Сергей Глебов — все материалы автора

Сергей Глебов

Маяковский – он такой один. Был и будет. И оставим ненужные споры, потому что он может нравиться или не нравиться, что-то в его творчестве хуже, слабее, что-то лучше, что-то ошеломляюще великолепно, но при всем при том – гений. Печать богоданного таланта несут стихи, пьесы, плакаты… Плакаты! Казалось бы, все примитивно просто, но ведь надо было эту простоту придумать, подстроившись под скудость времени, примитивность следовало обратить себе, людям и искусству на пользу. Другие не смогли, только он. За неполные три года – более 400 серий рисунков с «шершавыми» подписями под ними. Толика их знакома нам с детства – из хрестоматий и учебников, причем учебников не литературы, а истории. Тоже момент знаковый: из этих учебников их не вычеркнуть, лишь комментарии можно давать разные – с «+» и «–». К сожалению, многие рисункиплакаты Маяковского исчезли навсегда, но что уж тут, коли им изначально была уготована короткая жизнь.Но большинство, по счастью, сохранились, и лучшие из сохранившихся вошли в альбом «Окна РОСТА и ГлавПолитПросвета», изданный при поддержке правительства Москвы. И правильно сделали, что поддержали! Если не вспоминать своих гениев, им на смену придут чужие, и тот же Маяковский станет… так, средней руки поэтом и неважным рисовальщиком времен Теодора Драйзера и товарища Сикейроса. К тому же пусть плакаты Маяковского, равно как и подписи к ним, были накрепко привязаны к году, даже месяцу, даже дню, некоторые из них и сейчас актуальны. Да, смотрятся и звучат архаично, зато колорита сколько!

Страсть к одиночеству

Когда Дуглас Коупленд написал роман «Поколение Икс», он приобрел славу куда большую, нежели когда был просто модным дизайнером и скульптором.Роман перевели на десятки языков и опубликовали в десятках же стран. Читатели-конформисты, все эти бывшие ниспровергатели, революционеры и бунтари, знаете ли, любят почитать что-нибудь нонконформистское, после чего, взгрустнув, вернуться к вполне себе благопристойной жизни, не отягощенной ни порывами, ни тревогами. Воодушевленный Коупленд продолжал писать, посыпая солью затянувшиеся раны читателей, и дописался до книги номер 13, а именно до романа «Поколение А». Это о тех людях, которые пришли на смену «иксам». Для которых общение мало что стоит по сравнению с покоем одиночества. Это те люди, с которых мир, пока не слишком обращающий на них внимание, начнется заново – хочет он того или не хочет. Когда-нибудь, выстраивая свою фантасмагорию, говорит Коупленд, некоторых из них ужалит пчела, потом они окажутся на острове, будут рассказывать разные истории, слушать таких же отщепенцев, волею обстоятельств оказавшихся рядом, и узнают слишком многое о себе и о препарате солон, лишающем людей страхов – всех подчистую! А еще узнают, что их мозг дорого и дорогого стоит, ну недаром же они ужаленные!Что будет дальше? Этого герои книги не знают, обходит это молчанием и автор книги. Но что-то обязательно будет, и эта уверенность внушает хоть маленький, но оптимизм – и не только нонконформистам.[b]Дуглас Коупленд. Поколение А. Роман. – Пер. англ. – М., АСТ Астрель, 2011 г.[/b]

Без снисхождения

[b]Валерий Зеленогорский. Рассказы вагонной подушки. М., ЭКСМО, 2011 г.[/b]Сразу выведем знаменатель: Валерий Зеленогорский – очень хороший стилист, великолепный рассказчик, человек с юмором и прищуром. А теперь займемся числителем… Книгу «Рассказы вагонной подушки» советуем читать так: сначала выпить, а потом читать. Причем и это хотелось бы подчеркнуть особо, выпить не пива или, упаси Бахус, какого вина, а водки, и лучше паленой. Чтобы, значит, хмель был не подобен утреннему туману, а угарный, тяжелый, при котором не обнять весь мир хочется, а набить кому-нибудь морду – и не так уж важно, кому, потому что все гады ползучие, никто не понимает, не ценит, и вообще, продали Рассею жиды, комиссары, либерасты, олигархи (на выбор).В таком состоянии вы точно попадете с написанным в резонанс. Нет, разумеется, можно сначала прочитать, а потом уж напиться – с отчаяния и до бесчувствия, но данный вариант более опасен для психики, ибо профилактика, как утверждают знающие токсикологи, всегда предпочтительнее лечения.Короче, нужно чем-то замылить мозги, потому что рассказы Валерия Зеленогорского пройдутся по ним крупнозернистой наждачкой.Они – такие. Безжалостные, наотмашь бьющие, выверенные до последнего слова, едкие, как серная кислота. И, разумеется, никакого моралите. Сторонний наблюдатель с кривой усмешкой, автор бестрепетно рассказывает о людях: лгут, предают, наркоманят, изменяют, совращают и совращаются. Да что там, нет ни одной божьей заповеди, которая не жала бы им в плечах, ну а раз так, то долой ее, под ноги, в пыль. Пожалеть бы их, уродов потерянных (а они сплошь, сплошь, сплошь), да как-то не получается, ведь и автор не сочувствует, нет у него такой задачи, с чего же нам пыжиться?Нет сомнений, что Валерий Зеленогорский в самом скором времени будет признан большим русским писателем. У нас уважают продвинутый цинизм и любят грязь, считая ее непременным атрибутом загадочности русской души. Чтобы, значит, окунуться с головой в нужник, а потом, не утеревшись, завести долгий разговор об особенностях нашей ментальности.А на ханжей с их выспренными речами о высоком предназначении писателя внимания можно не обращать.

Дорогами Лавкрафта

[b]Александр Лидин. Льды Ктулху. – М., ОЛМА Медиа Групп, 2011 г.[/b]Увлекательное занятие – создание миров. В литературе этим занимались Свифт, Кэрролл, Верн, Уэллс, Стругацкие, Толкиен… всех не перечислить, даже если поминать добрым словом лишь авторов «первого ряда». Нередко эти миры настолько хорошо выписаны, что становятся ареной для других литераторов, которые помещают своих героев в обстоятельства, придуманные «прародителем». Получается по-разному: обычно – хуже.Особенно не везет американскому писателю Говарду Лавкрафту. Это он придумал Ктулху, который спит на дне морском и в кошмарных снах приходит к людям, чтобы те не забывали, кто истинный властитель Земли. И даже подумать страшно, что будет, если Ктулху проснется. Но подумать хочется многим, оттого и появляются на книжных прилавках все новые сочинения, авторы коих так и сяк вертят до тошноты привлекательную тему. Есть такие литераторы и в России (что мы, лапотные?), и среди них Александр Лидин. Его роман «Льды Ктулху» вполне укладывается в заданное Лавкрафтом «прокрустово ложе», хотя и нашенского колорита там хватает.Итак, 1930-е годы. Великого и ужасного Ктулху намерены разбудить сотрудники фашистского «Аненербе». Сначала с ними рука об руку действуют советские чекисты, поднаторевшие в борьбе с упырями и вурдалаками. В Антарктиде, где обнаружен подземный город Ктулху, нацисты хотят уничтожить чекистов, но тех на мякине не проведешь, тем более что в их рядах маг и чернокнижник батька Григорий, он же барон Фредерикс. Вот такая интрига. Занимательно? Пожалуй, да, хотя изрядно смахивает на фантазии сумасшедшего. Впрочем, на вкус, как говорится, и на цвет…Но что делать с главным героем, фамилия которого периодически меняется на другую, хотя и однокоренную? А что с персонажами помельче, у которых вскачь пускаются имена? Что делать с тем, что советские станции в Антарктиде появились только в 50-е годы?Ну и так далее, и так далее. И пусть автор кивает на леность редактора, а редактор на скоропись автора, читателю-то что до этого? У победы, как говаривал Джон Кеннеди, много отцов, а поражение всегда сирота.Ну да бог с ними – с писателем Лидиным и его «Льдами», вот только Лавкрафта жалко.

Трезветь будем с комфортом

НАД Южным Бутовом сияет солнце, а от улыбки девичьей кажется еще светлей.– Милости просим.Вопрос напрашивается:– А клиентам улыбаетесь?– Это смотря какой клиент… Вы куда сначала – в общий зал или сразу в VIP-зону?После раздумья мы направляем стопы в общий зал. Да, давненько мы ([i]я и фотограф «ВМ» Вениамин Лекарев.[/i] – [b]С. Г.[/b]) не были в вытрезвителях, в том смысле, что давно не получали столь ответственного редакционного задания.Вот как позакрывали их все по самому высшему судебному указанию, мол, права человеческие нарушаются, так и не были. Но от судебного постановления и общей либерализации взглядов пить у нас меньше не стали, а «клетка» в отделении, согласитесь, не место для пьяных, ибо не всегда нарушитель он, а подчас просто душа заблудшая. И потому в январе в Южном Бутове открыли вытрезвитель – да не простой, а образцовый.Мы входим в общий зал. Не сказать, что уютно, но чисто, аккуратно. Из-за двери слышится плеск воды – должно быть, кто-то отмокает.– Ну и как вам здесь? – спрашиваем мужчину, задрапированного в простыню наподобие римского патриция.– Нормально! – радостно откликается он. – И обхождение хорошее, не чета прежним временам. У меня опыт богатый, могу сравнивать.– А VIP-зону не хотите опробовать? – интересуемся.– Дороговато. Мне и за эту «лежку» ([i]так называют здесь день, проведенный в вытрезвителе.[/i] – [b]С. Г.[/b]) выложить немало придется, а там вообще без штанов оставят.Последнее утверждение применительно к облику собеседника кажется нам комичным, но мы сдерживаемся и направляемся в ВИП-зону.– Не шумите только, – просит нас улыбчивая сопровождающая.Могла бы и не предупреждать, потому что мы поневоле стараемся ступать тише. Представьте: комната, в которой шесть кроватей, занавески на окнах, на столике музыкальный центр, на тумбочках графины с водой. Три кровати заняты, люди спят, но никто не храпит.– Не будите, у нас это запрещено, – говорит девушка.А мы бы и не рискнули, мы понимаем: здесь особые условия содержания, люди намерены за деньги получить максимальный комфорт. Да, здесь «лежка» обходится клиенту в три раза дороже, чем в общем зале.Но обстановка, обхождение – чем не пансионат? Не поверите, тут даже пивом «поправиться» можно!– Не жалуются? – спрашиваем.– Благодарят! Некоторые обещают вернуться.Наша сопровождающая смеется, и мы ей тихонько вторим.Что ж, можно резюмировать. На наш взгляд, идея создания вытрезвителей новой формации – идея замечательная, полезная и нужная. В этом мнении мы не одиноки: уже принято решение расширить опыт и открыть такого рода заведения в мае – в Коровине-Фуникове, а в июне – в Орехове-Борисове.Единственное затруднение на пути реализации проекта – категорические возражения правозащитников, которые считают разделение вытрезвителей на две зоны в зависимости от материального положения клиента нарушением прав человека. Но, по нашему мнению, если вытрезвители выдержали удар от судебной системы и выжили, то возражения радетелей всеобщего равенства они уж как-нибудь переживут.

Пустите мужиков в огород

Мужчины – лучшие кулинары в мире, в смысле – они лучше женщин чувствуют, обоняют, готовят, сервируют и подают. И это факт, который только женщины и подвергают сомнению. При этом они оговариваются: да, некоторые мужчины таковы – умеют! – но исключение – критерий истины, и в массе своей этих вандалов на кухню лучше не пускать. Во избежание...На первый взгляд, Сергей Кобах, автор книги «Злобная кухня», подтверждает расхожее женское мнение. Но на взгляд второй, пристальный и трезвый, убедительно его опровергает.С одной стороны, в его кулинарной книге нет граммов, чайных и столовых ложек, как мер объема, градусов для духовки и посекундно выверенного времени приготовления пищи. Воистину вандал! Но, с другой стороны, есть призыв доверять интуиции, запечатленные на фотоснимках этапы приготовления, а главное – результат! Которого рядовой мужчина-кулинар добивается без всяких псевдонаучных вывертов.Плюс юмор, конечно, поскольку, по Кобаху, подходить к процессу готовки с постной миной, в дурном настроении бездарно и безграмотно, уж лучше сразу отправить все ингредиенты в мусорное ведро и не морочить людям головы.Правда, юмор у Сергея Кобаха своеобразный. Оценить его смогут прежде всего завсегдатаи Сети, которым не нужно объяснять, что «курицо» – это «курица», «собсно» – это «собственно», что запятые не всегда обязательны, а «зы» – это вообще что-то.Однако, если так называемый подонковый язык не вызывает у вас отвращения, то «Злобная кухня», вслед за предыдущими книгами Кобаха «Всем застрявшим в лифте» и «Наверное, я зря встал на лыжи», доставит вам удовольствие, а реализация представленных кулинарных рецептов – удовольствие вдвойне. Особенно если под водочку…Короче, мужики, все на кухню! Приготовим хотя бы кальмары в горшочках – чтобы много и вкусно. Как пишет Сергей Кобах, «это вам не птичьи порции в ресторанах, итить их жюльен в кокотницы».[b]Cергей Кобах. Злобная кухня. – М., ЭКСМО, 2011 г.[/b]

Романическая фигура

Ожидая привычного, вы ошибетесь. В новой книге Эдварда Радзинского вы не обнаружите «за кадром» его фирменного голоса, что вздымается от проникновенного шепота до трагического крещендо, которое, отзвенев и отдрожав, завершается многозначительной паузой; и после вновь: шепот, гром, пауза. Не встретите, и это странно, потому что многие любят Радзинского именно за это, хотя именно за это многие и не любят.Выступив в амплуа романиста, Эдвард Радзинский, вероятно, сам того не желая, оказался вне круга как пристрастных (знак «+»), так и предвзятых (знак «-») мнений. Что может быть отраднее для автора, чем искренняя, ничем не замутненная оценка читателями его творения? Ну разве что похвала.Приятно, когда тебе рассказывают старую историю. Ведь еще Карнеги говорил, что человек не хочет знать новое, он хочет знать новое о старом. Вот и Радзинский взял для художественной препарации легенду – две легенды! – о бессмертном графе Сен-Жермене и таинственном узнике, известном как Железная Маска. Тома, тома и тома написаны о них. Правда, большей частью по раздельности. И действительно, зачем мешать котлеты с мухами? Не тот фарш. Радзинский, однако, рискнул связать вечноживущего со скрывшим свое лицо. И занимательно получилось! Налицо весьма убедительная версия, кто же был Железной Маской (заметим, что маска на самом деле была не железная, а из черного бархата). У историков – свои версии, у серьезного Вольтера и несерьезного Александра Дюма – своя, вот и у Радзинского – своя. Некто Эсташ Доже. Кто такой, спросите? Прочитайте роман – узнаете и, возможно, поверите. Очень возможно, потому что это даже не версия, а знание, коим поделился с автором таинственный месье Антуан, в котором только последний невежа не угадает графа Сен-Жермена!Вот уж привалило автору счастье завести такое знакомство. Это же бесценный источник информации! Только подумать, сколько же романов написать можно! Не исключено, что автор не упустит такой возможности. И мы вновь окунемся в историю так, что впору захлебнуться.[b]Радзинский Э. Железная Маска и граф Сен-Жермен. Роман. – М., ЭКСМО, 2010 г.[/b]

Книжная полка столицы

[i][b]Возвращение к прошлому[/b][/i][b]Наша Родина – Россия. – Стихи. Рассказы. Сказки. Предания. – Библиотека российского школьника. – М., Оникс, 2010 г.[/b]Спасибо сыну – благодаря ему мне удалось познакомиться с очень душеподъемной книжкой. А то все телевизор, а там сериал «Школа» и прочие ужасы. Насмотришься до оторопи и вспомнишь свое счастливое детство, когда было точно известно, что такое хорошо и что такое плохо. Когда была контрастность, и вроде бы никому от этого не было плохо. И книжки были соответствующие – без лукавых полутонов. Теперь, думалось, таких уж не пишут, а старые не издают. Оказалось, издают. И сборник «Наша Родина – Россия», выпущенный в рамках издательской программы правительства Москвы, тому подтверждение. И ведь не только сказки, рассказы и стихи в сборнике, еще исторический комментарий в виде очерков и справок. И пусть некоторые авторы вызывают вопросы (кто такой В. Степанов? в мои годы… не помню, не было такого), но другие вызывают лишь аплодисменты. Зощенко, Коваль, Драгунский и Леонид Пантелеев с его рассказом о мальчике, который «стоял на часах», потому что игра – это игра, а честное слово нерушимо.А я-то, признаться, думала, что уж не переиздадут «Честное слово» в связи с потерей актуальности.И все же если кому-то сборник покажется ретроградным, пусть вчитается в строчки Юрия Энтина.[i]Говорят, что москвичиСпят зимою на печи.Это правда?– Правда это!Мы гуляем только летом,А зимою дружно лечьВсе обязаны на печь!– Слышал я еще о факте,Что в столице носят лапти.Это правда?– Правда это!Сообщаем по секрету:В угол ставят тех людей,Кто выходит без лаптей!– Говорили мне соседи:Бродят в городе медведи! Это правда?– Правда это!Из-за них не видим света!В оба все должны смотреть,А не то сожрет медведь!Вообще у нас в МосквеХодят все на голове!И дома у нас подрядВверх тормашками стоят!Ездят все на красный свет!Хочешь верь – а хочешь нет![/i]При желании в них можно найти много примет нашего времени.[i][b]Здесь пахнет[/b][/i][b]Феликс Максимов. Духов день. – Роман. – С.-Пб., Амфора, 2010 г.[/b]Велика Россия и многолюдна. Насколько – одной переписи известно, да и то с приближением. Но ясно: среди этого народонаселения в лице читающей его части найдется тысяча человек, кому окажется по нраву роман Феликса Максимова. В точном соответствии с тиражом. В конце концов, только с одной стороны человек – неповторим и исключителен, но с другой – всегда отыщется 999 личностей, которые неотличимо исключительны и неповторимы. Его ценности – их ценности, его глаза – их зрение, его вкус – им приятно.Вышеприведенная сентенция – вы не ошиблись – свидетельствует, что «Духов день» оставил автора этих строк в расстроенных нервах и серьезнейшем подозрении, что обостренное чувство слова, как и глубинное проникновение в сокровенное, ему недоступны.Но значит ли это, что данная книга плоха? Ни в коем случае. Она хороша, даже очень, просто не для всех.Так, может, это ее достоинство? А что, долой массовость! Сермяжность губит литературу! Окунемся же в XVIII век, в годы московские, безумные, чумные.Не красоты ради сказано, потому что и впрямь о чуме речь. О том, как вымирали улицы, как бродили по ним мортусы в смоляных балахонах, как вытаскивали смертники мертвых мамок, отрывая их от живых детей. И еще почитаем о карликах и карлицах, о демонах в человеческом обличии, о старухах-нимфоманках, о татях жестоких и девках продажных – костромских да ивановских.Ах, Москва, город мистический – и живой, и смертию пронзенный.А над всем этим, а внутри этого – жар и гарь торфяных пожаров.Кстати! Именно это роман делает невероятно своевременным – с учетом минувшего лета с его пожарами и смогом. Ну, и любовь, конечно. Бессмертная, а значит – Любовь, чего мелочиться построчному.Ох, Москва. Вечный город, куда там Риму! Как у Максимова? «К родным и приезжим равно бессердечна семихолмная матерь, стирочная и ярмарочная, сволочная, раскольничья, рыночная, булочная Москва».Как сказано, а?! Как писано! Еще чуть-чуть, и я стану одним из 999. Главное, что не 666-м.Любовь! Москва! Как много в этих звуках… всякого.[i][b]Где люди живут[/b][/i][b]Андрей Круз, Мария Круз. На пороге тьмы. – Роман. – М., Армада, Альфакнига, 2010 г.[/b]Это правда: Андрей Круз писать коротко не может. Каждый роман – в двух, а то и трех томах. Не может – и все тут! Даже когда пишет в семейном соавторстве с любимой женой Марией, не может все равно. А читателю, признаться, и не требуется вовсе, ну, чтобы коротко, ему важнее, чтобы было ясно.Заявив о себе пару-тройку лет назад, Андрей Круз обзавелся сонмищем поклонников и принялся исправно снабжать их книгами, в которых фантастика мешается с фэнтези, боевик – с хоррором, а постапокалиптическая безнадега уживается с уверенностью, что и в наступивших противоестественных условиях человек может выжить. Если – первое – умеет стрелять. И второе: если может стрелять во врагов, а также всяческую нежить.Заметили? Второе не всегда следует из первого. И неизвестно, что важнее.Не славословим: книги Круза не без греха. В частности, уж больно похожи герои, даже имена-фамилии путаются. Но читатель это прощает. Ему ситуация важнее. А ситуации в романах сплошь аховые. В том числе в последнем романе «На пороге тьмы», вернее, в его пока еще первом томе.Ну, сами посудите, вполне обычный наш современник из Подмосковья идет в сарайчик, чтобы наладить генератор, и… оказывается в параллельной реальности.Или какой другой, а вовсе даже не параллельной. Ведь время, оно… ветвистое. И где-то уже третье тысячелетие, а где-то только конец 40-х прошлого для нас века. И там, в этих невнятных годах, живут люди, провалившиеся из самых разных лет: из идейно выдержанных 50-х, из застойных 70-х, из перестроечных 90-х. У каждого из них своя правда – в числителе, и у каждого страстное желание выжить – в знаменателе. Потому что враг один для всех: Тьма и ее слуги – Гончие и прочая жуткая нечисть. С ней и с ними предстоит сразиться герою Круза. Хорошо, что он умеет пилотировать самолеты – По-2, например. Хорошо, что умеет стрелять – из ППШ, «шмайссеров» и прочей архаики. Хорошо, что он не один такой в этом чуждом, негостеприимном мире. Откуда всем хочется сбежать – каждому в свое время, в свою реальность.Где однозначно лучше.Очень хочется! Но – как?

Книжная полка столицы

[i][b]Египетская сила[/b][/i][b]Тесс Герритсен. Хранитель смерти. Роман. Пер. с англ. – М.: Книжный клуб «36,6», 2010.[/b]Она снова сделала это! После великолепного «Хирурга», достойного «Ученика», впечатляющей «Грешницы», etc. справедливо было ожидать, что Тесс Герритсен начнет гнать строку и выдаст что-нибудь лишь отдаленно похожее на себя прежнюю. Ан нет, новинка от писательницы «Хранитель смерти» доказывает, что во всяком правиле есть исключения. Хотя, казалось бы, приемы те же: долгие страницы патолого-анатомических исследований, еще более долгие исследования человеческих отношений и в завершение торжество закона над свеженьким маньяком-психопатом.В разнообразии маньяков Тесс Герритсен достигла немыслимых высот. Все они разные, со своими особыми вывертами. В «Хранителе смерти» такой выверт – в стремлении психически нездорового преступника мумифицировать свои жертвы. И это ему удается настолько хорошо, что поначалу даже доктор Айлз из морга и детектив Риццоли из полиции оказываются в тупике. Выберутся они из него только к концу романа.Как и положено.Кстати, через несколько дней американский канал TNT начинает показ нового сериала «Риццоли и Айлз», созданного по книгам Герритсен. Нет сомнений, рано или поздно сериал окажется и на российских телеэкранах. Вот только не верится, что у него будет много почитателей. Если телевизионщики не слишком далеко уйдут от первоисточника, зрителям придется увидеть работу патологоанатома во всех мыслимых подробностях. Сомнительное удовольствие…Иногда лучше читать.[i][b]Удивления ради, удовольствия для[/i]Ловыгин П. Costarica-soul. М.: Махаон, 2009.[/b]Книжка-альбом Петра Ловыгина – вещь абсолютно бесполезная, но необходимая. Бесполезная – потому что все это можно найти в его ЖЖ, то бишь в интернет-пространстве.Необходимая – потому что завораживает и поднимает настроение, заставляя удивляться и поднимать уровень самопознания и самосознания. Книга издана на основе интернет-дневника интереснейшего художника и фотографа, который знаком многим читателям по аналогичной работе с Гришковцом.Все сделано со вкусом и изумительно сочетается: цвет, текст, фотографии, оформление в целом. Ловыгин пишет обо всем, что ему интересно и заставляет мечтать. Думать, страдать и удивляться. И мы, даже все это уже зная, удивляемся вместе с автором. Редкое сочетание прекрасного и обыденного, без надоевшего погружения на дно нашей жизни. Стоит пролистать хотя бы ради этого. Его сказкам веришь, потому что это правда.

