И. Суэгуцу и русского классика Осипа Мандельштама, ссылки на великого немецкого экономиста Людвига Эрхарда и нашего выдающегося философа Григория Померанца, известного американского аналитика Грэма Фуллера и, увы, безвестного украинского провидца Якова Демченко говорят сами за себя.Не знаю, есть ли в книжке недостатки, а вот спорного хватает. Меня, например, насторожили частые апелляции Лужкова к государству: государство может, государство должно и т. д.Понять это можно: Юрий Михайлович человек государственный и, естественно, имеет немалые возможности решать трудные вопросы административным путем. Я же лицо сугубо частное, и для меня государство – бесчисленные чиновники, из которых множество исправно выполняют роль песка в моторе, длительным бездействием намекая, что без смазки колеса вертеться не обязаны. Поэтому я совершенно убежден: процветают именно те страны, где роль государства мала и строго регламентирована, где рядовые граждане имеют возможность решать свои проблемы самостоятельно, минуя чиновника. Впрочем, не уверен, что тут мы противники: автор книжки часто подчеркивает, что свои требования он обращает прежде всего к самому себе.Лужков – человек двух эпох. Ему выпала тяжелейшая жизненная задача: быть среди тех немногих, кто строил мост над пропастью, заботясь не столько о совершенстве конструкции, сколько о том, чтобы страна прошла по временной переправе, не свернув шею. Прежде такие мосты не строили, проверенных проектов не было, опираться приходилось на собственный опыт, собственную энергию и в первую голову – на здравый смысл. Слава богу, прошли. Мне кажется, «Тайна Гостиного Двора» – прежде всего об этом.[b]ПРЯМАЯ РЕЧЬ[/b][i]...Для нас, городских властей, периодическая печать – это улица с двухсторонним информационным движением. Очень мне нравится формула: «Хорошая газета – это разговор нации с самой собой». Насколько такой разговор, постоянный диалог необходим, показали события вокруг недавней монетизации льгот. Вот уж когда не хватило настоящей общенациональной дискуссии на страницах популярных и авторитетных газет. Одно телевидение с такой задачей справиться не может.Газета – это инструмент интерактивной связи с населением. Нельзя допустить, чтобы такая связь оказалась нарушенной чисто технически, чтобы читатель и газета разминулись, чтобы, условно говоря, наш общественный транспорт окончательно перестал быть «самым читающим в мире». Вот почему проблема распространения, доступности периодики становится проблемой не инфраструктурно-торговой, а политической, одной из проблем системы городского управления. А значит, приоритетной для городского правительства...[/i][b]ПРЯМАЯ РЕЧЬ[/b][i]...Многие маститые архитекторы считают, что Москва не терпит никаких архитектурных новшеств, что это особый мир с особой архитектурной средой, которую нельзя нарушать. Некоторые сторонники этой точки зрения доходят в своей логике до полного абсурда и готовы настаивать на том, чтобы оставить все как есть даже в том случае, если памятники начнут рушиться. Но жить – значит меняться в потоке времени. Нельзя законсервировать, оставить без изменения пространство, в котором протекает действительная жизнь. Нельзя делать Москву городом одной эпохи, а тем более одного поколения...[/i][b]ПРЯМАЯ РЕЧЬ[i]Кто знает, каковы были помыслы истории, когда загорался Манеж?[/b]Может быть, это прозвучит непривычно, но Москва в архитектурном смысле – город очень молодой. Пятисотлетний Кремль – едва ли не самый старинный архитектурный комплекс города. А старая, историческая Москва – лишь малая часть нынешнего огромного мегаполиса. На протяжении веков едва ли не каждый новый дом столицы сооружался на месте чего-нибудь уже существовавшего. И снесенные здания были зачастую достаточно интересны. Мир сегодня восторгается силуэтами Московского Кремля работы Аристотеля Фьораванти. Но для его возведения пришлось снести известняковую крепость, заложенную при Дмитрии Донском. А ведь именно по ней вся Москва и доселе зовется Белокаменной. Да и позже: вспомните храм Христа Спасителя, строительство которого потребовало снова старинного намоленного женского монастыря. В архитектурной истории Москвы постоянно шла борьба «плана» и стихии жизни, столкновение человеческой воли и хода истории. В конце ХV века со строительством Кремля и Китай-города начал воплощаться в жизнь первый «генеральный план» развития Москвы. Как свидетельствуют археологи, многие процессы, которые происходили тогда и в самом строительстве, и в массовом сознании, очень напоминают день сегодняшний. «Строительный бум», приглашение лучших архитекторов из-за границы, вывод «промышленности» из центра города, протесты общественности (тогда прежде всего духовенства) – это не про сегодняшний день, а про Москву ХVI века.Одновременно история Москвы – это еще и история нереализованных проектов. Что было бы, если бы в конце XVIII века Баженов реализовал свой проект практически полной перестройки Кремля? Точно мы не знаем.Но это уже была бы совершенно другая Москва. И другая Россия – ведь не будет преувеличением сказать, что воплощение этого замысла могло бы существенно повлиять на всю историю нашего государства.Что было бы, вознесись на месте старого московского Зарядья, где нынче распласталась бетонной лужей гостиница «Россия», самая масштабная из всех сталинских высоток – Наркомат тяжелой промышленности? Случись это, и сегодняшние горячие дискуссии об архитектуре столицы показались бы нам игрой детей в песочнице.А с другой стороны, «случился» же Калининский проспект, зовущийся москвичами Новым Арбатом только из потаенного чувства вины за порушенное предками. За Собачью площадку и Молчановку. За переулки Булата Окуджавы. И следовало бы задаться вопросом, а почему судьбе было угодно, чтобы это случилось. Кто знает, каковы были помыслы Истории, когда загорался Манеж? Может быть, восстановленные фермы Бетанкура, которые не будут больше стыдливо подпираться уродливыми металлическими колоннами и завешиваться пыльной тряпкой фальшпотолка, – это и есть тот долг, который мы должны отдать потомкам? Диалектика явного и подспудного, архитектурного плана и духа города – вот это и есть подлинный московский стиль.[/i][b]ПРЯМАЯ РЕЧЬ[i]Ты начальник – я дурак[/b]... Теперь про саму историю – глупую, надо признать. Хотя по влиянию, может, и судьбоносную. Впервые в жизни увидел какую-то дурь властей, их некомпетентность и полное безразличие.Так что, когда через много лет решился стать руководителем, организатором производства, это было ответом на тот эпизод, о котором сейчас расскажу.Однажды с утра объявляют: никому не расходиться, приезжает товарищ Мухитдинов.– Ну и хрен с ним! – говорю. – Мне работать надо.– Дурак ты, Лужок. Он тут знаешь, кто? Кандидат (усек?) в члены (понял?) Политбюро. Это как местный хозяин, что ли.Приехал хозяин на черной «Чайке». Очень странно смотрелся его сверкающий никелем лимузин среди наших вагончиков, замызганных тракторов и полевой кухни, представлявшей груду закопченных камней с грязным котлом посередине.Народ собрался на встречу с высоким начальством. Народ – это пятьдесят два человека студентов плюс механизаторы, плюс их жены. Довольно живописная компашка среди бескрайних полей.Мухитдинов начал читать свою лекцию. Говорил о важности решения проблемы продовольственного обеспечения. Подчеркивал, что урожай – общенародный подвиг. Педалировал, что каждый должен приложить максимум усилий. И прочую хренотень.Народ сидит, слушает. А надо сказать, накануне наши трактористы ездили в магазин за спиртным. В автолавке-то ничего нет, кроме конфет «Золотой ключик». А магазин – это только так говорится – «ближайший», а на деле по прямой через степь сорок шесть километров. Теперь вот считайте. Трактор идет семь километров в час. Делим сорок шесть на семь, получаем семь часов в одну сторону, семь обратно. Вернулись на следующий день. Водки, конечно, не нашли, зато закупили «Тройной одеколон» в неимоверном количестве. Мне было противно даже смотреть, как они его пьют. Аромат соответствующий благоухает на всю степь.И вот, значит, Мухитдинов говорит о важности проблемы продовольственного обеспечения, народ слушает его речь, но в силу описанных обстоятельств интерес стал угасать. Впрочем, и сама речь была такой, что без всякого «Тройного» заснуть можно.Вдруг один из местных механизаторов его прервал. Все как бы проснулись. Народ там простой, многие из мест не столь отдаленных. Начальство, конечно, уважают, но привычку прямого разговора тоже не вытравишь.– Слышь, начальник, мы все это знаем, – сказал тракторист. – А ты вот что скажи: как бы это в другом нам помочь бы… и начал рассказывать. Что негде купить даже резиновых сапог…Тут надо прерваться и рассказать о самой проблеме. А она действительно была. Ни в бригаде, ни за десятки километров вокруг, ни в автолавке, которая приезжала к нам регулярно, не было вообще ничего, кроме уже упомянутых конфет «Золотой ключик», которые мы уже видеть не могли. И вот представьте: карманы у людей набиты деньгами, потому что платили прилично. Работа круглосуточная, зверская. Мы проявляем чудеса героизма, а купить ничего не можем. Даже брюк хоть каких-нибудь захудалых взамен порвавшихся – и тех не достать.– Да это ладно, проходим и так, – продолжает механизатор. – Бог с ними, с опорками. А вот жратвы бы надо ну хоть какой. А то жрем эти… субпродукты тухлые. Суп из кишок варят, воняет хуже дерьма. И хлеб, глянь-ко: собираем вон колос какой, а хаваем не пойми чего. Скрипит на зубах.Мухитдинов в некотором раздражении его оборвал. Сказал, что товарищ не понимает значимости текущего момента, который определяет не тряпье, а цель – убрать урожай любой ценой.Механизатор не отступается:– Че ты нас тут воспитываешь? Да уберем мы твой урожай, мать его. А ты реши нашу лапшу, и лады. Че возникать-то!Завязалась перепалка. Некоторые из присутствующих не могли сдержаться. Кое-кто из студентов тоже принял участие в обсуждении. Нетрудно догадаться, кто именно.Я подключился к разговору откровенно на стороне механизатора. Сказал, что мы все тут воспитаны на уважении к старшим. Но нельзя так обрывать человека, если он говорит дело.Товарищ Мухитдинов, как в замедленной съемке, стал поворачивать ко мне свою красную, как из парилки, физиономию. Когда наконец увидел, что с ним разговаривает двадцатилетний сопляк, неожиданно рассвирепел. Я даже не понял, в чем дело. Вроде как ничего не сказал. Но, вероятно, слышать от мальчишки замечания в адрес «кандидата в члены» было нарушением не только субординации, а всех законов мироздания. Повернувшись, наконец, ко мне целиком, хозяин степи произнес голосом, не допускающим возражений:– А вас, молодой человек, прошу покинуть собрание!В воздухе повисла пауза. Вождь ждал. Я тоже.Строго говоря, «покидать» было нечего. Собрание проходило на открытом воздухе. Несколько лавок, обеденный стол, а дальше – как в русской народной песне, «степь да степь кругом». Так что куда идти, мне, например, было неизвестно. Так и сказал:– А куда прикажете идти? Мне, например, неизвестно, где дверь.Тут он покраснел до такой степени, какую я видел лишь в детстве, созерцая паровозную топку. Правда, та не брызжет слюной.Фраза, которую он из себя выдавил, была достойна Книги рекордов:– Вообще уйдите в сторону.Надо сказать, что в такие моменты я каменею. Как статуя Командора.– В какую? – спрашиваю, не двигаясь. Народ рассмеялся.Мухитдинов раскалился до кондиции доменной печи. Можно было плавить чугун.И тут совсем рядом послышалось чревовещание (ибо рта никто не раскрыл): «Юра! Уходи от беды!» Заклинание это исходило из внутренностей нашего комсомольского секретаря Саши Владиславлева (да, да, того самого Александра Павловича, известного теперь политолога, которого вы нередко можете видеть по телевизору, а тогда это был просто Саша, отличник, комсорг и ленинский стипендиат). На той площадке он был единственным, кто мог остудить мой пыл.А дальше произошло неожиданное. Двинувшись, как было приказано, «в сторону», то есть прямо на товарища Мухитдинова, я, проходя мимо, на секунду задержался и под пристальными взглядами присутствующих запанибратски похлопал «кандидата в члены» по плечу, отчеканив громко, чтобы слышали все:– Ну ты, дорогой, далеко пойдешь. Если не остановят.И ушел. Встреча высокого руководителя с народом была сорвана. Вождь сел в свой «членовоз» и отчалил.Правда, уехал он не один, а прихватил с собой нашего бедного комсорга. И всю дорогу выговаривал ему то, что не успел сказать мне при личной встрече. Разговор, впрочем, сводился к одной незамысловатой идее: следует немедленно исключить «этого Лужкова» из комсомола! Сейчас же. Сегодня же. Но так как Саша эту мысль не развивал, то, повторив ее в сто первый раз, разобиженный партийный босс выбросил нашего комсорга на дорогу где-то перед совхозом«Комсомольский», так что тому пришлось возвращаться на своих двоих, а это километров восемь как минимум.Увидели мы своего лидера только глубокой ночью. Как человек дисциплинированный он тут же созвал собрание. Всех – усталых, заспанных – поднял на ноги, усадил вокруг стола, предложил высказываться под протокол. И тут, дорогие читатели, я снова хочу попросить вас вообразить всю сцену: луна, теплая августовская ночь. Мелочь всякая шуршит в траве – и в этой дивной декорации, больше подходящей для кино о любви, сидят юные, цветущие парни и девушки, слушая какое-то дурацкое предложение об исключении своего товарища из комсомола. А это по тем временам – сами знаете, что.Кончилось тем, что каждый высказал примерно следующее: поведение Лужкова было неуважительным, но небезосновательным. Ждали, что скажет председатель. И здесь наш комсомольский босс показал высший класс бюрократической эквилибристики, озвучив, наконец, то, что не стал говорить оскорбленному «кандидату в члены»: – К сожалению, товарищи, согласно уставу временная комсомольская организация не обладает полномочиями исключать своего члена из рядов ВЛКСМ.Я отделался общественным порицанием. По приезде в Москву имел, правда, некоторые осложнения. Но думаю, гораздо большие сложности были у Саши. Товарищ Мухитдинов еще полтора года теребил институт звонками «сверху» и требовал от ректора и комсомольских боссов моего исключения. Но институт держался.Я был отличником, примерным студентом, награжденным, кстати сказать, за ту самую работу в поле почетным знаком ЦК ВЛКСМ! Как ни трудно было выдержать давление злопамятного кандидата – затянули, замотали, спустили на тормозах.[/i]
Общество
Частное мнение
[b]Саммит стран СНГ прошел в приятной обстановке – и это самое существенное, что можно о нем сказать. Главы государств были без галстуков, улыбались, говорили друг другу хорошие слова. Протоколы не вели, бумаги не подписывали. И разумно поступили: что толку принимать решения, которые все равно никого ни к чему не обязывают. А клясться в дружбе и любви можно и без протоколов – ведь и в ЗАГС новобрачные иногда идут не по зову сердца, а ради документов, которые могут очень даже пригодиться в случае скандального развода. Развод бывших республик уже произошел. Слава богу, без крови, по крайней мере, без большой крови.[/b]Ющенко и Саакашвили в Москву не приехали: неприятные дела дома отвлекли от приятных чаепитий в гостях. Видеть в этом наглый выпад можно, но глупо: и у президентов есть служебные обязанности. Собственный народ неправильно поймет лидера, который в трудный момент отправится на дружеские посиделки.Ну ладно – на сей раз встретились без повестки. А в следующий раз? И нужен ли следующий раз? Острые вопросы, вроде цены на газ, удобней решать в двухсторонних переговорах: когда главы России и Украины считают деньги, свидетели ни к чему. Для приятельских встреч большая компания тоже не обязательна. Так что СНГ заставляет вспомнить ироничную поговорку: и нести тяжело, и бросить жалко. Но в данном случае поговорка вряд ли уместна, нести бремя СНГ вовсе не тяжело: цены на нефть стоят высоко, и великой державе вполне по силам потратиться на пачку чая и кулек сахара для президентской тусовки. Тем более что в следующий раз стол накроют в иной столице, а за сахар заплатит Назарбаев или Ющенко. Нет, нести не тяжело. А вот бросить действительно жалко.Только дурак бежит покупать багор, когда над ним уже горит крыша: у хорошего хозяина все предусмотрено заранее. Мало ли что может случиться – недород, землетрясение, атака террористов, от которой, увы, никто не застрахован. Так стоит ли отказываться от вялой, аморфной, но все же готовой структуры, способной в случае крайней надобности мгновенно наполниться реальным содержанием? Да и нам спокойней, когда президенты вместе пьют чай – есть хоть какая-то гарантия, что завтра не прикажут танкистам и летчикам «размяться» на общей границе.А что же конкретно раздражает в самом существовании СНГ? Догадаться нетрудно.Упертые российские державники надеялись, что под новым названием возродится старая империя. Разноязыкие самостийники как раз и боялись этой имперской возможности: им так понравилось быть высокими государственными чиновниками, что сама мысль об утрате этого статуса казалась катастрофой.Им империя на дух не нужна. А нам с вами нужна? Распад великой страны для меня, родившегося в СССР, был личной трагедией. Увы, во всех союзных республиках в начале 1990-х на референдумах подавляющее большинство высказалось за независимость... Хочу ли я сегодня назад, в империю? Нет – не хочу. Не хочу опять слышать, что Россия всех грабит и объедает. Не хочу, чтобы вместо честной торговли хоть фруктами, хоть вином, хоть топливом тюменская нефть шла в братские республики по «братским» ценам. Не хочу, чтобы в соседних столицах вновь стал популярным хамский лозунг «Чемодан, вокзал, Россия».СНГ – рыхлая форма. Увы, она соответствует рыхлому содержанию. Пусть такой и остается до того времени, когда мудрая реальность доходчиво объяснит нашим лидерам все плюсы и минусы жизни вместе или порознь. А до тех пор пусть встречаются в приятной обстановке.
Общество
Частное мнение. Куда показывает компас?
