Главное
Гид по Москве
Приметы и советы

Автор

Ирина Шипилова
Мерсье — заложница прекрасной Анжелики
В ней соединились итальянский темперамент и французская утонченность. Ее настоящее имя — Жослин, которое ей никогда не нравилось. Так она стала Мишель — в честь великой актрисы Мишель Морган.
Развлечения
Мишель Мерсье: Стареть - это ужасно!
В Санкт-Петербурге завершился III Международный кинофестиваль стран Арктики «Северное Сияние». В его программу вошли фильмы из Дании и Швеции, Исландии и Канады, России и Финляндии. В качестве почетных гостей фестиваль пригласил двух звезд - американку Дэрил Ханну и француженку Мишель Мерсье - исполнительницу роли легендарной Анжелики. Этот «смутный объект желания» нескольких поколений российских мужчин и искреннего восхищения многих женщин согласился ответить на вопросы корреспондента «Вечерки». .
Развлечения
В защиту водителей!
Сижу дома, пишу текст. Фоном работает телевизор - идет очередное ток-шоу. "Посадить ее лет на пятнадцать, а лучше - пожизненно. Чтоб всем таким был урок, чтоб знали!", - доносится до меня из "ящика" возмущенный женский голос.
Общество
Птица счастья завтрашнего дня
Сегодня открывается 67-й Международный Венецианский кинофестиваль, в основном конкурсе которого в этом году представлен и фильм «Овсянки» нашего соотечественника Алексея Федорченко. За главный приз одного из самых престижных в мире киносмотров, наряду с картиной Федорченко, будут бороться еще двадцать две ленты – среди них новые работа Даррена Аронофски, Софии Копполы, Тома Тыквера и других «достойнейших». Для российского режиссера это будет уже второй «венецианский» вояж. Предыдущий – пять лет назад – закончился феерически: его «Первые на Луне» победили в секции «Горизонты» и стали одним из самых интересных событий фестиваля.Чем Алексей Федорченко собирается удивить Венецию на этот раз?[b][i]Шок или шик?[/i]– Алексей, весь Интернет шумит, что вы везете в Венецию откровенную эротику, которую нельзя смотреть «детям до 18».[/b]– На самом деле ничего такого, что может шокировать «детей до 18», в нашей картине нет. Я думаю, если дети ее посмотрят, ничего страшного с ними не случится. В картине действительно много эротики. И она невероятно красивая.[b]– Я прочла, что сами вы определили «Овсянок» как «эротическую драму с вкраплениями сказки».[/b]– Нет, я так не формулировал. Но термин «эротическая драма» действительно звучал.Жанр «Овсянок» определить сложно. Это, конечно, драма. Это сказка для взрослых. Это роуд-муви. И, как я уже говорил, эротика там действительно есть.[b]– В одноименной повести Дениса Осокина, по которой снят фильм, ее тоже достаточно много...[/b]– Да, но меня, разумеется, не только это в ней привлекло. Книга Дениса получила Гран-при на литературном конкурсе «Аксенов-фест». Это большая литература. Мне кажется, Денис – очень глубокий, нежный писатель с уникальным взглядом на простые вещи. Он видит в них второй, третий, четвертый смысл. Это меня очень привлекает в вещах Дениса.[i][/i][b][i]Овсянки – это не каша[/i]– А что это за птицы такие – овсянки? Стыдно признаться, но раньше я о них не слышала.[/b]– Многие не слышали, не только вы. И у многих слово «овсянки» в первую очередь ассоциируется с кашей. Когда мы начинали снимать, стали выходить статьи. И каждая вторая называлась «Овсянки, сэр». Сейчас, конечно, все уже знают, что наши овсянки к каше не имеют никакого отношения.Наши овсянки – это замечательные птицы. Лесные воробьи зелено-желтого цвета. Они живут практически на всей территории России, их около тридцати видов. Их много, но их никто не видит.Они не очень заметные, но поют безумно хорошо. Их специально держат в клетках, их пение уникально. И они учат петь канареек. Поэтому трели русских канареек еще называются «овсяночными» трелями.[b][i]Не лепи Горбатого![/i]– Насколько я знаю, съемки «Овсянок» проходили по всей стране, в том числе и Горбатове – самом маленьком городе России, в котором живут всего четыре тысячи человек. Что собой представляет этот город?[/b]– Это маленький городок на высоких берегах Оки, который всегда существовал за счет местной канатной фабрики. Там всегда делали канаты, всю жизнь. Сейчас там тоже канатная фабрика и коррекционные интернаты для глухонемых детей – такие вот градообразующие предприятия. Ну, еще два санатория, перенесенных из начала 70-х практически без изменений, – МВД и еще какой-то.Волшебная природа и остановленное время. И люди в некоем анабиозе.[b]– А где еще вы снимали?[/b]– Мы отбирали натуру, которая была описана Денисом в книге. Сначала мы проехали с Денисом всю эту дорогу – от города Нея Костромской области в город Горбатов Ивановской. Отобрали почти все объекты. Потом я, по этой же дороге, проехал с Михаилом Кричманом и Андреем Панкратовым – оператором и художником-постановщиком.Мы утвердили объекты. Фактически по этой трассе – а это Костромская, Ивановская и Нижегородская области – мы и нашли все. Кроме исходного пункта, потому что сам город Нея нам не понравился. Нет, он оказался замечательным, но не подходил нам по образу. Мы долго его искали. Но летом того же 2008 года мы с Денисом Осокиным снимали документальный фильм «Ветер Шувгей» – о городах болгарских лесорубов в тайге Коми. Там много лет существовало несколько городов, построенных болгарами, где они жили и рубили лес. А потом в одночасье эти города были покинуты. И сейчас в тайге можно найти шикарные дороги, которые ведут в никуда, и развалины «городов будущего», которые в одночасье перестали существовать.И когда мы зашли в тупик с Неей, я вспомнил про один из таких городов. И это один в один подошло под наш замысел. И мы поехали в Коми.А осеннюю и зимнюю натуру Неи мы снимали под Екатеринбургом на Волчихинском водохранилище. Как раз там снимались все сцены с Виктором Сухоруковым. Так что у нас было задействовано пять областей.[b][i]Народ не платит[/i]– Свои предыдущие фильмы вы снимали при поддержке государства, а как обстоят дела с картиной «Овсянки»?[/b]– Этот фильм полностью профинансировал наш продюсер Игорь Машин. Бюджет где-то миллион триста долларов. Мы несколько раз подавали на поддержку Госкино, но безуспешно.Видимо, некоторые сцены в сценарии испугали чиновников Министерства культуры, хотя ничего страшного, повторяю, в них нет. Там все безумно красиво, нежно, удивительно.[b]– Государство вообще должно поддерживать кино или кино должно учиться выживать самостоятельно?[/b]– Кино должно учиться выживать самостоятельно, но в наших условиях это пока нереально. Поэтому на данном этапе, мне кажется, государство должно поддерживать авторское кино. И я надеюсь – я уже подал заявку в Госкино на свой следующий проект «Небесные жены луговых мари», тоже по сценарию Дениса Осокина – все-таки получить эту поддержку. Тем более Министерство культуры сейчас декларирует поддержку авторского кино. И если это не авторское кино, то я вообще не понимаю, что такое авторское кино.[b]– А как вы относитесь к ситуации с расколом в Союзе кинематографистов? У вас нет по этому поводу особого мнения?[/b]– Мне это неинтересно. Неинтересна ни одна сторона, ни другая. Хотя у меня много товарищей и с той, и с другой стороны. И я не считаю критерием моего хорошего отношения к людям участие или неучастие в Союзе кинематографистов или в новом Союзе кинематографистов. У меня другие критерии отношения к людям.[b][i]Венеция против Сочи[/i]– Вы сказали, что «Овсянки» полностью сняты на деньги продюсера Игоря Мишина. Как вам работалось – ведь это ваш первый опыт работы с ним? Удалось ли избежать «вечного» конфликта между режиссером и продюсером?[/b]– Этот конфликт неминуем, он существует априори. Даже если продюсер и режиссер – одно и то же лицо. Даже когда я сам продюсирую свои фильмы, этого конфликта не удается избежать.Но все наши конфликты ни в коем случае не отражались на работе.[b]– И все-таки чье было решение снять картину с конкурса «Кинотавра» – ваше или продюсера? И как вообще возникла подобная ситуация?[/b]– История простая, и в ней нет ничего скандального. Фильм был послан и в Венецию, и на «Кинотавр».В мае начинается отборочная комиссия в Венеции, и в то же самое время окончательное решение принимает «Кинотавр». В принципе, «Кинотавр» – национальный фестиваль, и участие в нем не мешало Венеции, так как Венеция – это фестиваль международных премьер. Но в этом году «Кинотавр» по некоторым критериям стал международным фестивалем. В его программе был показан немецко-украинский фильм, в жюри были иностранцы. И Венеции показалось, что это нарушает их регламент.Они попросили снять фильм с конкурса. О том, что такое может случиться, дирекция «Кинотавра» была, конечно, уведомлена заранее. И, конечно, к этому отнеслись с пониманием, потому что «Кинотавр» – это такой… очень родной для меня фестиваль, с него началась моя киножизнь. Именно с призов «Кинотавра». То, что я не был показан на «Кинотавре», – это, конечно, неприятно, и в первую очередь для меня. Но все прекрасно понимают, что показ российского фильма в Венеции – это важно для всего российского кино.[b]– Кто вас будет поддерживать в Венеции?[/b]– Я еду с дочкой Варварой – ей прислали личное приглашение от фестиваля. И в прошлый раз – когда мы представляли «Первые на Луне» – Варвара уже ездила на фестиваль. И ее там действительно полюбили. И на этот раз директор фестиваля Марко Мюллер прислал личное приглашение для Варвары. Она уже гораздо старше, ей больше восьми лет. И она с удовольствием оставит на несколько дней школу и съездит в Венецию. Приятно пройтись по красной дорожке.[b]– На нее тоже распространяется «детям до 18»? Или вы для нее сделали исключение?[/b]– Она не видела фильм, но я с удовольствием покажу ей эту картину.
Развлечения
Бессмысленно меняться в угоду мужчине
В недавно вышедшем в прокат фильме Веры Сторожевой «Компенсация» Любовь Толкалина сыграла очень неприятную женщину. Истеричную, злую, эгоистичную. Такие и мужчинам, и детям, и вообще всем вокруг доставляют лишь страдания. Но сама актриса не совсем согласна с подобной трактовкой. Свою героиню она считает скорее жертвой, нежели палачом. И уверена: люди не рождаются жестокими, таковыми их делают обстоятельства. А противостоять этим обстоятельствам могут только любовь и красота. [i][b]Выбирать душой[/b][/i][b] – Люба, как вы считаете, почему ненависть и злоба в последнее время все чаще побеждают любовь и красоту?[/b] – А разве раньше было подругому? Мне кажется, в мире всегда, с самого его основания, сталкиваются Добро и Зло. И Зло всегда ведет себя агрессивно. И все, про что мы сейчас говорим «кошмар, это аморально!», все это уже было. На самом деле мир стар. И ничего нового не происходит. Давайте вспомним хотя бы рожденных Адамом и Евой Каина и Авеля. Ведь Каин убил Авеля. Брат убил брата. И люди всегда будут убивать друг друга. Даже если мы перестанем производить оружие. Дело не в этом, а в самом человеке. [b]– Звучит очень мрачно...[/b] – Но, с другой стороны, всегда были и, я уверена, будут люди, которые будут проявлять чудеса великодушия, самоотверженности. Так что все не так уж мрачно. Мы сами делаем выбор в пользу Добра или Зла. Мы все рождаемся с любовью в душе. Но потом начинаем страдать и меняемся не в лучшую сторону. А страдания происходят, мне кажется, когда мы начинаем оценивать и сравнивать. И в зависимости от этого определять, что хорошо, что плохо. Например, у соседа есть машина, а у меня нет. Значит, у меня все плохо. У кого-то шикарный дом, а у меня нет. Это плохо. И так далее. И все это вместо того, чтобы радоваться тому хорошему, что происходит в твоей жизни. Радоваться каждую минуту. Конечно, это не всегда просто. Когда происходят какието несчастья, например. Нужно понимать и осознавать, что Господь посылает их для того, чтобы сделать нас сильными. И это надо всегда понимать и осознавать. И учить своего ребенка: с тобой происходит только то, что может тебя укрепить. Хотя, конечно, каких-то вещей я боюсь. Например, быть искалеченной – если я чего-то боюсь понастоящему, то именно этого. [b]– Именно поэтому вы решили участвовать в «Ледниковом периоде»?[/b] – Отчасти да. Чтобы себя перебороть. Хотя, конечно, все мои близкие пришли в ужас: «Зачем?! Для чего тебе это надо?!» Но я была настроена решительно ([i]смеется[/i]). [i][b]Кто создал повара[/b][/i][b] – А вообще мнение мужа, режиссера Егора Кончаловского, для вас много значит? Может ли он вам, например, что-нибудь запретить?[/b] – Может. Но не запрещает ([i]смеется[/i]). На самом деле у нас нет такого – разрешитьзапретить. Мне кажется, это совершенно бессмысленно. Если человеку по-настоящему хочется что-то сделать, он все равно это сделает. Безусловно, я советуюсь с мужем, и его мнение для меня важно. [b]– А правда, что когда вы познакомились со своим мужем, вы были аппетитной пышечкой? И что именно Егор настоял на том, чтобы вы похудели?[/b] – Нет, ну что вы. Не было разговора о том, что я должна похудеть. Я действительно была пышечкой и, познакомившись с Егором, действительно сильно похудела. Но это произошло само собой. На меня тогда все сразу навалилось: я поступила в институт, влюбилась. Мне было не до еды. К тому же такое количество информации потребляли тогда мои тело, глаза, душа и разум, что на ее переработку уходило невероятное количество энергии. Видимо, сжигались все потребляемые мной калории. Вообще, как выяснилось, человеку для поддержания жизни в теле нужно совсем чуть-чуть. Как Дюймовочке. А остальное – оно от лукавого. Говорят же, что Господь Бог создал пищу, а дьявол создал повара. Но это так, лирическое отступление. А то, что вы читали… Понимаете, то, что я говорю, это же транслируется через посредников, и информация иногда преломляется. Нет, я не говорила, что Егор хотел, чтобы я похудела. Да и сама я не стремилась. Я вообще считаю, что это абсолютно бесперспективно – что-то менять в себе в угоду мужчине. Мужчина все равно это не оценит, как ни старайся. [b]– А женщина ценит, когда мужчина меняется ей в угоду?[/b] – Какой же это тогда мужчина, если он готов идти на поводу у женщины? Он же хозяин, он же глава семьи. Вообще мужчинам очень сложно. Гораздо сложнее, чем женщинам. К ним такой огромный список требований и претензий. Он должен быть и добрым, и щедрым, и богатым. И не бояться принимать решения, и брать на себя за это ответственность. Им очень тяжело. [b][i]Карьера или семья?[/i] – Женщины сейчас не отстают от мужчин. Даже, можно сказать, иногда их опережают. Они тоже и принимают решения, и берут на себя ответственность. И успешно ведут бизнес, делают феерические карьеры…[/b] – И одновременно часто жалуются на неустроенную личную жизнь. И мне кажется, в этом и проблема. Женщине, с одной стороны, хочется самореализации, но в погоне за успехом она часто забывает о чем-то другом, очень важном. О том, что составляет женскую сущность. Но на самом деле тут все очень сложно. Я ни в коем случае не против карьеры, я сама работаю с удовольствием. Но… Мне кажется, все женщины сейчас загнаны в какую-то ловушку. Они одновременно и несчастны, и виноваты. Они и обижены, и обижают. Какойто странный клубок такой змеиный получается. С одной стороны, стремятся к независимости, с другой – сами от нее страдают. Непонятно, что с этим делать. Пока все идет к тому, что скоро мир станет матриархальным, и всем как-то надо к этому подготовиться. [i] [/i][b][i]Нетипичный муж[/i] – В семье вашей героини из «Компенсации» матриархат, похоже, уже наступил. Муж[/b] ([i]его сыграл Гоша Куценко.[/i] – [b]И. Ш.[/b]) [b]занимается хозяйством и ребенком, жена вовсю делает карьеру и меняет любовников.[/b] – Но вообще, конечно, ситуация нетипичная. Обычно все наоборот: жена разрывается между работой и ребенком, а муж меняет любовниц. Но знаете, и в жизни, как в нашем фильме, бывает подругому. И встречаются мужчины, которые уделяют своим детям гораздо больше внимания, чем их жены. Они гуляют с ребенком в лесу, водят его на выставки, учат кататься на коньках и лыжах. Но это, конечно, довольно редко встречается. В основном мужчины безответственно относятся к детям. Что, кстати, тоже показано в «Компенсации». Причем – и это тоже очень точно подмечено в фильме, один и тот же мужчина может быть отцом идеальным, а в другом – абсолютно безответственным. Как, собственно, и получается с Гошиным героем. Он обожает свою дочь от второго брака и даже не узнает детей от первого. И это для меня непонятно. Даже если ты уходишь из семьи, надо продолжать дарить любовь своим детям. [b]– А вашей дочерью Машей кто больше занимается – вы или муж?[/b] – Все-таки я. Хотя Егор уделяет Маше достаточно много времени и является для дочери большим авторитетом. Но наш папа, во-первых, очень много работает. Он и продюсирует проекты, и сам сейчас заканчивает картину. А во-вторых, он режиссер – а это все-таки специфические люди. Они по природе своей одиночки. И им нужно аккумулировать в себе энергию. А ребенок такой возможности не дает. Он, наоборот, требует от тебя много энергии. А я вижу, как муж на работе устает. Совершенно без сил приезжает домой. И я понимаю, что он же старается в первую очередь для нас с Машей. Поэтому просто встречаю его дома и кормлю ужином. [b]– Муж не требует от вас кулинарных изысков?[/b] – К счастью, нет. Егор любит простые блюда – борщ, свекольник. Муж неприхотлив в еде. [b]– А Маша? Она беспроблемный ребенок?[/b] – Ну, как вам сказать… Иногда она заставляет нас сильно понервничать. Так, как раз когда я уже решила, что моя дочь – человек взрослый, она взяла и преподнесла нам сюрприз. Выпрыгнула из окна второго этажа на даче. Они с другом во что-то там играли, и Маша решила, что ей надо прыгнуть. Мы, конечно, страшно испугались, повезли ее в Филатовскую больницу. Хорошо, что обошлось без серьезных последствий. Но была травма, и потом целый год мы с ней справлялись. [b]– В «Компенсации» одну из ролей исполнила дочь Гоши Куценко. А Маша хочет сниматься в кино?[/b] – Почему бы и нет? Она очень артистичная девочка. Для «Компенсации» она не подошла по возрасту. Но мы сейчас не думаем о том, кем она будет. Мне кажется, не надо прогнозировать будущее своему ребенку, пусть сам выбирает, что ему интереснее. Задача родителей – дать ребенку возможность максимально раскрыть свои способности. [b]– Многие родители для этого водят своего ребенка во множество кружков. Помните, как у Агнии Барто – драмкружок, кружок по фото. У вас тоже так?[/b] – Нет, у нас не так. Такое хождение провоцирует кровотечение из носа. У всех, в том числе и у родителей. Но самое страшное – это то, что потом происходит с детьми. Жалкое зрелище. Загнанный, нервный ребенок, который не умеет разговаривать с небом, с травкой. Не умеет видеть и ценить красоту. Из таких вот затасканных по кружкам девочек, мне кажется, и вырастают потом такие женщины, как моя героиня в «Компенсации». Так что драмкружок, кружок по фото – это все хорошо, прекрасно. Но в первую очередь нужно научить ребенка любить.
Развлечения
Женщина не может без семьи
РЕЖИССЕР Вера Сторожева, чья картина «Путешествие с домашними животными» стала безусловным фестивальным хитом, ныне активно снимает жанровое кино. На днях в прокат вышла ее «Компенсация» – криминальная драма с Гошей Куценко и Любовью Толкалиной в главных ролях. Впереди – съемки комедии, уже почти закончен сценарий. Чем вызвана такая резкая перемена Сторожевой своей режиссерской участи? Вера признается, что ей несколько надоело сидеть в резервации авторского кино – теперь ей хочется снимать для широкого зрителя. «Бессмысленно тратить на кино столько денег и сил лишь для того, чтобы показать картину на двух-трех фестивалях», – считает режиссер.Выпали из контекста – Вера, ваше «Путешествие с домашними животными» показали отнюдь не на двух-трех фестивалях, а, наверное, на 15–20.И на них фильм наградили множеством призов, среди которых было, если я не ошибаюсь, несколько Гран-при. Разве ради этого не стоит потратить деньги и силы? – Стоит, конечно. Фестивали и награды – вещи очень приятные.А еще приятнее сидеть в зале и видеть, что зритель на твое кино реагирует. В нужных местах смеется, вскрикивает, плачет. Мне понравилось работать «в жанре», но это вовсе не значит, что я буду снимать жанровое кино всю оставшуюся жизнь.Я люблю пробовать разное. Да, сейчас я буду снимать комедию. У меня уже был опыт работы в этом жанре – фильм «Француз». И мне нравится делать комедии. Конечно, мы хотим снимать не тупую комедию, а глубокую, с кучей «планов».Чтобы один зритель мог «считать» одно, другой – другое. Как в хороших американских комедиях. Попытаемся сделать хорошее жанровое кино.– В случае с «Компенсацией» вам, по-моему, это вполне удалось. Получилось качественное зрительское кино, которого нам сейчас так не хватает. У нас ведь сейчас либо «Самый лучший фильм», либо то, что у нас называют «арт-хаусом» – его нам в избытке показали на последнем «Кинотавре». Какое-то невнятное, невероятно нудное кино с серыми актерами.– На последнем «Кинотавре» я не была. Была на прошлом – наша «Скоро весна» участвовала там в конкурсе. И, на мой взгляд, оказалась в некой оппозиции к остальным фильмам конкурса – довольно мрачным и депрессивным. Среди них были, безусловно, сильные работы – «Волчок», «Бубен, барабан» – но общее впечатление осталось тягостным.Что же касается нашего «артхауса»… Мне действительно кажется, что у нас произошла некоторая подмена понятий. Арт-хаусом у нас часто называют просто нудное и скучное кино, которое невозможно досмотреть до конца. Это, разумеется, не так. Хороший арт-хаус – это невероятно увлекательно. И это совсем необязательно одна сплошная депрессия, как у нас принято думать. Я очень люблю хорошее артхаусное кино. И не переношу кино депрессивное.Гламурные дети – Но у вас тоже очень жесткая история. Чем она вас, по природе оптимистку, зацепила? – Во-первых, хороших сценариев мало. А сценарий Наташи Назаровой изначально был хорошим.Хотя и несколько другим. Еще полгода мы, все вместе – Наташа, я, наш продюсер Татьяна Сергеенко, – над ним работали: «докручивали», додумывали, переделывали финал.В сценарии были дети – а мне нравится работать с ними.– Вы долго искали главных героинь – трех сестер? – Да, у нас был очень большой кастинг. Мы все смотрели, смотрели и ни на ком не могли остановиться. Сейчас же девочки, знаете, какие? Уже с училища такие гламурненькие, глянцевые. Все одинаковые. Иру Горбачеву – она сыграла старшую сестру Лену – мы нашли в «Щуке». Она, конечно, изумительная в кадре. Дай бог, чтобы ее немножко не подпортило обожание, которое сейчас, после выхода картины, разливается вокруг нее. Потому что мы с ней хотим и дальше работать. С Полиной меня познакомил ее отец Гоша (Куценко. – Прим.И. Ш.). Мы ее взяли на роль средней сестры. А малявку – Анфису Медведеву – мы нашли тоже таким долгим ситом. Сеяли-сеяли девочек и нашли. Меня смущало одно – что она очень миловидная. Куколка такая.Хотя они все хорошенькие получились. Оператор прекрасно снял. Я считаю, что на экран должно быть приятно смотреть.Отец не удалец – Гоша Куценко сыграл у вас нетипичного для себя персонажа.В роли «сумасшедшего отца» он вполне убедителен. Вот только странно – почему он так обожает свою младшую дочь и так равнодушен к детям от первого брака.– Это не совсем так, он не равнодушен. Там масса причин. Вопервых, Гошин герой переехал в другой город. Во-вторых – мы это понимаем из контекста – первая жена, уязвленная предательством мужа, не хотела, чтобы он общался с детьми. Вторая жена, героиня Толкалиной, – такая классическая стерва – тоже этого не поощряла. А мужчина – существо уязвимое. Ему проще не общаться, чем общаться через скандалы. Проще все забыть и начать новую жизнь. Я знаю массу подобных семей. Вроде жили, все было нормально. Развелись. И мужчина – как умер. С нашим героем то же самое. Так что в нашей истории нет никакого эксклюзива. Очень многие семьи распадаются. И очень много детей страдает от этого. К сожалению.Процесс пошел… – Как вы считаете, почему так происходит? Почему сейчас так много разводов? – Причины, наверное, нужно выяснять у социологов, они этим профессионально занимаются. Мы же можем только констатировать: семья – как институт, как ячейка общества – в принципе, распадается в Европе. Исчезают традиции семейного уклада, связь поколений.К сожалению, это и нас коснулось.Только в провинции это еще как-то сохраняется. Это, видимо, цивилизационные какие-то процессы происходят. И нравственные устои меняются. В людях не воспитывается ценность семьи. Потому что семья, сохранение семьи – это всегда труд, порой очень нелегкий. Это ответственность перед детьми. А у нас сейчас все просто: сегодня тебя люблю, завтра – нет.Конечно, есть семьи, которые нельзя и не нужно сохранять. Но нельзя, на мой взгляд, руководствоваться только принципом «любил-разлюбил». Ведь любовь, она всегда подвергается испытаниям – бытом, неурядицами, материальными проблемами. И нужно быть к этому готовым.Уж замуж втерпеж… – Может быть, проблема в том, что женщина часто материально зависела от мужчины. А сейчас многое изменилось.– Я считаю, что женщина понастоящему не может быть реализована вне детей и семьи. Я в этом абсолютно уверена. Бывают, конечно, исключения, но они лишь подтверждают правило. Женщина может быть успешна, не вылезать из салонов красоты, она может быть глянцевая, гламурная, какая угодно.Но она все равно мечтает о детях, о полноценной семье. Это в нас заложено, входит в нашу природу. Я убеждена – женщины, заявляющие, что не хотят замуж, лукавят. Они, может быть, просто не доросли, эмоционально «не дожили» до этого желания. Они созреют до этого позже.– Вы так горячо защищаете семейные ценности! Однако сами не ждете дома мужа с борщом, а вполне успешно делаете карьеру.Снимаете кино, работаете главным режиссером в крупной телекомпании.– Во-первых, моя карьера началась, когда я уже родила и «подрастила» двоих детей. Я довольно поздно получала второе, режиссерское, образование. А во-вторых, я ни в коем случае не призываю женщин бросить работу и засесть дома с кастрюлями. Наоборот – я считаю, женщина ни в коем случае не должна бросать карьеру. Иначе у мужчины теряется интерес к ней.Вирус таланта – Ваш муж – актер, сценарист и режиссер Сергей Попов – тоже так думает? – Надеюсь, что да. По крайней мере моя семья с пониманием относится к моим «съемочным» командировкам. А когда я дома, я всегда стараюсь выполнять свои обязанности жены и матери. И муж никогда не возражал, чтобы я работала. Собственно, благодаря Сергею я в свое время пришла в кино. Мы вместе учились в Институте культуры. Он очень талантливый человек.– Ваши дочери тоже работают в кино? – Да. Старшая, Анна, – исполнительный продюсер. Она окончила юридический институт и продюсерский факультет ВГИКа. Мы с ней вместе работаем. А Ольга окончила четвертый курс ВГИКа, учится у Сергея Соловьева. Сняла несколько короткометражек. Кроме того, она, на мой взгляд, очень хорошая актриса. Еще девочкой она снялась в «Чеховских мотивах» и «Настройщике» у Киры Муратовой. И у меня Ольга снималась, в фильме «Скоро весна». Но она больше тяготеет к режиссуре.
