[i]Сегодня в кинотеатре «Ролан» состоится предпремьерный показ скандального фильма «Мария» – работы прославленного американского режиссера Абеля Феррары, получившей Гран-при на прошлогоднем фестивале в Венеции. Главную роль в нем сыграл Форест Уитакер – знаменитый голливудский актер, работавший с Оливером Стоуном, Джимом Джармушем, Робертом Олтманом, лауреат главного актерского приза Каннского фестиваля и других наград. С Форестом Уитакером накануне московского показа побеседовал наш корреспондент.[/i][b]– Вам все равно, с какой именно духовностью, с какой религией иметь дело? Помнится, в «Псе-призраке: пути самурая» Джима Джармуша вы играли роль человека, одержимого восточными духовными практиками, а в «Марии» настало время для христианского мировоззрения.[/b]– Я не вижу противоречия. Все эти практики, а также теории ведут к одному: ты ищешь и по возможности находишь веру внутри себя, Бога в себе. Об этом свидетельствуют не только сходства в разных религиозных концепциях – но и параллели между религиозными ритуалами, которых немало, скажем, между буддизмом и христианством.[b]– «Мария» – фильм о духовном пробуждении, о вере. А вы-то сам человек с насыщенной духовной жизнью?[/b]– Мне кажется, что да. Во всяком случае, я стараюсь по мере сил. Всю жизнь стараюсь. Бывает такое, что я совершаю некоторые поступки, которые, по общему мнению, не должен совершать, – и все же я это делаю, прислушиваясь к внутреннему голосу. Он подсказывает мне, с кем дружить, а с кем – нет. Я работаю над собой, не переставая, – я и вообще человек работящий. И постоянно задаю себе вопрос: «Действительно ли мне нужно это сделать?»[b]– Ваш герой в «Марии» – тележурналист Тед Янгер – тоже постоянно задается разными вопросами, но это не мешает ему быть человеком, далеким от идеала.[/b]– Да-да, он не уверен в себе, пытается найти верный путь – и при этом, например, изменяет своей беременной жене, лжет ей. Не могу сказать, что на его месте я бы поступил так же.[b]– Но это-то вопрос частный, связанный с совестью. А что вы думаете об использовании религиозной морали для разжигания тех или иных конфликтов? Самый, пожалуй, агрессивный персонаж фильма – кинорежиссер Тони Чайлдресс, сыгравший в собственном фильме Иисуса Христа![/b]– Все мы знаем, что религия может послужить поводом не для объединения людей, а для возникновения разлада между ними. Теперешняя европейская цивилизация еще хранит память конфликта между протестантами и католиками. Да и все войны, в которые человечество погружено сегодня, так или иначе связаны с религией. Включая военные действия американцев в Ираке.[b]– Вы без труда разделяете убеждения и судьбу своего персонажа со своими собственными. А в роль входите легко?[/b]– Знаете, да. Мне порой бывает совсем просто сжиться с моим героем, стать им. Я даже начинаю говорить со странным акцентом, который уношу со съемочной площадки домой, и мои близкие указывают мне на это. Так что куда сложнее выйти из роли, чем в нее войти. Иногда я заставляю себя по три дня не выходить из комнаты, чтобы снова обрести самого себя и забыть о персонаже. Но не всегда мне хочется их забывать. Многими из них мне нравится быть. Например, тем героем, кого я сыграл в «Берде». Или здесь, в «Марии».[b]– И что ваша семья думает о ваших ролях?[/b]– Они, по счастью, понимают, что мои роли – это еще не я сам.[b]– Вы – лауреат множества призов, включая приз за лучшую актерскую работу на Каннском фестивале. Это для вас важный фактор профессионального успеха?