[b]Питерский саммит поставил перед нашей разнопланово мыслящей общественностью ряд трудных вопросов.[/b]Впервые Россия не только участвовала в тусовке высокоразвитых мировых держав, но и держала в руках председательский колокольчик. Символ признания! Но... Все семь высоких гостей представляли страны не только сильные и богатые, не только уважаемые, но и либеральные. То есть страны, где права человека незыблемы, частная собственность священна, пресса свободна, а закон сильнее любого чиновника. Словом, за общим столом в Константиновском дворце был представлен мир, который у нас по традиции называют западным.И неминуемо возник болезненный для наших «пикейных жилетов» вопрос: а мы-то кто? Запад или не Запад? Европейцы или азиопцы? Демократы, то есть сторонники народовластия и свободы человека, или кто-нибудь еще? Дискуссиям в прессе нет конца. Либералы убеждены – пусть в перспективе, но Запад. Профессиональные консерваторы скрипят зубами от досады: а что поделаешь, если десятилетиями все это – Запад, демократия, свобода, Европа – было для них словами ругательными? Как тут договориться пусть не с миром, так хоть друг с другом? Оставить все как есть, не разжигать костер разногласий, не выбирать? Не получится – весь мир на наших глазах делает выбор, а если кто пробует воздержаться, жизнь выбирает за него.Конечно, Россия – огромная страна с тысячелетней историей и великой культурой, отказаться от которой не только глупо, но и невозможно. Вопрос не в том, на чем мы стоим, а в том, куда идем.Впрочем, на практике это уже не вопрос. На Запад идем, на Запад. Это видно по всему. Посмотрите, как одевается молодежь, какие языки учит, какие книжки читает, какие машины предпочитает. Ким Чен Ир и Саддам Хуссейн в качестве вождей популярны разве что у нескольких депутатов. Да и при всем желании на Восток – не получится: упремся в Японию, процветающую демократическую страну. Китаем, правда, до сих пор руководят коммунисты, но это не наши коммунисты: там экономика стала либеральной раньше, чем у нас, и успешно вписалась в мировой рынок, там внешняя политика прагматична, а студенты учатся в США и Европе... А идеология – что идеология! Какой-нибудь десяток лет, и она у них растворится в пространстве, как сейчас растворяется у нас.Россию пугают утратой национальной самобытности, но это лживая угроза: Запад не струганая доска, а лес, в котором вольно растут и сосны, и пальмы, и родные наши березки. В единой Европе хватает места и испанским мачо, и горячим эстонским парням, и датчане, которые вовсе не похожи на греков. Если что и объединяет разноплеменных жителей Запада, так это гуманизм, трудолюбие, свобода личности, равенство перед законом, терпимость к ближнему и дальнему. Но ведь эти традиционные христианские ценности и нам не чужие. Если их приняли японцы – неужели не освоим мы? Говорят, у нас не тот народ – не годится, не сможет, не потянет. Но ведь это ерунда. Миллионы вчерашних, да и сегодняшних россиян работают в Европе и Америке. И кто они там – бомжи? Средний класс и выше! В знаменитой Силиконовой долине русская речь звучит не реже английской.А если любопытно, как на это смотрит сам народ, задайте первому встречному очень простой вопрос: как он хочет жить, как в Швеции или как в Иране?
Общество
Частное мнение. Зачем нам саммит?
[b]Русский язык гибок и восприимчив, чужие слова быстро перетолковывает, а то и переиначивает на свой лад. Нигде в мире не говорят «отпиарить», а у нас – сплошь и рядом.[/b]Вот и венчающее большую политику слово «саммит» ждет своей очереди. Когда-то «сам» был глава семьи, муж, хозяин. Вот и нынче хозяева цивилизованного мира собрались в Питере. Что творится за плотно закрытыми дверями саммита, гадать бессмысленно: у больших людей большая политика, большие интересы, большие секреты. А нам, у кого секреты мелкие, интересы бытовые, а политики вообще никакой? Нам нужна эта тусовка самых влиятельных жителей планеты? Как ни странно – нужна. Слишком многое в нашей частной жизни зависит от того, в каких тонах там пойдет разговор.Энергетическая безопасность – это, скорее всего, деликатный эвфемизм. Примерно как вместо «взятка» говорят «благодарность», а вместо «изнасилование» – «сексуальный контакт». Речь же наверняка пойдет о ценах на горючее. Безопасность – это когда нефть и газ идут потребителю, а он за них платит. Не много и не мало, а точно по рыночной цене. Тогда оба в безопасности – и продавец, и покупатель. А когда цену диктует не рынок, а разного рода соображения, безопасности никакой: ведь это типичная жизнь «по понятиям», а понятия в любой момент могут измениться.Любопытно, что даже у союзной правящей верхушки с идеологическими противниками не существовало никаких ценовых проблем, и уж тем более скандалов – все решал рынок. А вот с идейными союзниками и братьями по духу разбираемся до сих пор: хвосты «экономики по понятиям» тянутся прямиком в наши дни. Когда-то друзья и соратники были нам должны полтораста миллиардов долларов. Где эти деньги? Если вернут хоть десять процентов, будет великая финансовая победа.Самое обидное, что все «жесты доброй воли» в лучшем случае вызывали только пренебрежительные усмешки. Когда мы годами и десятилетиями продавали соседям горючее за треть цены, это означало, что две трети они получали бесплатно. Ну-ка, вспомните, нас хоть кто-нибудь за это поблагодарил? Тимошенко? Лукашенко? Этот, как его, молдавский, кажется, Воронин? Разве что президент Саакашвили каждую неделю кланяется в пояс и клянется в вечной любви к братской России.Никто не уважает раздолбая, который то дает ценовые льготы, то требует их назад, то пытается угодить лукавым политикам в туманной надежде на будущие ответные шаги, то просто по бестолковости просыпает деньги из дырявых карманов. Уважают тех, кто в делах жестко следует законам рынка: вот товар, вот цена, а о дружбе поговорим отдельно.Мир не стоит на голой выгоде. Помогать ближнему и дальнему – естественная потребность человека. Но не надо путать торговлю с частной благотворительностью. Тем более что наши властители не из собственной зарплаты десятилетиями отстегивали валютные миллиарды диктаторам и авантюристам. У России поверх головы своих проблем. И уж если отпускать на благодеяния казенные деньги, то резоннее и порядочнее потратить их на собственных стариков и беспризорников, а не распихивать по странам, где они мгновенно прилипнут к лапам чиновников, каждый из которых на порядок обеспеченней нашего пенсионера. А если кому-то из наших партнеров на саммите покажется, что Россия слишком сурова с соседями, у доброхотов есть прекрасная возможность исправить положение: купить российское топливо по рыночной цене, а подопечным продать по дружеской. Всегда лучше благодетельствовать на собственный счет.
Общество
Частное мнение
[b]Позвонил мне Александр Михайлович, журналист на пенсии. Он смотрит на все телодвижения начальства острокритическим взглядом. Но на сей раз произнес удивленно и даже как бы виновато:[/b]– Смотрел выступление Путина… Ты знаешь – ну понравился он мне! Ничего не могу поделать– понравился.Действующий президент нравится не только пожилым журналистам. Рейтинг доверия ему на редкость высок. В Америке Рейгана называли когда-то «тефлоновым» президентом – при всех ошибках правительства к нему лично никакая грязь не приставала: подчиненных ругали почем зря, а бывшего актера на ковбойские роли легко избрали на второй срок и, когда пришло время, проводили с почетом. Похоже, Владимир Владимирович тоже «тефлоновый» президент.Хороший глава государства обязан вызывать симпатии народа: доверие к нему – основа стабильности в стране и обществе. С этой задачей Путин справляется прекрасно и без видимых усилий.Комфортно быть президентом при таком рейтинге? И да, и нет.Ведь психологическая ситуация в России сегодня поразительна: народ так же массово, как принимает президента, отвергает все прочие ветви и слои власти. Как же объяснить парадокс: популярный президент при неуважаемой власти? Дело тут, видимо, вот в чем.Наши казенные люди и официальные СМИ все время ставят знак равенства между понятиями «страна» и «государство». А ведь эти понятия не только не тождественны, но и во многом противоположны.Страна – это родина с ее историей, культурой, природой и многими этносами, которые все вместе составляют великий российский народ. А государство – всего лишь аппарат управления, состоящий из полутора, а может быть, двух миллионов чиновников. Но чиновник, как, впрочем, подавляющее большинство людей, прежде всего стремится служить самому себе – и служит.Президент – глава государства, функционер номер один. В то же время он, как человек всенародно избранный – лидер страны, то есть общества и народа. Именно в нем ищут защиту от беспредела чиновников. Есть ли у такой надежды основания? Мне кажется, есть.Достаточно ясно, что Путин видит будущую Россию страной демократической, с развитой рыночной экономикой, с уровнем жизни, постепенно приближающимся к европейскому. Это наверняка чувствуют лидеры развитых стран (а все развитые страны демократические), и этим объясняются их тесные, даже дружеские контакты с президентом России. Словом, не так уж трудно понять, чего хочет президент. Куда труднее ответить на другой вопрос: а что может президент? Увы, на деле глава государства может не так уж много.Еще при советской власти, когда партийная верхушка командовала страной и даже намека на оппозицию не существовало, министром культуры был назначен Пономаренко, секретарь ЦК, смелый человек с хорошей партизанской биографией. Одному из писателей, знакомому еще по войне, он сказал: «Постараюсь сделать что-нибудь хорошее, но много не смогу – его величество аппарат не позволит». Так и вышло.Когда действующий президент на фоне нищенских пенсий в разы повышает зарплаты министрам и депутатам, видно, как неловко ему объяснять этот указ. Но что делать – даже лидеры порой вынуждены выбирать среди двух зол, и не всегда угадаешь, какое из них меньшее.Прошу прощения за принижающее сравнение, но даже председатель дачного кооператива очень относительный хозяин в своей вотчине: конечно, он может отдать распоряжение, но как его выполнят бухгалтер, начальник охраны и генеральный сантехник, зависит только от их настроения, выгоды и степени трезвости. Вот и приходится ладить с новой номенклатурой, мириться с ее бездарностью, ленью и вороватостью и даже от должности отстранять так, чтобы отставленные не озлобились, а оставшиеся не сговорились и не ощетинились.Между страной и государством идет постоянная тихая борьба: стране нужно больше свободы, государству – больше власти. Президент посередке: его задача так регулировать борьбу, чтобы никто не побеждал. Победит государство – нищета. Победит страна – анархия.Главное, что сегодня необходимо – исключить из активного словаря слово «государство», заменить его словом «аппарат», и все станет просто и ясно. Ясно, что налоги мы платим чиновникам и, значит, имеем право с них спросить за все до копеечки траты, ясно, что они должны сообща владеть только минимумом собственности, вроде почты и телеграфа, ясно, что их место не над обществом, а под ним.
Общество
Свои и чужие
[b]Недавно был в гостях у знакомого, пили чай и не чай, причем под телевизор, поскольку как раз шли новости. Показывали разное, в том числе актуальный сюжет – о том, как из Москвы выдворяют нелегальных мигрантов. Самолетом, да еще за наш счет, вывозили гостей столицы, то ли китайцев, то ли вьетнамцев: небольших, сухощавых, узкоглазых. Подавалось это как возросшая активность органов и торжество закона.[/b]На этот, в общем-то, рядовой репортаж хозяин дома прореагировал со странной эмоциональностью и обильным использованием искрометной народной речи. Причем энергичная лексика была направлена не на несчастных мигрантов, а в адрес тех, кто во имя закона с возросшей активностью их выдворял.Сам я отношусь к приезжим с симпатией, всегда готов отстаивать их права, но для этого мне, как правило, вполне хватает цензурных выражений. Поэтому я не сразу понял горячность приятеля. Оказалось, причина ее не идеологическая, а чисто бытовая.Мой знакомый много лет проработал в техническом вузе, профессор со стажем, даже член-корреспондент какой-то из многочисленных новых академий – то ли информатики, то ли энергетики, то ли всех скопом естественных наук. Однако в данный момент, к сожалению, пенсионер со всеми понятными последствиями. Бывшие коллеги дают подработать по мелочи, но денег все равно в обрез, так что из московских торговых роскошеств он всегда выбирает оптовые рынки и распродажи.Как раз на распродаже ему недавно повезло: купил за малые деньги вполне приличные брюки, как раз по мерке, разве что немного длинны. Вот профессор и пошел в ближайшую мастерскую по мелкому ремонту одежды.К нему вышла приветливая женщина, померила брючины, отметила мелком нужную длину, сказала, что заказ будет готов через три дня, а потом предупредила:– У нас это стоит двести пятьдесят рублей.– Двести пятьдесят? – изумился профессор.– Ну да. Но можно сделать и завтра, пятьдесят процентов за срочность, всего триста семьдесят пять.– Да я за брюки отдал четыреста! – возопил мой приятель.– Тогда подшивайте сами, – пожала плечами приемщица.Выручила бедолагу соседка, посоветовавшая съездить на ближайший, в полутора остановках, вьетнамский рынок. Съездил. В крохотном закутке у входа две улыбчивых узкоглазых девушки управлялись со швейными машинками, третья орудовала утюгом. Вся процедура, включая две примерки, до и после работы, заняла пятнадцать минут и стоила ровно пятьдесят рублей. Поэтому высылку узкоглазых мигрантов профессор посчитал покушением на его право подшивать брюки за полтинник.Я патриот родной Москвы, мне бесконечно дорога ее вековая культура, я не хочу, чтобы столица России превращалась в проходной двор. Но как мне объяснить интеллигентному пенсионеру, почему за одну и ту же работу он обязан платить соотечественникам в семь с половиной раз дороже, чем улыбчивым уроженкам экзотической южной страны? Почему с коренных москвичей за поддержку отечественного сервиса взимается столь непомерный налог? О проблеме мигрантов в последние годы все чаще говорят и на страницах газет, и на домашних кухнях. Даже на телевидении тема стала одной из модных. Политкорректность, еще недавно считавшаяся в подобных случаях обязательной, все чаще отходит в тень.В криминальной хронике постоянно фигурируют лица загадочной «кавказской национальности», особенно выделяющиеся обилием преступных наклонностей на фоне безгрешных лиц «славянской национальности», – во всяком случае, такое этническое происхождение не подчеркивается никогда, даже если речь идет о зверском насильнике или серийном душегубе. Политики, сильно отставшие в рейтинге, регулярно порываются защитить коренных избирателей от наглых чужаков – недавно появилось даже специальное движение по борьбе с незаконной миграцией, хотя осторожное определение не более чем фиговый листок на весьма прозрачной ксенофобской сути. Да и чем, собственно, законные мигранты отличаются от незаконных? Первые регистрируются в милиции, вторые – нет.Первые, принято считать, платят налоги, вторые – нет, хотя на практике не платят ни те, ни другие: заработки большинства приезжих настолько жалкие, что взимаемые с них гроши вряд ли покрывают расходы на содержание налоговых инспекторов.В чем же, все-таки, существо проблемы? Любопытно, что мигрантом называют не каждого приезжающего в Москву на заработки.Сейчас, когда в городе полно инофирм, тысячи немцев, англичан, французов, шведов или американцев живут в столице годами. По-русски едва понимают, в быту сохраняют свои привычки, но их никто не именует мигрантами: джип с водителем и галстук ценой в мотоцикл снимают все вопросы. Совсем иное дело таджик, торгующий дынями, или азербайджанец, стоящий за прилавком с горкой мандаринов. Мало того – вологодского мужичка или девушку из рязанской глубинки, прибывающих в город не с деньгами, а за деньгами, встречают немногим приветливее, чем уроженца Сумгаита или Гудаут.Вряд ли ошибусь, если скажу, что проблема приезжих – это, прежде всего, проблема культуры. Человека, свободно говорящего по-русски, выросшего на Чехове и Булгакове, вряд ли примут за чужака. Кого, кроме озлобленных неудачников и клинических идиотов, волнует этническое происхождение Бориса Пастернака, Булата Окуджавы, Юрия Темирканова, Беллы Ахмадулиной, Николая Цискаридзе, Марата Сафина, Кости Цзю или самых рядовых инженеров и врачей, отличающихся от нас с вами разве что жесткой фактурой волос да легкой смуглостью кожи? Зато быструю популярность приобретают слухи о гостях столицы из мусульманских республик, якобы пять раз в день совершающих намаз прямо на рабочем месте и в честь праздника режущих баранов на лестничных площадках.Грубо говоря, «старые чужие» воспринимаются как свои, и только «новые чужие» – как подлинно чужие, самим фактом своего существования посягающие на наш образ жизни, на наши обычаи, на нашу культуру, в том числе бытовую.Ревнители этнической чистоты время от времени проводят опросы коренных граждан с такими, например, вопросами: хотели бы вы, чтобы вашим соседом по дому был приезжий из Средней Азии, а ваш ребенок ходил в школу, где половина учеников – дети мигрантов? Ответы угадать легко. Вот только неплохо бы в опросных листах отразить и другие, не менее острые, темы.Скажем – хотели бы вы, чтобы новое жилье в Москве стоило на треть дороже? Согласны за фрукты платить вдвое больше, за повседневную одежду втрое больше, а за ее мелкий ремонт в семеро больше? Готовы торговать арбузами на обочине шоссе, работая по четырнадцать часов в сутки и ночуя в самодельном шалаше? Какой из трех вариантов для вас предпочтительней: пойти в дворники, жить в грязи или мириться с миграцией? Обилие приезжих в крупных городах – безусловный культурный минус, но столь же безусловный экономический плюс. Ограничение миграции сразу же вызывает скачок цен. Мы помним, как в Москве и Питере в пику мигрантам «южных национальностей» были созданы «казацкие рынки». Увы, они и остались только в памяти: оказалось, что среди граждан в брюках с красивыми лампасами много охотников прогуливаться по базару, поигрывая нагайкой, но острый дефицит желающих весь день рубить свинину, отбраковывать гнилые помидоры, благодарно улыбаться каждой бабуле, купившей кило картошки, и получать за это чуть больше прожиточного минимума. В результате на патриотических рынках цены взлетели, качество торговли упало, а количество покупателей резко покатилось вниз, что и привело к быстрому банкротству.Хотим мы или нет, придется выбирать: либо достойный уровень жизни в компании приезжих, либо бедность в кругу своих, хотя есть основания опасаться, что при впадении в нищету даже свои станут чужими.Мне кажется, лучший способ избавиться от чужих – это сделать их своими. Помочь быстрее освоить наш язык, нашу культуру, наши обычаи. И, главное, помочь их детям, не теряя южных или восточных корней, обрасти российской листвой.Возможно ли такое? Это даже не вопрос. Та же Москва на две трети населена бывшими «чужими». И это не беда, а достоинство. Все крупные города рано или поздно становятся интернациональными, а все мировые столицы интернациональны уже сегодня – Париж, Лондон, Нью-Йорк, Берлин, Женева. Наша Москва – в том же ряду.Когда моя Аленка ходила в детский сад, ее друзьями были Ксюша, Лейла, Ваня, Зульфия и мальчик с необычным именем Шон. Никаких конфликтов не возникало. Хочется, чтобы, вырастая, дети не расходились по особым школам для приезжих и не селились в армянских, таджикских или вьетнамских кварталах. Пусть живут не в маленьком Баку, не в маленьком Ташкенте, не в маленьком Шанхае, а в общей нашей великой Москве. Тогда они и вырастут москвичами.