Книжная полка столицы

[b]О драконах меж людейАрина Веста. Змееборец. Серия «Сакральный русский проект». М.: РИПОЛ классик, 2009[/b].О, сколько нам открытий чудных готовит сей занятный труд… Простите, Александр Сергеевич, вырвалось. С другой стороны, лучше никто не скажет.Все так. Книга Арины Весты полна открытий и откровений. Загадок, впрочем, тоже хватает. Хотя некоторые из них при определенном старании поддаются расшифровке. Начать с того, что автор больше известна под «сокращенным» псевдонимом А. Веста, и так бы работала она под личиной древнеиранского религиозного литературного памятника, если бы не очевидные издательские претензии. В наше время псевдоним в той же мере принадлежит издательству, что и человеку.Однако к книге. «Змееборец» вас потрясет до глубины души. Вот вы живете, живете, а того не знаете, что рядом с вами существуют самые настоящие драконы. Драконы не в пример старше людей и намерены вновь забрать власть над ними в свои руки… то бишь лапы. Для этого они: 1) внедряются в политические и экономические сферы; 2) пополняют свои ряды за счет несостоявшихся самоубийц; 3) насаждают алкоголизм и наркоманию, разлагая человечество и опять же пополняя число своих сторонников. Ну и так далее. Спросите, где они, чешуйчатые и холоднокровные? Так ведь мы видим не то, что есть на самом деле. Нам драконы глаза застилают! Вот и получается, что мы думаем – президент, а он – дракон.Есть у них и столица – город Чертухинск, это чуть дальше Рублевки. Там в подземельях у них логово. С лабораториями, нейролингвистическим программированием и прочими научно-эзотерическими наворотами.Что, вам уже не хочется читать эту книгу? Напрасно. Потому что Арина Веста пишет хорошо. Сочиняет не очень, а пишет – да. Ну, лексический запас, стиль, образность. Этого не отнять. Прочитать «Змееборца» (не волнуйтесь, хеппи-энд гарантирован) стоит еще и для того, чтобы посоревноваться с собой в отгадывании неких таинственных посланий, адресованных автором читателю. Ну, например, тот же Чертухинск до революции именовался Скотопригоньевск. Между прочим, известное место, Достоевским и «Братьями Карамазовыми» прославленное. Так, может, и в этой параллели кроется какой-то сакральный смысл? А может быть, и не стоит искать смысл там, где его нет.[b]На пересечении мировАндрей Круз. У Великой Реки. В 2-х т. М.: Армада & Альфа-книга, 2009[/b].Свершилось. Сочинения Андрея Круза покинули интернет-пространство и зажили нормальной книжной жизнью. Этого следовало ожидать, и даже не потому, что в Сети у Круза отменная популярность, а потому хотя бы, что в тесных рамках фантастического боевика он смог сказать свое слово.Суть в «Великой реке»: столкнулись два мира – чей-то и наш, земной. И забросило в чей-то мир несколько российских областей – приволжских большей частью. С людьми, заводами, лесами и реками. И получилось в итоге, что в одном пространстве оказались люди и орки, эльфы и гномы. Там винтовки соседствуют с боевой магией, заклинания – со схемой товар-деньги-товар. Плюс мутанты, чудовища и всякие гады, на которых ведет охоту Александр Волков, охотник и авантюрист в самом хорошем смысле этого слова. И вот взялся он как-то отловить одного злобного колдуна по имени Пантелей. И отправился в путь, прикрываемый с флангов колдуньей Машей, демонессой Лари и двумя гномами.Пришлось, конечно, и пострелять. И тут Андрею Крузу нет равных. В смысле: из чего, чем, с каким упреждением… Женщинам такие детали, а они во множестве, наверняка покажутся излишними. Но не мужчинам! Им, мужчинам, давно известно, что изгиб приклада винтовки подобен изгибу женского бедра. Или лучше. Посему успех книг Андрея Круза гарантирован – по крайней мере у мужского русскоязычного населения.С чем его и поздравляем.

В мире голых королей

Нормальному гражданину трудно понять, почему одни граффити – те, что на заборах, – замазываются краской, а другие продаются за миллионы долларов. В чем секрет? Почему за чучело акулы, плавающее в формальдегиде, готовы платить миллионы, а за живую и бодро дышащую зубастую хищницу мало кто даст больше пяти тысяч «зеленых»? Аукционисты «Сотби» и «Кристи» объясняют: потому что это искусство! Искусствоведы это докажут – за энный гонорар и на сотнях страниц монографий. А предметы подлинного искусства стоят дорого и будут стоить еще дороже, у них срок годности не ограничен (хотя упомянутая акула уже начала протухать).И все же, что бы ни говорили многомудрые интеллектуалы, как-то не верится, что, к примеру, залитые эпоксидной смолой собачьи испражнения мало что стоят столько, а стоят хоть сколько-нибудь. Но – безмолвствуешь, терзаемый «комплексом голого короля». Признаться, что ничего не понимаешь, как-то неловко. Другие-то платят, а значит – оценивают и ценят. И нет рядом мальчика, который от детского своего неразумения воскликнет: «А король-то голый!»Роль мальчика оказалась очень по плечу и размеру для коллекционера с мировым именем Дональда Томпсона. С завидным упорством на протяжении нескольких сотен страниц он пилит сук, на котором ему тепло и уютно. Видно, честный человек. В своей книге он все очень внятно объясняет: как делаются имена и деньги, куда вкладываются миллионы и зачем. Бизнес, одним словом, и больше ничего! А читать приятно. Вновь начинаешь чувствовать себя умным человеком.

Книжный рынок столицы

[i][b]С гневом и пристрастием[/i]Езерская Е. Пустите меня на радугу!М.: ЭКСМО, 2008.[/b]Есть книги, о которых не скажешь: «Мне понравилось». Это как с фильмом Элема Климова «Иди и смотри». Или рассказом Адамовича о Хатыни. Это не может нравиться, это слишком страшно. А от того, что правдиво и честно, страшно вдвойне. Тут нужны другие слова… Поэтому о книге Елены Езерской «Пустите меня на радугу!» сказать, мол, понравилась книжка, язык не поворачивается. Да и советовать ее к прочтению – то же самое, что взять на себя определенные моральные обязательства. Потому что больно и страшно. А нам не хочется делать читателю больно…И все же книга эта стоит того, чтобы о ней говорить. Она – о нас. О нашем кровавом мире. О террористах. Но это не боевик, коих расплодилось не счесть и где трупы вповалку, где герои не умирают. В этой книге люди как раз умирают. Их убивают. Они были заложниками. Но ведь у каждого убитого остается семья, осиротевшие дети, как им жить дальше? Кто поможет? Кто утешит? Да и можно ли утешиться! Книга напрямую заставляет вспомнить трагедию «Норд-Оста».Только в ней – ледовый дворец… И тоже – взрывы, газовые атаки, обреченные люди. И обреченные на одиночество их родные. Жизнь, разорванная надвое смертью. Честные книги тоже надо читать. Хотя бы иногда.[i][b]Выбирай – и не проиграешь[/i]Уолтер Дж. Гражданин Винс. Пер. с англ.М.: Книжный клуб 36”6, 2008.[/b]К чужому мнению не грех и прислушаться, Так вот, газета «Вашингтон пост» назвала роман Джесса Уолтера «Гражданин Винс» лучшей книгой 2006 года. А почему? Потому что американцы узнали, как это у них в стране делается. Вот что-то такое подозревали, наслышаны были без излишней деталировки, но чтобы конкретно, с колоритом, нет, такого не было.Что именно, резонно спросите вы. Вот что. Если вы жулик, схвачены полицией, пошли на соглашение и сдали своих подельников, вы попадаете под программу защиты свидетелей. У вас новое имя, новое место жительства, вас охраняют местные детективы, потому что вокруг рыщут неугомонные мафиози. Но вы гражданин со всеми вытекающими правами, а на подходе выборы президента. Так что же, голосовать? И с высокой степенью вероятности засветиться? Ох, вот только не думайте, что ответ налицо и сюжет исчерпан. Все интереснее, как и положено книге, награжденной премией «Эдгар» как лучший криминальный роман года.[i][b]Безумная сила сна[/i]Коу Дж. Дом сна. Пер. с англ.М.: ФантомПресс, 2008.[/b]Этого автора мы уже знаем. Вернее, так: кто его уже читал, тот знает, что автор этот – стоящий, а книги его… ну, подарки, что ли. Поскольку не только придуманы замечательно, но и виртуозно исполнены. По нынешним временам это большая редкость – чтобы и сюжет, и стиль, и характеры, и чтобы понять было невозможно, что у тебя в руках – образчик реализма или тонкое кружево сюрреалистического произведения. И от этого только интереснее.Вообще, в «Доме сна» интересно все. И одна линия, и другая. Одна: действие происходит в клинике, где люди лечатся от нарушений сна, где лунатики соседствуют с нарколептиками, а ночные кошмары – с эротическими сновидениями. Где одни пациенты никак не могут уснуть, а другие не хотят просыпаться. Жизнь есть сон, это про вторых. Сон есть жизнь – это про первых. И линия другая: любовь мужчины-гетеросексуала к женщине-гомосексуалистке.Эти две линии переплетаются, стискиваются так, что, как между камнями египетских пирамид, лезвие ножа не просунуть. Джонатан Коу хотел, чтобы получилось именно так, и у него получилось.А что не получилось, так это первоначально задуманный юмористический роман. Здесь грусти больше, чем беззлобной насмешки, и любви больше, чем интриг. Очаровательная смесь для истинных гурманов. Приятного аппетита.

О трупах на улицах столицы и в пьесе графа Толстого

Грустное путешествие по тургеневским местам

Спросите любого риелтора, и он скажет. Нет, вы спросите, какая улица Москвы нынче самая престижная, самая дорогая. Остоженка! Тут квадратный метр будто золотом обсыпан и бриллиантовой пылью припорошен. И дома здесь солидные, как попы на Пасху, разве что без крестов на брюхе. За одним исключением, не дающим спокойно спать застройщикам. Уж они бы порезали его на квартиры, а то и реставрировали с переносом так, что очнулся бы дом где-нибудь в Капотне в новодельском одеянии, сам себя не узнавая и страшась.Воистину дом это атипичен, как тайская пневмония. Да только не берет его ни отечественная, ни иноземная хворь: здесь стоял, стоит, пусть и без флигелей уже, и стоять будет. Хотя, конечно, зарекалась ворона сами знаете что клевать…А все же есть надежда – устоит, с изящными своими колоннами, портиком, прочими архитектурными украшательствами далекого уже XIX века. Защитой ему мемориальная доска, указывающая, что в этом доме жил во время своих наездов в Первопрестольную великий писатель Тургенев, который как никто замечательно из заграничного далека писал о магнетической силе земли русской. Однако же не только Иван Сергеевич оборонит дом этот, но и трагедия невинноубиенной собачки Муму, жившей в дворницкой немого Герасима. Здесь это было, в Москве, на Остоженке, во владениях барыни Варвары Петровны Тургеневой.Но прежде рассказа о том, о чем и так всем известно, а именно: почто Герасим утопил Муму, надобно заглянуть в недра истории. Ибо справедливость требует поведать, во-первых, откуда есть-взялась Остоженка в Москве, во-вторых, откуда пришли-взялись Тургеневы на Остоженке, и в-третьих, с какого недовольства Иван Сергеевич взял-описал утопление безродной дворняжки.Вот и пойдем по пунктам.[b]Мурзы они…[/b]«Турсы мои, мурзы мои!» – восклицал киношный Калин Царь, призывая подданных проучить Илью Муромца. О турсах не будем, не к месту, нас мурзы интересуют.Были в татарском воинстве такие князьки мелкотравчатые, отличавшиеся жадностью и непостоянством. Кто платил больше, тому и служили. Хоть и князь московский, то ли друг верный, то ли враг извечный всего восточного народонаселения. Так ли, нет ли, но прибились будущие дворяне Тургеневы к российскому престолу, завязали с татарским прошлым, русскими стали. И хорошо себя чувствовали, сытно, на протяжении не одного столетия, да только к началу XIX века все у них дружно пошло наперекосяк. Обеднели настолько, что, оседая в Москве, могли позволить себе лишь небольшую, даже по тем временам, деревянную усадьбу. И где! Пусть близко к центру, а все же на окраине – Остоженке.Обойдемся без дотошных комментариев, только заметим: каждому мурзе – свое место. Знай сиди и не греши! А Варвара Петровна Тургенева, мать тихого, подающего надежды в сочинительстве Вани Тургенева, грешила сильно, не Салтычиха, конечно, а все же та еще самодурица. Гордыня мучила.[b]Из Киева на Остожье[/b]Название свое улица царских конюхов и прочего служивого люда получила в XVII веке по урочищу Остожье. До того места эти называли Киевцом в знак того, что селились здесь по большей части выходцы из Киева. На самом высоком месте – холм не холм, пригорок не пригорок – красовалась здесь одна из самых возрастных и уважаемых московских церквей Николы на Киевце. Разобрали церковь еще до революции, так что большевики с их воинствующим безбожием в данном случае ни при чем. Разобрали и стали гадать, что бы такое возвести на святом месте. Но гадания затянулись, и кончилось тем, что сейчас на «николином» месте раскинулся, кичась «сталинским ампиром», Оперный центр Галины Вишневской.Свято место пусто не бывает. Это вам любой строитель скажет, а риелторы – опять они! куда ж без них? – подтвердят.[b]Все из-за Гоголя[/b]Тургенев Москву любил, но жил в Петербурге. Это еще до того, как он полюбил Италию с Францией. И вот 24 февраля 1852 года до Северной Пальмиры докатилась печальная весть – умер Гоголь. Тяжкая эта новость передавалась изустно, газеты безмолвствовали, как народ в «Борисе Годунове».Тем же вечером Иван Петрович написал: «Гоголь умер! Какую русскую душу не потрясут эти два слова?.. Да, он умер, этот человек, которого мы теперь имеем горькое право, данное нам смертию, назвать великим».Несколько исписанных страниц Тургенев отослал в «Санкт-Петербургские ведомости». В тот же день они вернулись к нему, перечеркнутые – красным по белому – цензором. Так исполнялось повеление главного столичного цензора графа Мусина-Пушкина, недоумевавшего, отчего это все словно с ума посходили с этим Гоголем, писателем для лакеев, ну, умер и умер.Так же было и 15 лет назад со смертью Пушкина. Тогда свое слово сказал Лермонтов, сейчас, и Тургенев это остро почувствовал, его черед. А дальше будь что будет. Хоть в крепость! И он отослал статью в Москву, где она и была напечатана.Такое не прощается. На нижайшее донесение цензурного комитета, дескать, статья была запрещена, а г-н Тургенев, между прочим, осмелимся напомнить, автор посягающих на устои «Записок охотника», возмутительнейшим образом осмелился и т. д., самодержец российский собственноручно наложил резолюцию: «Посадить его на месяц под арест и далее выслать на жительство на родину под присмотр».В общем, крепость не крепость, а оказался Иван Сергеевич в полицейском участке. Как там? Действие равно противодействию. И наоборот. До ссылки на воинственный Кавказ Тургенев не дотянул. Да и то сказать, Гоголь – не Пушкин. К тому же сам умер, никто не помогал.[b]Не без повода[/b]Никогда, съезжая на Офицерской улице, не видела такого количества приятных во всех отношениях людей, как в апреле 1852 года.Отношение к арестанту Тургеневу было исключительно либеральным: ему выделили одну из комнат частного пристава, жившего при полицейской части; в двери, разумеется, не было глазка; никто не норовил заковать его в кандалы; обед доставлялся не с полицейской кухни, а из трактира неподалеку; главное же – дозволялись посещения. Вот и зачастили на Офицерскую друзья и знакомые: Некрасов, Панаев, Алексей Константинович Толстой… «То есть как это?» – воскликнул в немалом раздражении граф Мусин-Пушкин и отправился с очередным докладом к императору. Выслушав цензора, государь осерчал и повелел безобразие прекратить: «Никаких гостей! Пусть подумает в одиночестве, авось одумается».Приказ есть указ: посещения прекратились. Пригорюнившийся, но не одумавшийся Тургенев попробовал читать, благо в книгах его не ограничивали, но сосредоточиться не удавалось. За стеной секли и охали: одни – от усердия, другие – от боли.Ивану Сергеевичу хорошо были известны эти звуки и стоны. Бывало, матушка его, Варвара Петровна, сама наказывала сына – когда за проступки, а чаще для науки, впрок. Вообще госпожа Тургенева обычно за розги не бралась, исключение делала только для отпрыска, да и дворовых чаще на экзекуцию посылала в полицейский участок с записочкой: «Прошу проучить подателя сего примерно и пребольно…» Вот и на Офицерской улице было то же самое – секли-с.Иван Сергеевич прислушивался к свисту розог, отличая его от посвиста плети, и вспоминал истошные крики матери: «Как ты смеешь, раба? Да я тебя в остроге сгною!» Это Варвара Петровна возмущалась своеволием горничной Агашеньки, осмелившейся привезти из деревни без господского дозволения свою годовалую дочку.Еще вспоминался немой дворник Андрей.[b]Обыкновенное дело[/b]Андрея барыня привезла из летнего вояжа по своим орловским имениям.Проезжая мимо одной деревни, она заметила в поле пахаря огромного роста. Варвара Петровна велела остановить карету и позвать великана. Но лакеи голоса сорвали, а тот пахал себе и пахал. Сопровождавший барыню деревенский староста объяснил, мол, глухой он, крестьянин этот, и слова не молвит. И верно, когда подвели пахаря, он только глаза пучил, мычал да гукал.И все же чем-то Андрей глянулся барыне, забрала Варвара Петровна его с собой в Москву, положив быть дворником. Знамо дело, никто согласия крепостного на переезд не испрашивал, а тому в Москве оказалось ох как невмоготу.Дома, заборы – тоска! И пусть барыня благоволит, полтиннички на праздники дарит, рубахи красные, поддевки, пусть еда хорошая и работа, хоть пыльная, да нетрудная, все равно домой хочется, в деревню, на волю.Как-то подобрал немой маленькую собачку, в дворницкой у себя поселил, тетешкался с ней, как с ребеночком. Му да му с ней, так и кличка к дворняжке приросла. Но однажды собачка попалась на глаза Варваре Петровне, и все бы ничего, да тявкнула Муму на барыню и… «Чтобы сегодня же ее здесь не было», – распорядилась госпожа. Ослушаться хозяйку и помыслить никто не мог (а что вы хотите – крепостничество!), ну, и утопил Андрей свою Муму.Не надо тявкать.[b]Путь-дорога[/b]В рассказе Ивана Сергеевича Тургенева «Муму» все довольно подробно расписано. Вот побеленный дом, вот двор и сад, вот переулки, во множестве стекающие от Остоженки к Москве-реке – параллельно нынешнему Садовому Кольцу, левее станции метро «Парк Культуры».По одному из этих переулков Герасим спустился к реке, сел в лодку и, не переча течению, поплыл. И вот уже Москва осталась позади, показались Воробьевы горы и купола Свято-Андреевского монастыря.Он и сегодня прячется в зелени Нескучного сада, монастырь этот. А над ним, в золотой узорчатой папахе – экий заумный изыск, – таранит небо здание Академии наук на Ленинском проспекте.Вот аккурат напротив монастыря все и свершилось.[b]Неправда жизни[/b]За стеной пороли, а писатель Тургенев сочинял рассказ. Да, впрочем, и сочинять почти ничего не пришлось, только имена поменять, чтобы совсем уж точно не было, чтобы, значит, без претензий. Ну, и акценты, конечно.Для дворника Андрея приказ барыни Варвары Петровны был мало понятным – естественным. Она в своем праве была! Потому и не мучился он ни переживаниями, ни сомнениями. Что и дальнейшее показывает: перестал Андрей тосковать по деревне, обвыкся в городе, во вкус вошел, когда барыню встречал, мычал радостно, зубы в улыбке скалил и по груди себя кулачищами бил, показывая, как ее любит. Раб, что с него взять. И от рабства можно получать удовлетворение, если относиться к нему как Божией данности.А Герасим в рассказе истерзался весь… Зачем, коли понапрасну? Но господину Тургеневу это было нужно – по сюжету. Никакая боль не бывает напрасной. Болит душа, значит, есть чему болеть. Тогда, может, что и изменится, если есть чему меняться.…Через месяц отсидки Иван Сергеевич покинул съезжую на Офицерской. В его портфеле лежал новый рассказ. По дороге в ссылку на несколько дней Тургенев остановился в Москве. У Грановского в Харитоньевском переулке он прочел «Муму» друзьям.По прочтении воцарилось молчание. Кто-то всхлипнул.– Спасибо вам, Тургенев, – сказал Иван Аксаков. – Герасим – это олицетворение русского народа. Он только кажется немым и глухим. Но дайте время – он заговорит![b]На добрую память[/b]В Питере, на площади Тургенева, у входа в клуб-кафе «Муму» по адресу: Садовая, д. 94/23, есть памятник. Его открытие было приурочено к 150-летию со дня выхода в свет знаменитого рассказа, опубликованного в журнале «Современникъ» в марте 1854 года. Маленькая собачка свернулась у сапог Герасима… Такой Муму увидел художественный руководитель проекта Лев Hемировский.Что ж, все по-честному, рассказ был написан в Санкт-Петербурге. Не придерешься. Но… Действие-то, действие происходило в Москве! И дом стоит Варвары Петровны, и двор есть, и шумит Остоженка! Как бы и москвичам отметиться? Может, пониже одной мемориальной доски прибить к стенам тургеневского особняка другую – пусть поменьше, в память о Муму, с теплыми и добрыми словами благодарности? За учебу.Ну а прибив, отметившись, можно и отпраздновать это дело, хотя бы в ближайшем кафе «Муму» – этого добра в Москве навалом.[b]ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ[i]В чьих руках памятники будут сохраннее: под опекой государства или частных лиц?[/i]Степан ОРЛОВ, депутат Мосгордумы:[/b][i]– Памятники истории культуры будут более сохранными в руках государства. Если же их передали в частные руки, то необходимо создать жесткую систему ограничений и обременений на новых владельцев. Я говорю о выполнении ремонтных, реставрационных и реконструкционных работ зданий.[/i]

Помоги ребенку!