Развлечения
Алексей Мизгирев: «Я, наверное, очень провинциальный человек»
И дебют Алексея Мизгирева «Кремень» – о душевных метаниях простого российского милиционера, и его вторая работа «Бубен, барабан», вернувшая на наши экраны потрясающую Наталью Негоду, получили призы на фестивалях и некий общественный резонанс.«Бубен, барабан» обсуждали даже в Государственной думе. Некоторые особо патриотично настроенные кинематографисты заявили, что «так снимать нельзя», и в лучших традициях местечковой творческой конкуренции объявили Мизгирева и других его молодых коллег чуть ли не предателями Родины. Мол, снимают они ужасы российского бытия лишь для того, чтобы получать призы на западных фестивалях, которым нравится видеть нас сирыми и убогими.[i][b]Не хочу нравиться[/i]– Алексей, что вы можете ответить на это обвинение?[/b]– А что тут можно ответить? Это частное мнение – люди имеют право его высказывать. Плохо, конечно, что делают они это в стенах, где это частное мнение, учитывая ментальность нашей жизни, приобретает несколько иной аспект. И, мягко говоря, не слишком тактично. Что же касается фестивалей… Я, например, когда снимал свои картины, не ставил задачи кому-то понравиться. Мне важно, чтобы кино было сделано доступным языком, чтобы было понятным. Но нравиться я не стремлюсь. И мне как раз кажется, что главная наработка этих лет, начиная с перестройки и далее, – то, что в нашем кино появились люди, которые никем не ангажированы. Они снимают без оглядки на чье-либо мнение, в том числе и на фестивальный успех.[b]– Но у вас тем не менее такой успех случился – «Бубен, барабан» получил два приза в престижном Локарно, еще два – на фестивале восточноевропейского кино в немецком Котбусе, Наталья Негода получила «Золотого орла» как лучшая актриса...[/b]– Это все очень приятно, Но не для этого снималась картина.[i][b]Это история борьбы[/i]– Как вам работалось с Негодой?[/b]– Абсолютно легко. Наташа на самом деле очень открытый и добродушный человек. Многие хотят ее видеть резкой, но это не так.[b]– Характер героини выписан со знанием дела – удивило ваше, довольно редкое для мужчины, понимание женской психологии. У вас был реальный прототип?[/b]– Конкретного не было. Но я знал довольно многих таких женщин. Хотя… Не хочется произносить каких-то высокопарностей, но искусство... оно же не занимается бытописанием. И наличие или отсутствие в твоей жизни такого человека мало что меняет. И потом я не писал про женщину или про мужчину. Я писал про человека. Это не история женской тоски или одиночества, это история борьбы. И поскольку женщина, в отличие от мужчины, не рождена для борьбы, история про то, как все было трудно, про терпение, в женском воплощении становится драматичнее.[b]– Героиня «Бубна…» ворует из библиотеки книги и продает их в электричках. Некоторым, например, режиссеру и депутату Станиславу Говорухину, такой поворот сюжета показался возмутительным. Эти чистые, светлые женщины – библиотекарши из глубинки – по его мнению, скорее умрут с голода, но никогда не возьмут чужого. И никогда не пустят к себе в постель первого встречного – не такой у них, знаете ли, моральный облик.[/b]– Говорухин, похоже, много общался с библиотекаршами из глубинки. Моя героиня находится в предельной ситуации, и в такой момент люди ведут себя по-разному. Кто-то начинает совершать нечто такое, чего раньше никогда бы не сделал. Эта история все-таки не социальная – хотя среда тоже важна, а, скорее, экзистенциальная. Про то, что с нами внутри происходит.[i][b]По имени Зверь[/i]– Когда вы снимали свою дебютную картину «Кремень» вы хотели рассказать о тех ужасах, что творятся в нашей милиции?[/b]– Я был удивлен тем, что многие восприняли картину как публицистическое высказывание. Меня интересовал сам персонаж – плоть от плоти современного мироощущения. Он не «хороший плохой», как у Чехова, а вообще одноклеточный. Он обладает почти первобытным мировосприятием. Мне надо было погрузить его в некую экстремальную среду, таковой стала милицейская. Когда все стали говорить «а молодец, парень, про милицию снял», меня это удивило. Конечно, я старался, чтобы было достоверно. И, конечно, понимал, что проблема существует – не те люди зачастую держат в руках оружие.Но снимал я, еще раз повторю, все-таки о другом – о том, что в любом человеке может проснуться зверь.Но в одном – как, например, в майоре Евсюкове, он просыпается, а в другом – нет.[b]– И от чего это, по-вашему, зависит? Почему в одних зверь просыпается, а в других спит?[/b]– Откуда нам дается личность – это вопрос философскорелигиозный. Бывает же часто – и физически люди развиты примерно одинаково, и интеллектуально, и в одной среде воспитаны, но один – личность, а другой – тряпка. Наверное, в каждой среде – от низовой до элитной – есть люди бесчестные, а есть с достоинством.Вот об этом, собственно, я и пытался снять свою вторую картину «Бубен, барабан» – что не среда диктует человеку глубину его личности. И человек совершает гадкие поступки не потому, что среда его заела, а потому, что в нем заложена возможность эти поступки совершать. В каждом человеке, в каждом существует какое-то негативное начало. В нем заложено и зло, и желание навредить, и т. д. Но один человек не позволяет себе этого делать, а у другого не хватает сил удержаться.[b][i]Быстрый контакт[/i]– Вы приехали в Москву из провинции – для молодого человека это тоже своего рода предельная ситуация. Вам пришлось принимать трудные решения, совершать не свойственные вам поступки?[/b]– Какие-то моменты нравственного выбора, безусловно, существуют. Но я, наверное, еще не готов об этом рассказывать, хотя, в принципе, ничего такого я не сделал.К тому же я приехал в Москву довольно взрослым человеком, мне было 24 года, и у меня уже было высшее образование. Наверное, если бы я приехал сразу после школы, все было бы как-то суровее. Во мне же не было «завоевательского» духа, я не приезжал ничего покорять. Я просто хотел учиться и заниматься кино.Если бы институт кинематографии находился в городе Сызрань, а «Мосфильм» назывался «Саратовфильм», я бы поехал туда.[b]– Просто заниматься кино – не то же самое, что просто работать дворником. Киношная среда, мне кажется, очень жесткая.[/b]– Не знаю. Я сразу поступил во ВГИК, в мастерскую Вадима Абдрашитова. Он настолько крупная личность, что все наносное – всякого рода снобизм, нездоровая конкуренция – и у его студентов само собой отметалось. Жил я в общежитии, общался в основном с ребятами, с которыми учился, на другие знакомства просто не было времени. К тому же я достаточно терпим к людским странностям – до ВГИКа учился в Томске, на философском факультете. Там перед тобой проходит такая разнообразнейшая палитра людей – от лесорубов до блаженных и шизиков, что потом очень трудно чем-либо удивить.Я привык к человеческому разнообразию. Кстати, здесь я понял, что не так часто, как раньше, встречаю по-настоящему оригинальных людей. Вообще я, наверное, очень провинциальный человек.[b]– Что вы имеете в виду?[/b]– В провинции, по крайней мере, в моей родной Сибири, люди очень долго привыкают друг к другу. Их общение менее поверхностно. Здесь люди очень быстро сходятся, но так же быстро расходятся. А вообще, я не готов кого-то оценивать. Да и как можно? Нельзя же сказать: «Вот этот – на цифру четыре, а тот – на пять». Все мы на цифру десять. И мне кажется, даже у самого отъявленного прохиндея иногда где-то там внутри что-то щелкает.[b][i]Союз кошелька и таланта[/i]– Успешный режиссер – что это для вас такое?[/b]– Это прежде всего те картины, которые ты снимаешь. Их ценность по гамбургскому счету. Это возможность продолжать дальше снимать. Причем делать это с минимальным количеством компромиссов, с какими-то нонконформистскими возможностями.[b]– Вы легко находите общий язык с продюсерами? Ходили слухи, что вы не слишком хорошо разошлись с Сергеем Сельяновым, компания которого продюсировала вашу первую картину. И что именно поэтому вас, по большому счету, прокатили на «Кинотавре», где Сельянов был председателем жюри.[/b]– Не знаю. Я ни с кем не расходился. Какие могут быть отношения между продюсером и режиссером? Рабочие. У нас были нормальные рабочие отношения.[b]– Тем не менее свой второй фильм вы снимали уже с другой продюсерской компанией.[/b]– Просто на этот раз мы с компанией ЦПШ лучше поняли друг друга. Я вообще не очень понимаю этот вечный конфликт режиссера и продюсера. Мне кажется, что о нем, за редким исключением, кричат какие-то малоодаренные люди, которые пытаются таким образом объяснить причины своих неудач. Продюсер ведь всегда рискует. И ему нужны какие-то гарантии – не всегда денежные.Например, компания ЦПШ вряд ли надеялась заработать на моей картине.Но когда они видят – что-то получается, есть какой-то резонанс – они, может, будут готовы и дальше рисковать.
Развлечения
Для кого и зачем Первый канал показывает сериал «Школа»
Давно уже ни один телесериал на нашем ТВ не вызывал таких горячих дискуссий, как новый проект Валерии Гай Германики «Школа». Скандал разгорелся уже после показа первых серий (а всего их будет 60). И не только в зрительских блогах, но и на вполне официальном уровне: протестуют члены ГД и РПЦ, педагоги, родители, психологи. Кто-то видит фильм гнойной чернухой, кто-то – долгожданной правдой жизни.Правы первые или вторые – попробовали разобраться [b]кинокритики Наталья БОБРОВА и Ирина ШИПИЛОВА[/b].[b]Наталья БОБРОВА:[/b] – Есть такие болезненные точки в нашем обществе, которые возбуждают всю нервную систему. И современная школа – одна из них. В ходе перестройки, экономических реформ она ведь практически не реформировалась, разве что появились элитные и православные гимназии – капли в муниципальном море. Еще – пролонгировали обучение митрофанушек на один год, что, кстати, весьма спорно – за партами 11-го класса сидят уже реальные женихи и невесты, у которых вовсю играют гормоны. Еще – сняли с детей опостылевшую школьную форму, одели в джинсы и толстовки. Все.Дальше этого не пошло. И вот вдруг (на мой взгляд, с опозданием лет в десять) появляется гипертрофированно-реалистичный сериал «Школа».Парадокс в том, что люди на это «художественное» кино реагируют как на документальное. И все споры в основном ведутся вокруг: «Это у нас было!» – «Этого у нас не было!». Всех интересует, насколько это правдиво, а не художественно. Меня это, честно говоря, смущает. Правда жизни выступила против эстетики…[b]Ирина ШИПИЛОВА:[/b] – Школа – это отражение нашего общества. И то, о чем ты говоришь, еще раз доказывает, что наше общество при всех декларируемых переменах по сути не меняется. И это самое печальное. Если же говорить о сериале «Школа», то споры о нем – это грамотный пиар Первого канала. Не более. Обсуждать художественный уровень этого, с позволения сказать, произведения – просто смешно. Как и его реализм. Лично я этому фильму категорически не верю.[b]Н.Б.: [/b]– Почему?[b]И.Ш.:[/b] – Потому что во всем вижу фальшь. Играющие девятиклассников двадцатилетние актеры так старательно выговаривают свои «блин» и «ну че», что их становится жаль. Реплики типа «мне на вас с дедушкой наср… ть» удручают своей предсказуемостью. Диалоги странно претенциозные. Нам якобы пытаются показать «настоящую жизнь». А получается какая-то игра в жизнь, причем плохо исполненная.[b]Н.Б.: [/b]– Я, если честно, не понимаю претензий к Германике. Она ведь исполнитель, взялась за проект из-за финансовых соображений, о чем сама говорит. Сюжеты сериала рождают сценаристы – там, кажется, работают Наталья Ворожбит, Александр Родионов, Юрий Клавдиев, целая бригада поденщиков «новой драмы». Они густыми мазками прописывают прелести пубертатного периода старшеклассников.[b]И.Ш.:[/b] – И такое ощущение, что этих самых старшеклассников они наблюдали лишь из окна клуба «Маяк». К своим героям сценаристы, похоже, испытывают те же чувства, что упомянутая выше героиня к дедушке с бабушкой. Им на них, простите, наср… ть. Иначе как объяснить то, что персонажи «Школы» получились такими плоскими? По-моему, это от равнодушия к ним авторов.[b]Н.Б.:[/b] – То есть тебе хочется, чтобы сценаристы испытывали более теплые чувства к своим героям?[b]И.Ш.: [/b]– Мне хочется, чтобы они испытывали к ним хоть какие-то чувства. Только в этом случае, мне кажется, герои могут получиться живыми и за ними интересно наблюдать. Тогда и появляется драматургия – неважно, новая или старая. В «Школе» ее в помине нет. Поэтому и герои выглядят удручающе одноклеточными.[b]Н.Б.:[/b] – Как в реалити-шоу. Только «Школа» – псевдореалити-шоу с торчащими ушами коммерческого расчета. Меня смущает это странное сочетание как бы импровизации и провокативного бизнес-проекта… Здесь мнится некое лукавство.[b]И.Ш.:[/b] – «Школа» – сплошное лукавство и «псевдо». «Псевдоноваторство» и «псевдопрофессионализм», «псевдононконформизм» и «псевдопрорыв». Главное – Его величество рейтинг, в погоне за которым Первый канал напрочь забывает про «правду жизни». И вот уже пугающе категоричный Максим Шевченко в своей программе «Судите сами» называет Валерию Гай Германику – ни много, ни мало – обладательницей «Золотой пальмовой ветви» Каннского кинофестиваля. Чего уж мелочиться![b]Н.Б.:[/b] – Согласна, подобные ляпы производят неприятное впечатление. Но, согласись: в том, что «Школу» показали по Первому, много плюсов. О том, что творится в наших школах, надо говорить. Ведь в них действительно происходит нечто невообразимое. И в «Школе» нам показывают далеко не худший вариант. У меня есть знакомая учительница, которая пару лет назад подалась из «нормальной» школы в спальном районе в репетиторы – именно из-за невыносимой атмосферы. У нее было еще круче, чем в сериале. Ученики могли послать педагога на три буквы, у половины из них родители были реальными бандитами, учителя не могли даже делать замечания – потом приходили для выяснения распальцованные папы.Кстати, ты знаешь, что нынче учителя, оказывается, не имеют права ставить двойки? Иначе у директора не принимают какие-то отчеты… Не имеют права оставлять на второй год… У них минимум прав и зарплаты и максимум обязанностей и стрессов. Это совершенно дискриминированное сословие.[b]И.Ш.:[/b] – Конечно, об этом надо говорить. Вопрос – как говорить. И кому говорить.Когда об этом говорит девушка, которая, по ее собственному признанию, в школе не училась, получается тоскливая и однобокая «псевдоправда жизни». Очень примитивная.[b]Н.Б.: [/b]– И мне бы хотелось какой-то авторской позиции, идеи. А ее нет. У режиссера, видимо, такое миропонимание. Просто фиксировать белое и черное. Даже не спокойно, а, скорее, равнодушно.[b]И.Ш.:[/b] – А у меня такое ощущение, что Германика будто мстит нам всем за свое тяжелое детство. Как будто она сама не видит в жизни ничего хорошего и не хочет, чтобы это увидели окружающие.[b]Н.Б.:[/b] – А что, было тяжелое детство?[b]И.Ш.:[/b] – Ну, не знаю. У всех свои скелеты в шкафу. В Интернете много чего разного пишут, но это ведь непроверенная информация. Но про школу – про то, что она в ней не училась, – она сама рассказывала в Каннах. Еще рассказывала, что когда перед родителями встал вопрос о том, куда ее, горемычную, пристроить, они решили пристроить ее туда, куда им было легче всего – в РАТИ. Я еще не удержалась и спросила, кто же у нее родители. Девушка сказала, что она об этом не говорит. Признаюсь, она тогда произвела на меня удручающее впечатление.[b]Н.Б.:[/b] – Что ты имеешь в виду?[b]И.Ш.:[/b] – Мне не нравится, когда люди кичатся своей необразованностью.[b]Н.Б.:[/b] – Все-таки мне кажется, там тоже есть интересные вещи. Ты заметила, что камера смотрит снизу вверх, как бы глазами подростка, у учителей зачастую нет лиц, а только губы и руки…[b]И.Ш.:[/b] – А я думала, это у оператора трясутся руки…[b]Н.Б.:[/b] – Ха-ха. Тем не менее мы увидели такие ситуации, о которых раньше не принято было говорить, – во всяком случае, в фильмах на школьную тематику. Например, все-таки в «Доживем до понедельника» и в «Чучеле» учителям не давали взятки… Дети не курили и не пили в туалетах. Не занимались сексом в девятом классе… Тебя это шокировало?[b]И.Ш.:[/b] – Нисколько. Когда я училась в школе, учителя тоже брали взятки. А ученики умирали от «передоза». И было много всего другого. При том, что наша школа числилась в «приличных». Ничего нового.[b]Н.Б.:[/b] – Но ведь обозначение проблемы – уже плюс?[b]И.Ш.:[/b] – Для меня она обозначена давно… Раздражает, что Эрнст работу такого уровня подает как выдающееся явление.[b]Н.Б.:[/b] – А как ты думаешь, почему Германике так интересен негатив? Ведь есть же и здесь позитив – новаторская школа Щетинина, вальдорфские классы, масса всего нестандартного…[b]И.Ш.:[/b] – Может, она об этом просто ничего не знает?[b]Н.Б.:[/b] – Еще удручает та чудовищная феня, на которой общаются школьники, их родители и учителя в фильме. Это за гранью добра и зла.Причем все говорят одинаково, чему нет оправдания. Так, все знают, что московские школы почти на треть забиты кавказскими детьми, которые плохо говорят по-русски. Остальные вынуждены в этом компоте вариться. Но в фильме этой коллизии нет.Этнические проблемы, как и социальные или конфессиональные, авторам совершенно не интересны. В отличие от создателей французских «Класса» или «Последнего урока». Две сильнейшие картины, в которых проанализированы глубинные конфликты внутри современной муниципальной школы. Кто их, правда, видел, кроме кинокритиков?[b]И.Ш.:[/b] – Именно в свете этих картин понимаешь все убожество «Школы», где нет ни конфликтов, ни драматургии, ни режиссуры.[b]Н.Б.:[/b] – Но выход всегда под рукой – выключить телевизор.[b]И.Ш.:[/b] – Что на самом деле я уже сделала…[b]Н.Б.:[/b] – Но другие пока еще не решились – по рейтингам сериал зашкаливает, больше 35 процентов…[b]И.Ш.:[/b] – А откуда такие цифры? Я читала совершенно другое: в первую неделю показа сериала «Школа» его рейтинг по Москве составил 5,1%, а доля – 19,7% . И у него всего лишь 30-е место в списке самых популярных программ.Может, конечно, многие смотрят этот сериал в Интернете.[b]Н.Б.:[/b] – Но менять что-то в школьной системе надо?[b]И.Ш.:[/b] – Надо, но при чем здесь сериал? То, что происходит в школе, известно давно. И если бы власть держащие этого хотели, они бы давно все поменяли. Значит, не хотят. А кино ничего не поменяет. Такой же сериал можно сделать и о врачах, которые берут взятки и продают детей на органы. И о детсаде, милиции и о многих других социальных институтах.[b]Н.Б.:[/b] – А я хочу верить в сказку, в то, что после 60-й серии учителя перестанут брать взятки, им поднимут зарплату, в школу придут креативные личности, дети бросят пить и курить, начнут читать книжки, разговаривать на литературном русском языке, ходить в походы и смотреть хорошее кино на большом экране.[b]И.Ш.:[/b] – Это было бы замечательно. Боюсь, правда, до 60-й серии дойдут только самые стойкие.[b]Досье «ВМ»[/b][i]Валерия Гай Германика родилась в 1984 г. в Москве. Окончила школу кино и телевидения «Интерньюс». Кино снимает с 19 лет.Автор документальных фильмов «Сестры», «Девочки» , «Мальчики», «День рождения инфанты».Первая полнометражная картина Германики «Все умрут, а я останусь» в 2008 году была удостоена специального упоминания в разделе «Золотая камера» на Каннском кинофестивале.[/i]
Развлечения
Киноальманах «Короткое замыкание» очаровал Венецию
[b]В субботу завершил свою работу 66-й Международный венецианский кинофестиваль.[/b]Единственным российским фильмом, включенным в программу Венецианского кинофестиваля, стал киноальманах «Короткое замыкание» молодых российских режиссеров.Любовь, как известно, такое чувство, которое каждый понимает по-своему. Молодая продюсер Сабина Еремеева решила узнать, как его понимают молодые и уже известные режиссерымужчины – те самые, которых сейчас называют «самыми яркими представителями нового русского кино». Пятерым из них было предложено снять по «короткому фильму о любви». В результате сложился альманах «Короткое замыкание», премьера которого состоялась в июне на «Кинотавре».Представление творцов о «большом и светлом» вызвало у первых зрителей целую гамму чувств. От бурных восторгов одних – тех, кто счел «Короткое замыкание» ярким высказыванием поколения, до агрессивного негодования других – кому просмотр киноальманаха показался тяжким испытанием. Очень чувствительным оказался известный режиссер и депутат Госдумы Станислав Говорухин – он раскритиковал «Короткое замыкание» и «общий низкий профессиональный уровень, демонстрируемый сегодня молодыми режиссерами» с высокой государственной трибуны.Мнение отборщиков Венецианского фестиваля оказалось диаметрально противоположным: они взяли картину во вторую по значимости программу «Горизонты». Теперь итальянцы уж точно узнают, что значит «любить по-русски».Мы тоже решили поговорить на эту тему с авторами альманаха и попросили ответить их на вопросы:[i][b]1.[/b] Какой фильм они могут определить как фильм о любви?[b]2.[/b] Любят ли они альманахи, есть ли любимый? Какой последний посмотрели?[b]3.[/b] Любовь – это… Продолжите.[b]4.[/b] Почему люди потеряли способность понимать друг друга? Раньше было по-другому?[/i][b]Иван ВЫРЫПАЕВ: «МЫ НЕ МОЖЕМ ПО-НАСТОЯЩЕМУ РАССЛАБИТЬСЯ»1.[/b] Представляете, не могу вспомнить. Я, конечно, мало смотрел фильмов, кино редко смотрю, но все-таки... Я просто пытаюсь вспомнить фильм, где бы речь шла не о страсти, а о настоящей любви.О такой любви, которая ничего не требует, а только отдает, где один счастлив оттого, что счастлив другой. Где нет понятий «моя», «мой», где любовь к одному человеку вдруг перерастает в любовь к другим людям. Это и есть любовь. Наверное, есть такой фильм, но я его не видел.[b]2.[/b] Киноальманахи мне вообще не очень. Я ни разу не видел целостного произведения.Когда много фильмов в одном, то один больше нравится, другой – меньше, но нет ощущения единого целого.[b]3.[/b] Любовь – это не «Я», а «ТЫ».[b]4.[/b] Мне кажется, и раньше, и сейчас одна проблема. Мы очень зажаты. Но я не говорю о внешнем проявлении, я имею в виду внутренний зажим. Мы не можем по-настоящему расслабиться. Расслабление – это не фитнес, не отпуск на море, не наркотики или танцы. Расслабление – это проникновение в свой внутренний покой. Этот покой есть внутри нас. И тем, кто обратил свой ум внутрь себя и нашел хотя бы частицу этого покоя и расслабления, – тем уже не нужна агрессия, ему не страшно одиночество, он видит в людях, своих близких, частицу себя самого. Нужно расслабиться и все отпустить.[b]Петр БУСЛОВ: «Я СТАРЫЙ СОЛДАТ И НЕ ЗНАЮ СЛОВ ЛЮБВИ»1.[/b] На сегодняшний момент это «Модильяни» с Энди Гарсия в главной роли, режиссер Мик Дэвис.[b]2.[/b] Альманахи – это интересная форма существования короткометражек в целом фильме. Мне нравится «На 10 минут старше. Труба», новелла Вима Вендерса «12 миль до Троны», а также «Париж, я люблю тебя», новелла Тома Тыквера и новелла про мимов. А последний альманах, который я посмотрел, – «Токио».[b]3.[/b] Любовь… «Я старый солдат и не знаю слов любви…»[b]Кирилл СЕРЕБРЕННИКОВ: «ЛЮДИ ОДИЧАЛИ»1.[/b] Их много. Например, «Ночной портье». Не знаю, почему именно он. Так, всплыл в памяти. Очень чувственно там все.[b]2.[/b] Альманахи не люблю. И не смотрел ничего.[b]3.[/b] Мне в голову слова не приходят. Я бы нарисовал.[b]4.[/b] Люди одичали. И понимать друг друга им мешает одичание плюс непомерное эго. Войны на протяжении всей мировой истории говорят, что раньше было не лучше. Для того чтобы что-то изменилось, всем нужно поумнеть.[b]Алексей ГЕРМАН-мл.: «НАДЕЮСЬ НА ПОБЕДУ ЧУВСТВ НАД РАЗУМОМ»1.[/b] «Солярис». Он про то, что мы часто любим человека вопреки тому, что нам говорит голова или сознание. Все понимаем, уговариваем себя, что не надо, а все равно любим.[b]2.[/b] Я не очень люблю альманахи и смотрел их не много. Видел «Париж, я люблю тебя».Какие-то новеллы там хорошие, какие-то нет, но к уровню короткометражки Феллини никто даже близко не приблизился. Наверное, и я. Хотя «Короткое замыкание» мне понравилось. По-моему, у нас получилось сделать разное, тонкое, умное кино. Оно стремится куда-то вверх, к чему-то важному. Непонятно, почему некоторые сочли его депрессивным. Вообще глупо оценивать кино с точки зрения «позитивно» или «негативно». Это может быть либо «кино», либо «не кино». Искусство или не искусство. Вот «Повести Белкина» или «Шинель», «Поединок» – они позитивны или нет! Я не знаю.[b]3.[/b] Любовь – это мучительная потребность найти человека, с которым можешь прожить долго.[b]4.[/b] Это поколение такое, рациональное, оно ставит во главу угла карьерный рост, все просчитывает. Не думает, может быть, о каких-то других важных вещах. А потом выясняется, что без этих вещей все остальное теряет смысл.[b]Борис ХЛЕБНИКОВ: «РУССКИЕ МУЖЧИНЫ СТЕСНЯЮТСЯ ГОВОРИТЬ О ЛЮБВИ»1.[/b] Это, наверное, «Фейерверк» Такеши Китано. Для меня это очень точный и пронзительный фильм о любви.[b]2.[/b] Я очень мало смотрел альманахов – всего два – каннский («У каждого свое кино». – Прим. ред.) и «Париж, я люблю тебя», и оба мне ужасно не понравились. Большинство режиссеров, которые в них участвовали, на мой взгляд, просто халтурили. Это часто бывает в альманахах.Все режиссеры говорят: «Дада, нам это интересно», а потом снимают фильмы между делом. У нас, мне кажется, получилось по-другому. Сабина каким-то образом заставила нас серьезно работать и, все режиссеры, участвовавшие в «Коротком замыкании», очень точно и по-настоящему рассказали про себя. Мне понравилась компания, в которой я оказался.[b]3.[/b] Не могу продолжить. И обратите внимание – в альманахе собрались пять молодых мужчин, и все они не стали говорить в прямом смысле о любви. Русские мужчины стесняются говорить о любви. Что делать русским женщинам? Ехать в Италию или во Францию. Там мужчины более откровенны в проявлении чувств.[b]4. [/b]Такая проблема действительно существует, во многом это связано со вторжением в нашу жизнь новых технологий. Нам нужно заново учиться понимать друг друга.
Развлечения
Иван Вырыпаев: «Не хочу ни проповедовать, ни ниспровергать»
«Можно много рассуждать о вере, добре, гуманизме. Но вот если сейчас, прямо в этой комнате, отключить кислород, как мы себя поведем?» – спросил Иван Вырыпаев у журналистов на «Кинотавре» в ответ на очередные обвинения в «ниспровержении христианских ценностей» в его фильме «Кислород».Вопрос, конечно, интересный. Я на полном «серьезе» допускаю, что кто-то продолжит говорить об этих, несомненно, важных для человечества вещах. Мало того – до последнего останется добрым и гуманным. Но в себе я в этом смысле не до конца уверена. И поэтому, будучи убежденной противницей насилия, я могу понять Санька из маленького провинциального городка, который для того, чтобы дышать, взял кислородную лопату и убил свою некислородную жену. Ведь ему сказали «не убей», а кислорода вдоволь не предоставили. Или, может, чего-то важного не объяснили.И, может, именно это и попытался сделать Иван Вырыпаев, экранизируя свой одноименный культовый спектакль. Получилось воистину завораживающее кино.[b][i]«Не убей» – потому что больно[/i]– Иван, несмотря на то что на «Кинотавре» вам помимо наград за музыку и режиссуру вручили «Белого слона» от Гильдии киноведов и кинокритиков, у прессы к вам все-таки были определенные претензии. Одни представители СМИ обвинили вас в «ниспровержении христианских ценностей», другие – в том, что вы дерзко взяли на себя смелость их проповедовать. Какая из претензий вам ближе?[/b]– Ни та и ни другая – в «Кислороде» нет ни богохульства, ни проповедничества.По крайней мере мне так кажется, и я очень переживаю, когда мне говорят, что я «проповедую». В этом нет даже элемента проповедничества. Я ни в коем случае не хотел проповедовать. Так же, как и ниспровергать. Да, я не исповедую христианство, я буддист, но я очень люблю христианство, я вырос на христианских ценностях.«Кислород» для меня как раз попытка «оживить» эти ценности, осмыслить их, еще раз задуматься. Потому что мы многое воспринимаем на автомате, не вникая в смысл.Говорим «не убей» – а почему «не убей»? Потому что потом могут убить тебя? Только поэтому? Но ведь это неправильно, это подмена истинного. «Не убей» – потому что живое существо, потому что больно. И тебе потом тоже будет больно.И мы говорим «не убей», но ведь убиваем. Животных же убиваем – тех же коров, например. Говорим «не убей», но включаем телевизор – и на День ракетных войск патриарх чуть ли не призывает запускать ракеты.Убиваем мусульман вместо того, чтобы начать с ними диалог. То есть «не убей», но если ситуация не вписывается в нашу, грубо говоря, концепцию, то мы убиваем. У нас все время получается «не убей, но…», «не укради, но…» Очень много «но». Я не хочу никого осуждать – у меня нет такого права, но вот эти «но»… И они для меня самого вопрос, я сам не знаю на них ответа. Герой «Кислорода» пытается эти ответы найти.[b]– Сейчас стало модным говорить о своем православии, демонстративно ходить в церковь, к месту и не к месту креститься. Вот только в повседневной жизни некоторые православные часто забывают и о десяти заповедях, и о прочих декларируемых ими ценностях.[/b]– В том-то и дело. Мне кажется, самая большая проблема сейчас в нашей жизни – отсутствие сакрального. Истинной духовной работы.Мы слишком легко говорим о важных вещах, разбрасываемся словами. Говорим «я верующий», не совсем даже понимая, что это такое. Мне кажется, подобные высказывания должны быть осмысленными, не хотелось бы, чтобы такие вещи произносились впустую. А осмыслить можно, на мой взгляд, через сомнение. Только сомневаясь, ища ответы на свои вопросы, можно прийти к чему-то настоящему, освободиться от религиозного лицемерия. Вообще от любого лицемерия.[b]– Вам часто по жизни приходится с лицемерием сталкиваться?[/b]– Вокруг много фальши, очень хочется самому не фальшивить. Хочется, чтобы было больше настоящего. Во всем: от еды до… всего. Хочется воспринимать мир не головой – сердцем. Ощущать его. А везде очень много концепций. В театре, в жизни – везде. Мы живем концепциями, а это же все неправильно, не по-настоящему. Я ведь, например, не могу концептуально дышать. Я либо дышу, и, следовательно, живу, либо не дышу.[b][i]Без травы и грибов[/i]– До того как вы решили снять фильм «Кислород», ваш одноименный спектакль уже прожил довольно большой срок, вызвал жаркие споры, получил массу призов. За это время вы успели дебютировать в кино с «Эйфорией», опять же со спорами, восторгами и призами. Почему решили вернуться к «Кислороду»?[/b]– Я хотел снять этот фильм, еще когда ставил спектакль. Но тогда у меня не было таких возможностей – ни финансовых, ни профессиональных. Ведь это технологически очень сложное кино, «Эйфория» гораздо проще для реализации. А потом я подумал, что «Кислород» может стать тем фильмом, который какомуто числу людей может быть нужен. И мне показалось: это даже хорошо, что прошло довольно много времени после спектакля. Эта дистанция позволила мне поновому взглянуть на многие вещи, посмотреть на них отстраненно. Я не герой этого текста, я не курю траву, не живу этой субкультурной жизнью. Этот фильм не про меня. Но темы, которые поднимаются, меня и сейчас волнуют. Мне кажется – это важно.[b]– Кстати, о «субкультурной жизни». Те, кто фильм не принял, высказывались в духе того, что сделан он явно не без участия травы и специфических «грибов из Санкт-Петербурга», о которых в «Кислороде» тоже шла речь.[/b]– Ничего подобного не было. Кстати, сушеные грибы из Санкт-Петербурга действительно существуют, и мы даже хотели сделать с ними продакт-плейсмент.Но выпускающая их компания отказалась от нашего предложения. Они тоже подумали, что речь идет о наркотиках. И совершенно напрасно.[b][i]Кино – это долго и мучительно[/i]– На роль Саши из маленького провинциального городка вы позвали вашего земляка, молодого актера из Иркутска Алексея Филимонова, хотя в спектакле играли сами. Правда, Алексей очень похож на вас – поэтому его позвали?[/b]– Алексей – очень хороший актер, а то, что он похож на меня, получилось совершенно случайно. Может, конечно, таким образом сыграло мое подсознание? Специально я не искал похожего на себя актера. Филимонов самодостаточен, и, может быть, это не он похож на меня, а я на него.[b]– Легко ли было работать с польской красавицей Каролиной Грушкой? Не возникало «трудностей перевода»?[/b]– Работалось просто замечательно. Каролина волшебная! Нам с ней невероятно повезло. И она давала нам уроки профессионализма – Каролина еще до начала съемок выучила весь текст, что стало для нас приятным сюрпризом. И всегда приходила на съемки вовремя – что для российских актеров тоже удивительно.[b]– Когда вы собираетесь снимать свою третью картину?[/b]– Я пока еще ничего не знаю. Уже знаю, о чем хочу снимать, но еще не понимаю как – пока нет ни продюсеров, ни денег. Их надо немного – бюджет не слишком большой, – но пока и их нет. Вообще, кино – это непростая штука. Отнимает огромное количество сил и времени, приходится решать массу проблем, не все из которых связаны с творчеством. Но, наверное, снимать я все-таки буду.