Общество
Акция
У меня в машине, национально ориентированном «Жигуле», нет приемника. Значит, нет и антенны. Но я уж как-нибудь прилажусь – скажем, прицеплю белые ленточки к дворникам.Главное – присоединюсь к акции. Выражу протест.Я полагаю, что сегодня несколько миллионов водителей выедут на улицы с белыми ленточками, и выглядеть это будет внушительно. Да еще и митинги пройдут.Да еще и депутаты выскажутся навстречу выборам. Да еще и пресса поддержит.Протест против проклятых «мигалок» должен быть услышан! И в этой сплоченной толпе будет болтаться на ветру и моя ленточка.Ну а если по сути – против чего протестую лично я? Лично мне «мигалки» здорово мешают ездить? Положа руку на сердце – практически не мешают. В Москве три миллиона машин, и сколько бы ни было в столице этих синих блямб, они почти незаметны. Ну, может, раз в неделю противно провопит за спиной мчащаяся мимо стремительная черная торпеда.Но если все так, зачем мне на дворнике белая ленточка? Что меня подвигло на протест? Чего требую? Требую я прежде всего вот чего: чтобы выпустили на волю осужденного на четыре года водителя Щербинского. Не место ему в тюрьме. Не за что.Невероятно жаль даже не столько покойного алтайского губернатора, сколько замечательного артиста Михаила Евдокимова. Какой был классный актер! Какой классный человек! Но – простите, при чем тут Щербинский? Не обгонял, не подрезал, не нарушал. На свою беду попался на пути стремительного губернаторского лимузина.Губернатор – лицо государственное, его должны охранять силовики. Не охраняли. Слишком уж не любили местные чиновники чужого в их среде человека, чтобы заботиться о его безопасности.Смерти ему, конечно, не желали, но лишний раз подловато уязвить, лишив положенной охраны, не преминули. Виновного функционера куда-то передвинули, и даже фамилию его забыли. Но когда гибнет чиновник столь высокого ранга, кто-то должен ответить. Правоохранители продемонстрировали служебное рвение: ответил случайный автовладелец, оказавшийся поблизости. Не будь Щербинского, посадили бы на четыре года дерево, в которое врезался губернаторский лимузин.Нравственные качества иных наших прокуроров и судей хорошо известны – тут особых иллюзий нет. Но в деле Щербинского цинизм перешел допустимые рамки. Нам с хамоватым презрением продемонстрировали, кто в лесу медведь. А мы в ответ своими белыми ленточками показали, что нас много, и деликатно намекнули, что у медведя шкура прочная, но все же не бронированная, и в дальнейшей своей кабинетной деятельности косолапому лучше не упускать из виду возможность рогатины.Ну а «мигалки», они что – просто повод для игры в белые ленточки? Не совсем так. Синий проблеск на гладкой крыше иномарки не столько существенная помеха дорожному движению, сколько довольно мерзкая деталь российского общественного быта. «Мигалка» – наше мелкое, но регулярное унижение. Не больно, но противно. Видимо, надоело. Достали нас наши разнообразные слуги.Кто они, которым мы должны уступать дорогу, шарахаясь в стороны, как крепостные от кареты помещика? Самые умные? Самые честные? Самые заслуженные? Да будет вам! Шостакович, Смоктуновский и Окуджава с «мигалками» не ездили. А если они не сподобились, то кто нынче достоин? Спецсигналы – наиболее заметная часть той спецжизни, которую в полумраке полусекретности мастерят для себя чиновные хозяева жизни. Это раздражающая льгота, которая сохранилась после отмены льгот: у нас отняли, но себе оставили. И это, пожалуй, более чем льгота – это символ принадлежности к высшей касте, знак отличия, куда более важный, чем медаль или даже боевой орден: герои войны лишь по большим праздникам надевают честно заслуженные награды, а «мигалки» ежедневно прочерчивают и подчеркивают границу между гражданами России и хозяевами России.Мне кажется, депутатам в собственных корыстных интересах разумней эту привилегию убрать: а вдруг, представьте, в день уже недалеких выборов к избирательным участкам по всей стране подкатят, дребезжа на отечественных ухабах, машины с белыми ленточками? Говорят, начальству нельзя опаздывать, работа встанет. Резонно – опаздывать плохо. Но, мне кажется, недельку промучившись в пробках, наши лидеры всех масштабов наконец-то поймут, что эвакуатор не единственное и даже не лучшее средство борьбы с дорожными тромбами. Наверное, если бы в тридцатом году прошлого века усатый диктатор покупал сосиски в магазине, он не решился бы под корень изводить российское крестьянство… Скорее всего, уже завтра большинство водителей белые ленточки отцепят: погода нынче переменчивая, слякотная, и благородный символ протеста может быстро потерять свой безгрешный цвет.Отцепят – но ведь не выбросят.Я почти уверен, что Щербинский пробудет за колючкой недолго: не так уж глупы наши власти, чтобы не понимать, что такой случай проявить гуманность, восстановить справедливость и побрататься с широкими массами у них появится нескоро. Но, в любом случае, тревожный праздник белых лоскутков отложится в памяти народа. Запомнится, что нас много. Запомнится, что мы очень не любим, когда нас пытаются унизить даже таким тупым способом, как начальственный рык автомобильного спецсигнала и подмигивание синей бородавки на полированной крыше иномарки.
Общество
Вы нам живые нужны!
[b]Всемирная олимпиада – мероприятие не из тех, что заканчиваются с финальным свистком арбитра. Такие события еще долгое время вспоминают, обсуждают, прославляют, ругают, анализируют: планетарная ярмарка сильных, быстрых и ловких того заслуживает.[/b]Игры в Турине наша справедливая, но суровая общественность оценила по-разному – мол, мечтали о первом месте, а оказались на четвертом. Гадали: примет президент российских олимпийцев или просто вызовет на ковер спортивных боссов, которые не добрали то ли две, то ли три запланированные медали. Президент проявил гуманность – олимпийцев принял. Что там, на высшем уровне, говорилось после ритуальной съемки, доподлинно не известно: может, все сплошь одобрил, может, по-отечески побранил. Лично я полагаю – поблагодарил. Как-никак, сам в спорте не посторонний, даже мастером был по дзюдо. Да и сейчас с гор катается и на собственном опыте знает, что если один фанат крутого склона съехал «на ура», а второй сверзился на полдороги, то этот второй вовсе не обязательно негодяй и предатель родины, а может, просто зацепился одной лыжей за другую.Я спорт люблю, слежу за ним постоянно, но собственные мои достижения настолько скромны, что не ощущаю за собой права учить конькобежцев, как бегать пятисотку, тренеров – как тренировать, а спортивных начальников – как командовать теми и другими. Зато мой интерес в данном вопросе пошире: меня интересуют не только герои катка и лыжни, но и многомиллионная публика по нашу сторону телевизионного экрана. Мы-то кто, чего хотим и к чему стремимся? Когда-то родоначальник современных олимпиад барон Кубертен произнес великие слова: «Главное не победа, главное – участие». Эту формулу мы изредка уважительно вспоминаем, но куда чаще увлекаемся деятельностью чисто бухгалтерской – подсчитываем очки. И если славим, то победителей, желательно золотых, а тем, которые участвовали, – разве что не плюем в физиономии. Не оправдали! И такой подход, если честно, изрядно противен. Говорят, что мертвый хватает живого – вот и нас до сих пор держит за горло советская диктатура со всем ее корыстным лицемерием. И порой сами у себя крадем радость, когда нет к тому ни малейших объективных причин.Помню поразительный случай. После последнего теннисного Кубка Кремля художник-реставратор Савелий Ямщиков жестоко приложил в печати наших девушек – мол, проиграли из-за недостатка патриотизма. Тонкое наблюдение! А когда те же самые девчонки впервые в истории нашей великой державы выиграли Кубок Девиса и три турнира Большого шлема из четырех, тут что было причиной – избыток патриотизма? Неужели так трудно понять, что люди не машины, что у спортсменок и травмы бывают, и головные боли, и, простите, пресловутые «критические дни», на которые, увы, никак не влияет даже пламенная любовь к родным березкам? И что, например, наши хоккеисты остались без медалей не потому, что их недостаточно накрутили непреклонные политруки, а потому что участников турнира гораздо больше, чем медалей, и каждая команда так и норовит запулить гнутой палкой скользкую шайбу в наши ворота, и порой этим умельцам везет больше, чем нам. Хотя и у них ведь бывают драмы на льду. Те же великие канадцы по нашей вине вылетели в четвертьфинале, а олимпийским чемпионам, шведам, здорово подфартило, что пропустили от нас пять сухих шайб в середине, а не в конце турнира.Наши строгие спортивные идеологи очень любят сравнивать нынешних бойцов с прошлыми – дескать, тогда и вода мокрее была, и результаты выше. То, что вода была мокрее, может, и верно. А вот насчет результатов – это, извините, вранье. Да, полвека назад на Олимпиаде в той же Италии мы здорово выиграли у канадцев. Но ведь в следующий раз они нас разгромили 5:0 – и такое было! Спорт тем и хорош, что непредсказуем, что в этом театре роли не раздаются заранее, а творятся здесь и сейчас, прямо на наших глазах. И интрига с каждым годом запутаннее, и борьба труднее. Когдато в тот же хоккей профессионально играли лишь три страны: Канада, СССР и Чехия. Потом в ледовые дворцы стали вкладывать большие деньги, и число профессионалов резко возросло. Сегодня любой турнир вполне могут выиграть и американцы, и финны, и словаки, и даже швейцарцы, не говоря уж о нынешних чемпионах, шведах. Зато в иных видах спорта столь же неожиданно для соперников выстреливают россияне. Ну, кто мог при советской власти предполагать, что наши ребята и девушки окажутся во главе рейтинговой лестницы в теннисе, что олимпийским чемпионом по бегу станет российский средневик, что наши парни увезут домой олимпийские медали в бобслее? После афинской Олимпиады я не поленился, подсчитал, что новые государства, еще недавно входившие в общую страну (так сказать, сборная экс-СССР), вместе по всем показателям далеко обогнали и США, и Китай. И по золоту (45 против 35 – у Штатов и 32 – у Китая), и по серебру, и по бронзе. Общее число медалей просто фантастично: 162 против 103 – у США и 63 – у Китая. Спортивным боссам советских времен такие оглушительные победы даже не снились. И шестьдесят с лишним процентов наград этой суперсборной пришлись бы на долю одной России. И это вовсе не остатки былой роскоши: двадцать лет назад, когда начала разваливаться тоталитарная система, минимум две трети нынешних олимпийских героев разве что ходили в детский сад. Подозреваю, что и в зимних видах спорта результаты при подсчетах окажутся не намного хуже.Например, нынешним нашим футболистам часто ставят в пример героев прошлого – они, мол, сражались за честь страны, потому и гоняли мяч так здорово. Да, здорово! Но ведь чемпионами мира не становились ни разу.Потому что дело это предельно трудное. Есть у проблемы еще одна сторона. Вспомним королей советского футбола – Федотова, Боброва, Стрельцова, Воронина, Яшина. Как божественно играли! Но почему все так рано ушли, почему никто из них не выбрал до предела даже нищенскую пайку долголетия российского мужика? Умирали на поле для нашего удовольствия, а потом просто умирали – от бедности, от плохих лекарств, от равнодушия недавних высокопоставленных болельщиков. Да, сегодняшние гладиаторы требуют денег – потому что помнят судьбу своих предшественников и понимают, что в жизни после спорта о них не позаботится никто. Горько, но факт.Те, кто тоскует по мокрой воде времен диктатуры, часто требуют от наших спортсменов – умрите на поле, на льду, на помосте, на корте, но подарите нам победу. Я по натуре не флегматик, и болею за Россию яростно. Но после прошедшей Олимпиады и перед всеми будущими хочу сказать футболистам, гимнастам, пловцам: «Ребята, мы все вас любим, мы за вас болеем, мы желаем вам высоких пьедесталов и красивых медалей. Но даже во имя славных побед – не умирайте! Вы нам нужны живые, здоровые, счастливые. Стройте дом, сажайте дерево, растите детей.Низкий поклон тем, кто победил. И низкий поклон тем, кто только участвовал. Вы все доставили нам колоссальную радость. И ничье брюзжание эту радость у нас не отнимет».
Спорт
Особый взгляд
Я не знаю, как закончатся эти удивительные Игры в Турине, и никто не знает. Может, наши займут первое место. А может, третье или даже пятое. Ну и что? Неужели не самая удачная арифметика отменит блестящий бег Светланы Журовой, фантастическое парное катание наших фигуристов или гениальную короткую программу Жени Плющенко? Неужели эта красота имеет смысл только тогда, когда сполна оплачена золотом, серебром или хотя бы бронзой? Бесспорно, спорт – это азарт, мышечная радость и счастье победы. Но это еще и сочувствие тем, кому победы не достались: ведь и солисты, и статисты – участники одного спектакля, и все они заслуживают зрительской благодарности. Я смотрел по ящику хоккейный матч, в котором наши девушки проиграли канадкам с ужасным счетом. Зато потом вовсю выкладывались на льду в матче всего-навсего за пятое место.Стоило ли стараться – ведь медали все равно уплыли? А они старались, и выиграли, заняли это ничем не награждаемое пятое место – а меня, зрителя, наградили веселым бесстрашием на льду, бескорыстной борьбой за неоплачиваемый результат. Дмитрий Дорофеев замечательно пробежал пятисотку. Американец пробежал еще лучше. Спасибо обоим за эту спортивную драму, которая, ей-богу, важнее цвета наград! Хочется мне, чтобы наши оказались первыми по медалям? Да конечно хочется! Но миллионам болельщиков в десятках стран тоже хочется, чтобы победили их соотечественники. Так, может, не так уж и плохо, что общий паек радости, хоть и не в равных долях, делится на всех? Если медали не будут уходить в разные руки, Игры потеряют всякий интерес и смысл.Когда-то во время олимпиад учитывались только личные достижения. Потом началась борьба между командами, между странами, и, что совсем уж паскудно, между идеологиями. Тон в этом далеко не спортивном соревновании задавали два диктатора – сперва Гитлер, потом Сталин. Гитлер впал в истерику, когда темнокожий американец Джесси Оуэнс на довоенной Олимпиаде в Берлине взял все золото в спринте, нокаутировав дебильную теорию об изначальном превосходстве арийской расы.А в пятьдесят втором, после Олимпиады в Хельсинки, Сталинза проигрыш югославам просто расформировал одну из лучших советских футбольных команд того времени.Слава богу, время диктаторов позади. Но, увы, никуда не ушло провинциальное стремление опять превратить спорт в департамент политики, а противника на футбольном поле или в гимнастическом зале во врага. Не могу забыть раздраженное брюзжание нашей прессы во время Афинской олимпиады. Меня потряс тогда невероятный финиш Юрия Борзаковского в финале на 800 метров. А в газетах уверяли, что команда на Играх провалилась, заняв всего лишь третье место.Я не поленился, подсчитал результаты разных олимпиад. Оказалось, что спортсмены России никогда, в том числе и в советское время, не выступали так успешно. Если же сложить медали всех стран бывшего СССР, оказалось бы, что объединенная команда оставила далеко позади и Китай, и даже США. Так зачем было красть и у спортсменов, и у болельщиков радость победы? Я безусловный сторонник рыночной экономики – хочу, чтобы мои сограждане жили не хуже американцев или шведов. Но не слишком ли много рынка в нашем восприятии спорта? Мы уже привыкли, что при выходе на экран нового фильма пишут прежде всего не об игре актеров, а о том, сколько денег собрала картина в прокате. Вот и олимпиады мы научились смотреть с калькулятором.Может, отбросим на время умную машинку? Азарт, радость, восторг не калькулируются.[b]На илл.: [i]Светлана Ишмуратова: есть первое олимпийское золото в карьере![/b][/i]
Спорт
Заметки писателя
[b]Понятно, что хороший человек отличается от плохого. Но – чем? Каковы конкретно эти отличия? Лицо, одежда, душа, мысли? Или еще что-то? Вопрос не такой примитивный, как кажется. Но недавно я получил на него четкий и ясный ответ. Как ни странно, из телевизионной передачи.[/b]Я не поклонник ящика, включаю его редко и нерегулярно. Но беседу Бориса Ноткина с Михаилом Задорновым пропустить не мог. Задорнов мне глубоко симпатичен: талантливый, остроумный, смелый, стойку на руках делает. Слушать его одно удовольствие. Я и слушал.У интервью свои законы, свой, как говорят на телевидении, формат. Вопрос – ответ. Вопрос – ответ. Все вопросы уместные, все ответы веселые. Из формата ничего не выбивается.Но вот Ноткин коснулся не то чтобы больной, но весьма актуальной темы. Мол, сейчас очень многие критикуют уровень телеюмора – «Аншлаг», Петросяна и их коллег, вольготно расположившихся в прайм-тайме всех каналов, так правы ли критики? И тут Задорнов взорвался – принялся отстаивать товарищей по жанру. Наверное, правильно сделал, своих и надо защищать. Но аргументы в защиту повергли меня в полный шок.Собственно, аргумент был один: Задорнов высказался в том смысле, что Евгений Петросян и Регина Дубовицкая хорошие люди, потому что не берут деньги даже с молодых. Вот тут я растерялся. Что хорошие люди, верю, в том смысле, что Задорнову верю на слово.Хорошие. Но почему отличительная черта этой хорошести – не брать деньги с молодых? А другие юмористы – они что, берут? Райкин брал? Жванецкий берет? Клара Новикова берет? Сам Задорнов берет? Тут легко впасть в сомнение, начать подозревать всех и каждого, ближних и дальних. Они хорошие или берут? Вот Задорнов выступает в передаче у Ноткина. Ну и что, как там у них? Ноткин с него брал? Или Задорнов с Ноткина? Или оба друг с друга? Когда я был молодой, три замечательных литератора дали мне рекомендации в Союз писателей – и ничего не взяли. А ведь могли бы! Выходит, хорошие были люди. Сам я за свою жизнь рекомендовал в писательский союз, наверное, человек пятьдесят. Не брал. Может, тоже хороший? Однако с несколькими начинающими мастерами пера торжественное событие отметили. Видимо, хороший, но с оговорками.Если кто-нибудь решит, что я так над Задорновым издеваюсь, будет глубоко не прав. В том-то и дело, что я знаменитого сатирика очень уважаю! Потому меня и ужаснула сама ситуация. Я же не вчера родился, прекрасно знаю, что российские чиновники, и мелкие, и руководящие, вовсю берут взятки, и телевизионные боссы берут, и воротилы шоу-бизнеса берут, и во всех государственных конторах карманы призывно оттопырены, а ладошки ковшиком. Но уж если Михаил Задорнов считает главным признаком хорошего человека… как бы поделикатней выразиться… воздержание от взяток – это уже все. Абзац. Финиш. Конец эпохи.Да, есть давняя традиция. И при Карамзине брали. И при Гоголе. И при Щедрине. И при Чехове. И при Булгакове. И при Войновиче берут. Но никогда прежде чиновничье воровство не воспринималось нормой. Никогда не возводили на пьедестал человека только за то, что он не взяточник.Докатились мы с вами, соотечественники. Ниже падать некуда. Когда падать некуда, остается только подниматься. Иного выхода просто не вижу. Не оставлять же детям и внукам вконец изворовавшуюся страну! В ситуации, близкой к тупику, я обычно поступаю так же, как президент: собираю общественную палату.Правда, моя личная палата помалочисленней – человек пять друзей. Зато среди них ни одной балерины, так что средний интеллектуальный потенциал достаточно высок. Вот я и позвал приятелей в гости, выставил на стол все необходимое для трезвого разговора и задал вопрос, мучивший еще Чернышевского: что делать? Сперва, как водится, отвели душу.Потом решили, что заявления типа «Ничего не делать, ибо все равно бесполезно» даже не обсуждаются – мы ведь не парламентская оппозиция, нам нужны конструктивные предложения. Слава богу, дошло и до них.Была выдвинута радикальная идея: фотографии всех взяточников следует показывать по телевидению – родина должна знать своих воров. Увы, после краткого обсуждения заявку пришлось отвергнуть по двум причинам.Во-первых, физиономии чиновных хапуг быстро заполонили бы все каналы ТВ, включая региональные и дециметровые, оказались бы единственным нескончаемым сериалом и, скорей всего, отпугнули бы рекламодателей, чего допустить никак нельзя. А во-вторых, всенародно ославленных взяточников пришлось бы гнать с работы, что могло привести к полному параличу управления – из кого тогда выстраивать вертикаль власти? После длительных споров был одобрен парадоксальный, абсолютно неожиданный, зато практически реализуемый проект. Согласно ему чиновников по телевидению показывать надо, но не взяточников, а напротив, стопроцентных бессребренников, честных и морально безукоризненных. Таких, как Евгений Петросян и Регина Дубовицкая. Правда, требования к служивому люду придется несколько повысить. Если влиятельные функционеры не берут с молодых, этого недостаточно, поскольку с молодых все равно много не возьмешь. И на старых не наживешься – седовласый ветеран разве что сигареткой поделится, а при подношениях такого уровня наши чиновники обычно проявляют полное бескорыстие. Социологи утверждают, что средний размер взятки в нынешней России составляет 136 тысяч долларов – понятно, что для старшеклассника, студента или пенсионера такая сумма совершенно неподъемна. Поэтому демонстрировать в качестве положительного примера надо тех слуг народа, кто не берет с предпринимателей среднего возраста – крутые мздоимцы пасутся именно в этих угодьях.Подобный формат для телевидения не накладен: для честных чиновников будет вполне достаточно пяти минут раз в неделю на одном из каналов. А чтобы в порядочное общество не проник тайный взяточник, любой телезритель будет иметь право и возможность тут же позвонить в эфир и разоблачить рядящегося в белые одежды лихоимца.Правда, было высказано резонное опасение, что никто из чиновников на такую проверку не согласится и свою физиономию на экран не выставит. Да и в одной ли проверке дело? А вдруг окажется, что действительно не берет, ни с кого и ни при каких обстоятельствах – разве коллеги простят? Что он, лучше других? Сразу вышвырнут с должности за нарушение корпоративной этики…Так что же делать, если выявить честного чиновника так и не удастся? Тогда, решили мы со вздохом, придется ограничиться тем, что есть в наличии: каждую нечетную неделю показывать Петросяна, каждую четную – Дубовицкую. Не так ужмало. Может, они и есть те спасительные праведники, без которых не стоит село?
