Пока вы не камень и глина…

[b]Кирилл Ковальджи только что выпустил новую книжку «Избранного» в издательстве «Когелет». Заголовок-адрес – «Тебе. До востребования».[/b]Ковальджи запальчив, как будто ему двадцать, но двадцатилетние не бывают мудры так, как он. Эпиграф к первой части: «Лучше слепо любить Дульсинею, чем всю правду узнать о любви» — это мальчишеская злость, помноженная на снисходительную зрелость. Диалог этих двух Ковальджи (восторженного и скептического) и составляет книгу.Скептик твердит: «Новая книга – // оказывается, я ее уже читал. Новый фильм – // оказывается, я его уже видел… // эту женщину // я уже любил… это вино // я уже пил». Но романтик не унимается: «Люблю и ловлю я призывы:// любите, пока еще живы,//пока вы былинка, былина, // пока вы не камень и глина».В этом споре – настоящий, знакомый нам Ковальджи, в котором нет цинизма и равнодушия, но и прекраснодушия тоже нет. Ни циник, ни мечтатель никогда не напишет: «Постаренье видит посторонний или разлюбивший человек». Ни циник, ни мечтатель никогда не скажет: «Я своими руками хочу развести// друг от друга подальше// саблю и горло, топор и тополь, // пламя и знамя, // любовь и кровь, – погодите, не смейте притягиваться и рифмоваться».Стихи Ковальджи характеризуются двумя эпитетами: «естественный» и «свободный». Его свобода и естественность – в строчках о Москве и Париже. И в строчках Ковальджи о стране – те же естественность и свобода («Бродяги, пророки, врали…// Страна моя, странное здание. // Весенний вокзал. Расписание. // А рельсы со снегом сошли…// Страна моя, зал ожидания, //тупик посредине земли»).А упрямое и пронзительное «комом в горле слова, что не сказаны,// но зато не заказаны сны; — // если руки накрепко связаны, // значит, крылья пробиться должны» кажется почти манифестом.