Развлечения
История выживания в неволе от Жака Одияра
АРАБСКОГО парня Малика Эль Джебена сажают во французскую тюрьму. Парню всего 19, но он уже знает: с ему подобными жизнь особо не церемонится – выкручивайся сам как сможешь. У Малика пока получается неважно – да что c него взять? Родителей не помнит, в школу не ходил, читать-писать не умеет.Все его имущество – штаны, куртка да рваные кроссовки, которые тюремные «приемщики» брезгливо заставят выбросить: «У нас в таком ходить не положено, возьми новые». Еще он оставит им на хранение какую-то мелкую денежную купюру («деньги здесь запрещены») и отправится вписываться в новые для себя тюремные реалии.Парень окажется способным: он серьезно отнесется к совету одного из сокамерников («Из тюрьмы, парень, ты должен уйти чуть-чуть умнее, чем пришел»). За шесть лет тюремной жизни он научится и читать, и писать, еще лучше – считать, наладит собственный наркобизнес и виртуозно «кинет» своего босса-покровителя, лидера влиятельной корсиканской группировки, в свое время взявшего начинающего «арестанта» под свое крыло. Теперь он сам босс – покупает любые кроссовки, плетет интриги, и ему практически все разрешено. У тюремных ворот, из которых он выйдет, держа в руке «памятную» мелкую купюру, его будет встречать крутой автомобильный эскорт – такому большому человеку негоже ходить без сопровождения.Тюрьма сделала свое дело: застенчивый и забитый парень, совершивший преступление по глупости, превратился в жесткого, уверенного в себе крестного отца, в любой момент готового ради своих целей «преступить черту».Фильм Жака Одияра «Пророк» получил Гран-при 62-го Каннского фестиваля и восторженный прием у публики. И не только потому, что тема выращивания в тюрьме профессиональных криминальных кадров из социально неадаптированных, оступившихся, но, в общем-то, неплохих парней в Европе (в том числе и во Франции) сегодня очень актуальна. История французского крестного отца получилась очень живой, искренней и пронзительной. «Пророк» лишен однобокости, морализаторства, при этом чрезвычайно эмоционален. Исполнитель главной роли – непрофессиональный дебютант Тахар Рахим – продемонстрировал на экране чудеса достоверности. Его Малик настолько убедителен, что в какой-то момент забываешь о том, что это кино. Режиссер признался, что создание подобной достоверности далось нелегко.Очень долго и трудно работалось над сценарием, досконально выбирали место съемок. Даже решили отказаться от традиционной съемочной площадки – для съемок была выстроена специальная тюрьма с «неподвижными» стенами.В России фильм, безусловно, тоже будет актуален – по количеству взращенных в тюрьмах криминальных «солдатов» мы наверняка опережаем Францию, а может, и всю Европу. Вот только французская тюрьма многим нашим согражданам может показаться вожделенным санаторием: охранники вежливые, кормят, поят, да еще и кроссовки выдают. У нас, сдается, все совсем по-другому.Впрочем, Жак Одияр считает, что тюремная система в каждой стране отражает строй этой страны. И с ним, увы, трудно не согласиться.
Развлечения
Петр Зеленка: «Русские любят грешить и каяться»
Экранизации Достоевского наши киноманы изучают с пристрастием, особенно если их делают иностранные режиссеры. Хочется верить, что подобная участь ожидает и фильм чеха Петра Зеленки «Карамазовы», который на днях выходит в российский прокат. Фильм, несомненно, стоит того, чтобы его посмотреть, и посмотреть внимательно, ибо в трактовке чешского режиссера Достоевский прозвучал волнующе современно и вызывающе увлекательно. «Карамазовы» «прокатились» по многим фестивалям и практически везде уверенно входили в топовую десятку зрительских предпочтений.Что сподвигло Петра Зеленку взяться за экранизацию признанного исследователя загадочной русской души, мы поинтересовались у самого режиссера.[b][i]Есть ли Бог?[/i]– Петр, когда вы впервые прочли Достоевского и что это было за произведение?[/b]– Когда я учился в Чехии, в школе изучали русскую литературу – не знаю, преподают ли ее чешским школьникам сейчас. И хотя в программе было мало Достоевского, а много Пушкина, что-то я должен был прочесть. Уже даже не помню что.[b]– Но не «Братья Карамазовы»?[/b]– Эту книгу я тоже читал, точнее пытался. Мне было 16 лет, и в этом возрасте она у меня «не пошла». Вернулся я к ней уже гораздо позже, через театральную постановку нашего классика Эвальда Шорма. Собственно, «Карамазовы» – это киноверсия театральной постановки. ([i]По сюжету, пражскую труппу приглашают сыграть спектакль по «Братьям Карамазовым» на альтернативном театральном фестивале «Ближе к жизни», который проходит в польском городе Кракове. Они играют на полуразрушенном сталелитейном заводе, и в какой-то момент достоевские страсти врываются в настоящую жизнь.[/i] – [b]И.Ш.[/b]).[b]– Ваши герои – они же герои Достоевского, все время задаются вопросом: «Бог есть или Бога нет?» Лично для себя как вы на этот вопрос отвечаете?[/b]– А как отвечает Достоевский – помните? Если Его нет, то кто же тогда насмехается над людьми?[b]– Говорят, дьявол...[/b]– Но если Бога нет, тогда и дьявола тоже нет?! Откуда нам тогда черпать моральные принципы, если нет ни Бога, ни дьявола? В чем искать силу?[b][i]В чем сила, Петр?[/i]– В России все ее ищут в разных вещах, многие, помоему, так и не находят. Какова ситуация в Чехии – в чем ищут силу ваши соотечественники?[/b]– В Чехии сейчас многие считают, что сила в религии. В России, мне кажется, думают, что сила в деньгах.[b]– А почему вам кажется, что в России думают именно так?[/b]– Не знаю, ощущение такое.[b]– А вы что предпочитаете – религию или в деньги?[/b]– Наверное, ни то, ни другое. Для меня сила, скорее, в общении с какими-то высшими слоями... Не знаю, как точно сформулировать. Например, в фильме роль Бога исполняет Искусство как таковое. Все поклоняются ему. Даже поляк, у которого погибает ребенок, не едет к нему в госпиталь, а досматривает спектакль до конца и, может быть, получает силу для того, чтобы справиться со своей личной трагедией.[b][i]Славянский шкаф[/i]– Я смотрела ваш фильм дважды – сначала на фестивале в Карловых Варах – с английскими субтитрами, и позже на фестивале «Завтра» в Москве – уже с русскими. Признаюсь, родной язык несколько сместил акценты восприятия. Выяснилось, что картина, будучи, на мой взгляд, очень славянской по духу, по содержанию гораздо более антиславянская, чем мне показалось в первый просмотр.[/b]– Что вы имеете в виду?[b]– Вы, с одной стороны, иронизируете над славянами. Интервью за Достоевского у вас дает игрушечная обезьянка, которая к тому же рассказывает, что пишет свои произведения исключительно после эпилептических припадков, правнуку классика – в смысле правнуку Федора Михайловича – вообще уже ничего в этой жизни не надо, кроме как купить подержанный BMW, который, к тому же, сразу ломается на польских жутких дорогах. В общем, получается, к славянам вы «как-то не очень». Но при этом такое ощущение, что чем-то эти люди вам очень нравятся, где-то даже восхищают...[/b]– Да, вы правы, меня восхищает страстность славянской натуры – в этом действительно есть что-то завораживающее, сражающее наповал. Но в то же время есть вещи, которые мне не нравятся категорически: например, желание сначала натворить гадостей, а потом плакать, рыдать, каяться, исповедоваться. Желание чувствовать себя жертвой, это вечное стремление страдать. Что и говорить, российская культура – она, безусловно, таинственная и загадочная для европейца.[b]– Загадочная русская душа – вы ведь наверняка слышали это выражение?[/b]– Конечно, слышал. Известное выражение.[b]– А «загадочная чешская душа» – она существует?[/b]– Нет, у нас говорят «мелкая чешская душонка»…[b]– Кем, на ваш взгляд, чехи себя сегодня в большей степени ощущают – европейцами или славянами?[/b]– Чехи совсем не задаются вопросом идентификации. Вообще мне первый раз задают такой вопрос – очень, кстати, правильный. Но я даже не знаю, как на него ответить. В Чехии ставят вопрос подругому: мы в большей степени кто – европейцы или капиталисты? То есть либо мы глобальные капиталисты, либо мы уважаемое европейское государство.[b]– Мы много говорим о различии славянских и прочих ценностях и об их конфликте. Как лично вы их определяете?[/b]– Западная культура основана на уважении к личности. Восточная – более национальная. Если приводить конкретный пример, то немец является немцем, даже если он на самом деле турок – это западное мышление. А в России вы русский, только если вы родились и росли в России. Даже несмотря на то, что у вас была многонациональная страна, внутренне это не прижилось.[b][i]Молчание – не золото[/i]– В одном из интервью вы говорили, что при постановке «Карамазовых» вас интересовала не загадочная русская душа, а в большей степени трагедия интеллигента в современном обществе. Вы хотели разобраться, может ли он быть реальной силой... И к какому выводу вы пришли?[/b]– Решил, что может. Он не должен молчать, нужно высказывать свое мнение, доносить его ясно, понятно и аккуратно. Тогда есть шанс что-то изменить.[b]– Российскому интеллигенту сейчас непросто.[/b]– Чешскому тоже сложно. Даже высказывать свое мнение. Стоит покритиковать рыночную экономику или сказать о том, что государство должно поддерживать кино, можно получить ярлык «левый». Почти не делается различия между левыми и коммунистами.[b]– А у вас государство все-таки поддерживает кинематограф?[/b]– С государственным деньги хуже, чем в России. Бюджеты маленькие. То есть тебя вынуждают делать очень дешевое кино.[b]– Если бы вам предложили работать в России, вам было бы это интересно?[/b]– Вполне возможно. Я работал в Польше по контракту и уже привык, что могу работать за границей. Но главными для меня были бы вопросы: почему именно я и что от меня хотят. Надо, чтобы я захотел того же.[i]Карловы Вары–Москва[/i][b]ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ[i]Как вы относитесь к современным экранизациям классики?[/i]Ирина ВЕЛИКАНОВА, депутат Мосгордумы:[/b][i]– Я приветствую это. Даже если есть какие-то ошибки и отступления от авторской трактовки, присутствует свое видение кинематографистов, экранизация классических произведений – все равно один из немногих эффективных способов поддерживать интерес молодежи к отечественной литературе.Петр ЗЕЛЕНКА родился в 1967 году, окончил знаменитую чешскую киношколу FAMU (сценарное отделение), в 1996 году снял свою дебютную полнометражную картину – «Мняга – хеппиэнд». Успех режиссеру принесла его следующая работа – «Пуговичники», которая получила ряд престижных кинонаград (в частности, приз «Тигр» на Роттердамском МКФ и «Чешских львов» – национальную кинопремию Чехии). В 2002-м Зеленка выступил в качестве сценариста и режиссера картины «Год дьявола», которая была признана лучшим фильмом года на фестивале в Карловых Варах и собрала семь «Чешских львов». В 2005 году написал и поставил пьесу «Хроники обыкновенного безумия», за которую получил приз чешских театральных критиков.[/i]
Развлечения
Василий Сигарев: «В Канны нас не взяли в последний момент»
У Василия Сигарева был шанс уже в этом году прогуляться по набережной Круазетт. Увы, не пришлось – в последний момент каннские отборщики все-таки передумали брать его режиссерский дебют «Волчок» в конкурсную программу. Зато на Черноморском побережье история беззаветной и потому особенно трогательной любви девочки к непутевой мамаше произвела фурор – жюри сочинского «Кинотавра» буквально завалило картину призами! Гран-при, приз за лучший сценарий, награда за женскую роль (ее получила жена режиссера, актриса Яна Троянова). Не обошли «Волчок» своим вниманием и киноведы с кинокритиками – они вручили фильму Сигарева одного из «Белых Слонов» (второй достался «Кислороду» Ивана Вырыпаева). Последнее обстоятельство свидетельствует: даже закаленные эстетским кино «акулы пера» охотно капитулируют перед простой человеческой искренностью.[b][i]На кону – Канн[/i]– Василий, вы сильно расстроились, когда фильм не взяли в Канны?[/b]– Сильно. Мы очень хотели туда попасть. Участие в фестивалях такого уровня дает новые возможности, главная из которых – свобода. В том смысле, что перестаешь бояться нападок, чувствуешь себя увереннее.[b]– Картина англичанки Андреа Арнольд «Обезьянник», которую в отличие от вашей в каннский конкурс взяли (и даже дали ей спецприз жюри), тоже повествует о непростых отношениях дочери и матери. Но в ней градус драматизма и искренности гораздо ниже. И с бытом там получше, и дома посимпатичнее, и финал более оптимистичный. Может, отборщиков испугали суровые российские реалии?[/b]– Не знаю, может, это обычная каннская конъюнктура. Может, дело в том, что Андреа Арнольд уже была в Каннах, и поэтому выбрали ее.[b]– Тем не менее две недели назад, в Карловых Варах, «Волчок» тоже оставили без главных призов (фильм, правда, удостоился награды Федерации киноклубов) – и это несмотря на то, что он числился в фаворитах. Может, все-таки западный фестивальный зритель чего-то в картине не понимает?[/b]– Не думаю, что в «Волчке» есть что-то непонятное. Скорее всего, дело во вкусовых пристрастиях.Любой конкурс субъективен. Мне кажется, наша история абсолютно интернациональная. Мы намеренно пытались уйти от национальных и даже временных реалий, хотя, конечно, снимая в России, полностью это сделать невозможно. Реальность проявляется в машинах, домах, костюмах. Но мне никогда не хотелось сделать историю, привязанную к определенному месту и времени.И для меня «Волчок» вовсе не история о плохих родителях, и не только об отношениях матери и дочери. Это фильм о любви. И о «нелюбви». И эта «любовь-нелюбовь» может быть между мужчиной и женщиной, отцом и сыном, между любыми людьми.[b]– С той лишь разницей, что в отношениях между мужчиной и женщиной «нелюбовь» допускается. Мать же, по крайней мере так утверждает общество, по определению должна любить своего ребенка. Хотя я знаю другие примеры – когда женщины, причем вполне благополучные, не переносят своих детей.[/b]– Я понимаю, о чем вы говорите – я сам, возможно, такой же отец для своей дочери от первого брака. Я могу выполнять какие-то механические, «положенные» функции, но это не то, не от сердца. Я пытаюсь раскопать в себе любовь, а она не находится. Я считаю, лучше честно признаваться себе в своих чувствах – когда принимаешь ту или иную эмоцию, становится легче. Это как-то сближает, в том числе и с ребенком. Не надо себе врать. Все мы люди, все неидеальны. Наверное, «Волчок» для меня – своего рода покаяние.[b]– Можно сказать, что вы сняли фильм ради себя?[/b]– В принципе, мы все эгоисты и живем для себя. И кино снимаем ради себя – чтобы решить какие-то свои внутренние проблемы. Как только мы начинаем жить для других, и снимать кино для других, получается какая-то неправда.[b][i]Мне больно[/i]– «Волчок» – ваша личная история?[/b]– Это история моей жены. Точнее, Яна мне рассказывала истории из своего детства, какие-то свои впечатления, и из этого получился сценарий.По большому счету, все свои истории я беру из жизни – все, что мне делает больно в обычной жизни, идет сначала на бумагу, а потом на сцену и на экран.[b]– Вы изначально писали сценарий «под Яну». Понятно, что именно она будет играть одну из главных ролей. А как вы нашли другую главную героиню?[/b]– Мы искали долго. Сначала хотели взять девочку из детского дома, но когда подходящую нашли, ее вдруг усыновили. Причем какие-то религиозные фанаты – они категорически не хотели, чтобы Юля – так звали девочку – снималась. Потом мы долго никого не могли найти, и когда все сроки вышли, появилась Полина Плучек. Совершенно случайно она оказалась внучкой известного режиссера. Мы ничего об этом не знали и по блату никого не брали. С Полиной нам, конечно, повезло – мне не нужно было с ней работать, она все сама делала. И это хорошо, потому что с детьми я, по правде говоря, работать не умею.[b]– Вы намеренно сделали такой беспросветный финал, не оставив ни малейшего шанса матери хоть сколько-нибудь измениться?[/b]– Да, я сделал это намеренно. Изначально в сценарии был намек на то, что эта женщина может измениться. Но потом я передумал. Не захотел давать шанс такой матери.[b][i]Мы – быдло с Урала[/i]– Ваша биография уже может стать отличной основой для сценария про «Москву, которая слезам не верит» – парень из города Верхняя Салда Свердловской области становится известным драматургом, потом сам ставит спектакли, теперь вот, можно сказать, с «первого выстрела» попадает в перспективные кинорежиссеры.[/b]– Про Москву не получается, мы там только работаем. Живем мы по-прежнему в Екатеринбурге и переезжать пока не собираемся.[b]– Что так? В провинции, как принято считать, люди добрее и душевнее, а в столице только помешанные на бабках жлобы?[/b]– Не знаю, какого-то там резкого различия между москвичами и провинциалами мы не заметили, нам даже показалось, что в Москве люди лучше. И жлобы нам пока не попадались наши московские друзья – люди интеллигентные, во всех смыслах замечательные. Это мы – «быдло с Урала».[b]– Это, похоже, неизжитый провинциальный комплекс…[/b]– Это не комплекс. Это самоопределение себя в этом мире. Зачем что-то про себя придумывать, нужно быть честным с самим собой.[b]Справка «ВМ»[/b][i]Василий Сигарев родился в 1977 году в г. Верхняя Салда Свердловской области.Учился в Нижнетагильском педагогическом институте. Ушел с 3-го курса и поступил в Екатеринбургский театральный институт на курс драматургии (семинар Николая Коляды).Успех Сигареву принесла пьеса «Пластилин», за которую он в 2000 году был удостоен премий «Дебют» и «Антибукер». «Пластилин» был переведен на английский, немецкий, сербский, финский, французский и другие языки.Следующей заметной работой стала пьеса «Черное молоко» – она была поставлена в Москве, Лондоне и Берлине.В 2009-м Василий Сигарев дебютировал в кино фильмом «Волчок» и стал триумфатором «Кинотавра». Фильм также был представлен в конкурсной программе фестиваля в Карловых Варах.[/i][b]ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ[i]Почему наше кино не так интересно европейцам?[/i]Вера СТЕПАНЕНКО, депутат Мосгордумы:[/b][i]– Возможно, тайны русской души им непонятны и не близки? Во многом наши мотивации, поступки, характер – все то, что отличает русскую нацию, не всегда понятно другим народам. Наше кино часто бывает с глубоким смыслом, при этом заставляет осмыслить происходящее. А если брать широкий срез потребления зрителей, такое кино, может быть, им неинтересно. Хотя элита кино всегда интересовалась нашим киноискусством.[/i][i][b]Несколько вопросов актрисе[/i]Яна ТРОЯНОВА: «Я – неидеальная мать…»[/b]ВРЯД ли кто возьмется оспорить ценность вложения Яны Трояновой в победы «Волчка». Ее дебют в полнометражном кино оказался весьма успешным.Хочется верить, что и в ее будущих работах нас ожидает столь же ошеломляющее слияние актрисы с героиней. Скорее всего, Яна будет сниматься и в следующем фильме мужа, с которым у них, помимо семейного, сложился удачный творческий союз.[b]– Ваши отношения с Василием Сигаревым развивались стремительно?[/b]– Можно сказать, что так. В нашем театре захотели поставить Васину пьесу «Черное молоко» и обратились к нему за разрешением. Он сказал: я так много езжу, смотрю постановки своей пьесы, что хочется уже самому ее поставить. В театре согласились, предложили посмотреть актеров. Но Вася сказал: «Не нужны мне ваши актеры, у меня свои есть». Выяснилось, правда, что есть только актер, а актрисы пока нет.Он пришел в театр, увидел меня, спросил: «А это что за девушка?» «Это Яна», – сказали ему. «Вот она и будет играть», – сказал Вася, а ему объяснили, что, собственно, эту девушку ему изначально и предлагали. Это было 13 июня – а год я почему-то все время забываю. Мы путаемся всегда в годах, думаю, было это лет семь назад. Это была наша первая репетиция. На второй репетиции мы уже пошли пить пиво, потому что я приехала с похмелья, а на третьей, можно сказать, уже жили вместе.[b]– Ваша героиня-мать, которая на самом деле «не мать, а ехидна», получилась крайне убедительной.[/b]– Точно могу сказать, я не играла себя, но материал для роли черпала я из себя. Не буду скрывать – я много видела таких женщин, и я пыталась брать от своих подруг какие-то манеры, но поняла, что наиболее достоверно получается, когда я все это ищу в себе. И я находила, открывала свои темные стороны. И я совершала разные глупости, и я тоже однажды сказала своему сыну: «Я молодая, я жить хочу». Мне было из чего копать – мне ведь не пятнадцать лет, я пришла в кино с огромным багажом. Я много кем в жизни была – и невестой, и скромницей, и двоечницей, и студенткой философского факультета.[b]– Вы искали оправдание своей героине?[/b]– Да, я знаю ее правду, чувствую. Эта женщина всего лишь хотела любви. И ее она повсюду искала. Она такая, какая есть. Я сама неидеальная мать, и я иногда сыну говорю: «Извини, я плохая».[b]– «Волчок» как-то изменил ваши с мужем отношения с сыном?[/b]– У нас нет общих детей, у меня сын от первого брака, у Васи – дочь. Конечно, «Волчок» многое изменил. Я наконец научилась слушать своего сына. И что немаловажно – по-настоящему слышать. И поняла, что каждый ребенок – это Вселенная.
Развлечения
На экраны России выходит «Антихрист»
ИЗВЕСТНО, что режиссер два года мучился депрессией. Все казалось ему пустым и бессмысленным, он очень страдал.Психологи утверждают: есть два проверенных способа избавиться от страданий – можно помочь тому, кому еще хуже, чем тебе, а можно в компании с собой заставить страдать кого-то еще. Триер избрал второй вариант борьбы с душевным недугом – решил снять фильм «Антихрист» и заставить страдать своих героев – вполне благополучную, на первый взгляд, супружескую пару (Уиллем Дефо и Шарлотта Гензбур), не разучившуюся даже получать удовольствие от семейного секса. Для затравки Триер лишил их ребенка (как раз во время занятий родителей упомянутым уже семейным сексом единственный сын пары выпадает из окна). Потом художник сослал пару в их загородный дом, где на фоне живописных лесных пейзажей поручил мужу, по совместительству психотерапевту, приводить в чувство убитую горем жену.Далее пришел черед страдать зрителей, ибо смотреть на всю эту психотерапию невыносимо! Невыносимо скучно! Диалоги в стиле «природа – это зло», невменяемая героиня Гензбур, бегающая по лесу без трусов (Каннам, правда, это жутко понравилось – девушку назвали лучшей актрисой нынешнего фестиваля), удручающе глупый герой Дефо, который несет какуюто псевдоглубокомысленную чушь, невротические совокупления – ну кого этим, в самом деле, развеселишь! Триер, конечно, и сам понимал: что-то не то, что-то не получается. «Я остро чувствовал, что фильм меня не радует», – рассказывал он о съемках в одном из интервью.Мэтр очень старался себя хоть как-то взбодрить: заставил героиню яростно мастурбировать под сенью деревьев, лупить свою «вторую половину» камнем по детородным органам и палкой по голове, с упоением вкручивать в ногу любимого супруга здоровенный подшипник, затем дал женщине в руки ножницы – чтобы отрезать себе, пардон, клитор. Муж героини такого поворота не понял – задушил и сжег ополоумевшую подругу.Действительно, зачем она, малахольная, да еще без клитора, ему нужна? Возмутилось и экуменическое жюри в Каннах: оно сделало Триеру выговор «за женоненавистничество» – мол, изобразил бедную женщину самым настоящим дьяволом, не делай так больше! Зато сам Триер вполне удовлетворен.Его, похоже, очень веселит, что серьезные люди пытаются найти в его картине какой-то глубокий смысл. Он честно признается, что написание сценария «Антихриста» было для него чем-то вроде курса лечения и образы героев он строил без малейшей оглядки на логику и законы драматургии.«Я попробовал снять фильм, где мне пришлось выбросить разум за борт», – говорит Триер. Он искренне удивляется, когда его обвиняют в «жестоком обращении с женщинами». «По-моему, все мои мужские персонажи – идиоты, ровно ничего не понимающие в жизни. Героя «Антихриста» это тоже касается», – парирует он. Он называет «Антихриста» главной картиной своего творческого пути и говорит, что от депрессии почти излечился.Жизнь снова бьет ключом, он снова в эпицентре скандала.