Общество
Заметки писателя
[b]Многомесячная звезда хит-парадов – произведение искусства, прямо скажем, не совсем рядовое. Даже название нестандартное: «Муси-Пуси».[/b]Известный в мире популярной музыки специалист, руководитель одной из радиопрограмм, рассказывая по телевидению о новом гвозде сезона, только что не плевался – кошмар, бессмыслица и безвкусица. Ведущий передачи удивился:– Почему же вы без конца ставите эту песню в эфир?– Слушатели требуют! – возмущенно объяснил музыковед.Для тех немногих, кто еще не слыхал, стоит процитировать:[i]Муси-Пуси,Муси-Пуси,Миленький мой,Я горю, я вся во вкусеРядом с тобой.Я, как бабочка, порхаю,И нет проблем...[/i]Ну и дальше в том же роде, с откровенным обещанием ночных удовольствий. И положено это на музыку, напоминающую постельные стоны. И поет все процитированное очаровательная девушка Катя Лель.Почему поет, спрашивать бессмысленно, и так ясно – потому что хотят слушать. А вот почему хотят слушать именно это? Лет десять назад модный в ту пору попсовик на чье-то едкое замечание пожал плечами: «Пипл хавает». Случайная фраза благодаря своей циничной точности стала крылатой: разные СМИ без конца позорят производителей продукции, ориентированной на хавающий пипл. Охотно соглашусь, что большинство наших поющих и хохмящих эстрадников не стоят доброго слова. Но меня в данном случае интересует совсем иное: почему пипл хавает именно это? Почему так популярны «Муси-Пуси»? Легче легкого обругать современную молодежь, обвинить ее в примитивности, в уклонении от всего серьезного, в преклонении перед Западом, Востоком и Югом, в равнодушии к славным традициям отечественной культуры, в полном отсутствии патриотизма. Но будет ли это справедливо? Мне кажется – нет. Как это ни парадоксально, «Муси-Пуси», на мой взгляд, имеют прямое отношение к российскому патриотизму.Патриотизм – это любовь к родной стране. А за что любят родную страну? Во-первых, ни за что. Просто так. Как любят родителей или детей, дом, где рос, двор, где играл с пацанами, где с Петькой дружил, а с Васькой дрался, где девочка в мини-юбке впервые подразнила точеными ножками.Во-вторых – за что-то. Скажем, француз любит Францию за то, что прекрасная, что Париж – мировая столица, что Наполеон – величайший полководец в истории, а Кристиан Диор – величайший модельер. Американец любит свои Штаты за то, что самая свободная страна, и самая богатая, и конституция у них лучшая на планете. Даже мальтиец гордится своим крохотным островом, потому что это уникальный музей архитектуры семи народов и двадцати веков.Вот и мы Россию любим, во-первых, ни за что. А во-вторых – за что? История у нас тяжелая, со свободой всегда было тупиково, конституции свои не только не исполняли, но и не читали, модой пользовались чужой, в архитектуре что было создано, на три четверти сами же и развалили. Уважать собственное государство нет никакой возможности: бесчисленные чиновники как сидели веками на шее у народа, так и нынче сидят. Гимн четырежды перелицовывали, и вышел он таким, что даже спортсмены на почетном пьедестале не могут вспомнить вымученные слова. Победили в великой войне? Да, тут есть чем гордиться, но и стыда хватает: чужих фашистов разгромили, а свои сегодня маршируют со свастикой по нашим городам, и милиция охраняет их митинги в честь Гитлера, а суды оправдывают. В последние годы начали было богатеть, но и тут все непросто, сразу сказалась жестокая российская завистливость: та же Америка или Япония гордятся своими миллиардерами, которые под завязку набили валютой страну и тем самым резко подняли уровень жизни всех своих сограждан – а несколько наших только проникли в первую тысячу мировых богачей, как их стали всячески поносить, изгонять и даже сажать, чтобы, сволочи, не высовывались. А зависимость, стыд, страх и унижение к песням, как известно, не располагают.Так что же, выходит, «во-вторых» нам не за что Россию любить и не за что славить в песнях? Да нет – есть за что! Еще как есть! По крайней мере, в одном мы на планете самые везучие и счастливые. Об этом когда-то замечательно сказал самый русский из российских поэтов, Сергей Есенин:[i]Мы в России девушек весеннихНа цепи не держим, как собак.Поцелуям учимся без денег,Без кинжальных хитростей и драк.[/i]И вот в этом все дело. За века своей неконтролируемой власти чиновники всех мастей отняли у народа все что смогли – свободу, достоинство, возможность выбиться из серого ряда трудом и талантом и вообще добиться разного, о чем мечтает человек. Но с одним крапивная братия все же не совладала: не сумела отнять друг у друга мужчин и женщин. Тут уж наши соотечественники встали стеной. И неграмотные крестьяне в пронзительных песнях воспевали или оплакивали своих единственных. И великие наши поэты – Пушкин, Блок, Пастернак, Цветаева, Окуджава – лучше всех в мире писали о любви. И простодушная девушка Катя Лель, которая «вся во вкусе», поет о своей нежной страсти свободно и откровенно, нимало не заботясь ни о мировой поэтической традиции, ни о раздраженных гримасах музыковедов, ни о презрительных ухмылках ревнителей хорошего тона.Она без проблем порхает, как бабочка, она в ритме танца обещает миленькому массу интимных радостей и тем самым славит перед лицом потрясенной планеты свою родину – уникальную, единственную в мире страну всепобеждающей любви.Поэтому мне и кажется, что «Муси-Пуси» – чистое, ничем не замутненное зеркало современного российского патриотизма.
Общество
Весеннее обострение
[b]Анекдот месяца – предложение вице-премьера Чечни Рамзана Кадырова разрешить в горной республике многоженство. Большинство комментаторов уже вынесло свой вердикт: у молодого политика просто весеннее обострение. Не знаю, может, оно и так. Но в этом случае у меня тоже весеннее обострение, поскольку к идее Кадырова я отнесся абсолютно серьезно. Без восторга, но серьезно.[/b]Чтобы не отвлекаться на нелепые предположения, хочу сразу же официально заявить: я считаю, что идеальная семья та, в которой папа, мама и дети. И все любят друг друга. И не тратят здоровье на домашние скандалы. И в разводах с чередой последующих браков не нуждаются.Не знаю, как смотрит на вещи Рамзан Кадыров, я с ним не знаком и никогда его не видел, кроме как в новостях по ящику. Но учитывая, что у вице-премьера одна жена и пятеро детей, подозреваю, что и он не противник моногамной семьи.Почему же при таких благонамеренных убеждениях он предлагает разрешить в Чечне многоженство, а я считаю полезным эту идею обсудить? Дело в том, что идеальная семья предполагает идеальные условия жизни. А где же их взять в наше время, тем более в Чечне? Две жестокие войны, бесконечные теракты, вражда тейпов, убийства чеченцев чеченцами привели к неизбежным в подобных случаях последствиям. В частности – к огромному количеству безмужних женщин. Это очень тяжелая проблема. Не только потому, что гибель мужчин ведет к женскому одиночеству, но и по другой причине: когда женщины перестают рожать, народ истончается и слабеет. Мог ли Рамзан Кадыров, один из руководителей республики, об этом не думать? Возможно, предложенный им выход плох. Но кто-нибудь предложил лучший? Талантливый и умный писатель недавно сказал мне с усмешкой, что на практике многоженство есть и будет, но зачем эту практику вводить в закон? Стоит ли протестовать против правила, если его так легко обходить? Я бы с ним согласился – но в чеченских аулах на свободную любовь и внебрачных детей смотрят несколько иначе, чем в Москве и Питере. Так, может, стоит предоставить малому кавказскому народу возможность решить проблему так, как удобней ему, а не нам? Кстати, мусульманская традиция многоженства возниклав схожей ситуации. Мухаммед возвращался из похода, в котором погибло множество бойцов, а вдовы с детьми остались без кормильцев и защитников.Вот Мухаммед и предложил уцелевшим воинам взять на себя заботу о семьях погибших товарищей. Последующая многовековая практика подтвердила, что на черный день годится и такая форма человеческих отношений… Ладно, у Чечни свои обычаи, полигамная мусульманская семья на Кавказе не новость. А как быть в центральной, восточной или северной России, где традиционна как раз моногамия? Разве у нас нет тех же проблем? Разве всем невестам хватает женихов, а всем женщинам мужей? Это лишь перед выборами можно обещать каждой бабе по мужику – но выборы-то всего раз в четыре года! В любой стране любая неувязка так или иначе разруливается, иногда в рамках закона, иногда вне рамок. Вот и в России женщины, которым не повезло выйти замуж за любимого, решают свои проблемы без оглядки на чиновников с их корыстью и ханжей с их моралью. Количество одиноких матерей в России не убывает, скорей прибавляется.Поступай женщины иначе, демографическая катастрофа не угрожала бы нам в будущем, а обрушилась бы уже сегодня. Нравится это кому-то или нет, восхищает или возмущает – не имеет никакого значения. Право женщины рожать, когда она хочет и от кого хочет, уже утвердилось в реальности и быстро входит в общественное сознание. Так что разумнее признать это как факт и не третировать неполную семью как уродливое исключение из безукоризненного правила, а подумать, как помочь выстоять одинокой матери и выжить ребенку, который уж точно ни в чем и ни перед кем не виноват.Известно, что население России уменьшается, причем с ускорением.Остановить этот процесс способны только женщины – если станут больше рожать. А они явно не хотят рожать больше.Недавно в центральной газете патриотично настроенный журналист написал, что все дело тут в запущенности идеологической работы, и потребовал, чтобы в женских консультациях дамам, как он выразился, «вдалбливали», что производить детей – их долг перед государством. Мне, однако, кажется, что в данном случае никакое идеологическое давление не сработает.Сегодня, рожая ребенка, женщина изрядно теряет в уровне жизни, в социальном статусе и резко понижает возможности карьерного роста: порой она просто выпадает из среднего класса в непривлекательный слой малообеспеченных. И ничего не надо ей «вдалбливать» – куда эффективнее вспомнить классическую формулу: «Не учите меня жить, лучше помогите материально».Государство, надо отдать ему должное, помогает. Но на что хватает этой помощи? Еще недавно детское пособие составляло 70 рублей.Сейчас то ли уже составляет, то ли вот-вот составит 150 целковых. Ничего не скажешь, деньги приличные: их вполне хватит на полпачки памперсов. К сожалению, нет гарантии, что в ответ на заботу начальства младенцы проявят высокую сознательность и не станут пачкать дарованную родиной суперпеленку чаще, чем раз в неделю.Бюджет у нас утверждает Государственная дума. Мне нравится бережливость народных избранников: казна не резиновая. Но я никогда не мог понять – почему особенно усердно депутаты экономят на несмышленышах? Правда, недавно кое-что прояснилось.Случайно поймав кусок телепередачи, я услышал, как проблему анализировал известный думский деятель. Он утверждал, что пособия для одиноких матерей лишь поощряют женское легкомыслие, а помогать надо не распутницам, а мамашам из моральных и благополучных, то есть полных семей. Поскольку спорить с оратором у меня технической возможности не было, я, пока он говорил, на клочке бумаги подсчитал, что его депутатская зарплата превосходит детское пособие то ли в тысячу, то ли в полторы тысячи раз. И вот какая у меня появилась идея.На заре современного российского парламентаризма наши депутаты приняли закон, по которому их зарплаты приравнены и привязаны к зарплатам министров. Поэтому любое предложение о повышении жалованья чиновникам хоть вдвое, хоть вчетверо наши законодатели встречают с энтузиазмом: ведь ровно во столько же раз возрастает и их собственное благосостояние.Чем лучше чиновникам, тем лучше депутатам. Чем лучше депутатам, тем лучше чиновникам. Вот так, ноздря в ноздрю, они и движутся в светлое будущее.В принципе, ничего плохого в этом нет: рыба всегда ищет, где глубже. Жаль только, что прочие российские граждане находятся как бы на отшибе, в стороне от этой сферы благоденствия. И дети – тоже. Вот я и подумал: а что, если оклады законодателей привязать не к министерским зарплатам, а к детским пособиям? Подчеркиваю: не приравнять, а всего только привязать.Я прекрасно понимаю, что у народного избранника потребности куда выше, чем у детсадовца или школьника. Куда денешься – положение обязывает! И нельзя его равнять с грудничком, которому не нужна ни квартира представительского класса, ни иномарка с водителем, ни секретарша, ни галстук за сто долларов, ни костюм за тысячу. Я просто хочу, чтобы роль единицы измерения депутатского жалованья играло детское пособие.Пускай уважаемый заседатель с Охотного Ряда получает в двадцать, в тридцать, в пятьдесят раз больше малоформатного обитателя коляски и манежика – но пусть это соотношение будет жестко закреплено законом. Прибавили депутату – автоматически прибавляют и малышу.Тогда возникнет прямая зависимость: чем лучше ребенку, тем лучше депутату. Чем богаче российский законодатель, тем обеспеченней российский ребенок.Ведь тогда, пожалуй, женщины перестанут бояться рожать. А у детишек исчезнут проблемы то с кашкой, то с учебниками, то с ботинками. А у нашего самого гуманного на планете государства не будет столь тяжких проблем с демографией.