[b]Вот уже 10 лет армия российских сирот увеличивается ежегодно более чем на 100 тысяч человек. Проблемы детского беспризорничества обсуждались сегодня на открывшемся в Колонном зале Дома союзов Международном съезде волонтеров детства, посвященном 15-летию Российского детского фонда.— Альберт Анатольевич, с юбилеем вас! Настроение, конечно, приподнятое, радостное...[/b]— Приятно, конечно... Но радость эта омрачена тревогой. Пятнадцать лет назад я был куда большим оптимистом и верил, что наш фонд — это навсегда. Теперь такой убежденности нет.Раньше мы были сильнее — больше денег, больше и возможностей творить добро. Нас поддерживало правительство, поддерживали миллионы людей.Так было. Но за 15 лет страна изменилась, изменились и люди, разделившись на богатых и бедных. Вторых и просить грешно — было бы что-то, и так дали бы, а с первыми подчас и говорить бесполезно.[b]— А государство?[/b]— Нет налогового поощрения благотворительности. Государство все еще в тисках экономических проблем. Нет возможности ни расширить сеть детских домов, ни одолеть беспризорничество. А ведь цифры ужасающие: за прошлый год в «сиротскую систему» поступили 124 тысячи детей; с 1992 года эта цифра ни разу не опускалась ниже 100 000! Да и не может государство позаботиться обо всех и каждом, это дело благотворительных фондов, людей, занимающихся своей благородной работой на местах. Ну так посодействуйте им или хотя бы не мешайте![b]— Кто мешает?[/b]— Чиновники, пресловутый «средний уровень». Хотя бы с президента пример брали. Путин-то как раз понимает... Недавно он подписал указ о награждении государственными наградами 47 родителей — воспитателей семейных детских домов. Будучи в Красноярске, Владимир Владимирович побывал в гостях у многодетной семьи и выделил 3 миллиона рублей на строительство коттеджа. По нашей просьбе он же выделил из Президентского фонда по 10 тысяч рублей всем несовершеннолетним детям, находящимся в семейных детских домах. На «среднем уровне» все по-другому. Семейные детские дома, наше главное завоевание, попросту душат. Им бы в ноги поклониться, этим великим людям, которые берут на воспитание, ведут по жизни оставшихся без родителей или брошенных ими детей! Вместо этого им сплошь и рядом в глаза говорят, что они хотят обогатиться за счет сирот. По себе, видно, меряют, чужие копейки считая. Хотя деньги – и для нас важнейшая проблема, их дефицит... Мы же не можем требовать, мы можем только просить.[b]— И вас слышат?[/b]— По счастью, такие люди еще не перевелись.[b]— И много их?[/b]— Один пример. Мы задумали и начали осуществлять программу «За решеткой — детские глаза», стремясь помочь детям, которые находятся в домах ребенка при женских колониях. Рассчитали стоимость «родильного набора» — 80 долларов. А потом послали письма депутатам Госдумы, мол, так и так, вас 450, детей 500, может, поможете? Получили 14 откликов. А ведь, казалось бы, должны народные избранники понимать, что ни один их добрый поступок не ускользнет от взгляда избирателя. Как не остается незамеченным дурной.[b]— И все же мир не без добрых людей...[/b]— Безусловно. Благодаря тысячам подвижников мы смогли сделать немало добрых дел, истратив на них с 1988 по 2001 год 142 062 793 долларов. Сейчас мы работаем по двум направлениям: «скорая социальная помощь» — это обувь, одежда, тетради тем детям, которые ничего этого не имеют; и конкретные программы, например, помощь глухим и слабослышащим детям. Вот ее результат: 15 тысяч детей получили бесплатные слуховые аппараты, аптечная стоимость которых — 600 долларов за штуку! В четырех областях — Белгородской, Ярославской, Иркутской, Липецкой — все до одного глухие дети имеют такие аппараты.Мы вернули детям звуки мира, которых они были лишены, что с этим может сравниться? А есть еще другие программы: «Фронтовые дети Чечни», «Дети Арктики»... Их много, хотя, конечно, хотелось бы, чтобы было намного больше[b]— Значит, нужны деньги и только деньги?[/b]— Главное наше богатство — люди. Отзывчивые, щедрые, настоящие герои, многие из них увидят и познакомятся друг с другом на нашем празднике, который мы назвали — Международный съезд волонтеров детства. Волонтеров, то есть добровольцев! Это их воля, их выбор — помогать детям!

Хорошего человека найти нелегко

[b]Русским я стал пятнадцати лет от роду. Когда рядом появились евреи. Даже день этот помню — день национального самоопределения. Солнечный, теплый, 1 сентября 1975 года.[/b]В стабильном обществе, а оно у нас было непоколебимо, как Великая Китайская стена, и школьные порядки непреложны. День начинается с переклички, что в первом классе, что в девятом.— Антонов, Березина, Глебов, Дудников...Стоп! А где же Гольдберг? Вон же он сидит, Сашка.Сашка Гольдберг откликнулся вставанием на фамилию Николаев. А Яна Розенблад, покрывшись румянцем, поднялась на «Феоктистову».Что за черт? И почему Коган, как был в восьмом классе Коганом, так Коганом и остался? А Костя Сандлер — Костей Сандлером? А с другой стороны, подумал я, переглянувшись с соседом по парте Васей Пердюмовым по прозвищу, извините, Пердунчик, какая разница, кто ты по паспорту? Их нам еще предстояло получить — кому в текущем, кому в будущем году. Все равно Яна — это Яна, и Сашка — Сашка.— Ты русский? — спросил Пердунчик.— Ну! — сказал я.— Повезло нам с фамилиями, — кивнул Пердюмов.— Да фигня все это! — сказал я.— Конечно, фигня. Лишь бы человек был хороший.Так просто и незатейливо мы с Васей решили для себя «еврейский вопрос», который казался нам надуманным и даже глупым. И два года он нас не тревожил, ну разве что в самом начале, когда по инерции мы называли наших «переменчивых» одноклассников так, как привыкли за предыдущие восемь лет.Смущались при невольных ошибках и мы, и они. В институтах на всяких там «истматах» нам вполне интеллигентно объяснили, что все мы представители новой общности, называемой «советский народ».Когда это прозвучало в тридцатый или сотый раз, Коля Семенов, сын своего отца, а именно — чиновника со Старой площади, с ернической улыбкой на покрасневшем от портвейна лице спросил:— А чего ж тогда у нас в институте студенты-евреи — русские?Преподавательница, черты лица которой свидетельствовали о ее национальной принадлежности, хотя место работы и преподаваемая дисциплина, казалось бы, этому противоречили, промямлила:— Не все.— Многие! — отрезал Коля. — А не соврали бы, не позаботились бы родители вовремя о пятом пункте, может, и не поступили бы.— Семенов!— возопила истматичка.— Я-то Семенов, — икнул Коля. — А вот вы кто, Вера Моисеевна? Русская?— Что ты себе позволяешь?!!— Правду.Ему многое позволялось, Коле Семенову. Безумствовать и бузить в том числе. И цитировать американских классиков вроде Фланнери О’Коннор: «Хорошего человека найти нелегко».В армию Кольку Семенова все равно не взяли. Отец постарался.В Афганистане полыхало, хотя знали мы об этом мало да и знать, сказать по-честному, не слишком стремились. Мы влюблялись напропалую! Помню, была у меня девушка Сима...Не дождалась она меня из армии. Но национальность тут ни при чем. Полтора года ждать! В юности-молодости — это вечность! Это я позже понял. А тогда пил доброкачественную белорусскую «бормотуху» и клял евреев во главе с Шолом-Алейхемом.Стакан со мной делили трое — Джума Усымбаев, Сигитас Силкаускас и Серега Пилипенко. Не считая Сигитаса, человека женатого и серьезного, всех нас «кинули». У всех было одно горе. Когда одно на троих — тогда легче.— Ненавижу! — бил себя в грудь я, и железные пуговицы ушка пуговицы царапали мне кожу сквозь солдатский китель. — Всех ненавижу!— Это ты зря! — осаживал Сигитас, которому и пяти бутылок было бы мало. — А командир? А Зиля?Я замолчал. Командир — это да! Уважаю! В нашем кадрированном, то есть неполном, лишь при учениях пополнявшемся до нормы полку был один-единственный еврей, и тот командир. Полковник Зильберман. Как он дорос с такой фамилией до командира краснознаменного и орденоносного полка и звания «полковник», этого никто не знал и никто не понимал. Принимали как данность и оттого уважали еще больше. Мужик был справедливый, прямой, жесткий, настоящий, в общем! Много лет спустя я узнал, что через пару лет после нашего увольнения на гражданку полковник Зильберман вышел в отставку, а еще через пару лет выехал в Израиль. За тамошние вооруженные силы я спокоен...Возраст возрастом, а коли приспичит, полковник советской армии в отставке Зильберман встанет в строй. Шалом, Зиля! А тогда, за несколько месяцев до свободы, когда дембель еще только снился, слова Сигитаса о командире отрезвили меня и разом повымели сор из головы. Осталась та же старая мысль: лишь бы человек был хороший...Просто, как апельсин. Так говорят американцы, среди которых тоже, между прочим, попадаются порядочные люди. Почитайте Стейнбека, Болдуина, Зингера — убедитесь. Тогда я много читал. В те годы читать было интереснее, чем жить.Не я сказал — еврей Жванецкий, кажется, и я согласен! А все прочее, помимо личной оценки конкретного человека, — ересь и бред. Нельзя любить человечество — только конкретного человека. И ненавидеть тоже, даже если он твой начальник. Это банально, потому что верно. Как и то, что национализм — это не любовь к своей нации, а ненависть к чужой.С этими не поддающимися эрозии мыслями с тех пор и живу. Русский по паспорту. А русские, они добрые…[b]ГЛАС НАРОДАВ прошлом выпуске «ВМесте» мы затронули один из самых больных вопросов – национальный. И предложили читателям высказаться по этой проблеме. Перед вами – некоторые отклики.Иван Васильевич («пусть меня зовут так»), 45 лет[/b]: «Наш город сейчас заселяют народы с самой высокой рождаемостью в мире – азербайджанцы, узбеки и другие. И в скором времени их станет больше, чем нас, русских. Мы получим второе Косово! И еще. Я долгое время жил в Средней Азии – Ташкенте и Душанбе. По своему опыту могу сказать: дискриминация по отношению к русскоязычному населению там просто ужасная».[b]Зинаида Анатольевна Кочеткова, работает на производстве, 55 лет[/b]: «Нам, русским, самим стало страшно жить в своем городе! Куда ни глянь – везде эти ребята с бритыми затылками и в высоких ботинках. Они задирают всех, кто им не приглянулся. У моей подруги есть сын – русский мальчик. Недавно он возвращался вечером домой через парк.К нему пристали эти самые скинхеды. Попросили деньги «на нужды России». Денег у него не оказалось. Тогда они его избили и отняли плеер и часы. Я думаю, все их призывы типа «Россия для русских» – всего лишь прикрытие для хулиганства и бандитизма. Надо срочно принимать меры, иначе в будущем мы очень сильно пожалеем. Все обернется против нас же самих».[b]Леонид Шорохов, охранник частного предприятия, 28 лет[/b]: «Один из аргументов националистов – это то, что приезжие отнимают у русских работу. Но ведь мы живем в век конкуренции – кто лучше, тот и на коне.Да, у кого-то из «инородцев», как они их называют, есть хорошая работа, машина. Но кто тебе-то мешает иметь то же самое? Ищи работу, вкалывай, или мозгов и умений хватает только на то, чтобы пить и орать «Спасай Россию»? Если даже и не будет «инородцев» в Москве, этот самый националист так никуда и не устроится, потому что ни к чему не приспособлен и ничего не умеет. Просто потом его лозунгом станет: «Бей буржуев, которые отняли у меня все блага».[b]Анастасия Николаевна, пенсионерка, 64 года[/b]: «Я не поддерживаю национализм в грубой форме. Но Россию действительно надо спасать. Вы посмотрите – мы живем, словно на Кавказе. Везде одни «черные». На рынок идешь – «черные», в автобус садишься – «черные». У нас в подъезде их несколько семей живет (как они квартиры получили, еще тот вопрос). Их дети знай бегают весь день по подъезду, да лифты ломают.Делаешь им замечание, а они начинают на своем языке огрызаться. Бороться с ними надо на уровне государства. А как – ужесточить им въезд в Россию или насильно выдворять из страны, — это уж пусть власти сами решают».[b]Евгений Грачев, врач, 46 лет[/b]: «В Москве полно русских из регионов России, и именно они отнимают работу у москвичей, так как им можно платить намного меньше. А потом тянут в столицу своих родственников и неплохо их устраивают. Мне гораздо ближе интеллигентный москвич, допустим, «армянского розлива», чем русский Вася из деревни, превращающий наш город в такую же деревню».[b]Елена Александровна Дурова, пенсионерка, 67 лет[/b]: «Фашисты уничтожали людей в концлагерях, а их молодые российские последователи убивают людей прямо на улицах города. Некоторые области России уже смело можно назвать фашистскими. И никто не хочет ничего замечать: дескать, детки шалят – что поделаешь. А ведь когда-то в Германии будущих фюреров тоже не воспринимали всерьез. Так неужели мы хотим получить новую фашистскую Германию, но уже теперь в самой России?»[b]Михаил Афанасьевич Трушин, пенсионер, участник войны, 78 лет[/b]: «Я не буду рассуждать о национализме, а просто приведу такой пример. Во время войны, в одном из боев под Смоленском, мы шли в наступление.Вдруг начался сильный артобстрел. Меня ранило в ногу. Боль – адская, двигаться не могу. Служил в нашем взводе один парнишка из Узбекистана. Перевязал он меня и потащил в санчасть. Пришли – оказалось, его тоже пуля задела в руку. В общем, мы потом всю войну вместе прошли. Что называется, спали под одним одеялом и последний кусок хлеба делили. А вы говорите, национализм».

Частный сыск: заказчики и жертвы

[b]Если бросать в кого камень, так в наших клиентов. Мы — их ноги, глаза и руки, но, извините, не мозги. Частные детективы у нас есть, и это симптоматично. Значит, страна дошла до уровня развития, соизмеримого с самыми передовыми государствами Запада и Востока. Там тоже не слишком доверяют официальным органам правопорядка в вопросах личных и деликатных. В этих случаях — и у них, и у нас — на помощь зовут частных детективов.[/b]Они выслеживают, фотографируют, свидетельствуют... Романтика! При этом обычно за кадром остаются те, кого они выслеживали, кого фотографировали.Этим людям – и слово.[b]Ольга НИКОЛАЕВА, в прошлом домохозяйка, ныне менеджер по продажам[/b]:— С Виктором мы поженились в институте. Какая у студентов жизнь? Правильно, трудная. Нам и потом трудно было. Лет, наверное, пять, а может, и все шесть. Пока Виктор свое дело не открыл.Появились деньги, много денег. Дефолт нам немножко подгадил, но не так, как другим. Виктор на плаву удержался, а затем денег стало еще больше. Квартиру купили, дом загородный возвели, детей — у нас мальчик и девочка — в лучшие школы пристроили, не за бесплатно, естественно. Я с работы ушла: муж с утра до вечера на работе, все хозяйство на мне. С домработницами напрыгаешься — и то не так, и то не эдак, везде глаз нужен. Виделись мы с ним хорошо если час в день — чуть-чуть утром, столько же вечером.Уезжал он рано, приезжал поздно, выходные — бизнес! — часто тоже на работе проводил. И зачем особняк в Баковке строили — непонятно. А у меня постепенно все наладилось: разобралась я с прислугой, дом ухожен, чем еще заняться? Скучно. Толстеть начала.По дому распустехой ходила — а ради кого стараться, где он, мужто? Потом заметила: изменился Виктор — глаза прячет, от пиджаков духами пахнет. Только я скандалы не устраивала, хотя все поняла. И на развод подавать думать не думала — привыкла в довольстве жить. А на душе — тошно. Так жить — себя не уважать. Ему, получается, все можно, а мне? Вот и завела я себе любовника — не потому, извините, что «слаба на передок», а исключительно со зла.Никому о том ни словечка не обронила, только женщине, с которой в фитнесс-центре подружилась, даже домой ее пригласила. У той та же проблема, она мне сама об этом первой рассказала. Ну вот, пожалуй, и все: через неделю Виктор шмяк пухлым пакетом об стол, а там фотографии, ну, сами понимаете, какие. С таким «компроматом» он меня без содержания на улицу выставил. И детей отсудил. А женщина та, из фитнесс-центра, частным детективом была. Она же потом и фотографировала, я уж не знаю, с помощью какой хитрой техники. И что обидно: вышло так, что он, кобель, весь в белом, я же, сами понимаете, в чем. А ведь я тоже могла детектива нанять, да не подсуетилась вовремя.[b]Сергей ГОЛЬЦ, компьютерный дизайнер[/b]:— Я — человек талантливый. И за свое умение, за свой труд желаю получать достойное вознаграждение. Два года назад я работал в компании, занимающейся наружной рекламой. Устроился туда ради перспективы, потому что приличной зарплату свою не считал, а деньги мне были нужны. Что в этом случае делать — известно: поработать на сторону. Однако руководству не нравилось, что сотрудники «распыляют силы», потому вкалывать «на дядю» было запрещено под страхом увольнения. Но выбора у меня не было. Выждал я пару месяцев и рискнул: выполнил один заказ со стороны, другой — все тихо. И вдруг меня вызывают «на ковер» — и приказ в зубы об увольнении. Оказывается, второй заказ подставой был.Руководство всех сотрудников проверяло, вот и до меня очередь дошла. А помогало ему в этом одно детективное агентство. Ну провокаторы, ну артисты! От настоящего заказчика не отличишь, а я-то их повидал, заказчиков. Так меня и выставили. Я вот думаю: они бы те немалые деньги, что сыщикам платили, между своими работниками бы разделили, никто налево косить и не стал бы.А заказчика того липового я потом на улице встретил. Хотел морду набить, да видно, что силен, боров. И физия у него такая надменная — всем доволен, собой особенно.[b]Вера САЛЬЦОВА, студентка[/b]:— Я позвонила родителям и сказала, чтобы они меня не искали, что у меня все хорошо. Мама расплакалась, отец выхватил трубку и стал орать. Игорю я об этом не сказала. Зачем пугать? Он и так рискнул в кои веки — увел меня из дома. Я его люблю, хотя человек он слабый, мямля.Но любовь не выбирает. Родителям моим он сразу не понравился. Отец ему так и сказал, мол, вали-ка ты, парень, отсюда.Игорь и ушел. Ни глаз поднять не посмел, ни голоса повысить, ни на своем настоять. Мы потом с ним встретились у института. Я сказала, что готова на все, пусть он решается... В общем, я ушла из дома. У Игоря знакомый в командировку уехал, так мы в его квартире жить стали. Когда в институт ходила, отца и мать высматривала. Если замечала у институтского подъезда, разворачивалась — и деру. А месяц спустя в дверь позвонили. Я подумала, это Игорь с работы пришел, побежала открывать. А на пороге отец. Это я потом узнала, что они профессионального сыщика наняли, он меня и выследил. Отец с порога кричать не стал, наоборот, тихо говорил, задушевно, точно я маленькая. Мы на кухне чай пили, когда Игорь пришел.Сказал: «Здрасьте» — и тоже за стол сел. Будто и не удивлен вовсе. Молчал, молчал, потом говорит: «Уходи, тебе с ними лучше будет». Что со мной дальше было — психиатру рассказывать.Теперь я опять тихая и спокойная, живу с родителями, ни на что не жалуюсь. Все переболело, отгорело. С Игорем я не вижусь, но знаю — у него все хорошо. Угрозы свои те люди, что к нему приходили, не выполнили. Это я потом узнала, что ему угрожали, пообещали вкрутую разобраться, если от меня не откажется. Но не только «кнутом», пряником тоже «действовали». Деньги у Игоря теперь есть — не пожадничали мои мама с папой.[b]МНЕНИЕ СЫЩИКА: Виктор ДИДЕНКО, частный детектив[/b]:[i]— Только не надо их жалеть! Как у Горького? «Не оскорбляйте человека жалостью». Удивлены? А у меня, между прочим, высшее гуманитарное образование. И высшее юридическое. Книжки в свое время читал. Сейчас, правда, не до них, все больше специальную литературу изучать приходится.Приборы прослушивания, способы ведения наружного наблюдения, электронный шпионаж, грим, составление досье, да мало ли с чем приходится сталкиваться частному детективу! Мне за это деньги платят, так что надо повышать квалификацию. Но я отвлекся...Вот послушать этих людей, так выходит, что во всех их невзгодах виноваты «бойцы невидимого фронта». Нет! Они сами виноваты! Не нарушал бы правила — не вылетел бы с перспективной работы. Разглядела бы никчемного человека — не пришлось бы разочаровываться. Не изменяла бы мужу — осталась бы с детьми и деньгами. Кстати, ревнивые мужья и жены — основные наши клиенты, процентов 80 заказов — от них.Вот они какие, ваши герои, на самом-то деле — все не без греха! А мы, сыщики, только фиксируем то, что они совершили, где и что нарушили, при каких условиях, с какой целью. У нас, извините, заказ, и мы его отрабатываем.Только не надо об этике! И о морали не надо! Если уж бросать в кого камень, так в наших клиентов. Мы — их ноги, глаза и руки, но, извините, не мозги. По большому счету, нам думать не положено, это они за нас думают, им и перед совестью, и перед Господом отвечать. Ну да они люди состоятельные — день слежки, например, им в 200 долларов обходится, — а такие обычно от рефлексий и угрызений не страдают. Они по жизни привыкли чужими руками жар загребать. А мы не против — работа такая.И вот еще что я вам скажу напоследок. Не так давно одна юная москвичка убежала из дома. По любви, разумеется. А нашли ее в турецком борделе, куда ее продал страстный возлюбленный. Без паспорта, обколотую наркотиками... Нашли, между прочим, частные детективы. Вот и судите нас после этого.[/i][i][b]По понятным причинам все имена в материале изменены[/b][/i]

Аризона в наследство

Завоевать земли не так уж трудно, удержать их — вот задача! Соединенным Штатам Америки на всем протяжении своей удручающе короткой истории неизменно удавалось и первое, и второе. Армия, флот стояли на страже границ, но в конце XIX века они оказались бессильны перед претензиями... нет, не сопредельного государства, а вежливого мужчины средних лет, которого звали Джеймс Эдисон Ривз. Этот человек требовал возвращения принадлежащих ему 17 тысяч квадратных миль Южной Аризоны и Нью-Мексико.По договору 1848 года, положившего конец Мексиканской войне, правительство Соединенных Штатов соглашалось признавать земельные дарения, которые на протяжении столетий осуществляли короли Испании, поощрявшие своих подданных к освоению новых земель. До поры этот пункт договора не причинял США особых неудобств.Иски, которые подавали в суды испанские лендлорды, удовлетворялись без звука, поскольку финансовые потери государства от их исполнения не шли ни в какое сравнение с теми выгодами, которые получили Соединенные Штаты от присоединения к своей территории земель, прежде принадлежавших Мексике.Первый по-настоящему тревожный звонок прозвучал в 1883 году, когда в городских газетах Феникса появилось несколько статей о жизни и смерти благородного идальго дона Мигеля де Перальты, которому полторы сотни лет назад испанский король предоставил крупнейший земельный грант. Вслед за статьями на сцене появился правопреемник испанца — 40-летний американец Джеймс Ривз. Появился не один, а в сопровождении жены-мексиканки, единственной наследницы дона Мигели, с которой Ривз сочетался законным браком 31 декабря 1882 года. Руководствуясь интересами супруги, а значит, и своими собственными, Джеймс Эдисон Ривз заявил, что обладает документами, подтверждающими его право на часть Южной Аризоны и Нью-Мексико, и вскоре начнется регистрация всех городов, ферм, шахт и железных дорог на принадлежащей ему территории с одновременной уплатой ренты.Согласиться с этим правительство США не могло, и дело перекочевало в зал суда. Там были изучены предъявленные Ривзом бумаги. Придраться к ним было почти невозможно. Однако уступить Ривзу означало попасть от него в полную зависимость. Сейчас рента относительно невелика, а ну как ему взбредет в голову через год увеличить ее в 10 раз? Тогда ответчики, коими выступали правительственные чиновники, прибегли к единственно возможному в данной ситуации решению — они стали затягивать процесс. Десятки уловок позволили растянуть разбирательство на 11 лет. Все это время специальный уполномоченный Федерального суда по частным земельным искам МэлПрево не оставлял надежд доказать, что налицо грандиозная афера, а Джеймс Эдисон Ривз — мошенник и обманщик.Так оно и было. Причем мошенником Ривз был со стажем: еще в годы гражданской войны Севера и Юга он подделывал своим товарищам из армии конфедератов справки о полученных ранениях. В конце 1870-х годов он торговал рекламными изданиями в Сан-Франциско и случайно узнал о гранте Перальты, который оставался невостребованным в связи с тем, что у благородного испанца не было наследников. В 1880 году Ривз приехал в Феникс и начал поиски в архивах. Кое-какие документы ему удалось найти, а недостающие он изготовил своими руками. Потом он съездил в Мехико и Мадрид, где внес исправления в документы, свидетельствующие о давнем королевском дарении. Вернувшись в Америку, он отправился в горы Сьерра-Эстрелла к юго-западу от Феникса, и установил там каменные знаки с вырезанными надписями, гласящими, что именно здесь проходит граница владений дона Мигеля де Перальты. После этого Ривз вновь отправился в Мехико, чтобы проверить, как продвигается обучение его подопечной. Дело в том, что в свой первый приезд Ривз в одной из деревень нашел неграмотную девушку, которая, согласно его плану, должна была стать прямой наследницей де Перальты. Девушку отправили в монастырскую школу, где оплаченные Ривзом учителя в спешном порядке стали учить ее читать и писать, а также внушать безграничную покорность ее будущему мужу, то есть Джеймсу Эдисону Ривзу.Обвенчавшись, молодые прибыли в Феникс. Там Ривз сначала удобрил почву с помощью заказных газетных статей, а потом и предстал под руку с супругой перед обескураженной публикой.Пока Мэл Прево пытался вывести Ривза на чистую воду, владельцы некоторых железнодорожных компаний и рудников, предвидя поражения правительства в схватке с Ривзом, пожелали урегулировать свои отношения с новым лендлордом. Рентные платежи начали поступать на банковский счет Ривза. Денег становилось все больше и больше, что позволяло аферисту вести роскошную жизнь и много путешествовать. В Нью-Йорке он был представлен Ротшильдам; в Европе как барон де Аризонак самой королеве Виктории! Тем временем Мэл Прево трудился в мадридских колониальных архивах. В 1894 году ему улыбнулась удача: он обнаружил, что некто вклинил запись о рождении наследницы дона Мигеля в регистр мексиканской деревни, но не отметил появление девочки на свет в церковной книге той же деревни. Тут же подоспела еще одна удача: с помощью фототехники и химического анализа бумаги и чернил криминалистам удалось доказать, что большинство бумаг, представленных Ривзом, — фальшивки.В 1896 году Ривз был судим как мошенник и приговорен к двум годам тюрьмы. После освобождения «барон де Аризонак» уехал в Сан-Франциско, где приступил к изданию журнала, посвященного наследству дона Мигеля де Перальты. Журнал прогорел, и Ривз разорился. Он опускался все ниже и скончался в полном одиночестве в 1914 году. Похоронили его на кладбище для бедных.Но самое примечательное в этой истории, что права испанского идальго на часть Аризоны и Нью-Мексико в ходе расследования были подтверждены! Так что если сейчас объявится законный наследник дона Мигеля де Перальты, США придется либо пожертвовать в его пользу часть своей территории или же откупиться. Трудно представить, о какой астрономической сумме тогда пойдет речь! Земля, она всегда дорого и дорогого стоит.