Развлечения
Фильм «Россия 88» вызвал недовольство в Кремле
«Россия 88» – дебют яркой и необычайной силы, уже по достоинству оцененный на минувшем Берлинале, «Духе огня» и совсем недавно – на ивановском «Зеркале», где фильм показали во внеконкурсной программе.Насколько будни обыкновенных русских фашистов, число которых, увы, все растет, покажутся привлекательными для молодых ксенофобов – это вопрос больной и острый. И от него никуда не деться. С этого и начался наш разговор с режиссером.[b][i]Фашисты – не инопланетяне[/i]– Павел, вас не пугают обвинения в разжигании ксенофобии?[/b]– Это даже смешно – особенно в свете того, что список национальностей людей, которые работали над «Россией 88», практически бесконечный: русские, евреи, армяне, грузины, украинцы, кабардинцы и т. д. Мы как раз не ставили себе задачи показать «конченых отморозков», а хотели, чтобы все поняли: фашисты – это не неведомые зверушки, таинственным образом попавшие на нашу планету. Это обычные ребята, живущие по соседству, которые с какого-то момента превращаются в монстров. В этомто и ужас![b]– С чего, по-вашему, начинается подобное превращение?[/b]– С бытовой ксенофобии – с «чурок», «хохлов», «жидов» и прочих определений, которые большинство людей сначала употребляют, даже не вкладывая в них какой-то обидный смысл. Однако постепенно «чурки» становятся «гребаными», «жиды» – недорезанными, «хохлы» – еще какими-нибудь… И вот уже лозунг «Россия для русских» превращается в основной жизненный принцип, и человек идет громить «загаженные черными» рынки и «учить жизни» тех, кто носит афроамериканские косички или слишком, на их взгляд, обтягивающие или, наоборот, широкие штаны.[b][i]Меня сажали в обезьянник[/i]– Как лично у вас обстоят дела с «бытовой ксенофобией» – вы ее окончательно победили в себе?[/b]– Мне еще работать и работать. В борьбе с расовой нетерпимостью я достиг, по-моему, серьезных успехов. Но достаточно жесткие шутки в отношении гомосексуалистов иногда у меня проскальзывают.Мужской шовинизм порой имеет место быть.[b]– А на собственной шкуре вы «бытовую ксенофобию» испытывали?[/b]– Так как я не сильно похож на еврея (хотя им являюсь), я, признаюсь, сильно с этой проблемой не сталкивался. Разве только в младших классах одной из школ, где я учился (а я их сменил несколько), небольшая задиристая группка дразнила меня «жидом». Причем мальчик, который больше всех меня доставал, сам был евреем «по бабушке». Еще меня один раз сажали в обезьянник как «лицо кавказской национальности». И пару раз я слышал в свой адрес: «Езжай в свой аул».Так что я легко отделался. А вот многие мои друзья – а они у меня самых разных национальностей – с этой проблемой сталкиваются достаточно часто. Это может быть грубое слово на улице, опять же «посадка» в обезьянник «на всякий случай». Бывают и куда более серьезные ситуации: например, товарищу«кавказцу» милиционеры подкинули гашиш и заставили переписать на подставное лицо машину. Ситуацию усугубило то, что у него есть судимость. Я думаю, если бы это был человек славянской национальности и без судимости, с ним бы такого не сделали. Потому что когда человек понимает, что может себя защитить, у него другое самоощущение. Если же человек изначально чувствует себя бесправным, его можно окончательно запугать.[b][i]Бедные люди[/i][/b][b]– Могу вам рассказать другую историю – тоже про «лицо кавказской национальности», с которым работали мои близкие знакомые, кстати, «чистые» славяне. Они что-то с этим «лицом» не поделили, и уже на следующий день к ним средь бела дня подъехали милиционеры, без лишних церемоний и «лишних» бумажек затолкали в машину и отвезли в отделение, начальником которого тоже оказался «незащищенный кавказец». Еще через день им предъявляли обвинения в уголовном преступлении.[/b]– То, что вы рассказываете, ужасно! Ужасно, что кто-то имеет возможность за деньги использовать силовиков. Но ужасно и то, что, обсуждая данную ситуацию, мы начинаем с определения национальности человека. То, что человек, «наехавший» на ваших друзей, «лицо кавказской национальности», – не главная характеристика этого дела. Он вполне мог быть «чистым славянином», татарином или кемнибудь еще. И при этом поступить точно так же.[b]– Просто вы говорили о незащищенности «лиц кавказской национальности», я вам привела другой пример…[/b]– Уверен, что дискриминации «лиц неславянской национальности», как сказал мне один гаишник, у нас в стране на порядки больше. А вообще просто бедные защищены хуже, чем богатые.[b]– Может, здесь и нужно искать причину? Может, в основе национализма – ненависть бедных к богатым? Причем в условиях, когда у богатых есть возможность стать еще богаче, а у бедных порой нет шансов вырваться из нищеты?[/b]– Во многом это, безусловно, так. Когда человек не видит перспективы, он начинает искать врагов вокруг. И ими становятся, например, «черные», которые «заполонили Москву, заняли рабочие места, гадят, насилуют, убивают».Не все же понимают, что дело не в самих мигрантах. Одни чиновники набивают свои карманы, закрывая глаза на нелегалов, а потом нелегалы оказываются на улице без билета домой и без денег. А другие чиновники кормят народ сказками об этнической преступности.[b][i]Ни лизать, ни топтать[/i][/b]– Людям кажется, что если Россия будет для русских, то у их условия жизни станут лучше. Но это неправда. Если сейчас государству на людей наплевать, то точно так же будет наплевать, когда Россия будет только для русских. И не мигранты виноваты в том, что бедные не стали богатыми и успешными.[b]– А кто? Почему, например, ваш герой Штык – красивый, здоровый и, похоже, не совсем тупой парень – вместо того чтобы становиться богатым и успешным, идет громить рынки?[/b]– Это, безусловно, протест. И он основывается на вполне понятных явлениях. Не на лозунгах «Россия для русских» или «Россия для нерусских». Это протест против существующей у нас системы «лизатьтоптать» – как очень точно охарактеризовал ее один мой знакомый.Тех, кто наверху, лижут. Кто внизу – топчут. Штыку и многим другим такая система не нравится. Я этот протест очень хорошо понимаю, мне самому не нравится ни лизать, ни топтать. Но я категорически не согласен с его формой.Протест должен быть конструктивным. Вместо того чтобы выходить на улицу и резать кого-то, попробуй побороться с этой системой. Попробуй задуматься и понять, что происходит на самом деле, не объясняя сложный мир примитивной нацистской демагогией.Сделай свою борьбу коллективной, придумай, как ты можешь изменить систему, сделать ее более здоровой и человечной.[b][i]Мы отвечаем за свою власть[/i]– Вы действительно верите, что это можно сделать?[/b]– Для начала надо попробовать что-то сделать со своей жизнью. Причем опять же есть два пути: первый – встроиться в конъюнктуру, в систему «лизать-топтать». Другой путь – попробовать раскрыть в себе какой-нибудь талант, с помощью которого можно реализоваться, чего-то добиться: заработать репутацию, тех же денег. Есть еще путь общественной деятельности, благотворительные организации, правозащитные. Если общество не будет «спать», поймет, что от него что-то зависит, будет пытаться контролировать власть – все может потихоньку меняться. Надо учиться осознавать свою персональную ответственность за то, что происходит.[b]– А что означает цифра 88 в названии картины?[/b]– 88 напоминает буквы HH, что для посвященных означает Heil Hitler. Эти цифры часто встречаются в названиях нацистских группировок. Они входят в атрибутику фашизма.[b]– Когда картина пойдет в прокате?[/b]– Насколько я знаю, это должно случиться в ближайшее время, я еще не могу назвать точной даты.[b]– Ходят слухи, что ваш фильм «не пускают» на центральные каналы. Это соответствует действительности?[/b]– «Не пускают» – звучит слишком категорично. Но некоторые знакомые журналисты, которые хотели сделать о фильме сюжет, репортаж или программу, признались, что им запретили это делать. Вроде «начальство зарубило». Но я надеюсь, что это просто недоразумение.[b]Справка «ВМ»[/b][i]Родился 10 октября 1975 года.Окончил факультет журналистики МГУ по специальности «телевизионная журналистика» (1998), Высшие курсы сценаристов и режиссеров по специальности «режиссер кино и телевидения» (мастерская А. Митты, 2000).Работал журналистом информационноаналитических программ ОРТ, РТР, ТВ-6, НТВ, шеф-редактором «Известия-Медиа», программы «Сегодня в 22.00», ток-шоу «Свобода слова» на НТВ.С 2005 года – режиссер и креативный продюсер сериала «Клуб» (телеканал «MTV»).С 2006 года – ведущий эфира радиостанции «Эхо Москвы».[/i][b]ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ[i]Какой последний российский фильм вам запомнился?[/i]Александр КРУТОВ, депутат Мосгордумы:[/b][i]– Я в кино не хожу. Потому что, считаю, сегодня нет ни одной ясной и новой мысли – одни ремейки и море насилия. Я оберегаю себя и стараюсь не смотреть такие фильмы. Жизнь интереснее.[/i]
Развлечения
Подведены итоги Каннского кинофестиваля
[b]Нынешний Каннский фестиваль стал фестивалем звезд мировой режиссуры.[/b]ПОСЛЕДНИЙ день 62-го Каннского фестиваля начался непривычно тихо: ни обычных толп в коридорах, ни вечного ажиотажа в пресс-центре. Фестиваль как будто затаился в преддверии часа икс – того самого момента, когда жюри, возглавляемое Изабель Юппер, назовет имя обладателя «Золотой пальмовой ветви-2009».Перед нынешними «вершителями судеб» (среди которых, кстати, преобладали дамы) действительно стояла нелегкая задача: в этом году им было из чего выбирать.[b]Явление Антихриста[/b]Некоторые картины на набережной Круазетт обсуждали особенно бурно – например, «Антихрист» Ларса фон Триера. Кто же он всетаки такой, этот Ларс фон Триер, – безнадежный шизофреник, окончательно погрязший в многочисленных комплексах, или гениальный провокатор, ловко играющий на людских слабостях? В своем стремлении поразить воображение зрителей датский режиссер достиг фантастических высот.Шарлотта Гензбур и Уиллем Дефо, сыгравшие в фильме супругов, переживающих потерю единственного ребенка, под чутким руководством режиссера вывернули себя буквально наизнанку.Уж очень хотелось донести до зрителей оригинальную мысль о нескончаемой гнусности человеческой, и в первую очередь женской природы. Возможно, конечно, что в это буйство мастурбаций, кастраций и извергающихся кровью членов (посвященное, кстати, Андрею Тарковскому) автор вложил гораздо более глубокий смысл, понятный только истинным любителям интеллектуального кино. На фестивале таковых оказалось на удивление немного. Режиссер заявил, что еще не окончательно восстановился после тяжелейшей депрессии, во время которой и решил снять «Антихриста».– Мне действительно было очень тяжело, я даже не мог подняться с постели, но сейчас стало гораздо лучше, – признался Ларс фон Триер.[b]«Ублюдки» Тарантино[/b]Горячо обсуждали и «Бесславных ублюдков» Квентина Тарантино – новая работа каннского любимца была одной из самых ожидаемых. В залы, где проходили показы, выстраивались длиннющие очереди, а на премьеру собрались сливки мирового кинематографа.Анжелина Джоли с Бредом Питтом (Питт сыграл у Тарантино одну из ролей), Шерон Стоун, Ева Лонгория, Изабель Аджани пришли поздравить режиссера с выходом нового фильма. Тем не менее «Бесславным ублюдкам» не удалось произвести столь же безоговорочный фурор, как это произошло в свое время с «Криминальным чтивом», – почти трехчасовое действо о том, что «важнейшим из искусств для нас является кино» многим показалось лишенным драйва, отличающим лучшие работы Тарантино. Даже обожающая режиссера каннская пресса удостоила «Ублюдков» несколькими вялыми хлопками.В фестивальных кулуарах делали самые разные прогнозы в отношении возможного победителя: говорили, что Тарантино на этот раз точно ничего «не светит»: режиссер вдрызг разругался с Юппер, и теперь у председательницы на него зуб. «Скорее, она отдаст ветвь «Антихристу» – она любит подобное кино, сама снималась в шокирующей «Пианистке». «Вот поэтому она выберет Ханеке, который эту самую «Пианистку» снял и за которую ей дали в Каннах «лучшую актрису», – уверяли завсегдатаи.Жюри действительно было из чего выбирать – шокирующего во всех смыслах было предостаточно. В Каннах показали по-настоящему интересное, жесткое и откровенное кино. В том числе и сексуально откровенное: секса было много, и был он разнообразным: у китайца Лу Е в «Весеннем обострении» – откровенно гомосексуальным (по слухам, на родине режиссера фильм из-за этого запретили), в картине «Обезьянник» Андреа Арнольд – между 15-летней героиней и взрослым любовником своей матери, у обладателя каннского приза 2004 года, корейца Чхан Ук Пака в «Жажде» – «вампирским» (по сюжету священник, ставший вампиром, страстно влюбляется в юную супругу своего прихожанина), в фильме филиппинца Бриллианта Мендозы «Kinatay» – отвратительно жестоким.[b]Слухи стали явью[/b]Все это, как выяснилось, произвело должное впечатление на жюри, ибо все вышеназванные работы были отмечены призами. «Весеннее обострение» получил приз за лучший сценарий, «Обезьяннику» и «Жажде» вручили призы жюри, а Мендоза неожиданно для многих удостоился приза за лучшую режиссуру. Любопытно было наблюдать за реакцией прессы в Salle Debussy, где специально для нее на большом экране транслировалась церемония. Все вышеназванные решения жюри были встречены дружным разочарованным «бу-у-у». Но когда дело дошло до объявления основных номинаций, настроение собравшихся резко изменилось.«Лучшая женская роль» – Шарлотта Гензбур», – эти слова Изабель Юппер были встречены радостным «о-оо»! (Наверняка всех поразило, как ее героиня в «Антихристе» отрезает себе клитор). Лучшая мужская – Кристоф Уолтц (австрийский актер, сыгравший нацистского интеллектуала в «Бесславных ублюдках») – «о-о-о»! Гран-при фестиваля – фильм Жака Одияра «Пророк». Бешеное «о-о-о»! И, наконец, Золотая Пальмовая Ветвь 62го каннского кинофестиваля – Михаэль Ханеке за фильм «Белая лента» – красивый и тоже о человеческой жестокости и загубленном детстве. Радует, что в данном случае слухи стали явью.[b]Канны[/b][i]Специально для «ВМ»[/i]
Развлечения
13 мая открывается Каннский фестиваль
ЗАВТРА в каннском Palais de Festival стартует самый престижный в мире киносмотр, побывать на котором мечтает любой уважающий себя поклонник синематографа.В этом году он будет проходить в 62-й раз, и жюри, возглавляемому Изабель Юппер, придется очень нелегко: конкурсная программа нынешнего фестиваля пестрит такими именами, что дух захватывает.Среди претендентов на «Золотую пальмовую ветвь» – Педро Альмадовар и Ларс Фон Триер, Энг Ли и Квентин Тарантино, Михаэль Ханеке и Кен Лоуч.В списке основных конкурсантов нет, к сожалению, русских имен, но это не значит, что наши соотечественники в этом году остались совсем без внимания со стороны каннского руководства. Во второй по значимости программе «Особый взгляд» представлены две российские работы – фильм «Царь» Павла Лунгина и картина Николая Хомерики «Сказка про темноту». Оба режиссера являются «каннскими завсегдатаями». Мэтр Лунгин впервые появился на Круазетт еще в 90-м году с фильмом «Такси-блюз» и с тех пор прогуливается по этой культовой для киноманов набережной с завидной регулярностью. 34-летний Хомерики в Каннах уже третий раз – его дебют «977» также участвовал в «Особом взгляде», а за год до этого короткометражка молодого режиссера «Вдвоем» получила вторую премию в конкурсе Cinefondation.Есть ли шансы у наших кинематографистов внести свою лепту в историю каннских наград? В прошлом году это удалось сделать Сергею Дворецовому, чей фильм «Тюльпан» тоже участвовал в «Особом взгляде» и получил главный приз.Нынешние каннские номинанты воздерживаются от прогнозов.– С тех пор как стало известно, что «Царь» едет в Канны, мне постоянно задают вопрос о том, какой будет реакция на фильм. Я этих вопросов не понимаю и не знаю, как на них отвечать.Реакцию фестивальной публики предсказать невозможно, да, в общем, и не нужно, скоро мы сами о ней узнаем, – сказал Павел Лунгин.О фильме «Царь» (более раннее название было «Иван Грозный и митрополит Филипп») «Вечерняя Москва» уже писала – известно, что главные роли исполнили в нем Петр Мамонов и Олег Янковский.– Не знаю, смогут ли приехать наши актеры. На «Особом взгляде» фестиваль оплачивает только приезд режиссера, поэтому пока мы в подвешенном состоянии.По словам Лунгина, «Царь» – это фильм о царе и власти.– Все, что происходит в фильме, – споры о власти. Царь, мне кажется, главное российское понятие, – добавил Павел Семенович.Что касается картины «Сказки про темноту» Николая Хомерики – второго номинанта «Особого взгляда», то он о женском одиночестве, а именно о девушке Геле – милой, красивой, интеллигентной и при этом совершенно одинокой. Геля живет на Дальнем Востоке, работает в милиции – занимается трудными детьми и, в общем, даже счастлива, пока один из ее подопечных не заявляет ей, что она одинокая старая дура. И Геля кидается избавляться от своего одиночества.Сам режиссер считает, что в определении фильма не надо делать акцент на прилагательное «женский».Солидарна с ним и исполнительница главной роли Алиса Хазанова.– «Сказка про темноту» – история о человеческом одиночестве, – в один голос уверяют они.– Женщины, конечно, острее его переживают, – добавляет Алиса. – Фильм еще о том, как трудно быть «другой». На нас давит огромное количество стереотипов. И каждый сам выбирает, что ему делать: поддаться и быть как все или идти своим путем, как бы ни было трудно.На вопрос, почему в его фильме главная героиня такая красавица, а окружающие ее мужчины какие-то совсем уж непривлекательные, Николай сказал: «Видимо, потому что я – убежденный гетеросексуал и мне очень нравится снимать женщин. А Алису я вообще очень люблю».– Я бы не хотел что-то объяснять про фильм. И еще я не люблю отвечать на многочисленные «почему?». Я пытаюсь снимать то, чего сам недопонимаю. Есть режиссеры, как Ларс Фон Триер, которые своими фильмами дают ответы на ими же поставленные вопросы. Я же, наоборот, предпочитаю задавать вопросы – и зрителю, и самому себе, – признался Хомерики и в лучших традициях гетеросексуализма начал кокетничать со своим пресс-секретарем.Насколько впечатлят каннскую публику «очень русская история» про царя Павла Лунгина и вопросы, поставленные Николаем Хомерики, мы узнаем через десять дней. Что же касается основного конкурса, то здесь вообще трудно делать какие-то прогнозы, так как здесь будут соревноваться «Разорванные объятия» Педро Альмадовара, «Антихрист» Ларса фон Триера, «Бесславные ублюдки» Квентина Тарантино, «Месть» Джонни То, «Разговаривая о Вудстоке» Энга Ли, «Вход в пустоту» Гаспара Ноэ, «Белая лента» Михаэля Ханеке и еще 13 работ.Как обычно, помимо новых фильмов, участников и гостей фестиваля ожидает множество «просветительских» мероприятий, в частности мастер-класс неоднократных обладателей каннских наград братьев Дарденнов (в прошлом году они получили очередной приз – за лучший сценарий к фильму «Молчание Лорны»).Помимо непосредственно кинематографических удовольствий, в Каннах, как обычно, будет насыщенная светская и деловая жизнь, некую долю в которую внесет и Русский павильон, который уже во второй раз (прошлый год был для них дебютным) будет работать в Каннской деревне. В общем, скучно не будет.[b]Канны, специально для «ВМ»[/b]
Развлечения
Сколько стоит невинность
Документалист Виталий Манский о падших ангелах, резвых эфиопах и двойной морали.В машине симпатичная девушка лет восемнадцати и мужчина. Девушка явно расстроена.“Чем я могу тебе помочь?” – спрашивает мужчина. В ответ – слезы. Кате нужны деньги – она, приехавшая из российской глубинки, хочет учиться в Москве. 3000 долларов – именно во столько, по Катиным прикидкам, обойдется ей первичное обустройство в столице. И именно за столько девушка готова продать свою девственность – потому что на данный момент ей больше продавать нечего.Катя действовала по всем коммерческим правилам: изучила в Интернете спрос и предложение, разместила там же свое объявление, результат не заставил себя ждать. Правда, сидящему рядом мужчине – известному режиссеру-документалисту Виталию Манскому – совсем не нужна Катина невинность.Он снимает свою “Девственность” – фильм о том, что все продается и покупается.[b][i]Катя – ангел или..?[/i]– Виталий, когда вы в машине задавали Кате свой вопрос, какой ответ ожидали услышать?[/b]– Вы тоже считаете, что я должен был дать ей 3000 долларов? Меня многие упрекают – что же ты не дал бедной девушке денег? У тебя же есть бабки, что для тебя эти 3000?..[b]– Что вы на это отвечаете?[/b]– Стань, говорю, на площади трех вокзалов – и раздавай по три штуки. Там многим деньги нужны. Что касается непосредственно Кати – в принципе я отношусь к ней с симпатией – но делать из нее ангела я бы не стал.[b]– Мы все, в общем, не ангелы и все, наверное, попадали в ситуацию, которую можно охарактеризовать как безвыходную.[/b]– Катя стоит перед выбором: продать невинность или пойти в газовую камеру. Она хочет поехать в Москву учиться. Я тоже в свое время это сделал, но почему-то не предлагал никому свою девственность. И миллионы людей не предлагают. У Кати был выбор. И она его сделала. Катя приехала в Москву заработать денег. И она их, в общем, заработала.Не случайно в картине мы говорим о том, что подписали с Катей контракт и заплатили ей за участие в фильме. На мой взгляд, она в большей степени продала девственность, снявшись в нашем фильме. Даже больше, если бы без огласки сделала то, что собиралась, и уехала в свой город.[b]– Может, Кате не очень повезло с покупателем?[/b]– Снимать документальное кино – задача трудная. Катя – взрослый человек, ей 19 лет. Если человек совершает какой-то – ограничимся определением “нехороший поступок”, то можно, конечно, взять его за руку и провести воспитательную работу. Это поступок кого угодно, но не режиссера-документалиста. Моя задача – создавать те образы, которые, может быть, заставят окружающих повнимательнее взглянуть на себя и тем самым что-то исправить.[i][b]Карине Барби фильм понравился[/b][/i]– У меня будет большой дом, много денег и красивая машина, обязательно розовая, – Карина знает, как получить желаемое. Она уже нашла “правильный” образ куклы Барби, снялась на телевидении и делает успешную карьеру стриптизерши. Она даже купила свой первый автомобиль – розовый “Фольксваген Жук”. Вопрос девственности Карину Барби уже давно не волнует.[b]– Где вы откопали столь колоритный персонаж и что сказала Карина, увидев себя на экране?[/b]– Откопал в Интернете. А увидев себя на экране, Карина сказала: “Я счастлива, как прекрасно все получилось!” – сказала она.Карина – самый плоский персонаж в фильме. Ее проблема или, наоборот, не проблема заключается в полном отсутствии каких-либо нравственных критериев. Я знаю людей, которые обладают теми же качествами и отлично устроились в этом мире. Она в каком-то смысле пытается снять с них кальку.[b]– У нее это неплохо получается. А что сказала по поводу фильма ее мама?[/b]– Ей тоже все очень понравилось. Я, признаюсь, был слегка шокирован! На премьере она решила вместе с дочерью принять участие в обсуждении фильма. На вопрос, как она относится к карьере дочери, она ответила: “Как же можно запрещать дочери идти своим путем? Тем более у нее прекрасно все получается”.[b]– Папе тоже все понравилось?[/b]– Не знаю, он на премьеру не приезжал. Но вполне допускаю. На семейных фотографиях они выглядят вполне благополучной семьей: мама, папа, ребенок, вот Новый год, елочка, школа.И бабушка – завуч школы. А своих дочку и внучку не смогла ничему научить.[b]– Меня как раз удивляет, когда из учителей делают некий апологет духовности. Мои школьные воспоминания говорят совсем о другом.[/b]– По поводу учителей вспомнился один случай. У меня за стенкой общежития – это было 25 лет назад, когда я учился во ВГИКе, – жили два парня из Эфиопии. К ним ходили девчонки. Как-то утром я слышу их громкие голоса. “Что делать? – вопрошают они у меня. – Они ушли и нас заперли.А у нас через полчаса занятия начинаются, нам в школу нужно”. Я удивился – в какую школу, какие занятия? Выяснилось, что девушки – учительницы младших классов…Главной проблемой нашего общества является то, что порок не только ненаказуем, но в какой-то мере является формой становления человека в социуме. Продажные женщины были во все времена. Но они всегда вызывали общественное презрение. Сейчас же в “ящике” и на страницах глянца излагаются другие нормы жизни.[b][i]Кристина – потерянная душа?[/i][/b]– У Кристины есть мечта: лишиться невинности не с каким-нибудь соседом по подъезду, а с самим Степаном Меньшиковым из “Дома-2”. Сделать это непросто: на звезду бешеный спрос! Зато какие откроются перспективы! Будет о чем вспомнить! Надеждам Кристины сбыться не суждено – злые конкурентки “выкидывают” девушку из шоу.[b]– Как вам удалось уговорить на съемку руководство программы?[/b]– Они заказали мне фильм о “Доме-2”. Я согласился с условием, что сниму кадры для своей картины. Потом они на меня почему-то страшно обиделись. Хотя у меня не было задачи обижать именно программу “Дом-2”.[i][b]Кто виноват? И что делать?[/b][/i]– Кристина, Катя, Карина. Все они из вполне благополучных семей – по российским меркам. Их родители наверняка пытались донести до своих дочерей что-то об истинных ценностях. Вопрос в том, насколько убедительно. Карина Барби все равно не пойдет работать в школу – ведь она хочет большой дом и много денег, а бабушка-завуч живет на скромную пенсию. Катя может всю жизнь прожить в одной комнате с мамой, работая в библиотеке по соседству, но такое будущее не кажется ей радужным. Кристине тоже хочется яркой жизни, и картинка в телевизоре, как ни крути, веселее, чем окружающие ее провинциальные реалии.[b]– По вашему мнению, у них есть шансы попасть в новую реальность?[/b]– У меня не три, а четыре героини, приехавшие в Москву. Да, четвертая героиня – монашка – видна только очень внимательному зрителю. Она эпизодически проходит через всю картину. Ее ровно столько, сколько сегодня святости в обществе. Ведь пропагандируемый сегодня телевизионный контент – опасный наркотик, разрушающий сознание человека. Когда лозунг “Веселись, Россия!” становится девизом всего телевидения. Уверен, меры принимать, несомненно, надо. Обществу необходимы чистота, вдумчивость, одухотворенность. Именно они создают государство, нацию...[b]– Кстати, по-вашему, что предпочтительнее: сознательно продать свою девственность или нарваться на негодяя?[/b]– Я считаю, что выбор быть обманутой лучше. Страдания от несовершенной не по твоей вине ошибки вещь более очищающая.[b]– Правильно, будем страдать и очищаться![/b]– А жизнь и есть одно сплошное страдание.[b]– Такое отношение к жизни – чисто российское. Из него, мне кажется, вытекают и все остальные наши беды.[/b]– Но согласитесь, если ты живешь с открытой душой, ты всегда страдаешь. Если ты холоден, черств, в твоем сердце нет места чувствам, то и не страдаешь.[b]– Мы уже поняли, что речь не о физиологии, а о невинности души. Тем не менее все ваши героини – женского пола. А что вы думаете о мужской невинности?[/b]– Ее потеря не сопряжена с такими остаточными явлениями физиологического характера. Но теряют ее мужчины в той же степени, и это, повторюсь, не вопрос физиологии. Если бы это было так, я никогда не сделал бы этот фильм.[b]ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ[i]Верите ли вы героям документального кино?[/i]Валерий ШАПОШНИКОВ, депутат Мосгордумы:[/b][i]– То, что показывали, показывают и, надеюсь, будут показывать перед Девятым мая, – съемки, сделанные нашими корреспондентами во время войны, не подтасуешь. Поэтому я им верю.В то же время много корреспондентов у нас сделали документальные фильмы про Чечню, про горячие точки.Другой раз и природу хорошо показать документально. Я верю во все эти фильмы, и даже в те факты, в которых сомневаюсь.[/i]
Развлечения
Наш человек в Голливуде