Общество
Бабушка продает дедушку
[b]Среди множества безликих ток-шоу, которыми под завязку забит наш телеэкран, почему-то запомнилось одно. Так уж вышло.[/b][i]Героиня ток-шоу, молодая бабушка (лет сорок с маленьким хвостиком), рассказала аудитории свою то ли грустную, то ли счастливую, но уж точно трогательную историю. Маленькая семья. Молодые, любящие друг друга бабушка и дедушка. Не слишком везучая дочь с извилистой судьбой. И – внук, которого молодая бабушка любит больше всего на свете и ради которого готова на все. На что конкретно – она рассказала честно и без утайки.[/i]Семье не хватало денег. Молодой дедушка, свободный художник, работал много, но зарабатывал, к сожалению, мало: портреты нужных людей не писал, картины продавались со скрипом, приходилось считать каждую копейку. Молодая бабушка предложила выход: почему бы молодому дедушке не заняться частным извозом, не начать «бомбить» на семейной малолитражке, как это вполне успешно делают некоторые знакомые.Извоз не живопись, им всегда можно заработать… Дедушка заупрямился и в который раз принялся утверждать, что его живопись со временем непременно оценят. Тогда молодая бабушка села за руль сама. Ради внука.Однажды руку у тротуара вскинула дама, оказавшаяся бывшей однокурсницей. Естественно, удивилась: неужели ты этим зарабатываешь на жизнь? Молодая бабушка с достоинством возразила, что в России от тюрьмы да от сумы лучше не зарекаться. Приятельница подала идею: «Помнишь Виктора? Он же в институте был в тебя влюблен. А теперь разбогател, своя фирма. Обратилась бы к нему – он человек благородный, наверняка поможет»! Молодая бабушка ответила уклончиво. Но через пару дней Виктор сам позвонил и пообещал, что отныне его бывшая любовь не будет нуждаться ни в чем. Короче, теперь молодая бабушка живет с владельцем фирмы, она действительно не нуждается ни в чем. Молодого дедушку, к сожалению, по-прежнему любит, но считает, что поступила правильно. Ради внука.Сама история очень походила на дамский роман со страданиями, душевными метаниями и хеппи-эндом.Не исключу, что ее сочинил средней руки сценарист. Но реакция аудитории явно была подлинной.Присутствовавшие, в основном дамы, молодую бабушку одобрили. Она поступила правильно: прежде нуждалась, а теперь не нуждается. К тому же – ради внука. Старушка лет семидесяти с трогательными седыми кудряшками, покраснев, сказала, что раньше она главным в браке считала любовь, но поскольку сегодня самое важное в жизни деньги, наверное, о них и надо думать в первую очередь.А молодой человек студенческого вида признался, что в его семье произошло примерно то же самое, и он, хотя скучает по папе, маму поддержал, потому что отчим оказался хорошим человеком и даже купил нашему герою однокомнатную квартиру.Не люблю идти против течения. Раз все одобрили бабушку, то и я ее одобряю. Ведь деньги действительно очень важны. И собственная фирма, безусловно, лучше непродающихся картин. И жизнь без проблем уж точно лучше жизни с проблемами. Особенно ради внука.Но кое-что меня смущает. А именно – промежуточность результата. Да, молодая бабушка сделала разумный выбор – но жизнь-то на этом не закончилась! Ведь и дальше что-то будет. И в этом «дальше» возможны самые различные варианты.Бизнес – вещь ненадежная: сегодня предприниматель купается в деньгах, завтра тонет в долгах. А ну как благородный Виктор разорится – что тогда? Делить несчастье с нелюбимым? Или рулить назад? Но молодой дедушка уже вкусил холостяцкой свободы и, возможно, нашел в ней некий кайф. В облике одинокого непризнанного художника немало романтики, таким всегда хватает и поклонниц, и натурщиц, и любовниц, готовых на все, причем не обязательно ради внука.Кстати, благородному Виктору вовсе не обязательно разоряться – он может просто разочароваться в своем благородстве. Он-то хотел соединить душу и тело с очаровательной однокурсницей, которая в былые времена ему так и не досталась. А получил, хоть и молодую, но бабушку. Что помешает ему по прошествии короткого времени усомниться в корректности сделки, в соотношении качества и цены и решить, что молодая девушка все-таки привлекательней молодой бабушки? Еще вариант, тоже вполне допустимый: картины молодого дедушки вдруг вошли в моду, евро, лиры и тугрики текут рекой, посольские жены ходят за ним табуном, он свой человек в элитарных тусовках, а где-то в обозримом будущем уже замаячил прижизненный музей, как у Шилова, Глазунова или обошедшего всех конкурентов суперпопулярного Никаса Сафронова. Что делать в этом случае молодой бабушке ради внука? И – можно ли что-нибудь сделать? И, наконец, самый обидный случай.Внук вырастет, на бабушкином примере усвоит, что в наше время самое важное именно деньги, и невесту подберет такую, чтобы до конца жизни избавила его от любых материальных проблем. Но ведь совсем не факт, что семье невесты придется по нраву родня жениха. Что, если внук будет вынужден выбирать между бабушкой и, например, тещей? Как он поступит? Гневно долбанет кулаком по столу или продаст бабушку, как она когда-то продала дедушку? Деньги, безусловно, сегодня очень важны. Как были важны вчера и позавчера. Важны, потому что за деньги можно купить очень многое. Можно машину, можно квартиру, можно путевку на вечнозеленые Канарские острова. В каких-то случаях можно и нечто более ценное, вплоть до яхты розового дерева. Но кто скажет, сколько злата-серебра нужно выложить за право каждый вечер ложиться в постель с любимым человеком? А если особенно везет, это право достается нам бесплатно – просто потому, что все мы люди и от самого рождения нацелены на счастье. А какое же счастье без любви?
Общество
Заметки писателя
[b]Когда фонд «Индем» обнародовал результаты своего исследования по коррупции в России, казалось, что все иные темы надолго исчезнут и со страниц нашей прессы, и с экрана телевизора. Ведь ежу было понятно: если сумма взяток в год почти втрое превышает государственный бюджет, главные жизненные системы страны должны заниматься только этой катастрофической проблемой. Остальное бессмысленно – стоит ли заботиться о крошках, когда все, зарабатываемое народом, все, лежащее на общем столе, без помех пожрет вороватое чудовище?[/b]Была небольшая надежда, что социологи ошиблись в цифрах, округлили в большую сторону. Взятки дело темное, кто их считал? Через некоторое время после публикации президент «Индема» Георгий Сатаров в одном из интервью признал, что приведенная в печати цифра – 319 миллиардов долларов – не точна. Вот только на деле она не меньше, а больше, поскольку крупные бизнесмены (а, значит, и самые крупные взяткодатели) отвечать на вопросы социологов отказались. Их понять можно, им есть, что терять. И еще Сатаров сказал, что обнародование результатов исследования вовсе не было сабельной атакой на правительство: перед тем, как передать результаты исследования в печать, руководство фонда советовалось с Кремлем.Но, видно, и в руководстве страны слишком многих достали чиновные ворюги: там сказали – публикуйте.Реакция правоохранительных и всех прочих властей на, может быть, самую скандальную публикацию третьего тысячелетия была удивительная – никакая. Словно три государственных бюджета – такая мелочь, что об этом смешно говорить. Словно несанкционированная постройка пяти сараев на берегу Истры для отечества куда серьезней и опасней. Словно назначение двух замов в помощь премьеру Фрадкову больше повлияет на судьбу страны, чем чиновничье воровство не в крупных, не в особо крупных, даже не в громадных, а в фантастических размерах. Хоть бы для приличия усомнились в выводах социологов – и этого не произошло, никто не усомнился.Взятки берут? Ну и что? Когда в России не брали… Впрочем, молчанию властей удивляться не стоит. Ведь что такое власть? Чиновники от мала до велика, иной власти у нас нет. А поскольку сам чиновник взятки как раз и берет, какой ему смысл поднимать шум по этому поводу? Взятка, как и любовь, требует тишины и тайны.Правда, существуют ситуации, когда для власти молчание обойдется себе дороже. Когда народ слишком уж возмущен начальственным беспределом, когда туча набухла грозой и вот-вот ударит молния – тут приходится реагировать, причем, быстро. Скажем, принести в жертву нескольких “оборотней” в милицейских погонах или с помпой арестовать какого-нибудь захолустного мэра, чтобы потом, когда волна уляжется, уже без помпы отпустить. Чиновники во всем мире одинаковы: только давление снизу, угрожающее их собственному благополучию, заставляет их хоть как-нибудь выполнять свои прямые обязанности. А у нас в этом случае никто никак не давил. Народ безмолвствовал.Почему? Привычка к руководящему воровству? Вынужденное согласие с вековой традицией, когда не подмажешь – не поедешь? Мне кажется, дело, все-таки, не в этом. Как минимум – не только в этом.Народ нынче не так уж безгласен: когда правильная по сути, но неряшливо проведенная монетизация льгот затронула у части пенсионеров кошельки, и митинги устраивали, и с плакатами ходили. А тут – редкостное хладнокровие.Подозреваю, что причина общественного безразличия в том, что в суть проблемы подавляющее большинство россиян просто не врубилось. И логика людей вышла приблизительно такая: когда цену трамвайного билета повышают на рубль, это меня впрямую касается, ибо этот целковый именно мне доставать из кармана. А взятки – что мне взятки: я их не беру и не даю, разве что пьянчуге-сантехнику стакан поставлю. Это уж пускай министры с олигархами между собой разбираются! Вот так примерно думают мои сугубо рядовые соотечественники, не принадлежащие ни к дающей, ни к берущей элите общества. И – ошибаются. Как же они здорово ошибаются! Брать – да, не берут: они, может, и взяли бы, да кто ж им даст? А вот насчет второго умозаключения… Вы, дорогие мои сограждане, взятки даете постоянно, причем, в крупных, а то и особо крупных размерах. Даете, сами о том не подозревая.Вот самый простой, самый легкий для понимания пример. Перед выборами в Московскую городскую думу одна из партий раскидала по почтовым ящикам свои листовки. И не какая-нибудь оголтело либеральная, и не коммунистическая, обозленная, что ее отогнали от кормушки, а вполне лояльная правительству «Партия жизни», во главе которой стоит третий человек в государстве, спикер Совета Федерации Сергей Миронов. И в листовке приведен отчетливый и недвусмысленный факт: «40% стоимости жилья в Москве – взятки чиновникам». А что это значит? Фирма, строящая дом, дает огромные взятки чиновникам. Из своего кармана? Да этого никакой карман не выдержит! Просто сумму мзды прибавляют к цене квартир. Скажем, реальная стоимость квартиры тридцать тысяч долларов, а покупателю приходится платить пятьдесят. И двадцать из них – взятка, которую, сам того не подозревая, дает чиновному жулью рядовой работящий россиянин.Однажды я спросил азербайджанца, который привез в Москву рефрижератор с фруктами, почему мандарины стоят вчетверо дороже, чем в Баку. От ответил просто: между Баку и Москвой двадцать два поста ГАИ. Двадцать два поста! И на каждом давали взятки за наш с вами счет.А ведь «подмазывать» разного рода должностных людей вынуждены не только строители жилья и торговцы мандаринами. Любой предприниматель, хоть средний, хоть мелкий, сует рубли, доллары или евро в жадную ладонь. Бабуся у метро с квашеной капусткой дает полтинник родных рублей стражу порядка, президент крупного холдинга набивает очень твердой валютой чемодан для прокурора с весьма большими погонами. И все эти даяния, от квартиры до капустки, потом перекладываются на нас. И когда покупаем за сотню кило сосисок, сорок из них – наши с вами взятки таможенникам, налоговикам, пожарным, милиционерам и прокурорам. Все с нас берут, и всем мы даем. Так что триста с лишним миллиардов долларов надо разложить на граждан России, и получится, что каждый из нас в год отдает коррумпированным чиновникам 2200 долларов или 60 тысяч рублей. И если ветеран с сорокалетним стажем еле-еле выживает на тощую пенсию, то происходит это потому, что еще две его пенсии уходят на взятки.Похоже, народ еще не осознал прямую зависимость своей бедности от чиновничьей коррупции. А сами чиновники ее видят? Скорей всего, видят. Иначе с чего бы обслуживающие их политики и журналисты столь активны в отвлекающих маневрах? Эта превентивная операция уже приняла немалые размеры.Разного рода пушковы и глазьевы без конца повторяют, что экономические проблемы страны (а коррупция, конечно, проблема экономическая) способны решить только чиновники. Беда, мол, лишь в том, что чиновников у нас недостаточно, а у тех, что есть, недостаточно власти. Поэтому роль государства в экономике надо всячески усиливать.Опровергать эту точку зрения сегодня просто скучно. Слава Богу, история ХХ века на все эти вопросы ответила с предельной ясностью. Эксперимент ставился на целом ряде разделенных стран. ГДР и ФРГ, Северная и Южная Корея, КНР и Тайвань – государственная экономика везде приводила к нищете, свободный рынок – к изобилию. В конце концов, СССР и Финляндия – неравные части одной Российской империи, причем, на старте промышленно развитой была отнюдь не Финляндия. Сколько еще нужно общенародных трагедий, чтобы признать очевидное? Впрочем, поклонники Госплана и тотального дефицита не глупы и не безграмотны. Просто их личный интерес катастрофически не совпадает с интересами страны. И они справедливо рассчитывают, что постоянные уверения в верноподданности обеспечат им гарантированный доход.Чиновник, имеющий возможность запрещать или разрешать, будет алчно и нагло торговать своей благосклонностью, пока с таким трудом выстроенная вертикаль не рухнет под тяжестью взяточных миллиардов. Урезонить лихоимца можно единственным путем – до предела урезав в правах. Чиновник, от которого ничего не зависит, поневоле станет бессребреником. Вы спросите – а кому нужен чиновник, от которого ничего не зависит? Согласен – никому. В том числе, и самому себе.Его даже увольнять не придется – сам уйдет. Не дурак же он, чтобы держаться за должность, на которой никакого приварка.А те, что останутся – те и выведут страну из всех ее кризисов.
Общество
Печальный чудотворец
[b]Гигантской машине телевидения постоянно требуется горючий материал. Множество каналов, куча программ, круглосуточный эфир. В топку летит все, что попадется под руку: войны и теракты, благодеяния и аферы, религия и секс. Особенно дорого ценятся сенсации – они дают рейтинг, а значит, и деньги. Одному серийному убийце ТВ уделит куда больше внимания, чем десяти великим поэтам. Нет новых сенсаций – сгодятся и старые.[/b]Недавно телевидение вспомнило о Кашпировском, заставив и нас не без труда вспомнить об этом неординарном человеке, имя которого пятнадцать лет назад знала буквально вся страна. Былую знаменитость откопали на окраине Нью-Йорка, где он ныне существует достаточно скромно. Частное лицо. Не эмигрант, слава Богу, но и не турист, чья любознательность с лихвой исчерпывается за три недели. Скорее, долговременный житель – вроде таджикского гастарбайтера в Москве, где ему вовсе не сахарно, но дома, среди прочих безработных, еще хуже.Ну ладно, живет себе Кашпировский в Штатах, никого не трогает, ничего не нарушает. Нам-то какое дело? Есть дело. Еще как есть! И разговор не столько о выдохшейся знаменитости, сколько о нас с вами. Что мы за люди? История уже подзабылась, надо хотя бы коротко напомнить.Анатолий Михайлович – не колдун, не шаман, не академик, не профессор. Просто врач-психиатр. Работал в областном городе. По роду специальности сперва интересовался, а потом увлекся гипнозом. Лечил людей, причем чаще всего весьма успешно. Однажды журналисты дружно написали о сенсации: пациентке сделали успешную операцию не под смертельно опасным для нее наркозом, а под гипнозом, причем Кашпировский, находившийся за сотни километров от операционного стола, гипнотизировал пациентку с телеэкрана, и она под скальпелем не кричала от боли, а пела. С этого случая и началась слава.Телевнушение стремительно вошло в моду. Когда Кашпировский с экрана «давал установку», его слушали миллионы людей. Он утверждал, что активизирует защитные силы организма, а уж они вынуждают отступить целый ряд болезней.Кому-то помогало, кто-то считал, что ему помогает, на кого-то «установка» не действовала никак. У кого-то вместо седых волос начинали расти черные, у кого-то исчезали шрамы от старых операций, кто-то жаловался, что стало хуже. При всем этом телевизионная медицина собирала колоссальную аудиторию, и бабуси, до которых никому, включая участковых врачей, не было дела, готовы были молиться на нового чудотворца. Кашпировский был нарасхват, он ездил по стране, выступая в огромных залах, а то и на стадионах. Работа была на износ, расход энергии катастрофический – выручала еще в студенчестве приобретенная спортивная закалка, ежедневная плотная зарядка, игра с гирями. Какие-то ловкачи делали на нем деньги, а практичный Жириновский заманил его в свою партию.Потом, как это обычно у нас и случается, начался откат. Засуетились титулованные коллеги, которых выводила из себя сумасшедшая популярность вчера еще безвестного врача. Навострили перья журналисты, для которых одинаково почетно и создать сенсацию, и разоблачить ее. Встревожилась церковь, полагавшая, что никто, кроме нее, не имеет права творить чудеса. Скандал назревал – он просто не мог не разразиться. Он и разразился.Женщина, которой сделали операцию под телегипнозом, поведала репортерам, что на самом деле гипноз не действовал, ей было очень больно, а пела она только из деликатности, потому, что об этом попросил Кашпировский. Наверное, хоть одному из журналистов стоило проверить версию, проведя эксперимент на себе: лечь под нож без наркоза и гипноза и спеть что-нибудь эстрадное. Проверить, можно ли даже из деликатности избежать смерти от болевого шока... Но акулы пера поверили и так: в любой газете вам скажут, что разоблачить кумира не менее приятно и прибыльно, чем возвеличить. Разоблачили. Кашпировский потерял экран, потерял популярность, потерял доверие. Вроде бы уехал куда-то в Польшу-Болгарию-Чехию, потом дальше, дальше – пока не очутился за океаном. Уже лет десять не мозолит глаза ни конкурентам, ни церкви, ни публике. Нет человека – нет проблемы.Так стоило ли сегодня ворошить ту давнюю историю? Был ли хоть какойто смысл в документальном фильме о нынешнем Кашпировском, постаревшем и почти забытом? Был. Еще какой смысл! Хотя бы ради одной-единственной детали.Дело в том, что дама, певшая на операционном столе из чистой деликатности, все же покаялась: оказывается, телегипноз тогда сработал прекрасно, ей совсем не было больно, Кашпировский, действительно, сотворил медицинское чудо. А солгала она по элементарной житейской причине: ей за это очень прилично заплатили, а деньги в тот момент были нужны позарез...Так кем же в реальности был в то баламутное время Кашпировский – шарлатаном, корыстным аферистом, современным Распутиным, благодаря телевидению шаманившим на всю страну? Ни тем, ни другим, ни третьим. И в пору безвестности, и в момент всесокрушающей славы, и в период позорных разоблачений он был только самим собой: провинциальным врачом, предельно добросовестным в профессии, смелым и ответственным в эксперименте, искренне желающим помочь сперва одному пациенту, потом многим, потом миллионам, нуждающимся в помощи психотерапевта. И – чистая неожиданность: обнаружилось, что этот провинциальный врач обладает удивительным, фантастическим даром, так необходимым множеству страдающих.Он один? Не известно: может, да, может, нет. Ведь феномен Кашпировского никто толком не исследовал. И мы не знаем, что это было – то ли Господь наградил феноменальной способностью единственного избранника, то ли увлеченный избранной профессией провинциальный врач случайно наткнулся на небывалую методику, овладеть которой могли бы тысячи его коллег.Не знаем и, не исключено, никогда не узнаем – ведь в истории хватает случаев, когда равнодушное человечество торопливо пробегало мимо спасительных для себя открытий. Еще в библейские времена тогдашним знахарям предлагалось хворых окропить иссопом – но древняя подсказка забылась, и понадобилось два тысячелетия, чтобы скромный доктор Флеминг случайно наткнулся на целебную плесень, обладающий схожим действием пенициллин.Когда-то Пушкин написал, что мы ленивы и нелюбопытны. Дорого нам обходится наша лень, наше безразличие, наша зависть, наша мстительная неприязнь ко всем, кто умней, талантливей или просто удачливей! Скольких гениев мы убили, скольких сгноили в острогах и лагерях, скольких выбросили за пределы страны в одном только прошлом веке! Бунин и Набоков, Рахманинов и Стравинский, Кандинский и Шагал, Шаляпин и Нуреев, Ходасевич и Бродский пригодились не там, где родились. Случайно ли у знаменитых физиков и лучших программистов Бостона и Калифорнии русские имена? Не знаю, окажется ли в этом ряду провинциальный врач Анатолий Кашпировский. Он честно хотел поставить на службу родине свой великий или малый дар. Родина отвернулась с ехидной усмешкой. Не в первый раз и, боюсь, не в последний.А как сейчас живет Анатолий Михайлович? Нормально живет – вот только скучновато. Делает тяжелую зарядку, старается держать себя в форме.Для чего? По выходным выступает перед аудиторией в бедном негритянском районе, лечит тех, кто придет. Ему не просто: ведь оружие психотерапевта слово, а чужой язык родным не станет. Негры, однако, довольны.