Наши перья

[b]Статьями сыт не будешь. Не подумайте дурного, речь не о гонорарах, а о рамках жанра, с которыми должен считаться журналист. Порой же так хочется сказать нечто иное и сказать подругому! Тогда журналист выпускает роман, поэтический сборник... И снова возвращается к статьям. Первая любовь не ржавеет.[/b][b]СОСЛАГАТЕЛЬНОЕ НАКЛОНЕНИЕ[/b]Владимир Руга работал в «Вечерке», и это ему помогло. Андрей Кокорев в «Вечерке» не работал, но это ему не помешало. Два человека, объединенных дипломами Московского педагогического института, сошлись и написали книгу о России, «которой не было».Знакомое нам течение событий оборвалось в ночь с 12 на 13 апреля 1917 года. Переправлявшийся в Россию на шведском пароме В. И. Ленин был смыт волной. И все пошло по-другому. Октябрьский путч под руководством Троцкого был подавлен; наступление на Западе и Востоке заставило Германию подписать пакт о капитуляции; краснобая Керенского сменил первый российский президент генерал Корнилов; Декрет о земле утихомирил крестьян, после чего Россия наелась сама и завалила зерном Европу.Казалось бы, живи и радуйся, однако не дремлют враги — иностранные шпионы и революционеры местного розлива. Всех их манит Москва и золото, которым разведка Германии собиралась оплатить услуги путчистов. Кто первым обнаружит клад — офицер контрразведки Шувалов или немецкие агенты? Ответ напрашивается, однако окажется он не таким, как чуть ли не с первых страниц видится читателю. Просвещать его мы не намерены, поскольку невозможно нанести детективу ущерба большего, нежели загодя открыть все карты. А роман «Золото кайзера» — самый настоящий детектив, чем-то похожий на книги Бориса Акунина (любовью к московской старине) и учебники истории (фамилии-то все больше знакомые). В последнем и кроется, вероятно, главный секрет книги.Время пошло иначе, а люди — те же: Генрих Ягода служит в Комитете общественной безопасности; Иосиф Сталин организует Коминтерн, снабжающий оружием и деньгами революционные движения по всему миру...Владимир Руга и Андрей Кокорев преподали читателям урок «альтернативной» истории, хотя история и не терпит сослагательного наклонения. И все же интересно, что было бы, если бы Ильич и впрямь сгинул в том балтийском шторме.[b]ЧЕСТНОЕ СЛОВО[/b]Я не учился на факультете журналистики МГУ, а довелось бы — раньше и не заочно познакомился с доцентом кафедры периодической печати Владимиром Виноградским, с его поэтическим творчеством.В том, что до недавних пор было оно мне неведомо, не каюсь. В нашей стране никогда не было недостатка в людях, занимающихся стихосложением. И это — вот парадокс! — порой оказывалось во вред поэзии. Слишком много халтуры, ремесленничества, наконец, холодного мастерства без намека на искренность, на подлинные чувства. Обжегшись раздругой на новых именах, становишься стойким приверженцем классики. Подчас себе во вред...Потому что есть и сейчас поэты, которые не стыдятся быть искренними, не стесняются своих чувств. Вообще кажется, что подобная стыдливость на самом деле — следствие не каких-то высокомудрых соображений, а результат творческой беспомощности, эмоционального убожества, отсутствия четких нравственных критериев.Я прочитал книгу стихов — во многом итоговую — Владимира Виноградского «Время свиданий...» и рад этому, как всегда радуешься, встретив единомышленника. Он пишет о прошлом и настоящем России, о других странах, он создает «пейзажную» лирику, но всякий раз — интимно, через призму личностного восприятия, а значит — честно. Только так и должен творить поэт. Все остальное — от лукавого.А еще эта книга — признание в любви к Аленьке, жене и другу.«Кипарисовой аллеей Аленька идет...» Ничего лишнего, все понятно. И еще: «Улетаю в Италию, улетаю с тобой...» Он смелый человек — Владимир Виноградский! Сейчас подобная откровенность в выражении чувств не в почете. Не дай бог, если любовь, искренность когда-нибудь окончательно выйдут из моды.[b]ПЕРСОНАЖ БЕЗ НЕДОСТАТКОВ[/b]Шерлок Холмс жил, жив и будет жить! Если вы согласны с этим, то смело можете причислять себя к истинным «шерлокианцам». Может быть, вас даже когда-нибудь пригласят выступить с докладом на международном слете «холмсоведов». Там вы взойдете на трибуну и предадите гласности собственную версию касательно дня рождения Великого Детектива. Вы поставите под сомнение утверждение Ральфа Босуэлла и дату 17 июня 1854 года. Нет, скажете вы, скорее прав Майкл Харрисон, однако и его вычисления неточны. Шерлок Холмс действительно родился в ночь с 6 на 7 января 1854 года, но не одной минутой ранее полуночи, а одной минутой позже. Гром аплодисментов станет наградой вам за неустанные труды....Люди играют в игры. Они объединяются в общества с экзотическими названиями: «Нерегулярная армия с Бейкер-стрит», «Собаки Баскервилей из Чикаго»...Они проводят театрализованные праздники у Рейхенбахского водопада, где Холмс одолел профессора Мориарти. Они выпускают книги и карты, открывают музеи и мемориальные доски.Они рассуждают о том, какую часть гонорара присваивал себе литературный агент Артур Дойл, а также имеет ли какое-нибудь отношение к Ирэн Адлер маленький российский город в черте Большого Сочи.Взрослые люди играют в игры. Потому что им это нравится. Потому что им нужен идеальный герой. Детям вера во всесилие добра нужна тем более. Это им адресована книжка «Шерлок Холмс от «А» до «Я», написанная журналистом «Вечерней Москвы» Сергеем Борисовым, который тоже убежден: Шерлок Холмс жив!

Чудовищная сила слова

— Напишите! Неважно — хорошо или плохо — напишите!— А если раздраконю под корень?Непостижимы законы рекламы. Ее служители, подвизающиеся в книгоиздательском бизнесе, не имеют ничего против того, что о продвигаемой на рынок книге напишут разгромную статью.— Пишите! На здоровье!Тем лучше! А что? Логично: чем громче кричат негодующие рецензенты, тем лучше книга продается.…Все вышесказанное объясняет, почему я, собираясь сначала подвергнуть усекновению имя-фамилию автора и название его романа, все же отказался от этого намерения. Конечно, велико искушение оперировать заглавными буквами «Б» и «Ш» в первом случае, и «Н» и «П» во втором. Не поможет! Хуже того, может вызвать тот нездоровый интерес к книге, которого хотелось бы избежать. Поэтому буду называть все так, как есть: Баян Ширянов и «Низший пилотаж». Не слышали? Это хорошо. Но, боюсь, услышите.Как вы понимаете, Баян Ширянов — это псевдоним, причем псевдоним «говорящий», поскольку телевидение и газеты давно объяснили непосвященным, что «баян» — это шприц, а «ширяться» — это колоться. «Говорящие» имя-фамилия сразу указывают, о чем, собственно, книга. Название же ее прозрачно намекает на то, как в ней будет рассказано о наркотиках.Проблема есть, и о ней надо кричать! Можно так, как это сделал в свое время Виль Липатов в повести «Серая мышь», показав ужас алкоголизма; можно, как Виктор Пелевин, осторожно, в меру немалого таланта. А можно написать весомо, грубо, зримо, как это сделал Баян Ширянов, точнее — Кирилл Воробьев, ибо автор в миру зовется именно так.Кому-то Воробьев известен со времен его редакторства в газете «Еще», продающейся преимущественно в секс-шопах.Впрочем, это не ярлык. В конце концов честные, хотя, возможно, и не совсем чистые рубли зарабатывали в этом издании такие авторы, как Зуфар Гареев, светлое будущее которому в литературе предрекала Нина Садур. Баловались «клубничкой» Светлана Мартынчик и Игорь Степин, позже под псевдонимом Макс Фрай, ставшие лидерами жанра фэнтези. Отдал ей должное исследователь творчества Набокова и Достоевского литературовед Олег Дарк. Не гнушался ею и Игорь Яркевич, чьи «серьезные» книги стяжали ему славу одного из ведущих российских прозаиков.Кирилл Воробьев под личиной Баяна Ширянова оказался принципиальнее и последовательнее коллег: если уж эротика — так порнуха, если грязь — так ведрами, если мерзость — так вдосталь. Некоторые продвинутые рецензенты выдвинули смелое предположение, что автор был движим единственной целью — накормить читателя всеми и всяческими гадостями так, чтобы выработался стойкий рвотный рефлекс, чтобы читатель потом и в сторону зелья без содрогания смотреть не мог. Не исключено, что у кого-то такой рефлекс по прочтении «Низшего пилотажа» возникнет, однако не лишне помнить, что читатель у нас — вот незадача! — разный, и потому реакция на книгу тоже будет (и есть) разная. К тому же давно известно, что безобразное равно притягательно, что и красота, а риск — «вот бы ширнуться и соскочить!» — наверняка благородное дело. Хотя и смертельно опасное.Одна надежда — на бездарность «Низшего пилотажа». Как бы ни рядился Ширянов-Воробьев в одежды галлюцинирующих американских «битников», его творческое бессилие налицо. Грубо, примитивно, пошло! И все же опасно... Потому что, опять-таки, читатель у нас разный, порой невежественный, подчас пресытившийся и жадный до всего нового, запретного, даже если потребление этого «нового» грозит серьезным отравлением, вплоть до летального исхода.Вред книги Баяна Ширянова очевиден, но поделать с ней, увы, ничего нельзя. Можно обратиться в суд, ссылаясь на общественную опасность данного сочинения, но вы все равно ничего не добьетесь.Потому что никто точно не знает и не скажет, где они, пределы свободы слова. Мы настолько дорожим этим завоеванием, что любое покушение на право говорить то, что думаем (и вздумается), воспринимаем особенно болезненно, обставляя даже, казалось бы, ясное дело сотнями оговорок и частных примеров. Поэтому автору «Низшего пилотажа», признанного худшей книгой прошлого года, нечего опасаться, как раз наоборот: любой камень в его огород (и я виновен, каюсь) – ему же на пользу, ему же… в карман, ведь скандал — эти тираж, тираж — это деньги. Беспроигрышный вариант для автора. На то и было рассчитано.

По Каиновым местам

[b]Слухи о извечной патриархальности Москвы сильно преувеличены. О сегодняшнем дне и говорить нечего — с его-то криминальным беспределом, но и прежде «шалили» в ней изрядно. Век XVIII не был исключением, подарив истории и фольклору своего «героя» — Ваньку Каина.[/b]Сразу оговоримся: что бы ни рассказывали о Ваньке Каине — все надо брать под сомнение. Жизнь его давно обросла мифами, чему способствовали бесчисленные беседы на завалинках, когда каждый рассказчик почитал своим долгом приукрасить услышанное от отца, зная, что и тот привнес кое-что в рассказ деда.Позже тем же самым занимались отечественные беллетристы, вдохновленные шумным успехом французских романистов, и прежде всего «Парижскими тайнами» Эжена Сю. Кое-что добавили радеющие о российской самобытности историки-почвенники, уподоблявшие Ваньку Каина знаменитому Эжену Видоку. Тот из каторжника стал сыщиком на государственной службе, и наш Каин тем же отметился, причем почти столетием ранее! Есть чем гордиться! Но стоит ли? Достоверно известно лишь, что с детства был Иван Осипов склонен к разного рода пакостям и воровству, за что не раз был нещадно бит как сверстниками, так и взрослыми. Ребятня всей кучей наваливалась на Ваньку, потому что был он не так силен, сколько увертлив. Мать стегала мокрой холстиной. Соседи лупили чем ни попадя. Барская челядь секла ивовыми прутьями, вымоченными в бочке с оставшимся от огурцов рассолом.— А ты не воруй!Все без толку. Не воровать Ванька не мог. Он тащил все, что лежало плохо и лежало хорошо. Причем предпочтение отдавал второму, поскольку азартен был без меры. Добычу свою Иван Осипов сбывал барышникам, а на вырученные медяки наедался от пуза, после чего с большим удовольствием слушал, как босяки рассказывают про Хлопку Косолапого, который со своей ватагой при Борисе Годунове чуть Москву не занял; про скорого на расправу Ивана Болотникова и удалого Стеньку Разина; про Кудеяра, который вроде как бессмертен, потому как и при Грозном о нем говорили, и при царе Петре он озоровал, и в нынешние годы его, говорят, люди видели. Да мало ли на Руси есть и было татей! Короче, человеком рос Ванька никчемным, и быть ему забритым в солдаты, но тут барышники познакомили его с настоящими разбойниками — из тех, что под Каменным мостом ошивались. Одного из ватажников, Петра Романова по кличке Камчатка, тронули жалостливые рассказы смышленого паренька о его горькой доле: мол, бьют дома нещадно, житья не дают…— Хочешь с нами остаться? — как-то спросил Романов. — Только учти — назад дороги не будет!Ванька с ответом не замедлил:— Хочу!Той же ночью были обворованы усадьба Ванькиного барина и дом священника, который все пытался наставить отрока на путь истинный и надоел тем хуже горькой редьки. Ванька, ясное дело, служил наводчиком.Днем позже под сводами Каменного моста при свете факелов паренька принимали в воровское братство. Сначала Ванька выложил рубль — взнос в «общак», потом Камчатка произнес длинную и торжественную речь на воровском жаргоне, в которой иной московский обыватель распознал бы разве что три-четыре знакомых слова. Однако на этом «церемония» не закончилась — требовалось «крещение». Ванька в сопровождении Камчатки покинул убежище и под строгим присмотром вожака, угрожая ножом, ограбил первого попавшегося прохожего, направлявшегося по мосту в Замоскворечье. На этом испытания кончились — Иван Осипов стал вором.Грабить подгулявших возчиков и дворовых мужиков Ванька, однако, не любил. Он «специализировался» на карманных кражах, достигнув в этом «искусстве» небывалых высот. Позже в покаянном письме на имя начальника Сыскного приказа он писал (точнее, с его слов писал спившийся чиновник): «Будучи в Москве и прочих городах, но в Москве — особенно, мошенничал денно и нощно. В церквах, на торжищах и в различных местах у господ, купцов, приказных и всякого звания людей из карманов деньги, платки, всякие кошельки, часы, ножи и прочее вынимал. И почти всегда это с рук сходило».Отметим это «почти». Как-то раз Ванька не уберегся: промышляя на ярмарке, был пойман и закован в цепи. Впрочем, расписать толком кнутом его спину пыточным мастерам не удалось, и вот почему. В те годы, как было исстари заведено, власть всячески старалась сэкономить на кандальниках, а потому кормить их поручала сердобольным родственникам. Поэтому, когда у ворот появилась по самые глаза повязанная платком девушка, назвавшаяся сестрой Ваньки, никто не стал выяснять, есть ли у арестанта сестра или нет и не было вовсе. В узелке, который принесла девушка, лежало три калача: два румяных и мягких, третий — подсохший и горелый. Один калач, что попышней, стражники взяли себе, два остальных достались Ваньке. Переломив неприглядный, он достал из него отмычку. Под утро, когда сон особенно крепок, Ванька в два счета освободился от оков и тихо, чтобы не разбудить других узников, пробрался к двери. И с этим замком он справился без труда. Проскользнув мимо дремлющего часового, он оказался на свободе.Десять лет — с 1731 по 1741 год — Ванька Осипов воровал без устали, мало-помалу начиная тяготиться дисциплиной, которую твердой рукой насаждал в шайке Петр Романов. Ванька ушел под начало другого атамана, но и там был тот же «произвол»: он был обязан воровать не там, где хочется, а там, где указано. И тогда Ванька отправился в низовья Волги, а потом на Дон, где «гулял» с беглыми крестьянами и между делом искал клады разбойников прежних времен. Особо он в этом не преуспел и вернулся в Москву, где сделал то, чего от него никто не ожидал, — написал письмо в Сыскной приказ, предложив свои услуги в качестве доносителя.Его предложение было рассмотрено и одобрено. Ваньке не только простили все грехи, но и дали под начало 14 солдат для борьбы с московскими разбойниками. В первую же ночь солдаты, ведомые Ванькой, задержали 32 воров, в числе которых был и Камчатка.Это он, Петр Романов, увидев Ваньку, закричал:— Каин! Предал нас...Так у Ваньки появилась позорная кличка. А ему — что с гуся вода. За два следующих года им были пойманы 109 мошенников, 37 воров, 52 укрывателя воров, 60 скупщиков краденого, 42 беглых солдата и 18 конокрадов. Каин знал в Москве все ходы-выходы, каждый притон, каждую ночлежку, на него «работала» целая сеть осведомителей, ни одно убийство в Москве не оставалось нераскрытым! Если бы он и дальше действовал в том же роде, его и впрямь можно было бы сравнивать с Видоком, за несколько месяцев очистившим от уголовников Париж.Увы, дурная натура Каина взяла свое. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что нововведения в преступный промысел, автором которых стал Ванька, имели экономические, хотя и сугубо личные причины.Бог с ними, с почестями, Ванька никогда не гнался за славой, но его не только не одарили наградами за неустанный труд во благо Отечества, ему и не платили! Доходило до того, что Ванька из собственных средств расплачивался со своими «тайными агентами».И тогда он начал брать взятки — чтобы не сажал, и принимать «отступные» — чтобы выпустил, если уж посадил. Дальше — больше: Ванька открыл игорный дом, а также принялся шантажировать воровских атаманов, требуя ежемесячных подношений, обещая за это закрывать глаза на их «художества». Затем Каин обкладывает данью купцов и лабазников. Кто упрямится — тем пускает «петуха». Не без его помощи в Москве в 1748 году сгорело 2000 дворов.Конечно, не все они были запалены Каином и его подручными, но в деревянных слободах достаточно было запылать одному дому, чтобы выгорела вся улица.Денег у «рэкетира» становилось все больше. Каин разъезжал по городу в собственной карете, щедро раздавал милостыню, а в праздники за свой счет устраивал увеселения для народа. Так, на Масленицу от стен Кремля к Москве-реке заливалась огромная горка, и тем смельчакам, кто отваживался съехать по ней на ногах, не шлепнувшись на мягкое место, подносился стакан водки. Надо ли говорить, что от желающих выпить на дармовщинку за Ванькино здоровье не было отбоя? Это место — направо от Васильевского спуска – сто лет напоминало о Каине, а потом, вслед за благоустройством территории у Кремля, стало достоянием историков-москвоведов. Только они сейчас и знают, что была в Первопрестольной такая гора — Каинова.К 1755 году Ванька совсем распоясался, а количество разбоев, грабежей, краж в Москве возросло в несколько раз. Официальная власть как-то должна была на это реагировать. Поступила она привычным образом — в город были введены войска. Новому полицмейстеру Татищеву, рьяно взявшемуся наводить порядок, донесли, что корень зла — Ванька Каин. Тут же поступил приказ взять его под благовидным предлогом.Без предлога нельзя — все-таки на государевой службе… Повод нашелся быстро: Каин как раз собрался жениться, для чего умыкнул из отчего дома 15-летнюю девочку. Это ему и вменили поначалу в вину. Мигом арестовали, пытками выбили уличающие его показания, заставили раскрыть имена осведомителей, после чего заклеймили и сослали в Сибирь.И пошел Ванька Каин, гремя кандалами, по страшной Владимирской дороге. Что с ним дальше сталось — никто не ведает.Сдается только, что не протянул он долго в окружении тех, кого недавно отправлял в казематы крыс кормить. Кстати, о казематах. Владимиру Гиляровскому показывали и ту камеру, где, по преданиям, сидел Каин, и застенки, куда он бросал своих «подопечных». Место это аккурат там находится, где высятся ныне здания ФСБ, хотя уху привычнее другая аббревиатура — КГБ. Такое вот совпадение.Так и сгинул Ванька Каин – то ли на истоптанной Владимирке, то ли в сибирских рудниках, а память о нем жива. Неординарный все же был человек. Хотя и подлец первостатейный!

Куриный бrелок

[b]Кровопролитное сражение российской стали против американских бройлеров перешло в затяжную фазу. [/b]После кавалерийских атак — окопные перестрелки с вылазками пластунов-разведчиков и лихими рейдами по вражеским тылам. Пока правительство Российской Федерации раздумывает, как бы сделать так, чтобы и стальные магнаты были сыты, и куры были целы, отечественные производители курятины решили собственными силами и на собственные средства предпринять ряд демаршей, дабы не забывал российский покупатель, чье именно птичье мясо надо потреблять с удовольствием, а чье — с нескрываемым отвращением.Ликинская птицефабрика заказала, а получив заказ, пустила в оборот брелки в виде типичного американского бройлера. Купив в магазине или на рынке три изобилующих белком и прочими составляющими курицы ликинского производства, брелок вы получаете бесплатно. Немаловажно, что резиновая курица снабжена пищалкой и потому при неосторожном нажатии издает негодующий писк. Первоначально предполагалось сделать «пищалку «говорящей», чтобы курица выкрикивала: «Янки, гоу хоум!», однако конструкция оказалась слишком сложной, а значит, дорогой. На такие траты ликинцы пойти не решились. Даже во славу российского птицеводства.