[b][i]Учись, студент[/i]– Александр, ваша целеустремленность в собственном промоутировании лично у меня вызывает самую разнообразную гамму чувств – от раздражения до восхищения…[/b]– Знаете, я же не просто так хочу всем рассказать, какой я хороший. Работа такая. Я действительно не сижу на месте, все время тружусь над какими-то проектами, и для их успешности необходимо, чтобы о них узнали. По-моему, нет ничего плохого в том, что вы пропагандируете некоторые свои достижения. Во-первых, самому полезно – нет пути назад. И другим тоже полезно – может, они читают и думают: если у него получилось, значит, и у меня получится.[b]– Тогда расскажите, чем вы сейчас занимаетесь…[/b]– Только что закончил съемки фильма “Фокусник” (Magic Man). Это новый для меня жанр – триллер с элементами фильма ужасов. Я играю главную роль и выступаю сопродюсером. Фильм рассказывает о полицейском – я как раз его и играю – он русский, но вырос в Америке.Герой расследует серию убийств, инсценированных под фокусы. Под подозрение попадает знаменитый фокусник – его играет Билли Зэйн.Моего начальника – начальника полиции – играет Арманд Асанте. Также в нашей команде Ричард Тайсон, с которым я снимался еще в “Московской жаре”. Режиссер – Стюарт Купер – дважды лауреат Берлинского кинофестиваля.[b][i]Не лезьте в Россию[/i]– Расскажите нам из первых уст – как сейчас американцы относятся к русским?[/b]– Нормально. Конечно, некоторые каналы в августе начинали новости с лозунгов “русская агрессия в Грузии” и т. п., но во многих газетах – например, в “Лос-Анджелес Таймс” – вышли большие статьи, авторы которых советовали не лезть в дела России, а обратить внимание на то, что происходит сейчас внутри страны. Пропаганда – она, к сожалению, есть везде – так выстроен мир.Но главное – я никогда не испытывал какого-то отрицательного к себе отношения из-за того, что русский. А моя подруга Памела Андерсон, не так давно посетившая Москву, была даже удивлена столь теплым приемом. Она мне рассказывала, как к ней подходили люди на улицах, говорили комплименты, искренне радовались. На самом деле простые русские и американцы – далекие от политики люди – очень похожи.[b]– У вас здесь очень напряженный график. А где вы предпочитаете отдыхать?[/b]– О, это больной для нашей семьи вопрос. Дело в том, что я очень люблю Гавайи, а моя жена Катя предпочитает родительскую дачу.Вот и в этом году вместо того, чтобы после съемок “Фокусника” ехать заниматься серфингом на Гавайях, мы отправились помогать Катиной маме сажать огурцы.[b]– Вы и это умеете?[/b]– Нет, из меня помощник в этом деле никакой – я человек “недачный”. Помогает в основном Катя.[b][i]Русская жена – the best[/i]– Вы всегда уступаете супруге или это какой-то особый случай?[/b]– Уступаю достаточно часто, потому что считаю, что мне в жизни дважды реально повезло: с мамой и женой. Мама делала для меня все – разрывалась между работой и домом.Она очень хотела, чтобы я получил высшее образование, и доходчиво объясняла мне, почему она этого хочет. К счастью, я ее понял и именно поэтому, уйдя из спорта, не остался у разбитого корыта.Кате пришлось нелегко – ведь поначалу, когда мы приехали в Америку, меня нигде не снимали. Меня никто не знал, никуда не звали – будущее было неопределенным. Потом стали предлагать роли карикатурных русских – я отказывался в силу своих убеждений. Но я-то хоть знал, за что бьюсь, Кате же там было совсем грустно. Тем не менее она меня всегда поддерживала. Американские коллеги мне завидуют, мечтают приехать в Россию и найти себе такую же русскую жену, которая будет всегда поддерживать.[b]– Катя – просто жена своего мужа или еще и карьеру делает?[/b]– Она мне помогает, на “Фокуснике” была одним из продюсеров. У нее экономическое образование, мы вместе окончили Московский институт управления, сейчас это частный Университет управления. Еще Катя увлекается фотографией – у нее уже много интересных работ, я агитирую ее сделать выставку.С женой я всегда советуюсь, женщины лучше чувствуют ситуацию, намного тоньше воспринимают мир. Шварценеггер тоже всегда советуется с Марией Шнайдер. Они, кстати говоря, вместе уже больше тридцати лет. Все эти байки про то, что звезды изменяют – ерунда. Настоящие понимают важность семьи.[b]– Психологи утверждают, что в любых, даже самых близких отношениях, каждый должен иметь свои маленькие секреты. Вы с женой придерживаетесь этого правила или у вас нет тайн друг от друга?[/b]– Однажды давно я из-за такой тайны чуть не опозорился. Мы отправились на Канарские острова, в наше первое романтическое путешествие.В один из дней Катя затащила меня в аквапарк и заставила залезть на самую головокружительную вышку. И говорит: “Прыгай, я тебя в прыжке сфотографирую”. Я – в полной растерянности. Я не рассказывал ей, что банально боюсь высоты. Но я же мачо, русский Шварценеггер! Стою я в глубокой задумчивости… Тут мальчуган рядом спокойно так – бултых в воду! Стыдно стало – пацан не боится, а я боюсь.Прыгнул, в общем. Катя тогда ни о чем не догадалась, спросила только: “Ты чего так долго там стоял?”[b]– И как вы выкрутились?[/b]– Сказал, что видом хотел насладиться. Там, кстати, действительно очень красивая панорама.[b]– Какими еще видами вы в последнее время любовались?[/b]– Мы любим путешествовать, причем никогда не обходится без приключений. Очень нам нравится Италия – и Рим (туда, кстати, на фестиваль мы возили мой предыдущий фильм “Форсаж да Винчи”), и Венеция – там я чуть не лишился любимого кожаного пиджака. Пришли мы на Сан-Марко, Катя говорит – встань, руки в стороны подними, я тебя сфотографирую.Я встал. И тут на меня голуби как полетят, облепили всего, когтями вцепились. А я вдруг вспомнил, что мой кожаный пиджак – очень дорогой, и так жалко его стало! Начал я лихорадочно голубей с себя снимать. Окружающий народ ничего не понял, смотрел на меня с недоумением, но пиджак я спас.[b]ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ[i]Нужны ли русские актеры Голливуду?[/i]Антон ПАЛЕЕВ, депутат Мосгордумы:[/b][i]– Конечно, нужны. У нас великолепная школа актеров, много по-настоящему талантливых людей. Нам есть что показать. И подтверждение тому – премии международного уровня. Кстати, заметьте, сегодня много наград получают восточные режиссеры. Это значит, что появляется любопытная тенденция: просыпается интерес к самобытности наций. А нашу самобытность лучше, чем мы, никто не сможет показать.[/i]
Общество
Берлинский фестиваль сделал ставку на художественное кино
[b]Визитной карточкой Берлинале давно стала пресловутая политкорректность. Иногда это доходит до абсурда – например, на пресс-конференции фильма “Каталин Варга” одна из “правильных” европейских журналисток обратилась к режиссеру с речью следующего содержания: “Я рассматривала ваш фильм как один из главных претендентов на победу. Но вы… Вы оскорбили меня до глубины души. Я просто обязана заявить вам об этом. Я возмущена! Скажите, как вы могли убить жертву насилия?”[/b]Для того чтобы было понятно, о чем, собственно, речь, следует вкратце пересказать содержание фильма. Речь в нем о женщине, разумеется, трагической судьбы – когда-то ее, молодую и невинную, изнасиловали двое уродов, в результате чего у нее родился сын. Но Каталин Варга – так зовут главную героиню этого румыно-британо-венгерского фильма – даже несмотря на счастливое замужество, не может забыть происшедшего с ней кошмара. Она находит негодяев и убивает одного из них, но торжество правосудия оборачивается новой трагедией: бандитского вида друзья насильника жестоко расправляются с самой Каталин.Это и возмутило вышеупомянутую журналистку – по правилам политкорректности жертв насилия убивать не полагается. А Берлинский фестиваль – по крайней мере, в последние годы – старается награждать “правильное кино”.Зачастую оно, увы, не совпадает с кино по-настоящему талантливым. Не зря же этот престижный фестиваль частенько упрекают в “слабом” конкурсе и в том, что единственным критерием выбора победителей становится актуальность темы и активная гражданская позиция режиссера.Иногда не понятно, почему тот или иной фильм попадает в конкурс. И, кстати, вышеупомянутая “Каталин Варга” – яркий тому пример. И дело вовсе не в том, что в нем убивают жертву насилия, а в полном отсутствии свежего режиссерского взгляда. Этот фильм легко можно представить в сетке приличного телевизионного канала, но никак не в конкурсной программе фестиваля класса “А”.Между тем отличный фильм Бориса Хлебникова в конкурс не взяли, его “Сумасшедшей помощи” пришлось довольствоваться “Форумом” – что, безусловно, престижно, но все же… Ведь новая работа российского режиссера выигрышно смотрится не только на фоне румынского фильма, но и в сравнении с многими другими картинами конкурсной программы – причем как мэтров (“Рикки” Франсуа Озона, “Татарак” Анджея Вайды), так и модного Лукаса Мудиссона, оставившего своим “Мамонтом” грустное впечатление.Председатель жюри нынешнего, 59-го Берлинале, Тильда Суинтон, зная о вечной “политической интриге” фестиваля, с самого начала заявила о своем намерении оценивать фильмы в первую очередь по их художественной значимости. Именно поэтому главный приз – Золотого Медведя – завоевала перуанка Клаудиа Льоса за свою картину “ Молоко печали”, кстати, его героиня – странная девушка Фауста (Магали Сольер) – тоже своего рода жертва насилия, хотя формально она его плод: террористы надругались над ее матерью. Но это самым непосредственным образом сказалось на судьбе Фаусты: испуганная мать, желая защитить девушку от подобной участи, не только передала ей по наследству свой страх перед жизнью вообще и мужчинами в частности, но и засунула в ее влагалище картошку. Фауста хочет избавиться и от корнеплода, и от страха, но для этого ей придется пройти свой путь к свободе.Еще одним фаворитом фестиваля стал уругвайский фильм “Гигант” – незамысловатая, но очень душевная история о застенчивом влюбленном охраннике из супермаркета, стесняющемся открыться предмету воздыханий. 34-летний режиссер Адриан Биние не только получил Серебряного Медведя (разделив его с немкой Марен Эд, награжденной за свой фильм “Ктонибудь еще”), но и приз памяти основателя Берлинале Альфреда Бауэра (здесь его “партнером” стал Анджей Вайда), а также приз за лучший дебют – к последнему прилагалось 50 тысяч евро.Лучшей актрисой стала Биргет Минихмайер за роль все понимающей и прощающей женщины в фильме “Кто-нибудь еще”, а актером – темнокожий Сотигуи Кайят за работу в фильме “Река Лондон”.Последний, выйдя на сцену за своим Серебряным Медведем, похоже, решил рассказать публике всю свою жизнь – его благодарственная речь затянулась на 20 минут. Но поторопить пожилого актера никто из организаторов не решился. Что делать, политкорректность![b]Кеану Ривз: “Когда вокруг такие красотки, я забываю текст”[/b]В фильме “Частная жизнь Пиппы Ли”, поставленном Ребеккой Миллер по ее же одноименному роману, Кеану Ривз сыграл романтического героя, ставшего неким толчком для перерождения героини (ее сыграла Робин Райт-Пенн). Осознав вдруг, что все предыдущие годы она жила скучно и “неправильно”, героиня Робин Райт-Пенн собирает чемоданы и отправляется со своим новым другом в автомобильное путешествие по Америке.[b]– Для героини “Пиппы Ли” вы являетесь своего рода катализатором некоего духовного перерождения. Вам нравится выступать в подобной роли?[/b]– В жизни – не знаю, а в фильме – понравилось. На самом деле это здорово, когда ты можешь помочь человеку что-то изменить в своей жизни к лучшему. Помочь ему стать свободным.[b]– Как вы считаете, кому легче быть свободным – мужчине или женщине?[/b]– Это зависит от мужчины и женщины. Свобода, наверное, не зависит от пола – это скорее внутреннее состояние.[b]– Как вам работается, когда вокруг столько женщин? И режиссер, и актрисы… В фильме, кажется, у вас не было ни одной “мужской” сцены?[/b]– Прекрасно работается, только есть одна проблема. Когда вокруг столько красоток, я отвлекаюсь от текста.[b]Кейт Уинслет: “Мне повезло с мужем”[/b]Красавица Кейт Уинслет приехала в Берлин презентовать фильм “Чтец” (Reader), в котором она перевоплотилась в бывшую нацистку Ханну Шмитц. За эту роль актриса получила Золотой Глобус, премию английских киноакадемиков BAFTA и номинирована на Оскар.[b]– Вы производите впечатление очень светлого, позитивного человека. Тяжело было играть преступницу?[/b]– Тяжело. Но вовсе не потому, что я такая хорошая, а моя героиня плохая. И я, наверное, не всегда бываю хорошей ([i]cмеется[/i]). Да и моя героиня небезнадежна. В ней все-таки есть и человечность, и доброта. Жизнь в какой-то момент сломала ее, заставила стать такой, какой она стала. По-человечески ее жаль, но я все равно ее не оправдываю. Это страшно – ради собственного благополучия убивать других людей.[b]– Когда вы играли Ханну Шмитц, ваш характер как-то изменился?[/b]– Не знаю, об этом нужно спросить у моего мужа ([i]cмеется[/i]). Когда я снималась в “Чтеце”, я очень уставала. Когда мы заканчивали работать, я звонила Сэму ([i]режиссер Сэм Мэндес, муж актрисы[/i]) и говорила: “Можно, когда я приеду домой, я не буду ни с кем разговаривать, а просто помолчу? А еще я бы не хотела сегодня ничего готовить. Можно я не буду этого делать? Да, кстати, было бы неплохо, если бы когда я приехала, меня ждала горячая ванна. Это можно как-то организовать?” Мне, конечно, повезло с мужем, потому что на все эти вопросы, я слышала мгновенное “да”.[b]Берлин[i]Специально для “Вечерней Москвы”[/b][/i]
Развлечения
38-й Роттердамский фестиваль наградил самых искренних
В вечном споре между Востоком и Западом, на 38-м Роттердамском кинофестивале последний оказался в явном проигрыше: все три главных “Тигра”, к каждому из которых прилагалось 15 тысяч евро, разобрали азиаты. Южнокорейский режиссер Янг Ик-джун с фильмом “На последнем дыхании”, иранец Рамтин Лавафипур – за картину “Успокойся и сосчитай до семи” и примкнувший к ним турок Махмут Фазиль Джаскун – за свой дебют “Неправильные четки”. А если еще добавить ничего не получившую, но все равно душевную “Темную гавань” от японца Наито Такацугу да ироничных “Туристов” - вторую работу чилийки (уже не Восток конечно, но ведь и не Запад) Алисии Шерсон, то счет получился явно не в пользу европейской цивилизации. И хотя зачастую говорят ленты об одном и том же – об одиночестве, комплексах, странных условностях, которые мешают нам всем быть счастливыми, у первых (Восток) это получается трогательно и искренне, а вторых (Запад) хочется в срочном порядке отправить на прием к психиатру и перестать наконец смотреть на их “пластмассовые” страдания. Как героев фильма “Голодные призраки” - открывавший фестиваль режиссерский дебют Майкла Империоли, известного нам по сериалу “Клан Сопрано”. Все они, безусловно, жутко несчастные, кому-то нечего есть, кому-то – не с кем спать, темнокожей хамоватой эротоманке не на что купить билет на поезд, а один из героев мучается невротическими припадками. Сыну этого невротика тоже нелегко – у него кризис переходного возраста и по этой причине он сначала спит с кем попало, а потом пытается наложить на себя руки, нахлобучив на голову полиэтиленовый пакет. Спасает его мама, которая, разумеется, тоже переживает не лучшие времена в связи с чем она все время на всех орет. Империоли, похоже, сам не выдерживает напора бурных страстей, и в финале, в лучших традициях жанра, отправляет всех своих героев к преподавательнице йоги, “вечная” улыбка которой тоже вызывает сомнение в ее вменяемости. Или взять французский фильм “Будь умницей” (реж. Жюльетта Гарсиас) – там тоже все непросто. Его прелестная героиня пережила настоящую трагедию – она потеряла жениха, а вместе с ним, кажется и рассудок. Иначе как объяснить некоторые странности в ее поведении. Она то с садистским удовольствием выламывает себе ногти, пачкая все вокруг кровью, то не пойми чего хочет от окружающих ее мужчин. Одним словом, здравствуй, “Пианистка” - только все как-то проще и скучнее. В ленте “По-собачьи: История любви” англичанина Саймона Эллиса все вообще серьезно: герои не могут заниматься сексом нигде, кроме как на заднем сидении автомобиля и в присутствии посторонних. Что ж, бывает. Безусловно, серьезная проблема… То, что жюри 38-го Роттердамского фестиваля с репутацией одного из самых радикальных сделало выбор в пользу простых человеческих историй, очень показательно. В сегодняшнем кино самыми радикальными, удивительными, и, увы, все реже встречающимися вещами стали искренность, простота и человечность. Их проявления сродни экстриму, и в этом смысле нынешний Роттердам с его сильной, ориентированной на “простые вещи” конкурсной программой смело можно назвать экстремальным. - На самом деле мы никогда не были фестивалем экстремального кино, - сказала отборщик фестиваля Людмила Цвикова.- Мы просто стараемся найти новое, необычное кино и молодых талантливых режиссеров. [b]- А почему в конкурсе не было русского кино?[/b]- Мы предлагали Борису Хлебникову отдать свой новый фильм “Сумасшедшая помощь” в конкурсную программу, но он отказался. Сказал, что фильм еще не готов. На самом деле жаль, что наш режиссер не успел доделать картину к Роттердаму. Вполне возможно, с пустыми руками он оттуда не уехал бы. По крайней мере, наши режиссеры Галина Мызникова и Сергей Проворов за свою короткометражку “Отчаяние” получили “Тигра” и еще 3 тысячи евро. Хлебников сделал выбор в пользу 59-го Берлинале (“Сумасшедшая помощь” будет участвовать там в секции “Форум”). Насколько его выбор был правильным, станет ясно через несколько дней.[i][b]Роттердам-Берлин[/i](специально для “ВМ”)[/b]
Развлечения
Секс у героев “Плюс один” был!
“Все началось с К. Он прочитал сценарий и говорит: “Ну что опять за лирика, жестче давай… Взрослые люди – мужчина и женщина… Мне кажется, у них обязательно должен быть секс”. Потом читали разные люди. И как правило, женщины: “Все очень хорошо, не должны они спать”; мужики: “Ну что это такое? Где секс? Ты что, его отменила?” Сижу теперь в раздумьях – не знаю, нужен все-таки этот секс или не нужен?” Вот что я прочла случайно, забредя в чей-то ЖЖ. Заинтригованная, стала читать дальше и поняла, что попала в журнал Оксаны Бычковой, которую три года назад, после ее дебютного фильма “Питер FM”, профессионалы от кино внесли в список “подающих громкие надежды”. Только что в прокате прошел ее второй фильм – “Плюс один”, и, как мне кажется, эти надежды в общем оправдались. А так увлекший меня вопрос “быть или не быть сексу” – не в глобальном, разумеется, смысле, с этим все прогрессивное человечество уже давно разобралось, а между конкретными мужчиной и женщиной – решался Оксаной как раз в процессе работы над данной картиной.Мужчины на этот раз победили: секс у героев “Плюс один” был. Но и женщины остались “при своих”: как большинству из нас мечтается, он был сдобрен необходимой порцией романтических переживаний.[b][i]Секс отстоял Адабашьян[/i]– Оксана, вы, что называется, уважили и тех и других. А вообще в процессе создания фильма вы советуетесь с друзьями-коллегами, к чьему мнению больше прислушиваетесь: к мужскому или женскому?[/b]– Все зависит от ситуации – в первую очередь я все-таки прислушиваюсь к себе. Если же говорить о конкретном – о “Плюс один”, то “последней каплей” в “защиту секса” стал Александр Адабашьян, которому я дала читать сценарий на предмет участия в фильме.Александр Артемович тоже счел, что нужно “пожестче”, и я скрепя сердце попросила свою подругу и сценаристку Нану Гринштейн сценарий переписать. Сама я, признаюсь, не была уверена в том, что поступаю правильно, но прислушалась к авторитетному мужскому мнению.[b][i]Они, конечно, трусы. Но такие милые![/i]– Знаю, что во время работы над фильмом вы часто обращались за помощью к сильной половине. Например, в том же ЖЖ попросили рассказать, что у них в голове происходит после “случайного” секса. Откликнулись, правда, немногие… Кстати, вам это помогло?[/b]– В общем, помогло – хотя вы правы, смельчаков оказалось немного – трусливые они, конечно, люди. ([i]Смеется[/i].) Женщины в этом смысле более откровенны. Помогли, конечно, в основном близкие знакомые, которые понимали, что это не праздное любопытство, а нужно для работы.А что я узнала нового? По большому счету то, о чем и раньше инстинктивно догадывалась – что между нами все-таки есть что-то общее.Они не такие уж бессердечные. И что, вопреки расхожему мнению, к пресловутым “случайным” связям часть из них относится очень даже серьезно, и достаточно сильно они по разным поводам переживают. Хоть и прикрываются часто нарочито прохладным, отстраненным отношением.[b][i]Не делю кино по половому признаку[/i]– Для вас существует разделение на женское и мужское кино?[/b]– Лично я по такому принципу кино точно не делю. И затрудняюсь давать определения. Как делить – исходя из того, кто снимал? Тогда под определение “женское кино” попадает Кира Георгиевна Муратова, а для меня то, что она делает, с понятием “женское кино” ну никак не ассоциируется. По жанру? Не знаю. Есть мужчины, которые снимают такие слезливые мелодрамы! И это явно не назовешь мужским кино.Свое кино я классифицировать тоже затрудняюсь. Отказываться от своего естества я совершенно не хочу, я – женщина, и с этим уже ничего не поделаешь. И если кому-то мое кино кажется женским, то ничего плохого я в этом не вижу. И не считаю, что кино – это мужская профессия. Это профессия людей с определенным складом характера – патологическим, несколько даже мазохистским. Вот с этим я согласна, а пол здесь значения не имеет. Есть женщины, способные ею заниматься, и точно так же есть мужчины, которые в ней совершенно бездарны.Это так же как водить машину – несмотря на то что многие девушки уже давно сели за руль, это занятие почему-то считается преимущественно мужским.[b]– Однако опять же в своем ЖЖ вы пишете совершенно другое. Например: “Сегодня снимаем второй день в гостинице “Белград”. Гостиница, надо сказать, так себе. Но вид из окон на нашем 19-м – что надо. Накануне – игровые дрессированные собаки покусали Мадлен Джабраилову прямо вовремя дубля, испарился – не объясняясь, ушел с проекта – второй режиссер… Список несчастий можно продолжать... Как трудно, с жутким скрипом идет моя вторая картина”. И дальше: “Еще и личная жизнь тут неожиданно дала зигзаг страннейший. Опять двадцать пять. Или пить – или курить. Или женщина – или режиссер. Трудно мужчинам, которых я встречаю, пережить мою работу и тотальную занятость. Грустно…” Что на это скажете?[/b]– Скажу, что у каждого бывают минуты слабости. ([i]Смеется[/i].) Могу же я иногда на жизнь пожаловаться.[b][i]Вокруг меня много счастья[/i]– Сейчас, кстати, многие жалуются – на жизнь, друг на друга. Дамы – на мужскую жадность и инфантильность, мужчины – на нашу повышенную прагматичность. Все – на непонимание и одиночество. Что с этим делать?[/b]– Не знаю, наверное, у каждого из нас все-таки своя картина мира. В моем кругу достаточно много счастливых людей. Наверное, как посмотреть. Собственно, это и есть основная мысль “Плюс один” – что счастье человека зависит от его взгляда на этот мир. Открываешься миру – тот отвечает тебе взаимностью.[b]– Ой ли? Этот мир часто ведет себя непредсказуемо – ты открываешься, а тебе – раз по носу. Может, лучше и не выходить из своей норки?[/b]– Лучше выходить. Обязательно. Конечно, болезненные ситуации будут – как же без этого, но будут и радость, и счастье. Это все равно что растить ребенка. Ты ведь тоже ни от чего не застрахован, постоянно за него переживаешь, но ведь сколько счастья![b]– Вы это знаете по собственному опыту?[/b]– Да, моему сыну сейчас 13, почти взрослый самостоятельный мальчик. Я бы с удовольствием еще одного ребенка родила. Дети – это действительно здорово. А современные дети – это вообще чудеса: они прямо вундеркинды какие-то. Рано начинают ходить, читать, чуть ли не с младенчества все понимают. И сам процесс рождения сейчас как-то правильно происходит, с нужной энергией – совсем не так, как это было, когда я рожала. И на мамаш никто не орет, и папы могут присутствовать на родах, и ребенка от мамы сразу не забирают, как раньше. Я так уверенно об этом говорю, потому что знаю не понаслышке – в процессе работы над “Плюс один” у нас родилось двенадцать детей. В том числе второго ребенка – сына – родила моя подруга и сценарист фильма Нана Гринштейн. И все у нас были в прекрасных “детских” заботах, и все были такие позитивные.[b]– А папа вашего почти взрослого сына разделяет ваш энтузиазм в этом вопросе?[/b]– Не знаю, мы с ним это не обсуждали: мы давно расстались. Мы были женаты очень недолго.[b]– Вы могли бы сами влюбиться в такого фрика, как герой в “Плюс один”?[/b]– Влюбиться, как показывает опыт, можно в кого угодно. ([i]Опять смеется[/i].) Конечно, с ним непросто будет выстраивать отношения – он как раз весьма инфантилен, не стремится брать на себя ответственность. Но мне кажется, в процессе он развивается. Так что все не безнадежно.[i][b]Кино и глазированные сырки[/i]– Как ни крути, ваша карьера складывается достаточно удачно – сразу после курсов вы сняли один фильм, теперь вот второй. Те, кто учился с вами на курсах, столь же успешны?[/b]– По-разному. Кто-то снимает. У кого-то не получается. Режиссер – это ведь профессия, которая ничего не гарантирует. И очень зависит от везения. Иногда просто удивляешься – у человека ну все есть: и талантливый, и сценарий хороший, и даже пробивные способности отличные, – а не складывается! Мне, конечно, повезло.[b]– По крайней мере, деньги, потраченные на учебу, отбили...[/b]– Да уж, на самом деле это было безумием. Учеба ведь недешевая, и некоторые отдавали последние деньги – продавали квартиры, отрывали от семьи – там ведь уже взрослые, у многих семьи, дети, их надо кормить. И тут – все бросить и на два года вновь уйти в студенческую жизнь с неясными перспективами. Это поступок смелых людей.[b]– Вам не пришлось продавать квартиру?[/b]– Нет, обошлось. ([i]Смеется[/i].) Зато пришлось два месяца работать дегустатором глазированных сырков – основная сумма у меня все-таки была, и надо было добрать. Теперь я на эти сырки смотреть не могу.[b]ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ[i]Какое кино вы любите?[/i]Антон ПАЛЕЕВ, депутат Мосгордумы:[/b][i]– Я люблю старые советские фильмы 60–70-х годов. Мне в них нравятся чистота человеческих отношений, добросердечность, порядочность – те качества, которые сейчас либо утрачены, либо просто не видны в современных фильмах. Потому что на первый план сегодня выходят человеческие страсти, жестокость, насилие, низменные чувства, связанные со стяжательством, алчностью, желанием заработать больше денег, – чего не было в старых советских фильмах. Единственное, что осталось в современном кинематографе, – это нравственные человеческие страдания и редко любовь.[/i]
Развлечения
Гоша Куценко и Кристина Орбакайте как гении маркетинга
МНЕ нравится Гоша Куценко, хотя признаваться в этом в последнее время считается дурным тоном. Я искренне симпатизирую Кристине Орбакайте – по-моему, она качественно работает и на поп-сцене, и в кино. Уважаю продюсера Рената Давлетьярова.Но как-то обидно, что результатом совместного творчества этих людей стал фильм “Любовь-Морковь 2”. Сняли они его, конечно, не одни, а вместе с Александром Котелевским и Александром Олейниковым (сопродюсеры), Максимом Пежемским (режиссер), Антоном Антоновым (оператор) и Аркадием Укупником (композитор).Удержать планку первой “Любови-Моркови” – милой, в меру остроумной, а главное, “живой” комедии, ему не удалось. И ругать-то новоиспеченный сиквел (на этот раз родители меняются телами с детьми) особо не за что – он, в общем, по законам данного жанра неплохо скроен и достаточно крепко сшит. Все там, казалось бы, правильно и к месту: и интерьеры красивые, и ценности правильные – семейные, и дети умилительные, и автомобильные гонки настоящие, и шутки иногда смешные, и даже солнце в кадре порой светит. Вот только не греет.Это яркий образчик кино, которое принято называть продюсерским, хотя сами продюсеры предпочитают термин “зрительское”. Никто, в общем, и не скрывает, что зрителя этого хотелось бы много, и что главная продюсерская задача красиво и с выгодой для себя этого зрителя развлечь.Так как выгоды хочется побольше, правильнее отнестись к своему детищу как к бизнес-проекту со всеми сопутствующими атрибутами: продакт-плейсментом, фокус-группами, агрессивными рекламой и PR.Ничего плохого в этом нет. Вот только в таком “тонком” деле, как кино, даже самые лучшие пиарщики и маркетологи не заменят хорошего сценария. А материальную заинтересованность не стоит путать с заинтересованностью материалом.Но современное продюсерское как бы зрительское кино не утруждает себя поисками новых сюжетов, поэтому очень любит сиквелы и триквелы. Зачем, в самом деле, напрягаться, когда под руками опробованная технология. Особенно если – как в случае с “Любовью-Морковью” – первый блин получился не комом.Первая “Любовь-Морковь”, судя по собранной кассе, понравилась многим зрителям, и, вполне вероятно, все они придут и на “Любовь-Морковь 2” – тем более, вторая неделя его проката совпадает с новогодними праздниками.Тогда удастся не только отбить затраты (три миллиона долларов на производство и столько же на продвижение), но и получить свои честно заработанные прибыли, выполнив, в общем, одну из главных задач продюсерского кино.Станет ли это кино по-настоящему зрительским? Я почему-то сомневаюсь. Почему-то продюсерское кино даже у опытных, проверенно талантливых продюсеров зачастую получается удручающе холодным и скучным, особенно когда в ход идут порядковые числительные. Вроде что-то там где-то светит, но, увы, не греет. Все-таки, помимо отработанных технологий, должно быть что-то еще. Тогда, наверное, и появляются “Москва слезам не верит”, “Бриллиантовая рука”, “Служебный роман” и т. д. и т. п.А в противном случае имеем “Любовь-Морковь 2” – сплошные, простите, маркетинг, брендинг и таргетинг.[b]Справка “ВМ”МАРКЕТИНГ (от англ. Market)[/b] –деятельность, направленная на получение и увеличение прибыли за счет взаимодействия с рынком.[b]ТАРГЕТИНГ (от англ. Target)[/b] – механизм, позволяющий выделить из всей аудитории ту часть, которая удовлетворяет заданным критериям (целевую аудиторию), и тем самым повысить эффективность рекламного сообщения.