Общество
Заметки писателя
[b]Около века назад высоконравственные немецкие власти после долгих колебаний разрешили показывать на киноэкране поцелуй – правда, продолжительностью не более чем в полсекунды. С этого неосмотрительного решения как раз и началась сексуальная революция, сперва на белом, а потом и на голубом экране.[/b]Мало-помалу развратные режиссеры ухитрились протащить в кинопродукцию поцелуй длиной в секунду, а там и в полторы. Затем последовали объятия, юбки до колена, оголенные плечи. Правда, еще каких-нибудь пятнадцать лет назад даже в эротических сценах соблюдалось определенное приличие: прекрасные дамы ложились в постель обнаженными, зато кавалеры в наглухо застегнутых брюках – видимо, предполагалось, что под одеялом жгучая страсть каким-нибудь образом преодолеет эту преграду.Но прогресс остановить нельзя. Постепенно на телеэкране одежда на влюбленных облетала, как листва в октябре, к общей радости творцов, зрителей, продюсеров и рекламодателей. А дальше что? Дальше пошли многочисленные передачи «ПРО ЭТО». Варианты рассматривались самые разные. От скучного «он и она» до куда более экзотических: «он и он», «она и она», «он-она-она», «они и они», «она и оно» – ну и так далее. Осваивали тему почему-то исключительно дамы – скорее всего, предполагалось, что эфирное создание с розовыми щечками и распахнутыми ресницами хотя бы поначалу не вызовет явного отвращения. Если ведущая обладала чувством юмора, как умница Елена Ханга, получалось не столько скандальное, сколько забавное шоу. Если чувства юмора не оказывалось, получалось то, что получалось.Видимо, рекламодатели становились все требовательнее. Нежную эротику сменила эротика крутая – что ж, это тоже часть жизни, причем не самая неприятная. Даже порнухой возмущаться нет резона – в конце концов, на экране мы видим только то, чем регулярно занимаемся сами. Естественное не позорно.Спрашивать, куда мы идем, не имеет смысла – хотя бы потому, что уже пришли. Я понял это, посмотрев программу про секс с госпожой Анфисой, чью славную фамилию лучше вспомнить по какому-нибудь иному поводу.В титуле передачи главенствует слово «секс». В самой передаче секса нет – совсем как в СССР при коммунистическом режиме. Нет эротики. Нет порнографии. Очень целомудренная программа. А что есть? Есть вот что.Безвестные корреспонденты, смущаясь и стыдясь своего смущения, как старые девы на приеме у гинеколога, нудно анализируют технологические детали процесса, который миллиарды мужчин и женщин на планете вполне успешно осваивают без углубленной теоретической подготовки. Обсуждаются животрепещущие проблемы – скажем, каковы оптимальные размеры винтика и как лучше растачивать гнездо под этот винтик. Все прочее на том же уровне.Пару лет назад, роясь в книгах, я наткнулся на безжалостно затрепанный томик, изданный для детей и подростков еще до Второй мировой. Назывался он, если память не изменяет, «Занимательная арифметика».Когда-то это полезное издание любящие родители осторожно подсовывали ленивым школярам: может, юные бездельники Лобачевскими не станут, но, с Божьей помощью, математику хоть на тройку да сдадут. Так вот, передачу госпожи Анфисы по справедливости надо бы назвать «Занимательной гинекологией», адресовав ее вечным подросткам, дремучим троечникам жизни, безрадостным в высокой сфере любви и горьким неудачникам в постели.Век информации требует полной прозрачности – народ хочет знать! Причем любознательному человечеству надоело гнуться в три погибели у замочных скважин, оно настоятельно требует, чтобы отчаянные герои бесконечных реалити-шоу трахались перед камерой крупным планом. Ясность нужна во всем. Даже на конкурсах красоты наиболее существенные достоинства очаровательных девушек определяет рулетка: голова годится любая, лишь бы корона держалась, а вот попа у королевы должна быть точно девяносто сантиметров в обхвате. Качество мужчины тоже выражается в цифрах – правда, тут, как правило, учитываются уже не сантиметры, а рубли, или доллары, или евро.Как-то на одном из каналов я наткнулся на очень живую дискуссию по жгуче актуальной теме: насколько важны для современной женщины мужские подарки. Я был несказанно рад, увидев на экране знакомое приятное лицо: госпожа Анфиса анализировала проблему уже в качестве гостьи дружественной передачи. Ее точка зрения была конкретна и убедительна – госпожа Анфиса утверждала, что всегда судит о мужчине именно по его подаркам, ибо если они отсутствуют или недостаточно дороги, мужчина либо жаден, либо беден.В принципе, такой подход показался мне справедливым: жадный мужчина, безусловно, плох, бедный еще хуже. Но потом я подумал, что вряд ли стоит ограничиваться только двумя названными вариантами – возможны ведь и иные. Скажем, мужчина может быть богатым и щедрым, но предпочитает преподносить дорогие презенты не госпоже Анфисе, а кому-нибудь еще. Или, что иногда бывает, вообще не любит корыстных дам. Или слишком уважает себя, чтобы платить за любовь даже борзыми щенками – такие чудаки ведь тоже встречаются...Когда телезрителя чем-то не устраивает передача, у него есть прекрасный выход: нажать на кнопку пульта. Я так и сделал. После двух или трех стрелялок, после увесистой физиономии говорливого депутата, возникло наконец нечто человеческое – худенькая женщина второй молодости с усталым лицом добродетельной матери и верной жены, у которой, к сожалению, каждый вечер болит голова и ломит поясницу. Передача заканчивалась, ведущая прощалась с аудиторией до новой встречи: вымученно улыбнувшись, она пожелала согражданам – нет, не здоровья, не счастья, не удачи хотя бы, а... полноценных оргазмов! Вот тебе и мать семейства. Спасибо, дорогая, и вам того же, высокого качества и столько, сколько позволит ваше хрупкое телосложение – хоть раз в неделю, гулять, так гулять...Я очень далек от того, чтобы в чемто упрекать бедных дам. В конце концов, они не хозяева передачи, а просто ведущие: куда прикажет продюсер, туда и ведут. К тому же я прекрасно понимаю, что на телевидении, как и в любом супермаркете, должны быть товары на любой вкус.Эротику я и сам люблю, в порнухе не нуждаюсь, но если кому-то без нее жизнь не в радость, пусть смотрит и вдохновляется. У занимательной гинекологии тоже, наверное, есть свои потребители. Но одна вещь меня озадачивает.Сегодня практически ни на одном центральном или дециметровом канале нет, как ни странно, передачи о любви. Вы что-то вспомнили? Значит, вам повезло больше, чем мне.Так в чем тут дело? Не востребовано аудиторией? Сомневаюсь – даже озабоченным подросткам полезно знать, что постельные радости людей, полных друг другом, очень сильно отличаются от секса без любви. Тысячи пианистов умеют бегать пальцами по клавишам – но только один из них Святослав Рихтер, и только один Владимир Ашкенази, и только один Николай Петров.Мои претензии к телевидению, по сути, весьма скромны: пусть на десять передач для стремящихся грамотно совокупляться будет хоть одна для тех, кто не умом, а кожей понимает слова великого барда: «[i]Просто мы на крыльях носим / то, что носят на руках»[/i].Страна Пушкина и Блока, Есенина и Окуджавы имеет право на крылья.
Общество
Правительство по конкурсу
[b]Моя очень отдаленная родственница Мария Александровна затеяла ремонт. Что такое ремонт, российскому человеку объяснять не надо. Пусть однушка, пусть в хрущевке, пусть без балкона и с кухней в пять метров – все равно хлопот поверх головы. А для Маши, пенсионерки и вдовы, тем более.[/b]Образование у нее выше низшего, но ниже среднего, зарплата была соответственная, и пенсия вышла точно такая – повыше минимальной, пониже средней. Жить все же можно, раз живет, но вертеться приходится основательно: моет два подъезда и сверх того убирается у двух тоже одиноких, но более состоятельных бабусь. Трудновато, конечно, зато ремонт с побелкой потолков и полной заменой линолеума из мечты стал реальностью.Образование у Маши, как я уже заметил, скромное, денег в обрез, зато жизненный опыт хоть куда, а мозги министерские. И прежде чем обдирать старые обои, Маша устроила тендер. То есть бригаду подобрала исключительно по конкурсу.Для начала взяла у соседки рекламную газету и обзвонила три десятка ремонтных контор, сравнивая цены. Быстро поняла, что это путь тупиковый, и переключилась на знакомых, когда-либо затевавших домашнюю реконструкцию. Тут кандидатов оказалось поменьше, сплошь шабашники, зато проверенные в деле: результаты их труда можно было увидеть и пощупать. Мария Александровна потратила месяц на поиск оптимального соотношения качества и цены. Кто-то запрашивал сверх ее возможностей, кто-то требовал аванс в размере бутылки, а один умелец не прошел фейс-контроль по причине исключительно наглой морды. В конечном счете Маша сторговалась с молдавско-таджикской бригадой, оговорив оплату траншами, то есть сперва сделай, а потом получи – нынче в рыночной России народ грамотный. Цена каждой ремонтной процедуры была обсуждена и зафиксирована на двух тетрадных листочках – один заказчице, другой исполнителю.Теперь Машина хрущоба смотрится как Версаль – все соседки обзавидовались...Набор по тендеру сегодня у нас очень популярен, никто не станет платить свои кровные бездельнику и рвачу. Даже продавцы картошки на базаре люто конкурируют: хорошая хозяйка весь ряд обойдет, прежде чем наполнит необходимым корнеплодом сумку на колесиках. Что уж говорить о проблемах более серьезных: по конкурсу сегодня нанимают сантехников и секретарш, администраторов и водителей, начальников охраны и главных бухгалтеров, официантов и топменеджеров. Чем больше претендентов на место, тем придирчивее отбор.Жаль, что из этого мудрого правила есть очень досадное исключение.Рассказывали, что во время переписи в графе «род занятий» президент России написал: «Оказание услуг населению». Весело и точно: ведь власть нанимают именно для того, чтобы она оказывала доступные ей, а нам нужные услуги. Иначе зачем такая власть? Если по уму, самый строгий конкурс должен устраиваться при найме правительства – уж слишком много от него в нашей жизни зависит. Но давайте задумаемся: знаем ли мы, кого нанимаем? Боюсь, что нет.Правительство у нас назначает президент. Так, кстати, происходит во многих демократических странах, хотя бы в той же Америке. Но между нашими державами есть колоссальная разница. В США смена правительства почти ничего не меняет в жизни страны: промышленность, торговля, наука и культура живут своей жизнью, не слишком тревожась о том, какие умельцы приняли вахту в Вашингтоне. Там у правительства строго оговоренный и достаточно ограниченный участок работы, за пределы которого государственная власть выходить не имеет права. При этом каждый шаг чиновников любого ранга строго контролируется конгрессом, судом и, прежде всего, независимой прессой. У нас же все эти институты пока что декоративны, так что реально власть контролирует себя сама – если хочет и как хочет. По логике вещей, чем влиятельней, могущественней и бесконтрольней власть, тем жестче должен быть конкурс при ее найме. Иначе крупных неприятностей не оберешься.А что нам известно о наших рулевых? Перед последними выборами действующий глава государства сменил состав кабинета министров – мол, народ должен знать, за какое правительство ему предстоит голосовать.Но много ли мы узнали? Фамилии, фотографии, несколько строчек послужного списка – и все. А сейчас, по прошествии почти двух лет, знаем многим больше? Милые люди в галстуках, слава Богу, грамотно говорят и вообще достаточно интеллигентны на вид. А еще что? Одну фамилию сразу надо вынести за скобки – она не вызывает никаких сомнений. Сергея Шойгу за пятнадцать лет узнали хорошо, уважение к нему велико и заслуженно. Дальше, увы, начинаются вопросы.Силовые министры – это те, кто после каждого теракта говорит, что ситуация под контролем. Понятно, работа у них не сахарная. Но как они с нею справляются? Остается надеяться, что из силовиков, которые были в наличии, президент выбрал наиболее подходящих, остальные хуже. Кудрин, Греф, Зурабов – это те, которых дружно поносит вся оппозиция и почти вся пресса. Скорей всего, именно они самые работящие. Ведь у нас как принято? Кто везет, того и погоняют. Их погоняют непрерывно – значит, везут.А еще кто в правительстве? О том, что у нас есть министр культуры, узнали недавно, когда он влип в анекдотичную историю. Год не высовывался, а тут вдруг возник: обвинил во взяточничестве всех своих подчиненных скопом. Мол, тащат на всех этажах министерства. А на том этаже, где его собственный кабинет, тоже берут взятки? Наш златоуст Виктор Степанович был аккуратней и ответственней в выражениях... Впрочем, Бог с ним, с министром: у русской культуры такой запас прочности, что она способна выжить при любом начальстве.Но если серьезно, не пора ли России нанимать свою власть, как пенсионерка Маша нанимала ремонтников – по конкурсу? Пусть каждый претендент предлагает не только подробную схему своих грядущих действий, но и точную смету расходов, опять же по этапам, чтобы можно было сперва проверить качество исполнения, и лишь потом платить.Пока же наши избранники предпочитают не грузить нас планами, а развлекать лозунгами. Самый популярный депутат Госдумы громогласно обещал: «Я подниму Россию с колен». Проверить его профпригодность не было никакой возможности – он ведь не уточнял, какие рычаги и домкраты собирается использовать, и во что обойдется народу эта нелегкая такелажная операция.Есть, однако, сферы жизни, где тендер при найме власти абсолютно необходим уже сегодня.Монетизация льгот, правильная по замыслу, но на редкость неряшливо исполненная, заставила задуматься: а как, вообще, следует проводить преобразования, затрагивающие интересы миллионов людей? Сейчас на очереди, вероятно, самое важное и самое болезненное – коммунальная реформа. Не исключено, что наши власти не прочь отложить ее до следующих выборов – пусть, мол, новый совет министров возьмет на себя эту головную боль. Но вряд ли начало кардинальных перемен зависит от правительства. Тут вполне может получиться, как с освобождением крестьян в ХIХ веке – не начнешь сверху, само начнется снизу.Причины на виду. Котельные, теплотрассы, водопроводные сети и очистные сооружения при коммунистах сдавались досрочно, в качестве подарка к очередному историческому съезду или пленуму. Дареному коню, как известно, в зубы не смотрят – и не смотрели. Теперь все это начинает разваливаться, причем с ускорением.Несколько лет назад замерзали Восток и Север. Кто на очереди – Нижний, Питер, Москва? Но даже полная замена коммуникаций не решит проблемы. Сама схема советской коммуналки исходила из того, что бардак в «экономике социализма» вечен и зависит только от решений Политбюро. Цену на энергоносители назначали «сверху», об экономии не заботились, горячая вода до жилищ доходила чуть теплой, зато бесконечные теплотрассы щедро отапливали землю и небо. Нигде в мире не было столь бездарной траты топлива.Нас уверяют, что коммунальная реформа уже идет. Это вранье. Рост цен это всего лишь рост цен, к реформе он не имеет никакого отношения. Что меняется, кроме цифр в жировках? Что со всем этим делать сегодня? Чинить тришкин кафтан, меняя чугунные трубы на пластиковые? Мне кажется, именно в этом случае стоит применить мудрый метод пенсионерки Маши – тщательно и придирчиво провести конкурс на проект и реализацию коммунальной реформы.Видимо, имеет смысл, не откладывая, предоставить возможность всем российским политикам и любым крупным компаниям (тут уж все равно, нашим, шведским или китайским) вынести на всенародное обсуждение свои варианты реформы, подробно прописанные и строго просчитанные? Причем с тем непременным условием, чтобы авторы проекта сами же и проводили его в жизнь – это сразу отсечет от конкурса бездельников и демагогов. А еще лучше не начинать коммунальную революцию сразу по всей неохватной стране, а опробовать наиболее серьезные схемы в нескольких регионах.Что получится в ином случае, легко предвидеть. Правительство представит свой проект, все партии до единой вцепятся в него, как раки в падаль, а потом, при первых же неизбежных ошибках, великолепно себя пропиарят, призвав народ на митинги и демонстрации. И ведь миллионы россиян выйдут на улицу не из любви к горластым болтунам, а из ненависти к растущим ценам, халтурной работе и бесконечному вранью. Причем если корявая монетизация льгот затронула только льготников, коммунальная реформа коснется всех без исключения граждан России. Не хочу быть мрачным пророком – но уж очень явственно сквозь прорехи непродуманного эксперимента сразу на всем пространстве страны просвечивает тот самый русский бунт, бессмысленный и беспощадный...Кому-нибудь в России это надо?