В случае травмы - звоните в скорую. Может приедут...

Идет снег. Метет по всем пределам. Где-то обрываются провода, и зажигают свечи. Почти по Пастернаку. Очень поэтично. Но просятся на язык другие слова – не в рифму, но образно и доступно: «Вы что?.. Да это просто… какой-то!» А как иначе? Но по порядку. Шел снег… Мело. Моя соседка, дама одинокая, преклонного возраста и угасающего здоровья, вышла утречком после восьми из подъезда на выбеленный асфальт и захмелела от свежего воздуха. Ноги в старушечьих ботах ослабели, и дама упала. Тут я ей и подвернулся. Джентльмен! Можно подумать, у меня был выход… Полудовел-полудонес я престарелую соседку до квартиры и боты помог снять. С ногой было что-то не в порядке. Я не медик, не разбираюсь, но – до слез. А когда старушки плачут – невмоготу. И я позвонил туда, куда звоним все мы в подобных случаях, вызывая «скорую». – Женщина упала… Нога… – начал я. – Понятно. Адрес? Кто звонит? Я объяснил, что сосед, назвал адрес и вновь попытался перейти к сути. И снова меня остановили. – Вы на улице были? – Так я же говорю… – Видели, сколько снега? Машины вязнут, приехать не можем. – Что, совсем? – Приедем позже. К вечеру. – Когда снег стает? – А вы не хамите! – Я не хамлю. Вы скажите, что делать? – Везите вашу соседку в травмопункт. Только там сейчас очередь. Снег! Вы на улице были? – Был, – напомнил я. – А как я ее повезу? – На машине. Такси возьмите. – Так где же такси сейчас возьмешь? Снег! – Ну так не везите. Может, само все рассосется. Иногда рассасывается… Если рассосется, то позвоните, я отменю вызов. Я положил трубку. Соседка встала и зашаркала на кухню. – Уже легче, – сказала. Вот, собственно, и вся история. Закончившаяся вполне благополучно. Только на душе гадостно. И сплошная озадаченность: проблем до черта – с Путиным и выборами, с Грузией и нефтью в Керченском проливе, с Бушем и его «ножками», а больнее всего задевают вот такие частности. Отчего так? Наверное, потому что касаются каждого. Всегда. Власть меняется, а у нас все что-то никак не рассосется. И уже не до Пастернака с его свечой. P.S. Все описанное произошло с нашим сотрудником. В Зеленограде. Утром 14 ноября. Когда мело…

Иоанна Хмелевская: Русская мафия оказала мне огромную услугу

[i]Одна весьма остроумная женщина как-то заметила, что для истинно русского человека такая душевная фамилия, как Хмелевская, звучит так же проникновенно, как Петров-Водкин.Шутка, конечно. Ведь не за фамилию автора мы любим книги пани Иоанны. За суть, за слог, за юмор — вот за что! И нас, почитателей ее таланта, легионы! Ведь только в России суммарный тираж ее книг приближается к умопомрачительному рубежу в 10 000 000! Пани Хмелевская приехала в Москву. Повод уважительный: жажда общения с издателями и в первую очередь с Аллой Штейнман, возглавляющей «Фантом Пресс Интер В.М.» (обратите внимание на две последние заглавные буквы — да-да, вы не ошиблись, «Вечерка» имеет к означенному издательству самое непосредственное отношение). Повод № 2: посмотреть сотворенное кинорежиссером Игорем Масленниковым из ее романа «Что сказал покойник».Народу на пресс-конференцию собралось много. Все ждали, нервно переговариваясь. Ну где же она? И она вошла… Все стихло, как и положено в присутствии живого классика, мэтра иронического детектива.Устроители пресс-конференции рассыпались в любезностях, вознесли и расхвалили, после чего было предложено задавать вопросы.Тут-то и произошла заминка, вызванная, разумеется, не застенчивостью журналистов, а их профессиональной осведомленностью. Случайных людей на встрече не было: присутствовали лишь те, кто давно пишет о литературе и книжном бизнесе, а потому много знающие о Хмелевской.Ну, например, что она человек непредсказуемый, склонный ко всяческим фанабериям. Живет в варшавском районе Мокотове в скромной квартире столь же скромного дома без лифта. Увлекается ковроткачеством и созданием композиций из сухих трав — их у нее столько, что «хватит целую зиму кормить двух коров». Над книгой работает от 6 месяцев до 6 лет.Частенько «срисовывает» персонажей с друзей и знакомых: положительных — испросив согласия, отрицательных — без предупреждения (когда-то сослуживец, выведенный позже в романе «Подозреваются все!», умолял ее: «Пусть я буду шантажистом, злодеем, алкоголиком, бабником, только не делай меня педерастом!»; пани Иоанна смилостивилась и сделала его жертвой, таким образом «отомстив» за многолетний денежный долг). Известно было собравшимся и о страсти Хмелевской к лошадям, тотализатору, равно как и к рулетке и «блэкджеку».[/i][b]— В московских казино успели побывать? [/b]— Я только что приехала. Может быть, загляну.[b]— Нужны деньги! Посоветуйте, на что поставить. На «красное»? [/b]— Поставьте на 13 (достоверно известно, что спрашивавший не поставил и лишь потому не выиграл). После такого зачина вопросы посыпались, как из рога изобилия.[b]— Пани Иоанна, почему у вас в последних книгах русские представлены в самом неприглядном виде: и на ипподроме они хозяйничают, и машины пачками угоняют… [/b]— А у вас что, мафия цветочки в сквериках сажает? Признаться, русская мафия оказала мне огромную услугу! Предоставляет сюжеты. Описанное мною в романе «Бега» происходило в действительности: русская мафия творила на ипподроме жуткие вещи — вполне могли приставить к горлу нож и отнять выигрыш. Помню, у меня никак не получался благополучный финал, и вдруг слышу: они друг друга перестреляли, то есть одни бандиты — других, не поделили что-то. Я не поверила, даже на судебное разбирательство пошла. Все правильно: двое убиты, двое арестованы, один в свидетелях. В такой роли они мне очень понравились, честное слово! К тому же финал нашелся… [b]— Получается, вы написали чистую правду? [/b]— Я могу поклясться, что секрет успеха моих книг в том, что люди мечтают прочесть правдивую историю, они изголодались по правде.[i]…Оставив данное утверждение на совести писательницы, известной своей неуемной фантазией, Хмелевскую спросили: [/i][b]— А сколько выдумки в вашей автобиографии? [/b]— Все перепуталось — где фантазия, где правда, сама не разберу.[b]— Можно ли расценивать ваш приезд как дань уважения многомиллионной российской аудитории? [/b]— Безусловно. Но это не значит, что я ориентируюсь на ее вкусы. И на чьи-либо вообще, кроме своих. Рыночные отношения не для меня! Я в состоянии писать только то, что приходит мне в голову. И никогда не знаю, понравится сочиненное мною публике. Нет-нет, под конкретного читателя — для вас, для нас, для эскимосов — я писать не умею, даже не представляю, как это делается.[b]— В чем секрет вашего метода? [/b]— Не веселить общество, а веселиться самой. Я пишу, и у меня поднимается настроение, а следом — у читателя.[b]— Поклонники вашего творчества — это преимущественно женщины. Что скажете о россиянках? [/b]— То же, что и о польках. Они похожи — в интересах, потребностях, да во всем.[b]— Вы знаете женщин… [/b]— Я знаю себя. Освещенные веками обязанности женщины я не выполняю: не готовлю, не убираю, не стираю. Все это сказалось на моих сыновьях Ежи и Роберте — они стали такими домашними умельцами, что их невесты тут же согласились стать их женами.[b]— А каким вообще должен быть мужчина? [/b]— Говорю за себя: чтобы умным был, интеллигентным, чтобы меня любил, естественно.[b]— И непременно — блондин с голубыми глазами? [/b]— Нет уж, спасибо, один раз нарвалась, больше не хочу.[b]— Что вам сказали представители сильного пола после выхода книги «Как выжить с мужчиной»? [/b]— Пасквиль! [b]— А как отреагировали дамы на методическое пособие «Как выжить с женщиной»? [/b]— Им понравилось.[b]— Вам, наверное, завидуют. Вы женщина талантливая, состоятельная… [/b]— Я?! Если бы я писала по-английски и издавалась в США, давно построила бы себе дворец и купила яхту. Пока же могу позволить себе разве что надувную лодочку.[b]— Что же не печатаетесь в Америке? [/b]— Меня издают там, где есть хорошие переводчики. С английским, немецким, португальским, датским пока не выходит.[b]— Ко всему прочему, вы азартны.[/b]— Что есть, то есть. Но я прежде всего женщина — это мужик может проиграться и застрелиться, а я сколько раз проигрывалась и до сих пор жива.[b]— Что пишете сейчас? Что читаете? [/b]— Заканчиваю роман о янтаре. Маленький город, реальные прототипы… Выйдет книга — вот будет свистопляска! Больше ничего не скажу, чтобы не сглазить. А читаю все подряд. В том числе и детективы. Знаю, у вас есть хорошая писательница [i](«Маринина… Маринина…» — прошелестело в зале), [/i]но ее книги пока на польский не переводились. Понимаете, я не знаю ни одного языка, хотя общаться могу на любом.[b]— Еще бы! С вашим-то обаянием! [/b]— Благодарю.[b]— Вы всегда так уверены в себе? Хоть что-то вас раздражает? [/b]— Газеты и журналисты. Не все, но многие из них задают одни и те же вопросы, получают одни и те же ответы, и когда появляются интервью-близнецы, я начинаю себя тихо ненавидеть.Ну как им объяснить, что я никогда не хотела и не хочу быть звездой! А меня все к таким глупостям подталкивают, аж кишки узлом завязываются.[i]…После такой отповеди поток вопросов к Хмелевской тут же иссяк.[/i]

ЛЕСТНИЦА В НЕБО

[i]Прошла неделя, как весь цивилизованный мир отметил 40-летие космического полета Юрия Гагарина. Позади праздничные торжества, страстные речи и многословные воспоминания.Небо властно манило бесстрашного воина Этана, героя эпоса древних шумеров. До поры, однако, приключения на поверхности Земли не позволяли ему предпринять это путешествие. Но вот все земные дела закончены, пора браться за небесные. Этана поймал самого большого орла, которого только рождал пернатый мир, оседлал его и взлетел к облакам. А там и до звезд рукой подать… Закончился вояж благополучно. Этана вернулся домой и долго рассказывал менее смелым соплеменникам о своих странствиях.[/i]Птицы еще не раз сослужили добрую службу тем, кто хотел отправиться в Космос. В иранском сказании «Шахнаме» говорится о царе, разъезжавшем по небосводу на колеснице, запряженной четырьмя орлами. Синдбад-мореход из арабских сказок «Тысяча и одна ночь» совершил полет в стратосферу, уцепившись за ноги птицы Рухх. А вот юный Ганимед, будучи похищен Зевсом, главным и самым взбалмошным из богов, был сам превращен в орла, что даровало ему свободу перемещения в пространстве.И все же что-то смущало наших предков в таком способе передвижения. Возможно, интуиция и печальный опыт Икара подсказали, что оперение в Космосе совершенно ни к чему. Как бы то ни было, но когда Александр Македонский решил слетать на Луну, он заменил хищных птиц грифонами. Правда, существа эти мало того что периодически изрыгали языки пламени, они еще и отличались отвратительным характером, норовя лететь куда угодно, но только не в заданном направлении. Тогда Александр Великий наколол на копье освежеванного теленка и поднял его так, чтобы грифоны не могли до него дотянуться. Тупоголовые отродья отчаянно хлопали кожистыми крыльями, тянули шеи — и несли корзину в нужном направлении.Случалось, на лунной поверхности люди оказывались не по своей воле, а по прихоти природы. Страшный шторм забросил туда корабль Лукиана, о чем он и рассказал в своем «Истинном повествовании». Через много столетий другой шторм, надо полагать, не менее сильный, «помог» оказаться на лунной поверхности барону Мюнхгаузену, которому, впрочем, особо доверять нельзя, не то что Лукиану! Хотя с течением времени использование птиц для полетов в Космос и было признано крайне неэффективным, иногда к старому испытанному способу обращались и в «просвещенные века».Например, в 1638 году в Лондоне был издана книга Френсиса Годвина, в которой описывается путешествие на Луну ученого Доменико Гнозалеса. Сей многомудрый муж современным способам передвижения предпочел архаичную упряжку, запряженную дикими лебедями. И те не подвели — доставили седока до цели в целости и сохранности.Книга англичанина Годвина была переведена и издана во Франции под простеньким названием «Человек на Луне», а чуть позже с ее персонажем во время своего пребывания на Луне встретился Сирано де Бержерак — поэт, философ, дуэлянт, оставивший потомкам подробнейший отчет о своем путешествии.Полету предшествовала основательная подготовка. Де Бержерак изучил все, что было написано на эту тему. Главными источниками необходимых сведений, помимо книги Годвина, стали роман Иоганна Кеплера «Сон», в котором астроном Дуракотус рассказывает о своей жизни среди обитателей Луны — эндимионов, и работы учителя Сирано, знаменитого мыслителя Пьера Гассенди. Создав таким образом необходимую «теоретическую» базу, де Бержерак приступил к практической реализации проекта. Нельзя исключить, что он знал о трагической попытке китайца Ван Ху в 1500 году подняться в воздух с помощью ракет. 47 слуг одновременно подожгли 47 петард, закрепленных под креслом, в котором восседал смельчак… и раздался взрыв, оборвавший жизнь Ван Ху. Следовательно, рассуждал Сирано, ракеты должны зажигаться не все сразу, а последовательно, как писал о том в «Великом искусстве артиллерии» поляк Казимеж Сименович.И вот аппарат построен. Ракеты начинены горючим, состоящим из росы и селитры: первая, по представлениям алхимиков, обладала чудодейственной силой; вторая — хорошо известный компонент пороха. Расположены ракеты были в шесть рядов по шесть ракет в каждом ряду. По задумке Сирано, пламя, поглотив один ряд ракет, должно было переброситься на следующий ряд, затем на третий, четвертый… А что дальше? Что будет, когда горючее иссякнет? Перспектива упасть на землю с огромной высоты страшила отважного путешественника, и все же он запалил фитиль. Кабина, по бокам которой были закреплены ракеты, с ужасающим грохотом взмыла в воздух, преодолевая вращение Земли (закон всемирного тяготения будет сформулирован Ньютоном через тридцать с лишним лет). Когда сгорел последний, шестой, ряд, сердце де Бержерака на мгновение остановилось и тут же застучало быстро и радостно: кабина продолжала полет по инерции, а ступени (это была настоящая шестиступенчатая ракета!) отделились и упали на землю.Вскоре Сирано заметил, что Луна влечет его к себе. Чтобы усилить притяжение, он вымазал голову бычьими мозгами, которые, как известно, обладают свойством притягиваться к Луне.Через сутки (или двое — время в Космосе относительно) де Бержерак произвел соответствующие расчеты и убедился, что пролетел три четверти расстояния. И тут он вдруг почувствовал, что «падает ногами кверху, хотя ни разу не кувыркнулся», выражаясь современным языком, произошло смещение силы тяжести до нулевой точки гравитации.Оказавшись на поверхности Луны, Сирано первым делом поднял глаза и увидел Землю, которая выглядела как «большая золотая бляха». А потом… Потом были встречи с дружественно настроенными туземцами, которые питаются испарениями пищи, спят на цветах, расплачиваются стихами, а с наступлением холодов вместе с домами погружаются под землю, чтобы с наступлением тепла особые винтовые приспособления вновь вынесли их на свет Божий.Кстати, о Боге. На Луне Сирано де Бержерак, атеист и вольнодумец, обнаружил рай, в котором до него довелось побывать лишь пятерым счастливчикам: Адаму, Еве, их потомку Эноху, пророку Илие и апостолу Иоанну. Причем Энох был перенесен в рай не волею Господа, а вознесся сам, наполнив «поднимавшимся от огня дымом два больших сосуда, которые герметически закупорил, замазал и привязал себе под мышки». Дым, устремляясь кверху, увлек за собой и человека… И Бог тут совершенно ни при чем.Он вообще только создал этот мир и самоустранился, посчитав свою роль сыгранной.Идея Эноха, о которой де Бержерак упомянул в отчете «Комическая история государств и империй Луны», получила развитие в «Комической истории государств и империй Солнца». В новое космическое путешествие Сирано отправился в более совершенном корабле, который притягивался к планетам за счет естественного солнечного нагрева.К сожалению, вторую книгу Сирано де Бержераку завершить не удалось. Когда он шел по улице парижского квартала Марэ, на него упала строительная балка.Что это было — несчастный случай или злой умысел врагов и завистников, — разбираться не стали. Имя безбожного поэта постарались предать забвению. И действительно, несколько столетий о нем вспоминали разве что специалисты по французской литературе. Но справедливость восторжествовала: сначала писатель Теофиль Готье, а потом драматург Эдмон Ростан восславили Сирано де Бержерака.А что же ракеты? Тайны Вселенной? Космические полеты? Полеты продолжались, ведь воображение не приемлет оков и пут, а страсть к неизведанному — одна из сильнейших в человеке. Находясь в каземате Петропавловской крепости, народоволец Кибальчич через двести лет после смерти Сирано де Бержерака выдвинул идею использования ракеты в качестве транспортного средства. Потом за дело взялись с одной стороны Жюль Верн и Герберт Уэллс, с другой — Эдуард Циолковский, Сергей Королев, Вернер фон Браун… И наконец произошло то, о чем всегда мечтали люди, строя в своих фантазиях лестницу в небо, поднимаясь по которой человечество покинет свою колыбель — Землю.Первым из людей это сделал Юрий Алексеевич Гагарин. Или все-таки Сирано де Бержерак?

ВЕЛИКОЕ ОГРАБЛЕНИЕ ПОЕЗДА

[i]В 124 мешках хранилось более 2,5 миллиона фунтов стерлингов. Взять их было проще простого Что такое «чисто английское убийство», большинству читателей объяснять не надо.Труп в библиотеке. Дворецкий с манерами джентльмена и джентльмены с повадками гангстеров. Плюс чопорность и снобизм независимо от сословной принадлежности.В общем, дело обычное, привычное даже. А вот что такое «чисто английское ограбление», миру стало известно в 1963 году.[/i]В анналы криминалистики преступление, совершенное бандой грабителей 8 марта 1963 года, вошло под броским названием «Великое ограбление поезда». И в этом много справедливого: никогда еще добыча преступников не была столь внушительной — 2,6 млн. фунтов стерлингов (сегодня, с учетом инфляции, это более 50 миллионов); никогда судебное разбирательство в Великобритании не длилось столь долго — 86 дней; наконец, был поставлен рекорд в отношении сроков наказания для 12 участников ограбления — 307 лет. Однако по-настоящему это громкое дело завершилось лишь 7 мая 2001 года, когда экс-грабитель Рональд Биггс добровольно ступил на землю Родины. И был арестован. 70-летнему старику предстоит провести за решеткой 28 лет. Если, конечно, взбалмошная британская Фемида не отпустит его на все четыре стороны. Пожалела же она генерала Пиночета! А тут и вовсе свой, англичанин. Ну как не пособить родному человечку? Дело закончено. Забудьте? Судя по всему, это произошло несколько ранее. Во всяком случае интерес средств массовой информации к возвращению Биггса уложился в один день. Это тем более странно, что 40 лет назад «Великое ограбление поезда» считалось «преступлением века» или, если угодно, на все века! В Великобритании оно было расценено как вызов не просто правоохранительной системе — государству, обществу, традициям.Потому что исключительно благодаря так чтимым жителями туманного Альбиона традициям оно и смогло произойти. Под дружный смех и ехидные улыбки остального мира.Идея преступления была настолько проста, что удивительно, как она не пришла в голову комунибудь ранее. Брюс Рейнольдс поначалу не мог поверить в свою удачу и все пытался отыскать «подводные камни», которые помешают осуществить задуманное. Таких «камней» не было… Раз в месяц ежедневный почтовый поезд Глазго—Лондон увеличивался на один вагон, набитый мешками с банкнотами от одного до пяти фунтов. Эти купюры в связи с их ветхостью изымались из обращения шотландскими банками и отправлялись в Лондон для сожжения в подвалах Английского банка. В том, что они не предавались огню на месте, виновата была давняя традиция, согласно которой кредитные билеты уничтожались не по отдельности, а сериями. Поэтому выведенные из обращения банкноты не были погашены. Формально они уже не существовали, практически же ни на пенни не утратили своей стоимости. Вагон сопровождали банковские служащие. Зачем бумаге охрана? Достаточно того, что в вагоне нет окон, а двери снабжены надежными запорами.Обо всех этих деталях 43-летний антиквар Брюс Рейнольдс узнал в тюрьме. Он был ее завсегдатаем. Более десяти раз Рейнольдс привлекался к ответственности за организацию налетов на ювелирные магазины, и всякий раз его отпускали из-за недоказанности вины. Однако полицейские не могли отказать себе в удовольствии подержать его в кутузке хотя бы несколько дней. В 1961 году Рейнольдс делил камеру с 65-летним Джемсом Гриффитсом, мелким клерком Английского банка, подозреваемым в мошенничестве. Гриффитс был разговорчивым человеком… Полгода Рейнольдс разрабатывал план преступления и подбирал людей, отдавая предпочтение проверенным на прошлых совместных ограблениях. В подробности он никого не посвящал. Впрочем, подельники на этом и не настаивали, готовые молчать за обещанную долю в 100 000 фунтов каждому.Незадолго до «дня Х» Рейнольдс при посредничестве адвоката с запятнанной репутацией Брайана Фильда арендовал заброшенную ферму, которую превратил в штаб-квартиру. Там же, в окрестностях Чеддингтона, бандитам предстояло провести несколько недель после ограбления под видом сельскохозяйственных рабочих. Для себя и ближайших помощников Джеймса Уайта и Бастера Эдвардса организатор преступления выбрал иной вариант — маленький самолет, который должен был доставить их с фермы «Лезерслейд» в Южную Францию.План начал приводиться в исполнение в 3 часа 3 минуты 8 августа 1963 года. Чарльз Вильсон готов был по сигналу Рейнольдса закрыть черным мешком зеленый «глаз» семафора и ручным фонарем дать красный. К северу от сигнальной башни Джон Дэли с помощью такого же фонаря должен был просигнализировать предупредительным желтым. Автомобильный гонщик Рой Джеймс сидел на расстоянии мили от места нападения в кабине грузовика. В Глазго один из людей Рейнольдса наблюдал за отправкой почтового поезда. Когда тот тронулся в путь, он тут же доложил по телефону, что в вагоне с надписью «Royal Mail» и номером М30204М находятся 124 мешка с купюрами.Сначала Дэли, а потом Вильсон дали соответствующие сигналы, и поезд остановился. Рейнольдс с помощниками, скрывая лица под лыжными масками, расцепил вагоны и приказал машинисту отправляться к площадке, где рядом с путями мог бы встать грузовик Джеймса. Через две минуты они были на месте.Грузовик уже ждал поезд. Тогда грабители взломали двери вагона и за пять минут перегрузили мешки с деньгами в кузов машины. Еще через 20 минут грузовик был на ферме «Лезерслейд». За всю дорогу им не встретилось ни одного автомобиля, все они отправлялись в объезд, послушные фальшивым дорожным знакам о строительных работах. Полчаса спустя с поля около фермы взлетел самолет… Дело об ограблении почтового поезда было поручено бригаде из Лондона во главе с 49-летним представителем Скотленд-Ярда Джералдом МакАртуром. Тот начал с того, что распорядился осмотреть все строения в радиусе 50 миль, после чего по радио обратился к населению с просьбой принять участие в розыске преступников.Слова его были услышаны и на ферме «Лезерслейд». Бандиты запаниковали. Выручила их Карин Фильд, супруга адвоката-посредника и по совместительству любовница Чарльза Вильсона. На грузовичке с обольстительной красоткой за рулем грабители благополучно прибыли в Лондон. Перед отъездом с фермы Вильсон уничтожил все отпечатки пальцев. Но он не знал, что остальные члены банды в его отсутствие «убивали время» за настольной игрой «Не сердись, дружище».Через два дня на ферме появились полицейские. Действовали они по наводке. Кто-то позвонил в участок и сказал глухим голосом: «Если вы хотите поймать типов, обчистивших почтовый поезд, навестите «Лезерслейд».Позже выяснилось, что этим «кто-то» был один из полицейских, который по приказу Рейнольдса и, разумеется, за внушительную сумму должен был «сдать» его подельников… Ферма казалась необитаемой.МакАртур дал команду готовиться к отъезду, но тут — вот он, Его Величество Случай! — появился мальчик с козой, который поинтересовался у полицейских, не ищут ли они тех щедрых мужчин, которые жили здесь и заплатили ему 5 фунтов за кувшин козьего молока? После этого МакАртур приказал осмотреть все еще раз с привлечением экспертов. В ящике стола сыщиками была найдена потертая настольная игра, а на ней — отпечатки пальцев, которые все до единого были пригодны к идентификации и опять же все до единого присутствовали в дактилоскопической картотеке.Так полицейским стали известны имена грабителей.В газетах было напечатано объявление: «В связи с совершенным 8 августа ограблением поезда Глазго—Лондон СкотлендЯрду необходимо побеседовать со следующими лицами…» Разумеется, ни один из бандитов не откликнулся. Они предпочли затаиться, но МакАртура это не остановило. Гордона Гуди арестовали в пентхаузе загородного отеля в объятиях проститутки. Джон Дэли был схвачен в больнице, куда явился навестить беременную жену. К месту, где скрывался Рой Джеймс, полицейских привела его жена, которую автогонщик послал на их квартиру за дорогими его сердцу спортивными трофеями; там ее ждали агенты «наружного наблюдения»… Вскоре были задержаны и другие члены банды, которые начали скупать дорогие автомобили и просаживать деньги на скачках. Был арестован и Рональд Биггс.20 января 1964 года в Эйлсбери, на юге Англии, начался судебный процесс. Участники ограбления отрицали свою вину, но большие суммы денег из неясных источников, а главное — отпечатки пальцев на настольной игре не оставили им шанса выйти сухими из воды. Высшие сроки — по 30 лет — получили Чарльз Вильсон, Рой Джеймс, Брайан Фильд, Томас Весбей, Джеймс Хассей и Рональд Биггс. «Они обесчестили нашу страну, — писали газеты. — 30 лет за надругательство — не слишком много».И тут последовала новая «пощечина»: 13 августа 1964 года Чарльз Вильсон бежал из тюрьмы, чуть позже аналогично поступил Рональд Биггс. Вильсона вскоре поймали, а вот Биггс «растворился» в Австралии, а когда его опознали и там, улетел в Бразилию. Там он быстренько обручился с миловидной бразильянкой, и та родила ему сына, что позволило ему, как отцу гражданина Бразилии, не бояться экстрадиции.В Бразилии Биггса любили.Одни считали его кем-то вроде Робин Гуда, другие — типичным эксцентричным британцем. Им восхищались, его снимали в рекламе. И все же возраст и здоровье сделали свое дело. Три инсульта, отсутствие денег на лечение и ностальгия заставили Рональда Биггса публично заявить, что ему хочется домой. Тут же газета «Сан» высказала готовность выслать за Биггсом персональный самолет. Каково же было удивление гангстера, когда он узнал, что в полете его будет сопровождать не кто иной, как сам Брюс Рейнольдс, давно пойманный и отсидевший положенное.Рональд Биггс был арестован в ту секунду, когда его нога коснулась бетонного покрытия аэропорта «Хитроу».— Как я соскучился по кружке настоящего английского пива! — сказал Биггс журналистам. — Впрочем, я ни о чем не жалею.— А деньги? Где деньги? — Не у меня, — Рональд Биггс тонко улыбнулся.Из 2,6 млн. фунтов полицией было найдено 343 тысячи. Остальные исчезли. Так что, возможно, мы поторопились сказать, что дело о «Великом ограблении поезда» завершено. Вместо точки опять многоточие…