Развлечения
“Бумажный солдат”. Фильм о потерянном поколении
ВОТ ведь как бывает – живет человек и не понимает – зачем? Хочет что-то поменять, не знает – как. Мучает себя, окружающих, голова болит.Из бесконечных вопросов складывается жизнь. Точнее, не складывается, ибо что это за жизнь, когда голова болит, а ответов нет...Герой “Бумажного солдата” – врач Даниил Покровский – из таких, вечно мятущихся. Хотя на взгляд обычного homo sapiens 60-х ему проще позавидовать, чем посочувствовать: все у человека для счастья есть. Готовит человека к первому полету в космос. Защитил кандидатскую, как докторскую. Женщины бегают за ним табунами. Есть и жена Нина – умная и тонкая. И любовница Вера – молодая и горячая. И даже безнадежно влюбленная лаборантка Аня – дама серьезная и решительная. Все они о нем беспокоятся, заботливо обматывают его больную голову шарфом.Есть и друзья – есть с кем пожарить шашлыки и поговорить о Чехове. И в модном черном пальто он выглядит умопомрачительно. Но всегда таким чего-то не хватает, без чего у них на душе тоскливо и муторно. У Дани Покровского тоже везде свой “незачет”: модное пальто совершенно не греет, поздравления с блестящей защитой кажутся неискренними, жена вместо того, чтобы соглашаться, все время спорит, любовница, конечно, прелестна, но немного с придурью, друзья каким-то необъяснимым образом превращаются в “чужих”, а освоение космоса оборачивается повседневной рутиной и человеческими жертвами.Последнее обстоятельство в клубок снедающих героя “Бумажного солдата” проблем добавляет одну: нужно решить, стоит ли Большая Космическая Победа этих жертв и готов ли доктор смириться с тем, что к чьей-то гибели будет – пусть даже легким касанием – приложена его рука.К бесконечным “зачем и почему” добавляется вечный “что делать?”, и это становится для Покровского роковым.Хрупкое человеческое сердце проигрывает в схватке с запрограммированным на Космос мозгом, и на фоне взлетающей в небо ракеты герой умирает.Ему не суждено увидеть повзрослевшую “эпоху великих надежд”, за него это сделают другие – жена Нина, любовница Вера, друзья. Они увидят, как на космодроме Байконур высохнут лужи, а на месте убогих бараков построят социалистические пятиэтажки. Узнают, что после первого полета в космос, будет второй, третий и даже десятый. Что космонавт Юра погибнет в 1968-м, погибнет как-то глупо, нелепо – сгорит в самолете. Они узнают и многое другое, но это уже не будет иметь никакого значения. Для них эпоха великих надежд закончится полной и почти безоговорочной капитуляцией.Гинеколог повесился, актер торгует шарфами, инженер эмигрирует, скульптор ваяет из камня космонавта Юру, врач, она же вдова Покровского, болеет и хочет купить новые занавески. И все они опять жарят шашлыки на даче и цитируют Чехова. В этой стране уже больше ничего не будет? В ИХ стране уже ничего не будет. Пропала жизнь…“Бумажный солдат” – это не о Космосе, великих достижениях или эпохе обманутых надежд. А о людях, которые боятся жить. В любом времени, в любую эпоху. Боятся кого-то любить, что-то чувствовать, во что-то по-настоящему верить. Боятся сделать свой, личный, пусть даже ошибочный выбор. О том, как страшно порой быть искренним.Тогда большое дело превращается в скучную рутину, жены, мужья и любовницы – в ненужных мужчин и женщин, а все прочее – в груду бесполезных модных пальто. Солдаты погибают не потому, что бумажные, а потому что не решили, за что воевать.Смысл жизни нельзя назначить, его можно – если повезет – обрести.Герой умер потому, что побоялся быть искренним, а Герман-мл. рискнул это сделать. В его личном соревновании между правильностью и искренностью – последняя победила.[b]ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ[i]А кино сейчас важнейшее из искусств или индустрия?[/i]Виктор ТРИФОНОВ, депутат Мосгордумы:[/b][i]– Я ни в коем случае не хочу обидеть режиссеров или актеров, которые творят действительно хорошие фильмы.Однако я считаю, что сегодняшнее кино – это потребительская индустрия, которая насыщена кровью, насилием и трагедиями. Хочется, чтобы люди, посмотрев фильм, получали урок, анализировали ситуацию и делали свои выводы. Ценно, когда он поучительный.[/i]
Развлечения
Наталья Бронштейн (Петрова) о высоком искусстве и больших деньгах
В российский прокат вышел фильм Натальи Бронштейн «Пари», снятый по одноименному рассказу Чехова. Весьма любопытно – таков был почти единогласный вердикт присутствующих на премьере. В полку режиссеров появилось новое женское лицо? Вот и нет. Лицо это не явилось, а, можно сказать, стояло у истоков «новой волны» женской российской режиссуры. Просто прежде мы ее знали под другим именем.Раньше она была Наташей Петровой – сначала застенчивой девочкой, которая громко дебютировала в фильме Валерия Тодоровского «Любовь», затем востребованной молодой актрисой, вдруг решившей «завязать» с лицедейством и стать по другую сторону камеры. Потом была «Дорога» – ее режиссерский дебют, волшебным образом повлиявший не только на профессиональную, но и на женскую судьбу этой по общему мнению писаной красавицы. И теперь она – Наталья Бронштейн, жена богатого и влиятельного мужа (Александр Бронштейн – председатель совета директоров крупной компании), мама «почти» троих детей (младший – его будут звать Миша – должен появиться на свет в декабре), такая же красавица и все так же уверена в том, что мир спасет не красота, а доброта.[b]Игумену понравилось [/b]– Наташа, чем вас так зацепил именно этот рассказ Антона Павловича? На первый взгляд, вполне тривиальный спор на деньги… – По-моему, он очень актуален и сейчас, спустя сто двадцать лет после его написания. Смотрите, что происходит у Чехова. Два человека из-за каких-то дурацких принципов пускают свои жизни под откос. Они не готовы идти на компромиссы, не хотят уступать, да что там – вообще не хотят слышать друг друга. Разве сейчас этого нет? Для меня «Пари» – это рассказ о гордыне. И фильм об этом же – о бескомпромиссности и войне амбиций, – так, кстати, сказал игумен, которому я давала фильм посмотреть.Я боялась, что он скажет «что за ересь?», но ему фильм понравился.Позвонил мне: «Наташенька, у тебя получился фильм о гордыне». Это было самой большой наградой для меня, поскольку я человек религиозный.Вообще, гордыня – вещь страшная, она жуть что делает с людьми.На мой взгляд, наша жизнь превращается в сплошные бои без правил. Мы пытаемся отодвинуть друг друга уже достаточно жестко. Уже даже не говорим «извините, подвиньтесь» – мы просто сбиваем человека с ног.– Что делать? Расслабишься, будешь всем говорить «извините» – и тут же окажешься выброшенным на обочину жизни.– Но это же ужасно! Сейчас все думают только о деньгах – они стали основной человеческой мотивацией. Выпускники школ – дети еще совсем – профессию выбирают не потому, что как раньше «с детства хотел быть врачом» или космонавтом, а чтобы была денежной. Врачами и учителями не хочет быть никто.– А чем руководствовалась ваша дочь, когда выбирала профессию? – В первую очередь, чтобы было интересно. Полина учится в Лондоне на политолога, и мне кажется, ей это очень нравится.[b]Зачем дочке домработница[/b] – Ужасно, конечно, что люди в учителя идти не хотят, но я их могу понять. Например, мы с вами сидим в приятном месте (в одном из «рублевских» кафе), беседуем о высоком. В меню нам предлагают овощной салат за 700 рублей – интересно, кстати, на каких золотых приисках выращивают для него помидоры? Может, те самые дети, о которых вы говорили, хотят ходить по таким вот замечательным местам и кушать салаты? Кто-то из них, наверное, тоже хочет учиться в Лондонеили в будущем отправить туда своих детей.– Когда занимаешься нелюбимым делом, и Лондон, и большие деньги как-то теряют свою привлекательность. Да, сейчас, благодаря своему мужу я могу позволить отправить дочь учиться в Лондон. Но это вовсе не значит, что она как сыр в масле катается. «Луи Виттонами» я ее не задариваю, в отличие от некоторых родителей, которые своим детям, которые едва научились ходить, покупают сумки Hermes, – я, кстати, сама только недавно узнала, что такие бывают! По-моему, это безумие.Полина, у меня, конечно, не бедствует и не ходит голодная, но на карманные расходы я ей даю очень скромную сумму, за что меня муж, кстати, постоянно ругает. Как-то дочь мне сказала, что хочет завести домработницу. «Детка моя, – ответила я ей на это. – А представь, у тебя семья, мужу рубашку надо погладить, а домработница заболела. И что ты будешь делать?» Давай-ка учись стирать и гладить. Я рада, что Полина отнеслась к моим словам с пониманием, – сейчас, в свои девятнадцать лет, она все умеет делать сама – и обед приготовить, и рубашку погладить. Конечно, детей всегда хочется баловать – тем более, я вообще-то человек нежадный. Но стараюсь держать себя в руках.Что касается салата – это чисто российская специфика. Мы же с вами на Рублевке – здесь все по спецценам. Люди думают, если человек богат – он, видимо, полный идиот и заплатит любые деньги даже за булку хлеба. Не так давно мы с мужем покупали посуду для своего самолета, и нам тоже подбирали самые «выгодные» варианты – какие-то комплекты по пятьдесят, по восемьдесят тысяч… Я сказала Саше – давай я поеду и куплю посуду в Ikea. Так и сделала.Посуда, кстати, оказалась точно такой же, как нам предлагали. Хотя я прекрасно понимаю значение денег в жизни любого человека – без них тяжело, я знаю не понаслышке. До того, как выйти замуж, я одна воспитывала ребенка, мне знакомы и отсутствие горячей воды, и ребенок на съемках в рюкзаке, и безденежье.Да, мне повезло – я встретила своего мужа и искренне благодарна ему за то, что он избавил меня от многих проблем.– А от проблемы поиска денег на «Пари» муж тоже вас избавил? – Хотел, но я отказалась. Мне кажется, это неприлично.– Почему? Ведь когда вы снимали «Дорогу», вы вроде взялиу него деньги.– Там была совсем другая ситуация. Во-первых, тогда еще Александр Михайлович не был моим мужем. Во-вторых, положение было критическим – деньги закончились, доснять оставалось совсем чутьчуть, нужно было еще десять тысяч долларов. Я – в жуткой панике, где взять – не знаю. Сижу, реву. И тут Гоша Куценко говорит: «Успокойся, я сейчас позвоню кому-нибудь из знакомых, и найдем мы в конце концов эту десятку». Саша как раз был тем человеком, который согласился эти деньги дать.Но на «Пари» я хотела найти деньги сама, и мне это, к счастью, удалось. Денег к тому же нужно было не так много – все-таки фильм малобюджетный. И, не стану скрывать, моя нынешняя фамилия заметно облегчила их поиски.[b]Как я не узнала мужа [/b]– Наташа, а что неприличного в том, что любимый муж дает деньги любимой жене, если он может себе это позволить? Зачем тратить время и нервы на поиск инвестора – тем более для человека с вашим, насколько я могу судить, довольно ранимым характером. А главное – никто не оценит вашей «приличности», все равно будут говорить: ну, понятно, откуда там деньги! – Наверное, вы правы. Особенно по поводу того, что будут говорить. Теоретически я с вами согласна. Но мне важно было сделать этот фильм самостоятельно.К тому же у меня всегда лучше получается работать с некими «ограничителями» – понимая, что выше бюджета не прыгнешь, начинаешь выкручиваться, что-то придумывать. А когда знаешь, что многое можешь себе позволить, как правило, ничего не придумывается.Я вообще, когда работаю, вокруг ничего не вижу и не слышу.Один раз доснималась до того, что не узнала собственного мужа.Саша приехал на съемки – мы на Николиной Горе арендовали недостроенный дом, там все происходило – было четыре утра. Он поздоровался со мной, а я даже его не заметила – в очередной раз бежала от актера к монитору. Прошло, наверное, минут двадцать, и мне второй режиссер говорит: «Наташ, а муж твой что, уехал уже?» – «А он что, приезжал?» В общем, мне пришлось ехать домой – хотя мы жили в экспедиции – просить прощения, а потом мчаться обратно.– Экспедиция на Николину Гору – звучит, конечно, интригующе.– Зря иронизируете, условия там были совсем не «рублевские». Мы жили в санатории, в однокомнатных номерах – стены выкрашены масляной краской, а по комнатам бегали тараканы.– Поражаюсь, на какие жертвы способны люди ради искусства.Оно того стоит? – Если вы имеете в виду финансовую сторону, то, разумеется, нет.Мой фильм некоммерческий. Но я режиссер, и я буду продолжать это делать.– А вы готовы к тому, что зрители или, скажем, критики, не оценят ваших усилий и разнесут картину в пух и прах? – Нет, не готова – мне, конечно, будет больно. И я наверняка буду плакать. Но кино снимать все равно не перестану.[b]ДОСЬЕ «ВМ» [/b]НАТАЛЬЯ БРОНШТЕЙН (ПЕТРОВА) родилась в Киеве.Окончила Театральное училище им.Б. Щукина. Еще студенткой дебютировала в кино, исполнив главную роль в фильме Валерия Тодоровского «Любовь». Снялась также в фильмах «Нога», «Любовь на острие смерти», «Пока гром не грянет», «Короткое дыхание любви», «Волчица», «Черная вуаль». Стала лицом русского издания журнала Vogue. Окончила Высшие курсы сценаристов и режиссеров, после окончания которых дебютировала как режиссер фильмом «Дорога». Ее вторая режиссерская работа – снятый по одноименному рассказу Чехова фильм «Пари» – вышла на экраны в ноябре.
Общество
Наталья Бронштейн (Петрова) о высоком искусстве и больших деньгах
В российский прокат вышел фильм Натальи Бронштейн «Пари», снятый по одноименному рассказу Чехова. Весьма любопытно – таков был почти единогласный вердикт присутствующих на премьере. В полку режиссеров появилось новое женское лицо? Вот и нет. Лицо это не явилось, а, можно сказать, стояло у истоков «новой волны» женской российской режиссуры. Просто прежде мы ее знали под другим именем.Раньше она была Наташей Петровой – сначала застенчивой девочкой, которая громко дебютировала в фильме Валерия Тодоровского «Любовь», затем востребованной молодой актрисой, вдруг решившей «завязать» с лицедейством и стать по другую сторону камеры. Потом была «Дорога» – ее режиссерский дебют, волшебным образом повлиявший не только на профессиональную, но и на женскую судьбу этой по общему мнению писаной красавицы. И теперь она – Наталья Бронштейн, жена богатого и влиятельного мужа (Александр Бронштейн – председатель совета директоров крупной компании), мама «почти» троих детей (младший – его будут звать Миша – должен появиться на свет в декабре), такая же красавица и все так же уверена в том, что мир спасет не красота, а доброта.[b]Игумену понравилось [/b]– Наташа, чем вас так зацепил именно этот рассказ Антона Павловича? На первый взгляд, вполне тривиальный спор на деньги… – По-моему, он очень актуален и сейчас, спустя сто двадцать лет после его написания. Смотрите, что происходит у Чехова. Два человека из-за каких-то дурацких принципов пускают свои жизни под откос. Они не готовы идти на компромиссы, не хотят уступать, да что там – вообще не хотят слышать друг друга. Разве сейчас этого нет? Для меня «Пари» – это рассказ о гордыне. И фильм об этом же – о бескомпромиссности и войне амбиций, – так, кстати, сказал игумен, которому я давала фильм посмотреть.Я боялась, что он скажет «что за ересь?», но ему фильм понравился.Позвонил мне: «Наташенька, у тебя получился фильм о гордыне». Это было самой большой наградой для меня, поскольку я человек религиозный.Вообще, гордыня – вещь страшная, она жуть что делает с людьми.На мой взгляд, наша жизнь превращается в сплошные бои без правил. Мы пытаемся отодвинуть друг друга уже достаточно жестко. Уже даже не говорим «извините, подвиньтесь» – мы просто сбиваем человека с ног.– Что делать? Расслабишься, будешь всем говорить «извините» – и тут же окажешься выброшенным на обочину жизни.– Но это же ужасно! Сейчас все думают только о деньгах – они стали основной человеческой мотивацией. Выпускники школ – дети еще совсем – профессию выбирают не потому, что как раньше «с детства хотел быть врачом» или космонавтом, а чтобы была денежной. Врачами и учителями не хочет быть никто.– А чем руководствовалась ваша дочь, когда выбирала профессию? – В первую очередь, чтобы было интересно. Полина учится в Лондоне на политолога, и мне кажется, ей это очень нравится.[b]Зачем дочке домработница[/b] – Ужасно, конечно, что люди в учителя идти не хотят, но я их могу понять. Например, мы с вами сидим в приятном месте (в одном из «рублевских» кафе), беседуем о высоком. В меню нам предлагают овощной салат за 700 рублей – интересно, кстати, на каких золотых приисках выращивают для него помидоры? Может, те самые дети, о которых вы говорили, хотят ходить по таким вот замечательным местам и кушать салаты? Кто-то из них, наверное, тоже хочет учиться в Лондонеили в будущем отправить туда своих детей.– Когда занимаешься нелюбимым делом, и Лондон, и большие деньги как-то теряют свою привлекательность. Да, сейчас, благодаря своему мужу я могу позволить отправить дочь учиться в Лондон. Но это вовсе не значит, что она как сыр в масле катается. «Луи Виттонами» я ее не задариваю, в отличие от некоторых родителей, которые своим детям, которые едва научились ходить, покупают сумки Hermes, – я, кстати, сама только недавно узнала, что такие бывают! По-моему, это безумие.Полина, у меня, конечно, не бедствует и не ходит голодная, но на карманные расходы я ей даю очень скромную сумму, за что меня муж, кстати, постоянно ругает. Как-то дочь мне сказала, что хочет завести домработницу. «Детка моя, – ответила я ей на это. – А представь, у тебя семья, мужу рубашку надо погладить, а домработница заболела. И что ты будешь делать?» Давай-ка учись стирать и гладить. Я рада, что Полина отнеслась к моим словам с пониманием, – сейчас, в свои девятнадцать лет, она все умеет делать сама – и обед приготовить, и рубашку погладить. Конечно, детей всегда хочется баловать – тем более, я вообще-то человек нежадный. Но стараюсь держать себя в руках.Что касается салата – это чисто российская специфика. Мы же с вами на Рублевке – здесь все по спецценам. Люди думают, если человек богат – он, видимо, полный идиот и заплатит любые деньги даже за булку хлеба. Не так давно мы с мужем покупали посуду для своего самолета, и нам тоже подбирали самые «выгодные» варианты – какие-то комплекты по пятьдесят, по восемьдесят тысяч… Я сказала Саше – давай я поеду и куплю посуду в Ikea. Так и сделала.Посуда, кстати, оказалась точно такой же, как нам предлагали. Хотя я прекрасно понимаю значение денег в жизни любого человека – без них тяжело, я знаю не понаслышке. До того, как выйти замуж, я одна воспитывала ребенка, мне знакомы и отсутствие горячей воды, и ребенок на съемках в рюкзаке, и безденежье.Да, мне повезло – я встретила своего мужа и искренне благодарна ему за то, что он избавил меня от многих проблем.– А от проблемы поиска денег на «Пари» муж тоже вас избавил? – Хотел, но я отказалась. Мне кажется, это неприлично.– Почему? Ведь когда вы снимали «Дорогу», вы вроде взялиу него деньги.– Там была совсем другая ситуация. Во-первых, тогда еще Александр Михайлович не был моим мужем. Во-вторых, положение было критическим – деньги закончились, доснять оставалось совсем чутьчуть, нужно было еще десять тысяч долларов. Я – в жуткой панике, где взять – не знаю. Сижу, реву. И тут Гоша Куценко говорит: «Успокойся, я сейчас позвоню кому-нибудь из знакомых, и найдем мы в конце концов эту десятку». Саша как раз был тем человеком, который согласился эти деньги дать.Но на «Пари» я хотела найти деньги сама, и мне это, к счастью, удалось. Денег к тому же нужно было не так много – все-таки фильм малобюджетный. И, не стану скрывать, моя нынешняя фамилия заметно облегчила их поиски.[b]Как я не узнала мужа [/b]– Наташа, а что неприличного в том, что любимый муж дает деньги любимой жене, если он может себе это позволить? Зачем тратить время и нервы на поиск инвестора – тем более для человека с вашим, насколько я могу судить, довольно ранимым характером. А главное – никто не оценит вашей «приличности», все равно будут говорить: ну, понятно, откуда там деньги! – Наверное, вы правы. Особенно по поводу того, что будут говорить. Теоретически я с вами согласна. Но мне важно было сделать этот фильм самостоятельно.К тому же у меня всегда лучше получается работать с некими «ограничителями» – понимая, что выше бюджета не прыгнешь, начинаешь выкручиваться, что-то придумывать. А когда знаешь, что многое можешь себе позволить, как правило, ничего не придумывается.Я вообще, когда работаю, вокруг ничего не вижу и не слышу.Один раз доснималась до того, что не узнала собственного мужа.Саша приехал на съемки – мы на Николиной Горе арендовали недостроенный дом, там все происходило – было четыре утра. Он поздоровался со мной, а я даже его не заметила – в очередной раз бежала от актера к монитору. Прошло, наверное, минут двадцать, и мне второй режиссер говорит: «Наташ, а муж твой что, уехал уже?» – «А он что, приезжал?» В общем, мне пришлось ехать домой – хотя мы жили в экспедиции – просить прощения, а потом мчаться обратно.– Экспедиция на Николину Гору – звучит, конечно, интригующе.– Зря иронизируете, условия там были совсем не «рублевские». Мы жили в санатории, в однокомнатных номерах – стены выкрашены масляной краской, а по комнатам бегали тараканы.– Поражаюсь, на какие жертвы способны люди ради искусства.Оно того стоит? – Если вы имеете в виду финансовую сторону, то, разумеется, нет.Мой фильм некоммерческий. Но я режиссер, и я буду продолжать это делать.– А вы готовы к тому, что зрители или, скажем, критики, не оценят ваших усилий и разнесут картину в пух и прах? – Нет, не готова – мне, конечно, будет больно. И я наверняка буду плакать. Но кино снимать все равно не перестану.[b]ДОСЬЕ «ВМ» [/b]НАТАЛЬЯ БРОНШТЕЙН (ПЕТРОВА) родилась в Киеве.Окончила Театральное училище им.Б. Щукина. Еще студенткой дебютировала в кино, исполнив главную роль в фильме Валерия Тодоровского «Любовь». Снялась также в фильмах «Нога», «Любовь на острие смерти», «Пока гром не грянет», «Короткое дыхание любви», «Волчица», «Черная вуаль». Стала лицом русского издания журнала Vogue. Окончила Высшие курсы сценаристов и режиссеров, после окончания которых дебютировала как режиссер фильмом «Дорога». Ее вторая режиссерская работа – снятый по одноименному рассказу Чехова фильм «Пари» – вышла на экраны в ноябре.
Общество
Наталья Бронштейн (Петрова) о высоком искусстве и больших деньгах
В российский прокат вышел фильм Натальи Бронштейн «Пари», снятый по одноименному рассказу Чехова. Весьма любопытно – таков был почти единогласный вердикт присутствующих на премьере. В полку режиссеров появилось новое женское лицо? Вот и нет. Лицо это не явилось, а, можно сказать, стояло у истоков «новой волны» женской российской режиссуры. Просто прежде мы ее знали под другим именем.Раньше она была Наташей Петровой – сначала застенчивой девочкой, которая громко дебютировала в фильме Валерия Тодоровского «Любовь», затем востребованной молодой актрисой, вдруг решившей «завязать» с лицедейством и стать по другую сторону камеры. Потом была «Дорога» – ее режиссерский дебют, волшебным образом повлиявший не только на профессиональную, но и на женскую судьбу этой по общему мнению писаной красавицы. И теперь она – Наталья Бронштейн, жена богатого и влиятельного мужа (Александр Бронштейн – председатель совета директоров крупной компании), мама «почти» троих детей (младший – его будут звать Миша – должен появиться на свет в декабре), такая же красавица и все так же уверена в том, что мир спасет не красота, а доброта.[b]Игумену понравилось [/b]– Наташа, чем вас так зацепил именно этот рассказ Антона Павловича? На первый взгляд, вполне тривиальный спор на деньги… – По-моему, он очень актуален и сейчас, спустя сто двадцать лет после его написания. Смотрите, что происходит у Чехова. Два человека из-за каких-то дурацких принципов пускают свои жизни под откос. Они не готовы идти на компромиссы, не хотят уступать, да что там – вообще не хотят слышать друг друга. Разве сейчас этого нет? Для меня «Пари» – это рассказ о гордыне. И фильм об этом же – о бескомпромиссности и войне амбиций, – так, кстати, сказал игумен, которому я давала фильм посмотреть.Я боялась, что он скажет «что за ересь?», но ему фильм понравился.Позвонил мне: «Наташенька, у тебя получился фильм о гордыне». Это было самой большой наградой для меня, поскольку я человек религиозный.Вообще, гордыня – вещь страшная, она жуть что делает с людьми.На мой взгляд, наша жизнь превращается в сплошные бои без правил. Мы пытаемся отодвинуть друг друга уже достаточно жестко. Уже даже не говорим «извините, подвиньтесь» – мы просто сбиваем человека с ног.– Что делать? Расслабишься, будешь всем говорить «извините» – и тут же окажешься выброшенным на обочину жизни.– Но это же ужасно! Сейчас все думают только о деньгах – они стали основной человеческой мотивацией. Выпускники школ – дети еще совсем – профессию выбирают не потому, что как раньше «с детства хотел быть врачом» или космонавтом, а чтобы была денежной. Врачами и учителями не хочет быть никто.– А чем руководствовалась ваша дочь, когда выбирала профессию? – В первую очередь, чтобы было интересно. Полина учится в Лондоне на политолога, и мне кажется, ей это очень нравится.[b]Зачем дочке домработница[/b] – Ужасно, конечно, что люди в учителя идти не хотят, но я их могу понять. Например, мы с вами сидим в приятном месте (в одном из «рублевских» кафе), беседуем о высоком. В меню нам предлагают овощной салат за 700 рублей – интересно, кстати, на каких золотых приисках выращивают для него помидоры? Может, те самые дети, о которых вы говорили, хотят ходить по таким вот замечательным местам и кушать салаты? Кто-то из них, наверное, тоже хочет учиться в Лондонеили в будущем отправить туда своих детей.– Когда занимаешься нелюбимым делом, и Лондон, и большие деньги как-то теряют свою привлекательность. Да, сейчас, благодаря своему мужу я могу позволить отправить дочь учиться в Лондон. Но это вовсе не значит, что она как сыр в масле катается. «Луи Виттонами» я ее не задариваю, в отличие от некоторых родителей, которые своим детям, которые едва научились ходить, покупают сумки Hermes, – я, кстати, сама только недавно узнала, что такие бывают! По-моему, это безумие.Полина, у меня, конечно, не бедствует и не ходит голодная, но на карманные расходы я ей даю очень скромную сумму, за что меня муж, кстати, постоянно ругает. Как-то дочь мне сказала, что хочет завести домработницу. «Детка моя, – ответила я ей на это. – А представь, у тебя семья, мужу рубашку надо погладить, а домработница заболела. И что ты будешь делать?» Давай-ка учись стирать и гладить. Я рада, что Полина отнеслась к моим словам с пониманием, – сейчас, в свои девятнадцать лет, она все умеет делать сама – и обед приготовить, и рубашку погладить. Конечно, детей всегда хочется баловать – тем более, я вообще-то человек нежадный. Но стараюсь держать себя в руках.Что касается салата – это чисто российская специфика. Мы же с вами на Рублевке – здесь все по спецценам. Люди думают, если человек богат – он, видимо, полный идиот и заплатит любые деньги даже за булку хлеба. Не так давно мы с мужем покупали посуду для своего самолета, и нам тоже подбирали самые «выгодные» варианты – какие-то комплекты по пятьдесят, по восемьдесят тысяч… Я сказала Саше – давай я поеду и куплю посуду в Ikea. Так и сделала.Посуда, кстати, оказалась точно такой же, как нам предлагали. Хотя я прекрасно понимаю значение денег в жизни любого человека – без них тяжело, я знаю не понаслышке. До того, как выйти замуж, я одна воспитывала ребенка, мне знакомы и отсутствие горячей воды, и ребенок на съемках в рюкзаке, и безденежье.Да, мне повезло – я встретила своего мужа и искренне благодарна ему за то, что он избавил меня от многих проблем.– А от проблемы поиска денег на «Пари» муж тоже вас избавил? – Хотел, но я отказалась. Мне кажется, это неприлично.– Почему? Ведь когда вы снимали «Дорогу», вы вроде взялиу него деньги.– Там была совсем другая ситуация. Во-первых, тогда еще Александр Михайлович не был моим мужем. Во-вторых, положение было критическим – деньги закончились, доснять оставалось совсем чутьчуть, нужно было еще десять тысяч долларов. Я – в жуткой панике, где взять – не знаю. Сижу, реву. И тут Гоша Куценко говорит: «Успокойся, я сейчас позвоню кому-нибудь из знакомых, и найдем мы в конце концов эту десятку». Саша как раз был тем человеком, который согласился эти деньги дать.Но на «Пари» я хотела найти деньги сама, и мне это, к счастью, удалось. Денег к тому же нужно было не так много – все-таки фильм малобюджетный. И, не стану скрывать, моя нынешняя фамилия заметно облегчила их поиски.[b]Как я не узнала мужа [/b]– Наташа, а что неприличного в том, что любимый муж дает деньги любимой жене, если он может себе это позволить? Зачем тратить время и нервы на поиск инвестора – тем более для человека с вашим, насколько я могу судить, довольно ранимым характером. А главное – никто не оценит вашей «приличности», все равно будут говорить: ну, понятно, откуда там деньги! – Наверное, вы правы. Особенно по поводу того, что будут говорить. Теоретически я с вами согласна. Но мне важно было сделать этот фильм самостоятельно.К тому же у меня всегда лучше получается работать с некими «ограничителями» – понимая, что выше бюджета не прыгнешь, начинаешь выкручиваться, что-то придумывать. А когда знаешь, что многое можешь себе позволить, как правило, ничего не придумывается.Я вообще, когда работаю, вокруг ничего не вижу и не слышу.Один раз доснималась до того, что не узнала собственного мужа.Саша приехал на съемки – мы на Николиной Горе арендовали недостроенный дом, там все происходило – было четыре утра. Он поздоровался со мной, а я даже его не заметила – в очередной раз бежала от актера к монитору. Прошло, наверное, минут двадцать, и мне второй режиссер говорит: «Наташ, а муж твой что, уехал уже?» – «А он что, приезжал?» В общем, мне пришлось ехать домой – хотя мы жили в экспедиции – просить прощения, а потом мчаться обратно.– Экспедиция на Николину Гору – звучит, конечно, интригующе.– Зря иронизируете, условия там были совсем не «рублевские». Мы жили в санатории, в однокомнатных номерах – стены выкрашены масляной краской, а по комнатам бегали тараканы.– Поражаюсь, на какие жертвы способны люди ради искусства.Оно того стоит? – Если вы имеете в виду финансовую сторону, то, разумеется, нет.Мой фильм некоммерческий. Но я режиссер, и я буду продолжать это делать.– А вы готовы к тому, что зрители или, скажем, критики, не оценят ваших усилий и разнесут картину в пух и прах? – Нет, не готова – мне, конечно, будет больно. И я наверняка буду плакать. Но кино снимать все равно не перестану.[b]ДОСЬЕ «ВМ» [/b]НАТАЛЬЯ БРОНШТЕЙН (ПЕТРОВА) родилась в Киеве.Окончила Театральное училище им.Б. Щукина. Еще студенткой дебютировала в кино, исполнив главную роль в фильме Валерия Тодоровского «Любовь». Снялась также в фильмах «Нога», «Любовь на острие смерти», «Пока гром не грянет», «Короткое дыхание любви», «Волчица», «Черная вуаль». Стала лицом русского издания журнала Vogue. Окончила Высшие курсы сценаристов и режиссеров, после окончания которых дебютировала как режиссер фильмом «Дорога». Ее вторая режиссерская работа – снятый по одноименному рассказу Чехова фильм «Пари» – вышла на экраны в ноябре.