Общество
Сладкая бессонница чиновника
Сегодня вся страна живет от процента к проценту. Что нам делать завтра, решаем не мы – решают социологи. Нынешний политик не чихнет, пока не выяснит у специалистов, как эта его пиар-акция отразится на рейтинге. Мудрые люди, воротилы шоу-бизнеса, успешно продают еще не написанный хит еще не созданной группы потому, что социологическое исследование уже показало, что в новом сезоне наибольшим успехом будет пользоваться эротический дуэт гея и лесбиянки. А феминистки требуют ввести в Уголовный кодекс новую статью на том основании, что, согласно исследованиям, эгоистичные мужчины ежемесячно недодают россиянкам восемьсот тридцать четыре миллиона оргазмов.В этом море цифр вполне может утонуть – и тонет! – любая новая информация. Ну кто, например, из нас слышал хоть что-нибудь о социологическом исследовании фонда «ИНДЕМ» «Диагностика российской коррупции-2005»? Уверен, что никто, кроме лично заинтересованных лиц, на него просто внимания не обратил. А заинтересованные лица как раз и заинтересованы в том, чтобы никто внимания не обратил. Хорошо, что дотошная «Вечерка» в остроумной рубрике Николая Михайлова «Семь событий недели» привела цифры, способные полностью изменить наше представление о стране, в которой мы жили, живем и собираемся жить дальше.Цифры вот какие:[i][b]«Общая сумма взяток, выплачиваемых в России в течение года, равна 319 млрд. долларов... Из них лишь 3 млрд. приходится на бытовую коррупцию – то, что мы даем «на лапу» врачам, гаишникам, военкомам, сантехникам и т. п. Остальные же 316 млрд. – коррупция «деловая», т. е. взятки, которые чиновники сдирают с предпринимателей. Число таких взяток в год – 2,3 млн. Их платят 1,3 млн. физических и юридических лиц. Средний размер одной «деловой» взятки – 136 тыс. долларов»[/b][/i].Есть над чем задуматься! Самые тупые из наших оппозиционеров постоянно задают человечеству и самим себе один и тот же риторический вопрос: почему страна, столь богатая полезными ископаемыми, так плохо живет? И сами себе отвечают: потому что – американцы, кавказцы, китайцы, евреи, масоны, поляки и прочие недруги великой державы… Нет, не там ищут ответ косноязычные ораторы из Думы и ее окрестностей.Только вдумайтесь: общая сумма взяток почти в три раза превышает бюджет России! То есть, если бы триста с лишним миллиардов долларов шли не в карманы чиновников, а в казну, можно было бы в четыре раза увеличить пенсии, зарплаты учителей и врачей, жалованье офицеров, строительство доступных квартир, расходы на культуру и науку. Если бы эти колоссальные средства не попадали в лапы сановных взяточников, а оставались у предпринимателей, страна все равно сделала бы колоссальный рывок вперед: на эти деньги создавались бы новые рабочие места, повышались зарплаты, расцветала благотворительность, строились элитные лицеи для сирот и беспризорников, а российские матери вместо анекдотичных пособий, которых хватает в месяц на полкило говядины, получали деньги, достаточные для содержания ребенка. Сколько проблем разом решилось бы! Чиновники солидного ранга – вот кто наши американцы, китайцы и масоны. Вот кто держит Россию за глотку. Вот кого надо благодарить и за грошовые пенсии, и за бездомность миллионов россиян, и за нищету армии. Вот пропасть, в которую ежегодно проваливаются богатства страны.«Заплати налоги и спи спокойно» – уговаривают нас ежедневно с телеэкрана. Но это же просто наглое вранье! Предприниматели платят колоссальные налоги, просто три четверти из них идут прямиком в карман чиновника: ведь взятка – тот же налог, только «черным налом». Нас уверяют, что доходы страны разворовывают олигархи. Но и это вранье: ежегодные доходы чиновников превышают прибыли всех российских миллиардеров вместе взятых то ли в тридцать, то ли в сорок, то ли в шестьдесят раз. Если бы наши отечественные бюрократы платили со своих взяток положенные 13 процентов налога, даже в этом скромном варианте доходы бюджета выросли бы более чем на треть. Увы, чиновник не стремится спать спокойно: слишком сладка и комфортна его нынешняя бессонница.Когда бы известные своим лихоимством царские чиновники в тех же масштабах грабили российских купцов, у нас сегодня не было бы ни Третьяковской галереи, ни МХАТа, ни множества университетов, больниц и музеев, где до сих пор учат, лечат и просвещают миллионы людей...Кстати, число взяток в год примерно равно количеству российских чиновников. Им недавно повысили зарплату: сочли, что, получая в месяц не триста, а пятьсот баксов, государственный клерк тут же перестанет воровать. Не могу понять: неужели на вершинах нашей власти столь безоблачные идеалисты? Хотя бы спросили себя: почему на скромные чиновничьи оклады так велик негласный конкурс, а в приемных губернаторов, министров и депутатов, набирающих штат пособников, такая лютая толчея? Кто эти соискатели – патриоты и романтики? Давайте будем прагматичны: чтобы в чиновнике заговорила совесть (чего не бывает в сказках!), надо полностью компенсировать его коррупционный навар, то есть поднять денежное довольствие не до шести, а до ста тридцати шести тысяч долларов в год. В меньшую сумму он просто не уложится! Сомневающимся могу предложить реалити-шоу: за очень хороший приз сфотографировать в судейском дачном поселке виллу меньше трехсот квадратных метров или отловить супругу прокурора не на крутом джипе с водителем, а на «Жигулях» шестой модели.Почему наши отцы, племянники и зятья отечества так беззастенчиво стригут бизнесменов? Да потому, что у них тоже бизнес, только иной. Они торгуют: депутаты – законами и запросами, прокуроры – возбуждением и закрытием дел, судьи – решениями, фигуранты попроще – землей, водой, лесными угодьями под застройку, разрешениями, согласованиями и лицензиями, которым нет числа.Существует хоть какая-нибудь реальная возможность унять крапивное семя? Обычно предлагается выгнать жуликов и посадить на их место честных людей. Замечательная идея – уверен, что противников у нее не найдется, может, только я. У меня на это своя диссидентская точка зрения. Если в доме регулярно пропадает сметана, полагают, что надо вышвырнуть за порог черного кота и взять на его подстилку рыжего. Я же уверен, что в вопросе сметаны ничего не изменится: один ворюга заступит на трудовую вахту вместо другого. Единственный выход – равноудалить кота от сметаны, то есть заселить кота в чулан, а сметану в холодильник.У нас пишут, что сейчас в России три миллиона чиновников, тут мы просто мировые рекордсмены. Кому они нужны в таком количестве? Никому? Грубая ошибка – они очень нужны, просто необходимы самим себе. Но тут уж, как говорится, или они, или мы.И сокращать их количество надо не на десять процентов, а в десять раз. Воровать не перестанут – будут все так же брать взятки. Но общее их количество уменьшится в те же десять раз. И деньги, которые нынче расходуются на прокорм этой скользкой братии, тоже сократятся вдесятеро. Тогда, если не случится какой-нибудь совсем уж тяжкой непредвиденности, Россия в ближайшие годы повысит свой ВВП не в два, а в четыре раза.Наверное, именно для этого и нужна государственная воля. Именно тут власть должна показать, что она действительно вертикаль, а не безразмерное кресло, в котором так комфортно разместились три миллиона чиновничьих задниц.
Общество
Заметки писателя
[b]Всегда лучше учиться на чужих ошибках. Приятно сознавать, что не ты один на свете дурак. Хотя даже очень умные люди порой ошибаются, да еще как.[/b]Вот один из недавних примеров. Украинский премьер Юлия Тимошенко, умница с красивой косой, справедливо возмущенная ростом цен на бензин, решила с этим безобразием покончить и своей немалой властью установила всем незалежным автозаправкам предельную черту: ниже допускается, а выше запрещено. Здорово распорядилась, правда? Какому избирателю не понравится дешевый бензин! Увы, экономика отреагировала незамедлительно: железная леди оранжевой революции очень болезненно получила по носу. На советский стиль руководства тут же последовал типично советский ответ: бензин почти исчез, зато возникли длиннющие очереди. Попутно была решена одна научная задача – выяснилось, что русский язык в Украине вечен и неистребим. При очень большом желании можно закрыть все русские школы и изъять из библиотек все русские книги – но русский мат на всем постсоветском пространстве все равно останется лучшим языком для задушевных бесед народа со своей властью. Судя по дальнейшим шагам киевской премьерши, она, вероятно, поняла, что ссориться с водителями не рекомендуется: они люди ранимые, и у каждого в багажнике монтировка...Если кто-то сделает из прочитанного вывод, что мне не нравится госпожа Тимошенко, он будет глубоко не прав. Оранжевая леди мне не просто нравится – я ей очень благодарен за то, что она помогла мне начать разговор о сугубо российских проблемах не со своего, а с чужого руководства. Вообще, умный человек всегда выбирает в качестве объекта для критики начальство, расположенное на максимальной дистанции от родного дома, сарая и дачного участка. Скажем, достал тебя смоленский или курский губернатор – громи, невзирая на лица, хозяев Камчатки и Сахалина. А еще лучше – губернатора острова Хоккайдо. Вот уж кто закоренелый болван и взяточник! И пусть, сколько хочет, переводит твою справедливую критику на японский и пытается опровергнуть ее в своих хоккайдских газетах.К сожалению, не только на Украине или – чего не бывает! – в Японии, но и в нашем отечестве хватает любителей покомандовать экономикой.Когда было объявлено, что в дальнейшем все олигархи будут равноудалены от власти, я обрадовался: подумал, что теперь и власть будет удалена от предпринимателей на такое расстояние, которое позволит каждому заниматься своим делом на радость отечеству. Вышло, к сожалению, иначе.Почему-то получается так: чем крепче власть, тем больше у нее соблазна покомандовать экономикой. Самое обидное – люди-то наверху образованные, книжки читали, историю сдавали и в школе, и в институтах. Неужели действительно прошлое никогда никого ничему не учит? Уж наше-то, российское, прошлое могло бы, кажется, научить.Народ – научило: не зря же столь популярна горькая старинная пословица «Сила есть – ума не надо». А вот власть...Рекордсменом по управлению экономикой был, конечно, Сталин. Вот уж где силы было немерено! Лагерных бараков хватало на полстраны. Впервые было создано полностью руководимое и контролируемое сельское хозяйство. На эту силовую процедуру ушло три года. И вот уже три четверти века страна не может продышаться: до сих пор масло возим из крохотной Дании, а мясо аж из Новой Зеландии.Каких только стен не настроили за годы диктатуры! Тюремные стены, стены вокруг номенклатурных дач, стены вокруг «закрытых» городов, бесконечные стены из колючей проволоки по всем границам империи, непреодолимая стена между властью и народом. А нужна России, может, одна-единственная: стена между политикой и экономикой. У каждой из этих ветвей государственной деятельности свое поле – там, где один пашет и сеет, другой может только вытоптать.Элементарная житейская практика убеждает нас в очень простой истине: каждый народ, да что там, каждая семья живет в экономическом пространстве, вне его даже ребенка не вырастить. Наверное, семьдесят процентов россиян не интересуются политикой – не случайно явка на выборы чем дальше, тем больше становится у нас проблемой. Однако попробуйте найти домохозяйку, которая не интересовалась бы экономикой: ценами на хлеб, размером пенсий, квартплатой, прочностью тарелок или колготок! Кто-то из великих и мудрых, видимо, хорошо знающий жизнь, назвал политику служанкой экономики. Так, в принципе, и должно быть.Но когда у служанки возникает избыток силы, она привыкает чувствовать себя госпожой, и политика пытается помыкать экономикой. Ни к чему хорошему это не приводит.Доказывать, что государственная экономика неэффективна, сегодня нет смысла: это знают все, от студента вуза до президента России, который много раз совершенно определенно высказывался на эту тему. Мало того, один из самых поучительных итогов «холодной войны» как раз в том и состоит, что она позволила сравнить экономику разделенных стран, начинавших с одной и той же развилки. ФРГ и ГДР, Тайвань и Китай, Южная и Северная Корея наглядно продемонстрировали, что частная экономика обгоняет государственную легко, как гоночный автомобиль телегу. Так что сейчас разве что совсем уж замшелые коммунисты с многолетним номенклатурным стажем ратуют за возвращение к казенной плановой экономике. Но это, к сожалению, вовсе не значит, что чиновник готов выпустить из цепких когтей руководящие вожжи.Мало того – чиновники глубже поняли жизнь и приспособились командовать частной экономикой. Они открыли для себя, что рулить чужими банками, фабриками и супермаркетами куда доходней и безопасней, чем государственными: власти не меньше, денег больше, а ответственности вообще никакой.Если иная фирма в результате отеческой опеки и разорится, ответит за это не бюрократ своим постом, а акционер своим капиталом. Для этой сомнительной системы нашлась даже идеологическая крыша: «социальная ответственность бизнеса», понимаемая, однако, сугубо по-чиновничьи.На практике это выглядит примерно так. Губернаторы, градоначальники и прочие казенные люди указывают предпринимателям, куда им надо вкладывать деньги, с кем сотрудничать и на какие благотворительные акции вносить посильный или непосильный вклад.Сотрудничать рекомендуется с фирмами, где во главе племянники, зятья и кумовья начальства. А благотворительность... Например, за пару лет до выборов вершитель власти обещает электорату построить храм или стадион – в зависимости от предпочтений избирателей. Создается внебюджетный фонд, куда жестко предупрежденные бизнесмены покорно несут деньги. «Вождь» тоже вносит свой вклад: накануне выборов приезжает к объекту перерезать ленточку.Всевластие чиновников угрожает стране куда больше, чем любой внешний враг. Это понимают все – в том числе и сами чиновники. Но, увы, бытие определяет сознание: если Россия и рухнет, то это еще когда произойдет, а деньги в оттопыренный карман текут прямо сейчас. На одном из совещаний у президента говорилось, что для открытия даже малого предприятия нужно собрать более сотни виз, пока все соберешь, начинать дело будет уже не на что.Государственные власти пытаются с этим бороться: чиновников контролируют, воспитывают, тасуют, перемещают. Результат хуже нулевого – крапивное семя неистребимо, уже вся Россия заросла жалящей травой. Скоро задавят все живое и работящее в стране, взятки брать будет не с кого.Не пора ли власти власть употребить? Не против предпринимательства – против самой себя. Хотя бы сделать то, что давно обещано.Обещали, что для открытия предприятия достаточно будет об этом заявить. Скажем, послать единственное письмо в единственную инстанцию: мол, с такого-то числа открываю мастерскую по ремонту бытовой техники, адрес такой-то, телефон такой-то, люблю, целую, в гости не жду. Обещали – а где этот заявительный принцип? Обещали, что все проблемы малого бизнеса будут решаться в одном окне. А где это райское окно? Недавно знакомый владелец маленького, на пятьдесят рабочих, заводика пошел оформлять совсем уж миниатюрное дочернее предприятие. Вернулся мрачный. Спрашиваю:– Ну как там, действительно одно окно?Отвечает (преамбулу опускаю):– Окно-то одно, но в нем двадцать три рожи.Вот так пока и живем.
Общество
Не прикасайтесь к пенсионеру
[b]Почту в наш дом приносит тихая бабушка. Сколько ей лет, не спрашивал, но судя по сухости, сгорбленности и трудной семенящей походке, к девяноста ближе, чем к восьмидесяти. Тем не менее каждое утро, хоть в жару, хоть в мороз, она разносит утренние газеты, а каждый вечер – вечерние. Телеграммы доставляет тоже она, это уже вне режима. И всегда с собой тетрадочка, чтобы расписаться в получении, и карандашик – очень аккуратная бабушка.[/b]Почему же в таком почтенном возрасте она не пользуется правом на давно заслуженный отдых? Если вы такой вопрос зададите – значит, вы американский пенсионер. Но мы-то россияне, нам и так все ясно. Не потому наша долгожительница ходит с сумкой по домам, что такой уж она оголтелый трудоголик, а потому, что… Впрочем, стоит ли растолковывать и без того понятное? Лучше пожелаем нашей бабушке доброго здоровья и исправных лифтов.А недавно мне позвонила приятельница, тоже пенсионерка, но из молодых, шестидесятилетних. Какая была веселая, энергичная, работящая женщина! Но вот беда – почти потеряла зрение. Ни читать, ни писать. Даже ходить непросто. Позвонила она мне с испуга. Дело в том, что от покойной сестры ей досталась однокомнатная квартира, так что в своей она с больным мужем живет, а унаследованную сдает. Если арендные деньги не тратить, а копить, года за два, пожалуй, и наберется на сложную операцию. А тут ей сказали, что власти вроде бы решили всех, кто сдает квартиры, объявить предпринимателями и обложить соответствующей данью. И моя знакомая боится, что это торжество социальной справедливости по ней сильно ударит.Я попытался ее успокоить – мол, российские законы раскочегариваются медленно, да и сборщики налогов у нас не иностранцы, слепнущую пенсионерку обижать не станут, поймут. На что приятельница умудренно вздохнула – мол, понимание денег стоит. И ведь права – стоит… У другой моей знакомой, вдовы известного драматурга, квартира всего одна. Зато есть дача умеренной комфортности. И девяностолетняя одинокая женщина на этой даче живет круглый год, сдавая свое единственное городское жилье.Опять-таки, не из любви к тишине и уединению. А случись что со старушкой снежной зимой – тогда как? До ближайшей поликлиники километров десять – ни доехать, поскольку не на чем, ни доползти… А еще один мой приятель, семидесяти пяти лет, живет постоянно в ближнем Подмосковье. Прежде был журналист не из последних. Теперь на пенсии, жена тоже. До недавних пор очень успешно обрабатывали свои шесть соток, разводили цветы, и жена автобусом ездила в столицу, к ближайшему метро, где яркие дары земли охотно раскупались. Однако в последнее время торговлю у метро в силу всем понятных причин запретили, но запрет этот, разумеется, в первую очередь ударил по старушкам, продающим цветы и редиску.А еще одна бабушка, безмужняя, приладилась делать салаты и печь пирожки с картошкой и капустой, очень вкусные. Она торговала на тротуаре вблизи рынка, поскольку прилавок внутри был ей уж очень не по средствам. Ее тоже ликвидировали как торгующую единицу, чтобы своей нелицензированной коммерцией не компрометировала законопослушную префектуру.Почему я решил рассказать о людях, столь незначительных? Что у них общего? Что объединяет? Общего у них – пенсионеры. Объединяет общий вид деятельности – все они заняты процессом выживания. А еще объединяет, что почти все они хоть чем-нибудь, да мешают государству. Государство не то чтобы их сильно не любит – нет, нормально относится, но предпочитает уважать на расстоянии, чтобы не слишком лезли в глаза, не огорчали своим непрезентабельным видом. Старость и вообще-то не слишком привлекательна, а уж бедная, тем более нищая, вообще некрасива. Так что будем справедливы к государству – его можно понять.Но ведь и стариков можно понять. Они на государство отработали – кто тридцать, кто сорок лет. А теперь оказались в трудном положении. Чиновники вычисляют для них потребительскую корзину – но как быть, если пенсии хватает лишь на один угол в той корзине? Вот и приходится, кто как может, вертеться, хотя возраст к ритмам вальса никак не располагает.Проще всего сказать, что старикам вертеться не надо, потому что в принципе позаботиться о них должно государство. Согласен – в принципе, должно. Но кто-нибудь помнит случай, когда наше государство отдавало бы долги? Нет, случается, иногда отдает. Даже тем же пенсионерам. Но не сразу и не всем, потому что на всех не напасешься. Вот и отдают сперва лучшим людям – например, депутатам Государственной думы. Точнее, они, как высшие представители государства, сами себе и отдают. Кстати, правильно делают: лучшие люди и должны жить лучше. Ведь нам же с вами будет стыдно, если какой-нибудь законодатель на пенсии, тот же, допустим, Шандыбин, станет торговать огурцами у метро. Вот депутаты и установили себе министерские зарплаты и соответственно пенсии, как у министров. Хорошо это или плохо? Я думаю – хорошо. Ведь если им не платить, кто же захочет избираться? Вот только, мне кажется, разрыв между избирателями и избранниками должен быть поменьше. Пусть, например, бывший депутат получает пенсию в пять раз большую, чем врач или учитель. Но в тридцать пять раз – это уже лишнее. Чересчур.Вообще, на мой взгляд, депутатский быт должен возвышаться над жизнью рядовых россиян в разумных размерах. Скажем, если отставные офицеры или библиотекарши на пенсии порой вынуждены рыться в мусорных баках, то и в Охотном Ряду надо установить мусорный бак специально для отставных депутатов, но элитный, в пять раз больше, украшенный официальной символикой: двухглавым орлом и текстом гимна во всех трех вариантах. Такую привилегию законодателей люди поймут и не обидятся.А как быть с пенсионерами, торгующими цветами или яблоками, сдающими углы, пекущими у себя на кухнях пирожки на продажу? Как к ним должно относиться государство? Я считаю – никак. Раз не может помочь – пусть не мешает. Пусть оставит в покое тех стариков, что пытаются выжить самостоятельно.Главная беда пенсионеров в том, что в России слишком много государства. Чертова уйма чиновников! И все тоже вертятся, создают видимость работы, чтобы при очередной кампании ненароком не сократили. И все хотят, чего-нибудь, да хотят.Высшие шерстят олигархов. Средние – средний бизнес. А самым низшим, голодным и потому озлобленным, остаются пенсионеры. Именно на стариках казенные людишки оттачивают клыки. Что, на их счастье, совершенно безопасно: пенсионер и ходит без охраны, и адвоката, что случись, не наймет.Есть ли какой-нибудь выход из печальной ситуации? Я бы предложил, примерно, такой.У нас в стране существует и активно действует депутатская неприкосновенность. Так вот я бы эту юридическую льготу передвинул на несколько уровней вниз. Я бы узаконил пенсионерскую неприкосновенность.Пусть старики, озабоченные единственно выживанием, имеют право на все, кроме уголовных преступлений.Пусть зарабатывают как могут.Пусть в очень жесткой жизни стелют соломку где хотят и справляются со своими бедами как умеют.А налоговым и прочим чиновникам того же карающего ряда я бы под страхом судебного преследования запретил приближаться к пенсионеру на расстояние верблюжьего плевка.