НИКАКОЙ МИСТИКИ?

[i]В феврале будущего года исполнится 150 лет со дня кончины Николая Васильевича Гоголя.И вновь повторится то, что было не раз, — оживут легенды. Первая: Гоголя закопали живым, он просто спал… Вторая: писателя убили врачи. Живучи легенды — и ложны. 70 лет назад, 31 мая 1931 года, могила писателя была вскрыта.[/i]Кладбище Свято-Данилова монастыря подлежало уничтожению. Такова была воля Советской власти. Помещения обители — беспризорникам, земля — городу. Однако что делать с прахом людей, лежащих у древних стен, и прежде всего с останками Гоголя? «В Новодевичий его!» — решила власть.Эксгумацию проводили без лишнего шума, однако у могилы собралось немало людей. Помимо землекопов и чиновников, присутствовало довольно много литераторов, в их числе — Юрий Олеша и Михаил Светлов. Что побудило этих людей бросить дела и прийти на разоряемое кладбище? Только ли преклонение перед гением Гоголя? Не стоит заблуждаться — прежде всего их вело любопытство. Всем им была известна легенда о летаргическом сне и глухих стонах, пробивавшихся из-под земли через несколько дней после захоронения писателя. И все они, конечно же, знали, что в своем «Завещании» Гоголь просил не предавать его тело земле, «пока не покажутся явные признаки разложения». И его объяснение: «Упоминаю об этом потому, что уже во время самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения, сердце и пульс переставали биться».Обычно последняя воля человека открывается лишь близким.С «Завещанием» Гоголя все не так. Оно было написано задолго до смерти и предваряло «Выбранные места из переписки с друзьями». Тем самым писатель заявлял о своей абсолютной искренности, о вере в то, что ни одно его слово не будет истолковано превратно. Начиналось «Завещание» с просьбы не торопиться с погребением… В XIX веке страх быть похороненным заживо преследовал многих. Замечательный сказочник Ханс Кристиан Андерсен никогда не ложился в постель, не оставив записки: «Нахожусь в состоянии временно остановленной жизни», а незадолго до кончины попросил друга, гарантии ради, вскрыть ему после смерти вены. Английский писатель Уилки Коллинз тоже оставлял на ночь листок с перечнем предосторожностей, которые следовало предпринять, прежде чем вынести заключение о смерти. Та же фобия преследовала Эдгара По, пытавшегося избавиться от нее рассказом «Заживо погребенные».Страх не знал границ, он был всеобщим! У истоков же его стояли опыты с «животным магнетизмом» Франца Месмера и гипнотические сеансы маркиза Пюисегюра. Официальная наука тоже внесла свою лепту, заявив, что отсутствие туманного облачка на зеркале и биения пульса не могут свидетельствовать о наступлении смерти, потому что и дыхание может быть незаметным, и пульс — неуловимым. Так как же определить, жив человек или мертв? Сложно… На волне этого интереса в газетах замелькали истории о погребении людей, находившихся в летаргическом сне. Одна из самых примечательных — о Викторине Лефуркад. Эта девушка любила бедного журналиста Жулиуса Боссюэ, но родители принудили дочь к супружеству с другим человеком. В 1810 году Викторина умерла после тяжелой болезни. Ночью после похорон на кладбище пробрался Боссюэ.Желая сохранить хоть что-то на память о возлюбленной, он раскопал могилу и отрезал локон с головы Викторины, окропив лицо покойной слезами. Викторина глубоко вздохнула и открыла глаза. Она просто спала! Молодые люди бежали в другой город, а потом в Америку. Только через 20 лет они снова ступили на землю Франции, и Викторина тут же была арестована за двоемужество! Но суд оправдал ее, и любящая пара воссоединилась уже навсегда.Слышал ли Гоголь о случае с Викториной Лефуркад? Возможно. Он бывал во Франции, где об этом трубили на всех углах. Газеты других стран тоже не обошли эту историю стороной, предлагая не менее впечатляющие факты, в том числе литературные, например, трагическую «ошибку Ромео», и исторические: поэт Возрождения Франческо Петрарка пролежал без дыхания 20 часов, но внезапно очнулся и отругал слуг за то, что в комнатах не топлено.Болезненная впечатлительность Гоголя, его ипохондрия, унаследованная от маменьки, тяга ко всему потустороннему в сочетании с безграничной верой во всесилие Господа, которому одному дозволено распоряжаться жизнью и смертью «человеков», — все это побудило писателя предварить свое «Завещание» таким необычным даже по тем временам предуведомлением.Однако с годами, прошедшими после появления «Завещания», страх быть похороненным заживо отступил в тень. Как и страх смерти. Им на смену пришло желание смерти! В последние месяцы жизни Гоголя оно было настолько явным, что все более тревожило друзей Николая Васильевича, прежде полагавших бесконечные жалобы писателя на нездоровье банальными капризами.А это была болезнь. Когда и где он заразился малярией, неизвестно. Может быть, по дороге в Рим, петляющей между болот… Болезнь заявляла о себе, потом отступала, но отступала лишь затем, чтобы вернуться вновь.Страшные дни пришлось пережить Гоголю в Вене, во Франкфурте. Он был в шаге от смерти, но провидение тогда уберегло его. Не врачи, нет — сам Бог! О врачах надо сказать особо.Много лет писатель беспрекословно следовал советам эскулапов: глотал пилюли, завертывался по утрам в мокрые простыни, вливал в себя десятки литров «целебной» воды. Но боли не проходили, настроение не улучшалось, и Гоголь прекращал лечение, хотя его уговаривали потерпеть, ссылаясь на то, что первые шаги к выздоровлению всегда сопровождаются обострением. Гоголь не верил, ему был нужен быстрый результат, и он шел к другому врачу.В последние годы Николай Васильевич стал относиться к докторам с откровенным предубеждением, тем более к прописываемым ими препаратам. Он уверил себя, что это они, доктора, их снадобья свели в могилу его отца, и теперь история повторяется. После того как 26 января 1852 года по недосмотру докторов скончалась Екатерина Михайловна Хомякова, женщина, к которой он относился с глубоким почтением, Гоголь перестал принимать лекарства и попытался отказаться от врачебной помощи. Однако он был уже так плох, что московские светила, приглашенные графом Александром Петровичем Толстым, в доме которого проживал Гоголь, могли делать с ним все что вздумается. Ему ставили пиявки на ноздри и шпанскую мушку на шею, пускали кровь, обливали холодной водой в теплой ванной, обкладывали горячим хлебом, вставляли в анальное отверстие куски мыла, наконец, давали каломель.Именно последнее обстоятельство послужило причиной, почему впоследствии заговорили об «убийстве Гоголя докторами».Ртутьсодержащее снадобье каломель широко применялось в то время, однако в случае, если оно быстро не выводилось из организма, то превращалось в сильнейший яд — сулему. А Гоголь страдал запорами… Так не произошло ли с ним то же самое, что десятилетиями ранее с Моцартом, который, по всей вероятности, был отравлен ртутью? Нет, не нужно винить врачей. Каломель давали всего два раза, когда помочь Гоголю было уже невозможно. К тому же врачи насильно очищали больному желудок.Гоголь умер сам, без «посторонней помощи»! Впрочем, было бы неверно все отнести на счет малярийного энцефалита, лишающего человека возможности трезво оценивать свое поведение и заставляющего совершать необъяснимые поступки.Не просто же так за несколько дней до смерти Гоголь сжег второй том «Мертвых душ»! Был человек, чьи слова невольно приблизили смерть писателя. Это протоиерей Матфей Константиновский. В разговорах с Гоголем он убеждал писателя строго выполнять все религиозные предписания, в частности соблюдать строжайший пост, причем любая чрезмерность тут человеку только во благо. Буквально околдованный словами протоиерея, Гоголь в течение 17 дней практически ничего не ел, а пил только воду, подкрашенную красным вином.Организм его настолько ослаб, что не сопротивлялся болезни, а дух находился в таком смятении, что «приветствовал» ее.Николай Васильевич Гоголь, 42-летний коллежский асессор и великий русский писатель, умер в 8 часов утра 21 февраля 1852 года, оставив после себя имущества на 43 рубля 88 копеек. Его хоронила вся Москва. Горе было безмерным. Правда, нечистые на руку люди торговали потом листьями лавра из венка, который украшал чело покойного, а обыватели вовсю толковали о летаргическом сне… Ответ на этот вопрос был дан эксгумацией останков писателя в 1931 году. Скелет лежал ровно, прикрытый истлевшей одеждой, но череп был повернут набок… Все правильно: наклонные боковые доски гроба подгнили первыми, крышка начала опускаться, надавила на череп и повернула его. Никаких секретов.Никакой мистики! Если бы… Кое-кто из присутствовавших на вскрытии могилы в Свято-Даниловом монастыре прихватил с собой «ценные сувениры» — ребро писателя, берцовую кость… Но тут же в их домах, их семьях начали происходить вещи настолько жуткие, что через несколько дней кости были принесены на Новодевичье кладбище и с покаянной молитвой присыпаны землей на новой могиле Гоголя.Вскоре над могилой возвели новое надгробие, хотя сам писатель в том же «Завещании» просил «не ставить надо мной никакого памятника». Прежнее же, с черным крестом на глыбе гранита, затерялось. Камень этот, некогда специально привезенный Аксаковым, через тридцать с лишним лет был найден в яме позади мастерской Новодевичьего монастыря Еленой Сергеевной Булгаковой и стал памятником на могиле Михаила Афанасьевича, писавшего, что он хотел бы быть укрытым «чугунной шинелью» Гоголя.Никакой мистики?

ПРИНЦИП ГАВРИЛЫ

[i]Двадцать второго июня ровно в четыре часа… День начала Великой Отечественной войны у нас знает каждый. Однако к тому времени Вторая мировая война уже полыхала в Европе, обещая вовлечь в свою орбиту больше стран, чем предшественница — Первая мировая, и обрушить на людей неизмеримо большее количество страданий. Ужасы новой трагедии затушевали кошмар четвертьвековой давности, и все же имя человека, который, не желая того, дал сигнал к ее началу, не было предано забвению.Выстрелы Гаврилы Принципа прозвучали 87 лет назад — 28 июня 1914 года.[/i]Император Франц-Иосиф был стар, дряхл и немощен. Империя, возглавляемая им, — огромна, разношерстна и строптива. На южных границах АвстроВенгрии было неспокойно. Крошечная Сербия вела себя вызывающе, оглядываясь на российского царя-батюшку. В Боснии молодежь тоже училась у россиян, однако предпочитала заимствовать опыт у врагов режима — эсеров и анархистов. Бомба — кардинальное средство, пули — лучшие пилюли, террор — кратчайший путь к автономии и независимости. Среди других романтиков в это свято верил юноша с голубыми глазами — Гаврило Принцип.Он родился в 1895 году в небольшом селе близ границы Боснии и Далмации. Семья его была достаточно состоятельной, чтобы определить Принципа в университет Белграда. Там Гаврило показал себя способным студентом. Преподаватели не могли им нарадоваться, однако кое-что в поведении юноши настораживало. Во-первых, он нередко исчезал из аудиторий. Вовторых, Принцип постоянно изрекал что-нибудь крамольное — с точки зрения австрийских шпионов, которых в Сербии было пруд пруди. В-третьих, черноволосый, приятной наружности молодой человек совсем не интересовался девушками и не употреблял алкоголь.Да, у Гаврилы Принципа были занятия поважнее, чем волочиться за красотками и тосковать над рюмкой сливовицы. Он был революционером, что предполагало частые отлучки и обязывало держать язык за зубами.И все это во имя мечты — освобождения Боснии от австрийского гнета.Весной 1914 года было объявлено, что в Сараево вскоре приедет посланник императора — эрцгерцог Франц-Фердинанд из дома Габсбургов. С супругой, естественно, герцогиней Хотек, в бульварных изданиях именуемой не иначе как Прекрасная София. Будучи генеральным инспектором вооруженных сил, Франц-Фердинанд должен был убедиться, что дух солдат в боснийских гарнизонах как никогда высок, дисциплина превосходна, а желание умереть за императора переполняет всех и каждого.Упустить такой случай было бы преступлением. Обсудив ситуацию, Гаврило Принцип и его сторонники по движению «Молодая Босния», 18-летние Неделко Кабринович и Трифко Грабец, решили вступить в тайное сербское общество «Единство или смерть».Об этом обществе, называемом также «Черная рука», надо сказать особо. Его члены имели специальные значки, подтверждающие их принадлежность к сообществу террористов. На значке был изображен череп со скрещенными костями — не в память о пиратах минувшего века, а как символ жертвенности Иисуса Христа, взошедшего на Голгофу, воскресшего и вознесшегося… Возглавлял тайную организацию полковник Драгутин Димитриевич, начальник департамента разведки сербского генерального штаба, известный членам «Черной руки» под оперативным псевдонимом Апис.Предложение молодых людей покончить с Францем-Фердинандом пришлось Апису по душе. «Что от нас требуется?» — спросил он. «Помощь, — ответил Гаврило Принцип. — У нас есть револьверы, бомбы и ампулы с ядом. После убийства мы раскусим их, поэтому вам нечего опасаться, что мы выдадим секреты «Черной руки». Но где мы — и где Босния». Димитриевич кивнул: «Мы обеспечим вам переход границы».Подготовка заняла несколько недель. За это время Принцип, по наущению Аписа, успел переправить письмо учителю, публицисту и писателю из Сараево Даниле Иличу с предложением возглавить заговор. Илич ответил согласием, более того, вовлек в заговор еще несколько человек, которые должны были обеспечить прикрытие непосредственным исполнителям.Почему Димитриевич хотел, чтобы подготовкой покушения руководил Данило Илич? Восторженный юноша Гаврила Принцип не знал, что Илич и Апис давно вынашивали планы террористического акта, который потрясет основы империи. Ранее планировалось, что целью будет губернатор Боснии, генерал Оскар Потиорек, но кандидатура Франца-Фердинанда тут же оттеснила его на второй план. К тому же есть люди, готовые пожертвовать жизнью во имя торжества идеи… Границу миновали без проблем. Илич встретил террористов в Сараево.Оставалось ждать… Как бы ни секретничали террористы, а слухи о планируемом убийстве вырвались из их круга. Дошли они и до Франца-Фердинанда, но тот все же решил ехать.Ночь на 28 июня 1914 года эрцгерцог со свитой провел в отеле в 50 километрах от Сараево. На следующий день ФранцФердинанд должен был присутствовать на обеде в его честь, устраиваемом в городской ратуше, после чего совершить ознакомительную поездку по городу.Утром вереница автомобилей направилась к столице. Когда машины ехали по набережной реки Милячка, из толпы на обочине выскочил молодой человек, и в следующую секунду в автомобиль венценосной четы полетела граната. По счастью, брезентовый верх над салоном был поднят, граната отскочила от него и разорвалась под колесами следующего автомобиля. Террориста, бросившегося в реку, тут же выловили и обыскали, отобрав ампулу с ядом. Это был Неделко Кабринович.— Может быть, вернуться? — спросила София Прекрасная.— Еще бомбометания будут? — поинтересовался у генерала Потиорека эрцгерцог.— Вы полагаете, тут все улицы полны убийц? — без должного почтения — вопросом на вопрос — ответил военный губернатор Боснии.Решено было ехать дальше. Однако генерал распорядился изменить маршрут кортежа. Об этом было сообщено охране и водителям — всем, кроме того, кто вел головную машину.Из-за этой накладки автомобиль эрцгерцога свернул на узкую улицу Франца-Иосифа и застрял в толпе у магазина «Мориц Шиллер деликатессен».Шофер стал сдавать назад, и тут прозвучали выстрелы… Гаврило Принцип был недоволен тем, что ему досталась «точка» в стороне от маршрута, но приказы не обсуждаются! Поэтому для него было неожиданностью, когда автомобиль оказался перед ним. Он выхватил револьвер и дважды выстрелил.Одна пуля пробила шею эрцгерцога, вторая попала в живот Софии. Оба прожили не дольше минуты.Гаврило Принцип был схвачен и препровожден в участок.Австро-венгерское правительство возложило на Сербию ответственность за убийство наследника и 23 июля предъявило ультиматум. Вена потребовала распустить патриотические организации, арестовать заговорщиков, и это помимо официальных извинений. В ответ Сербия начала мобилизацию. Через пять дней Австро-Венгерская империя объявила Сербии войну. Когда Николай II тоже распорядился приступить к мобилизации, Германия — союзник Австро-Венгрии — объявила войну России. Франция и Британия — союзники России — объявили войну Германии. К концу августа вся Европа была в огне.Суд над Принципом начался 12 октября 1914 года. Всего на скамье подсудимых было 25 человек. В последнем слове убийца сказал: — Я невиновен, так как убил злодея. А войны желали все… Я же хотел сделать доброе дело. Это мой жизненный принцип.23 октября суд огласил свой вердикт. Так как основным обвиняемым еще не исполнилось 20 лет, их нельзя было приговорить к смертной казни. Принцип, Кабринович и Грабец получили по 20 лет каторги. Даниле Иличу и еще четверым вынесли смертные приговоры, два из которых после апелляции были заменены тюремным заключением. Восемь других террористов получили меньшие сроки, другие обвиняемые были оправданы за недостаточностью улик.Неделко Кабринович и Трифко Грабец умерли в тюрьме в 1916 году. Кабринович — от туберкулеза, Грабец — от голода.Гаврило Принцип пережил их только на два года, тоже скошенный туберкулезом.А через несколько лет в Праге вышла книга известного остроумца Ярослава Гашека, которая начиналась с такого диалога: «— Убили, значит, Фердинанда-то нашего, — сказала Швейку его служанка.— Какого Фердинанда, пани Мюллерова?» Того самого, господин Швейк, того самого. Смерть которого открыла двери войне.