[/b]– Первый крупный приз – тот, о котором вы говорите, присужденный мне за фильм «Берд», – фактически помог мне начать карьеру с нуля, хотя до того я снялся в паре десятков других картин. После того как меня наградили в Каннах, на меня стали смотреть как на серьезного артиста. Впервые в жизни. Не только для меня, но и для многих актеров призы – крайне важная сторона жизни. Правда, когда мне присудили приз в Каннах, я был молодым идеалистом, одиночкой по призванию и по судьбе; тогда мне казалось, что призы не имеют значения. На самом-то деле я был очень стеснительным. Хотя и жил в Лос-Анджелесе…[b]– Вы получаете удовольствие, работая над проектом, который неминуемо вызовет скандал, споры, полемику?[/b]– А что, по-вашему, «Мария» может вызвать скандал?[b]– По-моему, да.[/b]– Разве? Но ведь это не экранизация апокрифического «Евангелия от Марии Магдалины», а всего лишь кино о съемках фильма по мотивам этого апокрифа. В этом скандальность? Нет, все не так. Мы просто задаем некоторые вопросы, над которыми люди сейчас редко задумываются. Так вот, теперь пусть задумаются! Никаких «мерзостных евангелий», никаких богохульств. Хотя евангелие от Тони Чайлдресса вряд ли правдиво. В сущности, мы всего лишь пытались понять, какие истории стоит рассказывать публике, а какие – нет.[b]– Готовясь к съемкам, вы читали апокрифические евангелия?[/b]– Откровенно говоря, я больше готовился к роли, наблюдая за различными телеведущими – телезвезду мне играть до сих пор еще не доводилось. Хотя «Евангелие от Марии» я прочитал. Это несложно – там всего тринадцать страниц. Для меня, как для человека не особенно религиозного, все евангелия рассказывают одну историю – достаточно жестокую историю о самопожертвовании. И неважно, видим ли мы в Иисусе мессию или политического деятеля, революционера-радикала: от этого его жизнь не перестает быть одной из самых интересных в мировой истории.[b]– Вас не тревожит то, что публике может не понравиться Мария Магдалина такой, какой ее сыграла Жюльетт Бинош?[/b]– Ну, не знаю… В наши дни, когда все – едва ли не каждый, живущий на Земле, – прочитали «Код да Винчи» и ознакомились с теорией Дэна Брауна, вряд ли кого-то оскорбит наша скромная версия.– В «Марии» читается, скорее, полемика со «Страстями Христовыми» Мела Гибсона, чем с «Кодом да Винчи».– Возможно, но я об этом не думал.[b]– Короче говоря, вас критика не беспокоит?[/b]– Как сказать. Иногда беспокоит. Но я не беспокоюсь на собственный счет, потому что знаю: моя главная задача – установить со зрителем связь, объясниться с ним. Показать, что мои намерения чисты. Быть искренним.[b]– Наверное, это еще сложнее в тех случаях, когда вы сами выступаете как режиссер? У вас ведь на счету несколько собственных фильмов?[/b]– Да, именно так. Вы правы. Но я стараюсь изо всех сил найти с публикой общий язык.[b]– Вас не смущает участие в проектах, которые могут принести вам сомнительную славу и, к тому же, не будут пользоваться широкой популярностью у зрителей?[/b]– Я за свою жизнь успел поработать с таким количеством независимых кинорежиссеров, что и не сосчитать. И большая часть из них – честные люди, которые все-таки находят свой путь к публике. Хотя и не прислушиваются к законам рынка. Наиболее очевидный пример – Джим Джармуш. Талантов еще хватает, я не израсходовал мой потенциал и намерен продолжать рисковать с новыми независимыми режиссерами. Самое интересное у меня еще впереди.[b]– Что заставляет вас так думать?[/b]– То, что я знаю наверняка: я могу сыграть еще лучше, чем играл до сих пор. И я уверен, что мне еще есть, чему поучиться. Например, тому, чтобы играть проще. Я хочу быть спонтанным. Просто идти, просто говорить – и чтобы в результате этого рождалось кино. Нечто подобное я испытал, снимаясь в «Марии». В конечном счете, самое главное, что может сделать актер, – это дать жизнь вымышленному персонажу.