Общество
На экраны выходит новый фильм Валерии Гай Германики «Все умрут, а я останусь»
Картина, надо сказать, уже весьма обласкана критикой и фестивальными наградами – 24-летний режиссер получила за него два приза в Каннах, CineVision в Мюнхене, отличную прессу на «Кинотавре» (там картина была показана вне конкурса) и почти официальное звание главной надежды нового русского кино. Сюжет «Все умрут, а я останусь» незамысловат: три ученицы 9 Б – Жанна (Агния Кузнецова), Вика (Ольга Шувалова) и Катя (Полина Филоненко) – собираются на свою первую школьную дискотеку. Это мероприятие, судя по болезненно-нервическому возбуждению девушек, должно стать единственным светлым пятном в их сильно омраченной мерзкими взрослыми жизни.Значимость события такова, что Наташа Ростова со своим первым балом отдыхает в сторонке.Ради того чтобы блистать на дискотечном празднике жизни, юные создания готовы на любые жертвы. И первой становится Катя. Из-за двух подруг девочка идет на конфликт с «училкой» (это, кстати, единственный ее поступок, вызывающий какое-то уважение), плавно перетекающий в серьезные разборки с родителями. Подруги, однако, сей подвиг ценят не слишком и, как только в воздухе начинает пахнуть жареным, быстренько «сливают» свою бывшую закадычную. Катя, кажется, расстроена, но не настолько, чтобы «забить» на дискотеку. Приложив героические усилия и подружившись с самой забитой одноклассницей, она сбегает из-под домашнего ареста и все-таки оказывается в школьном спортзале, где, собственно, и проходит вожделенное действо. Потом все пойдет по нарастающей – девушки, выражающиеся, кстати, исключительно матом, будут «делать все», в том числе пить, курить траву, драться, танцевать под Рому Зверя и обживать заблеванный подвал… Многие сравнивают «Все умрут, а я останусь» со знаменитым «Чучелом» Ролана Быкова, вышедшим на экраны двадцать пять лет назад. В нем подростки тоже «мочили» героиню Кристины Орбакайте. Пусть не столько физически, сколько морально, но не менее злобно и мерзко. Они тоже были очень жестокими.Но на этом сходство заканчивается, ибо «Чучело», простите за пафос, давал надежду, а «Все умрут, а я останусь» ее отнимает.Героиня Орбакайте, Лена Бессольцева, эта не от мира сего воительница за справедливость, не только волновала и трогала. Ее хотелось наблюдать в развитии. Было любопытно увидеть эту девочку повзрослевшей, узнать, смогла ли она сохранить юношеские идеалы или суровая правда жизни заставила ее отказаться от них.Этот фильм давал надежду на то, что добро иногда может если не побе- дить, то хотя бы пристыдить зло. И еще на то, что – надо же – есть люди, рискующие хотя бы попробовать это сделать. В нем была наивная детская вера в то, что «если каждый из нас возьмет по спичке, можно осветить полнеба», что если каждый из нас станет хотя бы чуть-чуть честнее и добрее, то и весь мир станет лучше. Была та самая бескомпромиссность, тот самый юношеский максимализм, который чаще всего добавляет синяков и шишек их обладателям, но придает некий смысл человеческому существованию.А в фильме Германики – несомненно, талантливой исполненной зарисовке с натуры – некому сочувствовать и сопереживать. Все эти Жанны-Кати-Вики и т. д. (кстати, отлично сыгранные молодыми актрисами – недаром всю троицу признали лучшей на кинофестивале в Брюсселе) не вызывают ничего, кроме брезгливости и скуки. И даже не потому, что, напившись до чертиков, валяются в облеванном туалете и готовы удавить друг друга из-за какого-то тупого урода. Они до зевоты предсказуемы и, несмотря на юные лица и тела, удручающе взрослые. И если они готовы за что-то в этой жизни сражаться, то только за кусок пожирнее, парня покруче, статус повыше да тусовку поприкольнее. Весь их нонконформизм в том, чтобы послать подальше родителей и оторваться всласть. Они как раз и есть самые настоящие чучела, и кроме себя, любимых, их мало что интересует. Мы все, разумеется, рано или поздно умрем, а кто-то после нас, наверное, останется. Но не хочется, чтобы они были похожи на подружек из 9 Б.
Развлечения
Завершился 38-й кинофестиваль «Молодость»
ПРОГРАММА завершившегося на днях в Киеве 38-го кинофестиваля «Молодость» отличалась приятным разнообразием: помимо традиционного конкурса студенческих, короткометражных и дебютных полнометражных фильмов, в киевских кинотеатрах можно было увидеть новое украинское кино, ретроспективу Жанны Моро, свежие работы французских режиссеров и многое другое.Столь же ошеломляющей многогранностью поражали и гости фестиваля, среди которых можно было увидеть и обладателя Венецианского Льва2008 Алексея Германа-мл., приехавшего представить киевлянам своего «Бумажного солдата» – фильм был показан на «Фестивале фестивалей», и колоритную парочку австралийских геев, участвующих в программе гей- и лесби-кино «Солнечный Зайчик» и беспрерывно везде целующихся.Большинство гостей обитало на корабле «Принцесса Днепра» с живописными интерьерами, уютным баром и бесплатным Wi-Fi. Но если с Германом-мл. пересечься на корабле мне так и не довелось, то сладкая австралийская парочка попадалась на моем пути постоянно, то и дело заставляя стыдливо опускать глаза.Впрочем, иногда приходилось испытывать неловкость по другому поводу: непростые российско-украинские отношения, как ни крути, отразились и на таком казалось бы далеком от политики мероприятии, как кинофестиваль.В частности, организаторы отказались от русских субтитров, а в программе «Кино против тоталитаризма» оказалось довольно много картин, пытающихся исследовать новейшую русскую историю.В частности, одним из наиболее анонсируемых событий стал показ фильма ЖанМишеля Каре «Система Путина». Показ предварял «круглый стол» «Кино против тоталитаризма», на котором обсуждались проблемы диктатуры и демократии. Сам же фильм показался довольно стандартным: показав портрет Путина на фоне портрета Сталина, французский режиссер (фильм при этом снят на английском), интервьюирует ряд людей, перемежая это с закадровым текстом о том, как Путин пришел к власти. Случайно, или такова и была задумка режиссера – но фильм смонтирован таким образом, что несмотря ни на что, монстра-диктатора из нынешнего премьер-министра не получилось.Вообще, на мой взгляд, получилась довольная скучная картина, вяло претендующая на некий анализ российской политической системы. Споры, разгоревшиеся между зрителями сразу после премьеры, были куда горячей.Если же отвлечься от порядком подутомившей политической составляющей смотра, основная программа оказалась довольно крепкой, а победителями стали фильмы Ханы Макмальбаф «Будда рухнул от стыда» и «Шультес» Бакура Бакурадзе, о которых мы уже писали.«Гитару» Эми Редфорд наградили призом программы «Солнечный зайчик» – настолько изысканных оценщиков гей- и лесби-кино тронула сцена одновременного секса смертельно больной главной героини с юной разносчицей пиццы и темнокожим развозчиком мебели. Видимо, именно из-за этой сцены фильм «Гитара» и попал в столь престижную программу. А вот по каким причинам оказался в ней фильм Владимира Котта «Муха», так и осталось неясным. Я этот фильм вроде бы смотрела.Но, видимо, невнимательно, ибо не узрела там ничего такого, что могло бы отнести картину к разряду сексуально нетрадиционной (не совсем традиционна только профессия главного героя – он водитель ассенизационной машины). Искренне радует хотя бы то, что в программу «Солнечный зайчик» не вошли «Система Путина».
Общество
Большая драма маленького человека
Картину “Шультес” уже и похвалили, и разнесли в пух и прах. Восторги слышатся аж с минувшего Каннского фестиваля, где лента участвовала в параллельной программе “Двухнедельник режиссеров”. А претензии в большей степени “местного розлива”, но и тут дебютанту Бакуру Бакурадзе грех жаловаться. Его “большая драма маленького человека” глубоко зацепила членов жюри “Кинотавра”. Настолько, что они отдали “Шультесу” главный приз фестиваля, подарив тем самым не только некоторое количество приятных эмоций режиссеру, но и шанс, что эта непростая, хотя, на первый взгляд, безыскусно сделанная картина найдет своего зрителя.Тем не менее отношение к фильму в “своем отечестве” неоднозначное. От “отличное современное кино” до “грамотная конъюнктура, рассчитанная на то, чтобы производить фурор на европейских фестивалях”.“Вечерка” решила узнать, что по этому поводу думает сам режиссер.[i][b]Без прицела на фестиваль[/i]– Бакур, признайтесь, “Шультес” вы делали для того, чтобы произвести фурор в Каннах или еще на каком-нибудь фестивале?[/b]– Покажите мне такого режиссера, который не хотел бы произвести фурор в Каннах? Даже не произвести фурор, а хотя бы просто показать свою картину коллегам-кинематографистам. Где еще это можно сделать? Поэтому любой человек, который занимается кино – все равно каким, авторским или коммерческим, – хочет, чтобы его фильм попал на тот или иной фестиваль. Тем более что фестиваль дает авторскому кино возможность быть увиденным.Будет лукавством, если я скажу, что не хотел, чтобы мой фильм попал в Канны. Другое дело, что это не было моей основной задачей. Я не делал “просчитанное фестивальное кино” – да это, на мой взгляд, и невозможно. По крайней мере, я не умею.[b]– Однако в Каннах ваш фильм оценили очень высоко, в Le Monde вышла восторженная, без преувеличения, рецензия. Французский критик Жак Мандельбаум не только сделал серьезный анализ “Шультеса”, но и не поскупился на эпитет “замечательный” – несколько раз употребил его в отношении фильма и режиссера.[/b]– Я думаю, произошло некое совпадение наших эмоциональных и прочих векторов – и это очень приятно. Но еще раз подчеркну: я не делал фильм с прицелом нато, чтобы понравиться фестивальной публике.До “Шультеса” я с Дмитрием Мамулия снимал “короткий метр” – фильм “Москва”. Мне кажется, по почерку эти две картины чем-то похожи, во всяком случае, видно, что в их создании участвовал один человек. Однако тогда никто не говорил про прицел на фестивали. Просто я так чувствую, так вижу кино. Конечно, я в большей степени ориентирован на мировой кинематограф – в нем сейчас происходят очень интересные события, появилось много сильных режиссеров и фильмов. И мне, безусловно, интересно не только за ним наблюдать, но и каким-то образом в нем участвовать.[b][i]При чем здесь Дарденны?[/i]– Что сегодня кажется вам наиболее интересным в современном кинематографе?[/b]– Много самых разных вещей. На фестивале я видел несколько интересных фильмов.Почти во всех из них можно было наблюдать тенденцию к стиранию граней между документальным и игровым кино.Как будто эти два разных метода съемок движутся навстречу друг другу, и кино становится реалистичным. В нашем кино эта тенденция пока не так явно видна, но все же есть движение в эту сторону. Из наших фильмов советую всем посмотреть фильм Валерии Гай Германики “Все умрут, а я останусь”.[b]– А как вы относитесь к творчеству бельгийских братьев Дарденн, с которыми вас все время сравнивают? Они и в этом году получили приз Каннского фестиваля за лучший сценарий к фильму “Молчание Лорны”.Вам подобные сравнения льстят?[/b]– Они меня раздражают, хотя к Дарденнам я отношусь крайне положительно. Но я не вижу общего между их работами и “Шультесом”. Форма повествования у меня отличается от Дарденнов, камера у меня по-другому существует, я немножко по-другому слежу за персонажем, атмосфера иная и так далее – множество нюансов. С другой стороны, любой современный фильм можно сравнивать с другими современными фильмами. Всегда между фильмами проводятся параллели, потому что они находятся в одном общем движении, и конечно же, творчество одних режиссеров влияет на творчество других. Это как импрессионизм. И время тоже диктует свои формы.[b][i]Тонкие пальцы – залог успеха[/i]– Вы хорошо осведомлены о том, что о вас пишут. Впечатление, что целыми днями изучаете Интернет…[/b]– Мне мои знакомые присылают ссылки, и я не могу принципиально их не читать. К тому же, признаюсь, мне это интересно…[b]– Сильно расстраиваетесь, если читаете что-то неприятное? А то некоторые, говорят, даже уезжали с “Кинотавра”, услышав в кулуарах обсуждение своей работы.[/b]– А я вот мало слышал о “Шультесе” на Кинотавре, в том числе и в кулуарах. Из тех, кто фильм не видел до этого, только Александр Митта, Игорь Толстунов и еще несколько человек подошли после премьеры. На следующий день на пресс-конференции журналисты стали задавать вопросы – там я понял, что фильм заинтересовал людей.[b]– И, как выяснилось, понравился жюри, хотя вручение вам Гран-при практически для всех стало неожиданностью. Кого-то возмутило, что главным героем вы сделали карманника. Расскажите, почему вы выбрали для Леши Шультеса столь странную “профессию”?[/b]– Потому что по-другому не получалось. На самом деле та проблема, о которой я хотел рассказать, свойственна и людям других профессий. Мой герой мог завинчивать винтики на заводе – от этого ситуация мало бы изменилась.Мне нужно было показать человека, потерявшего память и вынужденно находящегося на дистанции от мира. При этом нужен был какой-то контакт с этим самым миром.Я долго думал, искал разные варианты. Сначала хотел придумать ему какую-то работу, но тогда все “ломалось” – потому что тогда он получался социально адаптированным.А мне важна была именно его социальная неадаптированность. Он приспосабливается к жизни, как может, без помощи общества. Очень одинокий человек без общепризнанных ориентиров, и такая позиция – его внутреннее решение.Поэтому этот маленький человек становится героем и заслуживает отдельного взгляда на него. У Фассбиндера были такие персонажи – находящиеся в некоем бесперспективном пространстве. Создавалось ощущение, что у них нет ни братьев, ни сестер, ни соседей – они как бы сами себя воспитывали.Идея сделать его карманником возникла из жизни. Когда я еще учился в автодорожном институте, у меня был знакомый – в прошлом пианист. В аварии он повредил руку и больше не мог играть. Он был очень молчаливым, своеобразным человеком, и все два года нашего общения меня интересовало, где он берет деньги. И однажды в троллейбусе знакомые ребята увидели, как он ворует.Я вспомнил эту историю, когда писал сценарий, но нельзя сказать, что только она сделала Шультеса карманником. Жизненный опыт, масса нюансов – я не могу однозначно это объяснить. Это все равно что я спрашивал бы у Фасбиндера: “Почему в фильме “Любовь холоднее смерти” вы делаете героев бандитами?” Потому что он придумал такой сценарий.[b][i]Однажды в провинции[/i]– Исполнитель главной роли Гела Читава в образе карманника весьма убедителен. Он ведь, насколько я знаю, ранее ничего общего с кино не имел. Чем он занимался до вашего с ним знакомства?[/b]– Гела – знакомый моих знакомых, и через них я его знаю давно. Занимался он разными вещами: каким-то мелким бизнесом, держал небольшое кафе, работал водителем. На съемки он пришел со стройки, где был бригадиром. Чем он занимается сейчас, я не знаю, поскольку мы не виделись с “Кинотавра”. Кстати, в какой-то газете я прочел, что у Гелы Читава сомнительное криминальное прошлое – так это не так.Он обычный человек, к криминалу никакого отношения не имеет. Буду ли я его еще снимать? Если будет подходящая роль для него, то, наверное, да.[b]– А его юного компаньона, Руслана Гребенкина, вы действительно нашли в детском доме?[/b]– Это правда. Сначала мы искали мальчика среди детей, уже игравших в кино. Никто не подошел. Начали искать в школах, затем в детских домах. Там я увидел Руслана в коридоре. Он был единственный, кто почти без слов дал мне понять, что очень хочет играть в кино.[b]– Когда вы собираетесь приступить к следующей работе?[/b]– Не знаю, я пока пишу сценарий, надеюсь к середине осени его закончить. Это будет история о зрелом человеке – по сценарию, ему 50 лет, – который находит и теряет свою любовь. На этот раз дело будет происходить не в большом городе, а в провинции. Большего пока сказать не могу.
Развлечения
Подведены итоги 65-го Венецианского кинофестиваля
Десять дней 65-го Венецианского кинофестиваля пролетели как один, и вот уже названы имена лауреатов. Начнем всетаки со «своих», благо на этот раз есть кого поздравить.[b]«Серебряный лев» за лучшую режиссуру [/b]АЛЕКСЕЙ ГЕРМАН-мл.: «СО ЛЬВОМ ВОЗВРАЩАТЬСЯ ПРИЯТНЕЕ» Разноголосая интернациональная толпа гудит на третьем этаже Palazzo del Cazino – центра Венецианского кинофестиваля. Журналисты стучат по клавишам ноутбуков, торопясь сообщить в свои популярные и не очень издания горячие новости с «полей».«A-R-O-N-O-F-S-K-Y» – с очаровательным французским прононсом диктует в телефонную трубку юный журналист фамилию режиссера, снявшего, по мнению жюри, лучший фильм фестиваля. Другая корреспондентка – похоже, итальянка, сообщает редакционным коллегам имя еще одного сегодняшнего героя: Алексея Германа-мл. – его «Бумажный солдат» признан лучшей режиссерской работой 65-й Мостры.– Алексей, и как вы себя чувствуете в статусе обладателя «венецианского льва»? – Пока до конца не понял.Вот сижу, смотрю на свои фотографии в газетах и чувствую себя не обладателем «венецианского льва», а какой-то обезьяной, бегущей за бананом. Дело в том, что когда я получал призы (один за себя, другой – за наших операторов Алишера Хамиджодаева и Максима Дроздова), в какой-то момент упустил их из рук и бросился поднимать. Как раз в этот момент меня и сфотографировали, и именно этот замечательный кадр теперь во всех газетах.На самом деле я действительно пока не понял. Мы три года делали эту картину – долго, тяжело – и даже сейчас я не могу остановиться и выдохнуть.– Наверное, ваш телефон сейчас разрывается – все хотят позвонить, поздравить.Кстати, кто вас поздравил первым? – Мама. Я, как только получил приз, сразу ей позвонил.– А папа поздравил? – И папа поздравил, и бабушка.– Вот видите, как здорово. А как прошел ваш первый день «после льва»? – Cмешно – началось с проблем в аэропорту Венеция. Произошла какая-то путаница с билетами, нас не хотели пускать в самолет, и когда мы каким-то чудом попали все-таки на свой рейс, почувствовали себя абсолютно счастливыми. Полет прошел нормально. Ладно, хорошо, я признаюсь – лететь из Венеции со «львом» гораздо приятнее, чем без него. Хотя мне кажется, что если бы мы и на этот раз мы ничего не получили, я бы расстроился гораздо меньше, чем в прошлый, когда «Гарпастуму» не хватило до «льва» одного голоса.Но, наверное, мне так кажется потому, что приз все-таки есть. Сейчас, победив, я понял главное: есть призы, нет призов… Главное – ощущать, ради чего ты все это делаешь.И тот эмоциональный подъем, который испытываешь, когда видишь первую копию, – он, я понял, не может сравниться ни с чем. Кино делается не ради призов, а ради кино. И это главное.– Получая приз, вы выглядели абсолютно шокированным, между тем в кулуарах поговаривали, что вы знали о призе – вас специально попросил задержаться президент фестиваля Марко Мюллер.– Чего только не наговорят, даже смешно. Безусловно, Марко Мюллер лично нам не звонил – вы же понимаете, у него есть масса других дел. Но нам действительно позвонили из службы фестиваля и попросили остаться до конца – при этом мы не знали, что получим. И когда объявили приз за операторскую работу – это произошло почти в самом начале церемонии, – мы, безусловно обрадовавшись за ребят, решили, что больше нам ничего не дадут. «Лев» за режиссуру стал для меня полнейшей неожиданностью.– Как вы думаете, каких людей будет больше – тех, кого ваша победа обрадует, или тех, кого она огорчит? – Я еще не успел для себя осмыслить столь глубокую философскую тему. Но думаю, тех, кто считает, что самые лучшие фильмы снимаются где угодно, только не у нас, она, скорее всего, расстроит.Те же, кто верит в некий потенциал русского кино, надеюсь, порадуются.– Когда картину сможет увидеть российский зритель? – Планируем на осень – надеюсь, никаких кардинальных изменений не произойдет.[b]«Золотой лев» за лучший фильм:[/b] а за козла ответишь! The Wrestler (Борец), Даррен Аронофски и Микки Рурк Картина, получившая «Золотого льва», изначально была одной из самых ожидаемых на фестивале – ведь именно в «Борце» Даррена Аронофски (Darren Aronofsky) должно было состояться возвращение Микки Рурка после того, как он стал очередной жертвой пластической хирургии. Новое пришествие Рурка оказалось триумфальным: неудачная операция практически до неузнаваемости изменила его лицо, но волшебным образом повысила «драматический» градус его актерской игры. В роли профессионального борца Рэнди Робинсона (Randy Robinson), или, как он сам называет себя, The Ram (что в переводе с английского означает самец, козел и потаскун), – некогда спортивной звезды, а ныне одинокого и неприкаянного парня без определенных занятий, по состоянию здоровья вынужденного оставить любимый рестлинг, Рурк ошеломляюще убедителен. К тому же выглядит живым укором злопыхателям, поспешившим добавить к его званию «секс-символ» унизительную приставку «экс». В общении с журналистами актер, как и его экранный герой, не скупился на fuckи и shitы, но настроен был весьма благожелательно.– Вы сразу согласились на эту роль или сомневались? – А как вы думаете? На моем месте вы тоже сразу согласились бы – ведь Рэм как будто «списан» с меня. Вы же знаете мою репутацию – дебошир, бабник, алкоголик. Я, как и мой герой, не представляю жизнь без острых ощущений.– В фильме у вас шикарное тело. Долго пришлось работать над тем, чтобы получить такое? – У меня изначально была неплохая спортивная форма, но специальные тренировки довершили дело. Так что теперь я могу раздеваться без стеснения – мне есть что показать и чем похвастаться.– Ваш «камбэк» оказался очень успешным. Вы знаете, что на этом фестивале также после долгого перерыва засветилась ваша знаменитая партнерша Ким Бейсингер, видели ли вы ее работу? – Нет, не видел и, вполне возможно, не увижу. Но я очень рад за Ким и желаю ей всяческих успехов, несмотря на то, что мы не общались уже, наверное, лет пятнадцать, а может, и больше.– А где собираетесь сниматься в ближайшее время? – Пока не знаю, но думаю, что где-нибудь обязательно снимусь. Не волнуйтесь, вы об этом узнаете – мои роли не проходят незамеченными.[b]Лучшая актриса: не серпом, так молотом[/b] Ею стала француженка Доминик Блан (Dominique Blanc), сыгравшая женщину на грани нервного срыва в фильме Патрика Марио Бернара (Patrick Mario Bernard) и Пьера Тривидика (Pierre Trividic) «Другая» (L’Autre).Нервничает героиня Блан, как водится, из-за возраста и любовника. Любовник, разумеется, молодой, а возраст уже, увы, не очень, и это противоречие доводит бедную женщину практически до безумия.Для преодоления экзистенциально-возрастного кризиса она использует весьма экстремальные меры – например, дубасит себя молотком по голове, но это, по-моему, не очень ей помогает. Кстати, сама Доминик, сдается, далека от проблем своей героини – она кажется вполне довольной и своим возрастом, и всем остальным. А на вопрос, сколько раз ей потребовалась бить себя по голове молотком, чтобы достигнуть, наконец, абсолютной убедительности, ответила откровенно и непосредственно: «Много, очень много. Сколько я хотела – столько и била. Режиссер в этом смысле предоставил мне полную творческую свободу».[b]Лучший актер: наши дочи не для дуче[/b] Все ожидали, что это будет Микки Рурк, но жюри выбрало итальянца Сильвио Орландо из фильма Пупи Авати (Pupi Avati) «Папа Джованны» – монументальной истории про непростые семейные отношения, развивающиеся на фоне фашистского режима.Итальянцы были этому несказанно рады и бурно приветствовали своего соотечественника. Тот, в свою очередь, разразился бурной благодарственной речью, смысл которой сводился к одной-единственной фразе: «Спасибо вам всем, друзья».[i]Венеция, специально для «ВМ» [/i]
Общество
На 65-м Венецианском кинофестивале фильм «Бумажный солдат» признали лучшей режиссерской работой
ПОЕЗДКА Алексея Германа-младшего в город гондольеров и романтичных влюбленных явно удалась – его фильм «Бумажный солдат» признали лучшей режиссерской работой 65-го Венецианского кинофестиваля.Также фильм награжден за лучшую операторскую работу.32-летний конкурсант, похоже, был не слишком готов к подобному повороту событий. Хотя предположения о том, что Герману-мл. что-то «светит», появились, когда президент фестиваля Марко Мюллер «попросил остаться» российскую группу до конца фестиваля.Как бы то ни было, получая своего честно заработанного «Льва», наш режиссер выглядел несколько ошарашенным и постоянно благодарил канал «Россия» и своих продюсеров Артема Васильева и Сергея Шумакова.Последние, вне всякого сомнения, заслуживают похвал – впрочем, как и другие герои Венецианского фестиваля. А именно: операторы «Бумажного солдата» Алишер Хамидходжаев и Максим Дроздов, отмеченные «Мострой», и режиссер Даррен Аронофски, получивший «Золотого льва» за фильм «Борец» с Микки Рурком в главной роли.Очередной «камбэк» Рурка оказался феерическим. Старина Микки в очередной раз доказал, что мужская привлекательность – совершенно необъяснимая субстанция, ни в коей мере не зависящая от внешних данных. Из других героев «Мостры» – очаровательная француженка Доменик Бланк из фильма «Другая», получившая приз за лучшую женскую роль, и Сильвио Орландо – главный герой «Папы Джованни», отмеченный в качестве мужского исполнителя.[i]Венеция [/i]
Общество
Сегодня открывается 65-й Венецианский фестиваль
Сегодня открывается 65-й Венецианский фестиваль, и вся киношная и прочая публика уже выгружает чемоданы на острове Лидо, желая получить свой кусочек счастья. Кто-то приехал смотреть кино, кто-то – из-за “живого” Бреда Питта, некоторым хочется пройтись по красной дорожке Palazzo del Cinema, а кому-то фестиваль нужен “по бизнесу”. Но есть особая категория – те, чьи фильмы участвуют в конкурсе.Они приезжают за “Львами”. Они редко готовы признаться в этом даже самим себе, но я почему-то уверена: каждый, кто узнал о том, что его картина едет в Венецию, в своей, как правило, креативной голове уже срежиссировал свой единственный и неповторимый выход под нескончаемые овации зала. Сделал ли это Алексей Герман-мл., чей фильм “Бумажный солдат” – простая история сложноустроенного человека – будет, простите за пафос, “представлять Россию” на нынешнем Кинобиеннале? Это мы попытались узнать у венецианского конкурсанта накануне события.[b]– Алексей, вы уже придумали, как это будет? Какой костюм наденете, какие слова скажете?[/b]– Да, вот как раз сижу, дописываю торжественную речь. Прекратите, мне сейчас не до этого. Сейчас главное – картину завершить, вот как раз сейчпс делаем звук.[b]– Вы ведь уже “закаленный боец” – это ведь ваша третья Венеция и второй раз вы – в основном конкурсе. Наверняка у вас есть заготовки с 2005 года, когда вы привозили “Гарпастум”. Поэтому оставим эту тему и поговорим о вашем новом фильме. О чем он?[/b]– О поколении моих родителей, поколении 61-го года, о невероятно тонком, сложноустроенном человеке, который запутался в женщинах, запутался в том, как жить дальше. Это с одной стороны. С другой – это, отчасти, кино про врачей, которые работали на советской космической программе. Еще это кино про любовь, про какие-то важные для меня вещи.[b]– Вы все время снимаете о людях тонкой душевной организации, в ваших предыдущих фильмах все тоже очень “тонкие”…[/b]– А о ком я еще могу снимать? Мне это близко. Я сам, в общем-то, некоторым образом сложный, нервно устроенный человек. Я же не могу снимать фильм о том, что не чувствую и не понимаю.[i][b]С героем помогла Чулпан[/i]– А долго ли вы искали актера на роль своего “сложноустроенного” героя?[/b]– Очень – месяцев пять. Мы пробовали много актеров, потом Чулпан сказала нам про Мераба Нинидзе – он играл в “Покаянии” и в фильме “Нигде в Африке”, получившем Оскар. Мераба мы нашли в Австрии – он сейчас там живет. Когда он приехал на пробы, мы поняли, что это тот самый тонко устроенный человек, который нам нужен.[b]– Чулпан – это, я так понимаю, Чулпан Хаматова, которая играет у вас одну из тех женщин, между которыми запутался герой.[/b]– Да, вы правильно понимаете. У Чулпан в фильме очень сложная драматическая роль. Она, на мой взгляд, если оставить за кадром блокбастеры и коньки, актриса выдающаяся. У нас по-разному складывались отношения, но я благодарен ей за то, что в тех, прямо скажем, не самых легких условиях, в которых мы снимали, она ни разу не пожаловалась, ни разу не “дала звезду”. Я не слышал от нее “мне холодно” или “мне неуютно”, хотя поводов произнести эти слова было более, чем достаточно. Без нее это, конечно, был бы другой фильм – не знаю, лучше или хуже, но другой. Мы ссорились, мирились, но в конечном итоге я благодарен Чулпан.[b]– А из-за чего ссорились? Не сошлись во взглядах на характер героини? И насколько вы вообще прислушиваетесь к мнению актеров?[/b]– Режиссер, который не прислушивается к мнению артистов, на мой взгляд, сумасшедший. Лично я прислушиваюсь. Я никогда не принадлежал, и, надеюсь, не буду принадлежать к режиссерам-самодурам, которые без большого мегафона не могут слова сказать. Съемки – это совместный процесс и надо прислушиваться друг к другу. Что касается Чулпан, то в какие-то моменты я считал, что надо делать так, а она – по-другому.[i][b]Могу наорать, могу ударить[/i]– Надеюсь, до рукоприкладства не дошло? Хотя вы не похожи на человека, который может ударить, и матом, наверное, вы не ругаетесь?[/b]– Ругаюсь. И ударить я тоже могу.[b]– Серьезно? Неужели были такие случаи?[/b]– Да, были.[b]– Вас, наверное, очень сильно вывели из себя. А вы, кстати, как относитесь к режиссерскому методу специально “доводить” актеров, чтобы получить нужную эмоцию?[/b]– Скептически. Наверное, можно, зная болевые точки, залезть ему глубоко вовнутрь и заставить “выдать” нужную тебе эмоцию, но, по-моему, это не слишком красиво. Мне кажется, есть какая-то грань, переходить которую нельзя.Можно ругаться матом, можно заставлять людей достаточно беспощадно, без выходных, работать, – оставаясь при этом с ними в хороших отношениях; многое допустимо в работе, но издеваться – это антигуманно. Какие-то вещи допускать нельзя хотя бы потому, что в итоге это тебя самого уродует.[i][b]Режиссер – профессия самовлюбленных[/i]– Режиссер – насколько вообще это гуманная профессия?[/b]– Сложно сказать. Режиссер – это все-таки профессия самовлюбленных, болезненно тщеславных людей. И с одной стороны, все мы понимаем, что творческие профессии как ни крути влекут людей амбициозных, людей определенного склада. Но, с другой – нужно знать меру. Я вижу как многие наши товарищи – снаружи весьма успешные – из прекрасных, внутренне наполненных людей, превращаются в каких-то неприятных существ, завистливо озабоченных только собой. Я бы очень хотел этого избежать, не знаю, насколько у меня это получится.[b]– Трудно ли в вашей профессии соблюсти баланс между духовным и материальным – то есть снимать про то, что у тебя внутри, и при этом зарабатывать приличные деньги?[/b]– Я особо не гонюсь за деньгами. Хотя, в принципе, могу их заработать – доказательство тому рекламный ролик, который мы недавно сняли. Он вошел в шорт-лист Каннского рекламного фестиваля, и это серьезный успех.Из России были мы и еще кто-то. Так что я могу делать хороший коммерческий продукт. Но на данный момент мне важнее кино.[b]– То есть вы устойчивы к материальным благам?[/b]– Не знаю, на самом деле, не будем кокетничать – мне есть где жить и на хлеб какой-то удается заработать. Не знаю, как бы я себя вел, если бы всего этого не было. Так что по поводу “устойчивости” – вопрос спорный, у меня не было шанса это проверить.Но с другой стороны… Скажите – что изменится в моей жизни, если у меня будет какой-то там суперавтомобиль? Что во мне изменится? Я что, стану лучше, более привлекательным? Это какая-то странная – ну, необходимая, наверное, для кого-нибудь – зависимость от “причиндалов”. Сомневаюсь, что это делает людей счастливее.[i][b]Фестиваль – это наркотик[/i]– А “Золотой Лев” Венецианского фестиваля сделает вас счастливее?[/b]– Сейчас вы заставляете меня ступать на опасную территорию – потому что, как бы я ни ответил, все будет поидиотски. Если я скажу “а мне наплевать” – это будет неправдой. Потому что мы понимаем, что “Золотой Лев” может изменить довольно многое.[b]– В общем, ваша искренность “натыкается” на стремление создать “правильный” имидж.[/b]– Теперь вы меня укололи. Поэтому придется говорить так, как я думаю. А думаю я, что нельзя ставить свою жизнь в зависимость от фестивальных наград. Надо просто делать искреннее кино. Но конечно, трудно гнать от себя мысли о награде, о том, что это что-то поменяет. Особенно на самом фестивале. Ведь фестиваль – это своего рода наркотик.[b]– Ну все-таки представим, фестиваль закончился, победители названы?[/b]– Без “Льва” я один раз день уже проводил, когда в 2005 году “Гарпастум” был в венецианском конкурсе. Выглядит это так: на следующий день после фестиваля мы летим домой. Все коллеги будут прятать глаза, неискренне говорить, как им понравилось, жаль, что картина ничего не получила. Будут стараться поменьше общаться – вдруг я начну их грузить?