УВИДЕТЬ КИТЕЖ И УМЕРЕТЬ

[i]Есть на Руси место, где живут святые люди, угодные Господу и молитвами своими неустанными противостоящие Антихристу. Есть на Руси город последней надежды для всех несчастных.Имя ему — Большой Китеж. Да только невидим тот град, лишь один раз в году — 6 июля, в праздник Владимирской иконы Богоматери, открывается он праведникам.А кому открывается, те в нем остаются, ибо здесь умереть не жалко, отсюда к Богу ближе.Завтра — 6 июля. Можно успеть… [/i][b]Тайна Светлого Яра [/b]Зимой 1237 года полчища хана Батыя вторглись в пределы Рязанского княжества. Кровью торили они себе дорогу, мертвыми телами устилали. И было врагов такое неисчислимое множество, что запросила Рязань помощи у Владимира. Но тамошний князь Юрий Всеволодович ответил отказом, мол, мы-то отобьемся, а до вас нам дела нет. Не отбились.Разорили ханские воины, сожгли, разметали по бревнышку, по камешку Коломну и Москву, Суздаль и Владимир белокаменный. В битве на реке Сити погиб гордый Юрий… После этого указал предатель татарам дорогу на Большой Китеж. Пробились ордынцы сквозь дебри керженские и вышли на берега озера Светлый Яр. Осадили город, орудия стенобитные подвели. Несколько дней готовились, потом на штурм пошли. Но отбились русичи — смолой да камнями, стрелами да копьями.Второй раз пошли татары на приступ, уж совсем было сквозь городские ворота прорвались, но тут случилось чудо — исчез город в темных водах Светлоярского озера, будто его и не было, исчез с церквами, башнями, теремами, мужчинами и женщинами, стариками и детьми малыми. Испугались ордынцы и поворотили коней от того места проклятого, о силе Христовой свидетельствующего.С тех пор из вод озера доносится порой печальный колокольный звон, да только услышать его может лишь тот, кто сердцем светел и помыслами чист. А иногда будто сгустится воздух на невысоких холмах, что Светлояр в кольцо взяли, и соткется из лучей солнечных, предзакатных перед путником безгрешным дивной красоты град… И не будет тогда человека счастливее того путника.[b]По следам купца Перфила [/b]Так говорят. Говорят… потому что никто доподлинно не знает, может, и не на холмах тот град призрачный стоит, а прямо из вод восстает или лишь в водах тех отражается. Многие люди ходили Большой Китеж искать, да вернулись ни с чем. А ведь дорога туда известна, про нее в «Повести и взыскании о граде сокровенном Китеже» все-все сказано. Так, в веке XIX некий Перфил Григорьевич купеческого звания. грехи замолив, отправился на поиски зачарованного города. Игумен местного скита благословил его и так напутствовал: «Перво-наперво ступай ты на Волгу, в Городец… Оттоль идти тебе на полунощник, на север то есть, ни налево, ни направо не воротить. Перейдешь реку Узолу, перейдешь Сайду-реку и третью, Санатху, перейдешь ты и Керженец, а там, за Керженцем, найдешь тропу Батыеву. Иди той тропою, пролагая путь ко спасению. Будут тебе искушения и от вражия силы страхи: бури и дожди, хлад и зной, змеи и лютые звери, но ты на страхи не взирай, иди себе… Но помни, аще кто нераздвоенным умом и несомненною верою обещается и пойдет к невидимому граду тому, не поведав ни отцу с матерью, ни сестрам с братьями, ни всему своему роду племени, — только такому человеку откроет Господь и град Китеж, и святых, в нем пребывающих… Узрит он тот град не гаданием, но смертными очами, и спасет Бог того человека. А кто, пойдя к Китежу, славити начнет о желании своем, таковому Господь закрывает невидимый град: покажет его лесом или пустым местом. И ничего такой человек не получит, токмо труд его всуе пропадет».Поклонился Перфил Григорьевич игумену и отправился в путь дальний. Воротился же через три месяца — изорванный да изломанный. И умер спустя неделю, а перед смертью поведал игумену, что нашел он тропу Батыеву и вывела она его на луг зеленый, который трясиной оказался. Насилу выбрался из нее — медведь идет, лапами водит, зубы скалит. Бросился от него странник да и заплутал в чаще.«Эх, ты, — ответствовал игумен, — не медведь это был, а привратник Китежа. Не выдержал ты последнего испытания».[b]Притяжение озера [/b]Вот какие истории рассказывали люди прохожие о граде Китеже. А еще говорили, что не след торопиться не вернувшихся искателей зачарованного града в мертвые записывать. Вот был случай. Ушел в 1702 году, при царе Петре еще, из одной благополучной семьи некий юноша — счастья отправился искать… Вскоре получили родные от него весточку. Писал он, чтобы близкие его «сокрушения о нем не имели», потому что живет он в граде Китеже среди благочинных старцев, чьи молитвы поднимаются в небо огненными столпами и так ярко светят, что Псалтирь читать можно.Письмо то много позже напечатано было известным знатоком старины русской господином Мельниковым-Печерским в «Исторических очерках поповщины». Кроме того, не раз возвращался писатель к Китежу и в знаменитом своем романе «В лесах». А композитор известный, Римский, что из рода Корсаковых, оперу написал, в которой град Китеж предстает как «страна неизреченного Света», Господу угодная. Попала туда мудрая дева Феврония, потому что посвятила Богу Света три своих сокровенных дара: кротость голубя, благородство любви и слезы сострадания. И жениха своего, князя Всеволода, учила прежде всего о людях заботиться, любить их, кто бы тот ни был — грешник или праведник, ибо Бог в каждом есть, а коли страдает человек, то тем более ему ласка и радость небесная потребна.Так возрадуйтесь, люди, что есть на земле русской святой город. И пусть он невидим для большинства смертных — оно и к лучшему, ибо сказано в летописях, что откроется он всем и каждому лишь перед самым Христовым судилищем. У нас еще есть время.[b]Путешествие в старину [/b]Озер, подобных Светлояру, в России множество. Как правило, они имеют круглую форму, а вода в них темная, так как окрашена окислами железа. Называют их «провальными», потому что образуются они при оседании карстовых пустот. Случается — и таким примерам несть числа — под воду за минуты уходят огромные пласты, подчас тысячи квадратных метров берега: с травой и лесом, а то и строениями. В этих озерах много подземных ключей, а дно обычно неровное, состоящее из террас, образованных оползнями.Идея поиска на дне Светлоярского озера легендарного града Китежа возникла в середине XIX века. Для начала решили снарядить в те места этнографическую экспедицию. И вот что выяснилось. Названо озеро было в честь бога солнца древних славян — Ярилы. На самом высоком холме у озера (Михаил Пришвин писал, что это и не холмы вовсе, а укрытые землей церкви Китежа) веками творились языческие обряды. Часто в воду скатывали огненное колесо, символизирующее солнце… Но с течением времени язычников становилось все меньше, а христиан прибывало, и там, где некогда высились «идолища поганые», вознеслись храмы Божии и мощные стены детинца.Экспедиция вернулась в столицу — на том дело и заглохло по причине отсутствия средств. Даже оглушительный успех оперы Н. А. Римского-Корсакова в начале XX века не помог сбору денег.[b]Первые находки [/b]Нашлись деньги в пятидесятые годы, уже при Советской власти. Однако прежде чем отправиться к Светлояру, археологи начали раскопки Малого Китежа, находящегося якобы, в Кирилловой горе, что у Городца на Волге. Легенда гласит, что из той горы навстречу каликам перехожим иногда выходят старцы многомудрые с речами возвышенными… В ходе раскопок были найдены керамика, предметы быта и гигантское пепелище, датируемое первой половиной XIII века, а это время татаромонгольского нашествия.Через несколько лет, в 1959 году, очередная экспедиция «высадилась» на берега Светлояра. И — пусто! Возобновлены поиски были только в 1968 году. Тогда-то геолог В. Никишин и установил, что Светлоярское озеро является провалом земной коры, заполненным грунтовыми водами. Дно озера представляет собой три уступа на глубине, соответственно, девять, двадцать три и тридцать метров. И если глубоководная часть возникла полторы тысячи лет назад, третья — четыреста, то вторая — семьсот, что опять-таки совпадает со временем походов Батыя на русские княжества. Эти данные, казалось, оправдывали и подтверждали легенду об исчезновении Большого Китежа, однако обследование аквалангистами дна озера не дало ровным счетом ничего. Лишь почерневшие, железной прочности топляки в отложениях ила… [b]Конец сказки? [/b]Так что же — все? Нет. Через год дно было исследовано с помощью геолокатора, и в северной части озера под слоем донных отложений прибор обнаружил нечто овальной формы. Что это? Затопленный город? Специальными приспособлениями удалось пробиться сквозь ил и извлечь на поверхность куски дерева — в свое время обработанного людьми. А это что? Остатки курной избы рыбака или бревна из стен древнерусской крепости? Этого мы не знаем. Светлояр пока хранит свои тайны.

«ДЖОКОНДА»

[i]«Теперь мы знаем, почему она улыбается! — писал журнал «Ревю де Монд» 22 августа 1911 года. — Она предвкушала тот шум, который поднимется с ее исчезновением». Журналисты шутили сквозь слезы: Францию постигла национальная катастрофа — из Лувра была похищена «Мона Лиза».[/i][b]Как это делается в Париже [/b]Это казалось невероятным, недаром французы, когда хотели подчеркнуть абсолютную невозможность какого-то события, говорили с усмешкой: «Это все равно что украсть «Мону Лизу».И все же это произошло. Префект парижской полиции комиссар Луи Лепен был в ярости и страхе за свою карьеру. Спасти ее могло только возвращение картины Леонардо да Винчи. Поэтому Лепен вызвал инспектора Дриу, в активе которого был не один десяток раскрытых дел.— Вы должны ее найти, — сказал комиссар. — Это дело чести.«Чьей?» — подумал инспектор, но, разумеется, ничего не сказал и отправился в Лувр.Через пять дней на стол префекта полиции лег обстоятельный доклад. Для начала инспектор сообщал, что его сотрудниками был осмотрен каждый уголок Лувра, допрошены сотни людей. Благодаря проведенным следствием действиям удалось восстановить картину происшествия.В день похищения, 21 августа, музей не работал, однако в нем находилось немало людей. Помимо охранников, фотографов и копиистов, это были рабочие, которые занимались ремонтом некоторых помещений, а также сооружали строительные леса для лифтов, которыми решили оснастить музей. Скорее всего, именно этими лесами и воспользовался преступник для проникновения в здание. Сделано это было под покровом ночи, после чего злоумышленник несколько часов прятался в укрытии недалеко от салона Карре, где находилась картина и где, между прочим, сто лет назад Наполеон Бонапарт венчался с Марией Луизой.Приблизительно в 8 часов утра преступник, облачившийся в блузу рабочего, прошел в салон, снял картину с крюка и открыл мало кому известную дверь, ведущую на «черную» лестницу. Там он перочинным ножом аккуратно разрезал полоски бумаги, которыми холст был прикреплен к раме. Портрет он завернул в заранее припасенную ткань, раму же засунул под лестницу. Спустившись на первый этаж, он обнаружил, что дверь, ведущая в так называемый «дворик Сфинкса», закрыта. Он отвинтил ручку, но дверь открыть так и не смог. В отчаянии он присел на ступеньки, и в этот момент к нему подошел слесарь, который как раз и должен был починить испорченный замок.— Извините, — сказал слесарь.— Сейчас все будет в порядке.— Ничего, — улыбнулся человек на ступеньках. — Я подожду.Через минуту дверь была открыта, а еще через минуту преступник вышел на улицу и затерялся в толпе.Ознакомившись с докладом, Луи Лепен задал Дриу несколько вопросов.— Почему администрация Лувра узнала о краже только 28 часов спустя? — Все думали, что картина находится у фотографов, которые работают над альбомом, посвященным сокровищам Франции.— Вы можете поименно назвать людей, которые находились в это время в Лувре? — Нет, никаких записей не делалось, хотя для этого существует специальная книга.— Скажите, инспектор, — подал голос генеральный прокурор Лекуве. — Вы верите, что господин Бертильон сможет пролить свет истины на это дело? Дрио хмыкнул. Он, разумеется, был знаком с Альфонсом Бертильоном, разработавшим систему идентификации преступников с помощью антропометрических измерений. В последние годы Бертильон стал снимать и отпечатки пальцев. Нет слов, перспективно, но тут речь может идти скорее о далеком будущем, картину же надо найти сейчас, немедленно.— Месье, мне известно, что Бертильон нашел на раме картины отпечаток пальца, однако, вопервых, перебрать десятки тысяч карточек, сличая их с образцом… это займет не один год, системы же оперативного поиска пока не существует. Во-вторых, нет гарантии, что преступник уже оказывался в поле зрения полиции, поэтому его отпечатков может просто не быть в картотеке.Генеральный прокурор мрачно кивнул и скрестил руки на груди.— Как по-вашему, — взял слово молчавший до того шеф криминальной полиции Сюртэ комиссар Амар, — есть шанс, что картина будет найдена? — Мы имеем дело с изворотливым и дерзким человеком, преступный талант которого сравним с талантом великого да Винчи. Поэтому… Полицейские и прокурор терпеливо ждали, когда закончится взятая инспектором театральная пауза.— Поэтому у нас нет ни малейших шансов, — поклонился Дрио.[b]Первые и последние подозреваемые [/b]Пока полицейские сбивались с ног, тем же самым занимались репортеры. Выдвигались самые невероятные версии. Например, в организации кражи обвиняли кайзера Вильгельма, который якобы таким образом решил унизить недружественную Францию. Тут же немецкие газеты выступили с собственной догадкой: кражу «Моны Лизы» санкционировало французское правительство, намеренное ввести в заблуждение свой народ и спровоцировать германо-французский военный конфликт.Однако версии «политические» быстро уступили место «психопатическим». В газетах стали публиковаться рассказы сотрудников Лувра о нетипичном поведении многих посетителей музея, которые что только не вытворяли перед картиной да Винчи. В лучшем случае они стояли часами в оцепенении и смотрели на загадочно улыбающуюся девушку, но были и такие субъекты, которые брились, выпивали и закусывали, а один блондин как-то начал раздеваться и даже успел снять штаны… Может быть, задавались вопросом журналисты, похитителя надо искать среди сумасшедших? Откликаясь на требования прессы, полиция проверила, где в день похищения находились люди, считавшие себя супругами Моны Лизы. Заодно проверили и тех, кто мнил себя Леонардо да Винчи. Выяснилось: все они были в своих палатах, многие к тому же в смирительных рубашках.Получив такую отповедь, журналисты переключились на молодых художников, которые в экстазе отрицания могли решиться на уничтожение полотна великого флорентийца. Тот же Пикассо, этот нарушитель спокойствия и приличий… Однако у Пикассо нашлось железное алиби.Тогда Гийом Аполлинер! Правда, этот писака, поэт и критик, выступил со статьей, уличающей в халатности служителей Лувра, но разве нельзя расценить это как попытку увести следствие в сторону? Полиция явилась в редакцию «Пари-Журналь» и потребовала объяснить, какие у его сотрудников есть основания для обвинений месье Аполлинера. Нажим был силен, и репортеры не выдержали: неделю назад, рассказали они, в редакции появился незнакомец, который принес с собой несколько статуэток из Лувра. Журнал провел собственное расследование — след вел на улицу Гро, в квартиру Аполлинера.Инспектор Дрио незамедлительно отправился по этому адресу и обнаружил во время обыска компрометирующие поэта документы — письма некоего Жери Пьерре, из которых стало ясно, что Аполлинер действительно причастен к краже статуэток. Но не к похищению «Джоконды»! Сенсация стала выдыхаться.Стремясь «оживить» ее, «ПариЖурналь» пообещал вознаграждение — 50 тысяч франков тому, кто предоставит какую-либо информацию о картине. Все напрасно. Тогда газета «Матен» решилась на отчаянный, позже осмеянный публикой шаг, — она обратилась к известному ясновидящему, надеясь, что подвластные ему силы позволят приоткрыть завесу тайны. Маг долго смотрел в хрустальный шар, делал таинственные пассы руками, а потом сказал, что картина уничтожена — он ее не видит ни на земле, ни под землей.Сенсация выдохлась окончательно. На картине Леонардо да Винчи, фигурально выражаясь, поставили крест — большой и жирный.[b]Человек с Италией в сердце [/b]Прошло без малого три года. Однажды весьма состоятельный и известный в кругах ценителей искусства антиквар из Флоренции Альфредо Джери получил письмо. Некто, назвавшийся явно вымышленным именем Леонарди, извещал Джери, что намерен вернуть Италии то, что принадлежит ей по праву, а именно — «Мону Лизу», в свое время коварно вывезенную Наполеоном.— Он глуп и невежествен, — сказал Джери своему другу Джованни Поджи, директору знаменитой галереи Уффици.— Ты прав, — кивнул Поджи.— «Джоконду» во Францию увез сам Леонардо да Винчи, приглашенный королем Франциском I, ему же он продал картину за 4 тысячи экю. Но это не значит, что ты не должен ответить. А вдруг? Альфредо Джери написал ответ, в котором наряду со словами восхищения благородным намерением «Леонарди» было приглашение приехать во Флоренцию для проведения дальнейших переговоров. Вскоре от «Леонарди» пришло новое письмо: «Нахожусь в Милане. Еду немедленно во Флоренцию».Через несколько дней в кабинете Джери появился молодой человек с усиками, который, представившись, предложил немедленно проследовать в отель, где он снял номер, дабы антиквар мог убедиться, что он и есть тот самый патриот, готовый вернуть «Джоконду» Италии.— Надеюсь, 500 000 лир (по тем временам 100 000 долларов) не покажутся правительству Италии чрезмерной платой за мои старания, — улыбнулся «Леонарди».Альфредо Джери позвонил Джованни Поджи, и вскоре они были в гостиничном номере. Там молодой человек нырнул под кровать и вытащил оттуда фанерный сундучок. Послушное пружине, отошло в сторону двойное дно, и перед антикваром и директором галереи предстала ОНА.— Мы должны убедиться в подлинности картины, — сказал Поджи. — Сейчас мы отлучимся, чтобы призвать на помощь экспертов. Вечером ждем вас в галерее.Молодой человек улыбнулся и заверил, что обязательно придет.Через двадцать минут в номер ворвались полицейские. При аресте «Леонарди» не оказал никакого сопротивления, более того, сразу назвал свой возраст (32 года), профессию (маляр), настоящее имя (Виченцо Перуджа), место рождения (Северная Италия) и также не таясь рассказал, как похитил «Мону Лизу».В 1911 году он был в Париже и работал в фирме, которая получила подряд на покраску служебных помещений Лувра. Тогда-то он и увидел «Джоконду», тогда и возникло у него намерение вернуть картину Леонардо да Винчи на родину. Через несколько месяцев он пришел в Лувр в день, когда туда не пускали посетителей, поболтал со знакомым сторожем, после чего отправился побродить по залам. Оказавшись в салоне Карре, он снял со стены картину, вышел на лестницу… Далее все было так, как писал в своем докладе инспектор Дрио.— Если вы руководствовались исключительно благородными намерениями, почему хотели получить за картину полмиллиона лир? — поинтересовался судья у Перуджи в первый же день судебного разбирательства.— Я хотел подсказать итальянскому правительству, какая именно сумма будет достаточной для моей бедной семьи. Ведь такой вопрос наверняка возник бы, верно? Приговор суда был снисходительным и мягким: один год и семь месяцев. Помимо прочего, учтено было и заключение психиатров об «умственной неполноценности» подсудимого. Виченцо Перуджу препроводили в тюрьму. Однако пробыл он там недолго: апелляция, поданная адвокатами, была удовлетворена, и срок был уменьшен до семи месяцев, а как раз столько похититель «Джоконды» уже провел за решеткой. Виченцо освободили, и он тут же отправился в свой родной город Дюменцу.«Мона Лиза» к тому времени уже находилась в Париже.[b]Уроки на будущее [/b]Вся Италия была против возвращения картины во Францию.— Но — надо! — с горечью воскликнул Джованни Поджи. — Однако проститься с ней как подобает нам никто не помешает.Через несколько дней «Джоконда» была выставлена в галерее Уффици. Перед зданием бушевала толпа желающих взглянуть на шедевр соотечественника. Многие крестились, благодаря Господа за возвращение, казалось, навсегда утраченного полотна. Любоваться картиной дозволялось не более трех минут, поэтому за один день перед «Моной Лизой» прошло 30 000 человек.В конце декабря картина в сопровождении многочисленной охраны отбыла в Рим. Там она была выставлена сначала во французском посольстве, а потом в галерее Боргезе. Ажиотаж нарастал, число жаждущих соприкоснуться с прекрасным стремилось к миллиону. В последний день экспозиции конным полицейским пришлось разгонять тех поклонников «Моны Лизы», которым так и не посчастливилось взглянуть на картину.4 января 1914 года «Джоконда» вернулась на свое место в салоне Карре. В тот же день 100 000 посетителей пришли в Лувр, чтобы поклониться святыне.Потом… Потом началась война, и парижанам стало не до высокого искусства. Кстати сказать, Виченцо Перуджа тоже был призван в армию, честно воевал, демобилизовавшись только в 1921 году. Тогда же, женившись на одной из своих кузин, он уехал в Париж, где открыл москательную лавку и через несколько лет умер. Говорили, что иногда он приходил в Лувр, чтобы взглянуть на «Джоконду» и пролить, расчувствовавшись, одну-две слезинки.Тогда же картину закрыли стеклом, потому что у одного ненормального, вовремя задержанного охранниками, в кармане обнаружилась склянка с кислотой, которую он хотел выплеснуть на холст. Позже, в 1957 году, какойто психопат бросил в картину камень, и на следующий же день обычное стекло было заменено на пуленепробиваемое.Надо сказать, что картина не раз путешествовала по миру, побывав в Нью-Йорке, в Японии, в Москве! И везде, где бы она ни появлялась, люди выстраивались в многотысячные очереди, лишь бы увидеть самую знаменитую картину за всю историю человечества.Лишь однажды путешествие «Джоконды» было «вынужденным». В годы Второй мировой войны сотрудники Лувра вывезли «Мону Лизу» из занятого немцами Парижа и спрятали ее в одном из старинных замков, находившемся в неоккупированной зоне. Подручные министра иностранных дел фашистской Германии фон Риббентропа метались по всей Франции, но картину так и не нашли, а найди — кто знает, не потеряли бы мы ее вновь и теперь уж точно навсегда, как случилось это со многими шедеврами, сгинувшими во время войны....Остается добавить, что отпечаток пальца на раме картины, обнаруженный Альфонсом Бертильоном, действительно принадлежал Виченцо Перудже. Более того, отпечатки пальцев итальянца имелись в архивах Сюртэ, так как Перуджа в свое время попал в участок за попытку ограбления проститутки. Если бы в те годы во Франции существовала система оперативной идентификации по отпечаткам пальцев, то поиски похитителя «Моны Лизы» заняли бы всего несколько дней.Однако случилось то, что случилось. Историю нельзя изменить, переписать — и то получается не всегда. А вот делать выводы можно и нужно.

Русский шар покорил Северный полюс

[b]Совсем недавно успешно завершился уникальный экспедиционный проект «Полет к вершине планеты. К Северному полюсу на воздушном шаре». В историю освоения Арктики вписана новая страница: впервые в истории Северный полюс был достигнут при помощи теплового воздухоплавательного средства.[/b]Рекордный перелет осуществлен экипажем теплового аэростата «Святая Русь» в составе известного российского путешественника Валентина Ефремова, штурмана Эдуарда Мазура и оператора Виталия Газаряна. На преодоление более 1100 км по маршруту: остров Средний – мыс Арктический (архипелаг Северная Земля) – Северный полюс у экспедиции ушел 41 день.Подготовка к экспедиции заняла более полутора лет, причем основное внимание было уделено безопасности перелета. Организация авиаобслуживания и поисково-спасательного обеспечения экспедиции прошла в тесном взаимодействии с Министерством обороны и Министерством транспорта России, Федеральной службой безопасности, специалистами Красноярского управления гражданской авиации, Ассоциацией полярников.В ходе подготовки и реализации проекта была разработана и осуществлена беспрецедентная операция по авиационному обеспечению экспедиции с помощью вертолетов, в частности, по организации дополнительных баз топлива на акватории Северного Ледовитого океана.Итак, Россия по-прежнему занимает ведущие позиции деле исследования и освоения Арктики. Экспедиция «Святой Руси» доказала, что традиции наших великих соотечественников – В. Чичагова, Ф. Литке, Э. Толля, Г. Седова, Б. Вилькицкого, В. Русанова, И. Папанина и других отважных полярных первопроходцев – не забыты более того, преумножаются.