Общество
Горизонталь вертикали
[b]Как мы представляем себе вертикаль власти? Большинству она видится в форме пирамиды. На самом верху, в высшей точке – президент. Чуть ниже – премьер, глава администрации, спикеры обеих палат, председатель Верховного суда. Еще ниже – министры, губернаторы, депутаты. И так далее, вплоть до лихого гаишника, который на хлебном перекрестке не без выгоды для себя машет полосатой палкой. Все они вместе и есть наша власть.[/b]Но в этой конструкции, в основном верной, есть существенная неточность. И касается она самой верхушки пирамиды.Дело в том, что президент любой страны, даже самый умный, образованный и работящий, все равно человек. И голова у него одна. И память не бездонна. И видит он только то, что видит. И все подчиненные ему чиновники, просто во имя самосохранения, время от времени вынуждены вешать ему на уши лапшу. И, за совесть или за страх выполняя его указания, они думают и о собственных интересах. А поскольку от решений главы государства зависит слишком многое, он нуждается хоть в нескольких очень надежных и временем проверенных людях, способных и рассказать, и подсказать, а иногда и поправить. Это вовсе не обязательно советники.Это – советчики. Такие приближенные, порой занимающие высокие должности, порой не занимающие никаких должностей, есть практически у всех правителей. Это могут быть и друзья детства, и члены семьи, и однокурсники, и земляки, и учителя, и соратники по прежней деятельности.У Ивана Грозного в начале царствования существовал ближний круг, в который входили люди, очень даже неглупые, в том числе умница Курбский. Потом самолюбивый властитель от них избавился, советчиков заменил холуями, и уже никто не посмел сказать царю, что у него едет крыша. В результате после смерти Иван оставил наследникам разоренную страну и долгую смуту.У великого Петра в роли ближнего круга выступали Лефорт, Меньшиков и еще несколько лично близких людей. У Екатерины Второй – Потемкин, Дашкова, какое-то время Державин, какое-то время сменявшие друг друга любовники. Николай Второй, разбиравшийся в людях не лучше, чем в политике, ориентировался на мнения жены, Распутина и не самых толковых родственников, в результате чего в конце концов потерял и трон, и Россию, и жизнь.Фавориты существовали при всех генсеках и президентах. Граждан, надо сказать, изрядно раздражало, что зять Хрущева стал чуть ли не вторым человеком в государстве, что Брежнев тащил за собой абсолютно серых земляков и коллег по застолью, что Горбачев постоянно советовался с женой, что Ельцин не по делу вознес к вершинам власти личного охранника, который впоследствии благополучно предал благодетеля, из мести и корысти вытащив на всеобщее обозрение детали сугубо личного быта, о которых элементарно порядочные люди не распространяются.Слово «фаворит» имеет в России явно негативный оттенок, само наличие фаворитов близ власти вызывает общее ворчание, а порой и открытое осуждение. Но будем справедливы: есть ли у человека на высшем государственном посту реальная возможность получать достоверную информацию и выслушивать независимые суждения, если он не будет регулярно общаться с теми, кому может безоговорочно доверять? Не случайно, кстати, скромный мэр районного городка может много раз менять адреса и должности вплоть до самых высоких, а зам, помощник и даже секретарша остаются с ним до последнего рабочего дня.Вот эти очень близкие, проверенные, преданные люди все вместе составляют то, что можно условно назвать горизонталью вертикали власти. Строго говоря, эта горизонталь и есть то, что реально входит в понятие «президент»: неформальная инстанция, где решения обсуждаются коллегиально, а принимаются единолично человеком, уполномоченным на то всенародным голосованием.(Кстати, подобная горизонталь власти существует и в основании пирамиды практически в любой конторе. Помню, когда-то директор издательства заключил со мной договор на рукопись, которую не успел прочесть никто, кроме его жены. В издательстве существовали все положенные отделы и даже редакционный совет, позже уличивший меня в идейных ошибках. Но книга все же вышла: жена оказалась горизонтальней редсовета.) Но вернемся к высоким руководящим структурам. У кого из российских правителей была самая профессиональная и надежная «горизонталь вертикали»? Как ни парадоксально – у многократно обруганного первого президента России. Борис Николаевич, страдавший и от серьезных болезней, и от традиционного отечественного недуга, сумел вывести страну из тупика «реального социализма», сохранить единство России, запустить сложнейший механизм рыночной экономики, защитить свободу прессы, добиться уважения в мире и передать бремя правления уж точно не худшему из возможных претендентов на лидерство прежде всего потому, что ему помогал, может быть, самый толковый в нашей истории «ближний круг». Даже тяжелая и опасная операция на сердце не сказалась на жизни страны – горизонталь надежно подстраховала.После избрания Путина года три его «властной горизонталью» никто особо не интересовался: не было причины. Новый президент работал много и в целом успешно, достижений было значительно больше, чем ошибок, страна развивалась нормально. И какая, в конце концов, людям разница, кто и как принимает государственные решения – лишь бы результаты были позитивные.Близкие к Кремлю политологи постоянно писали, что в руководстве страны сейчас идет борьба между «старыми питерскими», «новыми питерскими» и «питерскими чекистами». За что же боролись эти достойные люди? Вероятно, за место в горизонтали, за возможность влиять на лидера или, как элегантно формулируют сами царедворцы, за близость к телу. Поскольку эта межпитерская битва традиционно шла под ковром, простые смертные даже не знали, кто в ней участвует и за кого, соответственно, следует болеть. Так что ожесточенная игра шла при пустых трибунах.Но за последний год с лишним произошла целая серия неудач, причем, серьезных. И стало ясно – что-то в машине власти разладилось.Скажем, начались выборы в Абхазии. На пост главы государства претендовали два кандидата – оба стопроцентно пророссийские. Зачем Москве понадобилось лезть в предвыборную кашу, если можно было спокойно дождаться итога голосования и вести дело с тем, кто популярней в народе? Примерно та же ситуация сложилась с выборами на Украине.С самого начала было ясно, что любой избранный президент не станет рвать давние, прочные и, главное, выгодные связи с Россией. Янукович производил хорошее впечатление, держался достойно, и я, например, искренне желал ему успеха. Но власть великой страны не футбольный болельщик, имеющий законное право орать с трибуны «Спартак чемпион!», власть должна держаться спокойней и солидней.В результате теперь придется иметь дело не с теми, на кого открыто ставили. Что, в общем, не страшно – в большой политике и не то бывает. Тревожнее другое: ведь кто-то давал президенту неверную информацию и неверные советы, кто-то подталкивал его к ошибочным решениям. Почему «властная горизонталь» не сработала или, наоборот, сработала, но столь неквалифицированно? Следующий пример – монетизация льгот. Нет сомнения в том, что она совершенно необходима: и потому, что она выгодна большей части населения, у которого все равно не было доступа к большинству декларированных радостей, и потому, что феодальная система привилегий вносила тяжкую путаницу в работу и транспорта, и медицинских учреждений, и аптечной торговли. Но почему реформа была так плохо продумана, так небрежно подготовлена, так неряшливо проведена? Неприлично все валить на министра Зурабова: колоссальной сложности реформу не может провести ни один человек, ни одно ведомство. И, к нашему разговору, где была «горизонталь власти», просто обязанная подсказать президенту, что такой серьезной акции должно предшествовать хотя бы полугодовое широкое обсуждение? И, наконец, самая драматичная ошибка власти: скандал вокруг ЮКОСа. Он уже обошелся России непомерно дорого. И дело не только в том, что развалена самая успешная компания страны, не только в том, что 27 миллиардов долларов ушли в более предсказуемые государства, что инвестиции в нашу реальную экономику сократились чуть ли не до нуля, что темпы роста резко упали, что об удвоении ВВП к какому-то обозримому году можно забыть – опять встает тревожный вопрос: кто же столь уверенно организовал и продавил этот дорогостоящий скандал? Нельзя сказать, что печальные результаты «дела ЮКОСа» оказались полной неожиданностью. Ведь они достаточно легко просчитывались, о них предупреждали заранее люди, в стране не последние: премьер Михаил Касьянов, руководитель президентской администрации Александр Волошин.Обоих отправили в отставку. Предупреждал новый глава администрации Дмитрий Медведев – не послушали. Судя по недавним резким заявлениям, наверняка предупреждал советник президента по экономике Андрей Илларионов – не послушали. Неоднократно предупреждал, наконец, сам президент – тоже не послушали.А теперь вопрос: кто же их всех не послушал? Кто мог себе это позволить? Я по коридорам власти не блуждал и могу только догадываться – скорей всего, не послушала та самая «горизонталь вертикали», которая при большом влиянии на ход жизни в стране практически ни за что не отвечает. Ей развал экономики ничем не грозит. А вот выигрыш может быть немалый: когда рубят денежный лес, полновесные щепки летят в карманы тех, кто умеет вовремя раздвинуть их пошире.Повторю: горизонталь власти, скорей всего, неизбежна и очень часто полезна. Но история, в том числе, российская, знает немало случаев, когда горизонталь, окрепнув, начинала работать на себя, вертеть вертикалью и, в конце концов, обрушивала ее вместе с управляемой страной.Вспоминать об этом неприятно. Забывать – опасно.
Общество
Фабрика дебилов
Я человек лояльный и очень люблю, когда мои взгляды на жизнь вдруг совпадают со взглядами высшей власти. Например, правительства в лице его лучших представителей.Недавно именно так и произошло. В последние годы я не раз писал, что через посредство говорящего ящика происходит массовая дебилизация населения. А недавно приблизительно то же самое на заседании правительства заявил министр обороны Сергей Иванов. Говорят, он даже предложил удалить с экрана убогую программу «Аншлаг». На что другой министр, демократичный Герман Греф, якобы возразил, что не министерское это дело запрещать телепрограммы, что кому-то может не нравиться футбол – но не отменять же из-за этого репортажи.Проще всего было бы сказать обоим министрам, что этот вопрос вообще не входит в сферу их деятельности. И пусть один занимается обороной, другой экономикой, а у СМИ свои специалисты и свои вожди. Но я готов министров защитить. К сожалению, дебилизация народа прямо касается их прямых обязанностей. Потому что дебилы органически не способны ни удвоить ВВП, ни победить хотя бы в маленькой войне. Дебилы способны только терпеть поражения во всех сферах и на всех фронтах.Правда, на одном фронте дебилы в уходящем году энергично наступали – я имею в виду телевизионный фронт. Если так пойдет и дальше, они одержат тут полную победу, и телевизор снова, как при коммунистах, станет фабрикой дебилов, или, как тогда говорили, «ящиком для дураков». Видимо, руководители каналов так хотели угодить власти, на всякий случай удаляя с гладкой поверхности экрана все неровности, что пересуетились: власти стало тошно.Тем не менее я против оздоровления ТВ административным путем. Слишком хорошо знаю, чем кончаются благие порывы начальства: в процессе борьбы с дебилизацией уберут с экрана Познера и Сорокину, а «Аншлаг» останется.Однако что же все-таки делать с телевидением? И почему оно так заметно деградирует? Самое забавное, что оно абсолютно никому не нравится, включая самих телевизионщиков, – и тем не менее работает так, как работает. Если это можно назвать работой.Влияние ящика на народ у нас не слишком исследовано. В Европе и США этим занимаются давно. И прежде всего, очень тревожатся за детей. Например, в Швеции выросло уже два или три глухонемых поколения. С ушами у этих славных ребят все в порядке, и слова знают, какие надо. Но общаться практически не способны – телевизор с детства приучал их только слушать. И с мышлением слабовато: привыкли, что за них думает ящик. А ящик во имя рейтинга излагает свои выводы из происходящего на планете в предельно доступной форме, на уровне «хорошо»–«плохо». Без оттенков.Впрочем, в странах развитой демократии у агрессивной дебилизации есть противовес: у разных каналов разные хозяева, разные политические пристрастия и соответственно разные точки зрения. Что бы там ни было, у западного телезрителя все же есть выбор. А выбирать – уже интеллектуальный процесс, худо-бедно развивающий мозги.У нас сегодня с телевыбором слабовато. Даже острейшие события последних лет или месяцев обсуждала одна и та же депутатская тусовка, на три четверти серая, как валенок, а четвертая четверть могла лишь слегка разбавить этот войлок. Что уж говорить о рутинных передачах, оживить которые способна лишь неожиданная мысль – но мысль лучше искать не в Государственной думе.Мне кажется, основная беда в том, что пока ни общество, ни власть не определились с основным вопросом: чем должно быть в нашей жизни телевидение, прежде всего центральное телевидение? В чем его роль? Информировать? Конечно. Забавлять? Допустим. И это все? Или что-то еще? Наверное, все-таки что-то еще.Наша общественная жизнь сложилась так, что в стране при сильной центральной власти практически нет оппозиции. Не только потому, что у пропрезидентского «Единства» в Думе решающее большинство, но, прежде всего, потому, что остальные прошедшие в парламент партии просто по качеству не годятся для генерации мало-мальски свежих идей. Справедливо говорят, что истина рождается в споре. Но с кем спорить правительству и «Единству»? В такой ситуации у истины слишком мало шансов появиться на свет.Впрочем, отсутствие реальной политической оппозиции может и не привести к идейному склерозу – но лишь в том случае, если интеллектуальной оппозицией действующей власти сможет стать часть СМИ, и прежде всего самое массовое из них – телевидение. Есть у телевидения такие возможности? Есть – если вспомнить, что, кроме правительства и парламента, в России существует очень плохо организованное, но очень ярко мыслящее общество. Сегодня, пожалуй, это главная обязанность ТВ перед страной: за неимением иных претендентов выполнить роль второй стороны в необходимом споре – интеллектуальной оппозиции.Но это я могу понимать. Это могут понимать еще пятьдесят или пятьдесят тысяч, или пятьдесят миллионов россиян. Но ведь не эти миллионы определяют репертуарную политику электронных СМИ. И не они назначают руководителей каналов. И не они дают им установки.Понятно, что оппозиционное телевидение нередко мешает власти выполнять свои обязанности. Но отсутствие оппозиции мешает еще больше. Может, имеет смысл во имя конечного результата привыкнуть к укусам домашнего экрана? Ведь в конечном счете дилемма достаточно проста: либо оппозиция, либо дебилизация.Прекрасно понимаю власть предержащих: критический анализ деятельности любят только дураки, и то лишь потому, что не способны отличить хулу от хвалы. Противно, когда тебя хают не по делу, втройне противно, когда при этом еще и привирают – а оппозиция, увы, и на это горазда. Но что делать – выбор-то скуден! И уж коли приходится его делать...Оппозиция, даже среднего уровня, даже не слишком приятная, все же дает России шанс на рывок вперед. Дебилизация никакого шанса не дает.
Общество
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Виктория Филатова
Виктория Филатова

Мечтать никогда не вредно

Екатерина Рощина
Екатерина Рощина

Победило старое и понятное

Михаил Щипанов
Михаил Щипанов

Индия попала под пошлины

Александр Лосото
Александр Лосото

Тяжкий выбор: ум или здоровье

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.