Развлечения
В Карловых Варах Алексей Учитель получил приз за лучшую режиссуру
Карловы Вары, терраса отеля “Термал” – центра 43-го Международного кинофестиваля. За одним из столиков слышна русская речь.– Да, Володя, мне тоже кажется это интересным. Попробуем сделать именно так, – мужчина в джинсах и свитере говорит по телефону.Неподалеку немецкие телевизионщики уже выстроили свои камеры. Одновременно к столику подходят чешские журналисты – напомнить, что через 40 минут у себя в студии ждут Алексея Учителя (а человек в джинсах и свитере именно он – обладатель “Хрустального глобуса” за лучшую режиссуру). И я нагло вклиниваюсь между немцами и чехами и на фоне живописных карловарских пейзажей расспрашиваю Алексея Учителя о его настоящем и будущем...– Не знаю, как насчет будущего, но настоящее у меня, как видите, весьма насыщенное, – говорит режиссер. – И это радует. Главное – что помимо участия в фестивалях, мы уже работаем над новой картиной.Сейчас как раз по этому поводу разговаривал с Володей Машковым. Я его поведением поражен – в хорошем смысле. Я, признаюсь, с некоторым опасением относился – все-таки очень популярный актер, медийное лицо. Но на самом деле удивлен. Он меня теребит каждую минуту, все время чтото предлагает по сценарию. Признаться, давно не встречал такого фанатичного отношения к работе.[b]– Расскажите о проекте подробнее…[/b]– Александра Гоноровского я открыл для себя после фильма “Первые на Луне”. Он-то и написал сценарий под названием “Густав”. Это драматическая и в то же время юмористическая история, действие которой происходит осенью 1945 года в Сибири. Машков будет играть машиниста, который устраивает паровозные гонки. А еще он находит в лесу немецкую девочку, прожившую там в одиночестве всю войну. Это вкратце.Первый раз, кстати, работаю с таким количеством актеров-звезд. Сергей Гармаш, Ксения Раппопорт, Армен Джигарханян, о Машкове я уже говорил. Из “Пленного” перешли Слава Крикунов и Юлия Пересильд. И три немецких актера. Очень масштабный проект – что тоже для меня внове. Дорогой во всех смыслах.[b]– Как вы выбираете материал для съемок? Ведь наверняка вы каждый день сталкиваетесь с массой любопытного. И вдруг что-то внутри щелкает и вы понимаете: “Стоп! Именноэто я буду снимать!”?[/b]– Это всегда по-разному. Например, идея снять “Дневник его жены” пришла нам в голову, когда мы с Дуней Смирновой и ее отцом Андреем Смирновым сидели в одном из парижских кафе. “Папа, ты очень похож на Бунина”, – сказала вдруг она. – Надо тебе его сыграть”. Потом она написала сценарий, и мы занялись этим всерьез.“Прогулка” возникла опять же из фразы Дуни: “вот, смотри, идут три человека, и это ведь очень захватывающее действо”. Что касается “Пленного”, то я действительно много читаю и какое-то время назад набрел на рассказ Владимира Маканина “Кавказский пленный”. И начал о нем думать.Мне интересно наблюдать, исследовать состояние человека в критической, пограничной ситуации. Когда ситуация может развиваться совершенно неожиданным образом. Но это был именно тот случай. И когда после “Космоса как предчувствие” я думал о новой работе и перебирал в уме какие-то литературные произведения, я снова вспомнил рассказ Владимира Семеновича.[b]– Главные роли в “Пленном” сыграли дебютанты. Среди их соперников на пробах были раскрученные актеры?[/b]– Мы категорически не хотели, чтобы в фильме снимались медийные лица и долго искали актеров. С помощью единственного в России агентства, которое занимается актерами провинциальных театров, мы нашли Петра Логачева – исполнителя роли Вовки. Он приехал, попробовался, и я в очередной раз подумал, сколько еще в России талантливых людей. Потом нас позвали посмотреть трех актеров из Владивостока – они показывались в Театре российской армии. Я помчался туда и нашел Славу Крикунова – нашего Рубахина.Дольше всего мы искали “чеченца” – даже собирались откладывать съемки. Нам нужно было не просто красивое лицо, а чтобы оно тебя поразило. И, объездив полстраны и пол-Европы, мы, как это часто бывает, прямо у себя под носом, в одной из московских школ, нашли Ираклия Мсхалаиа. Мне кажется, у него интересное будущее – в следующем году он собирается поступать в театральный вуз и продолжить актерскую карьеру.[b]– Насколько мне известно, вы показывали фильм отборщикам Каннского фестиваля, но в конкурс его не взяли. Вам сказали, почему?[/b]– Отборщики обычно не объясняют причин. Но “неофициальные источники” намекнули, что дело в “чеченской” теме. Хотя для меня главным были человеческие отношения на войне. Тем не менее место действия сыграло свою роль. Ведь в прошлом году и в Каннах, и в Венеции были картины о Чечне (в Каннах фильм Александра Сокурова “Александра”, а в Венеции – “12” Никиты Михалкова), и это, безусловно, повлияло на решение отборщиков. Нам предлагали участие в параллельных программах, но у меня была жесткая позиция: только конкурс – и мы отказались.[b]– А невнимание к вашей картине жюри “Кинотавра” сильно вас расстроило?[/b]– Конечно, было бы приятно, если бы оно отнеслось ко мне более внимательно ([i]смеется[/i]). Но я сам неоднократно был в фестивальных жюри и знаю, как нелегко порой принимать решение. Самое сложное в данных ситуациях – выбрать направление. Соединить воедино разные вкусы, восприятия, в конце концов, профессиональные пристрастия.Мне кажется, что на этом “Кинотавре”, судя по списку победителей, это направление выбрать все-таки не удалось. Иначе не было бы такого эстетического разброса. Но я всегда рад, когда побеждает хорошее кино. По большому счету свои задачи мы выполнили: фильм показали, незамеченными не остались.[b]– Это уж точно. И похвалили вас, и покритиковали вдоволь. И на критику вы реагировали довольно бурно. Вы всегда ее так остро воспринимаете?[/b]– Нет, я не всегда реагирую столь бурно, но, как видите, бывает. Особенно когда мнение журналиста кажется мне абсурдным ([i]На пресс-конференции “Кинотавра” по “Пленному” режиссер всерьез разозлился на сравнение своего фильма с “Горбатой горой” Энга Ли и пообещал подать в суд на каждого, кто напишет, что в “Пленном” присутствуют некие гомосексуальные мотивы[/i]. – [b]И. Ш.[/b]). Может, это, кстати, мне мешает, и надо реагировать по-другому, более спокойно, но, увы, тут уж как получается.[b]– Вам нравится, как развивается сейчас ситуация в российском кино?[/b]– С одной стороны, проблем хватает. С другой, на мой взгляд, нет сейчас более интересной страны – постоянно меняющейся и более интересной жизни, в том числе театральной и кинематографической.[b]– То есть вы, в отличие от героя моего любимого фильма “Дневник его жены”, об эмиграции никогда не думали?[/b]– Когда я его снимал, мне прежде всего было интересно понять, почему этот непростой, безумно талантливый человек написал “Темные аллеи” – эти пронзительные рассказы о любви. И когда ты узнаешь историю его трагической любви, понимаешь, почему.Что касается эмиграции, то всерьез о ней я никогда не думал, хотя многие мои знакомые и некоторые родственники живут за границей. Но я просто понимаю, что, во-первых, делать это надо было намного раньше, а во-вторых, я не смогу без кино, а снимать кино – по крайней мере, то, которое я хочу – я смогу только в России. И своему 16-летнему сыну Илье я не советую идти по моим стопам – потому что профессия режиссера очень тяжелая. Сам я даже не представляю, кем бы еще мог быть. Разве что футбольным тренером – мне это было бы интересно.[b]– А Илья к вашему мнению прислушивается?[/b]– Похоже, что нет. И хотя иногда мне кажется, что его в этой жизни вообще ничего не волнует (думаю, так иногда кажется всем родителям), он, по-моему, двигается в сторону кино. Вот недавно работал на Московском фестивале в пресс-службе – я, правда, не знаю, чем он там точно занимался, но знакомые критики его хвалили. Надеюсь, и мне будет за что его похвалить.[b]Карловы Вары – МоскваСпециально для “ВМ[/b]
Развлечения
В Чехии раздали «Хрустальные глобусы»
НА 43-м МЕЖДУНАРОДНОМ фестивале в Карловых Варах соревновательная интрига между двумя фаворитами основного конкурса – фильмом Алексея Учителя “Пленный” и чешскими “Карамазовыми” Петра Зеленки – разрешилась самым неожиданным образом: жюри во главе с Иваном Пассером отдало Гран-при картине “Страшно счастлив” датского режиссера Генрика Рубена Генца.Вместе с “Хрустальным глобусом” страшно счастливый победитель увез с собой тридцать тысяч долларов, прилагавшиеся в качестве финансового сопровождения главного приза фестиваля. Двадцать тысяч долларов и специальный приз жюри получила 45-летняя сингапурка Нан Трайвени Эчнас за фильм “Фотограф” – трогательную, типично восточную историю молодой проститутки Миты и одинокого старика-фотографа Джохана, встреча с которым, как водится, радикально меняет мировоззрение девушки.Наш Алексей Учитель, увы, остался без денег, так как полученный им “Хрустальный глобус” за лучшую режиссуру денежных призов не предусматривал. Это, однако, не особо расстроило российского режиссера, так как “Хрустальный глобус” в коллекции – и почетно, и приятно. Что же касается “Карамазовых” – по мнению многих критиков, одной из самых сильных картин фестиваля, – то несмотря на всеобщий ажиотаж и грамотную пиар-кампанию, фильм оставили без основных призов.Жюри проигнорировало блистательные мужские актерские работы в “Карамазовых” и предпочло отдать “Хрустальный глобус” за лучшую мужскую роль, на мой взгляд, ничем не примечательной работе чешского актера Жири Мадлу в фильме Микаэлы Павлатовой “Дитя ночи” – о сложных метаниях юной девушки по имени Офка, ищущей свое место в этом безумном мире. Кстати, “лучшей актрисой фестиваля” стала как раз исполнительница роли Офки Марта Иссова – и в данном случае выбору жюри не удивляешься.В целом программа основного конкурса произвела впечатление неоднозначное, но, скорее, приятное: откровенно скучных фильмов всетаки не было, за исключением разве что режиссерского дебюта Эми Редфорд – дочери небезызвестного Роберта Редфорда. История смертельно больной девушки, решившей напоследок осуществить детскую мечту – научиться играть на гитаре, – банальна не столько даже по замыслу (за основу взята реальная история, сценарий по которой написала сценаристка Эмос Поэ), а по воплощению. Дело даже не в том, что финалы вполне предсказуемы – изначально понятно, что их может быть два: либо девушка обретет, наконец, внутреннюю свободу и умрет, либо произойдет чудо, и она, новая и свободная, выздоровеет, – а в некой примитивности самого пути к перерождению.Что же касается параллельных программ фестиваля, в частности, “От Востока к Западу”, то в ней предсказуемо победил “Тюльпан” Сергея Дворцевого, собрав привычные восторги киноманов, “Хрустальный глобус” и десять тысяч долларов в придачу. Очередной приз – на этот раз приз зрительских симпатий – получил “12” Никиты Михалкова – правда, сам мэтр, которого, кстати, очень ждали, на фестиваль не приехал – приз забрал один из актеров фильма Сергей Газаров. И, естественно, – что тоже стало привычным, – не осталась без призов “Русалка” Анны Меликян – на этот раз чешское телевидение вручило ей “Независимую камеру”.Если говорить о звездной жизни фестиваля, то самым заметным событием стал приезд Роберта Де Ниро – знаменитый актер представил “Что вдруг случилось” – фильм Барри Левинсона открывал 43-й кинофестиваль в Карловых Варах (как вы помните, в Каннах он его закрывал). Роберт Де Ниро прогулялся по Карловым Варам, пообедал в ресторане Promenada и отправился домой разбираться со своими проблемами (как известно, у Де Ниро случился конфликт с властями Нью-Йорка из-за построенного им отеля).Многочисленные курортники, через витрину полюбовавшиеся на то, как знаменитый актер поедает свой салат, умиротворенно отправились поправлять здоровье к ближайшему источнику.Местные же жители, к звездам привычные, сказали мне, что в этом году фестиваль заметно вырос во всех отношениях – так как организаторам удалось найти достойное финансирование. В прошлые годы, по их словам, все проходило куда скромнее и скорее напоминало некий актерско-режиссерский междусобойчик.Отдавая должное и интересной программе, и дружелюбной атмосфере, и отлаженной работе пресс-службы, и организации, все-таки хочется, чтобы вбудущем финансирования хватило не только на это, но и на фестивальные сумки всем участникам фестиваля, как это принято на других крупных киносмотрах. Несолидно все-таки давать каталог в бумажном пакете, который рвется еще до того, как донесешь его до дома.[b]Карловы Вары, специально для “ВМ”[/b]
Развлечения
Роман Балаян отвечает на вопросы корреспондента «Вечерки»
После четырехлетнего перерыва Роман Балаян снял новую картину и представил ее на Московском кинофестивале. В «Райских птицах» именно так называется новый фильм режиссера – автор «Полетов во сне и наяву» остался верен себе: искренняя человеческая история, рассказанная в неторопливой стилистике 80-х, нравственные искания интеллигентных героев и …полеты, только на этот раз в основном не во сне, а наяву.Летают в фильме сам Олег Иванович Янковский и Оксана Акиньшина с Андреем Кузичевым, точнее, их герои. Действие происходит в 1981-м, до «свободы слова» и прямых трансляций заседаний Верховного Совета долгих четыре года, и пока немодно открыто заявлять о своих политических предпочтениях.Начинающий писатель Сергей Голобородько (Андрей Кузичев) знакомится с коллегой-мэтром (Олег Янковский).Последний настолько потрясен романом молодого автора, что решает отложить долгожданный отъезд в Париж, где он вместе с юной подругой-музой Катенькой (Оксана Акиньшина) собирается обосноваться на ПМЖ , дабы научить юное дарование летать. И несмотря на то, что полет в данном контексте - понятие метафорическое, в небесах герои парят взаправду.[b]Ностальгия по совку[/b] – Роман Гургенович, почему вам все хочется заставить своих героев летать? – Может, это смешно, но я действительно все время хотел, чтобы мои герои летали по-настоящему – когда снимали «Полеты…», я всерьез об этом думал. Но тогда Янковскому повезло. Мне показалось, что это технически трудноосуществимо, и его герой летал все-таки во сне. Но эта мысль не давала мне покоя, и в «Ночь светла» я ввел эпизоды с полетами. А теперь вот не удержался и заставил их летать почти весь фильм.– Но это ведь было не единственной мотивацией снимать именно эту историю? – Первоначально меня «мотивировала» книга Дмитрия Савицкого «Вальс для К». Она меня, признаюсь, настолько возбудила, что я со словами: «Вот, может, тебе покажется интересным», – показал ее своему другу Рустаму Ибрагимбекову.Он тоже возбудился и написал сценарий, который мне сразу дал ощущение подлинности. История стала для меня реальной, не вымышленной. Я захотел рассказать о том времени, которое теперь стало несколько идеализироваться.Сейчас, на мой взгляд, возрождается некоторая «ностальгия» по советским временам. Люди, измученные необходимостью бороться за существование, не прочь вернуться в те времена, когда большинству было гарантировано «маленькое социалистическое счастье», и 70%, в общем, были почти довольны своей жизнью, тем более, что не видели другой. Но для оставшихся 30 – в основном, для представителей творческой интеллигенции – эта атмосфера несвободы была невыносимой. И я хотел рассказать именно о них.[b]Свобода – это дорогое удовольствие [/b]– А как сейчас, по-вашему, живется этим самым 30 процентам? Как сейчас у них обстоят дела со свободой? – Не очень хорошо. Я думаю, многие чувствуют себя несвободными. Кому как повезло. Некоторые успешно «сели» на вторую волну – в том числе, может быть, и я. Вот ведь, дают снимать. А у многих – очень достойных и талантливых – не получилось.– А герой «Райских птиц» молодой писатель – нашел бы он себя в новом времени? – Думаю, нет. Это тоже посвоему безобразное время. Переходное время – оно морально, нравственно угнетает.– Вы говорили об этом еще четыре года назад в одном из интервью. И еще признались, что у вас сложные отношения со свободой. «Когда дали свободу, как ни странно, у меня пропало желание снимать кино. Мы были воспитаны невольниками, которые мечтали о свободе, а получилось, что когда отпустили на волю – одни пошли в беспредел, а для других не стало стен, которые надо рушить», – сказали вы. Подобное происходит и с вашим героем, когда он, чудом спасшись от доблестных гэбистов, оказывается в Париже и получает, казалось бы, и долгожданную свободу, и контракт с издательством. Но он уже ничего, по сути, не хочет и не может: ни писать, ни летать… – Что делать, мы так устроены. Для нас свобода должна быть корнями там, где ты живешь. Тогда это в кайф, а на чужбине – совсем не то. Менталитет у нас такой.– Получается, без свободы художнику плохо, а с ней, родимой, еще хуже. С другой стороны, вы в тех же «Райских птицах» доказали, что и под давлением выбор не велик: либо кладбище, либо психушка. Можно еще, конечно, стукачом попробовать… – По поводу психушки – мы, конечно, ситуацию усугубили. И по поводу времени – тоже все гораздо сложнее. Мы все-таки говорим о внутренней свободе. Для меня это, когда человек находится в гармонии с самим собой.Внутренне несвободным можно быть при любом строе, также, впрочем, как и внутренне свободным. Когда ты можешь позволить не делать то, что тебе не по душе. Не хочу, чтобы это прозвучало хвастовством, но, я старался, чтобы у меня это получалось. Я никогда не предавал себя, никогда не снимал «нужных» фильмов, хотя возможности, поверьте, были. И быть свободным было тяжело, а материально еще тяжелее. Сейчас я тоже снимаю именно то, что хочу и как хочу, хотя иногда и слышу упреки в старомодности, несвоевременности и т.д.Но я такой, какой есть, и с этим уже ничего не поделаешь. Свобода в любые времена – это дорогое удовольствие… [b]Проверенные кадры[/b] – Вас не обижает, что все ваши работы сравнивают с «Полетами во сне и наяву»? – Я уже привык к сравнениям и отношусь к этому абсолютно нормально. Безусловно, «Полеты…» стали для меня определенной вехой. Для меня было очень важно снять этот фильм, это была моя гражданская позиция. И его, кстати, в свое время тоже не все приняли и мнения были самые разные: начиная от того, стоит ли делать главным героем такого странного парня, и заканчивая какими-то уж совсем смешными, я уже их даже и не помню. Так что мне не привыкать ни к сравнениям, ни к критике. Главное – Янковский сразу принял роль, поверил в нее на подсознательном уровне. К тому же он не просто отличный актер, но и мой хороший друг, хотя мы можем месяцами не созваниваться. И именно его я изначально видел в этой роли.– А на роль Сергея Голобородько вы сразу пригласили Андрея Кузичева – он ведь тоже «проверенный кадр» и уже у вас снимался? – На эту роль мы сначала планировали лидера украинской группы «Океан Эльзы» Святослава Вакарчука. Несколько раз встречались, и Святослав произвел на меня сильное впечатление. К тому же он очень популярен на Украине, и это тоже было серьезным аргументом в его пользу.– Но почему ваше сотрудничество не сложилось? – Причина банальная – Святослав записывал новый альбом, много гастролировал, и у него просто не было времени на съемки.– Сейчас все большим успехом пользуются фильмы о мужском кризисе среднего возраста… – Это еще раз подтверждает: времена меняются – проблемы остаются. И они, эти проблемы, всегда актуальны: будь это кризис среднего возраста или одиночество, или, как мы с вами говорили, вопрос творческой свободы. Я уверен: если ты рассказываешь о том, что тебя по-настоящему волнует, всегда найдутся те, кому это будет интересно.
Развлечения
Вчера в Каннах назвали обладателя Золотой пальмовой ветви
Шагу нельзя было ступить, не столкнувшись с кем-нибудь из именитых гостей. Банальный шопинг мог обернуться незабываемой встречей, ведь superstar не прочь прошвырнуться по магазинам, особенно если это знаменитые бутики на набережной Круазетт. Так, Ева Лонгория буквально ограбила бутик Жерара Дореля; четыре платья (такие же, как у Анжелины Джоли, но в других цветах), сумочка, три пары очков, колье из черного и белого жемчуга, несколько котоновых платьев (однотонные и «под леопарда»), прелестный пуловер и россыпь маленьких блузочек из ткани либерти – счастливая звезда выходила из магазина с семью пакетами в руках! У Моники Беллуччи, приехавшей представлять картину «Итальянская история», где звезда сыграла одну из главных ролей, на шопинг времени не было – ее день, состоявший из интервью и съемок, завершился торжественным променадом в платье и макияже от Диора. Сам фильм – драматическая сага об актерах эпохи фашизма, снятая с явным прицелом на высшие кинематографические награды и одновременно широкое признание, до того растрогал зрителей, что они устроили его создателям 40-минутную овацию. Впрочем, оваций на этом фестивале было предостаточно.Сначала участники и гости фестиваля отдали должное новой работе Вуди Аллена «Вики, Кристина, Барселона» – очаровательной романтической комедии со Скарлетт Йохансон, Ребеккой Холл, Пенелопой Круз, и свежеиспеченным оскароносцем Хавьером Бардемом. В роли мачо Хуана-Антония – предмета вожделения всех задействованных в истории женщин – актер просто бесподобен. Правда, пообщаться с ним «живьем» никому на этот раз не удалось: в Канны он не приехал. Все комплименты собрали его невеста Пенелопа Круз, а также Ребекка Холл и, конечно, сам Аллен. Журналисты были в полном восторге и это немудрено – вряд ли кого может оставить равнодушным весьма откровенный поцелуй Пенелопы и Скарлетт – а ведь далеко не единственное достоинство «Вики, Кристи, Барселоны».– Я люблю снимать картины о любви, – признался мэтр. – Всегда с удовольствием это делаю.Неважно, что это за любовь – между мужчиной и женщиной, женщиной и женщиной. А Барселону я выбрал просто потому, что мне нравится этот город. Он такой красивый, живой, сексуальный… Не менее захватывающим стало явление народу Харрисона Форда, Кейт Бланшетт и Стивена Спилберга, приехавших представить новую «Индиану Джонс». Они прибыли в компании Джорджа Лукаса, родоначальника этого эпоса, и наделали много шума. Ажиотаж вокруг их приезда был настолько велик, что секьюрити перекрыли все входы и выходы фестивального дворца. Сам фильм (о котором «ВМ» уже писала), произвел менее сильное впечатление: отстоявший в очередях народ выходил из залов разочарованным, что не помешало всей честной компании его создателей отправиться на «премьерную» вечеринку и весьма неплохо провести там время.Что же касается непосредственно конкурсной программы, то поначалу она, мягко говоря, не радовала. Но к концу фестиваля ситуация начала меняться. А когда показали фильм Che и «Подмену» Клинта Иствуда с Анжелиной Джоли в главной роли, всем стало ясно, что фестиваль оправдал наилучшие ожидания.Историю матери, потерявшей сына, и получившей взамен абсолютно другого ребенка, многие называли главным претендентом на Золотую ветвь, и на оскаровские номинации. Заметным событием стал и приезд Марадонны вкупе с Кустурицей, привезшим картину «Марадонна глазами Кустурицы». Темпераментный футболист был явно доволен тем, как представил его персону знаменитый режиссер, пребывал по этому поводу в прекрасном расположении духа и даже не слишком обижался на вопросы о его кокаиновой зависимости. «У меня все в порядке – сказал он, улыбаясь, – никакого кокаина». Судя по счастливому виду футболиста, у него действительно все в порядке, впрочем, как и у Кустурицы, который, по сравнению с московским визитом, выглядел значительно помолодевшим и посвежевшим. Кстати, в Канны он, в отличие от Москвы, прибыл в костюме и устроителям фестиваля не пришлось, подобно Никите Михалкову, покупать ему новый пиджак.[b]Канны, специально для «ВМ»[/b]
Развлечения
Слухи о неважном самочувствии Анжелины Джоли оказались не сильно преувеличенными
В Каннах продолжается 61-й Международный кинофестиваль.САМЫЙ престижный мировой киносмотр начался торжественно и почти беззвездно: Анжелины Джоли, Клинта Иствуда, Роберта де Ниро и Брюса Уиллиса на красной дорожке не наблюдалось, зато по ней гордо шествовали председатель жюри 61-го Международного Каннского кинофестиваля Шон Пенн, актриса Джулиана Мур, сыгравшая главную роль в открывшем фестиваль фильме “Слепота”, прелестный член жюри Натали Портман и “отчаянная домохозяйка” Ева Лонгория в элегантном бирюзовом платье от-кутюр.Однако на следующий день в звездном полку прибыло – глубоко беременная Джоли в компании с Дастином Хоффманом появились на премьере “Кунг-Фу Панда”, в котором актеры озвучили мультипликационных героев. Похоже, слухи о неважном самочувствии Анжелины оказались не сильно преувеличенными – выглядела звезда усталой, говорила мало, правда, все время улыбалась. По поводу же своей работы в “Кунг-Фу Панда” многодетная мать и образцовая супруга Брэда Питта сказала следующее:– Кунг-Фу Панда – это своего рода азиатский персонаж, и мне было интересно его озвучивать. Когда я работала, я думала о своих детях. Я думаю, Кунг-Фу Панда – это неглупый мультик, в нем есть глубокая моральная подоплека.Джоли снялась также еще в одной конкурсной картине – фильме “Подмена” (Changeling), снятом Клинтом Иствудом. Чуть позже подъедут де Ниро и Уиллис.Они представят фильм закрытия – режиссерскую работу Барри Левинсона “Что только что случилось?” (What Just Happened?), где, кстати, засветились и Пенн, и его нынешняя супруга Робин Райт, которая вроде как собралась расстаться со своим звездным спутником и даже подала заявление на развод, но потом все-таки передумала.Что ж, ее понять можно – Шон Пенн, несомненный красавец-мужчина в самом расцвете лет, выглядит очень импозантно. Даже не верится, что этот респектабельный господин в свое время здорово поколачивал свою первую жену. В одну из семейных ссор, когда очаровашка Шон, привязав несчастную к стулу, начал размахивать перед ее лицом пистолетом, женщина не выдержала и сбежала от него практически в чем мать родила.Кстати, эта жертва домашнего насилия, известная также под именем Мадонна (певица, актриса, продюсер, а с недавних пор режиссер – ее дебют в этом качестве с фильмом “Грязь и мудрость” состоялся на минувшем Берлинале), не выполнила угрозу приехать в Канны со своей очередной режиссерской работой – документальным фильмом о бедных африканских детях. Может, не захотела встречаться с бывшим мужем-изувером, а может, по другим, менее прозаическим соображениям.Каннский фестиваль непредсказуем, и кто будет лучшим, станет известно через десять дней, когда жюри назовет победителей. Пока же остается смотреть кино и при желании посещать многочисленные светские мероприятия. Одним из таких стало открытие Российского павильона в Village International – так называемой международной деревне. Под французское шампанское и шум прибоя представители российской киноиндустрии поделились своими мыслями по поводу роли отечественного кино в мировой киноиндустрии. “Мы впервые открываем российский павильон на Каннском кинофестивале – безусловно, самом значимом мировом киносмотре, и это очень важно. Российское кино не будет оставаться в стороне от мирового кинопроцесса”, – сказал заместитель председателя Федерального агентства по культуре и кинематографии Сергей Лазарук. И вполне возможно, это не пустые слова – несмотря на то, что в основном конкурсе наши фильмы не представлены, в параллельных программах есть несколько картин.Tulpan Сергея Дворцевого будет показана в секции “Особый взгляд”, “Все умрут, а я останусь” Валерии Гай-Германики – в неделе критики.[b]Канны, специально для “ВМ”[/b]
Развлечения
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Сабина Цветкова
Сабина Цветкова

Метро задает ритм всему городу

Сергей Лесков 
Сергей Лесков 

Как Штирлиц попал в Интерпол

Александр Лосото
Александр Лосото

Какой толк от медицинского страхования

Ольга Кузьмина  
Ольга Кузьмина  

Повод дозвониться до прошлого

Все мнения
О проекте
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.