«Горожане» простили «Зенит»

[b]В Санкт-Петербурге состоялся первый турнир среди команд фан-клубов «Вперед, Россия!». В соревнованиях, проходивших на запасном поле стадиона «Петровский», приняла участие команда Клуба болельщиков ФК «Москва».[/b]«Горожане» попали в группу вместе с «Зенитом», «Рубином» и «Уралом». В первом матче с «Рубином» «Москва» владела преимуществом на протяжении всей игры, однако пробить голкипера соперника нашим форвардам так и не удалось. Видимо, сказалась утомительная дорога из Москвы в Санкт-Петербург, куда столичная команда добиралась ночным поездом. В итоге футболисты «горожан» приехали на стадион всего за 40 минут до начала первого матча.Во второй встрече было видно, что «москвичи» нащупывают свою игру. «Зенит» считался явным фаворитом не только группы, но и всего турнира. Однако «Москва» Питеру не покорилась. Отметим уверенную игру голкипера нашей команды, отстоявшего на «ноль». В конце матча форварды «Москвы» дважды выходили один на один с вратарем хозяев, но дважды они простили «Зенит».В последнем групповом матче с екатеринбургским «Уралом» болельщикам «Москвы» необходима была только победа. Увы, наши ребята, увлекшись атакой, пропустили обидный гол. В конце встречи «Москва» отыгралась и должна была забивать еще, но мяч упорно не шел в ворота «Урала». В итоге на последних секундах игры соперник поймал нас на контратаке. «Москва» заняла третье место в группе.В турнире «Вперед, Россия!» победу праздновали футболисты ЦСКА, обыгравшие в финале «Зенит» в серии послематчевых пенальти (основное время закончилось со счетом 0:0). Бронза у «Спартака».[i]Команда болельщиков «Москвы» благодарит РФС и «Невский Фронт» за организацию и проведение данного турнира.[/i]

Настольные страсти

[i]В Москве на Малой спортивной арене «Лужников» прошел грандиозный праздник настольного тенниса – XV весенние Народные игры-2005. Отличие этого турнира от всего многообразия проводящихся спортивных соревнований очень простое: в Народных играх может принять участие любой любитель настольного тенниса без ограничения по возрасту, полу или физической подготовке.[/i][b]От новичка до мастера[/b]Специально для самых маленьких любителей был проведен детский турнир. Отдельно соревновались ветераны, проводился турнир для профессионалов. Самым массовым и демократичным был турнир любителей, где могли играть вместе и мужчины, и юноши. К ним могли присоединиться женщины и девушки. Начинающий игрок мог встретиться с уже умеющим. Для каждого нашелся достойный соперник, каждый мог в течение дня наслаждаться любимым видом спорта.В ходе Народных игр в этот раз прошли турниры для журналистов и депутатов Московской городской думы, что придало дополнительного веса этому спортивному празднику.В проведении этого масштабного мероприятия организаторам помог генеральный спонсор турнира – Агентство спортивного маркетинга «Спорт Медиа Групп». Информационными спонсорами выступили множество СМИ, в том числе и газета «Вечерняя Москва» Для того чтобы игры состоялись, большие усилия приложили компании «Спорт-холл», «Спорт-мастер» «Агма», «Спирус», комбинат питания «Лагуна» и марка итальянской косметики Rose Chandal.На протяжении двух дней шли спортивные баталии в трех залах Малой спортивной арены «Лужников». Каждый мог найти себе равного соперника по классу и возрасту. В соревнованиях за два дня приняли участие 1588 человек (1389 мужчин и 199 женщин) из пяти Федеральных округов. Всего играли в турнире представители 15 областей России, 62 городов. В Народных играх приняли участие даже спортсмены из Украины.[b]Ложка дегтя[/b]Уже стало привычным в последние годы, что популярный турнир не проводится в запланированные в календаре Федерации настольного тенниса России сроки. Причина банальна – деньги на проведение соревнований выделяются по остаточному признаку. Чаще получается, что их дают не тогда, когда надо, а тогда, когда они уних появляются. Так получилось и в этот раз. Денег дали, но в два раза меньше, чем необходимо по смете.Пришлось проводить соревнования не совсем в удобное время – в конце мая. Уже закончились уроки в школах, ребята разъезжаются по спортивным лагерям, на дачи, да еще в это же время проводятся спартакиады учащихся федеральных округов. Видимо, поэтому на Малой спортивной арене «Лужников» собралось на первый взгляд не так уж много участников. Но зато пришли истинные любители настольного тенниса.На играх стали проводиться турниры для тех людей, которые могли бы обратить внимание на этот вид спорта, познакомиться с ним поближе и своей работой помочь его развитию. В первый день был проведен турнир для депутатов Московской городской думы, а во второй – для представителей прессы.[b]«Вечерке» досталось «серебро»[/b]В турнире депутатов принял участие известный актер и режиссер Евгений Герасимов, депутат Московской городской думы, председатель Комиссии по культуре, который, как выяснилось, последний раз держал ракетку в далекой юности. Но это не помешало ему получить большое удовольствие от турнира: «Дам задание сыну, чтобы немедленно купил стол на дачу.Я думаю, что смогу содействовать, чтобы настольный теннис нашел должное развитие в моем округе столицы». Герасимов тут же договорился о встрече с присутствующим на соревнованиях вице-президентом Европейского союза настольного тенниса Юрием Посевиным.Ну а в турнире журналистов редактор отдела спорта «Вечерки» Павел Абаренов занял второе место, в упорной борьбе уступив коллеге из газеты «Надежда».[b]На илл.: [i]Редактор отдела спорта «Вечерки» Павел Абаренов.[/b][/i]

Уж призрак близится

Правда о Дике Френсисе с шестью отступлениями

Агент Хемингуэй

Дурной сон Марка Твена

[b]Есть вещи, которыми не шутят. Грешно. Марк Твен, в остроумии которого может сомневаться лишь человек, начисто лишенный чувства юмора, это прекрасно понимал. Поэтому, когда он рассказывал о вещем сне, дарованном ему в 1858 году, он оставался неизменно серьезен. В ту ночь он увидел в гробу своего брата...[/b]Многопалубные пароходы с гигантскими гребными колесами в середине XIX века исправно перевозили пассажиров по многоводной Миссисипи. Конечно, случались аварии, зачастую являвшиеся следствием постоянно проводимых судовладельцами гонок. Не выдерживали паровые котлы, лопалась обшивка, порой из-за желания сократить путь капитан уводил судно с фарватера и сажал на мель. В этих условиях роль лоцмана становилась поистине неоценимой.Профессия эта была не только почетной, но и хорошо оплачиваемой. Последнее обстоятельство, а вовсе не романтика, заставила братьев Клеменсов — Генри и Самуэля — стать учениками лоцмана на пароходе «Пенсильвания», который курсировал между Новым Орлеаном и Сент-Луисом.Однажды из-за нездоровья Самуэль остался на берегу, и судно ушло в рейс без него. Ночью Самуэлю Клеменсу приснился сон: он в темном помещении, которое постепенно озаряется призрачным светом; это гостиная какого-то незнакомого ему дома; посреди комнаты на двух стульях стоит металлический гроб, а в гробу — его брат Генри; на груди покойного лежит букет белых цветов с единственной красной розой.В своей автобиографии Самуэль Клеменс, взявший псевдоним Марк Твен, писал: «Картина было столь яркой, отчетливой, что, проснувшись, я не сразу осознал, что это был всего лишь сон. Я встал, оделся и направился к двери, чтобы войти в эту гостиную. И остановился, поняв, что не вынесу встречи с нашей матерью, рыдающей над телом младшего сына. Я схватил шляпу и выбежал на улицу. Лишь промчавшись два квартала, я вдруг осознал, что это был всего лишь дурной сон.Ноги мои подкосились, и я чуть не рухнул на мостовую».Болезнь вскоре отступила, и Самуэль поднялся на борт «Пенсильвании», успевшей к тому времени вернуться в Новый Орлеан. Он ничего не сказал о своем сне брату, следуя совету их сестры, которой поведал о видении и которая настоятельно просила постараться выбросить ночной кошмар из головы и уж тем более ничего не говорить о нем впечатлительному Генри.Встреча братьев была, как всегда, теплой. Мало того, что они были поразительно похожи, их объединяло большее — душевное родство. Они никогда не ссорились, с полуслова понимая друг друга. Им было хорошо вместе, но впереди их ждало расставание: период ученичества Самуэля подошел к концу, и ему предстояло перейти уже в новом качестве на пароход «Лейси», который уходил вверх по реке на следующий день после «Пенсильвании».Ночь перед отплытием братья провели в каюте Генри. Мягко светила керосиновая лампа.На крошечном столике стояла бутылка ржаного виски. Сам не зная почему, Самуэль заговорил о кораблекрушениях и о том, как надлежит вести себя в этой ситуации. Он был старше и опытней, а потому Генри его не перебивал, хотя наверняка про себя удивлялся, с какой стати Самуэль вновь и вновь повторяет прописные истины.— Главное — не терять головы. Помоги пассажирам сесть в шлюпки. На всех их, конечно, не хватит, поэтому себе местечко не присматривай, а бросайся в воду и плыви к берегу.Утром они расстались. У Самуэля, провожавшего взглядом медленно набиравшую ход «Пенсильванию», было тяжело на сердце.— Ты еще не совсем оправился от болезни, — сказала сестра, стоявшая рядом.Через два дня Самуэль Клеменс на «Лейси» благополучно прибыл в Гринвилл, штат Миссисипи. Там его ждало ужасное известие: недалеко от Мемфиса взорвалась «Пенсильвания».Говорили о 150 погибших. Растерянный Самуэль пытался выяснить что-либо о судьбе Генри, но никто ничего доподлинно не знал.По мере того как «Лейси» продвигалась вверх по реке, становились известны детали происшедшей катастрофы, а вместе с этим росло число погибших и раненых .Из-за усердия кочегаров, понукаемых страстно желающим победить в очередной гонке капитаном, взорвались четыре из восьми котлов «Пенсильвании». Многие пассажиры и члены команды погибли в ту же минуту, многих затоптали во время паники, кто-то сгорел заживо, не сумев выбраться из кают. Большинство шлюпок оказались повреждены, так что шанс спастись был лишь у тех, кто бросился в воду и поплыл к берегу.Одним из таких смельчаков был тяжело раненный Генри Клеменс. Добравшись до Мемфиса, Самуэль кинулся на поиски брата и нашел его при смерти в здании, предоставленном городскими властями для пострадавших при катастрофе. Самуэль находился подле умирающего до самого последнего мгновения, когда же Генри последний раз вздохнул и замер, силы оставили его старшего брата. Один из сердобольных горожан, помогавший ухаживать за ранеными, отвел опустошенного горем Самуэля к себе домой и уложил в постель. Сон навалился тут же… Когда Клеменс проснулся, ему сказали, что тело Генри перенесено в морг, где оно и будет находиться до погребения. Самуэль отправился туда.Гробов было много. Сделаны они были из сосновых досок. За исключением одного... Как выяснилось позже, несколько жительниц Мемфиса, растроганные молодостью и красотой Генри, купили для него за 60 долларов металлический гроб. Места не хватало, поэтому гроб установили не на специальный постамент, а на стулья.Все было так, как в сновидении Самуэля. За исключением одной детали — не хватало букета. Самуэль подошел к гробу, и в этот момент открылась дверь, наполнив сумрачное помещение неверным светом. В зал вошла незнакомая пожилая женщина, чем-то напоминающая миссис Клеменс, с букетом белых цветов.Приблизившись к гробу с телом Генри, она положила цветы на грудь покойного. Нежно-белые бутоны раздвинулись, и Самуэль увидел кроваво-красную розу! …Было ли это поразительным совпадением либо проявлением какой-то неведомой силы, об этом ни Марк Твен, ни его сестра, подтверждавшая каждое его слово, предпочитали в дальнейшем не говорить и уж тем более — не спорить с охочими до сенсаций репортерами, которым была интересна любая деталь биографии знаменитого писателя. Но это — было.Есть вещи, которыми не шутят. Есть вещи, о которых лучше молчать.

Сатанинское отродье

Тайна смерти Кристойера Марло

Хозяйки «Веселого Роджера»

[b]Что уж говорить о пиратах минувших времен, корсарах, флибустьерах, удача и жизнь которых сплошь и рядом зависела от прихотливого случая. Эти отчаянные сорвиголовы к обычаям и неписаным правилам относились с превеликим почтением, допуская исключение лишь в том случае, когда женщина приносила несчастье не им, а их врагам. Таких дам избирали капитанами и полагали за честь служить под их началом и под самым зловещим из флагов – с черепом и костями – «Веселым Роджером».[/b][b]Англо-французский коктейль[/b]Жанна де Бельвиль была счастлива в браке и безутешна в горе, когда всесильный король Людовик XIV отправил на плаху ее любимого супруга. Была у короля такая особенность — доносам он доверял больше, чем клятвенным заверениям в преданности. О своей опрометчивости король пожалел позже, когда оскорбленная Жанна собрала группу верных ей рыцарей и стала сущим проклятием для западных провинций Франции. Современники изображали ее не иначе как со шпагой в одной руке и факелом в другой, часто — гордо стоящей на развалинах очередного захваченного ею замка.Возмущенный король двинул против Жанны де Бельвиль войска. Понимая, что вооруженное сопротивление регулярной армии равносильно самоубийству, Жанна обратилась за помощью к английскому королю Эдуарду III. Тот не замедлил с ответом, оформившимся в три многопушечных корабля.Вместе со своими двумя детьми Жанна де Бельвиль поднялась на борт флагмана и приказала поднимать паруса. Три года она пиратствовала в Атлантике, исправно пуская ко дну французские купеческие суда. Сойти на берег ее принудила причина самая что ни на есть поэтическая — любовь. Прежний муж был забыт, новый требовал заботы, и Жанна де Бельвиль оставила капитанский мостик....То же высокое чувство проторило дорогу в обратную сторону — на пиратскую бригантину — ирландке Анне Бонни и англичанке Мэри Рид. Причем чувство к одному человеку — Джеку Рэккаму. Этот молодец, верховодивший на «Драконе», одном из быстроходнейших парусников тех времен, был мужем Анны и любовником Мэри. Такое положение ничуть не смущало пирата, лишь отчасти тяготило оно его «дам сердца».Между ними шло постоянное соревнование. Зная, что после боя капитан призовет к себе ту из них, которая была особенно хороша в сражении, Анна и Мэри раз за разом показывали чудеса храбрости и... жестокости. Мало-помалу верх в состязании стала брать мисс Рид. Тогда миссис Бонни-Рэккам просто прирезала свою боевую подругу — и вся недолга. Однако мисс Рид осталась в истории. Коктейль «Кровавая Мэри» своим названием обязан ей.[b]Соперница королевы[/b]Самую известную морскую разбойницу Западного полушария звали Грейс О’Мэлей. Жила она в Ирландии в ХVI веке. Когда ей исполнилось шестнадцать, Грейс выдали замуж за Доннела Икоглина, главу клана О’Флагерти.Клан сей был знаменит, но о том, какая это была слава, свидетельствует надпись, сохранившаяся на крепостной стене города Гэлуэй: «Боже, защити нас от свирепых О’Флагерти и других напастей».Члены клана были пиратами, грабителями, наемниками. Муженек Грейс ничем не отличался от сородичей. К тому же везуч был на редкость. Однако в один из дней фортуна изменила Икоглину, и он был убит во время налета на торговое судно. Согласно его завещанию, руководство кланом, его армией и флотом перешло к молодой вдове.В течение почти сорока лет — до самой смерти — Грейс О’Мэлей, она же Грейс О’Флагерти, оставалась на этом посту. О бесстрашии ее ходили легенды, и под черное знамя Грейс стекались авантюристы и любители легкой наживы не только из Ирландии, но и из Англии, Шотландии, Уэльса. Бывало, под ее руководством находилось до тридцати галер. Подати, которыми Грейс обложила жителей прибрежных городов, уплачивались исправнее, чем королевские налоги. Купцы, владельцы кораблей, стонали от ее поборов. Их бесчисленные жалобы вскоре были услышаны английской королевой...Пиратов преследовали, бросали в тюрьмы, и в 1576 году Грейс О’Мэлей отправилась на поклон к Елизавете I.…В устье Темзы вошли три большие галеры. Первой на берег сошла высокая женщина, ярко-рыжие волосы которой были перевязаны белой лентой. Появление разбойницы в королевском дворце произвело сенсацию. На троне сидела Елизавета I, чопорная представительница династии Тюдоров, вся изукрашенная бриллиантами, а напротив нее стояла королева ирландских вод, весь наряд которой состоял из нескольких метров желтого холста, обмотанного вокруг тела, да куска черной парусины вокруг талии. Обута Грейс была в морские сапоги.Когда штальмейстер подал знак подойти, она пересекла зал, схватила протянутые ей для поцелуя хрупкие пальцы и принялась энергично их трясти.Высвободив руку, Елизавета воззрилась на гостью. Удивление сменилось весельем, когда Грейс тут же уселась рядом, не дожидаясь, пока ей это позволят.Потом она запустила руку в складки своего одеяния, вытащила табакерку, отправила в обе ноздри солидную порцию нюхательного табака и начала с удовольствием чихать. Королева предложила ей платок. Трубно высморкавшись, Грейс швырнула платок на пол. Придворные в ужасе замерли. Ирландка нахмурилась и подняла платок. Со словами: «Он вам нужен? Но в моих краях ими не пользуются больше одного раза!» — она кинула платок свите.Елизавету очень позабавило эксцентричное поведение ирландки, и она отпустила Грейс О’Мэлей, одарив ее землями на родном острове и выдав патент «правительственной служащей».Напрасно. Уже через несколько месяцев по возвращении на родину Грейс принялась за старое — и с куда большим успехом, ведь теперь ее охраняло благоволение королевы! Монаршая милость небезгранична, и воинственную ирландку объявили вне закона. Вскоре правительственные суда настигли ее в море. Силы были неравны, и Грейс предпочла сдаться, чтобы не губить своих людей.Следствие тянулось около полутора лет. За это время подручные Грейс сумели переслать ей драгоценности, и, подкупив стражу, узница бежала.Разъяренная Елизавета приказала во что бы то ни стало схватить Грейс О’Мэлей. За голову пиратки была назначена награда, и деньги сделали свое дело — предатели выдали Грейс властям.Разбойницу приговорили к повешению. Тогда она обратилась к королеве Елизавете с прошением о помиловании, предлагая отдать в казну все свои богатства и обещая всемерно содействовать замирению Зеленого острова, как она называла Ирландию. После долгого размышления (в Ирландии вспыхивало одно восстание за другим) Елизавета согласилась, но оставила у себя заложниками двух детей Грейс, предложив ей самой отправляться выполнять обещанное. Явилось ли это результатом деятельности Грейс или нет, но Ирландия действительно немного поутихла.Через год Грейс О’Мэлей вновь предстала перед королевой, теперь она была воплощением скромности и послушания. Елизавета растрогалась и отпустила ее с детьми, даже вернула часть состояния. И опять поторопилась. Возвращаясь домой, Грейс была застигнута штормом. Она укрылась в гавани Хаут и попросила приютау местного лорда сэра Лоуренса. Но ее даже не пустили на порог! Разгневанная Грейс в отместку похитила сына лорда и вернула ребенка только через полгода, заставив отца поклясться, что ворота его замка всегда будут распахнуты для страждущих.Сэр Лоуренс сдержал слово и детям наказал... И сегодня ворота замка открыты, а уставшие путники могут бесплатно получить ночлег (пусть не самый комфортабельный) и еду (хотя и не слишком изысканную). Нельзя сказать, что им здесь рады, однако традиция!..[b]Китайский синдром[/b]В 1805 году Ченг Ай Сао принадлежал флот из 400 джонок. Более 5000 пиратов повиновались ей. Было в ту пору Ченг Ай Сао 30 лет, и за спиной у нее была полная приключений жизнь. Маленькой девочкой ее продали в бордель в Кантоне, где она и «проработала» более 10 лет. Потом один из постоянных клиентов воспылал к ней любовью, выкупил у хозяев публичного дома и забрал с собой. Так Ченг стала женой одного из могущественнейших пиратов китайского побережья. Когда же муж умер от лихорадки, вдова мигом перессорила его сподвижников и в поднявшейся суматохе взяла власть в свои руки.Она была на редкость удачлива. Ее флотилия контролировала все передвижения вдоль морского побережья, занимаясь тем, что столетие спустя стало называться рэкетом. Каждый рыбак платил Ченг Ай Сао «отступные», получая за это гарантии своей неприкосновенности. Обязанностью рыбаков было также являться по первому зову и увеличивать своими суденышками и без того внушительную армаду пиратки. Крестьяне из приморских деревень, также платившие Ченг Ай Сао «налог», становились временной командой, чтобы принять участие в очередном сражении с правительственными кораблями.Почувствовав свою неуязвимость, Ченг Ай Сао занялась более прибыльным делом, нежели собирать деньги с бедняков и брать на абордаж чужие суда. Она стала торговать солью в Кантоне и даже основала собственную таможню. Поняв со временем, что таким образом приумножает свое состояние не в пример быстрее, она пошла на переговоры с правительством и в обмен на личную неприкосновенность и государственный пост для своего любовника распустила флотилию. Более того, помогла войскам покарать тех упрямцев, что не пожелали отказаться от морского разбоя. В мире и покое Ченг Ай Сао прожила до 69 лет, проводя все свободное время в игорных домах. Страстью к азартным играм отличалась и небезызвестная мадам Вонг, возглавлявшая пиратов Гонконга и «окрестностей» в середине прошлого века. Говорят, ее не раз видели в казино за рулеткой и даже один раз сфотографировали. Папарацци продал снимок пожилой китаянки иллюстрированному журналу за хорошие деньги, которые, к сожалению, не успел потратить. Фотографа нашли на городской свалке со множественными ножевыми ранениями...К этому времени мадам Вонг уже отошла от дел. Принадлежащие ей торпедные катера ржавели в мангровых зарослях, ее «подвиги» стали добычей писателей и сценаристов, ее подручные сменили автоматы на компьютеры, а абордажные крюки на конверты с компрометирующими материалами.В конце ХХ века так и проще, и безопасней, и прибыльней. В этом, если поискать, тоже есть своя романтика...

Эксклюзивы

Индексация пенсий в 2025 году: кому и на сколько увеличат выплаты

На что ушли деньги? Зачем в США инициируют расследование против Зеленского

Дело об убийстве двухлетней девочки рассматривают в Екатеринбурге: что произошло, кого винят и что грозит

Январские настроения: какой будет погода в Москве в предстоящие выходные

Как установить контакт с детьми партнера от предыдущего брака

Индексация пенсий в 2025 году: кому и на сколько увеличат выплаты

На что ушли деньги? Зачем в США инициируют расследование против Зеленского

Сожитель избил до смерти: дело об убийстве малышки рассматривают в Екатеринбурге

Январские настроения: какой будет погода в Москве в предстоящие выходные

Любить необязательно: как установить контакт с детьми партнера от предыдущего брака

Вечерка ТВ

Перекличка столиц. «Ожирение»

Преображенский клуб. «Будущее России: конструктивная полемика или ее отсутствие»

Научпост. Лес: Защита и восстановление. Видеоподкаст

Приметы и советы

Народный календарь. Что запрещается делать беременным на Анну Темную, 22 декабря

Народный календарь. Как не стать жертвой бессонницы на Аввакума, 15 декабря

Народный календарь. Как узнать имя будущего мужа 13 декабря

Народный календарь. Как мстить в Парамонов день, 12 декабря

Народный календарь. Как не навлечь беду в Сойкин день, 11 декабря

Народный календарь. Что запрещается делать беременным на Анну Темную, 22 декабря

Народный календарь. Как не стать жертвой бессонницы на Аввакума, 15 декабря

Народный календарь. Как узнать имя будущего мужа 13 декабря

Народный календарь. Как мстить в Парамонов день, 12 декабря

Народный календарь. Как не навлечь беду в Сойкин день, 11 декабря

Проще, чем кажется

Проще, чем кажется: как выбрать спортивный зимний инвентарь

Как выбрать валенки

Как побороть застенчивость при поиске работы

Как выбрать зимнюю одежду питомцу

Как украсить квартиру к Новому году-2025

Проще, чем кажется: как выбрать спортивный зимний инвентарь

Как выбрать валенки

Как побороть застенчивость при поиске работы

Как выбрать зимнюю одежду питомцу

Как украсить квартиру к Новому году-2025

Автор

Установите vm.ru

Установите vm.ru